Текст книги "Предатели Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

– Нет, – улыбнулась женщина.

– Надежда есть, – повторил я.

– Откуда? – оживилась Клодия.

– Ты заметила, как тихо снаружи? – осведомился я.

– Да, и что? – не поняла она.

– Мы уже долгое время не слышим грохота рушащихся зданий, – сказал я. – Кос полностью контролирует город, и им никто не препятствует срывать фундаменты, разрушать здания, очищая путь через развалины.

– Я не понимаю, – признала женщина.

– Они закончили свою работу, – объяснил я. – Катапульты, скорее всего выведены на позиции.

Клодия испуганно уставилась на меня.

– Судя по всему, на рассвете следует ожидать штурм, – предположил я.

– Мне страшно, – задрожала она.

– Я буду защищать тебя, насколько смогу, – пообещал я. – Им придётся войти в клетку, чтобы забрать тебя.

– Не надо рисковать своей жизнью из-за меня, – прошептала Клодия.

– Почему? – поинтересовался я.

– Но ведь я, на самом деле, всего лишь рабыня, – напомнила она мне.

– А Ты не знала, что именно за рабынь, мужчины чаще всего и отчаянней всего рискуют своими жизнями? – спросил я.

– О? – улыбнулась Клодия.

– Конечно, – заверил её я. – Надеюсь, Ты не ожидала, что они будут готовы преодолеть любые опасности ради простой свободной женщины?

– Монстр, – шутливо стукнула она меня в грудь своим кулачком.

– Впрочем, если спасти свободную женщину, – заметил я, – то зачастую можно владеть ей.

– Понимаю, – улыбнулась Клодия.

– В конце концов, рабыни кое для чего полезны, – усмехнулся я. – Её можно использовать множеством различных способов. Продать, наконец.

– Не сомневаюсь, что многие свободные женщины, в своё время, – засмеялась она, – были проданы.

– Да, – согласился я. – Они тоже могут быть захвачены, связаны и переданы в руки работорговца.

– А если бы Вы поймали меня где-нибудь, как свободную женщину, Вы бы продали меня? – заинтересовалась Клодия.

– Возможно, вначале я бы оставил тебя на ночь в своей палатке, – задумчиво проговорил я, – Надо же было бы определить, на что Ты годишься.

– Как жаль, что мы не встретились при других условиях, – вздохнула она, – на дороге или в моей собственной кровати. А если бы Вы впервые увидели меня на невольничьем рынке, на рабской полке или скамье, прикованную цепью, имущество ожидающее своего покупателя, Вы задумались бы о моей покупке?

– Конечно, – кивнул я.

– Неужели я такая привлекательная? – удивилась женщина.

– Можешь не сомневаться, – заверил её я.

– Это приятно слышать, – прошептала она и, вдруг задрожав, вздохнула: – Как жаль, что я – свободная женщина.

– Да, – согласился я.

– Мне страшно, – всхлипнула Клодия, и я ещё крепче прижал её к себе. – Именно поэтому они кормили меня, не так ли? Для завтрашней казни?

– Думаю да, – кивнул я.

Она заплакала, уткнувшись лицом мне в грудь. Внезапно, Клодия отстранилась и заинтересованно посмотрела на меня.

– А что же насчёт Вас? – спросила она.

– Не думай обо мне, – ответил я.

– Нет, правда, а что же будет с вами? – настаивала она.

– Вот настырная свободная женщина, – проворчал я.

– Ну, всё-таки? – попыталась настаивать Клодия.

– Я не знаю, – пожал я плечами. – Уверенности у меня нет.

Она положила голову на моё плечо. Снаружи было тихо, лунный свет проникал сквозь высокорасположенное зарешеченное окно. Я прижимал женщину к себе. Какое-то время мы лежали молча, я и голая шпионка, на соломе, в тюремной камере.

– Я должна буду быть наказана этой ночью? – нарушила она тишину.

– А это необходимо? – поинтересовался я.

– Нет! – прошептала женщина.

– Ты страстно хочешь служить и ублажать? – уточнил я.

– Да! – ответила Клодия.

– Тогда в наказании нет смысла, – заметил я.

– Конечно, нет! – поспешила заверить меня Клодия. – А если Вы, вдруг, останетесь недовольны мною, что тогда? Вы накажете меня?

