Текст книги "Наёмники Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

– Где-то между четвертым и пятым аном, – сообщил я.

– Как же сейчас холодно, – пробормотала она, – я ещё темно и промозгло.

Я отвернулся от своей попутчицы.

– Подождите! – окликнула меня девушка.

– Что ещё? – осведомился я оборачиваясь.

– Мне надо в другую сторону, – сообщила она.

– И что?

– В таком случае, куда Вы направляетесь? – спросила она.

– В мою комнату, – ответил я. – Уже поздно.

– Нет! – воскликнула блондинка.

– Нет? – сделал я удивлённый вид.

– Разве Вы не собираетесь проводить меня домой?

– Ты сможешь найти дорогу до своего дома отсюда? – уточнил я.

– Да, – признала она.

– Тогда займись этим, – посоветовал я отворачиваясь.

– Подождите! – остановила она меня снова.

– Что ещё?

– Посмотрите, во что я одета! – показала девушка.

– Я вижу, и что такого? – спросил я.

– Но, я не могу пойти по улице в этом, – заявила она.

– Множество женщин в ошейниках ходит по улицам, одетых в куда меньшие одежды, причём при свете дня, и среди толпы, – заметил я.

– Но ведь они – рабыни! – растерялась девушка.

– Как и Ты сама, в глубине своего сердца, – напомнил я.

Блондинка раздражённо уставилась на меня.

– Ты предпочитаешь добираться домой голой? – поинтересовался я. – Это можно устроить.

Я шагнул к девушке.

– Нет! – вскрикнула он, вытягивая руку и отступая.

– Хорошо, – пожал я плечами.

Мне действительно было забавно думать о том, как она, образованная благородная и возможно богатая женщина, будет добираться отсюда до своего жилища, где бы оно ни было, но подозреваю, что весьма далеко, в таком виде.

– Но что, если на меня нападут? – спросила блондинка. – Что, если меня захватят? Что, если я попаду в лапы работорговцев?

– Честно говоря, я не думаю, что шанс этого так уж велик, – заметил я, – По крайней мере, не в этот час. Сейчас не самое лучшее время, и Ты, возможно, это знаешь, для таких действий, как отлов рабынь, изнасилование, захваты и тому подобное. Слишком раннее утро. Тебе не кажется? Как то твоему, что делать на улице в этот час уважающему себя насильнику или работорговцу? Что он мог бы ожидать найти? Маленького домашнего слина среди мусорных контейнеров? Мускулистого возницу, привезшего продукты из ближайшей деревни? Кроме того, я могу предположить, что Ты живёшь в зажиточном районе, где на улицах полно стражников. Я, правда, не думаю, что Ты можешь столкнуться с какой-либо опасностью вообще. Так что добирайся сама.

– Добирайся сама? – возмущённо переспросила она.

– Да, – отрезал я.

– Только потому, что я одета так, как одета, Вы считаете, что можете отослать меня как какую-то рабыню?

– Я мог бы проводить Тебя, но ровно дотуда, докуда посчитаю нужным, – сказал я.

Она смотрела на меня, и внезапно на её лице мелькнула идея.

– Это ведь – переулок Рабских Борделей Людмиллы, – заметила она. – Тогда доведите меня, хотя бы до проспекта Турии.

– Хорошо, – согласился я.

Девушка, повернувшись назад, пересекла мостовую и нырнула в проход между зданиями, который вёл к проспекту Турии. Она шла в нескольких шагах впереди меня. Проход, около ста ярдов длиной, по которому мы двигались, был довольно извилистым, с отходящими от него ответвлениями между другими домами. Пройдя по нему несколько ярдов, блондинка остановилась, и повернулась ко мне лицом.

– Я замёрзла, – капризно заявила она.

– И что?

– Обхватите меня руками, – попросила девушка.

Я не стал ей отказывать. Её тело отлично поместилось в моих руках.

– Так лучше? – поинтересовался я.

– Лучше, – ответила она и, подняв на меня глаза, добавила: – Вы спасли меня от чудовищной судьбы, той, что хуже смерти, от того, чтобы мужчины могли бы взять меня против моего желания.

– Не неси чушь, – оборвал я её.

