Текст книги "Наёмники Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

– Конечно, – согласился он.

– Вы сохранили эту хитрость, – улыбнулся я, – для случая, достойного этого.

– Для Торкадино, – сказал он.

– Конечно, – кивнул я.

– Теперь, входы в акведуки перекрыты войсками Коса, а их потоки отведены, – сообщил Дитрих.

– Думаю, нехватка воды городу не грозит, – заметил я. – Конечно, Вы теперь зависите от местных колодцев, бывших основными источниками воды до постройки акведуков, но, с удалением из города гражданского населения, их более чем достаточно для Ваших потребностей.

Он улыбнулся.

– Но я боюсь, что Вы, возможно, не могли предусмотреть всего, – сказал я.

– Редко удаётся предусмотреть всё, – признал Дитрих.

– Честно говоря, некоторый очевидные проблемы меня беспокоят, – сообщил я.

– Говори, – велел он.

– Из Торкадино нет выхода, – объяснил я. – Может показаться, что Вы сами зашли в ловушку и захлопнули за собой дверцу. Стены окружены. Ваша армия немногочисленна. Кос держит значительные силы в этом регионе, по крайней мере, по сравнению с теми, что имеются в Вашем распоряжении. Я не думаю, что Вы будете в состоянии пробиться сквозь армии противника и выйти из окружения. Уверен, что у Вас нет достаточного количества тарнов, для эвакуации всех Ваших людей.

– Интересно, – сказал он.

– Думаю, Ваши действия находятся в четком взаимодействии с Аром, – предположил я.

– Нет, – покачал он головой. – У меня нет никакого соглашения с Аром.

– Но Вы должны его иметь! – воскликнул я.

– Нет, – ошарашил меня Дитрих.

– Вы не находитесь на оплате у Ара? – поражённо спросил я.

– Нет.

– То есть, Вы хотите сказать, что сделали это всё по своей собственной инициативе? – уточнил я.

– Да. Влияние Ара и Коса должны быть уравновешены. Победа любой из сторон означает конец свободных компаний, – объяснил капитан наёмников.

– Но Вы рассчитываете на помощь Ара в снятии осады, не так ли? – поинтересовался я.

– Конечно, – ответил он.

– А что, если помощи не будет?

– Это был бы крайне неудачный поворот, – признал Дитрих.

– Вы могли бы пойти на переговоры с Косом, – предположил я. – Уверен, что они согласились бы на почти любые условия, да они сами бы предложили вам всё что угодно за вывод войск, любые гарантии безопасности для Вас самого и Ваших людей, лишь бы только вернуть Торкадино.

– Ты думаешь, что после того, что мы здесь сделали, и после того как мы их на столько задержали, они вот так просто возьмут и позволят нам уйти из Торкадино? – насмешливо осведомился он.

– Нет, – признал я.

– Вот и я так не думаю, – улыбнулся он.

– Получается, что теперь всё зависит от действий Ара, – заметил я.

– Да.

– Вы очень сильно рискуете ради интересов Ара.

– Не только Ара, но и ради себя лично, и других свободных компаний, – сказал он.

– Всё за то, что Ар не имеет никакого выбора, кроме как действовать так, как Вы ожидаете, – признал я.

– Это может показаться так.

– И всё же Вы кажетесь чем-то серьёзно обеспокоенными, – заметил я.

– Это действительно так, – проворчал Дитрих. – Иди за мной.

Через боковую дверь мы прошли в другую комнату. В дверном проёме я оглянулся. Леди Кара всё также лежала на животе около стола. Разрешения встать ей никто не давал, но, повернув голову, она смотрела нам вслед.

– Что Ты думаешь об этой маленькой птичке на жёрдочке? – поинтересовался он у меня.

– Трудно сказать, – ответил я.

Он оттянул её голову назад, намотав волосы женщины на кулак. Он не проявлял к ней особой нежности. Женщина вскрикнула, и заскулила когда её голова оказалась запрокинута назад.

– Прекрасный экземпляр, – признал я.

