Текст книги "Зарубежный криминальный роман"
Автор книги: Джон Кризи
Соавторы: Шарль Эксбрайя,Гюнтер Лофлёр
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)
– Да нет, дело в другом. Просто человек, который чего-то смертельно боится, всегда настораживает, как бы прекрасно он ни умел владеть собой, – объяснил Мэнеринг. – А куда вы дели меч, когда Клод выгнал вас из второй квартиры на Хилбери Мьюз?
– Я попросила моих поверенных присмотреть за ним. И они поместили его в сейф для хранения драгоценностей большой стоимости. Вы же не думаете, что я в самом деле такая глупая? – взволнованно спросила Сара.
– Хотел бы я, чтобы у молодого Давида было хоть половина вашего ума, – уверенно ответил Мэнеринг.
Шарль Эксбрайя
КАК ВЫ СМЕЕТЕ!?
Как и большинство пользующихся известностью лондонских врачей, сэр Микаэль Уортэм, кардиолог, жил на Харли стрит, в небольшом, приятного вида особняке викторианского стиля, принадлежавшем некогда его тестю мистеру Бромсвеллу.
Фасад дома украшали колонны, столь любимые лондонцами. В холле стояла добротная строгая мебель, зеленые растения радовали глаз. Это утверждало у англичан мнение, что их климат зря подвергается критике. На первом этаже находилась приемная со старинными креслами и диванами вдоль стен для ожидающих своей очереди пациентов. Фантазия рисовала дам и кавалеров, застывших в медленном танце. Отсюда можно было пройти в кабинет, выглядевший вполне современно, но без излишеств. Висящие на стенах кабинета картины: сцены охоты, изображения Англии XVIII века, должны были внушить пациентам уверенность в солидности и хорошем вкусе хозяина дома. Из кабинета, обитая мягким дверь вела в просторную комнату с пушистым ковром на полу. К ней примыкала буфетная. В зависимости от обстоятельств большая комната служила то столовой, то залой для приема гостей.
Маргарет Страдсетт, белокурая невзрачная девушка из Йоркшира – лондонский туман не успел, однако, испортить цвет ее лица – следила за чистотой в этих помещениях за исключением кабинета доктора. Там наводил порядок управляющий Реджинальд Чедгрейв. Этот шестидесятилетний мужчина крепкого телосложения отличался необыкновенной важностью и холодной надменностью, словно находился в Вестминстерском аббатстве. Он всегда говорил о себе во множественном числе, и ни у кого не возникало желания посмеяться над ним, настолько его присутствие сковывало, вызывало чувство робости. Реджинальд царствовал в подвальном этаже, где находилась прислуга. Кухарка Роза Венден, сорокалетняя вдова, жила тайной надеждой стать когда-нибудь миссис Чедгрейв и вернуться в свою родную деревню в Девоншире, где ее супруг, по ее мнению, обязательно стал бы известной личностью. Ежедневно в дом приходила горничная, которая убирала второй этаж: четыре комнаты, куда вела внутренняя лестница. Прислуга жила на третьем этаже. Внизу, под лестницей был черный ход. Дверь открывалась в небольшой двор, который не был виден с улицы. В него можно было пройти по узкой зацементированной дорожке, которой пользовались, в основном, торговцы.
Реджинальд Чедгрейв был необычайно строг с прислугой. И если Роза Венден не доставляла ему никаких хлопот, то с Маргарет все обстояло совсем иначе: ведь ей было всего двадцать пять лет, и она мечтала встретить родственную душу. Горе юноше, осмелившемуся позвонить в дверь. Чаще всего Реджинальду не надо было произносить ни слова: при одном его виде – казалось он сошел со страниц диккенсовского романа – и под его высокомерно-презрительным взглядом, несчастный воздыхатель испытывал паническое чувство страха и обращался в бегство. Реджинальд запирал дверь и звал Маргарет. Тоном, которым, видимо, говорил Томас Беккетт при отлучении короля Генри II, он произносил примерно следующее:
«Какой-то ветрогон самого порочного поведения осмелился позвонить в нашу дверь. Нам показалось, что он произнес ваше имя. Хотелось бы верить, что мы ошиблись. Возвращайтесь к своим обязанностям, мисс».
