Текст книги "Зарубежный криминальный роман"

Автор книги: Джон Кризи

Соавторы: Шарль Эксбрайя,Гюнтер Лофлёр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

Бертон раздавил сигарету и решил выбросить более сильный козырь.

– Фирма играет важную роль в масштабах нации, – провозгласил он. – Если вы разорите фирму…

– …сразу наступит катастрофа, – прервал его Уиллинг.

– И вы окажитесь опозоренным, как организатор государственного преступления, – докончил Бертон.

Эдгар снова улыбнулся.

– Большое спасибо за трогательную апелляцию к моим патриотическим чувствам и американской совести, но подобные слова я не раз слышал. Сто процентов – или забастовка продолжится.

– Я подорву вашу репутацию в городе, – пригрозил Бертон.

– Если бы я ко всему относился так холодно, как к собственной репутации, то давно превратился бы в айсберг, – весело парировал Уиллинг.

– Всякий айсберг можно растопить, – задумчиво пробормотал Бертон. – Надо только узнать верный способ.

– Может быть, – безразлично сказал Эдгар. – Но я всегда был хорошим боксером, а где бокса было недостаточно, очень кстати приходилось знание законов.

Бертон вскочил. Трещина в его маске расширялась.

– Мы еще посмотрим, кто окажется сильнее, – громко произнес он.

– Конечно, – спокойно произнес Эдгар. – Посмотрим.

Садясь в автомобиль, Бертон подумал:

«Что, в сущности, хочет этот шут гороховый? Действительно ли ему мало трех тысяч? Неужели он боится последствий компромисса? Или строит какие-то планы?»

Сообщая Шмидту о переговорах, он сказал:

– А Уиллинг – толковый малый. Он преследует свои цели с настойчивостью, достойной уважения. Если фирме удастся перетянуть его на свою сторону, она сможет записать на свой счет немалый актив.

Вечером дом Уиллинга посетил гость – мальчик лет десяти.

– Вы мистер Уиллинг, да? – робко спросил мальчик.

– Совершенно верно. А ты, наверное, сынок Биг Бой Билли?

– Отец передает вам большой привет, сэр, – продолжил мальчишка, – и посылает вот этот пакетик.

Эдгар принял от него большой конверт. Сын хозяина бара грустно улыбнулся, сделал неловкий поклон и сказал:

– Я должен попросить вас прийти. Рабочие собрали деньги. Это для негров.

Большой конверт содержал пятьсот долларов и больше ничего – ни письма, ни объяснений, только деньги. Эдгар решил выяснить в чем дело и отыскать Билла Харриса. Харрис Биг Бой Билли или «три Б», как его коротко называли в Ивергрине, возглавлял процветающий ресторан, который имел неплохие доходы благодаря благоприятному расположению на перекрестке двух главных улиц и посещению иностранными гостями.

Эдгар вошел в бар и заказал выпивку.

– У меня есть польская водка, – сказал хозяин.

Эдгар кивнул. Ледяной напиток обжигал желудок.

– Еще одну, – едва переводя дух, попросил Эдгар. Биг Бой Билли подмигнул левым глазом.

– Пакет предназначен для фонда? – спросил Эдгар.

Биг Бой Билли подтвердил.

– Из Хантерсвилла для фонда. В ближайшее время ожидаем еще больше. Но нужно быть осторожными. Повсюду шныряют люди Бертона.

Через день Эдгар снова сидел за столом у «три Б». Несколько в стороне разместились люди, работающие на Бертона. Биг Бой Билли снова подмигнул, разлил в стаканы польскую водку и поднес ее своему гостю. Водка хлынула в желудок, а оттуда – во все кровеносные сосуды, заставляя сокращаться все мускулы тела.

Вскоре перед гостиницей остановился грузовик. Эдгар услышал стук дверцы кабины водителя. Вошли два человека и направились к пачке бутербродной бумаги, которую Биг Бой Билли повесил рядом с баром. Каждый вынул изо рта жвачку и приклеил к листику бумаги.

Биг Бой Билли прекратил смешивать коктейль. Увидев, что бумага вся залеплена, он подошел и сорвал лист.

Два водителя грузовика поплелись в бар, опрокинули по рюмочке какого-то крепкого напитка, закатили глаза, вытерли губы и удалились. Когда они уже были в дверях, Биг Бой Билли заметил оставленный на столике бара пакетик.

