Текст книги "Зарубежный криминальный роман"

Автор книги: Джон Кризи

Соавторы: Шарль Эксбрайя,Гюнтер Лофлёр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

XX

Эдгар оказался прав. С наступлением темноты перед «Вечной лампадой» останавливается автомобиль, из которого выходит Джейн. Она поднимается по ступенькам, проходит через двери. Не замечая удивленных взглядов мужчин, смотрящих ей вслед от столика рядом с дверью, она пересекает помещение и через несколько метров попадает в объятия Эдгара.

Меньшикова ждет, пока оба поздороваются и сядут за стол. Затем она говорит:

– Добрый вечер, мисс Шмидт.

– Добрый вечер, – отзывается Джейн. – О, мне кажется, мы знакомы. Вы не мисс Меньшикова?

– Совершенно верно. – Меньшикова улыбается.

– Больше ничего не говори, – обратившись к Джейн, умоляюще просит Эдгар. – Сейчас предстоят важные дела. Объяснения отложим на потом.

Но танцовщицу он обмануть не может. То, что Джейн Шмидт, именно Джейн Шмидт влюблена в этого человека, в Уиллинга, она находит странным. Но Уиллинг – умный, симпатичный, очень энергичный мужчина. Женщины в любви непредсказуемы, это Меньшикова знает точно.

Снаружи стемнело. Все чаще вращаются створки стеклянных дверей. На лицах прохожих играет огненно-красный отсвет светящихся букв на фасаде ресторана.

Зал постепенно наполняется. За столами сидит и развлекается пестрая толпа. Повсюду царят веселье, пьяная болтовня, смешанная с непристойными ругательствами – странный контраст с причудливой неподвижностью желтых и красных бутонов орхидей, вянущих на окне.

Через полчаса после Джейн появляется веснушчатый блондин.

– Я спровадил дядю, как полагается. Теперь он сидит в своей квартире и сортирует кучу своих проблем.

Вскоре приходят Бертон, черноволосый Слим и Хокинс. Они собираются сесть, но столик около входа занят.

Бертон видит Джейн, сидящую вместе с Уиллингом и Меньшиковой. «Ну хорошо, – думает он. – В случае чего, мы ее тоже отправим на тот свет. Если бы все вышло, как я хотел, Уиллинг давно бы приказал долго жить. Виноват во всем Шмидт с его глупыми романтическими бреднями. Он жалкая тряпка, а не бизнесмен, и уж тем более не политик».

– Я хочу поговорить с мисс М., – говорит Хокинсу Бертон и не спеша выходит.

Хокинс делает знак Меньшиковой. Она берет сумочку и послушно идет к двери. Перед дамским туалетом она останавливается. В ее губах раскачивается тонкая сигарета.

Бертон подходит к ней, щелкает зажигалкой.

Меньшикова, склоняя голову, затягивается сигаретой. Ресницы почти прикрывают ее глаза.

– Спасибо, – говорит Меньшикова. – Оказывается, среди мужчин встречаются вежливые люди.

Бертон дважды щелкает зажигалкой и дважды выпускает огонек.

– Обоих? – спрашивает танцовщица.

Бертон пристально смотрит на нее.

Меньшикова изображает удивление:

– Не лучше ли ей остаться дома?

Бертон молчит.

Меньшикова зажимает сигарету во рту, убирает портсигар. При этом она держит открытую сумочку так, чтобы Бертон смог увидеть маленький пистолет.

Бертон играет с зажигалкой.

– Если нельзя этого избежать, тогда обоих.

– Тяжелая работа, – недовольно тянет она.

– Бесплатна только смерть.

Когда Меньшикова снова садится за стол, Эдгар объявляет ей, что они решили ехать.

– Во-первых, это вопрос жизни и смерти, – объясняет он. – И во-вторых, я думаю, что Вендлер прав. Там я смогу достичь того, что здесь кажется невозможным.

Меньшикова радуется.

– Поздравляю. Я удивляюсь вашему мужеству.

– Мне не хотелось так поступать, – возражает Эдгар. – Просто нет другого выхода. Шульц-Дерге провалил мое дело, в противном случае здесь не было бы Бертона и его вассалов. Если я не хочу капитулировать, я должен действовать только так.