И несчастная Маргарет, с тяжелым сердцем, вновь принималась за уборку.
* * *
Лондонцам, знавшим сэра Микаэля Уортэма хотя бы по имени, он казался вполне благополучным человеком.
Этот красивый импозантный мужчина лет сорока был модным кардиологом. В кабинете на Харли стрит он принимал пациентов, которые были в состоянии отдать не менее дюжины гиней за возможность узнать его мнение о состоянии их сердца и сосудов. Сэр Микаэль, уже несколько лет был женат на Джейн Бромсвелл, единственной дочери Артура Дж. Бромсвелла. Умирая, он оставил своей наследнице, ставшей леди Джейн Уортэм, сто тысяч фунтов стерлингов.
Лондонцы считали сэра Микаэля настоящим джентльменом, но, увы, они глубоко заблуждались: это было далеко не так.
Почти никто не знал, что сэр Микаэль – заядлый игрок. Под вымышленным именем он посещал игорные дома, где ему всегда не везло. Редким посвященным людям выгоднее было помалкивать. Несмотря на немалый доход, у доктора были крупные долги, которые он преумножал еженощно. К тому же, уже год, как он был страстно влюблен в Глорию Гист, роскошную рыжеволосую молодую особу. Глория называла себя актрисой и певицей. На самом деле, она была начисто лишена таланта, как впрочем и элементарных понятий чести. Эта королева ночных заведений, где она пыталась петь, была, однако, отнюдь не глупа. Не питая иллюзий относительно своих артистических способностей, она поставила целью обеспечить себе надежное будущее иным путем. Выбор ее пал на сэра Микаэля.
У последнего же была заветная мечта, осуществить которую он мог только при содействии своей постоянной пациентки леди Ходдесдан. Та состояла в дальнем родстве с королевской семьей и потому пользовалась большим авторитетом в высшем обществе. Леди Ходдесдан задумала сделать своего любимого доктора членом Королевского общества врачей. Это была экстравагантная, прекрасно сохранившаяся шестидесятилетняя дама. Она вела бурную жизнь и имела пристрастие к спиртному, однако ей все прощалось из-за ее высокого родства. Сначала Уортэм отнесся к предложению леди Ходдесдан весьма прохладно, потом он привык к этой мысли, и в конце концов желание стать членом Королевского общества овладело им полностью. Он попытался даже обуздать свою порочную страсть к игре из опасения, что о ней станет известно всем. Во все дела сэра Микаэля был посвящен только его управляющий. Несмотря на глубокую приверженность викторианской строгости, Реджинальду льстило служить человеку из высшего общества и быть его доверенным лицом. Его снисходительность к порокам зависела от места в обществе того или иного человека. Он один знал, какие темные места посещает Уортэм и где ночью его можно найти в случае необходимости.
Нет, сэр Микаэль Уортэм отнюдь не был джентльменом…
Глава 1Леди Ходдесдан, обеспокоенная состоянием своего сердца, снова пришла на прием к сэру Микаэлю. Осмотрев ее, доктор осведомился:
– А как чувствует себя лорд Ходдесдан?
– У Гарри железное здоровье, хоть ему и 72 года. Он только что вернулся из Шотландии, где провел три дня на охоте. Он прекрасно выглядит и пребывает в отличном настроении.
Она вздохнула.
– Вы говорите ужасные вещи, леди Элен! О, лорду Ходдесдану сильно повезло с такой женой, как вы!
Леди Ходдесдан была польщена.
– Дорогой мой, сэр Гарри не разделяет вашего мнения! Он считает меня невыносимой, шумной и вообще ужасной!
– У лорда черный юмор, не так ли?
– Уж не знаю… Во всяком случае, в этом отношении он безнадежен! Я уверена, он мечтает отделаться от меня. Да, да, я знаю о чем говорю! Доктор, состояние моего сердца предвещает мой скорый конец?
– Какой абсурд! Но…
– Но?
– …Ваша печень…
– А что с моей печенью?
– У нее слишком большая нагрузка.
– Что вы хотите этим сказать, доктор?
– Видите ли, … между нами… вы слишком любите джин, не так ли?
– Только, если мне нужно набраться бодрости или поднять настроение…
– А это случается часто?
