Текст книги "Предатели Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)

– Совершенно верно, – кивнул матрос.

– А я могу узнать природу этого поощрения? – спросила Клодия.

– Женщины на носу висят в пределах досягаемости рабской плети, – намекнул мужчина.

– Понятно, – вздрогнула рабыня, отчего звякнула цепь, свисавшая со скобы, приваренной к ошейнику.

Вообще-то, насколько я знал, обычно, размещение у форштевня женщин не сопровождается такими соображениями. Например, когда лично я время от времени вывешивал женщин с носа своего корабля, то обычно позволял им вести себя любым образом, на их усмотрение. Признаться, для меня было достаточно, да предполагаю и для женщин тоже, что они были показаны на носу во всей их красе и беспомощности. Однако эта идея, насчёт предварительного инструктажа женщин, относительно их в поведения во время вывешивания на носу, меня заинтриговала. Таким образом, можно, наряду с украшением судна, например флагами и вымпелами, произвести большее впечатление на тех, кто собрался у входа в гавань. И что немаловажно, таким нехитрым способом можно подогреть людей в толпе, чтобы они предложили большую цену за определенную женщину. Конечно, не секрет, что работорговцы люди опытные и ушлые, особенно в богатых и успешных домах, зачастую планируют невольничьи торги заранее и в мельчайших деталях, тщательно отлаживая порядок, последовательность, стиль, позы и презентацию своего товара, иногда, превращая продажу в своего рода театрализованное и танцевальное шоу. Впрочем, даже без особого внимания со стороны моряков, поведение женщин украшающих форштевни варьируется в широких пределах от истерично дёргающихся в путах и кричащих свободных женщин, до дерзких рабынь, обменивающихся шуточками с толпой. Иногда, действительно, случается так, что девушка выбирает в толпе желанного мужчину и прозрачно намекает ему, о готовности носить его ошейник, и пусть он только даст ей такую возможность, и она станет для него мечтой о любви и удовольствии.

– А Клодия может узнать относительно того, какое поведение могут требовать от неё и Публии? – поинтересовалась женщина.

– Понятия не имею, – пожал плечами матрос, – это капитану решать. Могу предположить, что раз уж вы обе рабыни, но рабыни новообращённые, то могут приказать изобразить что-нибудь вроде неопредёлённой тревоги, информированного беспокойства и некоторой неуверенности, поскольку у вас уже есть некоторое понятие того, что значит быть рабыней, но впереди у вас новая неволя и новый рабовладелец.

– Да, Господин, – вздохнула Клодия.

Полагаю, что даже у самой опытной из рабынь должна возникать некоторая неуверенность всякий раз, когда она оказывается в новой неволе. В конце концов, что она знает о своём новом владельце? Очень немногое. За исключением того, что она – полностью его, и что хозяин имеет полную власть над нею.

– На живот, голову вниз, – скомандовал товарищ Клодии, мгновенно вытянувшейся на канатах.

Матрос первым делом защёлкнул наручники на её руках, завернув их за спину. Только покончив с этим, он вставил массивный ключ, который принёс с собой, в замок висевший на ошейнике, повернул его и положил рядом с кольцом на палубу. Я немного полюбовался беспомощной, закованной в наручники рабыней и оставлял их одних, отойдя к середине корабля и оперевшись на фальшборт. Через несколько инов он уже вёл Клодию к люку, поддерживая женщину за руку. Проходя мимо, она с грустью посмотрела на меня, а затем опустила глаза. Подведя её к люку, мужчина поставил рабыню на колени и занялся замком. Открыл люк, снял наручники, и ткнув пальцем вниз, указал, что женщина должна спуститься в трюм. Что она и сделала, осторожно придерживаясь за края лаза начав спускаться по крутому узкому трапу. Перед тем как исчезнуть под палубой, она еще раз бросила взгляд в мою сторону, а потом тяжёлая деревянная решётка опустилась на место и матрос снова запер замок.