Рабыня. Шея окружена ошейником. Клеймо на бедре, как положено. Когда мужчина потянул за волосы, её спина прижалась к короткой, горизонтальной деревянной балке, через которую были перегнуты её руки. Эта горизонтальная балка была установлена на коротком вертикальном столбе, образуя, таким образом, своеобразную букву «T». Она стояла на коленях на платформе, высотой около ярда, спиной к «T» установленному на этой платформе. Её щиколотки были скованы цепью вместе позади и по обе стороны от столба. Наручники и цепь, врезавшаяся в живот, держали её руки на месте, удерживая её запястья по бокам.

– Возможно, женщина капитана, – предположил я.

– Бери выше, – усмехнулся Дитрих. – Ещё недавно она была генеральской шлюхой.

Рабыня тоненько поскуливала. Её глаза почти остекленели от охватившего её ужаса. Стоило мужчине выпустить волосы, и голова женщины опала вперёд, и её длинные тёмные волосы рассыпались перед телом. Я немного оттянул цепь от её живота. На коже остались отпечатки звеньев. Она плакала.

Я присмотрелся к ней. Драгоценности больше не украшали её. Шелка остались в прошлом. Никакой косметики, которая ещё недавно умоляла слизать её с губ рабыни. Аромат тонких духов теперь сменили терпкие запахи пота и страха. Похоже, она обделала платформу, когда её избивали. Несомненно, довольно редкий опыт для высокой рабыни. Если она когда-то и носила золотой, усыпанный драгоценностями ошейник, то теперь она могла забыть об этом. На её шее теперь простой, железный, заклёпанный ударом молота ошейник, такой, который мог бы быть надет в шею любой шлюхи, подобранной солдатом в пылающем городе.

– Как Тебя зовут, дорогуша? – полюбопытствовал Дитрих.

– У меня нет имени, никакого имени! – торопливо затараторила она.

– Откуда Ты знаешь? – спросил он. – А вдруг, я Тебе его уже дал.

– У меня нет имени, которое я бы знала, – испуганно проговорила она, задергавшись в удерживавшем её конечности железе, опасаясь, что её пытаются уловками вынудить заслужить наказание. – Я ещё не знаю своего имени, если у меня есть таковое. Если Господин назвал меня, он ещё не счёл нужным сообщить мне об этом! Если у меня будет имя, то это будет то, которое понравится Господину! Я – рабыня! Я – его, только его! Если у меня есть имя, я прошу дать мне знать об этом, чтобы я могла бы отзываться на него покорно и быстро!

– У Тебя нет имени, – сообщил он ей.

– Да, Господин, – тихо отозвалась женщина, снова опуская голову.

– Как Тебя называли? – спросил Дитрих.

– Люсилина, – ответила она.

Капитан наёмников насмешливо посмотрел на меня, и спросил:

– Ты знаешь имя высшего офицера сил Коса на юге?

– Мирон Полемаркос из Темоса, кузен Луриуса из Джада – Убара Коса, – сказал я.

– А как Ты думаешь, какое имя он дал бы своей любимой рабыне? – поинтересовался он.

– Я так понимаю, что – Люсилина, – усмехнулся я.

– Она оказалась столь же красивой, сколь и жадной, – поведал мне капитан. – Она пользовалась большой свободой в Косианском лагере, получив даже персональные апартаменты, в которых Полемаркос мог бы развлекаться с ней. В этих покоях, среди её подушек и шелков, окруженная своими шкатулками с драгоценностями, обслуживаемая рабынями, назначенными ей для личного пользования, и для которых она была абсолютной хозяйкой, она господствовала почти, как если бы была Убарой. Чувствуя себя в безопасности в качестве фаворитки своего влиятельного и высокородного владельца, уважаемого и избалованного, она, будучи всего лишь рабыней, собрала вокруг себя такую власть, что иной Убаре не снилась.

Честно говоря, услышав это, я почувствовал, как во мне закипает злость. У рабыни не должно быть власти. Это она должна быть полностью подвластна своему господину.

– Её влияние на Полемаркоса вскоре стало широко известно. Она завладела его ушами. Стоило её только захотеть, и одного её слова, за или против человека, было достаточно, чтобы содействовать его карьере или уничтожить его. В своём шатре она начала принимать посетителей, гостей, просителей. Целые десятки таковых, прознав о её власти, заявились к ней, чтобы искать её благосклонности. Естественно с подарками. Это было только начало. Её шкатулки начали наполняться драгоценными камнями. Кольца, преподнесённые ей, были достойны Убара. Её сундуки ломились от косметики и духов, которым, возможно, могла бы позавидовать Убара.