– Доктор, вы меня привели в смущение! Такая бесцеремонность со стороны джентльмена меня удивляет!
– Со стороны джентльмена, который заботится о состоянии вашего здоровья!
В сильном замешательстве, раскрасневшись, леди Элен, помедлив немного, сказала:
– Я пью в зависимости от обстоятельств…
– И все же, сколько?
– Не знаю… ну, предположим, полбутылки…
– Неужели? Смею надеяться, что никогда больше?
– Лишь в редких случаях… Например, когда я приглашена на коктейль. Почему я должна там отказываться?.. Но не будем больше об этом говорить! Это вульгарно, а я ненавижу все вульгарное… Я увижу вас завтра у Эшби?
– У меня много работы, – и я не хотел бы ее прерывать. По вашей вине, я теперь живу мечтой стать Членом Королевского общества… Даже врач, живущий только интересами своей профессии, может иметь слабость, не так ли?
– Безусловно! Я рада помочь вам. Уверяю вас, многие ваши пациентки готовы оказать вам содействие…
– Я знаю, я весьма благодарен вам…
– И все же, в каком состоянии мое сердце? Что вы мне посоветуете?
– Дорогой друг, у вас здоровое сердце, но вам необходимо его немного поберечь, так же как и вашу печень… Вы ведете слишком бурную жизнь, леди Элен! Поверьте мне! Вы должны немного отдохнуть…
– Но я еще не в таком возрасте, чтобы отдыхать!
– Речь идет об относительном отдыхе, но он вам необходим. Вы можете выбрать место, где бы вам не было скучно.
– Что вы говорите?! Если только я скажу Гарри, что я нуждаюсь в отдыхе, он тотчас отправит меня в наш коттедж на Корнуолле! Я там умру от тоски!
– Ну хорошо, а куда бы вы хотели поехать?
Леди Ходдесдан захлопала в ладоши, как маленькая девочка, которая, правда, уже состарилась и у которой от детства остался только ум.
– Вы восхитительны, дорогой мой! Ах, если бы вы мне посоветовали поехать в Бат…
– Я ничего не имею против этого курорта…
– Спасибо! Мне там будет не так одиноко… Джони Мидлтон собирается отправить туда свою жену.
У нее на губах заиграла лукавая улыбка, от которой у сэра Микаэля по спине побежали мурашки.
– Итак, решено? Вы посоветуете Гарри отправить меня в Бат?
– Я не посоветую, я просто буду настаивать на этом!
– О, вы самый лучший врач в Лондоне!
– Хотелось бы, чтобы господа из Королевского общества придерживались такого же мнения…
– Положитесь на меня, дорогой мой! До скорой встречи…
Уортэм проводил свою пациентку до дверей кабинета и передал ее Реджинальду, чтобы тот посадил ее в машину.
Доктор вернулся к своему столу и подумал: если бы судьба распорядилась так, что леди Элен была бы его женой, то он без колебаний задушил бы ее собственными руками.
* * *
Около пяти часов вечера изрядно уставший сэр Микаэль проводил последнего пациента и позвал управляющего.
– Надеюсь, на сегодня все, Реджинальд?
– Да, сэр.
– Тогда я ухожу. Вы знаете, где меня найти в случае необходимости, не так ли?
– Мы не забывает отданных нам распоряжений, сэр, но мне думается, что сейчас вам незачем торопиться: мисс Гист – здесь…
– Что?!
– Когда она пришла, мы решили, что наш долг – не впускать ее в приемную и скрыть от любопытных глаз.
– Вы, как всегда, поступили совершенно правильно, Реджинальд. Попросите ее войти. Меня, конечно, ни для кого нет дома.
– Я понимаю, но вас ждет один человек…
– Один человек?
– Мы хотим сказать, что он не похож на вашего пациента.
– Что ему надо?
– Поговорить с вами, сэр.
– О чем?
– Мы задали ему этот вопрос, сэр Он ответил весьма заносчиво: у меня конфиденциальный разговор.
– Вышвырните его отсюда!
– С удовольствием, сэр.
Сэр Микаэль ломал себе голову, что все это могло значить, почему Глория явилась сюда, тогда как он ей раз и навсегда запретил даже близко подходить к Харли стрит.