– Обязательно, – ответил я, и добавил: – но могу наказать, если я просто захочу это сделать.

– Я жалею, только об одном, – сказала она чуть позже мягким взволнованным голосом, дрожа рядом со мной от удовольствия и испуга охватившими её эмоциями, – что я не встретила такого мужчину, как Вы раньше.

– Случись это раньше, Ты вряд ли оказалась бы здесь, – заметил я.

– Зато я не жалею о том, что встретила вас и служила вам, и о том, что Вы заставили меня служить Вам, даже при этих обстоятельствах, – призналась женщина.

– Ты наслаждаешься своим служением, – улыбнулся я.

– Да, – кивнула она, – так и есть, и если бы мне предложили выбор, я предпочла бы не иметь никакого выбора, кроме как служить, служить так, как Вы заставили меня это делать – полностью.

– Пора спать, – вздохнул я.

– Неужели Вы сможете заснуть в такую ночь? – удивилась Клодия.

– Смогу, – заверил её я.

Она вздохнула и вытянулась на соломе, рядом со мной. Через некоторое время я услышал её сдавленное рыдание.

– Я не знаю, будут ли они тебя кормить утром или нет, – сказал я, – перед тем, как они придут за тобой в полдень. Но могут. В конечном итоге, думаю, они именно так и поступят. Так вот, не ешь. Всю еду, что тебе принесут, отдай мне.

– Всю? – поражённо спросила Клодия.

– Да, – ответил я.

– И Вы взяли бы у меня еду? В такой момент? – спросила она.

– Да, – снова ответил я.

– Вы смогли бы сделать это?

– Даже не сомневайся, – заверил её я.

Женщина озадаченно уставилась на меня.

– Надеюсь, если Ты подумаешь, то признаешь, что мне сейчас еда нужнее, чем тебе, – заметил я.

– Несомненно, – вздрогнув, признала она.

– Ну вот и хорошо, – кивнул я.

– Я всё равно не уверена, что буду в состоянии съесть хоть что-то, – вздохнула Клодия.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда не вижу никаких проблем.

– Нет, – ответила она. – Никаких проблем.

– Замечательно, – зевнул я, через пару мгновений уже ничего не слышал и не помнил.

Я уснул.

14. Утро

– Они придут за мной в полдень, – прошептала Клодия.

Камера всё ещё была погружена в темноту.

– Я знаю, – пробурчал я. – Не глухой, слышал.

Несколько ен назад я вдруг проснулся, услышав звук открывающейся заслонки на смотровом окошке. Надзирательница подняла маленькую масляную лампу к отверстию.

– Заключенная Клодия, на середину, – шёпотом приказала она.

Леди Клодия вышла вперёд и встала на колени напротив двери, тускло освещенная тонким лучом света, проникающего через окошко.

Я продолжал притворяться спящим. Судя по моим ощущениям до рассвета ещё оставался ан или около того.

– Слава Ару! – прошептала надзирательница.

– Слава Ару, – простонала Леди Клодия.

Не думаю, что ей удалось заснуть этой ночью.

В свете лампы, поставленной на пол, я увидел, как сквозь нижнее отверстие двери в камеру была вдвинута кастрюля с водой. Клодия, как обычно, вылила воду в маленькую ёмкость в углу камеры и вернула сосуд обратно надзирательнице.

– Он проснулся? – спросила девушка из-за двери.

– Не думаю, – шёпотом ответила ей Клодия.

– Кастрюлю для еды вперёд, – приказала тогда надзирательница.

Через мгновение заключённая стояла на коленях позади продуктовой кастрюли.

– Слава Ару! – шёпотом объявила надзирательница.

– Слава Ару, – всхлипнула Леди Клодия.

Я думаю, что тихий шёпот надзирательницы были мотивирован, прежде всего, её желанием того, чтобы Клодия получив свою порцию, смогла съесть её прежде, чем я проснусь. Они не хотели бы, чтобы я забрал у неё пищу, или хотя бы разделил её. Возможно, они даже ожидали, что женщину удастся забрать из камеры пока я буду спать, чтобы проснувшись, я просто не нашёл свою сокамерницу. Для них это был бы наилучший выход. Тем не менее, я не ожидал, что они пошлют за Клодией меньше, чем двух-трёх мужчин.

