Текст книги "Наёмники Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

27. Продажа блондинки

Я толкнул блондинку на колени перед Теналионом, работорговцем Ара, тем самым, которому Боадиссия днём ранее, столь неосторожно, возвратила его рабыню, то есть саму себя. Мы снова встретились с ним, на этот раз в рабочем кабинете его торгового дома. Девушка оказалась на коленях в очерченном на полу жёлтом круге, диаметром около семи – восьми футов, в нескольких шагах от его стола. Граница этого круга, шириной была приблизительно семь – восемь дюймов, и была, на подобии мозаики выложена жёлтой плиткой посреди гладкого алого пола.

– Я привёл Вам женщину, – сообщил я.

Работорговец вышел из-за стола и приблизился к блондинке, замерев в нескольких футах от неё. Я удалил поводок с шеи девушки, отстегнул карабин от кольца и, смотав ремень, поместил его внутрь ошейника. Всё вместе я убрал в свой поясной кошель.

– Становясь на колени, ноги следует держать широко расставленными, – напомнил я, бросив взгляд на девушку.

Она послушно раздвинула колени. Я не мог не заметить, что теперь, оказавшись здесь, она испугалась. Возможно, сейчас, тщательно взвесив всё последствия, она уже жалела о своём решении. Однако теперь было немного поздно для таких мыслей. Она немного тряслась стоя на коленях. И, надо признать, она становилась ещё соблазнительнее, делая так. Эта рефлекторная дрожь, я думаю, на самом деле вызванная её страхом и возбуждением, могла бы даже немного поднять её цену. Она хорошо двигалась. Руки девушки всё ещё оставались стянуты сзади.

– А где её клеймо? – поинтересовался Теналион.

– Она – свободная женщина, – пожал я плечами.

– Ну да, я почему-то так и подумал, – улыбнулся работорговец.

– Ты находишься в доме работорговца, – объявил он блондинке, – и стоишь на коленях внутри круга оценки.

– Я не знала, – прошептала она, посмотрев вниз.

– Он в точности соответствует размеру рабского прилавка, – сообщил он.

Блондинка понимающе кивнула. Круг, конечно, был вровень с полом, в то время как прилавок, с которого продают рабынь, обычно поднят на высоту приблизительно от ярда до пяти футов, специально, чтобы поднять девушек над толпой, так, чтобы покупатель могли бы их легко заметить издали и внимательно рассмотреть вблизи.

– Ты когда-либо видела, как проходит продажа рабынь? – спросил Теналион.

– Нет, – ответила блондинка.

– Ну, может, у Тебя есть какая-нибудь идея относительно того, как это происходить, – полюбопытствовал он.

– Да, – кивнула она.

– Обычно товары выставлены совершенно голыми и продаются покупателям, предложившим самую высокую цену, – пояснил работорговец, – чьими рабынями они тогда и становятся.

– Я понимаю, – прошептала девушка.

– Прежде всего, Ты должна быть оценена, – предупредил Теналион.

– Я понимаю.

– И, в конечном счете, так или иначе, Ты будешь продана в качестве рабыни, – сообщил он её и, повернувшись ко мне, уточнил: – Она – девственница?

– Нет, – ответил я, отчего блондинка густо покраснела.

– Неожиданно, – улыбнулся Теналион, и блондинка опустила голову ещё ниже. – Ты красива, моя дорогая, – заметил он.

– Спасибо, Господин, – пробормотала девушка.

– Как у Тебя с сексуальной отзывчивостью? – поинтересовался он.

– Я не знаю, – удивлённо ответила она, при этом бросив на меня умоляющий взгляд.

– С этим у неё всё в порядке, – ответил я за неё, – по крайней мере, для той, кто всё ещё по существу остаётся свободной женщиной.

– Как, по-вашему, каковы её перспективы как рабыни? – спросил Теналион.

– Вполне, – кивнул я.

– Я могу увидеть? – уточнил работорговец.

– Само собой, – ответил я.

– Ой! – вскрикнула девушка. – Пожалуйста, нет! Не здесь! Не так! Я умоляю Вас! Ох, О-охх, Господин! Господи – и-иннн!