Глория вошла, шурша шелками и распространяя сильный запах дорогих духов. Поистине обворожительная женщина…
– Привет, милый! Так вот, где вы принимаете несчастных, дарите им надежду или приговариваете к смерти! Вы не целуете меня?
– Но вы в моем доме!
– Ну и что из этого? Вы же меня обнимаете и целуете, когда приходите ко мне!
– Это не одно и то же! Прежде всего, что вас сюда привело, хотел бы я знать? Вам хорошо известно, что я запретил вам появляться в этом квартале. Я не хотел бы, чтобы вас здесь заметили…
– Вы боитесь своей жены?
Сэр Микаэль ответил сухо:
– Вы меня приучили к осмотрительности, моя дорогая!
Глория улыбнулась:
– …И к бодрости духа, я полагаю… Могу ли я все-таки сесть?
– О, конечно… Прошу вас… Извините меня…
Эта женщина была сама элегантность и изящество, каждый ее жест был тщательно продуман.
– А теперь, Микаэль, скажите мне, каков ваш долг…
– Простите?
– Чтобы укротить вашу строптивость, я напомню вам о Брайсе Паркере. Или я в чем-то ошибаюсь?
– Нет.
Брайс Паркет, владелец крупного игорного дома, был самым ненавистным человеком для доктора: фактически его карьера была в руках Паркера.
– Вы не ошибаетесь, Глория.
– Так сколько вы ему должны?
– Двадцать тысяч фунтов.
– Боже мой! Но… но, где же вы собираетесь взять эти деньги?
– Не знаю.
– Думается мне, что такой ответ вряд ли удовлетворит Брайса Паркера.
– К чему напоминать мне об этом?
Глория закурила сигарету.
– Вы распоряжаетесь состоянием вашей жены, не так ли?
– Да, но под строгим контролем Понсонби и Сита. Эти старомодные господа ничего не смыслят в современной жизни.
– Иначе говоря, они не дают вам швырять деньгами, не так ли?
– Да, так…
– У леди Джейн большое состояние?
– После смерти ее родителей, да.
– Какое же именно?
– Думаю, около ста тысяч фунтов.
– И что же, она отказывается оплатить ваши долги?
– Она ничего о них не знает.
– А если вы признаетесь ей в этом?
– Она, конечно, их оплатит…, но при одной условии…
– Чтобы вы бросили играть?
– Чтобы я больше с вами не встречался…
– Да? А разве она знает обо мне?
– Догадывается, скажем так…
Снова наступило молчание, которое длилось довольно долго.
– Микаэль…, вы составили завещание?
– Леди Джейн и я, мы все оставляем тому из нас двоих, кто переживет другого.
– Любопытно…
– Что вы хотите этим сказать?
– А то, что, если когда-нибудь вы овдовеете, вы станете богатым человеком, Микаэль, и мы сможем, наконец-то, стать счастливыми.
– Леди Джейн чувствует себя превосходно!
– Перемена в ее самочувствии зависит только от вас…
Он посмотрел на нее в полном недоумении.
– Я… я вас не понимаю…
– Да будет вам! Наоборот, вы меня прекрасно понимаете. Вы трусите, Микаэль?
– Вы предлагаете мне…
– Микаэль, леди Джейн не нашей кости… Это мелкая птичка, которая только и сделала в жизни, что появилась на свет. А мы с вами – крупные хищники, которые хватают добычу без разбора там, где ее находят, не испытывая жалости к слабым.
– Замолчите же! Вы должны… О! Как все это отвратительно…
Глория с презрением посмотрела на доктора.
– Я поняла, что ошиблась в вас, Микаэль…
Она встала.
– Я пришла проститься с вами.
– Проститься?
– Вы пропащий человек, Микаэль… Я знаю, что не позднее, чем через две недели Брайс Паркет открыто потребует с вас долг, и вы потеряете репутацию респектабельного врача. Богатые пациенты отвернуться от вас… Конечно, ваша жена оплатит все счета, но вам не удастся избежать крупного скандала, о котором узнают и господа из Королевского общества. Что касается меня, то я не желаю больше мириться с таким подпольным существованием. Или я становлюсь леди Уортэм, или порываю с вами. К тому же мне предлагают контракт на год: выступления в кабаре на Бродвее. Я тяну и не подписываю, так как хочу знать ваши намерения.
