Текст книги "Наёмники Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Двойное мычание.

Взяв шнурок с монетой, я обнял женщину за талию и завязал шнурок у неё за спиной. Монетка оказалась на животе. Большим пальцем я вдавил медный диск в её живот, чтобы она могла чётко ощутить его форму и почувствовать его местоположение. Убедившись, что пленница всё это осознала, я убрал палец, позволив монете спокойно висеть на её животе.

– Эта монета, именно таким образом будет привязана к Тебе утром, если, конечно, кто-нибудь захочет воспользоваться твоей беспомощностью в течение этой ночи. Это скажет всем, кто Тебя увидит, что Тебе пришлось обслужить мужчину. Тебе дают эту монету, потому что Ты – свободная женщина. Это – твоя оплата. Замечу, что монета эта, самой низкого номинала, какая только имеет хождение на Горе, да ещё и пробитая. Это, своего рода, оценка твоих способностей.

Послышался стон отчаяния. Но я всё же снял шнурок и монету с её талии, и отложил в сторону вместе с верёвкой.

На этот раз в её стоне послышались нотки благодарности.

– Я знаю, что Ты – свободная женщина, – сказал я, – но, я надеюсь, теперь, в свете недавних событий, Ты готова, изменить своё поведение и стать, по крайней мере, минимально вежливой, соблюдать некие основные правила приличия, и вести свою жизнь и дела, хотя бы в соответствии с простыми канонами обычной вежливости и любезности?

Женщина промолчала. Тогда я прижал руку к её телу, и она поспешно проскулила один раз.

– Молодец, – похвалил я. – Судя по тому, что кому-то пришла в голову мысль притащить Тебя сюда, скорее всего в наказание, можно сделать вывод, что Ты была чем-то вроде самки слина.

Из темноты донёсся один короткий стон.

– Но Ты же теперь собираешься измениться, не так ли? – осведомился я.

Однократное мычание в ответ.

– Видишь ли, – сказал я, кладя руку на её бедро, которое она туту же попыталась отдёрнуть, – в действительности это совсем не суровое наказание. С Тобой могли сделать множество других вещей, гораздо хуже этого. Например, из места подобного этому, не было бы большой хитростью, доставить Тебя к какому-нибудь работорговцу. Кстати, не исключено, что ближе к утру работорговцу уже назначена встреча с Тобой в этом алькове. Я не знаю.

Она заскулила в ужасе.

– Тебя могут заклеймить и наградить ошейником прямо здесь, уже следующим утром, – добавил я, – а потом, кляп в рот, мешок на голову, руки в наручники, и едет из города к месту своей первой продажи, ещё одна свеженькая беспомощная рабыня.

Два стона.

– Кстати, – заметил я, – Ты не думала, что, возможно, я и есть тот самый работорговец?

Она в отчаянии пропищала два раза.

– Но я – не он, – успокоил я женщину. – О, да, я занимался работорговлей, и, несомненно, буду заниматься этим и дальше. Мало найдётся занятий, столь же приятных и полезных.

Она вздрогнула всем телом, но промолчала.

– Ты хорошо бы выглядела у ног мужчины? – полюбопытствовал я и, взяв её рукой за горло, предупредил: – Ответь правдиво.

Она проскулила только один раз, но чувствовалось, что это далось ей нелегко.

– Или Ты думаешь, что было бы так? – уточнил я.

Опять один тихий стон, испуганный стон, я бы даже сказал, выстраданный.

– Не бойся, – сказал я. – Нет у меня намерений, по крайней мере, в настоящее время, порабощать Тебя. Ты мне благодарна?

Одинокое облегчённое мычание.

– Правда, я пока не видел Тебя, – усмехнулся я.

Опять в изданном ей звуке появился оттенок страха.

– Так что, оставляю за собой право на твоё порабощение, если мне того захочется, – добавил я. – Как знать, возможно, Ты слишком красива, чтобы быть свободной.

Она промычала дважды, испуганно и недовольно.

– А теперь тихо, – шепнул я ей. – Сюда кто-то приближается.

На мгновение выглянув в туннель, я заметил отблеск света. Несомненно, кто-то двигался по туннелю с лампой в руке. Хотя свет был очень слабым, но после полной тьмы алькова, даже он резал глаза. Снаружи донёсся испуганный женский вздох, подозреваю, она натолкнулась, по крайней мере, на одно тело.