– Уж лучше бы, ей предоставили цепи самого крепкого железа и плети из самой жёсткой кожи, – ожесточённо предложил я.

– Как-то среди этих просителей появился, один товарищ пообещавший принести в качестве подарка вино. Вино это, предположительно, необыкновенно редкое, фаларианское, о существовании которого среди коллекционеров ходили лишь упорные слухи, мол, вино это такое редкое и драгоценное, что стоить оно могло бы столько, что на эти деньги можно было бы купить целый город. Она, конечно, проверила в это. Ведь ей, хотя и бывшей всего лишь рабыней, так хотелось потягивать его, развалившись среди своих подушек.

– Надменная рабыня, – презрительно бросил я.

Женщина ещё сильнее опустила голову, вздрагивая от рыданий. Ни одна рабыня не посмеет взять вино без разрешения хозяина. И даже тогда, как бы часто это не случалось, она берёт его только по его команде, на его глазах и обычно стоя на коленях перед ним. Иногда, даже, он наматывает её волосы на руку, запрокидывает голову рабыни, и сам льёт это вино ей в рот. Это должно напомнить ей, что всё происходит только согласно его желанию.

– Вино, конечно, – продолжил он, – было слишком драгоценным, чтобы быть принесённым с тем просителем, но оно находилось в его палатке. И она вызывает свой паланкин и носильщиков, рабов мужчин, дабы те отнесли её к тому месту. Тем более что это поможет держать слабость в секрете от её служанок. Её часто носили по Косианскому лагерю в закрытом паланкине, так что это мало кого заинтересует. В его палатке она пробует вино, даже осмелившись потребовать, чтобы он сам налил бокал для неё. Это сделано. Она пораженно смотрит на мужчину. Может ли это вино, которое походит на дешевое Ка-ла-на, быть редким фаларианским? Но через мгновение она уже без сознания. С носильщиками, конечно, уже договорились, за помощь они получат свою свободу. Это можно было бы сделать иначе, но этот вариант показался предпочтительным. Они слишком хорошо известны в лагере. Заменив их другими, можно было увеличить степень риска. Кроме того, оставленные там они, скорее всего, были бы убиты косианцами, что стало бы достаточно нелепой, ненужной и глупой тратой способных мужчин. На мой взгляд, теперь в рядах моей армии появились четверо благодарных лично мне, полностью лояльных парня, любой из которых я думаю, охотно умрёт за меня.

– Логично, – признал я.

– Паланкин внесли прямо внутрь палатки. К тому времени женщина уже была раздета. Её, абсолютно бесчувственное тело грузят в паланкин. Там связывают по рукам и ногам, плотно притягивая к сиденью, чтобы чего доброго не вывалилась по пути. Когда она проснётся, она обнаружит, что может едва пошевелить мускулами. Рот её тоже затыкают. Наконец, занавески паланкина задёрнуты, и она готова к транспортировке.

– Она была усыплена, конечно, – заметил я.

– Не так чтобы глубоко, – сообщил он. – Мы хотели, чтобы она оставалась без сознания, только в течение нескольких ен, ровно столько, сколько потребовалось, чтобы раздеть, связать и заткнуть ей рот. Мы хотели, чтобы она проснулась поскорее, пока паланкин ещё не покинул косианского лагеря, а, пробудившись, полностью осознала, в каком затруднительном положение оказалась, чтобы полностью ощущала свою беспомощность, и всё что с ней происходит.

– Великолепно, – улыбнулся я.

– Мой человек проверил её один раз, – сказал Дитрих. – Убедился, что она очнулась. Глаза шлюхи были широко раскрыта, и она в бешенстве грызла свой кляп. Он не стал мешать её увлекательному занятию, и оставил в одиночестве.

– Хм, украсть любимую рабыню Полемаркоса из Темоса, – засмеялся я. – Мои краснокожие друзья признали бы это роскошным купом.

– Разве произошедшее не было так тяжко для твоего высокомерия и жадности, а, дорогуша? – спросил Дитрих у женщины.