– Вы оставляете меня?
– Я люблю вас, Микаэль, но вы требуете слишком большую плату за эту любовь.
Она протянула ему руку.
– Сожалею, Микаэль, но дальше так продолжаться не может… Постарайтесь как-то выкрутиться с Брайсом Паркером и оставайтесь примерным мужем леди Джейн. Прощайте…
Помня о состоянии унаследованном его супругой, доктор часто мечтал о ее смерти, после чего он сразу стал бы богатым человеком, но это всегда оставалось только мечтой. После слов Глории эти страшные фантазии обретали все большую реальность. Он почувствовал себя в ловушке и не знал, как выпутаться из нее.
– Глория, вы прекрасно знаете, что я не могу жить без вас!
– В таком случае, вам известно, как вам следует поступить…
Уортэм уже не был столь тверд…
– Легче сказать, чем сделать.
– Мне кажется, однако, что врач обладает большими возможностями в таком деле, разве не так? И при этом ни у кого не возникает никаких подозрений…
– При условии, что этот врач не становится наследником своей жертвы.
– У вас привычка все драматизировать!
– Вам легко говорить! Или вы считаете, что убийство – это не драматическое событие?
– К чему продолжать этот спор, Микаэль?
– Подождите, Глория, допустим, я не вызову никаких подозрений… Но такие люди, как Брайс Паркет…
– Такие люди, как Брайс Паркет, не вмешиваются в чужие дела!
– Допустим… Но есть еще и такие, кто знает о нашей связи.
– А для таких людей, все останется неизменным. Просто я не уеду в Америку, и через некоторое время мы сможем, наконец-то, пожениться. Уверенность в том, что вы принадлежите мне и только мне даст мне силы и терпение ждать, сколько потребуется.
– И еще сто тысяч фунтов, не так ли?
Она холодно посмотрела на него.
– Да, и еще сто тысяч фунтов. Но к чему весь этот разговор! Чтобы завоевать наше счастье такой ценой, вам надо стать другим, Микаэль! Прощайте…
Он удержал ее руку в своей.
– Глория, в вашем присутствии я теряю волю… Я вас люблю, вы мне дороже всего на свете! Я не могу допустить и мысли расстаться с вами…
Она пожала плечами.
– Это все слова…
– Вы – чудо, о котором можно только мечтать. Ваша любовь согревает душу, рождает надежду, вселяет уверенность, что жизнь прекрасна и бесконечна… О такой женщине, как вы мечтают все мужчины моего возраста: вы возвращаете уходящую молодость.
– Вы всегда отличались красноречием, Микаэль.
Доктор продолжал:
– Благодаря вам, я больше не оглядываюсь назад, меня не удручает то, что половина жизненного пути уже пройдена, я не страшусь будущего… Вы вернули мне уверенность в себе и честолюбие, желание быть всегда и во всем среди первых…
Она спросила с усмешкой:
– Ну и что все это значит?
– Это значит, что я люблю вас больше всех на свете.
– В таком случае, если вы хотите, чтобы я вам поверила, уберите как можно скорее леди Джейн.
Обладая трезвым умом, Глория никогда не забывала о поставленной цели. Сэру Микаэлю, воспарившему мыслью в небеса, пришлось спуститься на землю.
– Это не просто…
– Обратитесь к посторонней помощи!
– Чтобы потом меня предали? Благодарю покорно!
– У вас же в доме столько всяких таблеток…
– Но поймите же вы, Глория, что первым заподозрят меня, поскольку я наследую большое состояние! Надо сначала найти средство, а затем способ, как это все сделать.
– Было бы хорошо, чтобы подозрения упали на кого-то другого…
– Возможно ли обратиться к кому-то за услугой такого деликатного свойства?!
– А случайность?
– Но мне все равно придется в этом участвовать. Нет, риск слишком велик…
– Вы меня не убедите в том, что то, что всяким ничтожествам удается совершать ежедневно, не сможете сделать вы, вы – человек с таким умом…
Такая похвала его интеллектуальным способностям все-таки не очень вдохновила сэра Микаэля.
