Текст книги "Побратимы Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

– В своём трактате, Притион Клеркус, прежде всего, озабочен только одной формой неволи, той, что касается рабыни для удовольствий, – объяснил я.

– Это верно.

– Но рабство многогранно, и некоторые его виды, несомненно, довольно страшны и неприятны.

– Да, – вздрогнула она, ибо слышала, об использовании рабства в сельском хозяйстве, и в таких местах, как общественные кухни и прачечные. Несомненно, она была наслышана о позорном рабстве и рабстве мести. Одной из форм рабства мести является рабство замещения, в котором одна женщина, полностью невиновная, порабощается и становится объектом ненависти, вместо другой женщины, называемой «по-крайней-мере-временно-недоступной», при этом даже получая её имя. Женщина заменитель в этой ситуации, конечно, действительно порабощается. Даже если ненавистная женщина позже захвачена, её заменительница не освобождается. Она обычно может быть просто продана или обменена.

– Но общим знаменателем для любого вида рабства является то, что женщина должна быть полностью покорной и приятной и во всех отношениях, и она полностью объект желаний её господина.

– Да, Господин.

– Ты можете поцеловать меня снова, рабыня, – разрешил я.

– Да, Господин, – сказала она, и прильнула к моим губам, а я осторожно положил её обратно на покрывало. Её руки всё ещё были сомкнуты на моей шее.

– Вы собираетесь учить меня быть приятной?

– Да.

– Значит, Вы будете улучшать, собственность моего владельца.

– Да. Но я собираюсь сделать несколько больше, чем просто научить тебя, как ублажать мужчин.

– Что же? – удивилась она.

– Когда я закончу с тобой, моя голая красотка в бисерном ошейнике, Ты будешь очень сильно отличаться, от тебя теперешней.

Она смотрела на меня, молча и непонимающе.

– Я собираюсь превратить тебя в мечту мужчины об удовольствии, – объяснил я.

– Сделайте так, – попросила она, и приступила к своей трансформации.

– Пожалуйста, пожалуйста, – плакала девушка. – Не оставляйте меня! Я прошу Вас! Дотроньтесь меня ещё раз, пожалуйста! Я прошу Вас, не оставляйте меня! Я не знала, что могло произойти что-то подобное этому! Пожалуйста, я прошу Вас, прикоснитесь ко мне снова! – Она умоляла меня сжимая в своих объятиях. Её слезы вымочили мои руки и грудь.

– Ты просишь этого как рабыня?

– Да, Господин! Я умоляю об этом как рабыня!

– Замечательно.

– Какой же дурой я была, пока оставалась свободной женщиной! – прошептала она.

– Ты была всего лишь невежественной, – поправил я.

– Тогда я не знала, что значит быть рабыней, беспомощной и чувственной.

Я не отвечал.

– Я не знала, что такие чувства могут существовать, – всхлипывала она. – Я никогда не чувствовала ничего подобного этому. Они настолько подавляющие.

– Они связаны с господством и подчинением, – объяснил я.

– Когда я вам отдавалась, то боялась, что могла умереть, – призналась девушка.

– Это был всего лишь маленький рабский оргазм, – заверил я.

Она посмотрела на меня с любопытством.

– Вне того что Ты испытала, лежат безграничные горизонты экстаза. Я думаю ещё ни одна женщина, не смогла достичь их.

– Это намного больше, чем просто физические ощущения, – признала она.

– Это является психофизическим. Это – неразрывное эмоциональное, физическое и интеллектуальное единое целое.

– Теперь, я буду нуждаться, в частых прикосновениях мужчины, – сказала она.

– Да, это так.

– Вы сделали это со мной, – упрекнула она меня.

– Это должно было быть сделано давно, – усмехнулся я.

– Но теперь, что я буду делать, если мужчина не захочет удовлетворять меня?

– Попытайся стать такой, чтобы он оказал тебе снисхождение, – предложил я.

Она вздрогнула. Теперь она была в намного большей власти мужчин, чем она когда-либо могла себе представить. Можно сказать, что с этого момента рабский огонь разгорелся в её животе. Теперь, она была восприимчива к мучениям и лишениям рабыни. Свободные женщины, сексуальность которых обычно приглушена или вовсе задавлена, часто не в состоянии понять отчаяния и силы этих потребностей для страстной рабыни. Они думают, что они отличаются от невольницы, и относятся к ней как к низшему существу. Однако, будучи порабощены сами, они, конечно, быстро пересматривают своё мнение. Они, точно также, будут безнадёжно стонать и царапать пол в их клетках, умоляя грубых надсмотрщиков об их прикосновении, и точно также в свою очередь станут презираться свободными женщинами, которых ещё не успели поработить.