С какой серьезностью некоторые свободные женщины расценивают свою значимость! Такое забавное тщеславие! Неделя в ошейнике избавила бы их от таких заблуждений. Они быстро и в полном объёме узнали бы, для чего нужны женщины мужчинам.

– Однако быть может, – улыбнулась девушка, – я Вам кое-что должна за своё спасение из кандалов рабского алькова.

Признаться, я уже начал думать, что, вероятно, совершил ошибку, забрав её из Туннелей. Следовало оставить её там.

– Я теперь Ваша должница, – заявила блондинка. – Я Вам благодарна, и хочу доказать свою благодарность.

– Не стоит. В этом нет необходимости, – сказал я.

Интересно, она хоть понимала то, что она творила. Девушка подняла губы, и я почувствовал, как она поднимается на цыпочки.

– Вот, – сказала она и прижалась ко мне губами.

– Остерегайся того, что Ты делаешь, будучи одета подобным образом, – предупредил я её.

Её тело было соблазнительно округлым и рабски мягким. Я еле удержался от того, чтобы не схватить его и не сдавить в своих руках.

– Вот, – сказала девушка, целуя меня снова, – разве рабыня может целовать так, как я?

Этот второй поцелуй, а особенно её замечание, были большой ошибкой с её стороны. Безвозвратной ошибкой.

– Ты ничего не знаешь о поцелуях, – ухмыльнулся я. – Если бы меня так поцеловала рабыня, она бы уже была выпорота.

– Слин! – выкрикнула она, попытавшись ударить меня.

Я перехватил её запястье моей правой рукой и внезапно скрутил её, заламывая руку за спину, и приводя в девушку в ужас. Потом взяв её за левое плечо и придерживая, не давая упасть, и делая совершенно беспомощной, я внезапно и резко поднял её правую руку у неё за спиной. Девушка вскрикнула от острой боли. Я задержал её в этом болезненном положении на мгновение, давая понять, насколько она была беспомощной. Ей пришлось вытянуться всем телом и встать на цыпочки, чтобы уменьшить давление на руку. Она вынуждена была замереть в этой позе, поскольку любое самое минимальное движение отзывалось острой болью в руке. Наконец, я освободил её. Она повернулась ко мне лицом и поражённо уставилась на меня. Рефлекторно она потёрла руку. Она впервые по-настоящему оказалась во власти мужчины, почувствовав себя маленькой и слабой.

– Вы причинили мне боль! – прошептала она.

– А разве в твои намерения не входило причинить боль мне? – поинтересовался я.

Девушка опустила голову, продолжая потирать руку. Она казалась такой маленькой и такой красивой.

– То, что Ты попыталась сделать, рабыне стоило бы, как минимум, избиения, – объяснил я, – а может остаться без рук, а то и вовсе оказаться в клетке со слинами.

– Я не сделала бы этого, если была бы рабыней, – скривилась она.

– Уверен, что Ты не сделала бы этого, Свободная Женщина.

– Я должна бросить себя к Вашим ногам? – спросила девушка.

– После твоего второго поцелуя, в этом уже нет необходимости.

– Что Вы имеете в виду? – удивилась она.

– Только то, что я собираюсь дать Тебе то, что Ты хочешь, – объяснил я.

– Нет! – замотала она головой. – Не это! Я не это имела в виду, я не этого хотела!

Но я уже подхватил девушку на руки и, пронёся её несколько ярдов дальше по проходу, свернул в одно из боковых ответвлений, где, прижимаясь к стене одного из домов и заглянув в нишу, среди прочего сваленного там мусора, отходов и хлама обнаружил старую, рваную, толстую, неровно сотканную рабскую циновку.

– Не надо! – заплакала блондинка. – Не сейчас! Не здесь! Не так!

– А ну, тихо, – шикнул я на неё.

Чем она была недовольна? Я даже донёс её до этого места со всем уважением, на руках, как свободную женщину, а не перебросив через плечо, вперёд задницей и, презрительно, головой к назад, как обычно носят такие вещи, как мешки с зерном или рабынь.

Всё ещё держа девушку на руках, я, ногой, сбросив с циновки мусор, допинал её туда, куда мне было нужно, в узкий тупичок, образовавшийся между высокими стенами. Здесь, сбросил блондинку со своих рук, и скомандовал:

– Снимай свою одежду. Быстро!