– Это очень трудно, уверяю вас, особенно без привычки…
– Однако, за годы вашей практики, вы отправили на тот свет немало людей, не так ли?
– Возможно, но это не было сделано специально!
– Послушайте, Микаэль, выпутывайтесь как хотите, но я вас предупреждаю: если через восемь дней вы не будете свободны, то я отбываю за океан… На сем, прощайте или до свидания – это уж вам решать!
Не дожидаясь ответа, Глория направилась к выходу с таким же изяществом и элегантностью, как она вошла сюда. Доктор остался в полной растерянности, во власти тяжелых мыслей.
Глория необычайно легко смотрела на убийство Джейн, будто речь шла о кролике для фрикасе… От холодного цинизма мисс Гист мурашки бежали по спине. Эта красивая женщина не знала угрызений совести, и правила морали были ей так же чужды, как еврейский или тибетский язык. Она настаивала на том, что ей непременно хотелось, и ее ничуть не интересовало каким путем он мог достичь этого. Эта женщина обладала детской бесчувственностью по отношению к окружающим, ужасающим эгоизмом, свойственным раннему возрасту.
По правде говоря, сэр Микаэль не имел ничего против своей жены, за исключением того, что она не была Глорией. Ему и в голову бы не пришло ее уничтожить из-за того, что он ее больше не любил (впрочем, он не был уверен в том, что у него больше нет к ней никакой привязанности). Просто она была богата, а ему нужны были деньги, чтобы не потерять Глорию и отдать долги владельцам игорных домов. Доктор четко представлял себе, насколько низки и безнравственны его планы, но от трезво рассудил, что всякие переживания и сожаления абсолютно бесполезны.
Несчастный случай? Но сыщики становятся все более и более подозрительными и опытными. Самоубийство? Если этой версии поверят, то причины будут искать в семейной жизни Уортэмов. Его репутация неизбежно пострадает, и возможно пациенты отвернуться от него. А о Королевском обществе нечего будет и мечтать… В голову пришла мысль о спасительном инфаркте, но просить Небо исполнить это отвратительное желание было совершенно бесполезно. С горечью, сэр Микаэль пришел к выводу: он не создан для того, чтобы лишить кого-либо жизни. Глории нужно проявить терпение и найти какой-то другой выход… Чтобы как-то отвлечься от своих забот, будущий преступник решил отправиться в какой-нибудь игорный дом, туда, где его кредит еще не открыт. Карты всегда его успокаивали, так как они поглощали все его внимание и мысли. Доктор уже поднялся с кресла, когда вдруг услышал стук в дверь, ведущую в жилые комнаты.
– Да?!
Вошла леди Джейн.
– Извините, что беспокою вас, Микаэль.
Прекрасно владея всеми правилами хорошего тона, Уортэм, поклонившись, сказал:
– Моя дорогая, вам незачем извиняться, входя в мой кабинет.
– Спасибо.
Казалось, ничто и никогда не может вывести леди Джейн из равновесия. Пуританское воспитание приучило ее ни при каких обстоятельствах не проявлять свои чувства и не терять самообладания. Ей было около тридцати лет, но держала она себя, как старая дама. Одевалась она очень строго, имела прямую осанку, на лице было выражение полной отрешенности от внешнего мира. Однако, леди Джейн была очень красивой: брюнетка со светлыми глазами. Но чтобы заметить эту красоту, надо было всмотреться в нее, а это редко кто делал.
– Вы пришли мне что-то сказать, моя дорогая?
– А у вас есть время меня выслушать?
– Конечно, мой последний пациент ушел только что.
– Пациентка!
– Простите?
– Я уточнила, что это был не пациент, а пациентка.
– Возможно…
Сэр Микаэль начал нервничать, а леди Джейн продолжала своим ровным голосом:
– Я узнала в ней Глорию Гист, вашу любовницу.
– Джейн!
– Я буду вам очень признательна, Микаэль, если вы будете ее принимать не в нашем доме, а где-то в другом месте. Думаю, вам понятна причина такого пожелания…
Уортэм был в полной растерянности: прямота леди Джейн застала его врасплох.
– Я уверяю вас, Джейн…
– Думаю, Микаэль, что вы не падете так низко и не будете отрицать то, что известно всем?
Доктор встал на дыбы.
– К чему это вы клоните?