– Эй! – крикнул хозяин, но те уже сидели в грузовике и заводили мотор.

– Может быть, кто-нибудь знает, где найти этих джентльменов? – волнуясь, расспрашивал посетителей Биг Бой Билли. Никто не знал. Раньше их в городе не видели. Гости качали головами, только Джим, лучший из специалистов Бертона, заметил:

– Несомненно, они не из Ивергрина.

Еще до наступления темноты десятилетний сын Билли снова побывал у Уиллинга, положил на стол пакет, пожелал спокойной ночи и ушел.

Осмотрев пакетик, Эдгар увидел, что он ничем не отличается от того, который оставили водители грузовика. В конверте находилось две тысячи долларов. Он переложил деньги в шкатулку.

Отныне он регулярно бывал у Биг Бой Билли.

Из фонда в нужные сроки выплачивалось жалование, полагающееся рабочим по осеннему договору с фирмой.

Однажды поздно вечером хозяин ресторана не стал ждать появления Эдгара в баре, а сам вышел к нему, пригласил сесть за угловой столик и налил ему стакан водки. Стряхивая со скатерти крошки, он проворчал:

– Осторожно! Сегодня здесь подозрительные люди.

Человек, которого, по-видимому, боялся «три Б», уже почти потерял власть над своим телом. Он оперся на правый локоть, поднес к губам стакан и вылил его до последней капли в рот. Затем он жестом подозвал хозяина. Биг Бой Билли поторопился к стойке. Пьяный придвинул ему пустой стакан и, шатаясь, повернулся лицом к Эдгару.

Эдгар узнал этого человека. Он относился к специалистам Бертона, так же, как и двое других, сидевших около двери.

Эдгар взял стакан. Биг Бой Билли возвратился к его столику.

– Еще один из той же команды, – сказал Эдгар. – Скажите, они тут давно?

Хозяин вытер скатерть.

– Они что-то затевают, – прошептал он, едва шевеля губами. – В моем заведении самое место для подобных дел.

Эдгар пригубил водку и осмотрел троих человек. Возле бара развалился пьяный. Двое других сидели с озабоченными лицами.

Через несколько минут появилась Джейн. Она подошла к бару. Эдгар внимательно следил за каждым ее движением и злился на самого себя.

Пьяный развернулся вполоборота. Увидев Джейн, он с трудом овладел собой, постарался улыбаться и сказал:

– Добрый вечер, мисс Шмидт.

– Добрый вечер, – насмешливо ответила Джейн и обратилась к Биг Бой Билли:

– Кока-колу, пожалуйста.

Придвинув к себе открытую бутылку, она опустила в нее соломинку.

Эдгар недоверчиво смотрел на нее. Что общего у Джейн с этим типом?

Пьяный наклонился к ней.

– Мне хотелось бы на днях извиниться перед вашим отцом за мое поведение, – шепнул он ей на ухо.

– Вряд ли это необходимо, – достаточно внятно возразила она.

Эдгар Уиллинг забыл о своей антипатии к дочери миллионера. Он встал и медленно пошел в сторону бара. Тип, по-видимому, не решался приставать к девушке.

– Все равно, – после долгой паузы упрямо продолжил пьяный. – Мистер Бертон сказал, что это необходимо, значит, действительно, необходимо. Поэтому я хочу спросить у вас, замолвили ли вы за меня словечко перед своим отцом, чтобы мы покончили с этим делом?

– Я ничего не рассказывала отцу об этой истории, – удивленно сказала Джейн.

– Нет? – пролепетал пьяный. – Но вашему отцу все-таки известно, мистер Бертон так сказал.

Выпив свой напиток, Джейн встала и прошла через ресторан к выходу. Пьяный последовал за ней.

Эдгар ничего не понял из услышанного разговора. Когда он, размышляя, смотрел вслед девушке, то вдруг поймал ее взгляд, который, уходя, она бросила не него. Ему показалась в нем молчаливая просьба о помощи.

Эдгар немного помедлил, затем вышел на улицу. Немного в стороне стоял автомобиль Джейн. Двое сидевших прежде у двери теперь липли к автомобилю с улыбающимися лицами.

– Что вам надо? – раздраженно спросила Джейн.

