Текст книги "Предатели Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

– Да не спит он, – отмахнулся мой собеседник.

– Так значит я мог бы поговорить с ним? – полюбопытствовал я.

– Вы именно этим и занимаетесь, – заявил он. – Я и есть владелец.

– Ох, – только и смог выговорить я.

4. Ванна

Зажмурив от удовольствия глаза, я разлёгся в одной из вторичных ванн. В мыльне имелось пять первичных ванн, и пять вторичных. Все они представляли собой большие неглубокие круглые ёмкости, диаметром футов семь и около восемнадцати дюймов глубиной, сделанные из глины и облицованные фарфором, установленные на открытых кирпичных платформах около ярда высотой, по одной на каждой платформе. Собственно эти платформы представляли собой печи, внутри которых поддерживался огонь. Весьма обычная на Горе конструкция. Конечно, я пришёл сюда поздновато, и похоже, эти печи не подтапливали, возможно, уже с восемнадцатого ана. Однако к моему счастью, вода всё ещё оставалась приятно тёплой.

Свои промокшие насквозь вещи я развесил на стойках позади кирпичной платформы, на которой стояла ванна. К настоящему времени они, уже должны были бы просохнуть. С крюка, позади меня, предназначенного для полотенец, свисали мои ножны. Немало покушений, и даже на Убаров, если верить истории, было совершено именно в ванне.

Конечно, местные ванны были довольно примитивны. Например, ванны нагревались теплом огня разведённого в этой же самой комнате, а не подведённым по трубам от печей, установленных где-нибудь в подвале. Само собой, здесь не имелось никаких бассейнов с благовониями, парных или комнат для массажа, не говоря уже о залах для тренировок, где можно было бы попрактиковаться в борьбе или, скажем, сыграть в мяч. А уж про сады развлечений, картинные галереи, прогулочные аллеи, торговые ряды, музыкальные комнату и прочие излишества нечего было даже заикаться.

Общественные ванны во многих гореанских городах являются популярными местами встреч и собраний, например, там можно узнать последние новости, обсудить их и просто посплетничать. Многие из таких заведений богато оснащены и декорированы. Они просторны и даже роскошны, причём, иногда на их постройку и содержание тратятся немалые средства из городского бюджета, поскольку они считаются предметами гордости горожан. Даже бедняки могут почувствовать себя богатеями, если им выпадет волнующий момент удачи, и они смогут попасть на раздачу бесплатных острак доступа для бедных. Некоторые из этих зданий, как например в Турии или Аре, настолько монументальных размеров, что гость города может принять их за покрытые куполами украшенные колоннадами стадионы. Там размещаются десятки комнат и бассейнов. С непривычки, там запросто можно заблудиться.

Кстати, гореанские ванны почти всегда являются отдельными для разных полов, если не по отделениям, то по времени суток. Само собой, то не означает, что рабыни для ванн могут быть не доступны для мужчин, чтобы поухаживать за ним, во всех смыслах этого слова, если, конечно он того захочет в мужских ваннах. То же самое касается и красивых шёлковых рабов, которых запросто можно вызвать для исполнения ими своих разнообразных обязанностей в ваннах свободных женщин.

Мыльню от коридора отделяла решетка, в данный момент открытая. Я услышал как в нескольких футах от кирпичной платформы, что-то сонно проворчал один из разлёгшихся на полу мужчин. Их здесь было человек семь – восемь, воспользовавшихся тем, что решетка была открыта, и решивших лечь спать в мыльне. Похоже, они предпочли тепло ванн своим местам на неотапливаемых этажах или чердаках постоялого двора. В этом, кстати, не было ничего необычного. В гореанских городах в холодные времена, людям зачастую приходится спать в ваннах. Всё же это наиболее тёплые места в их домах. К утру, конечно, и они выстывают, и кое-кто из постояльцев, покидая облюбованное местечко, попутно обращается к их покровителям, в надежде на завтрак или даже приглашение на обед.

Я приоткрыл один глаз, услышав, как по ту сторону решетки скрипнула наружная дверь, открытая кем-то.