– Вы уничтожили меня для свободы, – сказала она.

– Ты возражаешь? – для вида удивился я.

– Нет, – засмеялась девушка. – Я хочу быть рабыней. Я полюбила быть рабыней.

– Это удачно, для того, чем Ты являешься.

– Я была рабыней в течение многих месяцев. Мне жаль только того, что всё это время пропало впустую. Я до сего момента ждала возможности почувствовать, каково это быть, действительно быть рабыней.

– Что Ты чувствуешь к мужчинам теперь? – поинтересовался я.

– Они интересны и красивы, – ответила она.

– Красивы? – переспросил я.

– Для моих глаз, – улыбнулась рабыня.

– И что еще?

– Я знаю, что они – мои владельцы, что я нуждаюсь в их прикосновениях и что я хочу им служить.

– Можешь ли Ты представить саму себя стоящей на коленях перед мужчиной, и со склонённой головой, умоляющей его, подарить тебе свою ласку?

– Конечно. Теперь, когда моя сексуальность была пробуждена, по-другому и быть не может.

– А примет ли он твою мольбу?

– Я могу только надеяться, что он снизойдёт до меня, – вздохнула она.

– Иногда он может пойти навстречу твоей мольбе, а иногда нет. Также помни, что могут настать времена, когда Ты будешь благодарна за такие непритязательные знаки внимания, как затрещины или пинки.

– Думаю, я должна буду принять то, что мне дадут. Ведь я – всего лишь рабыня, -покорно сказала девушка.

Я тогда снова взял её, сжимая в объятиях.

– Да-а-а-о-о-у! – тяжело задышала она.

Я лежал на боку, а девушка аккуратно вкладывала мне в рот маленькие кусочки пеммикана. Я наслаждался видом девушки, кормящей меня. Чуть раньше она принесла мне воду из ручья в своём рту, но попить у меня не получилось, ибо при её передаче, едва коснувшись её губ, я почувствовал необоримое желание, приведшее к новому восторженному натиску. По окончании пришлось самому идти к ручью, чтобы утолить жажду.

– Солнце уже почти закатилось, – напомнил я.

– Значит, я должна быть возвращена в стадо, – простонала она. – Я должна быть привязана около деревни вместе с другими рабынями. Меня снова стреножат и за шею привяжут верёвкой к столбу. Как я смогу теперь перенести, возвращение в стаду? – спросила она, несчастно глядя на меня?

– Честно говоря, я сомневаюсь, что теперь Ты пробудешь в стаде слишком долго, -успокоил я рабыню.

– Я теперь нуждаюсь в мужчине, – признала она. – Я сделаю всё, чтобы он взял меня свой в вигвам, чтобы служить ему как рабыня.

– Ты теперь беспомощна, не так ли?

– Да, Господин, – улыбнулась она. – Мне можно покинуть одеяло?

– Да, – разрешил я.

Она подошла к маленькому лоскуту кожи, в который был завёрнут хлыст, подняла лоскут, принесла его и расстелила рядом с краем покрывала.

– Вы сказали мне, – улыбнулась девушка, – что это кожа, того же размера, что и циновки подчинения в Тахари.

– Да.

– Смотрите. Я встаю на колени на циновку, – сказала она с улыбкой, и низко склонив голову.

Я внимательно рассмотрел её. Тысячи фрагментов воспоминаний всплыли в моём сознании: обширная, желтовато-коричневая пустыня Тахари, её однообразие, её барханы, караваны, оазисы и дворцы. В культуре Тахари у циновки подчинения свое особое место.

– Могут ли такие девушки как я, в Тахари становиться на колени на таких циновках? – поинтересовалась она.

– Да, – ответил я, и вновь пред моим глазами всплыли картинки многих таких рабынь, виденных мною, белокурых и красивых, стоящих на коленях на циновках перед их смуглыми владельцами.

– О-о-о! – закричала рабыня, сметённая с подобия циновки подчинения, схваченная и взятая.