– Ой, – вскрикнула она через мгновение, и отблески света заметались по стенам туннеля, немного разгоняя мрак и внутри алькова.

Подозреваю, что она, обнаружила второе тело, лежавшее немного дальше в туннеле. Заметив, что свет приблизился вплотную к алькову, я бесшумно сместился в сторону от входа.

– Что здесь произошло? – шёпотом спросила она, как если бы не обращаясь ни к кому конкретному.

Я сделал вывод, что она пришла одна. Её удивление казалось неподдельным, и она не предприняла попытки позвать, кого бы то ни было. Теперь женщина находилась у входа в альков.

– Ты в порядке, моя маленькая шлюшка? – проворковала она. – Цепи не жмут? Не хочешь ещё освободиться от этого противного старого рабского кольца? Надеюсь, Ты уже изучила, что значит служить мужчинам? Хорошо извивалась? Твоё соблазнительное маленькое тело достаточно устало быть прикованным цепью? Затекло, наверное? Побаливает? Уже довольно поздно, моя красотка. Хочешь одеться? Конечно, Ты хочешь! Есть у меня для немного симпатичной пеньковой верёвки, вот её Ты и будешь носить, а если Ты доставила мужчине удовольствие, что вполне вероятно к настоящему времени, то есть ещё и отличная монетка, чтобы прикрыть твой животик, а то знаешь, в переулке этим утром холодно и промозгло. Верёвка отлично сохранит тепло твоих запястий.

Она подняла лампу, направляя её свет в альков.

– Ты здесь ещё? Почему молчишь? – насмешливо полюбопытствовала она.

Теперь я смог разглядеть девушку, с которой находился в одном алькове. Белокурая, стройная, с прекрасной соблазнительной грудью и красивыми бедрами и икрами, она сжалась у дальней стены своей темницы. И я упустил возможность поиметь такую красотку! Знай я, насколько она привлекательна, и она бы от меня никуда не делась! Она действительно выглядела как шлюха, шея которой просто предназначена для ошейника.

Фигура женщины была достойна того, чтобы хоть сейчас делать из неё рабыню. Даже на мой придирчивый взгляд, это был прекрасный образец рабского мяса, который окажет честь любому невольничьему рынку. Я бы не удивился, например, увидеть её голый на рабском прилавке, в цепях, принимающей соблазнительные позы, танцующей и похотливо извивающейся пытаясь завоевать внимание мужчин, чтобы быть проданной с аукциона тому, кто предложит самую высокую цену. Да, за такое тело, возможно, я и сам сделал бы предложение. Мне даже пришлось напоминать себе, что она свободная женщина. Пока.

Рука женщины, вместе с лампой, просунулась внутрь алькова, и попала в мой захват. Сильный рывок, поражённый вскрик, и она, пролетев сквозь узкий лаз, приземлилась на живот уже внутри алькова. Лампа, выпавшая из руки женщины, прокатилась по полу, оставив за собой мгновенно вспыхнувшую, и столь же быстро погасшую струйку масла. Альков снова погрузился во тьму. Я встал на колени по обе стороны от её тела, прижимая женщину к полу. Быстро ощупав её, нашёл, что кроме плети и нескольких ключей ничего интересного у неё не было. Отложив в сторону находки, я уделил внимание самой пленнице. Боролась она отчаянно, но беззвучно. Надо признать, что для женщины она была довольно сильна. По крайне мере, значительно сильнее, чем прикованная здесь к стене девушка. Однако, что ни говори и не делай, её сила была всего лишь силой женщины. Это показалось мне забавным, и я позволил ей побороться какое-то время, до тех пор, пока до неё не дошла тщетность её усилий. Наконец, с рыданием она прекратила напрасную борьбу. Я быстро сдёрнул с неё кожаный костюм, решив, что он мог бы пригодиться для другой свободной женщины, находившейся здесь.

– Веди себя тихо, – на всякий случай предупредил я свою пленницу.

Нащупав моток верёвки, я в мгновение ока связал руки женщины за спиной, а затем и её щиколотки, скрестив их и притянув к запястьям. Теперь она уже никуда не денется, решил я и слез с её спины.