Существует множество видов ванн и способов принимать их, в зависимости, например, от температуры ванн или бассейнов и от предпочтений того кто их использует. Наиболее распространённый способ состоит в том, чтобы отмокнув в первичной ванне некоторое время, выйти и натереться моющими маслами. После того как масло будет хорошо втёрто в кожу, его удаляют специальным скребком – стригилом. Таких скребков существует великое множество, отличающихся друг от друга размерами, материалом и богатством отделки, но все они обычно сделаны в форме узкой изогнутой лопатки.

Таким скребком человек снимает с себя остатки грязи, пота и невпитавшегося масла попутно очищая поры. После этой процедуры следует приём вторичной ванны, которая заполнена тёплой чистой водой. Здесь уже можно порблагоденствовать в своё удовольствие, и ещё раз отмокнув, посредством мочалки удалить малейшие остатки масла и грязи.

Если мужчина того пожелает, то при нём находится девушка для ванны, и само собой, в большинстве этих процедур она принимает непосредственное участие. Иногда услуги «девушки для ванны», включая массаж и интим, в любых методах по выбору клиента, входят в цену помывки, в других случаях, как например, в Кривом Тарне, что более распространено, это следует оплатить отдельно. Само собой разумеется, «девушки для ванны» – почти всегда рабыни. Иногда, в некоторых городах, свободные женщины, признанные виновными в преступлениях, могут быть приговорены к тому, чтобы служить «девушками для ванны», со всеми положенными обязанностями и вытекающими последствиями этого. После отбытия положенного срока, или когда будет сочтено, что они извлекли своё урок, их обычно порабощают и продают вне города. Возможно, это и правильно, ведь к тому времени они уже будут окончательно «испорчены для свободы».

– Ай! – вскрикнул кто-то, на кого наступил вновь прибывший.

Другой мужчина приподнялся в полутьме, но был отброшен обратно на пол пинком ноги вошедшего. Я открыл второй глаз с интересом присматриваясь к происходящему. Вновь прибывший оказался весьма самоуверенным малым. Он вошёл полностью раздетым, по-видимому, оставив свою одежду на одной из вешалок в коридоре по ту сторону решетки. Именно так обычно и поступают, особенно когда ванны используются в полной мере и воздух вокруг них напитан испарениями. Мне-то пришлось развесить свою одежду позади кирпичной платформы, дабы просушить её.

В одной руке парень держал мешок, содержавший, как я предположил, его ванные принадлежности, а в другой обмотанные ремнём ножны с мечом, и нечто, что показалось мне плоской прямоугольной сумкой. Похоже, он, впрочем, как и я сам, входя в мыльню, предпочёл оставить своё оружие при себе. Вообще-то такое поведение, как пронос оружия в ванны, рассматривается как крайняя степень невоспитанности. И кстати, в больших общественных ваннах, оружие при входе следует сдавать, и зачастую это проверяется привратником. С другой стороны, конечно, я ни в коем случае не собирался как-то порицать его за то, что он пришёл сюда с мечом, учитывая особенности этого заведения. Тем более, что сам я поступил точно так же. Я, конечно, не был уверен на все сто процентов, но подозревал, что в коридоре на вешалке остался его шлем. В памяти всплыл тарн, стоявший в стойле постоялого двора. Хотя я и не обнаружил никаких знаков различия или сбруи, по которой можно было бы определить его принадлежность и назначение, но я был уверен, что это был боевой тарн, принадлежавший воину. То, что мужчина, идя в ванну, прихватил с собой сумку и оружие, намекало на то, что он нёс нечто важное, слишком важное, чтобы оставить на своём арендованном месте или на вешалке в коридоре. Меж тем, вошедший, повесил свой меч и сумку на один из крюков подле ванны.

– Эй, Вы что творите? – возмущённо спросил мужчина, бывший единственным кроме меня в мыльне, кто использовал это помещение по прямому назначению.

Он зашёл сюда несколько позже, и всё ещё отмокал в одной из первичных ванн, причём в той, что стояла самой первой от входа, и, следовательно, была самой удобной. Лично я в выборе как первичной, так вторичной ванны, в которой как раз нежился в этот момент, руководствовался несколько иными соображениями. Мною была занята самая дальняя от входа ёмкость. Так что, у меня было больше времени на реакцию между возможным входом в мыльню кого-либо враждебно настроенного, и его или их подходом ко мне.

