Текст книги "Наёмники Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

23. День Великодушия и Петиций

– Хурта! – крикнул я. – Нет!

Но было уже слишком поздно. Мужчина, получив по затылку обратной стороной топорища, тяжело повалился на мостовую, даже не успев ничего осознать перед тем как потерять сознание. Он был одним из последних в людской очереди, стоявшим на самом дальнем конце бархатной веревки, ведущей к Центральной Башне. Борьба за ленты, кстати, шла нешуточная.

– Вот свободная ленточка, – радостно сообщил мне Хурта, держа свой трофей в огромном кулаке. – Завяжи ей вокруг себя и верёвки.

– Тот горожанин, возможно, ждал своей очереди с вечера, – укоризненно заметил я.

– Возможно, – пожал плечами Хурта, суя мне в руки ленту.

Я схватил полосу материи и, перебросив её через плечо поперёк тела, завязал петлю вокруг бархатной веревки. Локоть Хурты, увесисто впечатался в бок мужчины, вцепившегося было в с таким трудом отвоёванную ленту, убеждая того поискать удачи в другом месте. Я не думаю, что он даже понял с какой стороны прилетел к нему этот удар. Два других товарища отступили сами, и я приветливо помахал им рукой.

– Продвиньтесь, – скомандовал Таурентианец, и мы дружно сделали шаг вперёд.

– Все ленты кончились, – простонал мужчина.

– Кончились! – вторя ему, заплакала женщина.

– А Вы – гражданин Ара? – пристал ко мне какой-то парень.

– А к чему Вы это спрашиваете? – осторожно поинтересовался я.

– Только гражданам Ара, в День Великодушия и Петиций, разрешают приблизиться к регенту, – объяснил он. – Это праздник для граждан, и только для граждан. Вы думаете, что мы хотим, чтобы люди, живущие за тысячи пасангов отсюда, отнимали у нас наши места?

– Полагаю, что нет, – признал я.

– Я думаю, что Вы не из Ара! – заявил он. – Отдайте мне ленту!

– Я лучше оставлю её себе, – усмехнулся я, посматривая на возвышающуюся за его спиной фигуру Хурты.

– Гвардеец! – крикнул горожанин. – Гвардеец!

Впрочем, он сразу успокоился, поднятый за загривок.

– Ты случайно не знаешь, как алары отрезают язык? – услышал он голос из-за спины.

– Нет, – пропищал он.

– Они это делают топором, – просветил его Хурта, – снизу вверх, через шею.

– Я не знал этого, – тонким голосом признал висящий парень.

– Кстати, топор очень похож на этот, – сообщил алар, держа большое, широкое лезвие перед лицом своего пленника. – Всё понятно?

– Отлично, – отчаянно закивал тот.

– Ты, кажется, хотел поговорить с гвардейцем? – напомнил Хурта. – Вон там как раз есть один.

– Почему я должен хотеть сделать это? – спросил товарищ.

– А мне откуда знать? – осведомился Хурта.

– Я тоже не знаю, – сказал мужчина, и едва почувствовав твёрдую землю под ногами, растворился в толпе.

– Может возникнуть проблема, – сообщил я Хурте. – Я не гражданин Ара.

– А как они об этом узнают? – полюбопытствовал он. – Тут что, предполагается, что Ты должен носить Домашний Камень в своем кошельке?

– Могут быть неприятности, – покачал я головой.

– Ты всегда можешь попросить разъяснить Тебе правила уже после того, как встретишься с регентом, – заметил он.

– Это верно, – согласился я.

– А что они могут сделать Тебе? – спросил Хурта.

– Предполагаю, что фантазия у них может быть богатая, – сказал я.

– Даже если они сварят Вас в масле, как это обычно делается, это ведь может быть сделано только единожды, – успокоил меня мой друг.

– Верно, – кивнул я, хотя спокойствия мне его слова не добавили.

– Единственное, чего действительно нужно бояться, – сказал Хурта, – это того, чтобы твоя честь не была потеряна.

– Не могу с Тобой не согласиться, – признал я. – Но и кипящего масла хотелось бы избежать.

– Само собой, – согласился Хурта. – Это чрезвычайно болезненно.

– Хорош толкаться, – бросил я товарищу позади меня.