Женщина стояла на коленях перед кастрюлей камеры, теперь наполненной едой. Голова надзирательницы, снова державшей лампу в руке, появлялась в смотровом окошке.

– Видишь? – шёпотом спросила она. – Там намного больше еды чем обычно, и даже есть мясо!

Клодия опустила голову вниз, по-видимому, пытаясь разглядеть в тусклом свете содержимое кастрюли.

– Разведи колени! – внезапно прошипела надзирательница.

Заключённая, поражённо и испуганно, расставила колени в стороны.

– Вот так, теперь Ты больше походишь на рабыню, которой Ты являешься, – довольным голосом заявила девушка из-за двери!

Леди Клодия, что интересно, даже не дёрнулась, чтобы снова сжать колени. Скорее наоборот, она выпрямилась на коленях в глубоко значимой, демонстративно уязвимой позе, с вызовом глядя в смотровое окошко.

– Мы обе знаем, что Ты – настоящая рабыня, не так ли? – поинтересовалась надзирательница. – Но мы не скажем об этом мужчинам, ведь так? А знаешь, почему тебя сегодня кормят так обильно?

– Это – последняя любезность, оказанная мне, – ответила Клодия.

– Нет, – рассмеялась надзирательница. – Просто тебе нужны будут силы, чтобы подольше дёргаться, когда будешь сидеть не колу.

Клодия уставилась на неё. Я не сомневался, что сейчас в её глазах плескался ужас.

– Мы все хотим, чтобы Ты устроила хорошее представление для своих косианских дружков, – прошипела надзирательница. – Надеюсь, Ты сможешь продержаться ана два, или даже три.

Клодия вздрогнула. При таком способе казни женщину обычно просто садят на заострённый кол. Её даже нет необходимости связывать, насаженная на кол она не может ни дотянуться до него, ни найти опору для того, чтобы самостоятельно слезть с него. Она беспомощно удерживается на нём своим же собственным весом. Обычно такая судьба ожидает только свободную женщину. Считается, что это даёт ей время, чтобы подумать и раскаяться в своих ошибках. С другой стороны, рабыню, с большей вероятностью, просто бросили бы в клетку к слинам в качестве мяса.

– Я слышала их разговор, – сообщила надзирательница. – Они собираются прийти за тобой до полудня. Возможно, даже они появятся как только рассветёт. Этого не знаем ни я, ни Ты. Так что сколько тебе осталось? Шесть ан? Три? А может два? Дрожи в своей камере в ожидании звука их шагов! И знай, что если Ты их слышишь, это значит, что они пришли за тобой! Потом они откроют двери и заберут тебя на казнь! Так что хорошенько наешься, голая шпионка!

Заслонка захлопнулась с резким хлопком. Потом послышался щелчок замка, не позволявшего открыть окошко изнутри.

– Они придут за мной ещё до полудня, – прошептала Клодия, подползя ко мне.

– Я знаю. Слышал, – отозвался я.

– Я хотела бы попрощаться с вами, – сказала она.

– Принеси еду, – велел я.

– Конечно, – сказала женщина, с горечью в голосе.

Она повернулась и отползла назад к центру камеры, где на ощупь нашла оставленную там кастрюлю с её порцией, и вернулась обратно.

– Ну почему они не могут подождать, хотя бы до полудня? – простонала Клодия.

– Это – хороший знак, – пробормотал я. – Это – очень хороший знак.

Я пока не сообщал ей, но по тем звукам, что долетали снаружи, я смог оценить отчаянное положение защитников цитадели, а также численность и расположение косианцев и их осадных машин.

– Я не понимаю, – прошептала женщина.

– Мы находимся в обращённой к городу части цитадели, верно? – уточнил я.

– Наверное, – пожала она плечами.

Даже несмотря на то, что нас обоих привели в камеру с завязанными глазам, у меня не возникло трудностей с тем, чтобы примерно определить своё местонахождение. Судя по солнечным лучам, проникавшим в камеру, было ясно, что стена тюрьмы обращена на юг, в сторону города. Это подтверждалось и тем, что мы слышали звуки города, а не гавани. Именно оттуда, в последнее время, до нас доносился грохот рушащихся зданий, причём некоторые из них были не дальше ста ярдов из нас.

