Текст книги "Одна откровенная ночь (ЛП)"

Автор книги: Джоди Малпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Глава 5

Миллер пытался задобрить меня, и весь остаток дня мы провели, катаясь по Нью-Йорку на двухэтажном туристическом автобусе. Он ласково мне улыбнулся, когда я, игнорируя гида, решила дать краткий обзор достопримечательностей, которые мы проезжали. Он внимательно слушал и задал несколько вопросов, на которые я с удовольствием ответила. Когда мы сошли с автобуса, Миллер выглядел расслабленным и даже охотно отправился в местный гастроном. Поначалу меня испугала царившая там суматоха, но потом я привыкла. Быстро сделала заказ, и оплатила еще быстрее. А потом мы ели, прогуливаясь – опять что-то новое для Миллера. Ему было не по себе, но он не жаловался. Я наслаждалась этим, но тайно, как будто с нами такое каждый день.

После утренней ссоры и в придачу к ней многочасовой прогулки ощущаю себя как выжатый лимон и не в состоянии стоять на ногах, когда мы возвращаемся в пентхаус. Двенадцать лестничных пролетов кажутся непреодолимым препятствием, но вместо того, чтобы побороть страх и вызвать лифт, Миллер подхватывает мое измученное тело на руки и поднимается наверх. Я как всегда наслаждаюсь близостью и собираю остатки сил, чтобы прильнуть к нему. Хоть и не могу удержать сонные глаза открытыми, мне все еще доступны осязание и обоняние. Его крепкие мышцы и неповторимый аромат, проникающий мне в нос, затягивают в мир грез, в котором каждый сон лучше предыдущего.

– Как же я хочу сейчас оказаться в тебе, – бормочет он, опуская меня на кровать. Даже открываю глаза, слыша его тихий сексуальный тембр.

– Я не против, – соглашаюсь быстро, но сонно. Миллер снимает с меня зеленые конверсы и аккуратно ставит их рядом. О скрупулезности свидетельствует то, сколько времени у него занимает вернуться, чтобы раздеть меня. Миллером движут его навязчивые привычки и желание поклоняться мне. Он расстегивает джинсовые шорты и стягивает их с меня.

– Ты слишком устала, сладкая девочка. – Он складывает шорты и убирает их к обуви. У меня совсем нет сил сказать, что он прав на все сто. Сейчас я не годна ни на что.

Миллер приподнимает меня, чтобы откинуть одеяло, а затем заботливо опускает на матрас.

– Подними руки. – Прежде чем топ закрывает обзор, я замечаю намек на дерзкую улыбку. Подчиняюсь только из-за усилий, которые прилагает мужчина, чтобы стянуть с меня футболку, и как только оказываюсь без бюстгальтера и трусиков, на выдохе падаю на спину и перекатываюсь на живот. Миллер долгим жарким поцелуем касается моего плеча.

– Возьми меня в свои чудесные сны, Оливия Тейлор.

Я не в состоянии выразить согласие, не способна произнести ни звука. Погружаюсь в сон и последнее что слышу – это знакомое мурлыканье Миллера.

Увиденные сны были чудесными, и в них присутствовал Миллер, расслабленный и как всегда безупречный. Я открываю глаза, и темнота вокруг сбивает с толку. Создается впечатление, что я проспала целую вечность. Я бодра и полна сил начать новый день… только вот утро еще не наступило. Ощущаю, как за спиной прогибается матрас и ко мне прижимается Миллер. Хочу пожелать доброго утра, но это некстати. Вместо этого поворачиваюсь к нему и зарываюсь лицом в его заросшую щетиной шею. Делаю глубокий вдох и просовываю колено между его бедер.

Он отзывается на мое стремление к близости и не останавливает, пока я ерзаю, чтобы устроиться поудобнее и вдыхаю его. Повисает уютная тишина, пока Миллер не начинает напевать «The Power of Love», отчего я улыбаюсь.

– Ты пел ее в самом начале наших отношений. – Прижимаюсь губами к ямочке под адамовым яблоком и аккуратно посасываю, затем провожу языком по его подбородку.

– Да, – соглашается он, когда я прикусываю его нижнюю губу. – Ты ввергла мой идеальный мир в полный хаос.

Миллер не дает мне обдумать сказанное, укладывая на бок к себе лицом и повторяя мою позу. Все еще темно, но глаза уже привыкли, и я могу разглядеть его.

И мне не нравится увиденное.

Отрешенность.

Озабоченность.

– Что случилось? – Отодвигаюсь назад, пульс учащается.

– Мне нужно сказать тебе кое-что.

– Что? – восклицаю, включая прикроватную лампу; комнату заливает тусклый свет. Моргаю, чтобы снять напряжение с глаз и поворачиваюсь к Миллеру. Он уже сидит, а на его лице читается раздражение. – Говори, – настаиваю я.