– Мы хотим поехать с вами, – заявил один из них. – Пожалуйста, будьте так любезны, мисс Шмидт, возьмите нас с собой. Здесь наш друг, который хотел просить у вашего отца прощение, и он нуждается в нашей моральной поддержке.

Хотя Джейн и запротестовала, но не проявила признаков паники и, наконец, согласилась. Подошедший Эдгар слышал последние слова. Он попросил Джейн вместо них взять его – он спешит и должен срочно поговорить с менеджером. Пока девушка думала, очевидно, не зная, на что решиться, два трезвых сотрудника Бертона решили проблему по-своему и бесцеремонно забрались в машину. Джейн, казалось, еще колебалась, но потом все же села с видом капризного ребенка справа на заднее сиденье. Пьяный неуклюже влез вслед за ней и приготовился к удару, когда Эдгар столкнул его руку с дверцы машины и тоже втиснулся в автомобиль.

– Я должен поговорить с мистером Бертоном, – солгал он. – Освободите местечко.

Двое на передних сиденьях молниеносно обернулись – маленький жилистый человек с поразительно прозрачными торчащими ушами, сидевший за рулем, и его сосед – шароголовый и толстый, как туго набитый рюкзак. Они уставились на Уиллинга, а потом обменялись между собой долгими взглядами. Первым опомнился малыш.

– Ты выходишь сам? – спросил он. – Или вывести тебя под ручки?

– Поезжай, – спокойно ответил Эдгар. – Что подумают о нас люди?

Рядом уже остановились несколько зевак. Они чуяли назревающий скандал, и их присутствие имело немаловажное значение. Тощий терпеть не мог публику. Он резко нажал на педаль акселератора.

Неподалеку от площади Линкольна шароголовый выругался, но тут же вспомнил о присутствии дамы, состроил смущенный вид и попросил у Джейн прощения.

– Я только сейчас вспомнил о том, что забыл портфель, – объяснил он.

– Твой портфель? – нервно воскликнул тощий. – Разве…

– Да, к сожалению, Малыш, – сокрушенно вздохнул круглоголовый. – Со всеми бумагами.

– Но, Толстяк, он же нам нужен! – пропищал тощий.

– Вот именно. Что нам делать?

– Ты медленно взрослеешь, – констатировал Малыш, досадливо поморщившись.

– Не буду отрицать, но что делать?

Теперь уже Малыш забыл о присутствии дамы и выругался.

– Где ты оставил свой проклятый портфель?

– А где же я мог его оставить? Дома, конечно.

– Дома! – Малыш потерял терпение. – Тогда заедем за ним. Нам нельзя появляться без портфеля. Без него мы пропадем.

Он уже повернул и помчался по улице.

Джейн сидела в углу. На ее лице было написано отвращение.

– Я не понимаю, какую связь имеет портфель с вашим извинением перед отцом, – тихо спросила она.

– Конечно, никакой, – признался Толстяк. – Но речь идет не только об этом деле. Если мы явимся без важных документов, то… как вы думаете? Мисс Шмидт, разве вы не знаете мистера Бертона?

– Нет, конечно, – заверил его Малыш. – Поверь мне, Толстяк, она действительно его не знает. Он хороший шеф, но до смерти ненавидит беспорядок.

– Он вышвырнет нас на улицу.

– Наверняка, – подтвердил тощий. – А такое место, как у него, мы нигде не найдем.

– Тогда мы дураки.

– Это истинно, как «аминь» в молитве.

Когда они выехали за черту города, Эдгар заволновался.

– Далеко еще ехать? – недоверчиво спросил он.

– Скоро будем на месте, – пробубнил Толстяк. – Там есть одно местечко, уединенное, но очень красивое.

– Идиллическое, – добавил Малыш. – Попытаюсь выжать из машины все возможное. В этом месте автомобили буксуют. Лучше всего здесь ехать на танке.

Толстяк протянул руку:

– Видишь кедровую рощу? Недалеко, позади нее.

Эдгар откашлялся.

– Я никогда не замечал там никакого строения, – сухо заявил он.

– Неудивительно. – Толстяк кивнул. – Дом новенький, как с иголочки.

– Вчера его еще не было, так что ли? – спросил Эдгар.

– Ну как же, – пискнул тощий. – Ты только не видел. Он находится на два метра под землей. Это, так сказать, пансионат для таких гангстеров, как ты.