Джейн кладет руку на предплечье Эдгара.

– Нас же двое, – говорит она. – Вдвоем будет легче.

Меньшикова протягивает руку к сигарете. Она качает головой:

– Почему мистер Шмидт позволил вам приехать? Он наверняка знал, как это опасно, даже для вас.

Джейн проводит кончиком языка по губам:

– В аэропорту я получила телеграмму о том, что должна вернуться в Ивергрин. Якобы с моим возлюбленным что-то случилось. Телеграмма пришла из Франкфурта. Я захотела узнать, в чем дело. Билет уже был у меня в кармане. Конечно, я полетела.

Меньшикова так глубоко затягивается сигаретой, будто хочет за один раз высосать весь яд из фильтра.

– Вы действительно хотите там жить, бедными, как церковные мыши?

Джейн улыбается Эдгару.

– Но, как знать! Может быть, вы станете очень богатыми, – произносит Меньшикова. Кажется, она готова заплакать. Затем черты ее лица застывают. Она уходит в себя, сминает окурок в пепельнице. Ее судьба – судьба сигареты. После того как ею насладились, вонючий окурок летит в урну.

– Пора осмотреть машину, Джейн, – Эдгар возвращается к прежней теме разговора.

Джейн благодарно кивает.

– Разумеется. Чего мы еще ждем?

Эдгар подзывает официанта и платит по счету.

– Лучше всего поехать через Фульду, – предлагает Меньшикова. – Дорогу я знаю. Один джентльмен из Фульды когда-то испортил мне фигуру.

Они выходят и садятся в серого цвета «фольксваген», стоящий перед «Вечной лампадой». Джейн говорит:

– Эд и вы, мисс, сядьте, пожалуйста, сзади. Будет лучше, если машину поведу я.

Примерно в это же время на Нахтигаленвег, три, по лестнице пыхтя поднимается фрау Шульц-Дерге.

Ее муж с багрово-красным лицом, подперев руками голову, сидит за курительным столиком и таращится на две коньячные бутылки, которые он опустошил за последний час.

– Фу! – брезгливо фыркает фрау Шульц-Дерге. – Воняет, как в пивной!

Она подходит к окну, сдвигает в сторону гардины и распахивает оконные рамы.

Затем она садится во второе кресло и отводит душу в чтении нотации:

– Это твоя пресловутая работа для блага семьи? Ты отослал нас в «Аппельвойсштюбхен», чтобы самому беспрепятственно пьянствовать!

Шульц-Дерге сидит неподвижно, как истукан.

– Спокойно, – лепечет он. – Не надо скандалить.

– Ни стыда, ми совести! – шипит его супруга. – Что подумает о тебе мальчик! – Не помня себя, в припадке ярости она хватает бутылку, переворачивает ее вниз горлышком, и последние коньячные капли струйкой стекают на потную жирную шею ее мужа.

Считается, что Шульц-Дерге – человек с выдержкой. «Добрейшая душа», – отзываются о нем Лило и Жаклин. Но если кто-либо задевает его честь, он просто звереет. Тогда он показывает обидчику свои зубы. Бутылка летит по комнате. Раздается звон.

– Осколки приносят счастье, – хрипит издатель.

– Этого еще не хватало! – стонет фрау Шульц-Дерге, которая постоянно расходится во мнениях со своим супругом.

Ее муж кладет руки на стол. Его голова, потеряв опору, свешивается вниз. Он бормочет в пьяном бреду:

– Спокойно… Ты глупа… ихтиозавр… с мозгами курицы.

Она не может позволить в присутствии ребенка обзывать ее ихтиозавром.

– Ты нажрался в стельку, пока мы ездили на Майн! – визжит она.

Он поднимает голову. Его глаза опухли от слез и выпивки.

Смутные пьяные мысли Шульца-Дерге, как мотыльки, кружатся вокруг человека, который вместе со Слимом, веснушчатым блондином и боксером-победителем сидит в роскошном «мерседесе». За «мерседесом» следуют Хокинс и пучеглазый тип с подошвами из микропорки.