Девушка вновь поднялась на колени передо мной. Её голова склонилась.

– Я прошу Вашей нежности, Господин, – прошептал она.

Я улыбнулся. Хорошо ли она помнила начало нашей беседы?

Я посмотрел на солнце, проглядывающее сквозь листву деревьев, и подумал, что у нас ещё есть время.

– Заслужи это, – велел я.

– Да, Господин, – сказала она, со счастливой улыбкой.

И мгновением позже я снова сжимал её, стонущую и извивающуюся, в кольце моих рук.

– Нам уже пора расставаться, – напомнил я.

– Я знаю, – прошептала рабыня.

Я встал, и начал собрать свои вещи.

– Скатай покрывало, – приказал я, и она сделала это быстро и беспрекословно. Она опустилась на колени, прямо на землю.

– Свяжите мои руки, – попросила она, – как можно туже, чтобы я не могла ими пошевелить, и приведите меня в стадо, на верёвке за шею.

– Нет. Ты назад Ты пойдёшь, передо мной, спокойно, как подобает рабыне.

– Слушаюсь, Господин, – улыбнулась она.

Этой верёвкой я перевязал свои вещи. С девушкой, предшествующей мне, я оставил маленькую рощу. Я лишь однажды оглянулся назад, посмотрев на то место, где я прекрасно провел время

13. Я узнаю о присутствии ваниямпи.

– Покажи мне, рыжеволосую рабыню, – приказал Махпиясапа, вождь клана Исбу племени Кайилы, встав перед вигвамом Кэнки.

Кэнка гордо стоял перед вождём, сложив руки на груди, не выказывая ни малейшего испуга.

– Виньела, – позвал он.

Напуганная девушка показалась из вигвама и встала на колени около его порога.

– Это – она, – сказал один из мужчин с Махпиясапой.

– Именно она, танцевала на шесте, – подтвердил другой.

– Привлекательная рабыня, – похвалил третий.

– Я хочу эту женщину, – объявил Махпиясапа Кэнке, указывая на Виньелу.

– Вы не можете её иметь, – отказал Кэнка.

– Говори, Вопетон, – велел Махпиясапа Гранту, которого он привёл вместе с собой.

– Мой друг Кэнка, – обратился торговец, – женщина была приведена в Прерии для Махпиясапы. Он заказал мне такую женщину в прошлом году. Именно для него я купил её в Кайилиауке около Иханке, и для него я вёл её на восток на моей цепи. Сделка была старой, заключённой в прошлом году. Он – ваш вождь. Отдайте ему женщину.

– Нет, – вновь наотрез отказал Кэнка.

– Я должен был получить пять шкур жёлтого кайилиаука за неё, – объяснил Грант. – Однако главное, это то, что я не хочу, видеть вражду между двумя великими воинами клана Исбу. Отдайте её Махпиясапе. Я откажусь от своего вознаграждения.

– Нет, – перебил его Махпиясапа. – Никогда никто не сможет сказать, что Махпиясапа не сдержал своего слова. Когда я получу женщину, я отдам тебе шкуры.

– У него нет прав на эту женщину, – заявил Кэнка. – По праву захвата она является моей. Махпиясапа, мой вождь, знает это. Мой вождь Махпиясапа, – Кайила. Он не будет нарушать наши обычаи.

– Но нам действительно нужно заключить мир между Кайилами и Жёлтыми Ножами, -сказал Махпиясапа. – Ватонка организовал это. Уже сейчас гражданские вожди Жёлтых Ножей живут в его вигваме.

– Какое отношение это имеет ко мне? – удивился Кэнка.

– Ты повёл себя неправильно, – сказал Махпиясапа. – Женщина должна быть моей. Как вождь я мог бы взять её в свой вигвам. Но как вождь я не буду этого делать. Я не хочу тебя сердить.

– Позвольте мне купить вам две женщины, и отдать их вместо неё, – предложил Кэнка.

– Эта – та, которую я хочу, – указал Махпиясапа на Виньелу.

– Эта, моя, – отказал Кэнка.

– Я хочу её, – повторил Махпиясапа.

– Она моя по праву захвата, – объяснил Кэнка.

Махпиясапа замолчал. Было видно, что он зол.