После того, как мужчина ушёл, я приблизился и посмотрел вниз в трюм, сквозь брусья люка. Я рассмотрел на перечёркнутой тенями от решётки в лунном свете палубе двух женщин. Свернувшуюся в калачик, спящую Публию, и всё ещё стоящую у подножия трапа, Клодию, смотревшую вверх на меня. Увидев, что я смотрю на неё, свободный мужчина на рабыню, она тут же опустилась на колени. Я кивнул, и отвернувшись, направился на нос судна. Там, на маленькой высокоподнятой над палубой бака наблюдательной площадке, я на некоторое время замер, глядя вперёд, вниз по течению реки. Завтра, во второй половине дня, мы прибывали в Порт-Кос.

24. Порт-Кос

– Вон там, – указал Каллидор, стоявший на палубе бака, – маяк Порт-Коса.

Амилиан, поддерживаемый Сурилием, стоял рядом с капитаном. Кроме нас здесь собрались и многие другие. Были тут и молодой воин Марк, тот самый который пробрался в Порт-Кос и привёл помощь для осажденного Форпоста Ара, и юный арбалетчик со своим другом, столь же юным, и мужчины которых я помнил по боям на стене и на пристани.

Впереди была видна цилиндрическая конструкция, высотой футов в сто пятьдесят, возвышавшаяся на северо-западном мысу, прикрывавшем вход в гавань. Башня немного сужалось кверху, так что верхняя платформа была приблизительно двадцать футов в диаметре. Маяк был раскрашен в жёлтые и красные полосы – цвета Строителей и Воинов. Каста Строителей занималась непосредственно возведением башни, а каста Воинов выступала спонсором проекта. Днём это была своего рода сторожевая башня и ориентир, а ночью благодаря системе зеркал она служила маяком.

Этим утром посыльный корабль, миновав авангард, подошёл к борту флагманской галеры, и оттуда Каллидору был передан тубус и некими известиями. Насколько я понял, капитан не преминул поделиться полученной информацией с Амилианом. Впрочем, независимо от того, что именно было содержанием запечатанного кожаного тубуса, переданного лично в руки Каллидора, мне о его содержании было ничего не известно. Посыльный корабль, тем временем, лёг на обратный курс и устремился обратно к Порт-Косу.

– Никогда не думал, что придётся прибыть в Порт-Кос таким образом, – проворчал Амилиан.

– А Ты думаешь, я всю жизнь мечтал появиться в Форпосте Ара, в тех условиях, как это произошло? – поинтересовался у него Каллидор.

Вдоль обоих бортов на палубе бака лежали два узких бруса, с точками креплений для блоков. В фальшбортах уже были открыты лацпорты, через которые брусья будут вставлены наружу. Несколько матросов занимались креплением к брусьям блоков, цепей и сбруй.

Украдкой посмотрев на Марка, того молодого воина, что привёл корабли Порт-Коса, да и не только его, на помощь Форпосту Ара, я не мог не отметить, насколько решительным и мрачным было его лицо. Конечно, учитывая всё то, что он смог сделать, он был героем. И всё же, несмотря на его подвиг, он и его соотечественники из Форпоста Ара, прибыли в этот город, прежде бывший их самым главным конкурентом на Воске, как беженцы, имея при себе немногим больше, чем одежда на их телах. Немногое осталось теперь от Форпоста Ара. Всего несколько мужчин, чуть больше женщин, дети и флаг. И конечно, Домашний Камень. Если только его сохранили. По крайней мере, я надеялся на лучшее. Для гореан это было чрезвычайно важным обстоятельством. Насколько мне стало известно, камень был послан на юг, в Ар. Подозреваю, что если бы с его отправкой из города немного задержались, то командующий, скорее всего, не стал бы посылать реликвию в Ар. Сомневаюсь, что в данный момент среди людей Форпоста Ара найдутся те, кто испытывает большую любовь к бывшей метрополии.

– Весла на воду! – крикнул гребной мастер со своего поста на рулевой палубе.