Когда в свет фар попадает указатель поворота на Фульду, Бертон ворчит:

– Чего она ждет? Здесь мы совершенно одни.

– Совершенно верно, босс, – поддакивает черноволосый Слим. – Мое мнение в точности совпадает с вашим. В этом паршивом городишке есть извилистые улочки, туда можно заехать и спрятаться.

Боксер-победитель сидит с угрюмым лицом. Он устал, хочет спать или хотя бы развлечься, но не как идиот ездить в машине всю ночь напролет.

– Дерьмо, – ругается он. – Могли бы и поторопиться. Не следует откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Прекрасная поговорка!

– Это кстати! – замечает черноволосый Слим и вытаскивает из кармана бутылку. – Не следует откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

– Выкинь ее немедленно, – лениво произносит Бертон. – На службе не пьют. Ты должен это знать.

Слим бубнит:

– Извините, это от скуки.

Бутылка летит в окно. Раздается стук.

– Дерьмо! – снова ругается боксер-победитель. Он думает о джине, зря пролившемся на бетонную дорогу. Теперь он будет испаряться в воздух. Как жаль, прекрасный джин!

Серый «фольксваген» едет по окраине города. Через пять минут Фульда остается позади и машина сворачивает на шоссе. За километр до Верры она останавливается. Бертон тоже тормозит. Одновременно с ним останавливается Хокинс.

– Кажется, что-то будет, – подчеркнуто говорит Слим.

Боксер-победитель ворчит:

– Пусть время идет помедленнее. Прекрасная ночь. Хочется наконец-то заняться поисками пасхальных яиц.

– Мистер Бертон терпеливый человек, – со знанием дела замечает блондин. – На его месте я давно бы потерял терпение.

«Мерседес» устремляет два ярких пучка света на «фольксваген».

Меньшикова пролезает вперед, на сиденье водителя. Джейн садится сзади рядом с Эдгаром.

– Смена водителей, – отмечает Слим.

– М. умная женщина. Знает, что делает, – смеется блондин.

«Фольксваген» медленно трогается с места. Постепенно он набирает скорость.

– Что касается Бертона, ходят разные слухи, – рассказывает Меньшикова. – Из них чаще всего встречаются два. Говорят, что Хантер – бывший король американской мафии, а Бертон – бывший немецкий нацист.

– А другой слух?

– Другой – что нет никакого Хантера и Бертон с Хантером – одно и то же лицо.

– Нет, это неверно, – вмешивается Джейн. – Мистер Хантер действительно существует, но он большую часть своих дел перекладывает на мистера Бертона. Он всегда говорит, что «Общество Джона Бича» и другие патриотические организации слишком слабы, чтобы действовать истинно патриотически. Хантер основал «Легион свободы» и создал костяк организации из своих единомышленников.

– Великолепно, – ворчит Эдгар. – Соединение американской мании величия с немецким стремлением к порядку.

Хокинс не спускает глаз с автомобиля Бертона. Человек с подошвами из микропорки смотрит на часы. То же самое он делал час назад. Приподнимает левый рукав пиджака, щурится, качает головой и что-то неразборчиво бормочет про себя.

Хокинс злится.

– Что случилось, – раздраженно спрашивает он. – Ты болен?

– Не болен, – хнычет человек с подошвами из микропорки. – Просто нервничаю. М. умная женщина.

– Гораздо умнее тебя, – огрызается Хокинс. – Думаешь, она хочет нас всех завести в тупик? А Бертон так не думает. Он молодец.

– Теперь нужно что-то делать, – говорит Слим в «мерседесе». – До Верры не более полкилометра.

– Чепуха! – Блондин машет рукой. – Оставь М. в покое, она знает, чего хочет.

У Бертона своя точка зрения на этот счет, он принимает решение и нажимает на педаль.

– Вынуть пистолеты! – кричит он. – Если они не остановятся – огонь!

На самой высокой скорости «мерседес» мчится к «фольксвагену».

«Теперь мы бросимся на них, – радостно думает Слим, – как лев на антилопу».

Безумно вопит сирена, мотор завывает. Жадное чудовище, появившееся в ярком свете, переходит в наступление.