– Да, Господин, – признала она.

– Но Ты же больше не хочешь быть высокомерной и жадной, не так ли?

– Нет, Господин! – испуганно вскрикнула рабыня.

– Мои люди доставили её в Торкадино, – закончил он. – Надеюсь, Ты не забыл, что хотя она была рабыней, но потребовала от моего мужчины, чтобы тот налил ей вина.

– Я помню, – кивнул я.

– Свою первую порку, она получила именно от него, – усмехнулся Дитрих.

– Это правильно, – согласился я.

– Потом её избили ещё четыре раза, с небольшими интервалами. На этот раз ей досталось от четырёх парней, которые ещё недавно были её носильщиками, а теперь свободными мужчинами.

– Тоже правильно, – кивнул я.

– Время от времени нам даже приходилось сдерживать их пыл, – сообщил он, – а то они чего доброго забили бы её насмерть.

– Их можно понять, – согласился я.

– К концу общения с ними она была уже полностью готова к допросу, – сказал он.

– Допросу? – удивился я.

– Конечно, – кивнул он. – Неужели Вы думаете, что я приказал добыть эту шлюху ради личного интереса или прибыли?

– Ну, я знавал многих мужчин, который сделали бы это именно по таким причинам, особенно учитывая её внешние данные, – заметил я.

– Она тщеславна, и мелка, – бросил он. – Разве не так, дорогуша?

– Да, Господин, – всхлипнула рабыня.

– Но мы же собираемся упорно трудиться, чтобы преодолеть в себе эти недостатки, разве не так, дорогуша? – поинтересовался Дитрих.

– Да, Господин! – страстно заверила его женщина.

Вдруг она пораженно вскрикнула, почувствовав на себе его руку, и попыталась отстраниться, но была остановлена деревянной конструкцией за спиной. Её руки задергались в железных кольцах наручников. Она смотрела на мужчину с недоверием и ужасом.

– А в чём дело? Ты больше не высокая рабыня, – напомнил он. – Перед Тобой стоит необходимость привыкать к тому, что Тебя будут трогать именно так. Рабыня смотрела на Дитриха дикими глазами, и дёргала руками. Она не имела возможность свести ноги.

– Я полагал, что, возможно, вы решили украсть её, чтобы нанести оскорбление Мирону Полемаркос, – признался я.

– Пожалуйста, нет! – вскрикнула рабыня.

– Конечно, нет, – сказал он. – Я не стал бы рисковать своими людьми в таком ненужном и неуместном предприятии. В первую очередь я беспокоюсь о быстром и эффективном достижении определенных конечных целей. Я редко позволяю себе удовлетворение такого мимолётного тщеславия, если только они не приводят к тем целям, или, по крайней мере, не мешают их достижению. Подобное оскорбление, практически пощёчина, в настоящее время не может служить никакой конкретной цели, например, побудить противника к ярости и желанию мести, что могло бы привести к просчету с его стороны. В данной ситуации, это скорее привело бы к дополнительным трудностям с Полемаркосом, которому я должен вскоре послать приглашение на переговоры.

– Нет, нет, нет, – шептала женщина.

– Таким образом, Вы планируете оттянуть его нападение и выиграть время, – предположил я.

– Да, – кивнул он.

– Нет, нет, – скулила рабыня. – Нет!

– Кроме того – добавил он. – Я не собирался вызывать у Полемаркоса какой-либо неприязни. Он – умный офицер, хотя и слабый человек.

– Нет, нет! – простонала женщина, и вдруг широко открыв глаза, и отчаянно задёргавшись, закричала: – О, да! Да! Да, Пожалуйста!

Она закрыла глаза, и жалобно заёрзала коленями.

– Да, Пожалуйста! – вскрикнула она снова.

– А она энергичная, – заменил я.

– Да, – согласился капитан.

– Возможно, Полемаркосу не доставило бы радости видеть, как она подпрыгивает от Ваших прикосновений, – улыбнулся я.

– Возможно, Ты прав, – признал он. – Но, с другой стороны, думаю, что он понял бы, что я не собирался оскорбить его этим. В конце концов, она всего лишь рабыня.

– Верно, – кивнул я.