– Плохи дела, – сказал Эдгар. – Кажется, у тебя сдают нервы. Чересчур раздражительные люди мне противны.

Машина остановилась.

Толстяк повернулся назад.

– Мисс Шмидт, если мы вежливо попросим этого господина высадиться, вы должны нас правильно понять. Он – преступник и заклятый враг фирмы.

Эдгар неподвижно сидел в углу, скрестив перед грудью руки.

– Может, дашь ему понюхать из пушки? – прошепелявил Малыш. – Некоторым такое лекарство помогает.

Не успел Толстяк залезть рукой под пиджак, как Эдгар ударил его. Его правый кулак попал шароголовому чуть позади виска. Другой человек на его месте рухнул бы на колени, но Толстяк – нет. Он инстинктивно метнулся в сторону, опоздав на долю секунды, и закрыл лицо обеими руками.

Тощий размахнулся правой. Эдгар увернулся от удара, схватил Малыша сзади за запястье, обхватил левым предплечьем его шею и потащил к себе через сиденье. Толстяк, потерявший мишень для стрельбы, отвернулся. Держа правой рукой пистолет, левой он схватил тощего, чтобы оттащить его от Эдгара, но тощий, остановленный двумя мощными ударами, барахтаясь, мешал ему это сделать и так сильно ударил его в грудь, что Толстяку пришлось искать опору, в противном случае он бы свалился. Пистолет с грохотом упал на пол.

Тем временем до пьяного насилу дошло, что происходит. Он яростно ткнул в широкую спину, маячившую прямо перед ним. Правда, в его ударе отсутствовал размах, так как было слишком тесно, но после второго удара Эдгар почувствовал, как у него подгибаются колени. Он перетащил тощего через спинку сиденья и правым локтем врезал пьяному в переносицу. Тот вскрикнул, упал боком на сиденье и закрыл лицо руками. Из носа потекла кровь.

Толстяк, которому нужно было место, чтобы наклониться за пистолетом, рванул тощего в сторону, но тощий, стремящийся встать на ноги, вцепился обеими руками в спинку сиденья. Короткий сильный хук, которым Эдгар угостил его в челюсть, решил и эту проблему. Малыш обмяк и позволил Толстяку утащить себя на сиденье.

Эдгар пристально смотрел на Толстяка, Толстяк – на него. Между обоими, как стена, высилась спинка сиденья. «Если он наклонится, – размышлял Эдгар, – я его выведу из строя». Толстяк не наклонился. Он думал: «Ты только и ждешь, пока я сделаю глупость, но я не такой дурак. Как только включится в игру Малыш, мы посмотрим кто кого. Обморок не может длиться вечность. А пушка пусть пока полежит».

На заднем сиденье закопошился пьяный. «Когда боль пройдет, он в меня вцепится, – думал Эдгар. – И тогда все кончено. Время работает на Малыша, Толстяка и пьяницу. Что-то должно произойти».

И произошло. Джейн сняла туфли и по очереди швырнула их в Толстяка. Броски были неприцельными, но Толстяк невольно поднял к лицу руки, и этого оказалось достаточно. Через секунду он уже сидел на полу и стонал. Эдгар перегнулся через спинку сидения и ударил снова. Стон прекратился.

Двоих избитых до потери чувств он выволок из автомобиля. Пьяный, очевидно, уже забыл, что хотел поговорить со Шмидтом. Он предпочел выйти и остаться со своими дружками на траве.

Джейн перелезла через спинку сиденья к рулю, Уиллинг тоже пересел вперед. Автомобиль тронулся с места и круто развернулся.

Вскоре Джейн обнаружила, что ее трясет.

Когда она заговорила, ее голос прерывался. Тут Эдгар заметил, что она дрожит всем телом, и успокаивающе сказал:

– Дело в том, что дорога немного ухабистая. Позвольте я сменю вас у руля.

Они поменялись местами.

За километр до Ивергрина Джейн спросила, как долго могла продолжаться драка, Эдгар рассмеялся:

– Я почему-то не захватил с собой секундомер, но, по-моему, прошло около двадцати секунд, пока вам пришла в голову идея снять туфли. Очень неплохо для начала. Все остальное оказалось делом техники.