– Ну так двигайтесь вперёд, – буркнул он, – очередь-то идёт.

– Ты всегда можешь спеть, – предложил Хурта.

– Чего? – удивлённо спросил я.

– Именно это сделал вождь, Хэндикс, – пояснил он, – согласно легенде аларов, когда его захватили враги и посадили в масло, он сначала кричал на них, смеялся и оскорблял. А когда масло закипело он начал петь весёлые аларские песни. Таким образом он показывал своё презрение к врагам.

– Подозреваю, что к концу он потерял ритм или немного фальшивил, – предположил я.

– Возможно, – не стал спорить Хурта. – Я там не был.

– Приветствую, – сказал мужчина, подходя ко мне, тот самый, с которым мы говорили на Рынке Тэйбан. – Ну как, нашли жильё?

– Да, спасибо, – поблагодарил я. – В инсуле Ачиатэса.

– Он – хороший малый, – улыбнулся мужчина, – хотя, конечно, немного жадный негодяй.

– Извините меня, – сказал я.

– Да?

– Подойдите поближе, пожалуйста, – попросил я.

– Да? – спросил он приблизившись.

– Это правда, – поинтересовался я, – что только гражданам Ара разрешено встретиться с регентом в этот день?

– Думаю, Вам нечего бояться, – заметил он, – хотя Вы и прибыли из Торкадино, но совершенно ясно, что Вы из Ара.

– А что, если нет? – поинтересовался я.

– А разве нет? – заинтересованно спросил он.

Я начал торопливо перебирать в уме разумные варианты ответов.

– Безусловно, – сказал мужчина, – Ваш акцент, теперь, когда я задумался о нём, звучит не вполне правдоподобно. Возможно, Вы были вдали от города в течение долгого времени. У жителей Ара обычно мелодичный нежный говор. На мой взгляд, это – один из самых прекрасных гореанских акцентов.

– А что если я не из Ара? – спросил я, озираясь и отмечая расстояние до ближайших гвардейцев, прикидывая, сколько времени мне потребуется, чтобы сбросить ленту и, надеюсь без боя, исчезнуть в переулке.

– Конечно, Ваш вопрос чисто теоретический, – заметил он.

Я взялся за ленту.

– Да ладно Вам, – рассмеялся он, успокаивающе протягивая руку. – Оставайтесь на своём месте. Знаю я, что Вы не из Ара, или не считаете, что из Ара, это ясно по Вашей речи. Я всего лишь поддразниваю Вас.

Думаю, он нашел бы свою шутку немного менее восхитительным поводом для юмора, если бы обернулся и посмотрел на стоящего позади него Хурту, с топором наизготовку. Хурта медленно опустил топор.

– В этот день не граждане Ара могут приблизиться к регенту наравне с гражданами, если смогут получить место на верёвке. Это всё часть значимости дня, великодушие и благосклонность Ара, и тому подобное.

– Один человек недавно заявил мне, что только граждане могут быть на верёвке, – пояснил я.

– Нет, – улыбнулся товарищ. – Он просто пытался заполучить Ваше место.

– Это правда? – спросил я мужчину стоявшего позади меня.

– Надеюсь, что да, – ответил тот. – Я вообще из Венны.

– Это правда, – заверил меня человек, следующий за ним в очереди.

– Отойдите, – приказал таурентианец Хурте. – Удалитесь от веревки.

Мы дошли до места, где толпа должна быть удалена от верёвки.

– Вы откуда прибыли? – спросил меня мужчина из Венны.

Мужчины вокруг нас переговаривались между собой.

– Ленты закончились.

– Их редко стало невозможно получить, по крайней мере, так поздно.

– Что происходит позади очереди?

– Побоище, но гвардейцы уже рассеивают толпу.

– Как Вы получали ленту? – поинтересовался я.

Как свою-то получил, я и сам знал отлично. Мне её вручил Хурта, получивший ленту в качестве своего рода пожертвования, от человека, который в это время оказался не в состоянии воспользоваться ей. Интересно, я регент знал о погроме, который сопровождал приобретение лент. Безусловно, большинство соискателей, пришли заранее, и вероятно, получили их цивилизованным и организованным способом.