– Пожалуйста, не останавливайтесь, – стонала она. – Пожалуйста, не останавливайтесь!

– Ты так же дёргалась от прикосновений Полемаркоса? – спросил он её.

– Нет, – ответила она. – Нет, никогда. Я не знала, что это могло быть так!

Офицер убрал руку, и глаза рабыни тут же открылись. Взгляд их казался совершенно диким. А ещё в них стояли слёзы.

– Пожалуйста, – выдохнула она, выгибая тело вперед, к нему, жалобно прося уделить ей ещё немного его внимания. – Пожалуйста!

– Получается, что Вы украли это типичное рабское мясо, не за её красоту, что на мой взгляд тоже вполне достойная причина для этого, и не чтобы нанести оскорбление Полемаркосу, а просто для допроса? – спросил я.

– Что Ты имеешь в виду? – уточнил он.

– Да, да-а-а! – благодарно закричала она. – Спасибо, Господин! Спасибо, Господи-и-ин!

– Она – всего лишь рабыня, – напомнил я.

– Это она теперь, всего лишь рабыня, – усмехнулся Дитрих.

– Да-а-а, – простонала женщина. – О-о-о, да – а-а!

– Но прежде-то, – продолжил он, – она фактически была наперсницей Полемаркоса. Посредством своей хитрости и красоты она добилась его расположения, и в результате на Косе осталось очень немного государственных тайн, в которые она, так или иначе, не была бы посвящена. Она даже присутствовала на некоторые военных советах, хотя и скрывалась, конечно, за ширмой. Её присутствие там, как Ты понимаешь, даже и за ширмой, в значительной мере приводило в замешательство некоторых офицеров. Именно благодаря их недовольным, но осторожным комментариям, подслушанным моими шпионами, я и узнал о её ценности.

Дитрих на мгновение замолчал.

– Ты всё ещё полагаешь, что так ценна, моя дорогуша? – поинтересовался он.

– Нет, Господин! – ответила она.

– И кто же Ты теперь? – спросил он.

– Рабыня, только рабыня, Ваша рабыня!

Дитрих снова обратил внимание на её тело.

– Да, да-а, да-а-а! – начала вскрикивать женщина.

– Так как Ты говоришь, Тебя называли прежде? – осведомился мужчина.

– Люсилина! – задыхаясь, выговорила она.

– Вы отвечаешь на мои прикосновения совсем не как Люсилина, – заметил он, наблюдая, как стонет и извивается рабыня. – То как Ты реагируешь, больше напоминает Лючиту, – заметил он.

– Да, Господи-и-ин, – простонала она. – Да-а-а, Господи-и-ин!

– Ты – Лючита, – объявил Дитрих.

– Да, Господи-и-ин, – задохнулась названная рабыня.

Я думаю, что это хорошее имя для неё. Это действительно хорошее имя для горячей беспомощной рабыни, которой бескомпромиссно владеют.

– Ты считаешь себя высокой рабыней, Лючита? – осведомился он.

– Я не знаю, – всхлипнула Лючита.

– Нет, – отрезал он. – Ты больше не она. Отныне твоё место среди самых низких из низких рабынь.

– Да, Господин.

– И я отдам Тебя одному из моих самых худших солдат, обыкновенному и грубому парню, из самых низких рангов, – объявил он ей о своём решении.

– Да, Господин.

– И Ты будешь хорошо ему служить, – предупредил Дитрих.

– Да, Господин.

– И обращаться с тобой будут как с рабыней, которой Ты и являешься.

– Да, Господин.

– Но не бойся, – добавил он. – Уверяю Тебя, оказавшись в этом виде неволи, самой низкой и самой распространенной, и абсолютно бескомпромиссной, Ты получишь полное удовлетворение, и как женщина, и как рабыня.

– Да, Господин, – ответила Лючита, облизывая и целуя руку мужчины, очищая её от своих соков.

Стерев остатки со своих рук об её растрепавшиеся, мокрые от пота волосы, офицер покинул комнату. Прежде чем выйти вслед за ним, я оглянулся. Закованная в цепи рабыня, стоявшая на коленях на постаменте, круглыми от страха глазами смотрела ему вслед. Она была привлекательна, на мой взгляд, эта рабыня Лючита.