– Обещай, что выслушаешь меня. – Он берет меня за руку и крепко сжимает. – Обещай, что дашь мне закончить, прежде чем выйдешь из…

– Миллер! Просто скажи! – Окутывающий меня холод лишь усиливает панику.

Его лицо искажается от боли.

– Дело в твоей бабушке.

У меня перехватывает дыхание.

– Боже мой. Что случилось? Она в порядке? – Я пытаюсь освободиться от хватки Миллера и пойти за телефоном, но он крепко держит.

– Ты обещала выслушать меня.

– Это было до того как я узнала, что это касается Нан! – кричу я и вскакиваю, теряя терпение. Я думала, что столкнусь с еще одним препятствием – кусочком истории из прошлого Миллера или… даже не знаю, с чем угодно кроме этого. – Расскажи, что произошло!

– У нее случился сердечный приступ.

Мир разбивается на миллион осколков, оставляя пустоту.

– Не может быть! Когда? Где? Как…

– Оливия, черт побери, дай мне сказать! – Он краток и спокоен, изогнутые брови подкрепляют тихое предупреждение.

Как тут угомониться? Из Миллера все приходится вытягивать клещами. Открываю рот, собираясь отборно выругаться, потому что нетерпение и беспокойство возрастают, но он поднимает руку, заставляя меня замолчать, и я, наконец, признаю, что узнаю больше, если все-таки заткнусь и буду слушать.

– Она в порядке, – начинает Миллер, растирая мои руки круговыми движениями, но ничто не может ослабить тревогу. Бабушка нездорова, а меня нет рядом, чтобы позаботиться о ней. Я всегда была рядом. Из глаз грозят политься слезы, вызванные чувством вины. – Она сейчас в больнице, где за ней ухаживают.

– Когда это случилось? – Вопрос переходит в рыдание.

– Вчера утром.

– Вчера? – потрясенно кричу я.

– Ее нашел Джордж. Он не хотел беспокоить тебя звонком, и у него не было моего номера. Он дождался появления Уильяма. Андерсон сказал, что сообщит мне.

Я постаралась понять старика Джорджа. Уверена, он испытывал растерянность и беспомощность.

– Когда он позвонил?

– Ночью. Ты спала.

– Ты не разбудил меня? – Освобождаюсь из его рук и отползаю назад, подальше от Миллера.

– Тебе нужно было поспать, Оливия. – Он тянется к моим рукам, но я упрямо отталкиваю его и встаю с кровати.

– Я бы уже была на полпути домой! – Иду к гардеробу, разозленная и пораженная тем, что сердечный приступ Нан оказался недостаточной причиной, чтобы разбудить меня. Вытаскиваю из шкафа спортивную сумку и запихиваю туда все, что попадает под руку. Большинство вещей, которые я купила после приезда, останутся здесь. Мы собирались приобрести чемодан, но так и не успели. Теперь у меня нет времени беспокоиться о том, что я оставляю одежду стоимостью в несколько сотен долларов.

Торопливые сборы прерываются, когда из моих рук вырывают сумку и бросают ее на пол. Я больше не могу сдерживать эмоции.

– Ты придурок! – кричу ему в лицо, а затем начинаю колотить Миллера кулаком по плечу. Он не двигается и не отчитывает меня. Бесстрастный и хладнокровный. – Придурок, придурок, придурок! – Я снова бью его, из-за покорности еще больше выходя из себя. – Ты должен был разбудить меня! – Теперь в ход идут обе руки, молочу его по груди. Теряю контроль над эмоциями и содрогающимся телом. Просто хочу выплеснуть гнев, а поблизости только Миллер. – Почему? – Я падаю ему на грудь, истощенная и переполненная горем. – Почему ты не сказал мне?

Он держит мое обессиленное тело, одной рукой обхватывает затылок, прижимая к себе, а другой выводит успокаивающие круги по пояснице. Миллер неустанно утешает меня, снова и снова целуя в макушку, пока рыдания не сменяются редкими всхлипываниями в его плечо.

Обхватив меня за щеки, он смотрит в мое искаженное гримасой лицо.

– Мне жаль, что ты чувствуешь себя преданной… – Он делает паузу, внимательно смотрит на меня; уверена все из-за того, что он знает – мне не понравятся его следующие слова. – Мы не можем вернуться в Лондон, Оливия. Это не безопасно.

– Даже не начинай, Миллер! – Я хочу проявить стойкость, пусть он поймет, что это не подлежит обсуждению. – Позвони Уильяму и скажи, что мы возвращаемся.

Я вижу его душевные терзания. Лицо Миллера как открытая книга.

Мне изменяет выдержка.

– Просто отвези меня домой! – умоляю, смахивая стекающие слезы. – Пожалуйста, отвези меня к бабуле.