Она пытливо взглянула на него. Зачем он заступился за нее, если теперь над ней смеется? Что случилось бы, если б Уиллинг не позаботился о ней? Хотя Малыш и Толстяк весьма и весьма несимпатичны – в их присутствии Джейн чувствовала бы себя увереннее со своим пьяным поклонником.

Эдгар задумчиво улыбнулся:

– В любом случае, с вашей стороны довольно мило, что вы так деятельно мне помогли.

– Я только боялась, что он поднимет пистолет и прострелит мою машину. – Джейн не скрывала досаду на него.

– Это избитый трюк, – сказал Эдгар с видом знатока, но несколько иронично, – но выглядит всегда очень эффектно.

Когда она замолчала, он повернулся к ней, чтобы заглянуть в ее светлые глаза.

Машина съехала на обочину и теперь катилась по газону. Эдгар держал ее под контролем.

– Что вас интересует в человеке, когда вы впервые встречаете его? – спросил он.

Джейн смотрела перед собой.

– Глаза и руки.

Тут взгляд Эдгара, упал на руль, на свои руки. Он заметил, что ногти не очень чистые. Машина наконец выехала на бетон. Монотонно гудел мотор. Дорога стелилась под колеса.

«Она дочь миллионера, – думал он. – Какой я дурак, что ввязался в эту историю!»

Однако, когда они прибыли на место и он уловил тонкий аромат ее волос, он признался себе, что ради этой девушки сделал бы еще больше.

Джейн попросила остановить автомобиль на просторном дворе. Лифт поднял ее наверх. Она вышла и сразу столкнулась с Бертоном.

– Я случайно оказался у окна, – объяснил он, – и увидел как вы подъезжали и с кем. Если я расскажу вашему отцу, он будет в восторге. – Заметив, как ее лицо помрачнело, он быстро добавил. – Я не хотел обидеть вас, но я был бы плохим менеджером, если бы не заметил этого.

Бертон посмотрел ей вслед, но лишь теперь убедился, что идея с Уиллингом – самая великолепная в его жизни.

Эдгар отправился к Биг Бой Билли. По дороге он размышлял о происшедшем, тщетно пытаясь соединить разрозненные детали в одно целое.

Джейн долго стояла перед зеркалом, внимательно рассматривала свое лицо и спрашивала себя: действительно ли Уиллинг собирался к Бертону? Верны ли слухи, что менеджер хотел его купить? Нет, решила она, если бы он собирался к Бертону, то теперь пошел бы к нему. Разве не так?

За городом, около кедровой рощи, на траве сидела побитая троица.

– Вы даже не знаете, почему он должен был непременно встретиться с шефом, – проворчал один из побитых. – Может быть, это насчет забастовки, и тогда нам не стоило с ним возиться.

Двое других обменялись взглядами. Толстяк пробормотал:

– Хочешь, чтобы Уиллинг увел ее у тебя из-под носа, приятель? С тех пор как Бертон насел на него, твои шансы чертовски малы. Конечно, если бы ты спокойно и вежливо поговорил с мистером Шмидтом и мисс Джейн, ты бы смог еще что-то спасти. Но от Уиллинга надо держаться подальше.

Их приятель покачал головой.

– Кто знает, что на уме у Шмидта?

– Боюсь, ты еще наивнее, чем я думал, – возразил Малыш. – Как тебе известно, мистер Шмидт готов принять любого зятя, с которым поладит его дочь. Ну а то, что ты с ней не ладишь, это ясно, как божий день.

– Правда, – подтвердил Толстяк. – Сегодня был твой последний шанс. Беда только, что затесался этот Уиллинг. Наверняка, он сидит теперь у Шмидта или Бертона и устраивает свои делишки – но будет лучше, если ты об этом забудешь. Иначе засоришь мошеннику желудок, а потом у Бертона испортится настроение.

III

Когда Шульц-Дерге с выражением сияющей радости и удивления открывал дверь, с улицы донеслось бурчание Бертона: «Черт побери, Уиллинг – мертвый человек». Но дверь за Шульц-Дерге и его гостем уже закрылась.

Как хорошо в такую минуту ощутить податливую мягкость кресла!

Шульц-Дерге откашливается. Он сидит напротив гостя, сплетя на коленях руки, приветливо смотрит на посетителя и косится на туго набитый портфель, стоящий рядом с креслом.

– Франкфурт-на-Майне, – говорит Уиллинг. – Это совершенно другой город, другая страна, другой континент, но чувствуешь себя как в Америке, Техасе, Ивергрине.