– Так и есть, – заверил её я.

– Я не понимаю, – пробормотала Клодия.

– Возможно, всё идёт к тому, что скоро Ты будешь в большей опасности от косианцев, чем от твоих соотечественников из Форпоста Ара.

– Вы шутите, – вздохнула женщина.

– Именно поэтому они не могут ждать до полудня.

– Я не понимаю, – снова повторила она.

– Признаться, я не уверен, сможет ли цитадель продержаться до полудня.

– Это абсурд, – воскликнула Клодия. – Цитадель неприступна.

– Нет ничего неприступного, – пожал я плечами. – Тем более в данном случае, защитники изранены, утомлены и полуголодны. Здания вокруг цитадели разрушены. Катапульты теперь будут бить прямой наводкой. Всё силы Коса, что собраны на севере, сосредоточены сейчас на этом маленьком пятачке перед цитаделью.

– Что же тогда будет? – спросила она.

– Уверен, что женщины и дети уже перемещены поближе к гавани, – заметил я.

– Что же будет! – выкрикнула женщина.

– Цитадель будет взята штурмом, – продолжил я. – Косианцы пройдут по ней огнём и мечом. Гражданские, здоровые мужчины, солдаты, гарнизон, что останутся в живых после этого, будут вынуждены отойти в гавань, к пристани и пирсам. Потом их достанут и там. Боюсь, что в гавани будет большая резня. Сомневаюсь, что найдётся много тех, кто в ней выживет.

– Надеюсь, что таких окажется немало, – пробормотала Клодия.

– Косианцы слишком долго ждали падения Форпоста Ара, – покачал я головой. – Несомненно, они никак не предполагали такого сопротивления, которое встретили здесь. Их потери огромны. Их терпение на исходе.

– Это я во всём виновата, – простонала женщина. – Лучше бы я была той, кем я должна быть по закону – простой рабыней.

– Это не твоя вина, – постарался успокоить её я. – Сомневаюсь, что твои грошовые сведения имели хоть какое-то значение вообще. Настоящие виновники сейчас находятся в Аре.

– Но я тоже виновна, – всхлипнула она.

– Да, – признал я, – и продажа в рабство, на мой взгляд, была бы вполне достаточным наказанием за твоё преступление. А учитывая то, кем Ты являешься в душе, как мне кажется, такая судьба была бы самой подходящей для тебя.

– Это верно, – прошептала она, и добавила: – Господин.

Я же уделил внимание к кастрюле с едой.

– Еды в этот раз действительно много, – отметил я, – и вправду мясо. Честно говоря, я сомневаюсь, что даже те, кто сейчас занимает позиции у центральных амбразур на башнях, защищающих главные ворота, могут себе позволить питаются также хорошо.

– Но Вы же только подносите пищу к губам, – удивилась Клодия.

– Я проверяю её, – пояснил я.

– Зачем? – спросила она.

– Кажется всё в порядке, – сообщил я.

– Вас что-то беспокоит? – поинтересовалась женщина.

– Уже ничего, – успокоил её я.

– И всё же? – не отставала она.

– Я думал, что они, могли добавить что-нибудь в еду, – ответил я, – например, сжалившись над тобой. Это могло быть что-то вроде успокоительного снадобья с подавляющим боль эффектом, чтобы ослабить твои страдания.

– Если это так, – оживилась женщина, – я бы с радостью съела немного.

– Это не так, – осадил я Клодию. – Похоже, наша очаровательная надзирательница, сказала тебе правду. Они хотят, чтобы Ты подольше дёргалась от боли на колу.

Женщина задрожала от ужаса.

– Они не видят причин в том, чтобы поощрять шпионаж, – заметил я.

– Это точно, – прошептала она.

Я с жадностью набросился на еду. Потерянные было силы, снова вливались в моё тело. Так хорошо я не питался уже в течение многих дней. Кроме того, у меня были девушка, и даже на самом деле, моя девушка, которая могла принести мне воды.

– Это было замечательно, – признал я.

– Как Вы можете есть в такой момент? – удивлённо спросила Клодия.

– Тебе стоило бы не терять надежды, – посоветовал я.