– Направо! – кричит Эдгар. – Стой!

Слова улетают через стекло в ночь. Едва не врезавшись в дерево, Меньшикова останавливает автомобиль.

«Как отвратительно визжат тормоза», – думает Джейн.

Неровными толчками задние колеса ее автомобиля катятся по дороге. На волосок от него проносится «мерседес».

– Ювелирная работа! – тоном знатока говорит боксер-победитель. При этом у него вырывается вздох облегчения. Бертон слышит это. «Тряпка! – раздраженно думает он. – Здоровенный, как медведь, но трус, в голове одни удовольствия!»

Блондин ликует:

– Они остановились. Вовремя мы выстрелили!

Слим стонет. Лучше бы он выстрелил сам.

Следующие двадцать метров шоссе идет через луг. За ним блестит в лунном свете Верра.

В «фольксвагене» Меньшикова достала из сумочки пистолет. Бывшая прима-балерина обе руки кладет на рулевое колесо. Ее первый выстрел уходит куда-то в ночь. Вторым она попадает в коренастого типа, после третьего – скорчивается на сиденье Бертон.

Стремясь включить третью скорость, он судорожно наступает правой ногой на педаль. Выпрямившись в агонии, он застывает за рулем, а «мерседес» мчится к полоске луга.

Сначала стреляет Слим, сидящий рядом со стонущим коренастым типом, затем палит блондин. Он и не догадывается, что фигура, которая неподвижно, как статуя, сидит за рулем – больше не его босс, а лишь его безжизненная телесная оболочка. Только когда он полностью отстреливает пистолет и залезает в карман пиджака, чтобы вытащить запасной магазин, он видит, как тело Бертона медленно оседает на руль.

В «фольксвагене», стоящем перед яблоней, Меньшикова прижимает обе руки к груди. Сверкающее серебром оружие бесшумно падает ей на колени. Ее рот открывается, словно она хочет что-то выкрикнуть, но вместо этого молча падает на пистолет, и Уиллинг понимает, что она мертва.

За маленьким серым автомобилем останавливает свою машину Хокинс. Он сидит за рулем, его лицо бледно и искажено от ярости, в руке пистолет.

Лепестки яблони сыпятся на серый верх машины. Один из выстрелов Хокинса попадает Джейн в плечо на ширину ладони от сердца.

Затем все стихает.

Хокинс убит. Меньшикова – тоже. По рукам Эдгара течет кровь Джейн.

«Мерседес» медленно катится к Верре. Блондину удается отодвинуть Бертона в сторону, но два колеса уже потеряли опору и автомобиль, повинуясь закону тяготения, срывается с берега и глухо плюхается в воду.

– Эд, – шепчет Джейн. – О, Эд, они нас убьют.

– Тише, – отвечает шепотом Эдгар. У него першит в горле. Он сглатывает. – Тише!

Он укладывает Джейн на сиденье, затем выходит из автомобиля и останавливается в свете фар машины Хокинса. Задняя дверца ее открывается, и наружу выбирается тип в ботинках с подошвами из микропорки. Его руки подняты над головой.

Выйдя из машины, он беззвучными шагами плетется туда, где вдали видна Фульда, прочь от Верры и «фольксвагена», на крыше которого, как наметенный снег, лежат яблоневые лепестки.

Когда Эдгар с Джейн на руках идет к Верре, он, сам не понимая почему, вспоминает: Меньшикова говорила, что Джейн, наверное, будет очень богатой. Вода просачивается сквозь его одежду, но вместо холода он чувствует тепло тела Джейн. Затем он видит слепящий свет фар, и все еще чувствует горячее дыхание Джейн на своем лице.

– Все будет хорошо, – упрямо твердит он, скорее чтобы подбодрить самого себя, чем утешить ее, но ему кажется, что она его слышит и понимает.

Вечером того дня, когда Джейн, бледная и исхудавшая, как больной ребенок, в первый раз выходит в больничный сад, где в деревьях чирикают воробьи, чтобы на выкрашенной белой краской скамейке посидеть рядом с Эдгаром, в бетонный дворец Ивергрина входит процессия из пяти человек: Шмидт, толстый, как всегда, рядом с ним Браун, которого, как бы в насмешку, зовут Джоном; шеф полиции Патрик Свифт; мэр Кентон и – последний по счету, но не по значению ходячий символ прошлого – хозяин похоронного бюро Уилсон. Все одеты в черное.