– Что Вам удалось узнать у неё? – поинтересовался я, как только закрылась дверь.

– Ты можешь встать на колени, Леди Кара, – сказал он.

Женщина из Венны, со звоном цепей, поднялась с живота и встала подле его стола на колени в позу рабыни для удовольствий, откинувшись на пятки, выпрямив спину, подняв голову, широко расставив колени, ладони положив на бёдра.

– Она поведала нам достаточно много интересного, – сказал он, – но большую часть из полученных сведений мы уже знали, или подозревали на основании информации полученной из других источников. Две вещи, однако, стали для нас неожиданностью.

– Вы собираетесь посвятить меня в эту информацию? – поинтересовался я.

– Конечно. Иначе я не приказал бы Тебя привести сюда. Тем более что именно из-за этих сведений Тебя сюда и привели, – объяснил Дитрих.

– Ну, тогда продолжайте, пожалуйста, – сказал его.

– Может быть меня стоит удалить из комнаты, Господин? – вдруг влезла в разговор Леди Кара, которая из-за того как были скованы её ноги сама ходить практически не могла.

Внезапный удар отбросил её на бок, а в уголке рта появилась кровь.

– Ты спросила разрешение говорить? – осведомился он.

Обычно в подобных ситуациях предполагается, хотя это и не всегда требуется строго, что рабыня прежде чем заговорит должна спросить разрешения. Очевидно этот офицер, в такой ситуации, действительно требовал, чтобы его женщины спрашивали это разрешение. С этого момента у Леди Кары, сомнений в этом больше не останется.

– Нет, Господин, – с трудом сглотнула она. – Простите меня Господин.

Дитрих щёлкнул пальцами, и женщина немедленно возобновила свое прежнее положение.

– Главные силы Коса здесь, – начал он, – около Торкадино, в настоящее время берут город в осаду.

– Уверен, что это общеизвестно, – кивнул я.

– Так думает большинство, – сказал он, – но, всё же есть две вещи, которые мы узнали только этим утром, от нашей маленькой осведомительницы, сидящей сейчас в другой комнате, и которые тревожат и озадачивают меня. Во-первых, то, что часть войск Коса, высадившихся в Брундизиуме, вероятно силами до нескольких полков, двигается в восточном направлении параллельно Воску.

– К Пункту Ара? – предположил я.

Этот небольшой город был цитаделью Ара на Воске. Он располагался на южном берегу реки, к востоку от Джорт-Фэрри и к западу от Форрэст-Порта, двух городов на северном берегу.

– Скорее всего, – согласился он.

– Это может быть отвлекающий манёвр, – заметил я.

– По-видимому, так и есть, поскольку атака на Пункт Ара с такими небольшими силами, может быть легко парирована столь же малой силой, – сказал он, – зато их контрнаступление вдоль Воска к побережью, может отрезать основные армии Коса от их базы в Брундизиуме.

– Я тоже так подумал, – кивнул я.

– Тогда почему, согласно нашей информации, и это, во-вторых, Ар готовится, если конечно верить источнику, перебросить свои главные силы на север, к Пункту Ара?

– Это было бы безумием, – признал я.

– Это – информация, которую шпионы Коса засевшие в Аре передали Полемаркосу, – сообщил Дитрих.

– Они могут ошибаться или работать под контролем, – предположил я.

– Возможно, – угрюмо сказал офицер.

– Основные силы Коса здесь, под Торкадино, – начал размышлять я. – Если большую часть своей армии Ар сейчас пошлёт на север, то этим он откроет дорогу от стен Торкадино почти к самым воротам Ара. Земли между нами и Аром останутся без какой-либо защиты.

– Я думаю, что может быть только одно вероятное объяснение этого, – заявил Дитрих. – Генералы Ара не знают, что главные силы Коса стоят здесь.

– Это кажется мне маловероятным, – заметил я.

– А разве есть другое логичное объяснение этого? – поинтересовался он.

– Например, шпионы Полемаркоса просто ошибаются, – предположил я.

– Возможно, но сомнительно, – буркнул он.

– Есть, ещё одно, – хмуро сказал я.

– Какое же? – спросил Дитрих.

– Заговор в Аре, – сообщил я ему.

– Этой широты и чудовищности? – переспросил он.