– Мне жаль, мой вождь, – заговорил Кэнка. – Если я поступаю неправильно. Я сожалею, если я действовал неподобающим образом. Если бы это была другая женщина, я не задумываясь, привёл бы её с верёвкой на шее в ваш вигвам. Однако едва только увидев эту женщину, я понял, что хочу её. Я знаю, что не смог бы отдохнуть до тех пор, пока её шея не оказалась бы в моём ошейнике, пока она не стала бы моей.

– Я хочу её не для себя непосредственно, – объяснил Махпиясапа. – Она нужна мне как дар для Жёлтых Ножей. Я и мои товарищи идем по стойбищу, собирая дары Жёлтым Ножам, кайил и седла, одеяла, одежды, ткани и женщин.

– Я дам вам кайилу, – предложил Кэнка.

– Она красива, и её цвет волос редкость в наших землях, – попытался объяснить вождь. – Она стала бы превосходным подарком.

– Ни Вы, ни Жёлтые Ножи её не получите, – стоял на своём Кэнка.

– Груди у неё слишком маленькие, – прокомментировал Махпиясапа.

– Я содержу её. Она моя. Я хочу её. – Заявил Кэнка.

Когда Махпиясапа сделал замечание о её грудях, обеспокоенная и озадаченная, Виньела нечаянно коснулось их. Что до меня, так груди у девушки были очень привлекательны и восхитительно пропорциональны по отношению к её фигуре в целом. Однако, Махпиясапе они показались маловатыми, поскольку его, как и большинство краснокожих мужчин, привлекали полногрудые женщины. Это страсть к более пышнотелым женщинам, кстати, также характерна для мужчин Тахари. На Горе, вообще, насколько я могу сказать, нет никакого особенно заметного недостатка в различных типах женщин. Всеми признано, что женская красота, представляет собой целый комплекс тонких нюансов, собранных вместе, прекрасный и обильный в его почти бесчисленных вариантах. Не существует единого стандарта красоты, всегда всё зависит от каждой конкретной женщины. Есть великое множество способов быть красивой.

– Это – твоё последнее слово по этому вопросу? – спросил Махпиясапа.

– Да, – твёрдо ответил Кэнка.

Махпиясапа, резко развернулся и зашагал прочь, сопровождаемый его свитой.

Кэнка, проводив вождя взглядом, обернулся и посмотрел вниз на Виньелу, которая покорно опустив голову, стояла на коленях перед входом в его вигвам.

Можно добавить, что ограниченные, стереотипные концепции женской красоты вообще чужды гореанскому сознанию. Для гореанина покажется нелепым, или даже непостижимым, если он узнает, что в какой-то культуре на женскую красоту накладываются ограничения, и красивыми считаются только очень высокие, или худые, или плоскогрудые женщины. Такая концепция была бы слишком ограничена для него. Кроме того гореанин интересуется женщиной с точки зрения работы и любви, а отнюдь не для фотографирования в варварских предметах одежды. Большинство гореанских женщин, как и большинство человеческих женщин вообще – это невысокие, соблазнительные брюнетки. И большинство женщин, продаваемых на невольничьих рынках Гора, конечно же, относятся к этому типу. Они хорошо выглядят в цепях, стоя перед вами на коленях.

Виньела подняла голову, и несчастно посмотрела на Кэнку. В её глазах стояли слезы.

– Возможно, Вы должны отдать меня ему, Господин, – прошептала она. – И возможно, мои груди действительно слишком маленькие.

– Не говори глупостей. Они прекрасны, – успокоил он свою рабыню. – Лучше иди готовить.

– Да, Господин, – сказала она, счастливым голосом.

– Вы не боитесь, что из-за этого могут возникнуть проблемы? – поинтересовался я

Мы с Кувигнакой стояли поблизости, и слышали весь разговор Кэнки и Махпиясапы. Этим вечером мы были приглашены в вигвам Кэнки на варёное мясо, подготовленное по особо любимому краснокожими рецепту.

– Я так не думаю, – ответил Кэнка. – Но давайте не будем волноваться об этих вещах. Эти дни должны быть временем веселья и пиров.

– Завтра я войду в вигвам танцев, – сообщил Кувигнака.

– Я видел, как много подарков переходит из рук в руки по всему стойбищу, -рассказал я.

– Это – время для счастья и обмена подарками, – пояснил Кувигнака. – Даже кайилиауки в этом году пришли раньше.