– Я всегда занимаю первую из первичных ванн, – надменно заявил вновь прибывший.

– А я никогда ни с кем не делю ванну, – не слишком любезно ответил тот, что отмокал в ванне.

Кстати, большинство гореан в ваннах, по крайней мере, в их собственных городах, зачастую принимает ванны совместно. Это – одна из причин, по которой ёмкости делаются столь большими. Безусловно, даже в собственном поселении, человек обычно делит ванну только с друзьями или знакомыми. Однако если ванны переполнены, то считается проявлением вежливости и такта, принять совместное омовение с согражданами. Разумеется, то же самое обычно касается и использования бассейнов, которые на Горе в большинстве случаев располагаются в одном комплексе с ваннами, и в действительности зачастую считаются их частью.

– Какое совпадение, я тоже, – усмехнулся вновь прибывший, поднимаясь на платформу.

– А-а-ай! – вскрикнул мужчина, занимавший первую ванны, неожиданно для себя перелетев через край резервуара и приземлившись на деревянный пол мыльни.

Он в ярости вскочил на ноги, но мгновенно замер, увидев в полутьме освещенного единственной лампой помещения и красноватыми тлеющими угольками в кирпичных платформах, вытащенный из ножен меч в руке вошедшего мужчины.

– Разведи огонь, – скомандовал вновь прибывший.

Выброшенный из ванны товарищ поспешно схватил кочергу и принялся ворошить ей угли в топке.

– Что Ты там возишься! Принеси сначала свежих дров, а потом ухаживай за огнём. И не вздумай слинять, пока я тебе не разрешу.

Мужчина метнулся к одной из больших бочек, стоявших у стены, и быстро набрал из неё ведро щепок, которые, вернувшись обратно, забросил в печь и разровнял кочергой. Потом он, торопливо вернув ведро на его прежнее место рядом с бочкой растопки, набрал из деревянного ларя, стоявшего справа от бочки, охапку узких поленьев. Через несколько мгновений растопочные щепки вспыхнули и загорелись ярким пламенем, в которое одно за другим полетели принесённые дрова. Закончив с порученным делом, мужчина поднял лицо, подсвеченное красноватыми отсветами пламени, плясавшего внутри топки, и вопросительно и испуганно посмотрел на вновь прибывшего.

– Пшёл вон, – процедил тот сквозь зубы.

Со всей возможной поспешностью изгнанный мужчина рванул прочь из мыльни, проскочил решетку, захватив по пути свою одежду, и исчез в коридоре.

Вновь прибывший, меж тем вложил свой клинок в ножны, и повесил их на крюк вместе с сумкой.

– Уффф, – довольно выдохнул он, забравшись в ванны и откидываясь на спину.

На мой взгляд, этот невежа повёл себя просто по-хамски, что, впрочем, было не моим делом.

Кое-кто из посетителей, расположившихся на полу мыльни, подползли поближе к платформе, от которой потянуло приятным теплом. Однако, при этом, они позаботились, чтобы оставить не занятым широкий проход, по которому новый обитатель ванны, смог бы беспрепятственно покинуть помещение.

Решив, что я уже вполне достаточно провалялся в воде, и, чувствуя довольно прозрачные намёки моего желудка на его желание чего-нибудь переварить, я вылез из ванны, оделся и, собрав свои ванные принадлежности, осторожно ступая среди развалившихся на полу тел, покинул мыльню.

Я не упустил возможности, и, оказавшись по другую сторону решетки, осмотрел вешалку. В тусклом свете маленькой лампы, висевшей около выхода, я увидел, что шлем того грубияна нёс символ компании Артемидория с Коса.

5. Зал паги

– Встань здесь, – приказал я, указывая на место справа от меня подле низкого стола, позади которого я сидел со скрещенными ногами. – Ближе.

Мы находились в зале паги. Звякнув цепями, она подошла ещё ближе, почти вплотную ко мне, и замерла там, где было приказано.