– Так и должно быть, – вежливо замечает Шульц-Дерге. – В наше время все излишние границы ликвидированы.

– Даже философия, – устало шепчет Эдгар. «Он не спускает глаз с портфеля», – мимоходом думает он, но овладевает собой и продолжает: – На улице в палисаднике аромат сирени, типично немецкая весна. Как долго я обходился без нее, соскучился по ней. Когда мои родители приехали в Америку, я был еще ребенком. Теперь я попал в это прелестное время года – вместе со смертельным приговором в портфеле.

– Смертельный приговор для Шмидта и Хантера был бы весьма неплохим делом, – осторожно комментирует Шульц-Дерге, и Уиллинг улавливает невысказанную им мысль: конечно, можно и воспользоваться этими бумажками, можно привести в исполнение приговор.

Эдгар протирает глаза. Последние несколько ночей он не спал.

– Весна, – тихо говорит он.

Шульц-Дерге откидывается в кресле. Его спина утопает в мягкой обивке спинки. Сложенные руки, будто сами собой, скользят к губам. Через минуту руки расходятся.

– Мою семью я депортировал, – весело заявляет издатель. – Пока я зарабатываю деньги, они их транжирят. Наверное, оно правильно. Они греются на солнце на берегу Майна. Идиллический уголок сада, просто райский, надежный – типично немецкий. Ну, подкрепимся теперь. Не откажетесь от коньяку? Или виски? Водка – польская, советская, вовсе неплохая и в большой моде теперь.

– Коньяк.

– Сигару? – Шульц-Дерге знает, что он в долгу перед гостем. Он протягивает ему коробку.

– Большое спасибо, – отказывается Уиллинг. – Я не курю.

– О! – Шульц-Дерге радуется. – Хотите долго жить?

Уиллинг бросает взгляд на хозяина дома.

– Боюсь, это зависит не только от меня, – сухо произносит он.

Шульц-Дерге подмигивает ему.

– За ваше здоровье! – слишком громко восклицает он.

– За ваше! – отвечает Эдгар и поднимает стакан.

– Нет, что вы, нам ничего не сделается, вам оно нужнее. – Шульц-Дерге подвигает кресло вперед, пока чуть не касается колен своего гостя. – Вчера в редакции шныряло несколько человек. За моей спиной. Как узнал, чуть не лопнул от злости. Эта корова секретарша! Болтлива, как сорока. Как я бушевал! Но ребенок лежал уже в колодце.

В серебряной пепельнице на столике прессованные табачные листья превращаются в хрупкий снежный пепел.

– На вас уже насели? – озабоченно спрашивает Шульц-Дерге. – Вам угрожают, да?

Эдгар встает. Из окна он видит часть улицы и черный «мерседес».

– Там, внизу, они ждут меня.

Торопливыми шажками издатель семенит к гардинам. Сигара зажата между его зубами.

– Свинство, – бормочет он, перекатываясь с каблуков на носки. Покачав между зубов сигару, он вынимает ее изо рта и почти беззвучно шепчет:

– Не кажется ли вам, что это только запугивание, хлопушка, так сказать, которая хоть и стреляет, но не убивает?

Эдгар подходит к курительному столику и снова садится.

– Это не хлопушка, – медленно говорит Уиллинг. – После всего, что я вам рассказал, вы так же хорошо понимаете это, как и я. В случае, если я передам вам сообщение, они пойдут на все, чтобы устранить меня и овладеть рукописью. Даже через ваш труп. Наша единственная надежда – это полиция.

Шульц-Дерге прислоняет затылок к спинке кресла и ощупывает взглядом бледно-розовый потолок.

– На полицию рассчитывать трудно, – вяло, как во сне, бормочет он. – Если вообще возможно. – Его толстое, уже немного обрюзгшее тело все глубже утопает в кресле. – Под давлением обстоятельств я едва ли смогу обидеться на вас, если вы больше не чувствуете себя связанным нашим соглашением. По-человечески я вас даже пойму.

Сигара снова возвращается в пепельницу. Легкий кусочек пепла похож на почерневшее серебро.

– Я чувствую себя связанным, – ворчит Эдгар. – Иначе я не пришел бы к вам.