Я едва смог удержать извивающуюся и брыкающуюся девушку на коленях. Это походило на попытку удержать небольшого слина. Её тело оказалось очень сильным в своей страсти. Наконец, немного успокоившись, блондинка осмелилась поднять полные слёз глаза на Теналиона. Она только что была показана ему как великолепно реагирующая на прикосновения мужчины женщина, не более чем рабыня.

– Превосходно, – признал работорговец.

– Думаю, что со всей уверенностью могу утверждать, что она могла бы значительно улучшиться в таких вопросах, став действительно рабыней, после законного и полного порабощения, – предположил я.

Девушка удивлённо посмотрела на меня.

– Не могу не согласиться, – кивнул Теналион.

Задрожавшая блондинка опустила голову.

– Девушка, – позвал ей Теналион, и она поспешно подняла к нему лицо. – Ты готова войти в рабство?

– Да, Господин, – ответила она.

– Вы будешь стремиться стать хорошей рабыней? – спросил работорговец.

– Да, Господин, – пообещала она.

– Многие рабовладельцы весьма нетерпеливы со своими рабынями, – предупредил он. – Ты понимаешь, что это может означать для Тебя?

– Господин?

– Советую Тебе удовлетворять своих владельцев полностью, – сказал он.

– Да, Господин.

– Поверь мне, это весьма неприятно и больно, быть выпоротой рабыней, – заметил Теналион.

– Понимаю, Господин, – вздрогнула она.

– Точно так же неприятно быть подвергнутой многим другим мыслимым наказаниям, или, скажем, быть живьём скормленной голодным слинам, – добавил он. – Ты ведь не хотела бы этого?

– Нет, Господин! – задохнулась девушка от страха.

– Тогда, будь хорошей рабыней, – посоветовал Теналион.

– Да Господин! – пообещала блондинка.

– Возможно, Ты думаешь, что быть рабыней, заключается просто в ползанье у ног твоего хозяина, облизывании, поцелуях, и прочих интимных удовольствиях, – предположил работорговец.

– Я не знаю, Господин, – пожала она плечами. – Я никогда не была рабыней.

– Как Ты думаешь, хорошо бы Ты выглядела, танцуя перед своим владельцем?

– Не знаю, – растерялась девушка.

– Абсолютно голой, конечно, – уточнил он, – совсем как сейчас.

– Я не знаю, Господин, – вздохнула она.

Что до меня, то я, откровенно говоря, был уверен, что она будет изумительно выглядеть за этим занятием. Однако я промолчал, ибо никто не интересовался моим мнением.

– И это только то, что лежит на поверхности, среди наиболее очевидных сексуальных модальностей, – заметил Теналион.

– Да, Господин.

– Отныне, вся твоя жизнь, – продолжил он, – будут пронизана твоей сексуальностью и твоей женственностью. Точнее, теперь твоей жизнью будет сексуальность, в которой твоя женственность, впервые, будет иметь бесспорную и первостепенную важность, в которой она будет превыше всего. Все остальное будет лишь производным от неё, не более чем украшением этого.

– Да, Господин, – прошептала девушка.

– Это будет жизнь тотальной женственности, посвящённая ей, а так же служению и любви.

– Да, Господин.

– Даже самые ничтожные задания, поручаемые Тебе, такие как чистика кожаного доспеха твоего владельца, разглаживание его одежды, приготовление пищи, покупка в магазине, стирка, приборка и даже самое крошечное из великого множества рабских работ станет сексуальным, станет выражением твоей женственности, подходящим и радостным проявлением твоей ничего не стоящей, но беспомощно и с удовольствием предложенной любви, и служения ничего незначащей рабыни.

– Я понимаю, – пролепетала поражённая блондинка.

– Жизнь рабыни, продолжал мужчина, – является жизнью, полностью посвящённой одному – любви. Это бескомпромиссная жизнь. Это не та жизнь, что делится на части. Это – цельный образ жизни, цельная жизнь. Рабыня стремится отдать себя целиком, самоотверженно, понимая, что она – простая рабыня, бесправное животное принадлежащее рабовладельцу, та, кто может быть куплена и продана по наименьшей прихоти мужчины, та, кто не может чего-либо потребовать, та, кто ничего не заслуживает, та, кто не наделена правом на минимальное внимание и уважение. Никаких сделок и никаких соглашений.

– Да, Господин, – прошептал девушка.

– И помни, что именно за таких женщин, мужчины готовы умереть или убить.

Она покорно опустила голову.