Входит Хантер. Он заглядывает каждому в глаза, выпрямляется и начинает речь глухим голосом проповедника:

– Господа! Перестало биться сердце храброго человека. Склоним головы и почтим память покойного. Его колыбелью была далекая Германия. Там же находится и его могила. Но его дух, дух патриота-американца, и его сердце жаждали свободы. И он погиб за свободу. Выполним же завещание умершего, поклянемся идеи «Легиона свободы», его духовное наследие, нести во все штаты нашей Родины, чтобы настал тот великий день, когда партия ступит в Вашингтон и нам будет везде открыта дорога.

Земляки прославленного Техаса! Отсюда уже выходили президенты. Но все же не забудем, что только когда судьба страны окажется в наших руках, пробьет наш час и начнется новая эпоха всей мировой истории!

Джон Кризи
БАРОН И МЕЧИ ВЕЛИКОГО МОГОЛА

Глава 1
Меч

– Я согласен с вами, это действительно великолепная вещь, – кивнул Джон Мэнеринг. – Я видел фотографию, его и пары. А где же второй?

– Вот именно об этом я и хотел с вами поговорить, – сказал седовласый мужчина, сидевший напротив Мэнеринга в его офисе в Майфере. [2]2
  Майфер – фешенебельный район в Лондоне. – Прим. пер.


[Закрыть]– Я хочу, чтобы вы отыскали второй. Меч и сам по себе прекрасен. Прекрасен, – повторил он и слегка дотронулся до ножен, усыпанных драгоценными камнями. Меч лежал на темной поверхности письменного стола, изготовленного в стиле королевы Анны начала XVIII века. На ножны упал свет висевшей всего в двух футах над столом лампы, которой Мэнеринг пользовался, когда хотел в самом выгодном свете рассмотреть приносимые ему в офис драгоценности, так как ее можно было поднимать и опускать под необходимым углом. Едва он приподнял меч, вся комната озарилась сверкающими искрами, которые, казалось, брызнули с его поверхности. Живой огонь красноватого, зеленоватого, голубого, белого и всех цветов радуги залил комнату, отражаясь от стекол книжных шкафов, от висевшего над головой Мэнеринга портрета рыцаря, от глянцевых обложек справочников, стоящих на открытых полях, от черного телефонного аппарата, засветился на золотом с солитером кольце, украшавшем левую руку посетителя, и на его покрытых естественным лаком наманикюренных ногтях.

Мужчина убрал руку, движение прекратилось, и свет камней погас так же мгновенно, как и вспыхнул.

– Итак, вы хотите, чтобы я нашел его пару, – пробормотал Мэнеринг.

– Да, это именно то, о чем я хочу попросить вас.

– А вы имеете хотя бы представление, где он может быть?

– Ни малейшего.

– Сколько времени вы владеете этим мечом?

– Он принадлежит моей семье уже в течение четырех поколений, – ответил старый джентльмен. – Вы, вероятно, знаете его историю.

– Немного, – согласился Мэнеринг. – Один меч принадлежал вам, а второй – вашему брату, который утонул в Африке много лет тому назад.

– С тех пор прошло почти сорок лет. – Старый джентльмен прикрыл глаза.

– А когда исчез второй меч? – спросил Мэнеринг.

Он рассматривал сидящего против него человека – бледное лицо, темно-голубые ясные глаза, тонкие черты лица. Он знал кое-что о лорде Джентиане, нельзя сказать, чтобы очень много, только то, что было известно большинству людей. Мэнеринг, например, был осведомлен о том, что лорду около семидесяти лет, что он ведет жизнь отшельника, когда живет в Англии, что время от времени он предпринимает далекие путешествия один, за исключением слуг и проводников, которых нанимает в той стране, куда отправляется. Мэнеринг знал достаточно, чтобы относиться с уважением к этому человеку, который был уже довольно стар, вел свой образ жизни и мог позволить себе жить так, как ему хочется, в мире, где исполнялись почти все его желания. Мэнеринг слышал также, что по возвращении из каждого путешествия, будь это пеший поход, сафари или морской круиз, лорд Джентиан жил в Англии какое-то время, чтобы написать книгу о своем последней поездке, а затем замышлял новое странствие.