– Я – слабая голая женщина, – вздохнула она. – Мужчины могут сделать со мной всё, что они захотят.

– Верно, – кивнул я, – но, вполне возможно, что не все мужчины хотят сделать с тобой именно это, в данное конкретное время.

– Полагаю, что нет, – согласилась Клодия.

– Вот в этом и есть твоя надежда, – сказал я.

– Какая может быть у меня надежда, – простонала она, – Рассчитывать, что они могут задержаться, и посадить меня в кол немного позже?

– Думаю, что у тебя есть шанс надеяться на большее, чем это, – заметил я.

– Какой шанс? – прошептала она с надеждой.

– Шанс на то, что у тебя есть неожиданные союзники, – ответил я.

– Кто? – удивилась женщина ещё больше.

– Снаружи, – усмехнулся я, – косианцы.

– Чем же они могут нам помочь? – спросила она.

– Возможно ничем, – пожал я плечами. – Но шанс ведь есть.

– Кажется, рассвет приближается, – прошептала Клодия.

Мы вдвоём посмотрели в сторону окна. Оно уже выделялось тёмно-серым пятном высоко на чёрной стене. Этого окна мы не могли достичь, даже если моя сокамерница встала бы мне на плечи.

– Пожалуй, Ты права, – согласился я.

– Ой! – крикнула женщина и испуганно прижалась ко мне.

– Это – трубы, – успокоил я её. – Сигнал о штурме.

В оглушительный рёв вплелись новые нотки. Косианцам ответили трубы со стен. Казалось, воздух вибрирует, наполнившись бешенным звонким рёвом и гулом не менее чем сотни боевых труб. Однако ответ со стены, хотя и бравый, показался мне сравнительно хилым. Потом на звуки труб наложились воинственные крики тысяч мужчин из-за стены. Им ответили защитники, и снова в ответе мне послышались нотки усталости и обречённости.

Женщина, наполовину стоя на коленях, наполовину вися в моих руках, со страхом и надеждой смотрела на меня в темноте камеры. Обнажённая женщина лучше всего чувствует себя, оказавшись в руках мужчины. Мне было даже жаль, что она не принадлежала мне. Они чувствуют себя ещё лучше, когда находятся в руках того, кому принадлежат они, и они знают, о том, что они принадлежат.

А затем мы услышали глухой далёкий стук.

– Что это было? – встревожено спросила Клодия.

Потом долетели еще два таких же звука.

– Сюда! – крикнул я и, подтащив её в угол к внешней стене, уложил на охапку соломы.

Пожалуй, здесь было безопаснее всего, ибо пол и стена подкрепляли стену наподобие контрфорса. Кроме того, здесь мы оказывались в мёртвой зоне, для вылетающего из стены каменного крошева.

– Это – катапульты, – догадалась женщина.

– Они самые, – подтвердил я.

Время от времени, мы слышали также звуки ударов, треск и гул вибрировавших тросов катапульт стоявших над нами, на стенах. Такие катапульты зачастую притягивают канатами к поверхности, на которой они установлены, в противном случае, сила отдачи может развернуть их, а то и просто опрокинуть. Управлять такими механизмами с земли несколько удобнее, ибо там их можно вкопать в грунт.

– Вы прикрываете меня своим телом, – восхищённо прошептала женщина.

– Помолчи, – буркнул я ей.

– Вы защищаете меня, – сказала она. – Вы защищаете меня! Вы – настоящий джентльмен! Вы притворяетесь грубияном и невежей, но Вы – настоящий джентльмен! Ой! Нет! Что Вы делаете? Зачем Вы бросили меня на животе! Только рабынь берут в этой позе! Не-е-ет! Ой! А-а-ай!

– Ты всё ещё думаешь, что я – джентльмен? – полюбопытствовал я.

– Нет, – простонала Клодия.

– Кто же я тогда? – уточнил я.

– Мой Господин, – прошептала она.

– Но ведь Ты – свободная женщина, – напомнил я ей.

– Да, – всхлипнула она. – Я – свободная женщина.