Послышался шорох. Огромные вёсла прошли через лацпорты и встали на уключины. Сегодня гребцы Порт-Коса вышли на скамьи нарядными как никогда, яркие туники, начищенная кожа, лихо заломленные шляпы на головах. Настроение у всех было приподнятое. Они возвращались домой. Уверен, многие хотели произвести неизгладимое впечатление на девушек Порт-Коса. Несомненно, таковых хватает в толпе, вышедшей на причалы, чтобы приветствовать их.

Наверняка среди них будет немало девушек в коротких туниках и ошейниках, радостно размахивающих руками, причём не только девок ради такого случая отправленных на пристань из таверн и борделей, но также и из магазинов, прачечных, кухонь и домов всего города. Это делает возвращение моряка в родной порт ещё радостнее. Думаю, кое-кто из девушек, вышедших на пристань, запросто могут оказаться собственностью того или иного гребца. Эти будут с нетерпением и почти вне себя от радости встречать, не столько возвращая героев, сколько своих владельцев.

Следует заметить, что рабыня в городе обычно получает довольно большую свободу. Зачастую, она может делать многое из того, что ей захочется и ходить туда, куда она пожелает. В некотором смысле её свобода и мобильность даже намного шире, чем та, что предоставлена свободным женщинам. В конце концов, эта свобода не имеет особого значения, поскольку она помечена клеймом и ошейником. Понятное дело, что ей вряд ли разрешат выйти за стены города, если только она не находится в сопровождении свободного человека. Кроме того, прежде чем покинуть дом, она должна спросить разрешения, у соответствующего свободного человека, если он доступен. Он же назначит ей время, не позднее которого она должна вернуться назад, и ему же рабыня должна сообщить о своём прибытии. Для нее, кстати, лучше доложиться, прежде, или ровно в назначенный ей срок. Иногда забавно видеть, как эти девушки торопятся вернуться домой вовремя. Многие рабовладельцы весьма строги в таких вопросах. Прибытие с опозданием может быть причиной наложения сурового наказания.

– Это – маяк, – сказала мать своему ребёнку, приподнимая того над планширем, чтобы он мог посмотреть.

Беженцы, за исключением некоторых мужчин, были очень рады увидеть маяк и знать, что гавань Порт-Коса уже рядом. Порт означал для них приют и убежище. Кошмар осады остался позади.

Глаза свободных женщин сияли от удовольствия. Я видел, что даже собранные в кучу на главной палубе в районе мачты рабыни, одетые с короткие туники и стоящие на коленях, имущество различных владельцев оказавшихся волею судьбы на борту галеры, были возбуждены, счастливы и взволнованы. Среди них, без какого-либо особого знака её статуса, указывавшего на то, что она является любимой рабыней самого Амилиана, была и Ширли, всего лишь одна из многих рабынь.

Матросы уже выставили оба бруса в лацпорты и закрепили коренные торцы к палубе. Цепи и ремни пока оставались на палубе. Брусья теперь торчали наружу по бортам, по обе стороны от изогнутого форштевня.

Авангард, состоявший из галер меньшего размера, сбросил ход. Вскоре они оказались на траверзе с нами, а потом и отстали. Наш корабль, флагман Каллидора, его «Таис», должен был войти в гавань первым.

Я обменялся взглядами с юным арбалетчиком и его другом. Мы улыбнулись друг другу, и ребята вернулись к созерцанию реки, кораблей на ней и приближающегося маяка. Только на борту галеры я узнал, что его звали Фабий, а его друга – Квинт. Похоже, мальчишкам не терпелось увидеть Порт-Кос. Всё же психика молодежи обладает удивительной гибкостью. Глядя на них и видя их нетерпеливое ожидание, трудно было даже предположить о том, какие испытания выпали на их долю, воспоминания о которых ещё долго будут терзать многих взрослых закалённых мужчин, выстоявших на стене, на пристани и около пирсов. Я дал каждому из них по пригоршни монеток, из тех, что достались мне с кошельком убитого мною мародёра, встреченного в коридоре цитадели, ведшем к пристани, чтобы парни могли развлечься в Порт-Косе.

Корабли, прежде бывшие в авангарде, а теперь оказавшиеся по корме, построились в кильватерную колонну за флагманом.

– И-и-и, раз! – выкрикнул гребной мастер.