Книги его ни разу не публиковались, хотя статьи иногда появлялись в научных журналах, написанные в очень утонченном и изящном стиле, об удивительных вещах, неизвестных современному миру, поскольку все еще погребены под толщей веков.

Часы времен Иакова I в украшенном резьбой черном корпусе издали неясный звук, прежде чем пробили: один, два, три. После воцарившейся на некоторое время тишины раздалось их нежное тик-так, тик-так, послышался ход маятника.

Лорд Джентиан находился в офисе уже полчаса.

– Меч исчез несколько лет назад. Вы возьметесь отыскать его? – наконец спросил он.

– Даже не знаю, что вам сказать, – ответил Мэнеринг.

– Если все дело в деньгах… – начал было посетитель, но тут же замолчал, потому что ему показалось неприличным говорить о деньгах с человеком, имеющим такую репутацию, к тому же владельцу «Quinns» в Лондоне и совладельцу «Quinns» в Бостоне и Массачусетсе, о котором все говорили, как о самом состоятельном дилере в мире, занимающемся антиквариатом.

– Дело не только в деньгах, – ответил Мэнеринг.

– Я просто хотел вам сказать, что получите столько, сколько потребуется на поиски меча, – объяснил свои слова Джентиан.

– Вы хотите сказать, что не остановитесь ни перед какими расходами?

– Да, вы меня правильно поняли.

Двое мужчин посмотрели друг другу в глаза: Мэнеринг – как бы испытывая собеседника, а Джентиан – чтобы заставить визави поверить ему, и Мэнеринг поверил. Некоторые люди, когда говорят «любые расходы», всегда добавляют «любые расходы в разумных пределах». Но Джентиан сказал то, что хотел сказать.

– Хорошо, я берусь за это дело, – согласился Мэнеринг, и улыбка слегка коснулась его губ. – Мне самому это интересно.

Мэнеринг даже не догадывался, что когда он вот так улыбался, то был живой копией рыцаря на картине, висевшей над его головой. Этот портрет был написан его женой, где он был изображен приверженцем короля Чарльза. Был еще и другой портрет, на котором Мэнеринг был одет щеголем времен регентства. И только Лона Мэнеринг решала, какой из двух портретов должен в данный момент висеть в кабинете мужа.

– Вы согласились, но вас что-то смущает? – спросил лорд Джентиан.

– Да, вы правы.

– Что?

– Что? – повторил Мэнеринг. – Мне кажется, вы обладаете одной из самых прекрасных вещей в мире. Почему же вы хотите иметь еще и второй меч?

Наступила пауза, в уголках глаз лорда Джентиана появились тонкие морщинки.

– Вы ведь тоже коллекционер, м-р Мэнеринг, не так ли?

– Дилер и коллекционер.

– Если бы вы владели такой редкостью, как этот меч, разве вам не хотелось бы иметь его пару?

– Если бы у меня была такая вещь в коллекции, то я вполне удовлетворился бы ею. Если бы у меня был один меч, а клиент захотел бы пару, то это совсем другое дело.

– Но ведь вы не будете отрицать, что существуют такие коллекционеры, которые готовы отдать полжизни, чтобы иметь пару таких мечей.

– Конечно, такие существуют.

– Почему же вы не верите, что я принадлежу к ним?

Мэнеринг откинулся у кресле и лукаво усмехнулся.

– Если бы вы принадлежали к такому типу коллекционеров, то пришли бы ко мне гораздо раньше, – ответил он. – Я немного знаком с вашей коллекцией, в ней достаточно вещей, которые имеют пару. Например, ваза Дани Линга; портрет старшей дочери леди Мортенсон кисти Гейсборо; инкрустированная драгоценными камнями туфелька танцовщицы Шакри…

– Достаточно, – перебил лорд Джентиан. – Да, каждая из этих вещей имеет пару, и если бы я захотел приобрести ее, то мне пришлось бы только заплатить за нее деньги. Вы этоимели в виду?