Я продолжил, не меняя позы, защищать её своим телом. Я был даже доволен таким поворотом и тем, что немного расслабился. Конечно, я получил удовольствие, взяв Клодию так, как можно было бы использовать только самую низкую рабыню, однако, в этом был и свой расчёт. Мне необходимо было бороться с ожиданием, страхом и беспокойством растянутыми на аны. Подобное ожидание нередко выматывает не меньше тяжёлой работы. Есть оптимальное состояние готовности и действия, и именно в этом состоянии я хотел бы быть, когда откроется дверь.

Всё чаще и чаще слышали мы удары камней в стену вблизи нас. Два приступа были отбиты защитниками цитадели. Всякий раз, когда наступало затишье, я ожидал, что вот-вот за ней придут тюремщики. В эти минуты я оставлял её у внешней стены, а сам отходил, ложился на своё прежнее место и замирал там, делая вид, что настолько ослаб, что не могу пошевелиться. Пустую кастрюлю, поставил в нескольких футах перед дверью, чтобы её хорошо было видно через смотровое окошко.

15. Мы покидаем камеру

– Иди-ка сюда, маленькая вуло, – позвал мужчина, – ну же, не стесняйся.

Так он уговаривал Леди Клодию, забившуюся в угол и свернувшуюся там в комочек оцепенев от ужаса. Честно говоря, я не был даже уверен, сможет ли она подняться на ноги самостоятельно. В левой руке мужчина держал моток верёвки, и поводок с ошейником. Женщина в панике уставилась на него.

– Ну же, – сказал он, проходя мимо меня, лежавшего на соломе.

Помимо него в камеру вошли двое арбалетчиков, занявших позицию чуть правее от двери. В дверном проёме осталась стоять наша старая знакомая, надзирательница.

Я не думал, что товарищ с верёвкой горел желанием подходить к внешней стене, как впрочем и к любой другой стене, слишком близко. Время от времени мы слышали, а иногда и чувствовали через пол, удары косианских снарядов, больших камней, некоторые из которых могли весить под тысячу фунтов и больше, выпущенных мощными катапультами, размером превосходившими кое-какие здания. Доносились до нас и далёкие ритмичные удары тарана в ворота, который сотни мужчин оттягивали верёвками, спрятавшись под длинной крышей, защищавшей таран от огня сверху.

– Нельзя оставаться здесь слишком долго, – напомнила надзирательница мужчине с веревкой. – Эта сторона самая опасная. Скорее!

– А ну иди сюда, – рявкнул мужчина на Клодию. – Вставай на колени вот здесь, выпрямись и прижми руки к бокам!

– Пожалуйста! – взмолилась женщина.

– Да скорее же Вы! – нетерпеливо бросила надзирательница.

Не думаю, что этот стражник очень обрадовался тому, что стал объектом распоряжений кого-то, такого как наша надзирательница. Полагаю, что он предпочел бы видеть её не в качестве облечённого властью лица, какой бы мелкой не была эта власть, а скорее в положении более подходящем для такой как она, а также соответствующем её полу и природе, скажем, голой на животе у его ног, извивающейся под ударами плети. Тем не менее, мужчина ничего не сказал. Но явно рассердившись, он, собрав в кулак всю свою храбрость, быстро подошёл к Леди Клодии, схватил её за руку и выволок на середину камеры. Там он поставил женщину на колени в ту позу, которую описал незадолго до этого.

Надзирательница довольно расхохоталась.

Похоже, стражник совершенно не учитывал, что Леди Клодия была свободной женщиной. По крайней мере, обращался он с ней с суровостью, которая скорее была свойственна обращению с рабыней.

Верёвка, виток за витком, начала укладываться на тело Клодии. Похоже её решили связать тем же способом, каким она была связана на стене во время её ареста, и приведена к Амилиану. Возможно, это должно было напомнить ей о событиях той ночи.

– Потуже затягивай! – прикрикнула надзирательница.

Леди Клодия вздрагивала каждый раз когда её тело окружал очередной моток верёвки.

– Теперь поводок и ошейник! – скомандовала надзирательница.

Через мгновение ошейник с поводком были на Клодии. Теперь она стояла на коленях в центре камеры, туго связанная, в ошейнике, плотно облегавшем шею и поводком, свисавшим между её грудей.

– Превосходно! – похвалила надзирательница.