Я лишь пожал плечами.

– Это невероятно, – отказался верить капитан наёмников.

– Уверен, Вы думали об этом.

– Да, – признался Дитрих, – я рассматривал такую возможность.

– А почему Вы расспрашивали меня о дельте Воска? – вспомнилось мне.

– Мне кажется, что выдвижение войск в направлении Пункта Ара – отвлекающий манёвр, – ответил Дитрих. – И прежде всего потому, что их слишком легко отрезать от Брундизиума.

– Вы думаете, что они пойдут в дельту? – спросил я.

– Я бы сделал именно это, – ответил он.

– Пожалуй, как и я, – вынужден был признать я.

– А тем временем, главные силы Ара передислоцируют к Пункту Ара, – мрачно добавил Дитрих.

Внезапно волосы у меня на затылке встали дыбом.

– Они не могут поддаться на хитрость и отправить свои войска туда, – сказал я.

– Я бы не был так уверен, – покачал он головой.

– И я думаю, что ни один нормальный командующий в такой ситуации не решится отдать приказ своим войскам войти в дельту, – добавил я, – прежде чем решиться на такой шаг, необходимо найти проводников, накопить транспортные средства, организовать доставку продовольствия и резервов, договориться с жителями тех мест, и многое другое.

– В таком месте может бесследно исчезнуть целая армия, – согласился Дитрих.

– Нет, никогда Ар не направит свою армию на север, – заявил я. – Только не в тот момент, когда войска Коса заняли позиции вокруг Торкадино.

– Тогда почему Ар всё ещё бездействует? – вдруг спросил Дитрих.

– Я не знаю, – вздохнул я.

– Я смогу задержать здесь войска Коса до весны. И это, вероятно, всё что в моих силах – признал офицер.

– Что Вы хотели бы от меня? – поинтересовался я.

– Гней Лелиус верховный консул, первый министр Ара, правит городом в отсутствие Марленуса. У меня есть письма, которые необходимо доставить ему. В них в общих чертах обрисована ситуация в Торкадино, и расположение главных сил Коса. Кроме того, я подготовил письма для Серемидеса, одного из высших военачальников Ара. Они несут печать серебряного тарна. Я не думаю, что у Тебя могут возникнуть трудности, с получением аудиенции к нему. Я когда-то был знаком с одним Серемидесом в Аре. Хотя, конечно, такие имена весьма распространены.

– Понятно, – кивнул я.

– К этим письмам, конечно, я приложу и охранные грамоты, – добавил Дитрих.

– А как мы пройдем через расквартированные в округе войска Коса? – спросил я. – Такие письма могут иметь свой вес в Аре, но едва ли они смогут произвести впечатление на солдат Коса.

– Ты и твои спутники будете выдворены из города вместе с другими гражданскими, – объяснил капитан наёмников, – около тысячи из них будут задержаны до завтра. Я не думаю, что Вы привлечете много внимания. В действительности, Кос может только приветствовать то, что эти беженцы расходятся по округе, поскольку врятли у них есть большое желание заботиться о них.

– Понятно, – сказал я.

– Ты ведь, так или иначе, собирался идти в Ар, не так ли? – спросил он.

– Да, – признал я.

– Тебе, конечно, хорошо заплатят за беспокойство, – сообщил он, бросая на стол тяжёлый кошель.

Я задумчиво посмотрел на упавший передо мной кожаный мешочек.

– В нём главным образом серебро, – пояснил он, – и немного меди. Золото может вызвать подозрение.

– Я предположил бы, что являюсь далеко не первым, кому Вы поручили такую миссию, – заметил я.

– И правильно предположил бы, – сказал он. – Ты уже пятый. Я послал и других гонцов с такими письмами, предупреждениями, и прочей информацией, ещё из Тарнбурга, и с берегов Иссуса.

– В таком случае, Ваши сообщения уже должны быть получены, – предположил я.

– Скорее всего, нет, – ответил Дитрих. – Во всяком случае, никакого ответа я всё ещё, не получил.

– Это могло быть опасно, – задумался я.

– Я думаю, что, скорее всего так оно и будет, – согласился он. – На твоём месте, я бы проявил максимум осторожности.