– Что Вы хотите за неё? – полюбопытствовал Теналион.

Я пожал плечами, предоставляя ему первое слово.

– Как насчёт двух серебряных тарсков? – предложил работорговец.

– Прекрасно, – сразу согласился я на столь щедрое предложение.

– Не тысяча золотых монет? – удивлённо спросила блондинка.

– У Тебя крайне нереалистичное понятие рынка, – улыбнулся Теналион. – Кроме того, Ты больше не свободная женщина, и не бесценна. Теперь Ты всего лишь одна рабыня среди множества других, и теперь, в определенных пределах, имеешь вполне определенную денежную стоимость.

– Но почему так мало? – возмутилась девушка.

– Цена женщины весьма полезна и помогает ей понять и реально оценить себя, по крайней мере, в определенном численном эквиваленте, – заметил он.

– Но так мало?

– Это – высокая цена, – объяснил я ей.

Действительно, когда Боадиссия возвратила себя Теналиону, всего один серебряный тарск перешел от одного владельцу к другому.

– Ох, – разочарованно вздохнула блондинка.

Работорговец поднял колокольчик со своего стола и позвонил. Этот колокольчик мало чем отличался от того, который я видел на его столе в другом его кабинете. Теналион, насколько я понимаю, как и большинство успешных людей, было человеком привычек. Это освобождает ум, позволяя ему лучше сконцентрироваться на важных задачах. Через мгновение, как и в прошлый раз, в комнату вошёл человек.

– Это – рабыня, – указал Теналион на блондинку. – Уведите её вниз. Проконтролируйте, чтобы она была соответствующим образом оформлена и заклеймена. Нам не нужна какая-либо путаница в будущем в этом вопросе.

– Да, Теналион, – кивнул вошедший.

На глазах блондинки Теналион вложил в мою руку два серебряных тарска. Девушка смотрела на это с любопытством. Она, теперь рабыня, столь легко смениашая одного владельца на другого.

Служащий Теналиона, подойдя к блондинке сзади, схватив её за плечи, вздёрнул на ноги.

– Вы даже не узнали моего имени! – вдруг крикнула она мне.

Моя правая рука, рефлекторно, взлетала и стегнула её по рту, отбрасывая голову девушки назад. Раздражённый служащий снова бросил её на колени передо мной. Пораженная и испуганная блондинка посмотрела на меня. В уголке её рта опять появилась кровь.

– У Тебя нет имени, – напомнил я ей.

– Да, Господин, – всхлипнула она.

Я, с безразличным видом посмотрел на неё. Да, она была привлекательна, обнаженная и связанная рабыня стоявшая передо мной на коленях.

– Неужели Вы не хотите знать, кем я была? – пробормотала блондинка.

– Итак, кем Ты была? – поинтересовался я.

– Я была Леди Лидией, из касты Торговцев, знатных торговцев, моё богатство измерялось в драгоценных камнях и землях, я жила в одной из башен Табидиана! – гордо сообщила она.

– Превосходный захват, – улыбнулся Теналион. – Мне понравится держать Тебя в своих загонах какое-то время, прекрасная Леди Лидии, вплоть до твоей продажи.

– Лидия, – повторила девушка, – из Башен Табидиана!

– Это имеет какое-то значение? – спросил я.

– Нет, – подавленно признала она. – Это уже не имеет никакого значения.

– Отныне Ты всего лишь безымянная рабыня, – предупредил я.

– Да, Господин, – всхлипнула она, опуская голову.

– Уведите её, – велел Теналион.

Рабыня снова оказалась на ногах. Мужчина, погрузив свою руку в светлые волосы девушки, сомкнул её там, подобно когтям хищной птицы, и грубо крутанул рабыню на месте, поворачивая лицом к выходу.

Связанная, жёстко удерживаемая, беспомощная блондинка тонко вскрикнула, от боли и неожиданности. Потом служащий резким движением согнул её в поясе, отчего связанные ещё моим шпагатом запястья поднялись вверх, выше головы оказавшейся у бедра мужчины. В таком положении он быстро вывел из кабинета спотыкающуюся, хныкающую бывшую Леди Лидию.

– Она вскоре будет заклеймена, – сообщил мне Теналион. – Если желаете, немного позже, Вы могли бы навестить эту рабыню прямо в её загоне.