– Кто Вы? – прошипела она, перевернувшись на бок, и дёргаясь в путах.

– Тэрл, – представился я, – из Порт-Кара.

– Они искали Вас, – сообщила она.

– Зато нашли друг друга, – усмехнулся я, пихнув свою пленницу в бок.

Поводя руками по полу в поисках лампы, и почти сразу найдя искомое, я немного встряхнул её. Внутри ещё осталось немного тарларионового жира. Я запалил лампу, воспользовавшись своей зажигалкой, или как говорят гореане «производителем огня». Это – обычное устройство, представляющее собой кремень и колёсико-кресало, крошечный фитиль и резервуар с маслом. Гореане не курят, но, поскольку они обычно используют огонь для приготовления пищи и освещения, они находят такое устройство, и другие подобные ему, использующие подпружиненные кремни и пропитанный жиром трут весьма полезными в своём хозяйстве. Кстати обычных серных спичек, столь распространенных на Земле, я никогда не встречался на Горе. Химия, вовлеченная в такой способ добывания огня, что достаточно интересно, на Горе запрещена. Это расценивается как одно из нарушений Законов об Оружии, наложенных на гореан Царствующими Жрецами. Это не столь уж далеко от истины, как могло бы показаться сначала. Ведь сера, является одним из основных компонентов пороха.

– Вы! – поражённо воскликнула пленница. – Но Вы же сказали мне, что Вас зовут Боском!

– Меня действительно зовут Боском, – признал я. – А Ты, кажется, хорошо связана.

Она снова отчаянно, но недолго попыталась бороться.

– Да, – заметил я, – достаточно хорошо связана.

– Освободите меня, – потребовала служащая борделя.

– На одном из этих ключей, выбит номер 27, – сказал я. – Я так понимаю, что это ключ от цепей этого алькова.

– Да, – угрюмо подтвердила пленница.

Взяв упомянутый ключ, я открыл один из браслетов наручников блондинки, получив за это ей быстрый благодарный взгляд.

Впрочем, радовалась она недолго, потому что я тут же защёлкнул браслет на её запястье, оставляя её закованной в точности, как она была прежде. Девушка посмотрела на меня дико, озадаченно, испуганно. Она подёргала руками, словно пытаясь убедиться, что они всё ещё на месте, и прикованы к кольцу в стене. Пленница на полу засмеялась.

Я присел подле блондинки, внимательно разглядывая её.

– А она – симпатичная штучка, не так ли? – заметил я, кивнув на плотно стиснувшую колени и прижавшуюся к стене алькова девушку.

– Да уж, – согласилась моя пленница. – Присмотритесь к ней. Неужели не видно, к какому сорту женщин она относится.

– Она напоминает мне женщин того сорта, которыми Ты командуешь в борделе, я имею в виду рабынь, конечно.

– Это точно, – усмехнулась надсмотрщица. – Она – именно такая женщина. Она предназначена для ошейника, и я нисколько не сомневаюсь, что однажды она получит один из них на свою шею. Как знать? Возможно, однажды она даже окажется здесь, и будет подчиняться мне, в качестве одной из наших девочек.

– А Ты хотела бы этого? – полюбопытствовал я.

– Конечно, – призналась моя пленница.

– И Ты приучила бы её хорошо обслуживать мужчин?

– Само собой, – кивнула она.

– Похоже, Ты любишь принуждать женщин, таких как она, служить мужчинам?

– О да, – с удовольствием в голосе признала она. – Люблю и делаю это. И я проследила бы, чтобы эта шлюха служила мужчинам великолепно.

– И почему же? – поинтересовался я.

– Я презираю таких женщин, – бросила надсмотрщица.

– За что?

– Они принадлежат мужчинам, – скривилась она.

– Несомненно, она хорошо бы выглядела, целуя вот это, – предположил я, подняв с пола её плеть.

– Конечно, – рассмеялась моя пленница.

– Поцелуй её сама, – приказал я надсмотрщице, поднося плеть к её лицу.

– Что? – поражённо вскрикнула она.

– Все женщины принадлежат мужчинам, – напомнил я ей.