Девушка заплакала, но оспаривать не решилась и торопливо разделась.

– Пожалуйста! – взмолилась она. – Не надо! Пожалуйста!

– Выкажи почтение, – приказал я.

– Я – свободная женщина! – попыталась протестовать она.

– Ты своим собственным ртом только что сказала, что Ты – женщина.

– Я не знаю, как это делать! – объяснила она.

– Есть много способов, которыми женщина может выказать почтение, – сообщил я.

– Но я – свободная женщина, – всхлипнула она. – Я не знаю ни одного из них.

– Ничего, я вкратце проинструктирую Тебя, как выполняются основные три из них. Сначала, встань передо мной на колени. Откинься назад на пятки. Так. Расставь колени в стороны. Шире. Руки на бёдра, спину выпрями, выпяти грудь. Хорошо. Живот втяни. Молодец. А теперь опусти голову в уважении и в подчинении.

– Как рабыня! – возмутилась девушка.

– Делай что сказано, – приказал я, окидывая получившееся зрелище взглядом. – Это, возможно, нельзя в точности считать выражением почтения, поскольку не все согласны с подобной трактовкой этой позы, но для нашего случая, мы посчитаем это, как первое. В любом случае, это красивое положение, и, само собой, основная позиция повиновения рабыни.

– Повиновения рабыни! – вскрикнула она.

– Да, – подтвердил я, – и у Тебя оно отлично получилось. Ты очень естественно выглядишь в этой позе. Теперь, и это уже совершенно ясная форма почтения, наклонись вперед и положи голову на циновку, ладони рук туда же по бокам от головы. Хорошо. Теперь немного подними голову, и вытянись вперед, удерживая положение. Ещё немного вперёд.

– Но ведь тогда моё лицо окажется у Ваших ног, – простонала девушка. – Мои губы коснутся их!

– Вот именно, – согласился я. – Молодец. Теперь опусти голову, поцелуй и оближи мои ноги.

– Я – свободная женщина! – напомнила она мне.

– Ты – прежде всего, женщина, – сказал я. – Теперь приступай, нежно, медленно и с любовью. Вот так, хорошо.

– Я не рабыня, – всхлипнула девушка.

– Все женщины – рабыни, – заметил я. – Попробуй представить, как Ты делала бы это, будь Ты действительно рабыней в ошейнике.

У неё перехватило дыхание.

– Хорошо, – похвалил я. – Продолжай.

Испуганная девушка покорно выполнила мой приказ.

– Теперь, перейдём к третьей форме почтения. Она исполняется на животе.

– Я не понимаю, – прошептала блондинка.

– Существуют различные способы этого, – начал объяснять я, – и почтение на животе может быть удачно и привлекательно объединено с другими формами движений на полу, например, с приближением к господину на четвереньках, перекатыванием перед ним на бок или на спину, извиванием, и так далее. Мы попробуем самую простую версию, подходящую для несведущей свободной женщины, которая ещё даже не начала познавать глубины своей сексуальности.

Девушка удивлённо посмотрела на меня.

– На живот, – скомандовал я.

Она немного отстранилась, и легла на живот. Светлые волосы девушки раскинулись вокруг её головы. Теперь она растянулась на животе передо мной, осторожно подглядывая сквозь сетку волос.

– Теперь, вперед дюйм за дюймом, – скомандовал я, – оставаясь на животе, а когда доберёшься до моих ног, ещё раз, как и прежде, немного приподняв голову, нежно, кротко, красиво, как если бы Ты была рабыней, начинай целовать и облизывать их. Хорошо. Молодец. Теперь аккуратно возьми мою ногу и поставь её себе на голову. Очень хорошо. Снова поставь её на циновку и поцелуй. Неплохо. Можешь сместиться немного назад. Я ещё не дал Тебе разрешения подняться.

Девушка смотрела на меня сквозь свои светлые волосы. В её взгляде читались недоверие и страх. Я думаю, что она не могла осмыслить те эмоции, что заполнили её тело, в результате этих откровенных действий.

– Теперь, можешь встать на колени, – разрешил я.

Как только она приняла указанную позу, я, присев перед ней, взял её за плечи. Наши глаза встретились.