– Вы – очень любезный человек, – заметил я.

– Это – моя слабость, – пожал плечами работорговец.

28. Любезность Теналиона

– Девушка, – позвал я.

Блондинка испуганно дёрнулась на соломе. Она поднялась и замерла наполовину сидя, наполовину стоя на коленях. Её движение сопровождалось звоном тяжёлой цепи, соединявшей её шею с рабским кольцом.

– Это – Вы! – тихо проговорила она. – Они заклеймили меня. Я заклеймена.

– Бедро, – скомандовал я.

Девушка, вздрогнув, повернулась ко мне боком.

– Превосходное клеймо, – похвалил я.

Как я и ожидал, на ней было обычное клеймо кейджеры, маленький, изящный и красивый курсивный Кеф, жезл и ветви, лирически женственный, но безошибочный, символ того, что его носительница является собственностью, оставленная раскалённым железом отметина, которую носит большинство гореанских рабынь.

Она смотрела на меня. Насколько беспомощной и нежной, настолько прекрасной стала она теперь, после своего официального порабощения.

– Красивое, – заверил её я.

– Спасибо, – прошептала рабыня.

– Как Тебя зовут? – поинтересовался я.

– Меня ещё никак не назвали, – грустно улыбнулась блондинка.

Я улыбнулся ей в ответ.

– Вы думаете, что я так скоро забыла Ваш удар? – спросила она.

– Нет, – ответил я. – Я так не думал.

– Это другая девушка имела имя, или думала, что имела, – сказала она.

– Понимаю, – кивнул я.

– Зато я быстро назову имя, которое мне дадут, – улыбнулась девушка.

– Я бы Тебе рекомендовал поступить именно так, – посоветовал я её.

– Остаётся только надеяться, что мне дадут хорошее имя, – сказала она.

– Ты красива, так что вполне вероятно, Тебе дадут красивое имя, – успокоил я бывшую Леди Лидию.

– Я надеюсь на это, – вздохнула девушка.

– Но если Тобой будут недовольны, – предупредил я, – его также легко заберут у Тебя.

– Я знаю, – кивнула она.

– Некоторые рабовладельцы вынуждают девушку великолепно трудиться в течение многих месяцев, ради того чтобы заслужить себе любое имя, уже не говоря о красивом, – заметил я.

– Но это жестоко, – запротестовала было блондинка.

– Ты в полной власти любого, кто купит Тебя, – напомнил я.

– Я знаю, – вздрогнула она, и цепь на её шее тихо звякнула.

Как же прекрасно смотрятся цепи на женских шеях.

– Ты уже получила свое первое взятие после клеймения? – поинтересовался я.

– Нет, – покачала она головой.

Я улыбнулся ей.

– Я обнажена, Господин, а солома такая мягкая и тёплая, – сказала она.

– Ты очень красива, – похвалил я.

Как красивы и соблазнительны могут быть рабыни!

– Это мой Господин, Теналион из Ара, разрешил Вам прийти сюда, – улыбнулась безымянная рабыня.

– Да, – кивнул я, глядя на неё сверху вниз.

– Несомненно, он всё спланировал, – прошептала девушка.

– Ты имеешь что-то против? – полюбопытствовал я.

– Нет, конечно, – засмеялась она. – Как я могу быть против! Я же рабыня! Я приложу все усилия, чтобы быть отзывчивой и доставить удовольствие. Я хочу, чтобы мои владельцы были довольны мной.

– Возможно, Ты просто не хочешь быть избитой, – усмехнулся я.

– Верно, – смеясь, признала блондинка. – Мне также очень не хочется быть избитой.

Я улыбнулся.

– Мне кажется, что Теналион добрый человек, – шёпотом сказала она мне.

– Ты думаешь, что он промедлил бы с использованием плети, если бы Ты вызвала его неудовольствие? – поинтересовался я.

– Нет, – улыбнулась она. – Этого я себе даже представить не могу.

– Твоё клеймо сильно болит? – спросил я.

– Немного, – ответила рабыня поморщившись.

– Приготовься быть взятой, – приказал я, снимая тунику.

Я окинул взглядом прекрасную девушку, раскинувшуюся на соломе у моих ног. Как всё же соблазнительны рабыни!

– Как Ты хотела бы быть взятой?

– Я ещё плохо знакома со своими цепями, – вздохнула она. – Если можно, то нежно, с любовью, пожалуйста.