Она спокойно ответила:
– А вам не кажется, что это я должна вам задать подобный вопрос?
– Допустим, и что дальше?
– Какие у вас планы, Микаэль?
– Планы?
– Да, в отношении этой девицы?
Он попытался прекратить разговор.
– У вас своеобразный подход к этим вопросам…
– Неужели вы настолько утратили прямоту и откровенность, что вам удивляет мое отношение ко всему этому?
– Послушайте, Джейн, я ненавижу такие перепалки. Что вы хотите?
– Я хочу знать, что вы собираетесь предпринять в отношении мисс Гист и меня самой…
– Не знаю…
– Способны ли вы на безумие жениться на ней, если меня здесь больше не будет?
– Вас здесь больше не будет?
– Успокойтесь, я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, я не настолько романтична…
– Вы меня успокоили!
Она с подозрением посмотрела на него.
– Хотелось бы вам верить… Я вас очень люблю, Микаэль, и я никогда не любила никого кроме вам. Но у меня есть своя гордость. Я не могу себе позволить переносить унижение, связанное с существованием этой девицы. Я не могу допустить, чтобы это падение продолжалось. Меня это глубоко ранит.
– Что вы хотите мне предложить, Джейн?
– Намерены ли вы порвать с мисс Гист?
– Нет.
– В таком случае, Микаэль, я сожалею, но должна вам сообщить, что я была у мистера Понсонби.
– И что же?
– Он сообщил мне, что вы слишком часто пользуетесь моим состоянием.
– Этот господин сует свой нос в чужие дела!
– Он только защищает мои интересы, и это его долг.
– Джейн, не будем больше говорить обо всем этом!
– Если вы не порвете раз и навсегда с мисс Гист, я отстраню вас от управления моим состоянием.
– Вы пойдете на это, Джейн?
– Метр Понсонби настаивает, чтобы я поступила именно так.
– Иного от него и ждать нечего! Но подумайте, какой это будет скандал! Он закроет передо мной двери Королевского общества! Вы не имеете права испортить мне карьеру!
Она задумчиво посмотрела на него.
– Или вы сошли с ума, Микаэль, или вы совершенно безнравственны! Во всяком случае, если вы намерены продолжать меня публично унижать вместе с этой певичкой, я заново составлю завещание и оставлю все какой-нибудь больнице.
Доктор оторопел от ужаса и никак не мог прийти в себя. Если он больше не сможет пользоваться состоянием жены, то перед ним закроются двери всех игорных домов. Если она изменит завещание, он потеряет Глорию и будет обречен на унылую старость. Конец всему: картам, любви, положению в обществе… Нет, это невозможно! Надо обязательно заставить леди Уортэм отказаться от этого губительного плана. Уортэм собрал все свои силы, он пытался восстановить в памяти их прошлое счастье, взаимную симпатию, нежность его жены.
– Неужели вы способны так глубоко ранить меня, Джейн?
– Вы шутите, не так ли?
– Нет… Я жил в каком-то сне… Я не отдавал себе отчета… Теперь, когда я рискую потерять вас навсегда, я понимаю, как вы мне дороги, как никто другой на свете!
Сэр Микаэль следил краем глаза, какое действие оказывают его слова на супругу. Ему показалось, что она взволнована, растрогана, она еще не совсем ему доверяла, но ей хотелось верить в его слова. Она уже не была столь тверда.
– Ваше поведение весьма странно, вы не находите? Такая внезапная перемена… Вы разыгрываете передо мной комедию, Микаэль?
– Неподходящий момент для комедии…
Леди Джейн имела трезвый ум, к тому же в последнее время ей пришлось многое анализировать и вести борьбу с самой собой.
Она стала недоверчива и скептична. Но она любила своего мужа или во всяком случае уверяла себя в этом. Несмотря на свой возраст, у нее не было никакого опыта. В один прекрасный день юная мисс, находящаяся под постоянным строгим надзором, вдруг стала леди, не имея ни случая, ни желания сделать шаг вправо или влево от начертанного ей пути. Она не могла равняться силами с Уортэмом, имевшим богатый опыт в любовных делах.
– Мне так бы хотелось верить в вашу искренность, Микаэль!