– Я даже представить себе не могла, что это могло быть так, – прошептала блондинка в оцепенении, но видя моё молчании, встряхнулась и с любопытством спросила: – Я выразила почтение?

– Пожалуй, да, – ответил я.

– Я никогда не чувствовала себя настолько женщиной, – призналась она.

– Ты пока ещё даже не начала входить в контакт со своей женственностью, – улыбнулся я. – Скоро Ты обнаружишь, какая это замечательная вещь, какая она глубокая, изумительная, и, я бы даже сказал, бездонная. Тебе предстоит великое путешествие по землям любви и невыразимых чувственных открытий. Перед Тобой большое приключение, наполненное жизнью и значимостью. В этом приключении Ты найдёшь свое завершение, Ты поймёшь, кем являешься на самом деле – женщиной и не кем иным, и не чем другим.

– Я понимаю, – прошептала она.

Я прикоснулся к ней.

– Ой, – тихонько отозвалась девушка на моё лёгкое прикосновение.

– Интересно, – заметил я. – Хотя Ты и свободная женщина, но Ты уже полна жизни даже на данном этапе.

– Пожалуйста, Вы смущаете меня, – всхлипнула она.

– Со временем, я надеюсь, Ты станешь гордиться своим телом и его реакциями. Я не думаю, что Ты будешь стесняться их, когда, допустим, оказавшись привязанной к рабской полке, будешь вынуждена продемонстрировать их публично под презрительными взглядами мужчинами или высокомерными свободных женщин. Думаю, что Ты скорее, будешь приветствовать их, ликовать от них, и наслаждаться ими.

– Пожалуйста, – попыталась протестовать блондинка.

– Рабыни, вообще довольно открыты, и любят то, что живёт в их телах. Они склонны понимать себя и свою природу, и любить это.

– Но я же, не рабыня, – напомнила она мне.

– Это верно, – кивнул я.

– Что Вы собираетесь сделать со мной? – спросила девушка.

– А как Ты думаешь? – поинтересовался я.

– Вы будете добры со мной?

– Не особенно, – признался я.

Девушка пораженно уставилась на меня, по-видимому, опять собираясь протестовать, но я быстро опрокинул её спиной на циновку.

– Я – девственница, – шёпотом сообщила она.

Я погасил её протест своим поцелуем.

– Вы же будете добры ко мне, пожалуйста, – взмолилась она.

– Не особенно, – огорчил её я.

– Эта циновка такая твёрдая, – пожаловалась девушка. – И такая грубая.

Она немного дёрнулась, пытаясь поудобнее улечься на грубых волокнах.

– Она разработана специально для дрессировки рабынь, – пояснил я, – а не для их комфорта.

– Но я-то не рабыня, – натянуто улыбнулась девушка.

– Циновка об этом не знает, – заметил я.

– Но я надеюсь, что Вы помните это, – попыталась снова улыбнуться она. – Ой!

– Я забыл об этом, – усмехнулся я.

– Будьте добры ко мне! Я не рабыня!

– Я буду обращаться с Тобой так, как мне понравится, – предупредил я. – И только так. А теперь, тихо.

– Во мне бурлят странные ощущения, – прошептала блондинка. – Я чувствую, что должна называть Вас Господином.

– Не вздумай, – проворчал я. – Это, действительно, только для рабынь.

– Да, – шепнула девушка, – Господин.

– Очень хорошо, – кивнул я.

– О-о-охх, да-а-а-а! – выкрикнула она. – Только не отпускайте меня!

Девушка плакала и цеплялась за меня. Я мягко прижал её спиной к циновке, выбираясь из её объятий.

– Позвольте мне обнимать Вас, – взмолилась девушка.

– Не сейчас, – отрезал я. – Руки воль тела, ладони на циновку.

– Что делают со мной Ваши руки, – простонала она, – что Вы делаете со мной!

– Это не я. Это, мог бы сделать с Тобой любой мужчина. Просто Ты сама уже готова к этому.

– Я готова стать страстной рабыней! – выдохнула девушка.

– Держи руки вдоль тела, – напомнил я.

Она с трудом контролировала свои маленькие руки, дёргавшиеся по бокам.

– Я хочу трогать Вас. Я хочу обнять Вас! – всхлипнула девушка.

– Держи руки на циновке, – снова приказал я.

– Будьте моим любимым господином! – прошептала она.

– Ты – свободная женщина, – напомнил я ей.

– Пожалуйста, пожалуйста, будьте моим любимым господином, – умоляла она.

– Несомненно, таковой где-то существует, – улыбнулся я. – Но я – не он.

Девушка разочарованно застонала.

– Не стоит так сокрушаться, – предупредил я. – Это было всего лишь введение в мир чувств.

– Всего лишь? – поражённо переспросила она. – Введение?

– Именно, – заверил я её.

– Я не знала, чем это может оказаться. За всю мою жизнь со мной не происходило ничего подобного, – призналась блондинка.

– А ведь Ты ещё даже не рабыня, – заметил я.

– Я хочу найти своего любимого господина, – простонала она.

– Ищи его, – прошептал я. – Возможно, сменив тысячу ошейников, Ты найдёшь того, кто Тебе нужен.

– Позвольте мне обнять Вас, – попросила она.

– Разрешаю, – улыбнулся я, и она обхватила меня руками, прижимаясь ко мне, прижимая меня к своей мягкости.

– Ой, – вздрогнула девушка. – Вы снова сильны.

– Просто Ты очень красива, – объяснил я. – Ты теперь успокоилась?

– Да, – вздохнула она, – Вы успокоили меня.

– Иногда женщина, сразу после случившегося, находит свой первый опыт, я имею в виду только что произошедшее с Тобой, самым необычным из всего что она до настоящего времени испытала, своего рода эмоциональным ударом.

– Я понимаю, – кивнула она.

– А вот попробуй теперь, когда Ты успокоилась, и способна полностью рационально мыслить, оценить этот опыт с некоторого расстояния, – предложил я. – Каковы твои чувства сейчас?

– Они довольно просты, – ответила она.

– И каковы они? – поинтересовался я.

– Я хочу ошейник. Хочу клеймо. И хочу быть рабыней.

– Понятно, – протянул я.

– Вы думаете, что женщина сможет забыть такой опыт? – спросила девушка. – Что она настолько глупа, что не будет помнить о том, что находится в её животе, что она неспособна к изучению этого?

– Как раз этого-то я не думаю, – улыбнулся я.

– Просто, теперь я знаю, что представляю собой, – заявила она.

– Понятно, – кивнул я.

– А Вы знали это ещё раньше, не так ли? – осведомилась блондинка.

– Да, – не стал отпираться я.

– Мне кажется, что есть мужчины, которые лучше других могут разглядеть в женщине рабыню, – предположила она.

– Возможно, – пожал я плечами.

Безусловно, некоторые мужчины обладают выдающимися способностями в подобных делах. Многие работорговцы, например, могут оценить потенциал женщины, как рабыни практически сразу. Иначе, чем можно было бы объяснить их необычайный успех в вычислении тех женщин, причём среди толп народа, прячущих свои лица под вуалями, а тела под одеждами сокрытия, которые окажутся самыми красивыми и станут лучшими рабынями, чтобы потом именно этих женщин выслеживать и преследовать с особой тщательностью. Впрочем, в этом заключается их бизнес.

– Ой, – вздрогнула девушка, – кажется, теперь Вы не успокаиваете меня!

– Правда? – улыбнулся я.

– Да, – воскликнула она. – Вы возбуждаете меня! Вы снова делаете это со мной! Как Вы смеете! Я – свободная женщина! Вы что, снова хотите превратить меня в безответственное, беспомощное, стонущее, визжащее, извивающееся животное, дёргающееся, вскрикивающее и полубезумное от страсти, реагирующее на Ваши руки почти как рабыня?

– Конечно, – усмехнулся я.

– Животное! – огрызнулась была она, но сразу застонала: – О-о-ох, да-а! Да-а-а-а!

На сей раз мне показалось, что ей вообще не потребовалось сколь-нибудь заметного времени вообще. Её рефлексы были ясно выражены.

– Тсс! – шикнул я на девушку. – Кто-то идёт мимо по прроходу между зданиями.

Безусловно, кто бы там не шёл, видеть они нас не могли, конечно, если бы не вошли в этот боковой тупичок и не проследовали по нему до конца.