Этим утром у меня, как обычно, возникла трудность с подъёмом Хурты. Это был уже наш третий день в Аре. Вчера мы много времени провели, бродя по городу. Приятно было посмотреть на рабынь. Фэйка, следовавшая за нами, насколько я заметил, тоже привлекла к себе от оборачивающихся мужчин более чем достаточную долю благодарных оценок, случайных вздохов, различных комментариев и замечаний, а иногда и буквально сексуальных предложений, частью смелых, частью ненавязчивых, сделанных как комплимент или шутка, которыми владельцы иногда вынуждали своих девушек, следовавших за ними, ревниво хмыкать. Это было понятно. Она была превосходным рабским мясом. Где сейчас была Боадиссия, я не знал. Вероятно, где-нибудь в городе. Она хотела увидеть как можно больше. Фэйку она, скорее всего, оставила в инсуле.

– Гвардейцы предлагают, – сообщил он мне по секрету. – Я заплатил за им серебряный тарск.

– Понятно, – протянул я.

– Продвиньтесь, – скомандовал Таурентианец.

– Слава, Гнею Лелиусу! – выкрикнул кто-то.

Уже можно было разглядеть высокий стул на возвышении. Гней не носил пурпурный цвет Убара, на его плечах лежал коричневый плащ вида, который носят Администраторы в некоторых городах, гражданские руководители, слуги народа, если можно так выразиться. Интересно, а знал ли регент о бизнесе на продаже лент. Некоторые, как можно предположить, будут проданы гражданами, которые получили их ранее при легальном распределении.

– Продвиньтесь, – скомандовал Таурентианец.

Я сжимал письма от Дитриха из Тарнбурга под полой моей туники. Моя рука вспотела. Я уже знал, что за два места передо мной, за подачу некоего ходатайства люди заплатили по десять монет золотом. Это – огромная сумма. Толпа периодически взрывалась криками радости и удивления.

– Слава, Гнею Лелиусу! – услышал я. – Регенту слава!

Большинство просителей, насколько я смог понять, получали только доброе слово от регента, или серьезную гарантию, что их ходатайства будут внимательно рассмотрены. Однако, кое-кто их людей получал от регента горстку монет, главным образом медных, которые он с улыбкой опустив руку в чашу черпал оттуда, а затем высыпал в протянутые руки благодарных получателей.

– Слава, Гнею Лелиусу! – снова услышал я.

Таурентианцы стояли вокруг регента, непрерывно сканируя толпу. Ещё там присутствовали несколько писцов, записывавших имена просителей, их требования, обиды, ходатайства, и прочие связанные с ними данные. Я не заметил, чтобы охраны было чрезмерно много. Похоже, регент действительно был необыкновенно популярен.

– Слушаю Вас, Гражданин? – сказал регент.

Наконец я смог рассмотреть его. Гней оказался величественно выглядящим мужчиной, высоким и сухопарым. Он казался честным, и доброжелательным. Я подумал, что он, вероятно, действительно добросовестный и преданный городу чиновник, возможно даже весьма способный государственный деятель. Конечно, он был одним из высших консулов Ара, теперь ставшим регентом.

– Гражданин? – вывел он меня из задумчивости.

Голос не резкий, доброжелательный. Нетерпения не заметно. Полагаю, что весьма естественно для обычного гражданина, внезапно оказавшегося в присутствии столь великого деятеля, потерять дар речи.

Я сунул руку внутрь своей туники и вынул письма.

– Ага, у него петиция или прошение, – кивнул один из писцов. – Передайте их мне.

Но я отдёрнул письма, не отдав их писцу.

– Эти бумаги, Ваше превосходительство, лично для Вас, – сообщил я. – Я отдам их только в Ваши руки. И я не гражданин. Я пришёл издалека.

Я на мгновение повернул письма так, чтобы Гней смог рассмотреть печать серебряного Тарна, после чего вернул в прежнее положение печатями к себе.

Двое или трое из писцов напряглись. Я видел, что они узнали печать. Один из них направился ко мне. Он показался опасным, двигался он совсем не как писец. У меня появилось подозрение, что некоторые из писцов в действительность были вовсе не писцами, а телохранителями.

– Спасибо, – любезно поблагодарил регент, взяв письма и повернув их печатями вниз.

– Кто Вы? – спросил он. – И где живёте?