Взбешённая женщина задёргалась, пытаясь отстраниться от плети.

– Ты поосторожней дёргайся, – предупредил я, – а то верёвки в кожу врежутся.

Она уставилась на меня в бессильной ярости.

Я ослабил зажим, и ремни плети с лёгким хлопком распрямились.

– Ты поцелуешь её сейчас, или после того, как почувствуешь на себе, но поцелуешь всё равно, – объяснил я. – По большому счёту мне без разницы. Выбор за тобой.

– Не надо меня бить ей, – попросила надсмотрщица.

– Ты – свободная женщина, – пожал я плечами. – Уверен, что Ты ещё ни разу не чувствовала рабскую плеть на себе.

– Я поцелую это, – согласилась она.

Многие свободные женщини, которые ни разу в жизни ещё не чувствовали её на своей шкуре, скептически относятся к эффективности рабской плети. Само собой, их скептицизм исчезает, как только они испытают это. С другой стороны, я не думал, что до этого дойдёт. Уж эта-то была хорошо знакома с эффективностью плети. Несомненно, она регулярно использовала её в своей работе. Это был один из ее основных инструментов, полезное устройства для обучения, исправления, устрашения и наказания рабынь. Она отлично знала каким может быть эффект от применения плети на её собственной спине.

– Ты можешь сделать это гораздо лучше, – заметил я. – Ещё лучше. Замечательно. Теперь, языком. Ну же, постарайся. Уже лучше, намного лучше. Превосходно. Теперь, снова поцелуй. Медленнее, нежнее. Великолепно.

Наконец, я убрал плеть. Женщина поражённо смотрела на меня.

– Я поцеловала Вашу плеть, – прошептала она.

Перевернув её на живот, я развязал ноги женщины.

– Нет! – отчаянно выкрикнула он.

Через несколько енов я снова обратил своё внимание на белокурую пленницу и освободил её рот, аккуратно развязав узел и вытащив основательно промокший кляп.

– Я надеюсь, что не услышу твоих криков в ближайшем будущем, – предупредил я её. – Я ясно выразился?

Девушка молча кивнула.

– А-аргхх, – только и успела выговорить пленница, лежавшая на полу, как я втиснул кляп уже в её рот и закрепил на месте завязками.

– Тебя это тоже касается, – сообщил я ей.

Я же, вытащив свою кайву из ножен, занялся довольно мужеподобной кожаной одёжкой, которую я снял с надсмотрщицы. Первым делом я значительно укоротил подол. Потом отрезал рукава, полностью. Я считаю, что женские руки и плечи очень привлекательны. Разрезав ворот спереди, я сделал глубокое декольте почти до пупка, решив, что так будет симпатично. Следом были сделаны разрезы с обоих боков туники, примерно до талии. Мелькающее женское бедро – очень завораживающее зрелище, пусть даже это бедро пока не заклеймено. Белокурая пленница, руки которой всё ещё были скованы цепью за спиной, зачарованно следила за моими действиями. Закончив с портняжными работами, я снял с её рук кандалы и поднял её руки вверх над головой, и накинул на тело девушки импровизированную, и, на мой взгляд, женскую тунику, вырезанную из мужеподобной кожаной униформы. Она стремительно натянула мой подарок на бёдра, конечно, насколько это было возможно. Также быстро она встала на колени, держа их плотно сжатыми, как это положено свободной женщине, и испуганно посмотрела на меня.

Я оглянулся на свою пленницу, лежавшую на боку, на полу алькова, опираясь на бедро и локоть. Её запястья, были всё так же туго связаны за спиной. Волосы женщины разметались в беспорядке, частично скрывая её лицо, а из-под них выглядывали глаза, казалось заполненные неверием в случившееся, как будто она никак не могла понять того, что только что было с ней сделано.

– Взгляни на неё, – приказал я надсмотрщице, указывая на блондинку, сразу попытавшуюся натянуть тунику как можно ниже ее бёдра, и ещё плотнее сжать колени.

– Она действительно выглядит так, как если бы она предназначена для ошейника, не так ли? – поинтересовался я у своей пленницы.

Та удивлённо посмотрела на меня.

– Не так ли? – повторил я свой вопрос.