– Что, если я откажусь? – полюбопытствовал я.

– Ты и не обязан соглашаться, конечно, – признал он. – В любом случае, Ты получишь охранные грамоты, которые благополучно проведут Тебя и твоих спутников через моих людей.

– Это весьма щедро, – заметил я.

– Я ни в коем случае не собираюсь давить на Тебя, – сказал он.

– Я сделаю это, – пообещал я.

– Я был уверен в твоём ответе, – сказал Дитрих.

– И именно поэтому Вы не собирались давить на меня? – уточнил я.

– Конечно, – кивнул он.

– В целом я разделяю Ваше мнение относительно этих вопросов.

– Я предполагал это, – улыбнулся капитан наёмников.

– Вы хотите, чтобы я поклялся на моём мече? – поинтересовался я.

– Нет, – отмахнулся он, – в этом нет необходимости.

– Понятно, – кивнул я.

– Если Ты преуспеешь в этом вопросе то, само собой, я буду благодарен, – сообщил Дитрих.

– Конечно, – улыбнулся я.

– Несмотря на то, что за мной закрепилась репутация человека беспощадного к своим врагам, по крайней мере, когда это не противоречит моим целям, – сказал он, – У меня, также, есть репутация человека щедрого с моими друзьями.

– Я слышал об этом, – кивнул я.

– Можешь высказать пожелания относительно материального выражения моей благодарности, – с улыбкой предложил он. – Возможно, кошель золота, или сотня захваченных Косианских женщин?

– Нет, – отказался я. – Я выполню это задание по моему собственному желанию, и в моих собственных интересах.

– Воин, – сказал он, вскидывая руку в воинском салюте.

– Воин, – ответил я, возвращая приветствие.

Я окинул взглядом бумаги, лежавшие на столе.

– Эту ночь проведёте всей компанией в Сэмниуме, – велел он.

– Почему? – осведомился я.

– Здесь будет безопаснее, – ответил он.

– Оружие, вещи, мои и моего друга? – уточнил я.

– Отдайте ваши квитки офицеру снаружи, – объяснил Дитрих. – К утру всё будет доставлено.

– Почему Вы считаете, что в Сэмниуме будет безопаснее? – спросил я.

– Кто знает, кому можно доверять? – развёл руками капитан.

Он сел за стол, и начал подписывать различные документы. У него была чёткая роспись, с лёгким наклоном вправо, и наискось снизу вверх.

– Мне ждать писем здесь? – уточнил я.

– Нет, Капитан, – ответил Дитрих.

– Капитан? – слегка опешил я.

– Уверен, Ты служил, в той или иной должности, в том или ином месте, в том или ином звании, но, по крайней мере, не ниже этого, – пояснил он.

– Как Вы узнали? – удивлённо спросил я.

– А Ты держишься как капитан, – улыбнулся он.

Конечно, у него не было никаких разумных причин передать мне письма, пока я не был готов покинуть город. Однако теперь я ощущал, больше чем прежде, насколько он хотел доставить их в безопасности, и насколько важны они были для него. К тому же, в течение этой ночи могли произойти события, которые могло бы быть уместно, добавить в письма.

– По своему опыту знаю, – сказал он, пристально глядя мне в глаза, – что, некоторые, излишне поспешно приняв некое решение, потом, на холодную голову, сожалеют об этом.

– Сэр?

– Сегодня вечером, тщательно взвесь все за и против, – посоветовал он, – хладнокровно и вдумчиво, действительно ли Ты желаешь нести эти письма.

– Кажется, я уже дал согласие на это, – напомнил я, но сам почувствовал, как вспотели мои ладони и спина.

Очевидно, быть предъявителем этих писем, куда более опасно, чем я себе представлял до настоящего времени.

– Я буду ждать после твоего обдуманного решения завтра утром, – сказал Дитрих.

– А что если я вдруг не захочу нести их? – поинтересовался я.

– Ты можешь оставить себе монеты, – пожал он плечами. – Кроме того, Ты и твои спутники всё же получите охранные грамоты.

– Вы невероятно щедры, – заметил я.

– По правде говоря, не очень, – усмехнулся он. – Чем можно измерить стоимость нескольких кусков пергамента и капли чернил?

– Монетами, – ответил я.