Я проверил узы на её лодыжках. Браслеты кандалов, запертые на замки, плотно облегали щиколотки. Длина их цепи составляла приблизительно восемнадцать дюймов, более чем достаточно, чтобы передвигаться по залу. Схватив цепь, свисавшую с её запястий, а подтянул их к себе, заставив женщину наклониться. Наручники также имели замки. Их захват был аккуратен, эффективен и бескомпромиссен. Браслеты были отделены один от другого цепью дюймов двенадцать длиной.

– Мои узы одобрены Сэром? – надменно спросила она.

Я не счёл нужным отвечать на неё выпад, только отпустил её запястья, позволив женщине выпрямиться.

– Сэр закончил свой осмотр? – спросила она, не скрывая своего раздражения.

Надо заметить, что кроме цепей на ней ничего не было.

– Повернись, – скомандовал я, – медленно, а потом замри лицом ко мне.

– Я – свободная женщина, – попыталась было возмутиться она.

– Команда должна быть повторена? – уточнил я, и женщина медленно повернулась вокруг своей оси и снова замерла передо мной

– Что бы Вы хотели, Сэр? – поинтересовалась она, на мой взгляд, довольно смело и надменно. – Я имела в виду из еды.

– Ты через чур смела для свободной женщины, – заметил я.

– Меня не могут использовать, – пожала она плечами, – в конце концов, я свободна.

– А в этом зале есть какая-либо другая прислуживающая свободная женщина? – осведомился я.

– Нет, – ответила она.

Значит, это была именно та, о ком говорил хозяин постоялого двора. Помнится, он сообщил мне, что использование гостиничной девки будет стоить мне, с учётом того в какие времена меня угораздило забрести в эти места, три медных тарска всего за четверть ана, но свободную женщину, работающую в зале паги, я мог бы взять на ан, заплатив только бит-тарск. Разумеется, это даже переоценивало стоимость её услуг, причём значительно, ведь она была не более, чем свободной женщиной. Принимая во внимание, что свободные женщины фактически являются бесценными, то и в постели от них мало толку. В этом плане они бесполезней рабыни кротко стоящей на коленях со свечой в руке в тысяче пасангов от вас. Конечно, сами они о себе и своей желанности придерживаются иного, надменно-кичливого мнения. Однако, с мужской точки зрения, они бесполезны вплоть до того момента, когда оказавшись в цепях рабства, не начнут, с ужасом осознавая свою уязвимость, охотно или нет, двигаться по пути удовольствия и экстаза. Непомерность цены, конечно, следовало ожидать, учитывая трудные времена, и редкостную жадность хозяина этого заведения. Я сказал ему, что сообщу о своём решении позже. Пожалуй, сообщу.

– А разве тебя нельзя выпороть, – намекнул я, – только на том основании, что Ты свободна?

Женщина мгновенно побледнела. Хотя ей и не сообщили, что она была доступна клиентам постоялого двора для их удовольствий, она не могла не понимать, что её поведение, даже несмотря на всю её свободность, могло быть скорректировано множеством способов, включая такие, как внимание пятиременной гореанской рабской плети.

– Как тебя зовут? – поинтересовался я.

– Это не ваше дело, – заявила она.

– Тебя когда-нибудь били плетью? – снова напомнил я.

– Я – Леди Темиона из Тельнуса, – мгновенно представилась она, и добавила: – Нет, меня никогда не били.

Тельнус – это главный порт острова Кос, и столица этого островного убарата.

– А здесь Ты что делаешь? – полюбопытствовал я, и не дождавшись ответа предположил: – Готов поспорить, что Ты следовала за косианцами или их поставщиками, на запах добычи, соблазнённая возможностью поживиться остатками с их стола, в надежде на то, что в случае неизбежного похода армии на юг, мужчины перегруженные трофеями, взятыми в Форпосте Ара, могли бы поддаться на рассказы о твоей нужде и тяжёлом положении. Возможно, Ты даже рассчитывала заключить союз о партнёрских отношениях с богатым офицером, или, на крайний случай с торговцем, обогатившимся на спекуляциях продовольствием и трофеями.

В подтверждение моих предположений, Леди Темиона бросила на меня взгляд полный ярости.