– Очень хорошо, – кивнул я, – в первый раз можно.

29. Солдаты

– Тсс! – тихим шипением привлёк моё внимание мужчина, стоявший в дверном проеме.

– Хо? – откликнулся я.

Я приблизился к нему, разглядев, что это был коротышка Ачиатэс, владелец инсулы, в которой я снимал комнатку на чердаке, и до чьих обветшалых стен мне оставалось пройти расстояние в несколько бросков камня вдоль по переулку Рабских Борделей Людмиллы.

Шёл четырнадцатый ан, самый разгар дня. Конечно, я намеревался вернуться несколько раньше, скорее даже значительно раньше, ещё до рассвета, но я вынужден был отвлечься на какое-то время по делам, да и в доме Теналиона, а точнее в одном из рабских загонов расположенном в одном из его лабиринтообразных подвалов время пролетело незаметно. Я до сих пор ощущал жар и мягкость её губ и прелестей, её готовности и страсть, и звон цепи на ней. Уверен, что она станет превосходной рабыней.

– Разве арендную плату необходимо выплачивать так рано? – удивился я.

– Зайдите сюда, не маячьте у всех на виду, – велел Ачиатэс.

Я переступил порог двери вслед за ним. Мужчина, пропустив меня внутрь, осторожно высунул на улицу голову и осмотрелся. Затем он снова вернулся внутрь, и повернулся ко мне лицом.

– Что случилось? – забеспокоился я.

– Что Вы натворили? – вместо ответа набросился он на меня.

– Да ничего, – заверил я инсуловладельца.

Я вообще взял за правило со всей возможной энергии отстаивать свою невиновность.

– Да неужели! – недоверчиво прищурился он.

– Не знаю, – честно ответил я. – Я делал сегодня довольно много вещей. Вы имеете в виду что-либо конкретное? Надеюсь, комната не повреждена?

Признаться, я испугался, что Хурта мог решить попрактиковаться со своим топором. Другой тревожащей меня возможностью было то, что парень мог обезглавить, случайно или намеренно, другого арендатора. Возможно того, кто мог оказаться столь смел, что возразил против декларирования стихов в коридорах инсулы. У Хурты была привычка, сочиняя проговаривать свои вирши в полный голос. Но это, всё же было бы на его совести, а не на моей.

– Нет, – раздражённо бросил Ачиатэс.

– Тогда в чём дело? – поинтересовался я.

– Они Вас ждут, – сообщил он мне.

Я проводил взглядом свободную женщину, которая прихрамывая, прошла мимо с мешком сулов на спине.

– Хурта и Фэйка, моя рабыня? – уточнил я, отчаянно моргая.

Было ощущение, что мне в глаза попал песок. Возможно, я не достаточно спал прошедший ночью. Точнее, если быть честным перед собой, я вообще не спал той ночью.

– Нет! – покачал головой Ачиатэс.

– Уж не думаете ли Вы о подъеме арендной платы? – поинтересовался я.

– Нет! – ответил инсуловладелец, и при этом я отметил, что в его глазах на мгновение вспыхнул алчный огонёк.

Пожалуй, зря я это сказал. Видимо, виной всему недостаток сна. Нужно быть осторожным, говоря такие вещи владельцам доходных домов. Не стоит вкладывать эти идеи в их головы. Уж лучше жаловаться, громко и часто, держа подобных товарищей в глухой обороне, так, чтобы самая мысль о подъеме арендной платы в таких условиях казалась бы им самим невероятным и возмутительным оскорблением.

– Кто тогда? – спросил я.

Краем глаза я отметил рабыню, спешившую мимо нас по улице, нижняя часть её тела была в тени, а верхняя ярко освещена солнечными лучами, от которых она отчаянно щурила глаза. Из-под её темных ниспадавших на плечи волос поблёскивало плотно сидящее на шее стальное кольцо. Вероятно, женщина торопилась выполнить какое-то поручение своего хозяина. Кошелёк с монетами был привязан к её шее. Некоторым рабыням не позволено касаться денег. Но, с другой стороны, многие идя по поручению, держат монеты во рту. Это, кстати, весьма обычно на Горе даже среди свободных людей. Карманы на гореанских одеждах вообще-то не приняты. Рабыня, как и положено, была босой. Женщина красиво двигалась. Уверен, со временем, прежняя Леди Лидия, которая осталась в одном из загонов торгового дома Теналиона, одно из его последних приобретений, будет выставлена на торги, продана, и, в конечном счете, оказавшись в том или ином городе, скорее всего не в Аре, станет точно такой же рабыней. Таким девушкам не разрешено покидать городские ворота, если только не в сопровождении свободного человека. Я вспомнил, как прежняя Леди Лидия показала мне своё клеймо. Оно был превосходно, прекрасно! Насколько довольна она была случившимся. Я улыбнулся. Рабыни бывают такими тщеславными, когда дело касается их клейм.