– Да, именно это я имел в виду.

– Но я не хочу их приобретать, и вы правы, я хочу найти второй меч Великого Могола не только потому, что он является парой моему мечу. Мистер Мэнеринг, я хочу его найти, потому что не могу умереть, так и не узнав, у кого он сейчас находится.

– У кого он находится или кто взял его?

Лорд Джентиан опять дотронулся до меча, как будто хотел отвлечь внимание собеседника от этого вопроса, заставив меч засверкать в свете лампы. Пока лорд смотрел на игру камней, Мэнеринг обратил внимание на выражение его глаз и задал себе вопрос – что же заставило лорда Джентиана вести такой уединенный образ жизни? В лице старого джентльмена было столько силы, а его облик позволял предположить, что в юности он был очень хорош собой. Вот уже почти пятьдесят лет лорд Джентиан не участвовал в общественной жизни, хотя одно время, в ранней молодости, проявлял к ней очень большой интерес.

– Да, – наконец произнес лорд Джентиан. – Кто взял его. Кто украл меч.

– Вы боитесь, что это кто-то из вашей семьи?

– Вполне вероятно.

– Именно эта мысль и не дает вам покоя?

– Да.

– Поскольку я согласился приняться за поиски меча и найти того, кто украл его, дадите ли вы мне всю информацию, которая необходима для расследования этого дела?

Поскольку лорд Джентиан не ответил на его вопрос, Мэнеринг наклонился вперед и еще раз спросил:

– Расскажете ли вы мне обо всех конфликтах в вашей семье, недоразумениях, недовериях – все, что мне нужно узнать?

– Слишком много придется рассказывать, – пробормотал лорд Джентиан.

– Но если я не буду владеть подробной информацией, то не смогу приняться за поиски меча. На это уйдет гораздо больше времени.

– Я не уверен, что смогу рассказать вам все, что вы хотите знать, м-р Мэнеринг.

– Только то, что мне необходимо знать, если вы хотите, чтобы я выяснил всю правду о мече.

– Но разве профессиональному детективу нужно знать все, чтобы добиться положительных результатов?

– Если он не обладает такой информацией, то часто получает отрицательные результаты.

– М-р Мэнеринг… – начал лорд Джентиан и замолчал.

Мэнеринг ждал, когда он заговорил снова.

– М-р Мэнеринг, – повторил лорд Джентиан. – Я уже сказал вам, что готов заплатить любые деньги за ваше расследование.

– Я понял.

– Я очень богатый человек.

– Если я начну поиски, то на это могут уйти недели, а может, и месяцы, – сказал Мэнеринг. – Занимаясь этими поисками, я не потеряю деньги, поскольку имею достаточно квалифицированных сотрудников. Но наверняка мне придется отказаться от многих интересных предложений.

– И вы не хотите терять время, – тихо сказал лорд Джентиан. – Не хочу терять его и я. Я не могу ждать недели или даже месяцы, я хочу знать все как можно быстрее. М-р Мэнеринг, в истории вашей семьи есть много такого, что известно только ее членам. И мне не хотелось бы, чтобы вы или еще кто-нибудь узнали о наших семейных делах. Однако я очень хочу отыскать того, кто украл второй меч Великого Могола. Вы позволите мне подумать до завтра?

– Конечно.

– Если я все же решусь рассказать вам все, то вы возьметесь за это дело?

– Да.

– И вы постараетесь провести расследование в очень короткие сроки?

– Чем быстрее закончатся поиски, тем лучше для нас обоих. Я сделаю все возможное, если буду обладать достаточной информацией.

– Это, пожалуй, все, что я хотел от вас услышать, – сказал лорд Джентиан. – Я очень признателен вам. Я пробуду в Лондоне около двух недель и был бы очень рад, если за это время мы смогли все уладить. Скажите, не согласились бы вы… – он помолчал, глядя на висевший над Мэнерингом портрет, но явно не видя его, – приехать ко мне на ланч завтра?

– С большим удовольствием.

