Текст книги "Предатели Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

Я откинулся в седле и решительно потянул верхнюю пару поводьев, вслед за этим тарн, издав радостный крик, ударил крыльями, и устремился в небо, сопровождаемый воплем ужаса моей служанки, мёртвой хваткой вцепившейся в луку седла.

Лишь настоящие любители езды на лошади, познавшие восхитительное волнение, которое испытываешь, скача на этом изумительном животном, ощущая его силу, скорость, отзывчивость на малейшее желание наездника, наслаждающиеся своей властью над ним, сроднившиеся с ним до такой степени, что чувствуют каждый его вдох, каждое движения его тела, каждый удар его копыт по земле, смогут по-настоящему понять меня. Лично меня нисколько не удивляет тот факт, что народы, не знавшие лошадей, бежали в панике, от одного вида всадников, конечно при первой встрече с ними, принимая наездника и его животное за некое единое существо полуживотное-получеловека, удивительную, невероятно быструю гигантскую вооруженную химеру, нечто невероятно быстрое, казалось, летящее над землёй, неустанное, непобедимое и беспощадное, чему на законных основаниях должен принадлежать этот мир. Возможно именно такие первые встречи, приукрашенные испуганными очевидцами, могли стать причиной возникновения мифов о кентаврах, полулюдях-полуконях. Так что, легендарная природа кентавра, его склонностей, его жадности и властолюбия, возможно, при ближайшем рассмотрении, не более чем хорошо забытый исторический факт, относящийся к временам приручения лошадей, и к первому восприятию всадника и его роли, теми, кто всё ещё передвигался пешком. И даже позже, когда для всех уже стало ясно, что наездник не является единым целым со своим животным, страх перед всадником только возрастал. К счастью для многих, племена, до такой степени сроднившиеся с лошадями, в основном обитали на окраинах цивилизации. И всё же, бывало и так, что они подобно шторму обрушивались на своих оседлых соседей, как это было в Египте сокрушённом никсами пришедшими из пустыни. Мистическая природа всадника не подвергалась сомнению в течение многих столетий. В своё время Александр превратил кавалерию в решающую силу на поле боя. А несколько столетий спустя, варвары, изобретя стремя и пику, сокрушили самую успешную цивилизацию того мира. Само слово «Рыцарь», в немецком языке – «Ritter», буквально означает «Всадник». Господство кавалерии оставалось бесспорным вплоть до революции в тактике пехоты и стрелковом вооружении.

Вот нечто наподобие этой же, существовавшей на Земле связанной с лошадью радости и мистики всадника, имеет место и на Горе только по отношению к тарну. Например, если человек чувствовал восторженный трепет, скача на мощном прекрасном скакуне, то у него может быть некоторое представление о том, чем может быть полёт на спине тарна. Свист ветра, чувство животного под собой, скорость, движение, но теперь во всех измерениях, взлёт и пикирование, парение и повороты, свобода небес! Единение человека и животного. Кстати, на Горе существует даже легенда о тарнотавре, или существе наполовину человеке – наполовину тарне, который в гореанской мифологии, играет роль во многом подобную, и можно даже сказать, эквивалентную, той роли, что отведена кентавру в мифах Земли. Только тарнсмэн по-прежнему сохраняет что-то вроде очарования, с которым на Земле относились к всадникам. Основная заслуга в этом сохранении статуса лежит на законах Царствующих Жрецов, таинственных хозяевах Гора, запрещающих механизацию транспортировки и развитие оружия. Единство с природой, как и отношения человека и животного, и их симбиотической гармонии, на Горе по-прежнему в силе.

Я летел!

Какое-то время я, позволил тарну лететь куда он захочет, но затем, спустя несколько пасангов, развернул его, и сделал широкой круг в небе, центром которого был постоялый двор, оставшийся далеко внизу.

– Вы будете ласкать меня снова, не так ли? – осторожно спросила моя служанка.

– Возможно, – не стал я отказываться, – если Ты попросишь меня об этом.

– Я прошу этого! – воскликнула Леди Феба.

Ну, тогда держись крепче за луку седла, – усмехнулся я.

Женщина так и сделала, но у меня пока были несколько иные планы. У меня ещё будет время для моей служанки, немного позже. Не в этот момент.