Его голос ничем не отличался от того, которым он говорил с другими просителями. Всё же я был уверен, что он разглядел печати.

– Я – Тэрл, – представился я, – из города Порт-Кара, в настоящий момент я снимаю комнату в инсуле Ачиатэса в Переулке Рабских Борделей Людмиллы.

– Запишите, – велел регент писцу, тому, который стоял к нему ближе всех, – что, мы получили петиции от Тэрла из Порт-Кара, живущего в доме Ачиатэса, которые мы внимательно рассмотрим.

– Благодарю Вас, – поклонился я, – за то, что Вы согласились тщательно изучить содержание этих писем. Уверяю Вас, что довольно близко знаком с вопросом, и берусь свидетельствовать относительно правдивости того, что, как я предполагаю, является их содержанием.

– Я понял, – кивнул Гней.

– Ваше Превосходительство, – поклонился я ему.

Он также чуть склонил голову, любезно отвечая на мое приветствие. Я снял ленту с тела. Можно считать, что моя миссия выполнена. Письма я доставил по назначению. Служба Дитриху из Тарнбурга и Ару завершена. Большего сделать я не мог.

Регент показал жестом, что я должен приблизиться к нему.

– Спасибо, – сказал он. – Я ждал этого уже в течение долгого времени.

– Это – пустяк, – ответил я.

– Подождите, – остановил он меня, видя, что я разворачиваюсь уходить, и в мои руки посыпались монеты, медные тарски.

– Благодарю, Ваше Превосходительство, – снова поклонился я, с благодарностью, как если бы я, возможно, был одним из обычных просителей.

– Слава, Гнею Лелиусу! Регенту слава! – услышал я, приветственные крики толпы, прославлявшей великодушие регента.

Я тогда развернулся, и покинул возвышение перед Центральной Башней.

24. Происхождение Боадиссии

– Значит, это было на твоей шее, когда алары нашли Тебя, ещё ребёнком, среди обломков разграбленного каравана? – спросил он.

Мужчина стоял вплотную к ней, и разглядывал медный диск, держа его в пальцах и повернув к свету. Кулон, кстати, всё ещё оставался на шнурке, на её шее.

– Да, – кивнула Боадиссия.

– Это было именно на твоей шее? – уточнил он.

– Да, – ответила Боадиссия. – И я продолжала его носить.

– Понятно, – сказал он.

* * *

– Вы знакомы с молодой женщиной внутри? – спросил охранник у дверей.

– Да, – ответил я. – Я думаю да.

– Именно сюда она собиралась войти, – подсказала мне Фэйка.

– Да, – уже уверенно сказал я.

– Входите, – пригласил нас охранник, и мы проследовали за ним через внутренний двор засаженный деревьями, мимо фонтанов и тенистой беседки под своды дома.

* * *

Мы с Хуртой я возвратились от Центральной Башни к инсуле уже ближе к полудню. Войдя в маленький, тускло освещённый вестибюль инсулы, мы сразу увидели Фэйку.

– Господин, – воскликнула она, нетерпеливо вскочив на ноги.

Она было дёрнулась подойти к нам, но резко остановилась. Браслет с цепью на её левой щиколотке, надёжно удерживал её у кольца вмурованного в пол. Рабыня опять опустилась на колени.

– Господин, – позвала она.

– А где Боадиссия? – спросил я. – Я думал, что она оставит Тебя наверху.

– Так и было, – кивнула женщина. – Но Госпожа вернулась и забрала меня. Она нашла нечто, что очень взволновало её, и сказала, что я должна пойти с ней, чтобы узнать место, а затем, когда Вы возвратитесь, отвести туда Вас.

– Именно поэтому Ты прикована цепью здесь? – уточнил я.

– Возможно, Господин, – ответила Фэйка. – Но возможно, Госпожа также, подумала о комфорте рабыни.

Я даже улыбнулся этому заявлению. Боадиссия не была тем видом женщины, который будет думать о комфорте рабыни. Скорее, она считала, что рабынь нужно рассматривать с большой строгостью, и подвергать их безжалостным и бескомпромиссным наказаниям.

– Почему она не дождалась нас? – поинтересовался я.

– Похоже, она не могла ждать, – объяснила Фэйка. – Она очень спешила вернуться туда.