– Ты решила воспользоваться своей красотой, чтобы заключить сделку и получить определённую прибыль, – усмехнулся я, не сомневаясь, что в недалёком будущем её красота, и впрямь будет фигурировать в сделках, время от времени принося прибыль, вот только ей с той прибыли уже ничего не достанется, ибо это будут сделки других, в которых она будет выступать товаром или платёжным средством.

Сердитым движением головы женщина отбросила волосы за спину.

– Ты что, рассердилась? – поинтересовался я.

– Вы не хотели бы что-нибудь заказать? – холодным тоном спросила она.

– Какого цвета твои волосы? – спросил я. – Честно говоря, при таком освещении я не могу разобрать.

– Тёмно-рыжие, – сообщила Леди Темиона.

– Это твой натуральный цвет волос? – на всякий случай уточнил я.

– Конечно, – возмущённая моим недоверием заверила она меня.

– Ну что ж, этот цвет, в особенности, когда он наткральный, часто приносит превосходную прибыль на невольничьих рынках, – заметил я.

– Я свободна, – напомнила мне женщина.

– Видел я снаружи несколько подобных тебе, – усмехнулся я. – Они тоже тешили себя похожими идейками, а теперь вот стоят во дворе, голые и прикованные к кольцам. Ты их знаешь?

Женщина с сердитым видом отвела взгляд.

– Леди Темиона, – повысил я голос, – Тебе задали вопрос.

– Да, я их знаю. Всех пятерых, – признала она, – Ремис, Клио и Лиомач с Коса. Елена с Тироса, и Амина из Венны.

– Как по-твоему, что произойдет с ними? – поинтересовался я.

– Несомненно, их выкупят и освободят, – уверенно заявила Леди Темиона. – Все мы – свободные женщины. Мужчины, по крайней мере, некоторые виды мужчин, спасут нас. Есть немало мужчин, которые не могут без сожаления видеть слёзы в глазах женщин. Для таких мужчин просто невыносима мысль, что мы могли бы пострадать за свои поступки.

– Неужели Ты думаешь, что я отношусь к такому типу мужчин? – осведомился я.

– Нет, я так не думаю, – покачала она головой, – в противном случае, я бы уже попросила вас выкупить меня.

– Нравятся ли тебе мужчины, о которых Ты говоришь, – спросил я, – заботливые, любезные, готовые в любой момент броситься тебе на помощь, отчаянно стремящиеся исполнить любой твой каприз. Заставляют ли тебя такие мужчины, почувствовать слабость в глубинах твоего живота?

– Я – свободная женщина, – возмущённо напомнила она. – Нас подобные чувства не затрагивают.

– Но железа-то Ты боишься, – заметил я.

– Это никогда не произойдёт со мной, – завила женщина.

– И, тем не менее, Ты должна бояться этого, – настаивал я на своём.

– Возможно, – не стала спорить она.

– Ведь тогда всё для тебя будет выглядеть по-другому, – усмехнулся я.

– Да, – признала Леди Темиона. – В таком случае, для меня всё может поменяться.

И с этим трудно было не согласиться. Статус рабыни полностью отличен от статуса свободной женщины. Между ними лежит такая же пропасть, как между человеком и имуществом, между уважаемым, юридически независимым лицом, обладающим достоинством и гордостью, и домашним животным. Один и тот же мужчина, который пойдет в абсурдные поступки, чтобы понравиться свободной женщине, и даже выставить себя перед ней дураком, рабыне без долгих размышлений, даже той же самой женщине, но уже порабощённой, просто укажет плетью, ползти на его меха.

– Когда именно задержали тебя и твоих сестёр то мошенничеству? – спросил я.