Во время первого полёта на новом тарне, точно так же как и в случае с новой женщиной, следует основательно проверить его в деле, чтобы понять, что он может, и на что может рассчитывать всадник. Только в отличие от женщины, в ситуации с тарном, сама жизнь мужчины может зависеть от знания его способностей, таких как скорость, скороподъёмность, радиус разворота и тому подобных немаловажных характеристик.

Моя смазливая, полуголая, ничего невидящая служанка вскрикнула от неожиданности, отброшенная назад так, что её закованные в наручники руки, вцепившиеся в луку седла, выпрямились и натянулись как тетива.

Похоже эта птица неплохо набирала скорость. Я отпустил поводья, позволив тарну некоторое время парить в воздухе.

У девушки снова перехватило дыхание, а когда ей всё же удалось набрать воздуха в грудь, от её визга у меня заложило уши. Впрочем, я мог понять её страх, ведь тарн начал такой резкий подъём, что спина красотки легла почти горизонтально. Да, этот тарн оказался весьма неплох и в крутом подъёме. Температура воздуха пошла вниз, становилось заметно холоднее. Подобный манёвр весьма полезен, и часто применяется в воздушном бою. Не раз мне удавалось опередить своих противников, забравшись на высоту быстрее их. Девушка в ужасе мёртвой хваткой вцепилась в луку седла. Конечно, у неё имелось немало причин для испуга. К тому же, одетая подобным образом, в то, что в действительности было не более чем курлой и чаткой, предметами одежды пригодными для рабыни, и уж никак не для свободной женщины, она должна была уже здорово замёрзнуть. Я не сомневался, что чувствовала она себя далеко некомфортно. Через несколько енов я установил приблизительный потолок этой птицы. Земля расстилалась где-то далеко подо мной. Поверхность озера, мерцавшая по правую руку от меня, смотрелась небольшой лужей. Признаться, до настоящего времени я даже понятия не имел о существовании этого водоёма. Слева, далеко внизу, яркой нитью сверкавшей в лучах восходящего солнца протянулась Дорога Воска.

– Пожалуйста, спуститесь. Остановитесь! – всхлипнула Леди Феба.

– Ты закована в наручники, – напомнил я ей. – Такие вопросы теперь вне твоих желаний.

– Прошу вас, спуститесь пониже! – заплакала она.

– Тебе холодно? – осведомился я.

– Да, я очень замёрзла! – простонала женщина. – А ещё я боюсь! Мы очень высоко?

– Да, – заверил я её.

– Пожалуйста, спуститесь ниже! – взмолилась она.

– Пожалуй, я ошибся, позволив тебе ехать таким благородным образом, – заметил я. – Для женщины на спине тарна куда уместнее путешествовать по-другому. Обычно её привязывают поперёк седла на спине или на животе, если она – одна или, если в паре с ещё одной пленницей, то висеть вместе с ней по разные стороны седла, скажем так, чтобы не нарушать баланса.

– Но я же свободная женщина, – попыталась протестовать Леди Феба. – Надеюсь, Вы не посмели бы связывать меня таким образом.

– Зря надеешься. Это было бы последним из того, о чём я бы подумал, – заверил я девушку.

Она дрожала, хотя я и не знал от чего именно. Может быть от холода, а может и от того, что вдруг поняла, что я, если бы того пожелал, мог бы закрепить её именно так, как и сказал.

– Пожалуйста, ну давайте снижаться, – попросила она.

– Что Ты подразумеваешь под этим? – уточнил я.

– Очевидно же, что я имею в виду ничего другого, кроме как поскорее оказаться внизу, – простонала Леди Феба.

– Ну тогда, держитесь крепче, женщина, – предупредил я.

– Женщина? – удивлённо переспросила она, и тут же заверещала.

Это был долгий, дикий, отчаянный вопль. Тарн, ответив на мою команду, поданную четырьмя поводьями, внезапно свалился в крутое пике. Одной рукой я всё же придерживал её в седле. Волосы женщины, словно чёрный флаг или бунчук развевались позади и выше нас. С пикированием у этой птицы тоже всё было в порядке. Стремительность спуска была просто невероятна. С такой силой, даже притормозив в последний момент, ему ничего не стоило переломить хребет взрослого табука. Ярдах в пятидесяти от земли я натянул поводья, позволив птице закончить своё пике. Проскочив по инерции ниже, тарн перешёл в горизонтальный полёт, едва не касаясь стеблей травы.

– Стойте! Остановитесь! Пожалуйста остановитесь! – причитала Леди Феба. – Что Вы делаете! Где мы?