– На проспекте Турии сейчас, наверное, уже открывают магазины, – предположил я.

– Ага, – вздохнула девушка, сладко потягиваясь.

Её голова покоилась на моей груди. На стенах домов, высоко над нами появились отблески первых солнечных лучей. В облюбованном нами тупике потеплело.

– Который сейчас ан, как Ты думаешь? – поинтересовался я у девушки.

– Восьмой или девятый, – пожала она плечами.

– Похоже на то, – кивнул я.

– Как же я теперь возвращусь домой? – спросила блондинка. – Ведь теперь на улицах будет полно людей? Может, Вы купите мне одежду и вуаль и принесёте их сюда?

– На твоём месте я бы на это не рассчитывал, – усмехнулся я.

– А как Вы думаете, ту свободную женщину, которую Вы привязали к рабскому кольцу, к настоящему времени уже освободили? – полюбопытствовала девушка.

– Вполне вероятно, – ответил я. – Откуда мне знать.

– Вы помните, когда я поцеловала Вас во второй раз, Вы сказали мне что, если бы Вас так поцеловала рабыня, её бы сразу выпороли? – спросила она.

– Да, – кивнул я.

Она ещё попыталась ударить меня, чего я ей не позволил, а ещё, немного наказав, отнёс на рабскую циновку.

– Это правда?

– Зависит от многих вещей, – ответил я, – таких как владелец, знакомство девушки с её ошейником, обучали ли её тому, как надо целоваться, от настроения, ситуации, да мало ли от чего ещё.

– Но некоторых рабынь, возможно, наказывали за то, что они целовались так, как это сделала я? – уточнила она.

– Конечно, – признал я.

– А как я целуюсь теперь? – спросила девушка, прижимаясь ко мне губами.

– Намного лучше, – сообщил ей я.

– Столь же хорошо, как рабыня? – осведомилась она.

– Нет, – огорчил я её.

– Ох! – задохнулась девушка.

– Тебе не светит целоваться так же хорошо, как рабыня, пока Ты сама не станешь рабыней, да и то, только после того, как проведёшь в своём ошейнике нескольких месяцев, и возможно даже пройдёшь некоторое обучение. Кроме того, существует неопределимая пропасть между поцелуями рабынь, которая определяется тем, что она находится в неволе, буквально являясь собственностью своего хозяина, и поцелуями свободных женщин.

– Понимаю, – сказала она. – Возможно, однажды я стану рабыней, и тогда научусь целоваться, как рабыня.

– Возможно, – сказал я.

– Но я-то знаю, что я – рабыня, – заметила девушка. – Я узнала это здесь, на этой циновке, в этом месте.

Я промолчал.

– Итак, что я должна делать? – спросила она.

– Что Ты имеешь в виду? – уточил я.

– Что следует делать свободной женщине, – пояснила она, – когда она узнает, что она – рабыня?

– Ты свободна, – напомнил я. – Решение за Тобой. Но остерегайся поспешных решений, потому как, если Ты примешь их, то уже никогда больше не будешь свободна. С того момента всё, что Ты сможешь решать, будет скорее касаться таких понятий, как лучше всего ублажить своего господина, да и то в пределах определенных рамок, которые он Тебе установит.

Она затихла, снова положив голову на мою грудь.

– Решение о самопорабощении является довольно интересным вопросом, – заметил я, – это решение, свободно принятое, свободным человеком, сразу по принятии его становится безвозвратным, поскольку индивидум, заявивший о подобном, больше не свободен, он уже стал собственностью.

Девушка подняла голову и, перекатившись на живот, приподнялась на локтях, глядя на меня. Её грудь превосходно смотрелась в этой позиции.

– Вы всё ещё можете отвести меня к работорговцам и продать, не так ли? – спросила она.

– Верно, – согласился я.

– Ну, так сделайте это! – воскликнула блондинка.

– Нет, – отказался я.

– Но, почему нет? – удивилась она.

– А меня забавляет рассматривать Тебя, как свободную женщину, а использовать, как рабыню, – улыбнулся я.

– Животное, – пробурчала блондинка, и снова пристроила свою голову на мою грудь.

– Ты могла бы передать себя работорговцу самостоятельно, – предложил я.