– Этим утром с нас потребовали оплату, – ответила Леди Темиона. – Но наши объяснения и оправдания не нашли понимания у служащих постоялого двора, они просто накинули верёвки нам на шеи прямо поверх наших одежд и вуалей, и отвели к столу администратора. Мы отдали ему все те деньги, что у нас были, но их, конечно, оказалось недостаточно, чтобы покрыть наши счета. В результате, утро мы провели в клетке на колёсах, сидя на твёрдых скамьях, наблюдая, как съезжали остальные посетители. Ни один из них не захотел выкупить нас. Потом, в полдень, сразу после того, как пробил десятый ан, клетку завезли в сарай. Там было холодно, и там нас, одну за другой, забирали из клетки, раздевали и обыскивали две очень сильных свободных женщины. Мужчины всё это время ожидали снаружи. Когда женщины заканчивали с одной из нас, они не возвращали её в клетку, а ставили отдельно, лицом к стене. Таким образом, та, что уже была обыскана, не могла получить что-либо у тех, кто обыску не подверглись. Они тщательно обыскали не только наши одежды, но даже наши тела! Это принесло им ещё несколько дополнительных монет. Уверяю вас, эти женщины были очень суровы с нами. Я нисколько не сомневаюсь, что они уже делали это прежде. Когда нас всех вернули обратно в клетку, мы были и без денег и без одежды. Всё, что нам оставили, это – нас самих. Закончив с этой унизительной процедурой, клетку отвезли назад к столу администратора. Как Вы, наверное, догадались, теперь мы начали упрашивать гостей выкупить нас куда назойливее. И всё равно ни один из них не оказался джентльменом. Наоборот, они стали рассматривать нас, сидящих в клетке, как будто мы были какими-то рабынями! Нас выпустили только в пятнадцатом анне, но только для того чтобы поставить на колени, у стены слева от стола администратора. Нам всем скрестили щиколотки и связали их одной верёвкой.

– Руки вам, конечно, оставили свободными, – заметил я, – чтобы вы могли жалобно протягивать их к проходящим мимо гостям.

– Конечно, – раздражённо признала она.

– Продолжай, – велел я.

– В семнадцатом ане, хозяин постоялого двора уже совершенно привык к нашим просьбам и протестам, – сказала Леди Темиона. – Кроме того, как мне кажется, он был не слишком доволен женщинами, такими как мы, кто попытались надуть его в его же заведении.

– Ну, в этом нет ничего удивительного, – кивнул я.

– Как это нет! – возмутилась она. – Мы же не рабыни! Мы – свободные женщины! Мы можем делать всё что угодно!

– Понятно, – усмехнулся я.

– Владелец этой дыры не джентльмен, – заявила женщина.

– И я даже готов поверить этому, – поддержал я её.

– Это правда! – закивала она. – Вы только посмотрите на меня. Я голая и закованная в цепи!

– Да Ты не волнуйся, я тебя уже рассмотрел во всех подробностях, – насмешливо заверил я женщину.

Леди Темиона обожгла меня сердитым взглядом, и яростно тряхнула цепью сковывающей её запястья.

– Но, как мне кажется, в действительности он предоставил вам возможность заняться мошенничеством и надувательством, – заметил я. – Ваша основная проблема, лишь в том, что вам просто не сопутствовала удача.

– Возможно, – вынуждена была согласиться она.

Из своего опыта общения с хозяином этого заведения, я сделал вывод, что его главным интересом в этом вопросе было получение прибыли, причём не важно, каким именно способом.

– Продолжай, – приказал я.

– Да больше не о чем особо рассказывать, – сердито буркнула женщина. – К семнадцатому ану, ему, похоже, надоело наше присутствие, и он приказал убрать нас от своего стола. Пятерых из нас увели куда-то наружу, с ваших слов, они сейчас прикованы цепью во дворе. А меня саму заковали в кандалы и приставили сюда, в зал паги, чтобы прислуживать за столами.

– Почему же тогда тебя не увели во двор? – поинтересовался я.

– Понятия не имею, – пожала она плечами.

– Возможно потому, что там всего пять колец, – предположил я.

Женщина снова пожала плечами.

– Однако это не объясняет, почему именно тебя, а не какую-либо другую из твоих товарок оставили здесь, – добавил я.

– Ну, кто-то ведь должен был остаться, – отмахнулась она.

– Между прочим, ничего не стоило приковать к одному кольцу двух женщин, – заметил я. – Или тебя могли бы поставить на колени и приковать цепью неподалёку, к кольцу для слина.

– Мужчины – похотливые животные, – презрительно заявила Леди Темиона. – Кажется, им просто нравится рассматривать голых женщин. Подозреваю, что я здесь, потому что самая красивая из всех.