– На высоте человеческого роста от земли, – спокойно пояснил я.

В таком полёте можно пользоваться деревьями, рельефом местности или даже домами, чтобы скрытно подобраться к цели. Кроме того, бреющий полёт вообще, уменьшает возможность обнаружения противником.

– Мы летим слишком быстро! – простонала женщина. – Ну пожалуйста, остановитесь!

– Какое счастье для тебя, что Ты ничего не видишь, – усмехнулся я.

– Что Вы собираетесь делать? – предчувствуя очередную каверзу закричала она.

– Ну мне же надо испытать тарна, – снизошёл я до объяснений.

– Да Вы просто монстр! – всхлипнула Леди Феба.

– Держись крепче, – приказал я.

В ответ на мою команду, женщина застонала, согнулась к луке седла, и зарыдала. Её плачь внезапно перешёл в дикий визг, когда она чуть не вылетела из седла отброшенная влево. Это я резко одновременно натянул второй и третий повод, отчего тарн, заложил крутой вираж вправо. Отзывчивая птица. Я ещё дюжиной способов проверил его способности к полетам на разных скоростях и виражах. Девушка передо мной билась в истерике. Не разжимая побелевших пальцев, сомкнутых на луке седла, она рыдала, стонала, задыхалась, вскрикивала, взвизгивала и выла в темноте своих завязанных глаз, всякий раз, когда птица, послушная командам поводьев, совершала очередной манёвр. Признаться, я был доволен. Это был настоящий боевой тарн.

– Пожалуйста, пожалуйста, – причитала девушка.

Мы снова оказались поблизости от «Кривого тарна», я сделал ещё три прохода, два над частоколом, едва не задевая противотарновую проволоку и третий над мостом и воротами.

После первого прохода, я скомандовал птице зависнуть на некоторое время, ярдах в пятидесяти над той частью вершины окруженного оградой плато, немного позади и левее главных зданий постоялого двора, если смотреть от входа. Там, я рассмотрел сидящую фигуру крупного голого мужчины, прикованного цепями за запястья и щиколотки к слиновому кольцу, вбитому в скалу. Похоже, у него не было средств, чтобы заплатить по счетам. Мне показалось, что увидев меня, он как-то заволновался, и даже я бы сказал, чрезвычайно возбудился. Правда, всё чего ему удалось достичь, это выгнуться и, натянув цепи, запрокинуть голову, чтобы посмотреть вверх. Он там ещё что-то подвывал, но я не смог разобрать, что именно, всё же расстояние было приличным. Возможно, это было даже неплохо, а то я, чего доброго, мог бы захотеть вернуться и устроить поединок, а так, я всего лишь помахал ему его же кошельком, чтобы ему было нескучно сидеть не цепи, прежде, чем начать второй проход. Кажется, бородачу не очень понравилось то, что я делал. Но, по правде говоря, я не стал бы обвинять его в этом. Второй проход я сделал вдоль левой от входа стены главного корпуса постоялого двора. Я даже успел разглядеть несколько комплектов цепей, ещё совсем недавно наслаждавшихся обладанием нескольких соблазнительных пленниц, имена которых, как я узнал в зале паги от Леди Темионы, были: Ремис, Клио и Лиомач, все они были с Коса, Елена с Тироса, и Амина из Венны. Правда, теперь эти цепи были пусты. Я взял на себя смелость выкупить их с утра пораньше, действуя через моего агента, маркитанта, отличного парня, хотя и излишне терпеливого и позволяющего пользоваться собой, которого, как выяснилось, звали Эфиальтом. Мои расходы в общей сложности составили сто восемьдесят два медных тарска за всех пятерых. На уплату их долга в основном ушли деньги, взятые вчера вечером в качестве трофея с шайки Андрона.