Весла одновременно нырнули в воду, пошли назад и появились вновь, сияя на солнце от покрывавших их капель.

Я снова окинул оценивающим взглядом высокий, цилиндрический маяк. Ночью, его свет усиленный системой зеркал, мог быть замечен за многие пасанги вверх и вниз по реке.

До входа в гавань осталось всего три – четыре пасанга.

– Раз! – снова скомандовал гребной мастер.

Я стоял рядом с Каллидором. Здесь же был и Амилиан, которого поддерживал Сурилий. Флагман был украшен флагами и вымпелами. Если посмотреть в корму, то можно было увидеть поднятый над ютом на флагштоке левого борта флаг Форпоста Ара. По правому борту реяло знамя Порт-Коса. Подозреваю, что сам Амилиан, скорее всего, не просил о такой чести. Однако теперь он прибывал в Порт-Кос не как жалкий беженец, а как встречаемый с распростёртыми объятиями, уважаемый союзник.

Я же мысленно возвратился к произошедшим за последние время событиям. Перед мысленным взором промелькнули «Кривой тарн», лагерь косианцев, укрепление на подходе к стене, моё пленение и побег, оборона цитадели Форпоста Ара, отступление с пристани, и эвакуация с пирсов. Каким вдруг сложным и отчаянным стал мир. Внезапно я почувствовал себя просто крохотным, щепкой попавшей в водоворот посреди огромного моря, влекомой бурным потоком и не понимающей сути происходящего. Нет, я не был щепкой! У меня были компасы и маяки, столь же осязаемые для меня как звезды, по которым я мог бы провести свой корабль по Тассе, столь же твердые и бесспорные как кирпичная кладка маяка Порт-Коса. Это были кодексы воина, честь и сталь.

Двух рабынь привели и поставили на палубе бака. Я осмотрел ту, чьим именем теперь было – Клодия. Под моим пристальным взглядом женщина робко опустила глаза. На её запястьях и щиколотках одно за другим смыкались стальные браслеты, цепи от которых шли к торчащему за бортом брусу. На тела обеих невольниц надели сбруи, состоящие из цепей и кожаных ремней, также прикреплённые цепям к брусьям. Ремни были затянуты, застёгнуты пряжками и зафиксированы маленькими замками. Обеих женщин поставили на колени у фальшбортов, по одной у каждого бруса. Руки, с закованными в наручники запястьями рабыни вынуждены были держать поднятыми над головами. Клодия повернула голову влево, Публия вправо.

Послышалась барабанная дробь. Барабанщик проверил свой инструмент. Следом за ним это сделали и трубачи.

Предательство ужасающего, гигантского масштаба, раскинуло над Гором свою паутину. Благодаря захваченным в Брундизиуме кодам, я был уверен, что знал, по крайней мере, одного из участников этого заговора, ту, кто, возможно, была главарём заговорщиков, ту, кто, возможно, была даже главным архитектором этих тайных и коварных проектов. И я, как последний дурак, однажды держа её в своих руках в Порт-Каре, освободил её, даже несмотря на то, что она, не скрывая своего презрения, издевалась надо мной, считая меня немощным калекой. В тот раз она вернулась в Ар, правда, она полагала, что её там ждёт честь и безопасность, а всё оказалось немного не так! Я хорошо запомнил её! Какой высокомерной она была со мной! Как высоко она взлетела. Интересно, не отпусти я Талену тогда, какова была бы её судьба сейчас?

Мы теперь приближались к гавани.

Я взглянул на молодого воина, Марка, стоявшего неподалёку от меня. Его лицо казалось сосредоточенным и мрачным.

– Мне пора занять своё место на юте, – сообщил Каллидор, развернулся и покинул носовую надстройку.

Специально для Амилиана на бак принесли высокий стул. Его высшие офицеры собрались вокруг своего командующего.