– Солдаты, – прошептал Ачиатэс.

– Что? – встрепенулся я, насторожившись.

Похоже, дело оказалось гораздо серьезнее, чем я предполагал.

– Солдаты, – повторил он, озираясь вокруг.

– Городская стража? – спросил я.

– Нет, – замотал головой инсуловладелец, – солдаты.

– Таурентианцы? – решил всё же уточнить я.

– Да нет же, – ответил Ачиатэс. – Именно солдаты.

– А что им от меня было нужно? – поинтересовался я.

– Понятия не имею, – пожал он плечами.

– А Вы спрашивали у них? – осведомился я.

– Да, – ответил Ачиатэс.

– И что они Вам ответили?

– Ничего, – развёл он руками. – Они только хотели знать, когда Вы вернётесь.

– А Вы что им сказали? – уточнил я.

– Сказал им правду, что я не знаю, – ответил мужчина.

– Как долго они были у Вас? – спросил я.

– О, совсем не долго, – сообщил он.

Это показалось мне интересным. Запланированные аресты обычно производят на рассвете.

– Почему Вы решили предупредить меня об этом? – полюбопытствовал я.

– Вы – мой арендатор, – пояснил он. – Вы заплатили свою арендную плату. А кроме того, я не хочу, чтобы в моей инсуле устраивали аресты. Это может плохо отразиться на моей репутации.

– Спасибо, – поблагодарил я, и вложил монету в его руку.

– В этом нет необходимости, – заверил меня Ачиатэс, но монету взял, в конце концов, он был бизнесменом.

– Вы – Тэрл из Порт-Кара? – раздался вдруг мужской голос.

– Ай-и-и! – застонал Ачиатэс.

– Да, – признал я. – Капитан.

– Могу я взять Ваш меч, пожалуйста? – спросил он.

Позади него, уже собралось пятнадцать – двадцать его товарищей. Не было и речи о том, чтобы в узком дверном проеме быстро выхватить меч, не говоря уже о том, чтобы размахивать им. Всё же я не был прикрыт арбалетами. К тому же, ни один из мужчин не держал копьё наизготовку, ни обнажал меча.

– На каком основании? – поинтересовался я.

– Вы под арестом, – объявил офицер.

Ачиатэс застонал ещё громче.

– Вы можете идти, Гражданин, – сообщал капитан Ачиатэсу, и тот, словно урт оказавшийся на открытом месте перед слином, порскнул между солдатами и рванул к своей инсуле.

– Ваш меч, пожалуйста, – потребовал капитан.

Конечно, он понимал, что мужчины не сдают своё оружие так просто.

Также, он должен был ясно понимать, что я мог выскочить из дверного проёма, и, немедленно, оказавшись на открытом пространстве освободить клинок. Интересно, не было ли именно это его намерением, поощрить меня на такое действие, чтобы тем самым обеспечить себе благовидный предлог для законного применения их собственного оружия. Хотя, нет. Врятли, решил я. Теперь, когда Ачиатэс оставил нас одних, они могли напасть на меня в любой момент, а потом заполнить свои отчеты, если это от них вообще потребуется, так, как они посчитают целесообразным. Таким образом, они рисковали бы очень немногим, если вообще чем-либо. К тому же, они позволили Ачиатэсу спокойно покинуть место действия, несмотря на то, что он предупредил меня, да ещё и получил за это мзду. Я сомневался в том, что он был в сговоре с ними. Будь это так, он, скорее просто позволил бы мне войти в вестибюль инсулы, и оказаться окружённым солдатами. На мой взгляд, и сам арест производимый офицером не был похож на стандартную процедуру. Его великодушное отношение у Ачиатэсу намекало на это. И как мне показалось, он не ожидал от меня какого-либо сопротивления.