– Куда именно, и что это всё означает? – спросил я.

– Она думает, что, возможно, нашла дом своей семьи, – сказала Фэйка, – в который она могла бы войти, и что невероятное состояние могло бы принадлежать ей, и что она окажется в состоянии потребовать своего наследства.

– Я так понимаю, что это был весьма примечательный дом, – предположил я.

– Я думаю, что он очень красив, – признала Фэйка. – Я лишь мельком, через открытую дверь видела сад с беседкой во внутреннем дворе, и дом, большой прекрасный дом. Тот, кому он принадлежит, должно быть очень богатый человек.

– И что заставило её думать, что это мог бы быть дом её семьи? – спросил я.

– Крошечный знак около веревки для звонка, – сообщила Фэйка. – Это была буква «Тау», очень похожая на ту, что была на её медальоне.

– Форма «Тау» была точно такая же? – уточнил я.

– Очень похожая, – ответила она.

– Абсолютно идентичная? – спросил я.

– Не совсем, – признала рабыня.

– Но очень похожая? – переспросил я.

– Да, – кивнула она.

– Значит, некая подсказка относительно её происхождения, может быть там, – признал я.

Гореане обычно довольно щепетильны в отношении таких вещей как гербы, знаки, семейные эмблемы и тому подобные символы. Иногда такие вещи регистрируются и на законных основаниях используются только данным родом.

– Я тоже думаю, что это возможно, Господин, – согласилась со мной Фэйка.

– Если всё так хорошо, – сказал я, – то можно только порадоваться за Боадиссию и пожелать ей удачи.

– Это похоже на богатый дом? – полюбопытствовал Хурта.

– Да, Господин, – ответила Фэйка.

– Боадиссия будет довольна, – усмехнулся он. – Она всегда была избалованной, жадной и молочной особой. У неё не вызовет неудовольствия быть богатой.

– Думаю, что семья, если у них есть прекрасный дом, и территория, может быть влиятельной и высокопоставленной, – предположил я.

– Против этого она тоже возражать не будет, – заверил меня Хурта.

– А где находится этот дом? – осведомился я.

– Совсем не далеко, Господин, – ответила Фэйка.

– Интересно, – протянул я.

– Я видел в этом районе несколько красивых зданий, – заметил Хурта, – особенно в нескольких кварталах отсюда. Мы их вчера видели.

– Верно, – согласился я.

Ар, как и многие другие города, порой удивляет своими контрастами, когда в удивительной близости друг от друга можно встретить казалось бы несовместимые вещи. Например, проспект Турии, находившийся поблизости, был одной из прекраснейших улиц Ара. А, позади него, притаившись в щели между зданиями, всего в паре енов неспешной ходьбы, находился переулок Рабских Борделей Людмиллы.

– Где ключ от твоих кандалов? – спросил я.

– Там, Господин, – указала Фэйка, на крюк около двери, которая вела к апартаментам Ачиатэса, и где это могло бы быть удобно для арендаторов или посетителей.

Я сходил за ключом и, встав рядом с её коленопреклонённой закованной фигуркой, посмотрел на неё сверху вниз. Интересно, не будет ли забавно взять её, прямо здесь, внезапно, на полу вестибюля инсулы, перед тем как я раскую её. Всё же она была невероятно соблазнительна.

– Господин? – удивлённо спросила она.

Я толкал её спиной на пол. Негромко звякнула цепь.

– Ой! – вскрикнула моя женщина от неожиданности и боли.

Это не имело значения. Она была всего лишь рабыня.

– Ох! – задохнулась она, и сразу же сжала меня в своих объятьях.

– Отвратительно, – возмущённо бросила свободная женщина, вошедшая в инсулу, и направившаяся наверх.

Я, тяжело дыша, поднялся на ноги. Задыхающаяся и вздрагивающая Фэйка осталась лежать на полу передо мной. Такие вещи могут быть проделаны с ей подобными. Ведь они – всего лишь рабыни.

Заплаканная Фэйка, дотянулась до моей ноги и прижалась к ней губами.

– На колени, – скомандовал я.