В моей голове как-то некстати мелькали мысли о последних событиях. Вспомнилась красотка Феба их Тельнуса, стройная, белокожая, с волосами чёрными как смоль. Какой одинокий и несчастной она чувствовала себя будучи свободной женщиной! Как подходяще смотрелись на неё предметы одежды, свойственные рабыне. И всё же я не поработил её, так и оставив, к её расстройству, простой, хотя и полной служанкой. Утром, уходя к передовым укреплениям косианцев, сначала я отвёл женщину, одетую только в рабскую полосу, к фургону моего друга, Эфиальта, маркитанта, встреченного в «Кривом тарне». Вспомнилась фигура и тёмно-рыжие волосы Темионы с Коса, работавшей в зале паги, а также женщины, встреченные снаружи, прикованные цепями под навесом левого корпуса постоялого двора, Амину из Венны, Елену с Тироса и косианок Клио, Ремис и Лиомач. Немного жадный хозяин «Кривого тарна» прежде чем отпустить, получив выкуп, обрил им всем головы, чтобы заработать ещё на их волосах, продав их в качестве сырья для тросов катапульт. Не забыл я и Лиадну, ту рабыню, что я использовал под фургоном её владельца во время грозы. Мне показалась забавной идея поставить её первой девкой над свободными женщинами, для чего я и попросил Эфиальта, купить для меня эту рабыню. Само собой, я дал Эфиальту своё разрешение, делать с этими женщинами всё, что тот считал разумным, например, сдавать в аренду, обменивать, продавать, порабощать, и так далее, в соответствии с условиями на рынке. Конечно же, я понятия не имел, увижу ли я его когда-либо снова. Елену и Клио я продал сам на косианских редутах, с их помощью проложив себе дорогу к подножию стены Форпоста Ара.

Вспомнил я и того парня в последнем укреплении перед стеной, которого надула некая Лиомач. Понятно, что я не знал, была ли это та же самая Лиомач, что оказалась на моей цепи. Пожалуй, для неё, было бы лучше, чтобы она оказалась всего лишь тёзкой той мошенницы. После падения Форпоста Ара у косианцев, их союзников и наёмников появится намного больше свободы. Кроме того может оказаться так, что в окрестностях останется не так много женщин доступных мужчинам, учитывая какое их количество было отправлено на запад в Брундизиум, и другие места, в том числе и на рынки самих Коса и Тироса. Бедняжка Лиомач, сидящая на цепи и беспомощная, будет выставлена для осмотра любого, кто проходит мимо, а в сложившихся условиях, можно не сомневаться, что мимо пройдут многие. Если эта женщина попадётся на глаза тому парню с редута, то мне останется только пожалеть её. Её статус пленницы, формально остающейся свободной женщиной почти наверняка будет мгновенно заменён неволей, и владельцем Лиомач окажется человек, в руках которого она, скорее всего, панически боялась оказаться.

Перед глазами всплыло лицо бородача из «Кривого тарна», так оскорбившего бедную Темиону, отказавшись даже брать пищу из её рук. Он, показался мне тогда большим грубияном. Пожалуй, вряд ли он будет доволен мною, а в особенности тем, как я его обманул, улетев в его одежде, с его донесением, кошельком, да ещё и на его собственном тарне. Последний раз я видел его голым, прикованным цепью к кольцу во дворе «Кривого тарна». Похоже, благодаря мне, парню оказалось нечем оплатить свои несколько раздутые счета. Интересно, удалось ли ему впоследствии выкупить себя, встретив кого-нибудь из косианцев, возможно, товарища по оружию, который мог бы узнать его. Честно говоря, мне не казалось это таким уж маловероятным. Постоялый двор стоял на бойком месте, и наверняка часто использовался курьерами для отдыха. Мне казалось сомнительным, что я повстречаю этого невежу снова. И это, кстати, было бы даже неплохо.

Я увидел, как из-за мыса выскочило множество маленьких лодок увитых гирляндами, и устремилось навстречу флотилии. Вскоре они уже роились вокруг кораблей. С них нам махали мужчины и рабыни, цеплявшиеся за мачты, или стоявшие на коленях на кормовых банках. В сопровождении этого роя самых разнообразных разукрашенных плавсредств нам предстояло войти в гавань.

– Джентльмены, – обратился к собравшимся Амилиан, сидевший на стуле, – в виду того, что мы вот-вот войдём в Порт-Кос, мне необходимо серьёзно поговорить с вами. Боюсь, не всем из вас может понравиться то, что я вам сообщу. Однако большую часть этого вы и сами если ещё не знаете, то уже подозреваете.

– Говорите, Командующий, – сказал один из офицеров.

Поскольку, казалось, никто не обращал на меня особого внимания, я решил пока не покидать палубу бака. В конце концов, если бы они не желали моего присутствия или считали, что я не должен чего-либо услышать, то мне бы уже намекнули относительно этого. Кроме того, я полагал, что если в заявлении Амилиана и будет некий секрет, то очень скоро он станет секретом Полишинеля. К тому же здесь присутствовали и пара матросов из Порт-Коса, те самые, которые установили брусья показа, и по-видимому, помимо этой обязанности, являлись носовой швартовной командой. Ну и конечно, две рабыни, стоявшие на коленях на палубе, в кандалах и сбруях из цепей и кожи, уже прикреплённые к брусьям. Не думаю, что какие-либо серьёзные вопросы стали бы обсуждаться в их присутствии. Обычно рабынь, если ожидается обсуждение некой значимой информации, отсылают прочь щелчком пальцев или взмахом руки, и те исчезают вплоть до момента, пока не получат приказа вернуться назад. Кроме того, что интересно, обычно невольницы и сами стараться изо всех сил избегать таких мест. Они знают, что для них, простых рабынь, в их же собственных интересах лучше оставаться в полном неведении относительно секретов свободных людей. Слишком хорошо они знают, насколько легко избавиться от них, в случае если в их уши попадёт ненужная им информация.

– То, что я скажу вам сейчас, – проговорил Амилиан, – является уже общеизвестной истиной в Порт-Косе.

– Вы про те бумаги, что были доставлены посыльным кораблём этим утром? – поинтересовался мужчина.

– Да, – кивнул командующий, – курьеры Порт-Коса специально доставили их сюда, чтобы мы могли изучить их прежде, чем высадимся на берег. Но в них крайне мало того, чего я бы не подозревал, и чего недавно наш друг Каллидор не сообщил мне по секрету.

Я припомнил, что Каллидор ещё в первое утро по отходу из Форпоста Ара, сразу после того, как мы разобрались с женщинами, как мне показалось, собирался, но так и не решился поговорить с Амилианом о каких-то тяжёлых вопросах. Возможно, он хотел предупредить своего друга, или поделиться с ним своими подозрениями или предчувствиями. В тот раз капитан не решился, и я подозревал, что он либо ещё не окончательно был уверен в своих выводах, либо посчитал, что будет мудро держать их при себе, пока Амилиан не оправится от ран.

– Встать, – приказал матрос двум рабыням.

Женщины поднялись на ноги, и он, ещё раз проверив цепи и ремни, даже поднял их скованные запястья над головами. Потом матрос позволял им опустить руки, но тут же довольно грубо, отвесив каждой по удару, отрегулировал их позы. Да, теперь рабыни стояли гораздо красивее.

– Слава Порт-Косу! – выкрикнул мужчина с маленькой лодки, державшейся с правого борта от «Таис» на траверзе бака.

Позади него стояла длинноногая почти голая рабыня, лишь немного прикрытая чем-то больше похожим на тряпку.

– Слава Порт-Косу! – радостно вторила она, размахивая руками. – Слава Порт-Косу!

Надо признать, девица была довольно хороша собой, и ошейник прекрасно смотрелся на её шее. На мой взгляд, она была вполне достойна быть выставленной на носу корабля. Увидев её, и Публия и Клодия даже ещё немного выпрямили спины и расправили плечи, отчаянно делая вид, что не обращают на неё никакого внимания. Один из матросов стоявших на баке, помахал им в ответ, и закричал:

– Слава Порт-Косу!

– Мы прибываем в Порт-Кос, – продолжил Амилиан. – И это, само по себе, подтвердит сплетню, гуляющую в Аре, которая, насколько я понимаю, принята как официальная версия того, что произошло в Форпосте Ара. Возможно, вам будет интересно узнать, что Форпост Ара был сдан Косу больше двух месяцев назад, прежде, чем деблокирующие войска смогли до него добраться. Не обладая необходимыми осадными машинами, эти войска не стали продолжать движение к Форпосту Ара, а пошли в зимние квартиры.

– Форпост Ара не сдался! – возмущённо крикнул один из мужчин.

– Ничего не понимаю, – растерянно пробормотал другой. – Крепость пала не более семи дней назад.

– Тысячи людей должны знать о лживости таких утверждений! – крикнул третий.

– Не официально, и не в Аре, – покачал головой Амилиан. – Там знают только то, что им разрешают знать, за исключением непроверенных слухов. Честно говоря, я всерьёз подозреваю, что говорить определенные истины в самом Аре стало неразумно, и даже опасно.

– Я ничего не понимаю, – повторился офицер, который уже говорил это прежде.

– Предполагается, что ситуация обстоит следующим образом, – продолжил Амилиан. – Предположительно, более двух месяцев назад, я и мои высшие офицеры, главы каст и городские чиновники, изменническим образом и без борьбы, сдали Форпост Ара делегации косианцев. В обмен, за своё предательство мы получили много золота и безопасный проход в Порт-Кос, в котором мы должны получить место жительства и безопасность.

– Получается, что наше прибытие сюда только подтвердит эту чушь! – закричал кто-то из собравшихся.

– Боюсь, что так и будет, – проворчал другой.

– Вы считаете, что нам лучше возвратиться на пепелище Форпоста Ара? – с горечью в голосе спросил Амилиан.

– Но ведь граждане Порт-Коса не могут верить этой лжи! – выкрикнул кто-то.

– Конечно, нет, – заверил его Амилиан. – Правда общеизвестна. Везде, кроме как в Аре и на юге, где её удалось скрыть.

– Откуда Вы узнали об этом, Командующий? – спросил один из офицеров.

– В основном из полученной почты, – ответил Амилиан. – Похоже, Кос имеет разветвлённую шпионскую сеть на континенте. Более того он обладает быстрыми тайными каналами связи. Я не сомневаюсь, но что они начали подготовку задолго до начала вторжения. Естественно, косианцы находятся в тесном контакте с людьми из Порт-Коса, поддержка которого на реке крайне важна для них. Я не стал бы полагать, что в из отношениях присутствует полная открытость, но тем не менее, как мне кажется, у них не возникает проблем с обменом информацией подобного рода.

– А насколько серьезно относится к этим сведениям капитан Каллидор? – спросили у него.

– Более чем серьёзно, – ответил Амилиан. – В действительности, он даже ожидает, учитывая то, как Ар оставил свой форпост без поддержки, что дела и в дальнейшей перспективе будут идти именно таким образом.

– Такое впечатление, что шпионы Коса вездесущи, – проворчал кто-то.

– Говорят, – сказал Амилиан, – что в Тельнусе слышат, даже то, что в Аре говорят шёпотом.

Мы уже подошли к самому входу в гавани. Теперь нас окружали просто тучи маленьких парусов, так много маленьких лодок вышли, чтобы встретить возвращающуюся флотилию.

– Ой! – взвизгнула Публия, улетая за борт.

Это один из матросов легко поднял её на руки и перебросил через фальшборт. Послышался треск цепи, звенья которой протягивало сквозь кольца закреплённые в брусе, потом цепь с резким хлопком натянулась в тугую, и Публия повисла по брусом выставленным с левого борта, приблизительно ярдом ниже палубы. Её ноги задёргались над водой. Появление рабыни было встречено приветственными криками с нескольких близких к нам маленьких лодок. Хотя вес девушки в основном принимала на себя сбруя, её маленькие запястья оказались вытянуты высоко над головой, скованные вместе короткой цепью наручников. Я полюбовался на маленькие руки девушки. Какими нежными беспомощными они казались, крепко удерживаемые в несгибаемых стальных узах. Сталь плотно облегала и её соблазнительные лодыжки.

– Хуже того, – горько вздохнул Амилиан. – Мы защитники Форпоста Ара, и те, кто поддерживал нас, что в общем-то не удивительно, учитывая фальшивые и искажённые отчеты о наших действиях, теперь оказались опозоренными и презираемыми. И это официальная позиция в Аре.

Его слова были встречены криками гнева. Руки многих сжались на рукоятях мечей.

– Объявления были развешены по всему городу, – добавил он.

Один из матросов подошёл к Клодии. Женщина успела круглыми от страха глазами посмотреть на меня, как оказалась на руках у матроса. Парень подхватил её левой рукой под колени, а правой под спину и подержав немного выбросил за борт. Её испуганные глаза сверкнули над планширем и исчезли из виду. Мгновением спустя, она, вытянув руки над головой, висела по брусом с правого борта, точно так же, как и Публия с левого. Её появление также было встречено радостными, довольными и восхищёнными криками мужчин с нескольких маленьких лодок шедших с нами параллельным курсом. Я видел её руки дёргавшиеся в браслетах кандалов. Тело женщины, оплетённое ремнями сбруи, какое-то время раскачивалось, но вскоре замерло над водой. Я взглянул через борт на Публию, потом снова на неё, и вынужден был согласился с довольными и благодарными криками с лодок. Обе рабыни выглядели превосходно. Каллидора можно было поздравить относительно его показа.

– Это все новости из той почты, Командующий? – спросил один из мужчин.

– Это то, что вам всем следует знать сейчас, – мрачно сказал Амилиан.

– Командующий! – попытался протестовать другой.

– Сегодня, у наших друзей праздник, – вздохнул Амилиан. – Возможно, будет лучше, если остальные новости вы узнаете позже.

– Пожалуйста, Командующий, – попросил первый мужчина.

– Домашний Камень доставлен в Ар, – сообщил Амилиан.

– Отлично! – воскликнул мужчин, вне себя от радости.

– Лучше бы он никогда не оказался там, – зло бросил ему командующий.

– Командующий! – непонимающе вскинулся тот.

– Камень выставлен под охраной перед Центральной башней на Проспекте Центральной Башни, – пояснил он. – И выставлен он для того, чтобы граждане Ара, или любой, кто захочет, мог пнуть его или плюнуть.

– Месть! – воскликнул молодой воин, Марк.

– А мы, конечно, и все те, кто поддерживал нас, были объявлены предателями.

– Мы отомстим! – крикнул молодой воин Марк, выхватывая меч из ножен.

– Месть! – поддержал его кто-то.

– Месть! – почти хором взревели остальные.

Горящие от гнева глаза. Яростные крики. Сверкающие на солнце клинки. Эти мужчины снова были готовы идти в бой, и я не завидовал тем, кто встанет на их пути.

– Мечи в ножны, друзья мои, – приказал Амилиан. – Пусть сегодня будет праздник, который мы назовём Днём Топаза. Отложите все мысли о ярости и крови. Спешите очистить свои одежды и натянуть улыбки на ваши лица. Следите за выражением своих лиц. А прошу вас собрать в кулак всё ваше самообладание, в этот день пусть на ваших лицах выказывается только радость. Пусть этот день законно способствуют славе Порт-Коса, наших братьев по реке, и давайте порадуемся вместе с ними, нашему избавлению. Они заслужили нашу благодарность. Давайте не будем портить им праздник. Надеюсь, Вы понимаете, что верность Порт-Коса клятве Топаза может очень помочь нам в будущем.

– Люди Порт-Коса доказали, что они нам куда более верные и лучшие друзья, чем те, кто сидят в Аре, – с горечью заявил один из собравшихся.

– Возможно, река – это особое место, – сказал другой.

– Возможно, – поддержал его третий.

Теперь можно было расслышать музыку, долетавшую от пирсов Порт-Коса. Корабль начал огибать мыс прикрывавший вход в гавань, и я увидел, что все причалы забиты толпами празднично разодетых людей. Наверное, здесь перемешались цвета всех каст Гора.