– Но самая красивая из вас вовсе не Ты, – сказал я.

– Ох? – задохнулась она от возмущения.

– Представь себе, – заверил её я. – Там стоят как минимум две женщины, кто, на мой взгляд, красивее тебя. Одна из них прикована к первому кольцу, вторая к четвертому.

– И кто же они? – сердито спросила Леди Темиона.

– Ту, что стоит у первого кольца, зовут Леди Амина, – сообщил я. – Как зовут четвертую, я не знаю.

– Это не та ли, маленькая и темноволосая? – осведомилась она.

– Она самая, – кивнул я.

– Это – Ремис, – процедила она. – Маленькая соблазнительная шлюха.

Я вспоминал девушку, прикованную к четвертому кольцу. У неё действительно были соблазнительные бёдра с изумительным лоном, словно специально созданным для любви мужчины.

– Я красивее, чем они обе вместе взятые, – гордо заявила Леди Темиона.

– Хм, Ты кажешься слишком тщеславной для свободной женщины, – хмыкнул я.

– Ни в коем случае, – тут же пошла на попятный она. – Меня совершенно не интересуют подобные вопросы.

– Уверен, что все женщины одинаковы, – усмехнулся я, – включая Леди Амину и Леди Ремис, которые на самом деле пока не так уж красивы. Они всё ещё слишком неподатливы, напряженны, сдержанны, а также подавлены, чтобы быть по-настоящему красивыми.

– Вот видите! – торжествующе воскликнула Леди Темиона.

– Но, ни одна из них не оказалась настолько зажатой, как Ты, – поумерил я её радость.

– Слин! – возмутилась женщина.

– Интересно было бы поразмышлять над тем, какой женщиной Ты могла бы стать, если бы стала действительно красивой, – задумчиво сказал я.

– Слин, слин! – сердито бросила она.

– Как выглядел владелец постоялого двора, когда приказал заковать тебя в кандалы и вставить в зал паги? – спросил я.

– Весьма довольным, – раздражённо поджав губы, процедила женщина.

– Возможно, Ты наговорила ему лишнего, – предположил я, – хотя и была всего лишь задолжавшей шлюхой.

– Это моё право! – заявила Леди Темиона. – Я – свободная женщина!

– То есть Ты осмелилась возражать тому, как с тобой обращались? – уточнил я.

– Конечно! – возмущённо воскликнула она. – Как они посмели, меня, свободную женщину, раздеть и обыскать, да ещё посадить голой в клетку!

– Возможно, Ты ещё и требовала, угрожала ему, оскорбляла и делала другие неподходящие вещи? – полюбопытствовал я.

– Возможно, – буркнула она.

– В таком случае, для меня нет ничего удивительного, – усмехнулся я, – в том, что он был так доволен, когда отправил тебя сюда прислужить официанткой.

– Возможно, – сердито повторила женщина.

– И сколько же Ты им задолжала? – спросил я.

– Серебряный тарск, пять, – ответила Леди Темиона.

– Вот и ещё одна причина, – улыбнулся я. – Это – больше, чем долг любой из остальных пятерых.

Объявленная сумма означала, что с ней причиталось один серебряный тарск и пять медных.

– Возможно также, – глубокомысленно сказала она, – он хотел бы держать меня на виду, чтобы он или его служащие могли следить за мной.

Неужели, она действительно думала, что эти люди опасались того, что она могла бы от них сбежать? Находясь внутри частокола, закованная в цепи и голая!

– Скорее уж они могли бы полагать, что выставив тебя здесь, повышают твои шансы на то, что тебе удастся уговорить кого-либо выплатить твой долг, – заметил я.

– Да, – признала женщина, – и это тоже.

Впрочем, утром у девушек, оставшихся снаружи, шансы могут быть даже повыше. Пожалуй, к тому времени, они действительно будут выглядеть весьма потрепанно и жалко. Тем не менее, я был более чем уверен, что ни одной из них, ни Леди Темионе здесь, ни тем, кто стоит у стены, в эти времена не удастся разжалобить кого-либо и уговорить выкупить их.