Не сомневаюсь, что поначалу они даже обрадовались тому, что нашёлся тот, кто согласился выкупить их. Возможно, они смеялись и хлопнули в ладоши от радости. Впрочем, их радость была недолгой, и её несколько поумерил тот факт, что на их шеях сомкнулись железные ошейники с прикреплёнными цепями. Когда я проходил по двору, направляясь к ангару, то, с раздражением, но, признаться и с некоторым удовольствием, увидел ещё одно доказательство деловой хватки хозяина этого постоялого двора. Оказывается, он не просто позволил выкупить женщин, но и получил кое-что с них сверх суммы их неоплаченных счетов в качестве своеобразной моральной компенсации за неудобство, которое они принесли ему. Сбоку на стойке висели несколько пучков прекрасных длинных женских волос. Как я уже упомянул, волосы являются чрезвычайно ценным сырьём для производства тросов для катапульт, особенно во время осады, хотя, следует признать, на Горе всегда есть спрос на такой товар. Учитывая то, что я уже знал об этом товарище, я нисколько не сомневался, что у него даже мысли не возникнет о милосердии, и волосы этих леди будут обриты под корень. В конце концов, при стрижке волос можно потерять пятую часть хорта от длины волос. Так что можно было не сомневаться, обрил он их налысо. Многие девушки будут отчаянно стараться угодить мужчине, ради того, чтобы им разрешили оставить их волосы или, если их уже обрили, чтобы позволили отрастать снова. Кстати, на стойке было шесть пучков. Шестым были длинные и красивые, темно-рыжего цвета. Через посредничество Эфиальта, я выкупил и Леди Темиону. Она стоила мне серебряный тарск и пять медных. Это было дороговато, конечно, но я решил, что она будет хорошо смотреться в ошейнике и на коленях. Учитывая обменный курс в сто медных тарсков за один серебряный, в итоге, все женщины обошлись мне в два серебряных тарска и восемьдесят семь медных. Если всё прошло как запланировано, то эти женщины в данный момент были на пути к Форпосту Ара, причём, скорее всего, шли они пешком, прикованные у задку фургона Эфиальта. Их побритые головы, само собой, несколько снизили их цену, но я не особо возражал против этого, поскольку меня мало беспокоило, получу ли я с них прибыль или нет. В моих планах этому не отводилось какой-либо существенной роли. В чём-то это могло быть даже полезно, ибо позволяло предположить, что они оказались во власти сурового товарища, просто в данный момент испытывающего недостаток средств.

На третьем заходе я осмотрел место перед оградой постоялого двора. Там всё ещё находилось несколько фургонов. Особенно меня заинтересовал один из них. У его борта на коленях стояла невысокая белокурая женщина. Голая, с тяжёлой цепью на шее. Перед нею стоял мужчина, державший в руке плеть. Я видел, как блондинка испуганно склонила голову и поцеловала его ноги. Это была совсем не та стройная темноволосая красотка-рабыня, которая валялась под фургоном прошлой ночью, кутаясь в брезент и прячась от грозы. Как раз ту женщину должен был этим утром купить Эфиальт, если, конечно, всё прошло удачно. Она должна была стать первой девушкой в караване «свободных женщин», Леди Темионы и других, и преподать им, что такое дисциплина и обучить основам искусства доставления удовольствия мужчинам, то есть тому, что могло бы вскоре иметь серьезное значение не только для качества их жизни, но и для сохранения их жизни вообще.

Брезент, покрывавший фургон, был откинут, вероятно, чтобы проветрить внутренности от сырости скопившейся там за время дождя. Насколько я успел рассмотреть, в кузове повозки никого не было, как и вокруг неё, за исключением этой пары у борта. У меня не осталось никаких сомнений, что блондинка, стоящая на коленях перед мужчиной с плетью, была его свободной спутницей или, скорее, его бывшей свободной спутницей. Девушка, сидевшая под фургоном ночью, как я понял, была куплена, прежде всего, в попытке поощрить компаньонку более серьезно относиться к своим обязанностям. Однако та, похоже, намёка не поняла, и единственное, что сделала, так это стала относиться к рабыне с большой жестокостью. Но теперь рабыня исчезла, и на её место необходимо было кого-то подобрать. Вот и оказалась цепь на шее бывшей свободной спутницы, как раз сейчас получавшей первые инструкции относительно своего нового статуса. Даже если она и была всё ещё его свободной спутницей, то теперь она будет сохраняться на положении невольницы. Хотя и я бы не исключал того, что она уже была его бывшей свободной спутницей, и её правовой статус был снижен до статуса фактической рабыни, которую отныне мог купить любой желающий. Я запомнил, в каком ужасе женщина согнулась перед мужчиной, чтобы поцеловать его ноги. Теперь можно было не сомневаться, что она пересмотрит своё отношения к спутнику и возьмется за исполнение своих обязанностей со всей серьезностью. Достаточно трудно не сделать этого тому, кто принадлежит и помнит, что постоянно живёт под угрозой применения плети. Представляю себе, что почувствовала эта женщина вдруг обнаружив, что её компаньон, или теперь уже бывший компаньон, возможно, прежде рассматриваемый ей с некоторой легкомысленностью, и к которому она, до сего момента, относилась с недостаточным вниманием и уважением, а возможно, и пренебрегала и игнорировала, если не сказать презирала, внезапно действительно оказался мужчиной, тем, кто отныне проследит, чтобы она хорошо служила ему, тем, кто теперь будет владеть и командовать ей, тем кто, пробудив в ней женщину, потребует и получит на неё все права владельца.