– Верно, – кивнула она.

– Представь, как Ты заранее договорившись о встрече, это было бы обычной любезностью с твоей стороны, в конце концов, он занятой мужчина, входишь в его кабинет, в своих самых лучших вуалях и одеждах сокрытия, – предложил я. – Потом, внутри, под его пристальным взглядом, раздеваешься. Ты делаешь это изящно, конечно, насколько у Тебя получится без обучения. Ты показываешь ему себя полностью. Ты абсолютно нагая. Он, скорее всего, проведет Тебя через некоторые простые рабские позы, дабы сформировать первичное мнение о твоей способности двигаться перед мужчинами. В процессе этого Ты, конечно, будешь оценена. Наконец, он разрешит Тебе встать перед ним на колени. Вот тогда Ты сможешь смиренно попросить его разрешения взять Тебя в рабство, таким образом, объявляя саму себя рабыней, и, в данном контексте, отдавая себя ему как своему первому господину. Дальше, Ты не поднимая головы, ждёшь его решения. В твоём случае, я уверен, решение было бы положительным. Дальше, есть варианты. Работорговец, может потребовать, чтобы Ты, в присутствии свидетелей, подписала заявление рабыни. Как только твоя подпись появится на бумаге, Ты – рабыня. С другой стороны он может поступить ещё проще. Например, просто приказать Тебе произнесли формулу порабощения, опять же в присутствии свидетелей, которые уже подпишут документ, удостоверяя, что были свидетелями твоего заявления. Давай-ка, предположим, что Ты произнесла такую формулу. Самая простая из возможных, пожалуй: «Я – рабыня». И всё, с этого момента Ты – рабыня. Вполне возможно, что работорговец произнесёт: «Ты – моя рабыня». Этим он заявляет свои права на Тебя. Опять же, отныне, Ты – его рабыня. Этого достаточно в данной ситуации, дабы избежать юридического казуса, когда Ты сразу после своего заявления на мгновение становишься невостребованной рабыней, права на которую может предъявить первый встречный свободный человек, стоит только ему захотеть так сделать. Кроме того, в этом случае, не могут возникнуть никакие встречные требования, которые могли бы быть признаны. Он является, так сказать, первым. Его требование полностью гарантировано, неопровержимо и юридически бесспорно. Опять же оно сделано в присутствии свидетелей, которые могут удостоверить свершившийся факт. После его фразы, Ты могла бы сказать: «Да Господин, я – Ваша рабыня», хотя в этом нет особой необходимости, поскольку в данной ситуации, Ты, так или иначе, уже неоспоримо его рабыня. Произнося данную фразу, Ты официально признаёшь его своим хозяином. Считается, что эта формула хороша именно с точки зрения рабыни, она должна услышать себя, как она говорит это. Хотя, юридически это уже ненужно, но многие полагают, что это полезный акт для рабыни в психологическом отношении. Она, своим заявлением, недвусмысленно признает, что знает, кому отныне принадлежит. С точки же зрения закона, вполне достаточно письменного заявления свидетелей. На этом ритуал практически заканчивается, остаётся только увести Тебя вниз, в рабские загоны. Там Тебя быстро заклеймят и снабдят твоим первым ошейником. Скорее всего, Тебя может ожидать ещё и первая порка, чтобы сразу научить Тебя бояться, бояться до ужаса, рабской плети. Возможно, позже, когда Ты придёшь в себя после порки настолько, что сможешь есть, Тебе могли бы дать пару горстей размоченной рабской каши, и разрешили бы, встав на четвереньки, попить немного воды из миски, или прямо из лужи на полу, куда её вылили бы специально. Далее Тебя приковали бы цепью в учебной конуре, чтобы утром начать твоё обучение. Хотя, возможен вариант, когда Тебя просто отправят из города на какой-нибудь отдаленный рынок, где выставят на торги для твоей первой продажи.

– Моей продажи, – взволнованно прошептала девушка.

– Да, – кивнул я.

– Как Вы думаете, за меня могли бы дать хорошую цену? – спросила она.

– Думаю, да, – польстил я девушке.

Она даже задрожала от удовольствия.

– Пожалуй, отведу-ка я Тебя домой, – сказал я.