– Это верно, – согласился я, вновь задумавшись над причиной столь раннего прибытия стада кайилиаука. Всё это, казалось мне очень странным.

– Ты уже насладился использованием украшенного бисером хлыста? -поинтересовался Кэнка.

– Да, от всей души, – улыбнулся я, вспомнив белокурую девушку из стада, подарившую мне весьма приятный день.

– Ты можешь оставить его себе и после праздников, после танцев и пиров, -разрешил молодой краснокожий.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Это – пустяк, – усмехался Кэнка.

Я вспомнил, как вернул белокурую рабыню её пастухам.

– Это, в самом деле – та же самая рабыня? – пораженно спросил меня один из мальчишек пасших стадо, когда я возвратил блондинку в стадо.

– Да вроде она самая, – усмехнулся я.

– Кажется, что Ты взял у нас женщину, которая была просто порабощена, а возвращаешь женщину, которая является настоящей рабыней.

Девушка стояла на коленях, около нас, покорно склонив голов, и улыбалась.

– И какова она была? – поинтересовались пастухи.

– Похотливое извивающееся рабское мясо. Горячее, беспомощное, страстное и отзывчивое.

– Великолепно! – воскликнул один из мальчишек, тот что был постарше, ударяя себя по бедру.

– Я думаю теперь, любой мужчина найдет её удовлетворительной, – усмехнулся я.

– Я попытаюсь, стать лучше, чем просто удовлетворительной, Господин, -пообещала девушка.

– Хорошо, – похвалил пастух.

– Назад в стадо, девка, – приказал другой паренёк, направляя на неё кайилу.

Она протиснулась назад в стадо, быстро найдя себе место среди её товарок, других прекрасных животных. Некоторые из этих животных смотрели на неё с завистью и удивлением. Сейчас она совершенно отличалась, от того какой она была ещё этим утром. Принятие женственности и своего подчинения мужчинам, полной капитуляции перед ними в её сердце, стало основным моментом в духовной жизни этой женщины. Подобный момент великой духовной значимости происходит, конечно, и в жизни мужчины, когда он принимает свою мужественность. Впредь он отрекается ото лжи и иллюзий. Впредь он будет мужчиной.

– Уже – закат, – заметил один из парней. – Нам пора гнать этих самок кайилы к деревне, где нам ещё придётся стреноживать их и привязывать на ночь.

Я видел, что часть животных смотрели на белокурую девушку с ненавистью. Однако, были и те, что подошли к ней и нежно поцеловали, приветствуя её в обществе сестёр ошейника. Насколько же несчастны и сварливы, сколь обижены и зажаты те, кто завидует другим полным жизни и удовольствия в их искренности.

– Хэй! – закричали юные краснокожие пастухи, раскручивая свои лассо.

– Моя благодарность, парни! – кричал я им вслед.

Они махали мне руками, показывая, что услышали и поняли мои слова. Я отошёл в сторону, наблюдая, как они без суеты погнали своё стадо в сторону стойбища.

Белокурая девушка повернулась лишь однажды, и помахав мне рукой, послала мне воздушный поцелуй гореанским способом, поцеловав свои пальцы и помахав ими в воздухе. Я возвратил ей поцелуй, и также помахал рукой вслед. Постояв немного и подождав пока стадо двуногих животных отгонят подальше, я тоже направился к деревне. Меня ждала встреча с Кувигнакой в вигваме Кэнки. Мы были приглашены на ужин.

– Это было здорово, – похвалил я, только что проглоченный ужин.

– Спасибо, Господин, – довольно, отозвалась Виньела.

– Не порти мне рабыню, – предупредил Кэнка, с улыбкой.

– Извините, – улыбнулся я.

– Это было превосходно! – присоединился к похвалам Кувигнака.

– Спасибо, Господин, – улыбнулась Виньела.

Трапеза была намного больше, чем просто варёное мясо. На самом деле это было вкуснейшее мясо тушеное с овощами и приправами, некоторые из которых Виньела выпросила у Гранта.

– Разве Ты с этим не согласен? – удивился Кувигнака, глядя на брата.

– Возможно, – уклончиво ответил Кэнка.

– Мой господин доволен своей едой? – поинтересовалась Виньела.

– Возможно, – повторил наш хозяин.

– Жалкая рабыня надеется, что её скромные усилия порадовать своего господина были успешны.