Наконец, я повернул тарна на нужный мне курс и вывел его на оптимальную высоту. Серебристая лента Дороги Воска теперь тянулась прямо подо мной. Мы летели строго на север. От «Кривого тарна» до Форпоста Ара полк гореанской пехоты, нормальным маршем в пешем порядке, проходит за три дня, останавливаясь на ночёвки в укреплённых лагеря. Можно предположить, что фургон Эфиальта, особенно если он позволит девушкам ехать в кузове, как он и собирался сделать несколько позже, доберётся до места назначения примерно за то же самое время. Обычно марширующие колонны гореанских пехотинцев сопровождаются фургонами их обоза, а так же и иными повозками, принадлежащими, например, маркитантам и владельцам лагерных рабынь.

Признаться, я не знал, как звали ту женщину, которую я использовал под фургоном прошлой ночью. Впрочем, по большому счёту, это не имело никакого значения, ведь она была рабыней. Я даже не потрудился спросить её об этом. Однако теперь, раз уж она должна была принадлежать мне, вероятно, придётся дать ей некое имя. Иметь имя – хорошо для невольницы, в конце концов, надо же её как-то определять, что приказ отдан именно ей, и реагировать на него соответственно. Это удобно и для рабовладельца, всё же куда легче обратиться к своей женщине по имени, подозвать её и скомандовать ей. Кроме того, осознание того, что имя ей дано властью владельца, положительно влияет на неё. «Кто повинуется?», «Тина повинуется!». Полагаю, что видя перед собой красивую женщину, мужчина вправе ожидать, что у неё и имя будет под стать внешности. Само собой, если она – рабыня, и принадлежит мужчине, то он может дать ей любую кличку по своему выбора, возможно именно то самое имя, которое, по крайней мере, по его мнению, идеально подходит для неё. Конечно, рабыня могла бы попросить то имя, которое она всегда хотела, и, если это приемлемо для владельца, он может дать его ей. Впрочем, клички могут использоваться, и для того чтобы унизить и наказать женщину, и такие клички являются такими же настоящими именами, как и самые красивые из имён. Более того, зачастую они гораздо точнее указывают на то, кем является та или иная женщина. Возможно, в будущем, ради того, чтобы ей дали лучшее имя, она будет стараться понравиться своему господину намного активнее чем прежде.

Вспоминая ту прекрасную девушку, которая под фургоном, во время ночной грозы подарила мне наслаждение, я думал, что ей подошло бы имя Лиадна. Красивое имя. Я решил, что пожалуй назову её именно так. Теперь для меня она была Лиадной, хотя сама она ещё не знала об этом.

Я посмотрел вниз, скользнув взглядом по Дороге Воска. Этим утром беженцев на ней было значительно меньше чем прошедшим вечером. Возможно, большинство из них в течение ночи миновали эту область. Но не исключено и то, что часть беженцев сошли с дороги, спрятавшись в придорожных кустах, пережидая светлое время.

Моё внимание снова привлекла девушка, согнувшись в три погибели сидевшая в седле передо мной. Она по-прежнему мелко тряслась от рыданий и не выпускала из рук луку седла. Похоже, тяжело дался этот полёт Леди Фебе. Впрочем, её можно было понять.

Взяв девушку за волосы, я заставил её выпрямиться и, повернув голову лицом к себе, осмотрел её. Повязка осталась на глазах. Женщина издала тихий стон. На её щеках под завязанными глазами остались влажные дорожки слёз, имевшие продолжение ниже на теле. Убедившись, что ничего страшного не произошло, я отпустил её волосы и позволил женщине отвернуть лицо.

Некоторое время мы летели в тишине, изредка прерываемой её сдавленными рыданиями.

Признаться, глядя на её мокрое от слёз лицо, я почувствовал к ней жалость, но сразу же выкинул из своей головы подобные мысли. Это была слабость недостойная воина. Она была женщиной, чьи запястья были в моих наручниках. Но она плакала.