– Мне казалось, что Ты не собирался провожать меня до дома, – заметила моя блондинка.

– Я передумал, – сообщил я ей. – Я решил проводить Тебя.

– С чего такое внезапное изменение планов? – улыбнулась девушка.

– Сам не знаю, – пожал я плечами. – Возможно, потому что теперь я Тебя знаю лучше. А возможно, просто уже день.

– А может, есть другая причина? – предположила она.

– Возможно, – буркнул я. – Я не уверен.

– Тогда может, вместо того, чтобы тащиться со мной через весь город, лучше связать меня и отвести к работорговцу, – вдруг заявила блондинка.

– Нет, – ответил я.

– Но у меня самой может не найтись храбрости, чтобы передать себя в руки работорговца, – сказала она. – Я просто побоюсь это сделать.

– Я могу понять это, – кивнул я.

– Я боюсь, что меня могут убить, – призналась она.

– Если Ты будешь послушна и Тобой все довольны, то обычно Тебе нечего бояться кроме обычной суровости условий и требований неволи, – успокоил я её.

– Конечно, они достаточно жестоки, – вздохнула девушка.

– Иногда, – признал я.

Признаться, далеко не все рабовладельцы обращаются со своей собственностью с мягкостью.

– Но ведь меня даже могут убить, – вздрогнула она.

– Будучи свободной женщиной, шансов быть убитой у Тебя намного больше, – заметил я. – Точно так же, как мысль убить своего любимого слина или кайилу не пришла бы в голову большинству мужчин, это не случится с ними и в отношении рабыни. Она, как и другие домашние животные, не человек, а собственность. Рабыня, как и остальные животные, выполняет определенный круг работ по приказу своего хозяина, и зачастую, надо отметить, очень приятных работ, она, как и слин и кайила, приносит определённую пользу и имеет цену. В случае взятия города врагами, в то время как свободные люди могут в ужасе носиться по улицам, спасаясь от беспорядочной резни, невольница, скорее всего, оказывается запертой и защищенной. Понятное дело, что она, как и прочие животные и предметы является частью вполне понятных трофеев победителей. Уверен, что Ты понимаешь, что сама могла бы стать весьма заманчивой добычей.

– Я? – тихо произнесла девушка. – Добычей?

– Конечно, – кивнул я, – если бы Ты была рабыней.

– Понимаю, – задрожала она, той мягкой дрожью, столь волнующей, что у меня не осталось никаких сомнений в том, что моя блондинка уже принадлежала ошейнику.

– Безусловно, рабыням в такой ситуации стоит посоветовать быть столь покорными и приятными насколько это возможно, – добавил я.

– Конечно, – согласилась она.

– Особенно, учитывая смертельную жажду, что всё ещё обуревает мужчин.

– Это я могу понять, – улыбнулась девушка.

– Но рабынь обычно хорошо обучают умиротворяющему поведению, – заметил я. – И они, нагими, отлично прислуживают на оргиях победителей. Впрочем, на таких оргиях находится место и свободным женщинам.

– Не думаю, что они будут долго оставаться свободными, – усмехнулась она.

– Само собой, – согласился я. – По-видимому, эта была бы последняя ночь их свободы.

– А они служат на оргии такими же голыми, как и рабыни? – полюбопытствовала девушка.

– Конечно, – ответил я.

– А разве таких женщин не порабощают перед оргией? – спросила она.

– Бывает по-разному, но зачастую – да, считается, что так они быстрее поймут всё то, что будет ожидаться от них на пиру победителей. Кроме того, многие командующие полагают, что это – превосходное введение для бывшей свободной женщины в её новый статус.

– Вероятно, они не далеки от истины, – признала она.

– Пожалуй, мне стоит поскорее доставить Тебя домой, – сказал я.

– Почему? – поинтересовалась девушка.

– Ты слишком соблазнительна, – пояснил я.

– Но если бы я была рабыней, – заметила она, – я могла бы быть подвергнута наказаниям.

– Конечно, – кивнул я. – Ведь Ты принадлежала бы своему хозяину полностью.

– И даже могла бы быть убита, – добавила она.

– Одно дело, быть просто объектом для наказаний, и совсем другое действительно им подвергнуться, – заметил я.