– Так Вы хотели бы заказать что-нибудь, Сэр? – раздражено спросила она.

Я снова окинул её взглядом. Да, подумал я про себя, вероятно, главной причиной того, что её отправили сюда, был не случайный выбор и не неудачное стечение обстоятельств, и даже не то, что она задолжала больше других, а в том, что она вызвала неудовольствие хозяина постоялого двора. Это было наказание, своего рода ей. Кроме того, он, несомненно, видел, что ей требовалось наглядная демонстрация её нового статуса.

– Я жду, Сэр, – нетерпеливо напомнила мне Леди Темиона.

– Ты считаешь себя желанной женщиной? – поинтересовался я.

– Ещё недавно Вы, говоря о моей красоте, высказали довольно оскорбительное предположение относительно моего намерения воспользоваться ей, чтобы обеспечить своё будущее, – проговорила она, надменно вскинув голову. – Возможно, Вы и сами можете видеть.

– Я задал вопрос, – напомнил я.

– Да, я считаю себя желанной женщиной, – ответила Леди Темиона, и сердито посмотрев на меня, спросила: – А разве это не так?

– Подходящая диета и упражнения, наложенные на соответствующую дисциплину, несомненно, способны сотворить чудеса, даже с тобой, – пожал я плечами.

– Так Вы собираетесь что-нибудь заказать, – спросила она, демонстративно игнорируя моё замечание.

– Тебе уже приходилось обслуживать других? – спросил я, в свою очередь, игнорируя её вопрос.

– Да, – сказала она.

– И тебя до сих пор не наказали? – полюбопытствовал я.

– Нет, – возмущённо ответила Леди Темиона, бросая на меня сердитый взгляд. – Я же свободная женщина. Так Вы будете заказать?

– Пожалуй, да, – кивнул я.

– Хорошо, что именно? – осведомилась она.

– На колени, – скомандовал я.

– На колени? – ошеломлённо переспросила Леди Темиона.

– Это – мой первый заказ, – пояснил я.

Она непонимающе уставилась на меня.

– Ты что, не знаешь, как женщина служит за столом? – спросил я.

– Я – свободная женщина, – надменно заявила женщина.

– Мне послать тебя за рабской плетью? – намекнул я.

Испуганно вздрогнув, женщина опустилась на колени, но уже через мгновение, опомнившись, она сердито сверкнула на меня своими глазами.

– Раз уж Ты свободная женщина, можешь держать колени вместе, – разрешил я.

– Ненавижу вас! – прошипела она, поспешно стискивая ноги.

– А теперь Ты могла бы склонить голову перед мужчиной, – посоветовал я.

– Никогда! – возмутилась Леди Темиона.

– Сейчас же! – рявкнул я, и она, сердито запыхтев, опустила голову.

– Я никогда не делала этого прежде, – проворчала она, выпрямившись.

– Зато теперь Ты сможешь склонить её до пола, – усмехнулся я, – и ладонями упрись в пол, так будет удобнее.

Женщину даже затрясло от гнева, но, тем не менее, она подчинилась. Исполнив положенное почтение, она выпрямилась и замерла на коленях.

– Что Ты можешь мне предложить? – осведомился я.

– Пага и хлеб – два тарска, – сообщила мне женщина. – Остальная еда будет стоить от трех до пяти тарсков.

– Пага разбавлена? – уточнил я.

– Один к пяти, – ответила она.

В этом не было ничего необычного для постоялого двора. Названные цифры означали, что пага была разбавлена водой в пропорции один к пяти. Конечно, в пага-тавернах напиток обычно смешивают с меньшим количеством воды, если вообще разбавляют. Кстати, когда гореане, за трапезой, дома пьют вино, они почти всегда разводят его водой в кратере. На пиру или дружеском ужине хозяин или назначенный распорядитель торжества, обычно определяет пропорции воды и вина. Неразбавленное вино, конечно, тоже употребляют, например, на вечеринках молодёжи, на которых могут быть предоставлены танцовщицы, рабыни-флейтистки и тому подобные развлечения. Объяснения ради, следует упомянуть, что многие гореанские вина очень крепки, и зачастую имеют содержание алкоголя до сорока – пятидесяти процентов.