Ещё на земле я обратил внимание на то, что, несмотря на некоторую худобу, у неё были соблазнительные формы и очень красивое лицо.

– Теперь Ты можешь попросить, – сообщал я ей.

– Что? – вздрогнув от неожиданности, спросила Леди Феба.

– Ты можешь просить о ласке, – пояснил я.

– Да Вы с ума сошли! – попыталась возмутиться она.

– Кажется, Ты намериваешься начать наше общение с трудностей, – заметил я.

– Только не надо меня бить, – попросила девушка.

– Итак, Ты можешь попросить о ласке, – напомнил я ей.

– Неужели я попала в руки монстра, – простонала она.

Конечно, чисто юридически Леди Феба оставалась свободной женщиной, но сейчас она сидела передо мной, полуголая, с завязанными глазами и скованными руками, моя пленница и служанка. Более того, она сама купила свой плен и услужение. Интересно, сколько раз она уже успела пожалеть о том, что сделала. Во всяком случае, теперь она гораздо яснее понимала то на что решилась.

– Проси, – напомнил я.

– Я не в том настроении, – выкрикнула женщина.

Я расхохотался. Насколько забавными могут быть свободные женщины! Рабыни приучены быть «в том настроении» мгновенно. Им достаточно взгляда мужчины, щелчка его пальцев или просто кивка на пол.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Пожалуйста!

– Проси, – потребовал я.

– Я прошу вашей ласки, – сквозь слёзы проговорила она.

И я начал ласкать её, сидящую передо мной, плачущую и пытающуюся сопротивляться пленницу, цепляющуюся за луку седла.

– Монстр, – простонала женщина. – Монстр.

Но внезапно в её рыданиях послышались нотки удивления и отчасти новых незнакомых её ощущений, заставившие меня тихо усмехнутся. Её широко расставленные, рефлекторно дёргающиеся ноги, прекрасно смотрелись на фоне глянцевой кожи седла.

– Монстр! – всхлипнула она, запрокидывая голову.

Руки женщины выпустили луку седла, дёрнулись назад в тщетной попытке дотянуться до меня. Я услышал тихое звяканье звеньев цепочки соединявшей браслеты, то расслаблявшейся, то натягивавшейся втугую.

– Кажется, теперь Ты уже в настроении, – усмехнулся я.

– Только не останавливайтесь! – простонала Леди Феба.

– Ты знаешь, как теперь тебе следует назвать меня? – поинтересовался я.

– О! – только и смогла выговорить она. – О-о-о-охх!

– Уверен, тебе любопытно то, как Ты должна обращаться ко мне, – заметил я.

– Да! – выкрикнула женщина. – Да! Да-а-а! Как мне называть вас? О! О!

– Ты не ошибёшься, если будешь называть меня «Господин», – подсказал я.

– Да-а-я, Господи-и-инн! – закричала она.

Потом, когда женщина прекратила дёргаться и вырываться, я некоторое время держал её, прижав к себе, пытаясь успокоить.

– Я назвала вас Господином! – всхлипнула Леди Феба. – Я всё ещё считаюсь свободной юридически?

– Да, – заверил её я, – но думаю, что тебе будет полезно привыкать к тому, чтобы называть господином любого свободного мужчину.

– Да! – выдохнула она.

Я решил, что пока воздержусь предоставлять ей ошейник, хотя, на мой взгляд, она уже вполне готова к этому. Она была свободной женщиной. Пожалуй, стоит заставить её испытать чувство неудовлетворённости в ожидании этого.

– Пожалуйста, дотроньтесь до меня ещё раз, – попросила Леди Феба.

– Так значит, тебе понравилось? – спросил я.

– Теперь, почувствовав это, – вздохнула она, – я отчаянно нуждаюсь в этом.

– Даже отказываясь от того, кем Ты была и кем являешься? – уточнил я.

– Вы испытали своего тарна, – вместо ответа сказала она. – Так, испытайте и меня!

Я полюбовался на стройную фигурку сидевшей передо мной девушки. Да, подумал я, она будет отлично смотреться голая и абсолютно беспомощная, привязанная на спине или животе поперёк тарнового седла.

– Господин? – напомнила она мне о своём присутствии.

Пожалуй, это был бы самый подходящий способ крепления для такой как она.

– Возможно позже, – ответил я, и укрыл её своим плащом, защищая от ветра.

Мы летели на север.