Слезы сбегали по щекам Клодии, оставляя на щеках мокрые поблёскивавшие дорожки. Однако посмотрев на меня, она улыбнулась. Она немного, почти незаметно, сморщила губы, словно целуя меня. Лёжа на полу, я внимательно следил за происходящим сквозь щёлочки прикрытых глаз. Я не ответил на её тонкий жалостный жест. Что интересно, она не испытывала ко мне какой-либо неприязни. Странно, а ведь я заставлял её поверить, что я мог бы помочь ей! Я пытался поддержать её дух! Но теперь я понял, что она никогда не верила в то, что в момент истины, если можно так выразиться, я буду действовать. Похоже, с её точки зрения, это было бессмысленно.

– Как трогательно! – усмехнулась надзирательница.

Я пошевелился, как будто попытавшись подняться и встать на колени, но снова упал на пол. Со стороны должно было показаться, что я уже не мог контролировать себя.

– Оставайся там, где лежишь, – предупредил один из арбалетчиков, направляя на меня своё оружие.

– Он слишком слаб, чтобы представлять опасность, – отмахнулась надзирательница. – Он уже не может даже стоять.

Девушка вошла в камеру и встала перед пленницей.

– Кол, на котором тебе вскоре предстоит дёргаться, моя дорогая Клодия, – сказала она, – это отполированный металлический штырь. Длинный и толстый, почти хорт в диаметре. А ещё он заострён с одного конца и его устанавливают в специальное крепление вертикально.

Леди Клодия стояла на колени с закрытыми глазами.

Я снова сделал вид, что пытаюсь подняться. Один из стражников бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся.

– Слава Ару! – рявкнула надзирательница.

– Слава Ару, – всхлипнула Клодия.

– А Ты знаешь, чего мы ждем? – спросил девица у Клодии.

– Нет, – шёпотом ответила та.

Внезапно вся камера вздрогнула от удара. Камень врезался в стену не дольше ста футов от того места, где находились мы.

– Близко, – с тревогой заметил один из охранников.

Как я и ожидал, их сейчас больше волновало то, что творилось снаружи, чем то, что происходило в камере.

Я снова сымитировал попытку подняться на колени, на сей раз более удачную. Оставшись в такой позе, а низко опустил голова, как будто это было всё, на что я оказался способен.

– Замри, – приказал один из стражников, то которого до меня было футов семь или восемь.

– Мы ждём палача, – с радостью в голосе объявила надзирательница. – Он вот-вот придёт за тобой, и отведёт на стену, где по тебе уже скучает стальной кол.

Клодия, всхлипнув, опустила голову.

– Слава Ару! – выкрикнула девушка.

– Слава Ару, – эхом повторила Леди Клодия и снова закрыла глаза.

Это удачно, подумал я. Ближайший ко мне стражник посмотрел в мою сторону, и отвернулся, уделив внимание двум женщинам. Мужчины уже пробыли в камере некоторое время, по крайней мере, несколько енов. Как мне казалось, этого было вполне достаточно, чтобы они слегка расслабились. Они уже не ожидали сопротивления с той же настороженностью, как это было раньше. Теперь, если они и должны насторожиться снова, чего я в действительности не ожидал при текущих обстоятельствах, то, по-видимому, это произойдёт незадолго до их выхода из камеры. Значит, они ждали прибытия палача, который должен был увести Леди Клодию к месту казни. Пожалуй, именно сейчас они меньше всего ожидают сопротивления. Безусловно, сейчас самое лучшее время для нападения, к которому они уже не готовы. Всё-таки невозможно пребывать в состоянии предельной бдительности в течение долгого времени. Это просто невозможно по причинам психологического характера. Значит, инициатива, в данной ситуации была на моей стороне. Если бы они всё же ожидали нападения, то они вполне обоснованно должны были бы полагать, что я начну действовать до прибытия палача, поскольку это означало бы дополнительного бойца, с которым мне пришлось бы иметь дело.

Само собой, я понятия не имел, что палач приедёт в камеру. С моей точки зрения, для него было бы разумнее ожидать свою жертву на стене. Но, в конце концов, традиции казни отличаются от города к городу. Конечно, я не обрадовался, услышав о приближающемся появлении палача, а вместе с ним и дополнительной проблемы. Я этого не ожидал и не приветствовал.