Шульц-Дерге вяло свешивает руки по обе стороны кресла. Он очень устал. На тыльной стороне ладоней выделяются вздутые вены. Эта падкая до мужчин секретарша! Рассказала Бертону, что Уиллинг собирается предложить рукопись.

Она даже не подозревает, в какую безумную историю заставила его влипнуть своей болтовней. Почти все свое состояние он вложил в этот журнал. Но «Вспышка» тесно связана с «Мьюзик-Эндерс», и чудовище «Шмидт и Хантер», этот пожиратель всего, хочет проглотить «Мьюзик-Эндерс». А кто проглотит «Мьюзик-Эндерс», получит в придачу и «Вспышку» вместе с издателем Шульцем-Дерге и его состоянием.

В этой запутанной ситуации в подходящий момент появляется человек по имени Уиллинг и предлагает за гонорар в три тысячи марок нанести техасскому монстру смертельный удар, обменять свою жизнь на славу, а кучку добрых немецких предпринимателей уберечь от краха.

Но тут вдруг вылезает эта дура-секретарша. Выгнать вон эту кокетливую дрянь! Она посмела подложить под него бомбу. Впрочем, все равно. После банкротства «Вспышки» она в любом случае окажется на улице.

Шульц-Дерге все глубже и глубже погружается в кресло, затем выпрямляется, наливает коньяк и тяжело вздыхает:

– Просто безобразие, что вас заметили, когда вы ко мне шли! Теперь, конечно, и меня ни на секунду не выпустят из поля зрения и не успокоятся, пока рукопись не перекочует в их руки. Если бы не праздник и секретарша оказалась бы на месте, я бы тотчас взялся за дело и все надиктовал на машинку.

Вместо ответа Эдгар ставит пахнущий новой кожей портфель на колени, открывает замки и вытаскивает кипу бумаги.

– Оригинал, – говорит он, – и три копии. – Все это он кладет на столик рядом с серебряной пепельницей. От ароматной сигары остался только потухший, раздавленный окурок.

Полуприкрыв глаза, Шульц-Дерге дремлет. Вдруг на бледно-розовом потолке его глаза как будто отыскивают решение. Он вскакивает, хватает коньячную бутылку и наливает в стаканы.

– Три копии, Уиллинг, выпьем за них. Три копии – это просто отлично! Допустим, что с самого начала имелись только две копии. Вы, господин Уиллинг, пришли с твердым намерением передать обе копии и оригинал мне. Но поскольку вы оказались под наблюдением, когда вошли в мой дом – более того, вас не на шутку запугали, поэтому мы, убедившись в опасном характере нашей сделки, договорились отказаться от очень заманчивого, но опасного для жизни соглашения. Другими словами, после разговора со мной вы предпочитаете вручить рукопись – оригинал и две копии – нашим общим противникам. Это решение проблемы, Уиллинг, или нет? Не правда ли, одно из решений? Давайте выпьем и упакуем бумаги, но живо, живо, пока эти господа не догадались, что мы уже обо всем договорились.

В то время, когда издатель, затаив дыхание, застывает за дверью, чтобы подслушать, а Эдгар спускается по лестнице и идет по палисаднику, не замечая, как хрустит под ногами галька и густо благоухает сирень, из черного «мерседеса» вылезает Бертон.

– О'кей, Бертон, – устало улыбаясь, говорит Эдгар. – Вы выиграли. Мы согласны на капитуляцию.

– Отлично, – отвечает Бертон. Две минуты он листает рукопись и удовлетворенно, не меняя, впрочем, выражения лица, говорит. – Остальное?

– Остальное?

– Третья копия.

– Третьей копии не было.

– А! – говорит Бертон и зевает. – Значит, третьей копии не было?

– Третьей копии не было.

Теперь Бертон, не моргая, хладнокровно таращится на Уиллинга; Эдгар выдерживает его взгляд и говорит:

– Когда он увидел, что дело проиграно, то выбросил белый флаг. – Он пожимает плечами. – И я тоже. По-человечески это понятно. Вы не находите?

– Возможно, – подтверждает Бертон, – все возможно. – Не делая паузы, он снова повторяет:

– Все возможно. Впрочем, я между делом проинформировал полицию, что с моим сотрудником Уиллингом временами не все ладно, он страдает манией преследования и так далее. А о Джейн ты и в самом деле больше не думаешь? Это, однако, подло с твоей стороны.