Женщина издала лишь неясные, придушенные звуки, и я, схватив её за волосы, потянул голову вверх.

– Не так ли? – спросил я снова. – Вы можешь мычать один раз, если – Да, и два раза если – Нет. Уверен, Ты знакома с подобной процедурой.

Она посмотрела на меня, и в глазах её плескалась ярость. Но после того как я встряхнул её голову, она тихо промычала один раз.

– Что? – переспросил я, и женщина снова отчётливо промычала один раз. – Ты хочешь быть наказанной?

Двойное, чёткое мычание.

– Да, вижу, что с процедурой Ты знакома, – ухмыльнулся я, и отпихнул её от себя.

Женщина завалилась на спину на пол алькова, и я снова обратил внимание на блондинку.

– Что Вы собираетесь сделать со мной? – испуганно прошептала она.

Я накрыл своими руками её ладошки.

– Что? – спросила девушка.

Я, с большим трудом заставил себя выпустить её руки.

– Что? – выдохнула она.

– Я собираюсь выбраться отсюда, вместе с тобой, – ответил я.

Я бросил взгляд назад, на свою связанную пленницу, и мне на глаза попался кожаный шнурок с нанизанным на него бит-тарском. Она перехватила мой взгляд, и поражённо уставилась на меня. Надсмотрщица отчаянно замотала головой, и простонала дважды, потом снова и снова. Не обращая никакого внимания на потуги женщины, я опоясал её талию шнурком и завязал узел на спине. Маленькая монетка, оказалась на животе надсмотрщицы. Чтобы она могла отчётливо это почувствовать, я вдавил медный диск в её живот, подержал, а потом отпустил.

– Пошла, – скомандовал я ей, взяв за волосы правой рукой и вздёрнув с пола на колени.

Масляную лампу я держал в левой руке.

– Следуй за нами, – бросил я блондинке, и оставил альков, таща за собой пленницу.

Блондинка без раздумий последовала за мной.

Первый труп валялся в туннеле справа от входа в альков. Второй был слева, мы наткнулись на него через мгновение. Их сообщение, если верить тому «курьеру», что прилёг справа, было вопросом жизни и смерти. Полагаю, что он посчитал это хорошей шуткой. Несомненно, ему бы доставило удовольствие рассказывать потом в кругу друзей о том, в какой манере и какими словами он передал своё «сообщение». Впрочем, на мой взгляд, он сказал правду. Это действительно оказался вопрос жизни и смерти, моей жизни и их смерти.

Вскоре мы уже достигли конца туннеля. Он выходил в коридор заканчивавшийся дверью. Наконец-то я смог распрямиться. Здесь горела небольшая лампа, и я погасил ту лампу, которую я нёс и отставил её в сторону. Через мгновение я покинул здание, таща за собой за волосы пленницу, и удерживая её голову у своего бедра в ведомом положении. Нас сопровождала блондинка в короткой кожаной одежде, которую я изготовил для неё. Дверь захлопнулась позади нас.

Мы оказались во дворе, где, по-видимому, рабыни могли подышать свежим воздухом и потренировать тело. Здесь были беговые дорожки и деревянные лежаки с отверстиями для цепей в досках, на которых при хорошей погоде девушки могли бы загорать. Выходом из этого двора служил узкий переулок между двумя зданиями, перекрытый забором с маленькой калиткой, которая закрылась на защёлку за нашими спинами. Назад бордель этим же путём мы бы уже не смогли попасть.

Ещё было довольно раннее утро, только-только начинало светать, и улица тонула в предрассветных сумерках. К тому же было весьма прохладно. Я припомнил, что надсмотрщица обещала блондинке, что её запястья будет согревать пеньковая верёвка. Не думаю, что ей самой понравится тепло предоставляемое этим узким предметом одежды.

Протащив надсмотрщицу между другими зданиями, я сначала вывел её на улицу, названную переулком Рабских Борделей Людмиллы, а затем, миновав несколько домов, довёл до проспекта Турии. Это – великолепный проспект, с множеством магазинов и прекрасных зданий. Именно на нём я и поставил свою пленницу на колени, спиной к рабскому кольцу, вмурованному в стену приблизительно в футе над тротуаром. Просунув свисавший с её запястий конец верёвки, которым я ранее связал ноги женщины, сквозь кольцо, а затем, скрестив её лодыжки, затянул на них тугой узел. В очередной раз запястья пленницы оказались привязаны к её лодыжкам, правда, теперь ещё и к рабскому кольцу.

– Это – весьма оживленная улица, – напомнил я, – хотя, конечно в этот час так не скажешь. Но, думаю, очень скоро Ты получишь свою долю внимания. Спорим, что некоторые из клиентов Туннелей узнают Тебя. У Тебя ещё есть время придумать, что Ты расскажешь стражникам, чтобы объяснить им своё здесь присутствие. Кстати, особенно подумай над тем, как объяснить им значение тарска, висящего на твоём животе. Среди них могут оказаться те, кому известно значение подобных символов.

Она жалко смотрела на меня.

– Прощай, Свободная Женщина, – сказал я.

Она вытянула голову ко мне, заскулила и по её щекам побежали слезы.

– Вы просишь о милосердии, и об освобождении? – уточнил я.

Она отрицательно покачала головой.

– Уверен, Ты знаешь, что я бы не дал Тебе этого, – усмехнулся я.

Она кивнула, не переставая плакать.

– Я не из таких мужчин, – сказал я.

Она снова кивнула.

– Что тогда? – спросил я.

Она снова протянула ко мне голову. Заинтересовавшись, я присел подле неё, и мягко коснулся её левой щеки раздутой из-за втиснутого между зубов кляпа. Женщина прижалась к моей ладони, и я чувствовал её тёплые слезы.

– Ты весьма привлекательна, – заметил я. – И где-то внутри Тебя тоже есть женщина. Тебе не стоит и дальше презирать других женщин, хотя бы, потому что Ты сама женщина. Позволь своей женщине появиться и стать с Тобой единым целым.

Она заскулила мягко, жалобно, и… благодарно.

– Я не думаю, что Тебе в дальнейшем стоит работать в Туннелях, по крайней мере, в твоей прежней должности, – предположил я, и женщина опустила голову. – Ведь Ты теперь узнала, насколько необузданно, драгоценно и великолепно быть женщиной. Это – твоя судьба, и это отличается от того, чтобы быть мужчиной. Не стоит пытаться копировать мужчину, ничего лучше псевдомужчины всё равно не получится, а это не то же самое. Такие копии выглядят неестественными и не заслуживают ничего кроме презрения. У Тебя есть своё истинное место в природе, в этой изумительной жизни и бытие.

Она не осмеливалась поднять головы.

Я встал, и посмотрел на неё.

– Не бойся, – успокоил я её. – Ты хорошо смотришься, стоя на коленях у ног мужчины.

Она, наконец, решилась, и подняла ко мне своё заплаканное лицо.

– Лоскут шёлка, пойдёт Тебе гораздо лучше, чем мужская кожа, сколь забавно диковинная, столь же глупая и абсурдная на твоём женском теле, которое, как Ты теперь знаешь, оказалось столь отзывчивым к ласке, – заметил я, сжавшейся женщине. – И твоя шея нуждается в подходящем украшении. Думаю, стальной ошейник подойдёт. Да, Ты отнюдь не так непривлекательна, как привыкла о себе думать. Ты можешь оказаться вполне приемлемой собственностью. Ты сама, точно так же, как те девушки, которых Ты так терроризировала и унижала, как и все женщины, возможно, Ты, уже поняла это к настоящему времени, в конечном счете, всего лишь собственность мужчин.

Она только согласно кивнула и опустила голову. Слезы с её щёк упали на камни тротуара.

– Пойдём, – скомандовал я блондинке.

– Вы оставите её здесь? Вот так? – удивилась она.

– Конечно, – ответил я. – И должен Тебе заметить, что именно это должно было бы произойти с Тобой и вместо того, чтобы сейчас быть свободной и идти домой, Ты могла бы сидеть здесь голой и связанной, да ещё с пробитым бит-тарском на животе.

Оставив бывшую надсмотрщицу на коленях, голой и привязанной к рабскому кольцу, я провел блондинку назад, через проходы между зданиями, в переулок Рабских Борделей Людмиллы. Именно на этой улице находилась инсула Ачиатэса.

– А вот и Туннели, – показал я, пересекая улицу. – Именно там Ты и провела вчерашнюю ночь.

– Свободные женщины не осмеливаются говорить об этом месте кроме как шёпотом, – вздрогнув, пробормотала она. – Это – один из самых низких, из всех борделей в Аре.

– И именно туда, Тебя притащили, – кивнул я.

– Каким это место кажется мрачным и ужасным, – сказала она.

– Сейчас оно действительно выглядит немного мрачноватым, – признал я. – Но Ты просто не можешь увидеть его в лучшем свете. Сейчас утро, и Туннели уже закрыты. Раннее утро не лучшее время, когда стоит оценивать подобные места, и не только их. Уверен, Ты со мной согласишься. Зато вечером, когда это заведение открыто, оно выглядит намного лучше, теплее, веселее, светлее, даже возможно, немного праздничнее. Ты поняла бы это, если бы вчера вечером, вытащила голову из мешка.

– Возможно, Вы правы, – вздохнула она.

– Полагаю, Ты могла спуститься туда как-нибудь вечером, и получить лучшее представление об этом заведении, – предположил я.

– Возможно, – кивнула она.

– Но, на твоём месте, я бы не приходил сюда без сопровождения, – улыбнулся я.

– Это точно, – согласилась она. – Без сопровождения там делать нечего.

– Это вовсе не столь ужасное место, – сказал я. – На мой взгляд, это весьма неплохое заведение.

– Просто Вы не были прикованы цепью в рабском алькове, – проворчала она.

– Посмотри на это с другой стороны, – предложил я. – Считай это интересным опытом или приключением. В конце концов, найдётся не так много свободных женщин, которые могли бы похвастаться, что когда-либо провели ночь в борделе, будучи прикованы цепью в рабском алькове.

– Вероятно, мне повезло больше, чем остальным, – заметила она.

– Конечно, – усмехнулся я.

– Наверное, я должна поблагодарить Вас, – сказала она.

– За что? – осведомился.

– Там, в алькове, – ответила блондинка, – я была в Вашем милости.

– Ты была полностью в моей милости, – поправил её я.

– Да, – задумчиво кивнула она. – Так и было. Поэтому я и хочу поблагодарить Вас за то, что не воспользовались моим положением.

– Это пустяк, – отмахнулся я.

– Но Вы ведь думали об этом, не так ли? – вдруг спросила девушка.

– Да, – признал я.

– Но всё-таки Вы не сделали этого, – заметила она.

– Как видите, – пожал я плечам.

– Но почему нет? – полюбопытствовала блондинка.

– Что?

– Почему не воспользовались? – уточнила она.

– Не знаю, – честно ответил я. – Могу предположить, что Ты была свободна, и очень беспомощна.

– Но ведь моя беспомощность не имела бы значения, будь я рабыней, не так ли? – поинтересовалась она.

– Конечно, – согласился я. – Зачастую, мы сами сначала делаем рабынь абсолютно беспомощными, а затем делаем с ними то, что захотим. Мы командуем ими и используем полностью. Ведь именно для этого они и нужны. Они должны служить. Они должны предоставлять себя, по малейшему слову или жесту, немедленно, без сомнений, и независимо от своих желаний. Мы получаем от рабыни все, что мужчина мог бы захотеть получить от женщины, и даже больше, просто беря это у неё, или приказав ей, чтобы она это предоставила.

– Она настолько беспомощна, – прошептала девушка.

– Конечно, – кивнул я. – Она же рабыня.

– Но меня Вы не использовали, – напомнила она.

– Нет.

– Только из-за того, что я была свободна? – спросила она.

– Полагаю, что так, – ответил я. – Опять же, я не знал, насколько Ты была привлекательна.

– Но, что было бы, если бы Вы узнали, – не отставала блондинка, – Тогда Вы использовали бы меня?

– Не знаю, – признался я. – Возможно. Ведь я всего лишь мужчина.

– И поэтому Вы одели меня таким образом? – улыбнулась она, бросив взгляд вниз, скромно оттягивая подол короткой кожаной туники, которую она сейчас носила.

– Да, – не стал спорить я.

– Эта одежда мало что скрывает, – заметила она, пытаясь стянуть полы выреза, и прикрыть свои прелести.