То место, где я лежал, было выбрано отнюдь не случайно. Несколькими днями ранее, я нашел здесь выступающий камень, который давал мне упор для толчка. Кроме того я был бос, и не боялся поскользнуться. Я поднял голову и тупо, заторможено уставился на охранников. Они, как и я были полуголодные. Уверен, их реакции будут замедленными. Да и силы у них уже не те, что прежде. Ближайший ко мне стражник снова окинул меня подозрительными глазами, и я возвратил ему совершенно тупой затуманенный взгляд. Не проявив ко мне интереса, он повернулся к женщинам.

– Наш палач очень квалифицирован в своей работе, – продолжала издеваться надзирательница над Леди Клодией. – Он посадит тебя на кол настолько аккуратно, что Ты проживёшь ещё долго.

Леди Клодия не открывала своих заплаканных глаз. Её колотила крупная дрожь.

– Однако, если Ты несколько торопишься, – усмехнулась надзирательница, – он может привязать к твоим ногам какой-нибудь груз.

Леди Клодия затряслась от рыданий.

– Как соблазнительно Ты смотришься, стоя на коленях, моя дорогая, вся такая связанная и в ошейнике, – засмеялась она. – Не волнуйся. Палач уже скоро будет здесь! А Ты скоро пойдёшь к месту казни! Ждать уже не долго! Представляю, как забавно Ты будешь выглядеть, извиваясь на колу! Слава Ару! Слава Ару!

– Слава к Ару! – сквозь рыдания повторила за ней Клодия.

В этот момент я рванулся вперёд. Ближайшему ко мне стражнику времени хватило только на то чтобы повернуть голову в мою сторону. Больше он ничего сделать не успел снесённый моей массой, и врезавшийся в своего товарища. Мы все втроём повалились на пол. Один из болтов сорвавшись с тетивы, рикошетил от стен метаясь по камере, словно напуганное животное, другой болт ударил в кучу солому у стены. Я рычал словно дикий зверь, и в этот момент не было в моём рыке ничего человеческого, лишь внушающее ужас знающему человеку возбуждение воина, рвавшееся наружу из сердца, ноздрей и рта. Схватив по стражнику в каждую руку, я что было сил, впечатал их головы в каменный пол. Не будь на них в тот момент шлемов, и их мозги разлетелись бы по камере. Уже вскакивая на ноги, я выхватил меч из ножен у одного из оглушённых вояк. Зарычав, расставив ноги и слегка пригнувшись, я встал перед стражником, замершим как столб подле Леди Клодии. Его лицо моментально стало белым. Возможно, в этот момент я показался ему скорее диким животным, чем человеком. Зло прищурившись, я не сводил взгляда с него, при этом краем глаза контролируя дверь. Надзирательница, также отрезанная от двери, спряталась за спиной мужчины. Тот растерянно потянул меч из ножен, но остановился на половине пути, испуганно глядя на кончик моего меча, резко приблизившегося к его горлу. Мужчина намёк понял, и разжал руку. Клинок упал обратно в ножны. Я, слегка довернувшись, кинул свой кулак в его солнечное сплетение, снося охранника с ног. Надзирательница, воспользовавшись заминкой, рванулась к двери. Я перехватил девушку уже на пороге, поймав её за шею, и отшвырнув к дальней стене. Закончив с ней, я вернулся к упавшему воину и наклонился над ним. Он задыхался, и словно рыба, выброшенная на берег разевал рот, пытаясь пропихнуть в себя хоть глоток воздуха, и дикими глазами смотрел на меня. Не отрывая взгляда от надзирательницы, которая теперь присев у дальней стены, широко открытыми от ужаса глазами следила за моими действиями, я схватил мужчину, даже не помышлявшего о сопротивлении, за шею чуть ниже шлема и, немного, на несколько дюймов приподнял его голову над полом и резко опустил ей на камни.

– Вы убили его! Вы убили их всех! – крикнула надзирательница.

– Нет, не убил, – отмахнулся я.

Первые двое, пожалуй, были в большей опасности, но их спасли их шлемы. Можно сказать, что им очень повезло, что в порыве того первого момента я плохо контролируя себя, не убил их. В данной ситуации это было скорее результатом случайности, а не моего намерения не убивать их. Этих стражников спасли только шлемы.