Сняв браслет с её хорошенькой лодыжки, я ненадолго задержал её в своей руке, дав ей почувствовать, как место стали кандалов заняла стальная власть руки её Господина. У женщины перехватило дыхание, и она ещё ниже склонила голову. Она почувствовала себя удерживаемой как рабыня. Снова подняв голову, она посмотрела на меня дикими глазами. Она была беспомощна и прекрасна в своей беспомощности. И я снова не смог удержаться и, толкнув её на спину, на каменный пол тускло освещенного вестибюля, подтянул к себе за ноги. На этот раз, прежде чем взять её, я долго любовался ей, просто это был мой каприз, просто мне так захотелось, просто она была моей рабыней, а посему должна снова беспомощно перенести все тяжести своей неволи.

– О, Господин, Господин, Господин, – бормотала она, чередуя слова с поцелуями.

– А теперь веди нас к месту, где мы найдём Боадиссию, – велел я.

– Да, Господин, – сказала она.

По пути, следуя за Фэйкой, спешащей впереди нас, мы видели нагую рабыню, нёсшую тяжёлые вёдра с водой на коромысле. Её владелец, шедший позади неё, иногда тыкал её острой палкой, дабы поторопить. Боадиссия одобрила бы это. Насколько я помню, она всегда поддерживала строгое отношение к рабыням, особенно, как я заметил, к соблазнительным рабыням, таким как вот эта прекрасная нагая невольница с коромыслом и вёдрами, или Фэйка. Также нам на глаза попался караван скованных цепью за шеи рабынь, в туниках, но с мешками на головах, и два рабских фургона, с сине-желтыми шёлковыми тентами. Мы оказались в районе улицы Клейм.

– Вот этот дом, – объявила Фэйка.

– Стена внушает уважение, и ворота крепкие, – оценил Хурта.

Я увидел «Тау» около веревки звонка. Буква, действительно, очень напоминала ту, которая была выбита на маленьком диске Боадиссии. Я теперь вспоминал то, что напомнил мне диск Боадиссии. Подобие, однако, не было абсолютно точным. Имелось, по крайней мере, два отличия. Это внушало оптимизм. Букву «Тау» такой формы, как на воротах около веревки звонка я видел прежде, давно, в Аре, на другой улице, и несколько раз на Сардарских Ярмарках.

– Что-то не так? – удивлённо спросила Фэйка.

– Боадиссия уже внутри? – осведомился я.

– Я думаю, да, – кивнула Фэйка.

Я дёрнул за верёвку звонка, и мы услышали мелодичный звон за воротами. Через мгновение привратник, довольно молодой парень, подошёл к воротам с той стороны.

* * *

– Значит, это было на твоей шее, когда алары нашли Тебя, ещё ребёнком, среди обломков разграбленного каравана? – спросил он.

Мужчина стоял вплотную к ней, и разглядывал медный диск, держа его в пальцах и повернув к свету. Кулон, кстати, всё ещё оставался на шнурке, на её шее.

– Да, – кивнула Боадиссия.

– Это было именно на твоей шее? – уточнил он.

– Да, – ответила Боадиссия. – И я продолжала его носить.

– Понятно, – сказал он. – Я могу снять его?

– Конечно, – кивнула она, и мужчина ловко развязал шнурок.

Боадиссия улыбнулась нам с Хуртой. Она уже была здесь, когда нас сопроводила в это место. Фэйку мы оставили у ворот, посадив на цепь, прикованную к кольцу, одному из нескольких вмурованных там в стену. Женщина осталась стоять на коленях, ожидая нас, у освещённой солнечным светом стены. Она получила приказ от привратника не поднимать головы. Похоже, что в этом доме рабынь не балуют. Мы сможем забрать её на обратном пути. Мужчина весьма сердечно поприветствовал нас, что говорило о том, что он ожидал нашего или чьего-то ещё прибытия. По крайней мере, по моим ощущениям, он не показался удивленным, увидев нас. Так же у нас не возникло никаких трудностей с тем, чтобы получить допуск к нему, несмотря на то, что он был, по-видимому, весьма важной особой. Сейчас мы находились в большой, похожей на кабинет комнате. Здесь имелся широкий стол, заваленный множеством бумаг. Принимавший нас в кабинете мужчина выглядел весьма представительно. Прежде я никогда не видел этого человека, в данный момент задумчиво рассматривавшего диск.

– Я думаю, что это может быть ключом к разгадке моей личности, – предположила Боадиссия.