– Ну, скажем, в час дня, – сказал Джентиан. – К тому времени я уже решу, что мне делать.

Посетитель отодвинул стул, уперся обеими руками в край стола и начал медленно подниматься. Для него это было так же трудно сделать, как и сесть. Когда он наконец встал во весь рост, то протянул Мэнерингу руку. Мэнеринг пожал протянутую ему ладонь и обошел вокруг стола. Лорд медленно направился к двери. Его правая нога не сгибалась в суставах, и от этого он живо напоминал старого морского волка на деревянном протезе. Поговаривали, что нога причиняет ему страшные страдания. Ходили также слухи, что нога лорда Джентиана была изуродована зубами крокодила в водах Инда много лет назад и что Джентиану удалось распороть брюхо страшного животного острым камнем, поднятым со дна реки, что спасло его от верной гибели. То, с каким трудом он передвигался, наводило на мысль, что вряд ли ему еще придется путешествовать.

Мэнеринг открыл дверь кабинета.

– Не беспокойтесь, не надо провожать меня на улицу, – сказал лорд Джентиан.

– Но это моя обязанность, – возразил Мэнеринг.

Оба джентльмена прошли вперед. Справа от них, за своей конторкой, сидел управляющий Джо Лараби, пожилой человек с седыми волнистыми волосами, который рассматривал через лупу, вставленную в глаз, миниатюры. Пожалуй, он даже не заметил лорда Джентиана и Мэнеринга. Однако два молодых помощника в магазине – относительно новые сотрудники, потому что недавно в штате были сделаны некоторые изменения, – невольно наблюдали за медленной, мучительной походкой лорда Джентиана, на их лицах было написано неподдельное сочувствие физическим страданиям старого джентльмена. Один из них прошел вперед и открыл входную дверь.

Две девушки смотрели на выставленный в витрине головной убор египетской принцессы, глаза их горели восхищением. То, о чем они разговаривали вполголоса, громко и отчетливо прозвучало в магазине, поскольку имелось специальное устройство, позволяющее услышать даже шепот, если кто-нибудь, стоя у витрины, будет замышлять ограбление «Quinns».

Одна из девушек сказала:

– Я вчера проходила здесь вечером с Чарли, и знаешь, что он мне сказал? – у нее был певучий голос, без всякой примеси кокни, но с гнусавым выговором. – Ну, он действительно штучка, этот Чарли.

– Как будто я этого не знаю. И что же он тебе сказал?

– Он сказал, что эти самые египтяне, или вавилоняне, или как так они себя называли, кое-что понимали в этом деле. Он сказал, что некоторые женщины не были против, если бы десяток парней…

В это время мимо с ревом пронесся мотоцикл и заглушил слова девушки.

– …Не могу поверить в это, – сказала вторая девушка, когда голоса стали опять слышны в магазине.

– Ну, Чарли…

– О, он тебе еще и не такое расскажет.

– В каком странном мире мы живем, м-р Мэнеринг, – как бы подвел итог услышанного лорд Джентиан. Наступили времена, когда невольно задумываешься, неужели целью эволюции было создание скотного двора во всем мире.

Он подошел к открытой двери. Девушки взглянули на него и вдруг заторопились прочь, как будто поняли, что их разговор подслушали.

– До завтра, м-р Мэнеринг.

– Буду у вас ровно в час дня, как договорились.

Джентиан кивнул, вышел на улицу и вдруг резко остановился.

Мэнеринг проследил за взглядом старого джентльмена и увидел то, что заставило лорда Джентиана так резко остановиться. Стройная молодая девушка на другой стороне улицы явно с притворным интересом разглядывала модели шляп в витрине магазина. Она стояла спиной к входу в «Quinns», но ее отражение можно было разглядеть в витрине противоположного магазина.

Она не поворачивалась, но стояла так, что сама могла видеть в свою очередь в стекле отражение старого джентльмена.

Шофер лорда сделал несколько шагов вперед и закрыл собой девушку от Мэнеринга. Лорд Джентиан, не повернувшись и даже не взглянув на провожающего, подошел к машине и с помощью шофера с большим трудом забрался в свой огромный «даймлер».