– Это точно, – признал я.

– И обнажает мои руки и плечи, – добавила она. – На мой взгляд это вообще подходит только для ношения рабыней.

– И это верно, – улыбнулся я.

Ещё она не упомянула, что у неё не только были открыты руки и плечи, но любой желающий мог бы полюбоваться хорошим куском её ног, заманчивой впадиной между её прекрасными грудями и бёдрами, при каждом её шаге мелькавшими в боковых разрезах туники.

Она посмотрела на меня.

– Эта одежда Тебе немного великовата, – заметил я.

Конечно, прежняя хозяйка была женщиной более крупного телосложения. Девушка стянула края декольте ещё ближе друг к другу, тем самым, ещё больше подчеркивая свою фигуру.

– Вы надели на меня это, – проворчала она. – Притом, что это – одежда, в которую могла бы быть наряжена рабыня.

– Не думаю, что стал бы надевать на свою рабыню кожу, – улыбнулся я.

Она кивнула. Кожа вообще не разрешается рабыням. Считается, что им больше подходят мягкие и более женственные одежды из шёлковых и реповых тканей, часто короткие и облегающие, не только потрясающе манящие и эстетически привлекательные, но также и возбуждающие, и отражающие их подчинение мужской власти.

– Но я понял, что Вы имеете в виду, – кивнул я.

– Вы считаете, что я – рабыня? – спросила блондинка.

– Конечно, нет, – заверил я девушку.

– О, я не имею в виду по закону, – пояснила она. – Я имею в виду в действительности.

– Ага, – протянул я, – тогда, конечно.

– Конечно, – вздохнула блондинка.

– Даже не сомневаюсь в этом, – кивнул я.

– Остерегайтесь! – вскинулась она. – Я – свободная женщина!

– Но ведь не на самом деле, – заметил я.

– Не на самом деле? – переспросила она.

– Конечно, – подтвердил я. – В действительности Ты – рабыня. Всё, чего Тебе недостаёт, это всего лишь неких незначительных юридическиех формальностей, таких как ошейник и клеймо.

– Эта одежда, – вздохнула она, кидая быстрый взгляд вниз, – настолько короткая и настолько откровенная. Она заставляет меня чувствовать себя как-то странно.

В ответ я лишь пожал плечами.

– Зачем Вы надели на меня такую одёжку? – спросила девушка.

– Мне так захотелось, – ответил я.

– Потому, что она привлекает внимание к моей сексуальности, – предположила она.

– По крайней мере, она привлекает внимание, к потенциальной возможности твоей сексуальности, – поправил её я.

– Как по-вашему, я красива? – поинтересовалась она.

– Конечно, – заверил её я.

– А сексуально, я желанна? – не отставала она от меня.

– Да, – кивнул я.

– А достаточно ли я красива и сексуально желанна, чтобы быть рабыней?

– Хм, странный вопрос для свободной женщины, – заметил я.

– Итак? – решила настоять девушка.

– Да, – ответил я.

– Спасибо за то, что спасли меня, – поблагодарила она.

– Пожалуйста, – ответил я, пожав плечами.

– Скажите, а Вы правда, собирались увести меня в рабство, – полюбопытствовала блондинка, – как Вы мне и сказали в алькове?

– Я и сейчас всё ещё могу это сделать, – напомнил я. – Мы совсем недалеко от улицы Клейм. Всего через час Ты можешь оказаться на станке для клеймения в доме какого-нибудь работорговца. Ему хватит одного мимолётного взгляд на Тебя, чтобы не задавать лишних вопросов.

– И Вы получили бы деньги за меня? – поинтересовалась она.

– Само собой, – кивнул я.

– Но ведь теперь Вы изменили свои намерения, и уже не собираетесь так поступать со мной, – уточнила блондинка.

– Не собираюсь, – признал я.

– Почему нет?

– Не нуждаюсь в деньгах, – отшутился я.

– Пожалуйста, – настаивала она.

– Ты свободная, – пожал я плечами.

– Я замёрзла, – призналась она, дрожа от холода.

– Уже скоро должно потеплеть, – постарался успокоить её я.

– Во сколько, как Вы думаете? – поинтересовалась девушка.