– Возможно, – кивнул хозяин кабинета.

– Ну, конечно же это так и есть, – воскликнула девушка.

– Откуда мне знать, что Вы просто не нашли это, или не купили, а то и украли? – поинтересовался он.

– Уверяю Вас, я этого не делала, – возмутилась Боадиссия. – Это моё. Это было найдено на мне, когда я была ещё младенцем. Я всегда носила его.

Он продолжал рассматривать диск.

– Разве символ не тот же самый, что и знак на Вашем доме? – спросила Боадиссия.

– Довольно похож, – признал он.

– Но не идентичен, – вмешался я, заработав сердитый взгляд Боадиссии.

Мужчина посмотрел на меня, и улыбнувшись заговорил:

– Однако именно так выглядел наш логотип несколько лет назад, прежде чем его стиль был несколько изменен.

– Значит всё правильно! – радостно воскликнула Боадиссия. – Он был на мне в течение несколько лет!

– Совершенно верно, – улыбнулся ей мужчина.

– Я не могла знать этого, – заметила она. – Если бы я захотела сделать подделку, то сделала бы её, не знаная ничего лучшего, по современному способу, и Вы были бы в состоянии обнаружить, просто посчитав прошедшее время, что диск поддельный, что это обман.

– Верно, – кивнул он.

– Вот видите! – сказала мне Боадиссия, с торжествующим видом.

– Да, – признал я.

– Он ревнует, – объяснила Боадиссия хозяину кабинета. – Он почти вне себя от зависти. Он просто хочет увидеть, как мне откажут в моём состоянии, лишат того, чего я заслуживаю по закону.

– Ваше состояние? – переспросил мужчина. – Того, чего Вы заслуживаете?

– Да, моё законное имущество, моё законное наследство, – заявила она. – Я настроена получить его.

– Ага, понимаю, – улыбнулся он. – Я исследую записи. Если всё совпадёт, а я подозреваю что так всё и будет, то можете не беспокоиться, Вы получите, как Вы выразились, Ваши законное состояние, и то, что Вы заслуживаете по закону.

– Всё, что я хочу, – сказал Боадиссия, – это получит, то чего я заслуживаю.

– Я проверю свои записи, – успокоил он девушку. – Если это будет в пределах моих возможностей, то я лично прослежу, что Вы действительно получили то, что Вы заслуживаете, в точности то, что Вы заслуживаете.

– Спасибо, – поблагодарила девушка его, бросив при этом на меня злой взгляд.

– А что это, кстати, – спросил он, – что Вы, по Вашему мнению, заслуживаете?

– А разве Вы не признаете меня? – спросила Боадиссия.

– Признаться, не понимаю, – сказал мужчина.

– Я могу быть Вашей давно потерянной дочерью, – предположила она.

– Насколько я знаю, у меня нет, и никогда не было дочерей, как давно потерянных, так и любых прочих. На самом деле у меня есть несколько сыновей.

– Посмотрите на меня, – предложила девушка.

– И что я должен увидеть? – спросил он.

– А разве между нами нет никакого фамильного сходства?

Лично я, со своей стороны, такового не замечал, ни в малейшей степени. Безусловно, члены одной и той же семьи внешне иногда значительно отличаются друг от друга.

– Не понимаю, – признался он.

– Вы – возможно, мой дядя, раз уж отцом Вы мне быть не можете.

– О, теперь понимаю, – улыбнулся он.

– Неужели я не могла бы быть Вашей племянницей, или кузиной?

– Интересная идея, – протянул он.

– Присмотритесь ко мне, – сказала она. – Присмотритесь внимательнее. Что Вы думаете?

– Вы соблазнительны, – отметил мужчина.

– Соблазнительна? – опешила Боадиссия.

– Я думаю, что теперь понимаю, – сказал он, – для чего Вы пришли сюда.

– Я ищу свою личность, – повторила девушка.

– И возможно немного больше? – предположил хозяин кабинета.

– Только что является моим по праву, – объяснила Боадиссия.

– Возможно, Вы считаете себя наследницей большого состояния? – полюбопытствовал он.