– Это было неплохо, возможно, – уклонялся от прямого ответа Кэнка.

– Не порти рабыню, – смеясь, предупредил Кувигнака.

– Я люблю служить Вам, Господин, – сказала Виньела.

– Даже если бы тебе и не нравилось служить мне, – усмехнулся Кэнка, – Ты всё равно будешь делать это превосходно.

– Да, Господин.

– Поскольку Ты – рабыня, – добавил он.

– Да, Господин, – согласилась она, и добавила: – Ваша рабыня.

Он пристально на Виньелу.

– Если я не нравлюсь Вам, избейте меня, – сказала девушка, склонив голову.

– Не беспокойся. Если я буду недоволен тобой, то порки тебе не миновать, -успокоил Кэнка свою рабыню.

– Как Ты думаешь, её он часто будет её пороть? – поинтересовался у меня Кувигнака.

– Почему-то я так не думаю, – ответил я.

– Господин, – прошептала Виньела, обращаясь к Кэнке. Её глаза были мокрыми от слёз. Я заметил, что глаза хозяина направленные на рабыню возбуждённо сверкнули.

– По-моему в тушеном мясе было многовато овощей, – обратился я к Кувигнаке, делая вид, что не замечаю напряжённости между Кэнкой и Виньелой. Большую часть блюда – мелкорубленые овощи и мясо, мы ели из небольших чашек, наполненных Виньелой поварёшкой сделанной из кости кайилиаука. Куски мяса и овощей покрупнее, мы, как это принято в Прериях, доставали ножами прямо из казана. Кэнка, возможно из-за нашего присутствия, а может потому, что он хотел ещё больше углубить рабство Виньелы, кормил её с руки. Это иногда делается с рабынями, поскольку это помогает напомнить им, что они – домашние животные, и что они во всём зависят от рабовладельца, в том числе, это касается пищи. Также я заметил, что во время ужина, рабыня, взяв еду с его пальцев, украдкой успевала куснуть, лизнуть или поцеловать их, и чем дальше шёл процесс кормления, тем всё более возбуждённой становилась девушка. А ещё, мне показалось, что Кэнка поднося к её рту небольшие кусочки, сжимал их несколько плотнее, чем было необходимо, чтобы просто кормить рабыню.

– Это как-то необычно, не так ли? – спросил я.

– Да, – ответил Кувигнака. – Это – продукт, по большей части, с полей Ваниямпи.

– Я так и подумал, что это оттуда, – сказал я.

Собственно ваниямпи были, сельскохозяйственными рабами краснокожих. Они занимались фермерством и работали в садах, делали другую работу для своих краснокожих владельцев.

– Кого-то посылали в загоны за продуктами? – спросил я.

– Ваниямпи сами доставили их, – объяснил Кувигнака. – Это было сделано, ещё когда решался вопрос об этом стойбище.

– Я понял.

На время празднеств, которые всегда привязывались с появлением стада кайилиаука, местоположения больших стойбищ различных племен были заранее известны. Это делало выполнимой поставку продуктов, что было затруднительно большую часть года, когда племена, кланы, а то и отдельные семьи разбросаны рассеянными группами на большой территории, а зачастую ещё и постоянно кочуют по Прериям.

– А есть ли кто-то из Ваниямпи в стойбище сейчас? – заинтересовался я.

– Да, но они скоро уходят.

– Как скоро? – спросил я.

– Я не знаю, – пожал плечами Кувигнака.

– Я встречал кое-кого из ваниямпи, – вспомнил я. – Они были из места называемого ими «Сад Одиннадцать». Интересно, были ли те, кто сейчас в стойбище оттуда.

– Они вполне могут быть оттуда, – сказала Кувигнака. – А зачем они тебе?

– Я тут подумал, что могло бы быть интересно, встретить моих знакомых среди них. А ещё, мне интересно узнать там поживает та, кто раньше была Леди Мира из Венны, которую поработили и приговорили к проживанию среди Ваниямпи.

– Я помню её, – зло сказал Кувигнака, поморщившись. – Долгие дни я провёл, прикованный к её телеге цепью.

– Конечно же, Ты жалеешь её, – усмехнулся я, – приговорённую, с особой, почти непередаваемой для женщины жестокостью, к такому наказанию.