– Пожалуйста, – снова повторил он.

Я неторопливо снял с себя ножны с вложенным в них клинком, обмотал их ремнём портупеи, вручил ему.

– Спасибо, – поблагодарил капитан.

– Мне не хотелось бы, идти связанным, – предупредил я.

– В этом нет необходимости, – сказал он.

– Что здесь происходит? – спросил Хурта, внезапно подходя к нам.

– Не вмешивайся, – приказал я Хурте.

– Как мне кажется, – заметил Хурта, перебрасывая свой топор с плеча в руку, – намечается бой до смерти.

– Кто это? – осведомился у меня капитан.

– Мой друг, – ответил я.

– Приветствую, – сказал капитан парню.

– Приветствую, – ответил Хурта.

Парень был вполне дружелюбным аларом. Он предпочитал быть в хороших отношениях с людьми, с которыми он готовился вступить в бой до смерти.

– Куда мы идем? – спросил я капитана.

– В одно место, – уклончиво ответил он, – это тайна.

– Правда? – заинтересовался Хурта.

– Да, – кивнул капитан.

По-моему Хурта, также как и я не слишком долго спал прошлой ночью.

– И что должно произойти там? – поинтересовался я. – В том тайном месте?

– Кое-кто ждёт Вас там, – ответил капитан.

– Кто именно? – спросил я.

– Благородная персона, – снова уклонился он от прямого ответа.

– Кто? – решил настоять я.

– Его превосходительство, Гней Лелиус, регент Ара, – наконец ответил он.

– Я иду с Вами, – заявил Хурта.

– Он должен прийти один, – остановил капитан моего друга.

– Позаботься о Фэйке, – попросил я Хурту.

– Только не думай, что сможешь избавиться от такого упрямого товарища как я, так легко, – усмехнулся Хурта. – Я – алар.

– Пожалуйста, Хурта, – взмолился я, – не усложняй мне жизнь.

– Я отказываюсь оставаться не у дел, – надулся парень.

– Пожалуйста, – сказал я. – Это трудно, но Ты должен попытаться понять.

– Рассмотри всё, через что мы прошли вместе, – сказал алар.

– Хурта, – взмолился я.

Я не хотел подвергать его опасности. Недолго думая я сунул в его руку те два серебряных тарска, которые получил за блондинку.

– Где Вы их взяли? – полюбопытствовал парень.

– Продал кое-что, – буркнул я.

– Это «кое-что» было симпатичным? – заинтересовался Хурта.

– Да, – кивнул я, – очень симпатичным.

– Надеюсь, это была не Фэйка? – уточнил он.

– Нет, – успокоил его я.

– Но рассматривая другую кандидатуру на ошейник, которой Вы могли бы уделить внимание, и для кого ошейник подходит, возможно, что она чем-то напоминает Фэйку? – предположил Хурта.

– Да, – признал я. – Это верно.

– Ну, тогда прощай, – сказал Хурта.

– Прощай? – несколько опешил я.

– Да, – кивнул алар.

– Может мы уже пойдем? – нетерпеливо спросил капитан.

– Идём, – раздраженно ответил я.

И я зашагал в ногу с солдатами внутри их строя. Капитан возглавлял колонну, мой меч в ножнах свисал с его плеча. Оглянувшись назад, я увидел Хурту, стоявшего на пороге инсулы Ачиатэса и радостно махавшего мне вслед. Интересно, если убить алара, в частности Хурту, будет ли это, строго по закону, считаться актом убийства, или для этого случая предусмотрена некая более целесообразная, мягкая категория, под которую это могло бы подпасть.

Чтобы отвлечься, я сосредоточился на более приятных мыслях, таких как воспоминания, о тех удовольствиях, которые мужчины могут получить от рабынь. В частности, я вспоминал, свой последний раз и прежнюю Леди Лидию, а ныне простую рабыню, как возбуждающе смотрелось её тело, раскинувшееся на соломе, в обрамлении светлых волос, и с цепью на её шее. Я вспоминал её безумные глаза, её отчаянные крики, её настойчивые поцелуи и прикосновения, её чрезвычайную беспомощность, и радость от осознания своей власти над ней.

– Шире шаг, – скомандовал капитан.

И мы зашагали быстрее.