– Возможно, – пожала она плечами. – Караван был большим. Несомненно, моё присутствие в нём, простого младенца, предлагает большое богатство со стороны моей семьи. Возможно, они даже могли быть владельцами каравана. Конечно, сами Вы богаты. У Вас прекрасный дом, с роскошной обстановкой, с великолепной территорией. И знак на диске – Ваш. Тем более что Вы это сами признали.

– Понятно, – кивнул он.

– Конечно, в полноте Вашей чести, а я рассматриваю Вас как джентльмена, – сказала она, – Вы не захотите отказать мне, в том, чего я заслуживаю.

Я подумал, что это был довольно рискованный ход со стороны Боадиссии. Не слишком разумно, кстати, подвергнуть сомнению или попытаться давить на честь гореанина.

– Конечно, нет, – ответил мужчина, достаточно любезно, очевидно не обращая внимания на оскорбление. – Я буду одним из последних, кто решит отказать Вам в том, чего Вы заслуживаете.

– Хорошо, – сказала она, довольно надменно, задирая подбородок.

Боадиссия иногда действовала мне на нервы таким способом.

– Я считаю себя достаточно богатым человеком, – сообщил товарищ. – А также, справедливости ради стоит отметить, что у меня есть некоторое положение в этом городе, и кое-какая власть.

– Мне тоже так показалось, – кивнула Боадиссия.

– Значит, Вы думаете, что между нами есть некоторое родство? – осведомился он.

– Да, – ответила девушка. – Диск, который Вы сами только что признали, ясно дает это понять. Я предлагаю Вам свериться со своими записями.

– Я заключаю, что Вы думаете, что можете иметь отношение к моему роду, или какой-либо из его боковой ветви.

– Да, – признала она. – Я думаю, что это вполне возможно.

– Если Вы действительно принадлежите к моему роду, или даже к некой тесно связанной с ним боковой ветвью, Вы, несомненно, сразу же станете самой известной, и одной из самых богатых и самых влиятельных женщин в Аре, – заметил хозяин кабинета.

– Возможно, – кивнула Боадиссия, гордо выпрямляя спину.

– И как мне кажется, Вы, действительно, верите, что между нами могут быть некие отношения.

– Диск доказывает это, – напомнила девушка.

– Думаю, Вы правы, – сказал он.

– Сверьтесь со своими записями, – снова предложила Боадиссия.

– Вы действительно хотите, чтобы я сделал это? – уточнил мужчина.

– Да. В действительности, я даже требую этого, – заявила она.

– Очень хорошо. Это займет всего один ен, – предупредил хозяин, и взял со своего стола маленький звонок.

– Давай-ка пойдём отсюда, Боадиссия, – предложил я. – Мы могли бы вернуться завтра.

– Молчи, – раздражённо бросила она мне.

Мужчина позвонил, и через пару мгновений в кабинете появился его помощник. Получив распоряжение от хозяина кабинета и, понимающе кивнув, он скрылся за дверью. А наш собеседник сел за стол и положил маленький диск перед собой и немного справа от себя.

Боадиссия бросила взгляд на нас с Хуртой. Она была ужасно взволнована.

– Пойдём, Боадиссия, – предложил я, – завтра придём, узнаем результат.

– Помолчи, – недовольно бросила мне девушка.

– Это не займёт много времени, – заверил нас мужчина. – Если Вы подождёте сейчас, это избавит Вас от необходимости приходить сюда завтра.

– Уходите, если Вам так хочется, – сказала Боадиссия нам с Хуртой.

– Почему они должны хотеть уйти? – озадаченно спросил мужчина.

– Понятия не имею, – буркнула Боадиссия.

– Как и я, – улыбнулся он.

Через очень небольшое время вернулся помощник с большой, несколько запылившейся продолговатой похожей на гроссбух книгой в кожаном переплёте, завязанной на шнурки. На обложке, хотя мне с моего места было трудно разглядеть, казалось, были какие-то надписи, возможно, даты и номера.

– Более старые записи, такие как эти, – пояснил он, – хранятся здесь, вместе с дубликатами более свежих отчетов. И наоборот, текущие записи, вместе со вторыми экземплярами старых отчетов, хранятся у меня дома.

Я кивнул. Таким образом, два идентичных набора отчётности держались в разных местах. Это было весьма распространено в гореанской бухгалтерии, особенно в определенных видах бизнеса.