– Она была тщеславной и высокомерной женщиной, – буркнул Кувигнака. – Мне нисколько её не жаль.

– Но ведь она знавала другую жизнь, – продолжал я подшучивать над моим молодым другом. – Она же не родилась и не выросла в загоне Ваниямпи.

– Я не жалею её, – сказал Кувигнака, не понимая шутки.

– Конечно, теперь она, эта уважаемая и отвергнутая, праздная и всего лишившаяся женщина, будет готова умолять о том чтобы её раздели, выпрашивать у мужчин удар плети и возможность почувствовать как её ноги широко разводят, крепко привязывая лодыжки к распоркам.

– Я ничуть не жалею её, – разозлился Кувигнака. – Она была груба и жестока. Пусть себе томится, и остаётся недорабыней, в загонах Ваниямпи.

– Ты жесток, – отметил я.

– Я – Кайила, – пожал плечами Кувигнака.

– Возможно, если бы она согнулась пред тобой, голая, моля о милосердии, то тебе захотелось бы отнестись к ней с некоторой мягкостью, – размышлял я.

– Возможно, если бы я решил, что она теперь готова стать женщиной, и хорошо извлекла уроки из своего положения, – проворчал Кувигнака.

– Ага, – засмеялся я, – я вижу, что тебя всё же можно поколебать к великодушию.

– Конечно, – тоже рассмеялся Кувигнака. – Я же – Кайила!

Затем мой друг незаметным жестом указал на Кэнку и Виньелу. Девушка уже была в его объятиях, её голова была запрокинута назад. Она рыдала от удовольствия. Она совершенно забыла о нашем присутствии.

– Также, есть кое-что, что надо сказать той рабыне, – заметил мой друг.

– Ну, попытайся, – предложил я.

Насколько же красива была Виньела, забывшая обо всём на свете в своей беспомощности, удовольствии и любви. Насколько изумительны и красивы женщины в такой момент! Как замечательно владеть ими, быть в состоянии делать с ними всё, что желаешь и любить их! Но также я трезво думал о той, кто однажды была, агентом кюров, моих врагов. Никакие такие удовольствия и радости, её предназначены не были. Вместо этого ей присудили жить среди Ваниямпи. Она была приговорена, к тому, что жалкие мужчины из загона будут блюсти её честь, достоинство и равенство с ними. Ей теперь не познать, радости от того, чтобы бежать голой, с верёвкой на шее. Не быть ей рабыней у бока кайилы её господина. Не почувствовать ей удовольствий, дрожи любви и служения, от осознания того, что тот кого она любит и кому служит, владеет ей полностью. Не для неё теперь чувство удовлетворения от нахождения себя, бескомпромиссно и безвозвратно, в месте предназначенном женщине природой – месте преданной рабыни у ног её господина.

– Мы вернёмся попозже, – бросил Кувигнака Кэнке, вставая.

Вот только, я подозреваю, что Кэнка также как и его рабыня, растворившийся сейчас в удовольствии и красоте, в любви и наслаждение своей женщины, вряд ли услышал нас.

Мы с Кувигнакой, понимающе улыбаясь, покинули его вигвам.

– Где можно найти Ваниямпи?

– На нижнем уровне стойбища, на краю, – ответил Кувигнака, – там, где сток хуже.

– Я должен был догадаться, – усмехнулся я.

– Мы всегда размещаем их там, – объяснил юноша.

– Это понятно.

– Ты собираешься повидать их?

– Да, мне любопытно.

– Даже не думай, что я составлю тебе компанию, – предупредил Кувигнака. – Я не слишком наслаждаюсь обществом Ваниямпи.

– Всё хорошо, я сам справлюсь.

– Встретимся позже в вигваме Кэнки, – сказал Кувигнака.

– Почему? – удивился я.

Я думал, что Кэнка и Виньела предпочли бы остаться наедине.

– Я получил известие от Акихоки, он дружит с одним из Солдат Слинов, что Хси собирается убыть для чего-то сегодня вечером, – усмехнулся Кувигнака.

– Для чего же?

– Я не уверен, но я думаю, что догадываюсь. И мне кажется, что знаю, как мы можем ему помешать.

– И что всё это значит? – спросил я озадаченно.

– Это имеет отношение к измене, – туманно объяснил Кувигнака.

– Я не понимаю, – честно признался я.

– Встретимся здесь, позже, – не стал больше ничего объяснять Кувигнака.

– Хорошо.

– Я Ваша! – услышали мы крик, изданный Виньелой внутри вигвама. – Я Ваша! Мой Господин!

Мы с Кувигнакой улыбнулись, и разошлись по своим делам.

14. Ваниямпи

– Тыква! – радостно воскликнул я.

– Мир, и свет, и спокойствие, и удовлетворенность и совершенство к вам, -отозвался он.

– Я услышал, что в стойбище есть Ваниямпи, – сказал я. – Я надеялся, что это мог бы быть Ты, или другие из Вашей группы.

– Мы доставили овощи нашим владельцам, – объяснил Тыква. – Вы помните Морковь и Капусту?

– Да. Приветствую, вас парни.

– Сладость к вам, – поприветствовал меня Морковь.

– Сладость к вам, – сказал Капуста.

– Кто это? – воинственно спросила темноволосая женщина. Она, также, носила одежду Ваниямпи – длинное, серое платье до середины икр. Её стопы, как и остальных, были обернуты тряпками. Эта одежда совершенно непривлекательна на женщинах, а на мужчинах казалась неуместной и просто глупой.

– Я не думаю, что Вы знакомы с Редькой, – заметил Тыква.

– Нет.

– Кто Вы такой? – строго спросила Редька.

– Редька – возглавляет наш маленький поход в стойбище, – объяснил Тыква, – и первая в нашем доме «Саду Одиннадцать», хотя конечно все мы – одинаковые.

– Конечно, – успокоил я Тыкву.

– Кто Вы? – повторила свой вопрос Редька.

Я присмотрелся к ней. Она была неприветлива, и совершенно очевидно, ужасно нуждалась в хорошей порке.

– Я – Татанкаса, Красный Бык, раб Кэнки, Огненной Стали из клана Исбу – Малых Камней, племени Кайила, – представился я на смеси языков – гореанского и Кайила.

Я продолжал рассматривать её. Она не показалась мне непривлекательной женщиной. Под уродливой мешковатой одеждой, что она носила, просматривалась весьма привлекательная фигурка. Мне сразу стало интересно, как она будет выглядеть раздетая, связанная, стоя на коленях у ног мужчины, и согнувшись под его хлыстом.

– Вы – раб, – отметила она.

– Вы все тоже, – ответил я.

– Мы не носим ошейники, – напомнила она.

– А Вы в них и не нуждаетесь, чтобы вас распознали как рабов, – усмехнулся я.

Она впилась в меня сердитым взглядом. Я продолжил, мысленно раздевать её и бросать к моим ногам.

– Многие рабы не носят ошейники, – заметил я. – Многие являясь рабынями, даже не знают, что они – рабыни.

– Это верно, – согласился Тыква.

– Не разговаривать больше с этим человеком, – приказала Редька, отворачиваясь.

– Сколько времени Вы ещё пробудите в стойбище? – поинтересовался я.

– Мне жаль, – вздохнул Тыква. – Я больше не могу говорить с вами. Таково желание Редьки.

– Почему нет? – удивился я.

– Ваниямпи, как предполагается, верные, услужливые и приятные, – сказал Тыква.

«Ваниямпи» – слово из наречия Кайила, оно означает – «прирученный скот».

– И Редька верная, услужливая и приятная? – спросил я удивлённо.

– На самом деле – нет, – согласился со мной Тыква. – Это – интересная мысль, -он посмотрел на меня заинтересованно, и добавил: – Мы уходим утром.

– Я сказала тебе не говорить с ним, – прошипела Редька, остановившаяся в нескольких шагах от нас.

– Пожалуйста, помолчите, Редька, – попросил Тыква, от чего она сердито отвернулась.

– Сладость к Вам, – насмешливо сказал Тыква ей вслед.

– Как далеко отсюда находится Ваш загон? – спросил я.

– Где-то в сотне пасангов отсюда, – прикинул Тыква.

– Я не знал, что у Вас есть кайилы, – удивился я.

– У нас их нет. Мы пришли пешком, таща груженные нашими продуктами волокуши на себе, под надзором мальчика.

– Я думал, что Редька была главой вашего похода.

– Она – глава Ваниямпи, – уточнил Тыква. – Все мы, должны выполнять приказы от наших краснокожих владельцев.