Это было уже просьбой. Доктор сразу понял это и облегченно вздохнул. Надо было продолжать в том же духе, и он сразу «взялся за дело», проявив блестящие способности. Он вспомнил их первые встречи, то о ем они тогда мечтали, какие прекрасные моменты они пережили в начале супружеской жизни. Короче, он воскресил в памяти давно ушедшие счастливые года, попросил прощения за случайное увлечение и поклялся немедленно покончить с этим. Он снова завоевал сердце своей жены и предотвратил угрозу развода, который бы его разорил. Но нависшая над ним опасность убедила его в том, что надо действовать быстро и решительно, чтобы не рисковать сотней тысяч фунтов Бромсвеллов, которые он намеревался переправить в свой собственный кошелек. Джейн сама предприняла неожиданные шаги и тем самым подписала себе смертный приговор. Но сама она ни о чем подобном и не подозревала, наоборот, она успокоилась и к ней вернулась уверенность.
– Микаэль, я и не подозревала, что вы так дорожите мной, что готовы пожертвовать своей любовницей…
Он склонил голову.
– Джейн, несмотря на многие совместно прожитые годы, мы совсем не знаем друг друга… Этот критический момент, пережитый нами, имеет и положительный результат: мы сблизились навсегда.
– А вы не затаите против меня обиду за то, что вам придется расстаться с… той, другой?
– Дорогая моя, давайте больше не будем об этом говорить… Я прошу вас только дать мне несколько дней, чтобы порвать с мисс Гист. Я не хотел бы, чтобы, движимая гневом и отчаянием, она подняла большой шум…
– Я доверяю вам, Микаэль.
– Я и не смел надеяться…
Когда стих звук шагов удаляющейся леди Джейн, сэр Микаэль выругался самым ужасным образом. Кто мог предполагать, что эта скучная, серая Джейн проявит смелость и предпримет самостоятельные шаги, обратившись к метру Понсонби? Кому же верить? Бог мой! Очень уж она высоко о себе мнит, подумаешь, какая голубая кровь! О нет, теперь его не будут мучить угрызения совести при мысли о том, что ему надо убрать со своей дороги ту, которая хотела его разорить! Однако, переговоры леди Джейн с метром Понсонби значительно все усложнили при расследовании причин смерти, это безусловно всех насторожит… Итак, появились новые трудности! Бесконечные трудности! О женщины, исчадия ада! Утратив всякую способность логически мыслить, Микаэль обвинял леди Джейн во всех своих неудачах и не испытывал никакого сожаления от того, что ему придется разделаться с ней.
Поглощенный своими мыслями, разгневанный Уортэм не слышал, как в дверь постучали, и очнулся только тогда, когда перед ним возник управляющий.
– Реджинальд!
– Мы стучали, сэр, но поскольку вы не ответили, хотя мы знали, что последняя пациентка ушла, мы позволили себе войти, чтобы срочно сообщить вам кое-что…
– В чем дело?
– Опять этот мужчина, сэр. Мы хотели, повинуясь вашему приказанию, сэр, вышвырнуть его вон, но от оказался очень несговорчивым. Нам пришлось отказаться от нашего намерения из опасения, что он поступит с нами самым бесчестным образом.
– Но вы сказали ему, что меня нет дома?
– Он заявил, что останется ждать вашего возвращения, сэр.
– Какой-то упрямец?
– Самый худший из них, сэр.
– Ну хорошо, впустите его, я выпровожу его сам.
В конечном счете, этот упрямый незнакомец явился весьма кстати: сэру Микаэлю требовалась разрядка, ему хотелось излить на кого-то свой гнев и раздражение.
С видом полного презрения и отвращения Реджинальд открыл дверь кабинета и посторонился, чтобы впустить молодого, немного нескладного мужчину. Это был высокий блондин с всклокоченными волосами. На нем был дорогой костюм, но сидел он несколько мешковато. На ногах – хорошие ботинки, но уже вышедшие из моды. Все говорило о том, что это – не проситель. Вошедший, если и не был очень богат, то во всяком случае жил в достатке. За модой он, не очень-то следил. В общем, незнакомец вызывал даже симпатию, хотя и выглядел немного не от мира сего. Он приветливо, но как-то неуклюже приветствовал Уортэма и представился:
