Текст книги "Предатели Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

Из одной из башен вывалился на стену ещё один отряд косианцев, но лишь затем, чтобы запутаться в противорарновой проволоке, и познакомиться с пиками защитников цитадели. Со своего командного пункта, я видел внизу сотни косианцев, их наемников и союзников. Они столпились ярдах в ста от стены. Многие выглядели совершенно праздно, с интересом стоя внизу и наблюдая за происходящим на стене и перед ней.

В некоторых местах стены, обороняющиеся пытались подсунуть между мостами и зубцами длинные оглобли, и, используя стену в качестве точки опоры, поднять аппарели, иногда прямо вместе с дерущимися на них косианцами и их противниками. В двух местах, это удалось, и мосты были прижаты к башням шестами. Защитники Форпоста попытались было закрепить их, но косианцы изнутри смогли сначала отжать аппарели, а потом и опустить их снова.

Снизу донёсся мучительный рёв тарлариона. Несколько человек, срезав упряжь, вывели ящера и горящей башни, и попытались утащить его прочь, но тот вырвался на свободу, и не обращая внимания на крики и удары его погонщика, не разбирая дороги побежал назад к городу. Расчёты осадных машин, частью бросились врассыпную, а частью запрыгнули на свои машины.

Внезапно, к моему изумлению, буквально в шаге от меня над стеной выросли два шеста соединённые множеством перекладин. Штурмовая лестница! Причём не обычная, с одним шестом, а с двумя. Шаг вперёд, и удар по руке уже наполовину просунувшейся в бойницу. Косианец с отчаянным криком улетел вниз. Следующий появился, держа перед собой щит. Пат! Ни я не мог достать его, ни он меня. Тогда я присел в бойнице, придерживаясь за угол зубца левой рукой. Он поднялся на следующую ступеньку, и в этот момент я ударил по щиту, отбивая его в сторону. Человека наполовину сбросило с лестницы, но он устоял, лишь соскользнув ниже на пару футов, и ожёг меня злым взглядом. Теперь я точно не мог дотянуться до него. Но тут что-то, со змеиным шипением промелькнуло мимо меня. Следующая стрела, как ножом, разрезала маску на моей щеке.

Косианец с копьём в руке попытался подняться мимо моего знакомого со щитом, нерешительно замершего на лестнице. Сначала он встал на одну с ним ступеньку, потом выше, и наконец ткнул копьём в мою сторону. Наконечник пробороздил по внутренней стороне бойницы, и мне удалось перехватить древко. Я отпрянул назад, и вцепился в оружие обеими руками. Мне нужно было это копьё! Вот только у меня не было нормальной точки опоры, чтобы вырвать его из руки хозяина, а тот отпускать оружие решительно не хотел. Наконец, мне удалось изловчиться и сдёрнуть мужчину с лестницы. Он повис в воздухе, так и не выпуская древка из рук. Болт ударил в край зубца снаружи в каком-то футе от моего лица. Это было похоже на удар пешни в кусок льда, от которого тот раскалывается, разлетаясь мелким крошевом, с той лишь разницей, что это был не лёд, а камень. Косианец упорно держался за копьё. Интересно, понимал ли он в этот ужасный момент, что в действительности держало его не оружие, а я? Отчаявшись добыть себе копьё, я разжал руки. Мужчина, понимая, что происходит непоправимое, запоздало протянулся к лестнице, но его рука схватила лишь воздух. Я отступил от бойницы. Внезапное дуновение ветерка над моим ухом намекнуло мне, что я только что был на волосок от смерти. Снизу послышалась ругань. Выглянув в соседнюю бойницу, я увидел ещё одного солдата пытающегося подняться выше. Товарищ со щитом уже представлявший, что ждёт наверху, теперь наполовину свисал с лестницы. Мимо него, ругаясь, проползал тот, кому не терпелось встретиться со мной. Я уже вернулся на своё прежнее место, чтобы встретить его как полагается. Внезапно, когда он уже был почти в пределах досягаемости, я услышал звук, как будто кулаком ударили по коже. Звук прилетел из-за его спины. Мужчина удивлённо уставился на меня, а затем выгнулся, и, запрокинув голову и руки, полетел вниз. В последний момент я заметил оперение болта, торчащее из его спины.

Следующего долго ждать не пришлось, и я встретил его ударом меча. Блок. Удар, и снова блок. Третий удар. Всё! Сжимая левой рукой шест лестницы, с гримасой боли на лице, кашляя, и брызгая кровью, он скатился вниз на несколько ступенек, но смог задержаться там, в нескольких футах ниже меня. Я окинул округу диким взглядом. То, что надо! Я заткнул свой меч за пояс и бросился к колу. Чтобы вытащить тот из крепления пришлось поднять его приблизительно на пять футов. Изумленная рабыня, которая когда-то была Леди Публией, дико закрутила головой, как будто пытаясь хоть что-нибудь увидеть сквозь ткань, и что-то тихо промычала. Не знаю, возможно, она пыталась спросить, что происходит, в любом случае её рот по-прежнему оставался заткнут импровизированным кляпом, который я же туда и вставил. Я выровнял покачнувшийся стержень, но затем просто бросил его на настил. У меня не было времени, а она была всего лишь рабыней. Потом, немного приподняв кол, я спихнул женщину с него ногой, и метнулся назад к тому месту, где из-за стены торчали шесты лестницы.

Ещё один косианец как раз появился в створе бойницы, и я, недолго думая ткнул в него длинным колом. Конец кола, в отличие от наконечника копья не был острым, всё же это было не оружие боя, а орудие казни, специально сделанное для болезненно долгого проникновения. Зато он был тяжёлым, и этого хватило, чтобы пробить его грудную клетку, войти в тело и снести с лестницы. Он на мгновение повис на колу, затем соскользнул, не в силах уцепляться за него руками, и исчез внизу. Кажется, он ударился в лестницу снова, в нескольких шагах ниже. По-крайней мере, оттуда донёсся мужской крик. Потом ещё один.

Практически я оказался вооружён копьем, длиной около пятнадцати футов, что соответствовало сарисе третьей, а то и четвертой шеренге фаланги. Пока никого поблизости от меня не было, я, положив кол на стену, упёр его в верхнюю ступеньку штурмовой лестницы. Ближайшим ко мне был тот самый высокий товарищ со щитом на руке, который предпочёл переждать ниже. Он посмотрел вверх, и его глаза округлились от ужаса. Отбросив щит, он начал было карабкаться к колу, но затем остановился. Лестница отошла от стены приблизительно на ярд. Я немного сдал назад, позволив лестнице выправиться, а затем налёг что было сил, отталкивая лестницу дальше. Несколько штурмующих, не выдержав, спрыгнули вниз. Другие попытались прижаться к ступенькам, и своим весом снова вернуть лестницу вперед. Некоторые вообще замерли, не осмеливались даже шевелиться. Я двигал кол взад вперёд, раскачивая лестницу. Она должна упасть назад! Должна! Но не упала. Наоборот, с тресков вернулась к стене. Выглянув, я увидел сломанную верхнюю ступеньку. Оставалось только жалеть, что у меня не было одного из трезубцев или стальных полумесяцев, закрепленных на металлическом шесте, куда более полезных в таком деле. Косианец, тот, что раньше был со щитом, карабкался ко мне. На сей раз, я толкал лестницу от стены, уперев стержень, непосредственно в шест, чуть ниже ступеньки. Мужчина попытался оттолкнуть кол от шеста, но я сам убрал его из-под его руки, и тут же вернул на место. Я надеялся использовать против него, его же собственный страх и его нежелание выпустить лестницу. Наконец, мне снова удалось упереть кол в вертикальный шест. Лестница отошла от стены, встала почти вертикально. Я надавил ещё, отодвинув ей ещё на фут, и затем ещё. Мои руки, вцепившиеся в металлический стержень, вспотели. Наконец, лестница, казалось, на мгновение замерла в вертикальном положении. Трудно было сказать, в какую сторону она сейчас упадет. Но дикие крики мужчин, прыгавших с лестницы убедили меня, что у мои усилия не пропали даром. Я увидел, как она повернулась вокруг одного из вертикальных шестов, несомненно, уже больше вследствие движений мужчин на лестнице, чем в результате моего давления, а затем полетела назад. Снизу донёсся треск дерева. Похоже, она сломалась. Едва я успел отступить от бойницы, как в неё влетела пара арбалетных болтов. Уверен, что меня выцеливали в тот момент, когда я боролся с лестницей. Об этом свидетельствовала, по крайней мере, одна новая, царапина в камне рядом с тем местом, где я трудился. Достаточно странно, что тогда я даже не заметил этого, хотя звук должен был бы услышать.

Молодой парень, один из тех двоих которых я видел на стене в самом начале, появился на ступенях ведущим сюда со стен. Теперь у него осталось только два болта, один на направляющей, другой в руке. Точнее, это были уже не болты, а всего лишь заострённые штыри. Даже деревянные стрелки с тупыми наконечниками, пригодные только для охоты на птиц, и те закончились. Этого парня и его друга я использовал, в качестве посыльных для моей связи с западным и восточным участками стены, надеясь таким образом держать их при деле, но в то же самое время подальше от самых горячих мест.

– Они не могут удержать западный проход! – крикнул посыльный. – Они отступают!

Я отдал приказ, и парень умчался назад. Мой план, даже в случае успеха, предусматривал удерживать проход к командному пункту, только в течение нескольких енов. Я посмотрел на восток. Там всё больше косианцев прыгало с аппарели башни, спотыкаясь, но упорно карабкаясь по безжизненным опутанным проволокой телам других, оказавшихся на стене ранее. Мужчины изо всех сил пытались сдержать их пиками и топорами. Внизу раздавались мерные удары тарана. Звук снова несколько отличался от того, который долетал оттуда в последние ены. Интересно, как там поживает лестница, которую я отбросил от стены? Подойдя к краю стены, я высунулся из бойницы и, посмотрев вниз, увидел под собой крышу тарана ближний к стене конец которой был выше дальнего. Холм, созданный перед воротами буквально из развалин, песка, камней и тел, послужил наклонной поверхностью и опорой для сарая. Теперь таран бил в верхнюю часть ворот, предположительно выше баррикады из песка и камней, которую изнутри нагромоздили защитники цитадели. Так вот почему удары тарана звучали по-другому! Это сколько же усилий потребовалось приложить, чтобы закатить длинный сарай с тараном на этот пандус! И каково теперь тем, кто трудится внутри, ведь уже надо не просто оттягивать и отпускать тяжеленное бревно, а бить им в ворота, изо всех сил напрягаясь, чтобы качать таран вверх! В промежутках между тяжелыми периодическими ударами, можно было расслышать стук кувалд и топоров, звон зубил и скрип металла. Косианцы пытались расширить трещины и проломы, сделанные тараном, пока тот был в задней точке. Пластины облицовки были сорваны. Именно благодаря этому искусственному холму, насыпанному перед воротами, лестница смогла достичь верхней площадки. Правда, с того места где я стоял, из-за сарая, я не смог разглядеть остатки этой лестницы.

Я отошёл от зубцов и повернувшись вправо оценил ситуацию на западе. В этот момент, державшие западный проход защитники внезапно дрогнули и начали отступать. Они отошли и заняли оборону позади баррикады из упавших тел, и косианцев и защитников цитадели. Косианцы, как мне показалось, на мгновение изумлённо замерли, но затем, огласив стену радостным криком, бросились к завалу. Едва только они приблизились, как обороняющиеся, отойдя ещё дальше, опрокинули огромный котел горящего масла, затопив проход позади себя, пылающей смесью. Большинство косианцев всё-таки успели остановиться перед этой стеной огня, футов сорок шириной. Некоторые, однако, не успев затормозить, вбежали внутрь. Кто-то погиб. Кому-то удалось развернуться и выбежать назад, превратившись в пылающие кричащие факелы. Часть, в таком же виде выскочила на другую сторону, и были зарублены. Это отступление, хотя и сдало западный проход врагам, но уменьшило область, которую теперь следовало удерживать, и одновременно с этими несколько увеличило плотность обороняющихся в ней. Плотность же косианцев, обрадованных наметившимся переломом, возросла настолько, что на стене возникла толчея, и некоторым из них даже пришлось вернуться в башни. Часть башен горела. Аппарель одной из них, перегорев, развалилась, и пылающими обломками осыпалась на землю. Теперь я уделил внимание тому, что происходило слева от меня. Там, на востоке, косианцам удалось с боем продвинуться на несколько ярдов, и перенести сражение за проволоку. Защитников цитадели шаг за шагом отжимали назад. Всё больше косианцев спрыгивало с моста, вниз на тела и проволоку, торопясь присоединяться к драке. Удерживать восточный проход долго было не реально.

Я устало подошёл, туда, где на камнях лежала голая и связанная рабыня. Перевернув ногой её на спину, я расстегнул ремень, а затем, присев около девушки, перевернул обратно на живот, и вытащил ножны из-под верёвок. Они раздулись почти до основания. Как мог, руками и ногой, я постарался придать им плоскую форму. Однако, не смотря на мои усилия, клинок входил в них довольно туго. Я снова застегнул пряжку на портупее и перекинул ей через голову на правое плечо. Ножны теперь висели на левом бедре, как их носят на марше. Так их носить удобнее. Преимущество же ношения ремня на левом плече состоит в том, что от ножен и портупеи можно легко избавиться, таким образом, освобождаясь от помехи в схватке.

Молодой парень с арбалетом поднялся на верхнюю площадку. Теперь у него остался только один болт.

– Огонь в западном проходе гаснет, – сообщил он, и посмотрев вниз на рабыню, озадаченно добавил: – Она всё ещё жива.

– Конечно, – кивнул я.

– Но как такое может быть? – удивлённо спросил парень.

– А как Ты думаешь? – поинтересовался я.

– Хитрость? – предположил он.

– Точно, – усмехнулся я.

– Но я же видел её на колу, – сказал юноша.

– Она была просто подвешена на нём, – пояснил я, – а не посажена или не наколота.

– Теперь Вы собираетесь убить её? – спросил он.

– Нет, – ответил я, – по крайней мере, не немедленно, если только я не окажусь хоть в чём-то не удовлетворён ею.

– Вы говорите о ней, как будто она – рабыня, – заметил парень.

– Ты – рабыня? – спросил я девушку. – Промычи один раз если «да», или дважды – если «нет».

Она промычала только раз.

– Ты хочешь доставлять удовольствие мужчинам? – уточнил я.

Снова одиночный звук.

– Покажи нам, – приказал я, одобрительно похлопав её по ягодице.

Девушка подняла бёдра, жалобно и услужливо.

– Это не Леди Клодия! – уверенно заявил мой посыльный.

– Нет, это не она, – признал я, улыбнувшись про себя.

Неужели он полагал, что Леди Клодия не будет столь же быстрой, если не быстрее, в том чтобы поднять себя в надежде понравиться?

– А кто же тогда это? – полюбопытствовал парень.

– Не знаю, я пока не назвал её, – пожал я плечами.

– А кем она было прежде? – не отставал он.

– Не стоит интересоваться рабынями, – усмехнулся я.

– Где же тогда Леди Клодия, предательница? – удивился парень.

– Понятия не имею, – пожал я плечами.

– Значит Каледоний прав, – пробормотал он. – Вы не Марсий.

– Правильно, – подтвердил я. – Я не Марсий.

– Но, тогда кто Вы? – растерянно спросил он.

– Тот, кого вы признали своим капитаном, – напомнил я.

– Так точно, Капитан, – гаркнул юноша, вскидывая свой арбалет в воинском приветствии.

Я послал его с приказами на стену, потребовав, чтобы он вернулся ко мне сразу, как только сможет, после передачи распоряжений командирам на местах. Мой посыльный бросился вниз по правой лестнице.

Я же снова уделил внимание рабыне. Первым делом, я развязал узел того шнура которым были связаны её маленькие хорошенькие лодыжки. Потом, закрепил освободившийся шнур на верёвках на её спине. Как раз в тот момент появился второй паренёк, служивший моим посыльным на восточной стене. Он тяжело дышал после быстрого подъёма на верхнюю площадку.

– Мы отступаем! – сообщил он, едва отдышавшись.

Я ожидал его известия. Он, кстати, тоже был поражён, увидев здесь рабыню.

– Это не Леди Клодия, – успокоил его я. – Это всего лишь безымянная рабыня.

– Там снизу кричат, – сказал парень, не обращая больше никакого внимания на женщину. – Ворота – разбиты!

Я отправил его с распоряжением на стену, с тем же наказом, что дал его другу, вернуться ко мне как можно скорее.

Когда посыльный исчез, я подошёл к краю стены и окинул взглядом раскинувшуюся передо мной картину. Выжженная, выровненная земля, забитая осадными машинами и войсками. Громады и руины зданий вдали. Столбы дыма всё ещё поднимающиеся над восточной частью города. Пожары бушевали в городе в течение многих дней. Отсюда я мог рассмотреть даже внешнюю стену. Точнее то, что ещё недавно было стеной, а теперь лишь её остатками. Затем, я медленно, спустил флаг Форпоста Ара с флагштока цитадели. По крайней мере, это не будет сделано косианцами. Никакого другого на его место я не поднял.

– На западе мы отступили уже до западной лестницы надвратной башни, – сообщил мне юноша, прибывший с западного прохода.

– Возьми рабыню, – велел я, – и отведи её на центральную площадку над воротами. Там в стене найдёшь рабские кольца. Поставь девку на колени и привяжи к одному из них поводком.

Такие кольца – обычны в общественных местах гореанских городов. Своеобразное удобство. Даже если рабыню редко привязывают к ним, всё равно она видит их, и это имеет свойство производить на неё психологический эффект. Она знает, что кольца предназначены для привязывания таких как она. Конечно, здесь, в цитадели, такие кольца, хотя по традиции, называемые рабскими, могут служить разнообразным целям. Они здесь вовсе не для того, чтобы, прикованных цепью здесь невольниц могли взять на мехах при лунном свете прогуливающиеся мужчины или свободные от вахты часовые. Их могут использовать, например, чтобы закрепить катапульту, дабы удержать её, от опрокидывания в момент выстрела, или привязать сторожевого слина, и приковать пленников.

– Потом возвращайся к своим товарищам, и жди моего сигнала. Он появится на центральной платформе за зубцами верхней стены.

– Есть, Капитан, – отозвался он, и скомандовал рабыне: – На колени, женщина!

Рабыня с трудом вскарабкалась на колени.

– На ноги, женщина, – приказал парень.

Та, что прежде была Леди Публией, поднялась на ноги и, покачиваясь, замерла в ожидании следующей команды. Было заметно, что стоять её было трудно. Ничего удивительного, ведь она не пользовалась ногами в течение довольно долгого времени, да и её щиколотки, были связаны.

Тогда юноша, видя её затруднение, взялся за поводок вплотную к ошейнику, чтобы, в случае необходимости, поддержать её, не дав упасть, и быстро потащил спотыкающуюся девушку за собой. Конечно, он был в том возрасте, когда мальчик только начинает становиться мужчиной, а она была уже выросшей, полностью созревшей красоткой, однако в соответствии с решением природы, его рост и сила, заметно контрастировали с её лёгкостью, деликатностью, нежностью и красотой, так что ему не стоило большого труда непринужденно управиться с ней.

Один раз рабыня чуть не упала, потеряв опору, и ударившись в правую сторону каменной стены огораживавшей лестничный пролёт, но юноша, без особых усилий удержал её на ногах, и через мгновение снова повёл на коротком поводке, к линии колец.

Я обернулся и столкнулся взглядом с другим парнем, моим посыльным с восточной стены, который как раз поднимался на верхнюю площадку стены из восточной башни.

– Флаг! – закричал он.

– Держи его, – сказал я, вручая ему сложенное знамя. – Однажды он снова будет развеваться здесь.

В глазах мальчишки сверкнули слёзы.

– Возвращайся к своим товарищам, – приказал я, – и жди моего сигнала. Это будет дано из-за этих стен.

Посыльный поспешил на стену.

Взглянув в сторону западного прохода, я увидел другого парня стоявшего позади строя мужчин державших оборону центрального прохода. Его присутствие там сообщило мне, что рабыня, упакованная в верёвки так, что они почти полностью скрыли её красоту, стояла сейчас на коленях у рабского кольца, позади верхних зубчатых стен. Посмотрев на восток, я различил фигурку другого моего посыльного, сжимавшего в руках флаг. Он, тоже, оглядывался назад к центральному проходу, в ожидании моего сигнала.

Мне важно было скоординировать вывод войск с обоих флангов, и сохраняя баланс сил, не дать косианцам ударить в тыл одного из отрядов. Кроме того, я надеялся, что смог бы купить для них некоторое дополнительное время, за то, что могло показаться косианцам завидным призом, захват командующего обороной стены. На мой взгляд, это могло бы быть вдвойне интересно для них, учитывая те потери, которые они понесли за сегодняшний день.

Внизу, подо мной, раздавались звуки гнущихся и ломающихся створок ворот, удары тарана, стон и треск дерева. Наконец, я спустился в центральный проход. Тут хватало израненных тел, как в любом другом месте стены. Косианцы лежали вперемешку с защитниками цитадели. Раненный косианец, увидев меня, попробовал было подняться на ноги. Он был весь покрыт запёкшейся кровью. Она была даже в его бороде. Свой шлем, он где-то потерял. Клинок ему удалось поднять с большим трудом.

– Как дела на Косе? – осведомился я у него.

– Замечательно, – прохрипел раненый.

– Опусти меч, – предложил я.

Он на мгновение задумался, а затем, пожав плечами, разжал пальцы. Он всё равно едва мог держать оружие. Пинком ноги я отшвырнул клинок подальше от него.

– Кажется, сегодня ваш день, – заметил я.

– Так, оно и есть, – прошептал он.

– Отдыхай, – бросил я ему, и косианец привалился спиной к стене, неподалёку от одного из колец.

И справа и слева до меня долетал звон мечей и удары стали по щитам.

Я подошёл к рабыне, стоящей на коленях в проходе, лицом к каменной стене. Она вынуждена была держать голова сильно склонённой влево, настолько близко к кольцу был привязан ошейник. Похоже, у этого паренька несмотря на его юный возраст, имелось инстинктивное чутьё того, как следует обращаться и владеть женщинами.

Я снял шнур, которым первоначально были связаны её ноги, и который сам же и развязал, закрепив петлей его на верёвках за спиной девушки, и положил его около себя на камне. Потом, взяв рабыню за запястья, начал покручивая её руки под веревками, не обращая внимания на стоны и хныканье, сводить их вместе у неё за спиной. Наконец, когда запястья девушки пересеклись, я связал их шнуром, её руки при этом по-прежнему оставались под витками длинной верёвки, один конец которой я тут же слабил и привязал к кольцу. Второй конец я тоже ослабил, и подсунул его под нижние витки на талии. Невольница, что-то жалобно хныкала с явно вопросительными интонациями. В конце я отвязал поводок от кольца и, поднял её на ноги, повернул несколько раз, разматывая часть веревки, при этом держа женщину ближе у краю прохода. Она стояла очень неустойчиво.

– На твоём месте я бы сейчас стоял ровно, – заметил я. – Поняла?

Девушка прохныкала один раз.

– Стойка, – скомандовал я ей, в соответствии с её новым статусом, отдавая ей команду, характерную для рабынь.

Такая команда сообщает им, что они должны оставаться там, где они находятся до тех пор, пока им не дадут разрешение двигаться, или не переместят. Она снова хныкнула один раз. Конечно, она не могла знать того, что она стояла, всего в шаге от края стены обрывающейся во внутренний двор. Понятно, что теперь с учётом насыпи внизу, падение продлилось бы всего футов сорок, правда, потом ещё предстояло кувыркаться вниз по склону рукотворного холма вплоть до площади.

Обернувшись влево и право, я удостоверился, что глаза моих посыльных не отрываются от меня, и поднял, а потом резко опустил свой меч. Немедленно вслед за моим сигналом защитники обоих флангов, продолжая удерживать фронт, начали организованный отход. Сначала тыловые линии, за ними остальные люди уходили вниз по лестницам двух надвратных бастионов. Лестницы, конечно, были намного уже прохода, и могли стать для отступавших мужчин чем-то вроде бутылочного горла.

– Хо! – крикнул я, поднимая меч и привлекая к себе внимание косианцев слева и справа.

Я видел, как многие их них стали указывать на меня пальцами. Я не сомневался, что, по крайней мере, некоторые из них, должны были видеть меня на верхней платформе между надвратными башнями, и догадаться, кто именно сегодня командовал на стене. А ещё рядом со мной стояла хорошо связанная женщина, которая, хотя и по большей части скрытая под верёвками и мешком, вероятно, могла заинтриговать их. У неё были прекрасные ноги, а верёвки обрисовывали контуры её торса и не оставляли никаких сомнений, относительно того, какие соблазнительные рабские формы были беспомощно заключены под этими грубыми, почти змеиными кольцами.

Я вложил свой меч в ножны.

Большинству из них должно было показаться, что моё спасение исключено, что я оказался в ловушке между двумя лестницами.

Несомненно, мы оба казались косианцам завидными призами, хотя и каждый по своему. Командующий обороной стены и женщина, которая могла, можно надеяться, иметь лицо под стать изгибам её фигуры. Тем более, если женщина была во владении командующего, разве это само по себе, не предполагает, что она вполне может быть достойной шнура и проколотого носа?

К тому же, мой меч был вложен в ножны. Разве это не предполагает, что я сам признал себя пойманным в ловушку, расцениваю свою позицию как безнадёжную, и что я, в конечном итоге мог бы принять решение не оказывать сопротивления, и что я готов сдаться без боя?

Почти одновременно от косианских отрядов с обеих сторон отделились по группе солдат и бросились ко мне. Остальные немного отступили, и замерли у основания лестниц, желая посмотреть представление. На что-то подобное я и рассчитывал изначально, в надежде, что это снимет часть давления с отступающих по лестницам. Защитники цитадели получили дополнительный шанс на то, чтобы оторваться от преследователей закрыть двери и блокировать проходы.

Я толкнул рабыню, и она упала с края стены. Внезапно для себя, она потеряла опору под ногами, и почувствовав, что её никто не собирается подхватывать, отчаянно замотала головой, и беспорядочно задёргала ногами, так и не находя ими какой-либо твёрдой поверхности. Приглушённое испуганное мычание донеслось из-под ткани. Возможно, это должен был бы быть пронзительный крик ужаса. Возможно, он таковым бы и был, если бы не оказался задушен гореанским кляпом, в результате прорвавшись наружу, лишь тихим беспомощным шумом, который вряд ли был бы способен потревожить рабовладельцев. Но свободное падение было недолгим. Подозреваю, что она задохнулась от резкого рывка, даже немного подбросившего её вверх. Потом, почти немедленно, её остановленное было падение, возобновилось. Но теперь, под действием разматывающейся с её тела верёвки, она начала дико вращаться. Раскручивание верёвки периодически тормозилось захлёстывавшим её свободным концом, так что её падение превратилось, в серию диких вращения и рывков. Не прошло и пары инов, как она ударилась в склон насыпи под стеной внизу, чем, однако, её мучения не закончились. Дальше, продолжая крутиться, кувыркаться, переворачиваться и совершать просто акробатические кульбиты, разматывая при этом верёвку, девушка скатилась к основанию холма во внутренний двор.

Первые мгновения, поймать верёвку оказалось непросто, так быстро и хаотично она дёргалась у края стены, но, как только рабыня достигла холма, у меня это получилось. Едва мои ладони сомкнулись на верёвке, я спрыгнул со стены вслед за девушкой, и начал спускаться, быстро-быстро, перебирая руками. Кстати, именно перебирая, а не скользя, потому, что у меня не было при себе какой-либо защиты для рук. Скольжение по такой верёвке даже с высоты сорока футов может просто сжечь кожу и мясо на ладонях. Заживать такие раны потом могут в течение многих недель. При определенных условиях это, конечно, может оказаться приемлемой платой за спасение, но это вряд ли будет так, если ожидается, что в ближайшем будущем придётся поработать мечом.

Как только мои ноги коснулись наклонной поверхности, я, не выпуская верёвку из рук, и на сей раз, скользя по ней, то притормаживая, то подпрыгивая, бросился вниз по склону. Достигнув подножия холма, первым делом я обернулся и мазнул взглядом по оставшейся позади стене. Больше всего меня интересовало в данный момент, нет ли там арбалетчиков. К моему облегчению, не было ни одного. Кое-кто из мужчин смотрели, как будто решая, не стоит ли последовать по верёвке вниз за мной, но пока, ни один не делал этого. На склоне насыпи у них не было бы нормальной точки опоры, чтобы остановиться. Так что у подножия, им скорее всего пришлось бы оказываться по одному. В целом я не стал бы обвинять их за нерешительность.

– Здорово получилось, – послышался восхищённый молодой голос из-за моей спины.

Я резко обернулся. Это был всё тот же паренёк с арбалетом.

– А я так и подумал, что у вас был такой планом, – довольно заявил он, – ещё когда Вы велели, привязать рабыню к кольцу.

– А Ты – умный парень, – усмехнулся я.

– Ага, – кивнул он, – поэтому я и пришёл, чтобы прикрыть ваш спуск.

Я улыбнулся. Признаться, до этого момента я не знал о дополнительной причине того, что никто не решился следовать за мной вниз по верёвке. В отличие от меня, те на стене его видели. Конечно, у него был всего один болт на направляющей из-за самострела. Однако и его хватило, чтобы отбить охоту быть первым, кто решился бы взяться за верёвку?

– А ещё Ты – храбрый парень, – похвалил я, – прийти сюда, ради такой цели, с единственным болтом.

– Ну, я же мог бы найти ещё, где-нибудь, – сказал он, покраснев от удовольствия.

– Спасибо, – серьёзно поблагодарил я его.

– Да не за что, – отмахнулся парень.

Другой паренёк, который был моим посыльным на восточном фланге, тоже появился во внутреннем дворе. Первым делом он осмотрел стену. Косианцы уже покидали центральный проход, и спешили к лестницам расположенных в восточном и западном надвратных бастионах.

– Мы покидаем цитадель, – сообщил вновь прибывший.

– Да, мы уходим в район гавани, – подтвердил юный арбалетчик. – Скоро здесь может начаться резня.

– Мы сегодня здорово повоевали, – сказал его друг.

– Точно, – кивнул первый.

Я подошёл к рабыне, лежавшей на краю насыпи, головой внизу, на ровной поверхности, а ногами вверху, на склоне. Правая нога была согнута в колене. Конец веревки остался в нескольких шагах выше, откуда она съехала сюда уже свободная от неё. Всё её тело было покрыто метками, оставшимися от верёвки и ударов по склону холма. Её неудержимо трясло. Полагаю, что ей было очень страшно.

Я подхватил девушку под руку, стащил её на ровную поверхность у подножия холма и поставил на колени. Затем я согнул её спину назад, одной рукой поддерживая под бёдра, другой держа за ошейник, в рабскую дугу, демонстрируя своим юным товарищам.