Его искаженное болью лицо приобретает обреченный вид, и он слабо кивает. Против воли. Миллер еще не готов отправиться домой. Он загнан в тупик.

Глава 6

Его ладонь в утешающем жесте лежала на моем затылке с тех пор как мы покинули Нью-Йорк. Миллер не упускал не единой возможности прикоснуться ко мне ни в JFK[14]14
  Междунаро́дный аэропо́рт имени Джо́на Ке́ннеди – международный аэропорт в США, расположенный в районе Куинс в юго-восточной части города Нью-Йорка, в двадцати километрах к юго-востоку от Нижнего Манхэттена.


[Закрыть], ни в самолете, ни в Хитроу. Я нуждалась в нем, поэтому только поощряла. Я находилась в прострации и даже не переживала на паспортном контроле. В паузах между поглаживаниями затылка могла думать только о Нан.

У нас хватило времени на приобретение чемоданов. Его было даже слишком много. Я предложила Миллеру купить их самому, но он меня проигнорировал. И правильно сделал. Окажись я в одиночестве, горевала бы и на стены лезла, не находя себе места в номере. Поэтому мы вместе отправились за покупками, и я оценила по достоинству попытки Миллера отвлечь меня. Он интересовался, какого цвета, размера и дизайна чемодан стоит выбрать, хотя мои ответы ни на что не влияли. Сказав ему, что хочу красный тканевый, я вполуха слушала, почему мы должны взять графитовый и кожаный от «Самсонайт»[15]15
  Samsonite International S. A. – компания, производящая широкий ассортимент сумок: от чемоданов до портфелей и косметичек.


[Закрыть].

Забрав новенькие чемоданы из багажного отделения, я будто сквозь сон отмечаю недовольство Миллера потертостями, появившимися на обитых кожей боках, и мы выходим из зала прилета Хитроу в прохладный вечерний воздух. Замечаю водителя Уильяма раньше своего спутника и быстро направляюсь к нему, запрыгивая на заднее сиденье и вежливо кивая. Он помогает Миллеру загрузить сумки в багажник.

Миллер садится рядом со мной и кладет ладонь мне на колено.

– В мою квартиру, Тед, – приказывает он.

Я наклоняюсь вперед.

– Спасибо, Тед, но не мог бы ты отвезти меня прямиком в больницу? – произношу как вопрос, но мой тон говорит о том, что у водителя нет выбора.

Миллер взглядом прожигает мой профиль, но я не решаюсь повернуться к нему лицом.

– Оливия, ты только что сошла с шестичасового рейса. Разница во времени…

– Я собираюсь проведать бабушку, – цежу сквозь стиснутые зубы, понимая, что причина возражений не в моей усталости. – Могу добраться самостоятельно, если ты предпочитаешь отправиться домой. – В зеркале заднего вида я вижу, как Тед смотрит то на меня, то на дорогу. Его взгляд лукавый и дружелюбный.

Миллер делает все возможное, чтобы выказать недовольство долгим преувеличенным вздохом.

– В больницу, пожалуйста, Тед.

– Сэр, – учтиво кивает водитель. Он знает, что по-другому и быть не могло.

Мое нетерпение возрастает по мере того, как мы выезжаем из аэропорта, и авто лавирует в час пик по М25[16]16
  Автомагистраль М25 (англ. M25 motorway) – кольцевая автомобильная дорога длиною 188 км в Великобритании, расположенная вокруг Лондона.


[Закрыть]. Несколько раз попадаем в пробку, и каждый раз я сдерживаю желание выскочить из машины и пробежать остаток пути.

К тому времени как Тед подъезжает к больнице уже темно, а я на пределе. Вылетаю из еще не остановившегося автомобиля, игнорируя кричащего мне вслед Миллера. Когда я добираюсь до главной стойки регистрации, у меня спирает дыхание.

– Жозефина Тейлор, – бессвязно бормочу администратору.

Она смотрит на меня с легкой тревогой.

– Друг или родственник?

– Внучка. – Я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, пока она стучит по клавиатуре, бросая на экран хмурый взгляд.

– Какая-то проблема?

– Похоже, ее нет в нашей базе. Не беспокойтесь, попробуем другим способом. Назовите ее дату рождения.

– Сейчас… – Я запинаюсь на полуслове, когда мне на затылок кладут ладонь и уводят в сторону от стойки регистрации.

– Ты попадешь к бабушке гораздо быстрее, если будешь слушать меня, Оливия. У меня есть вся нужная информация. Я знаю, в каком она отделении, номер палаты и как туда добраться. – Его терпение явно на исходе.

Я молчу, пока он ведет меня по белому туннелю, которому не видно конца, и тревога моя с каждым шагом возрастает все больше. Здесь жутко, звук эха задерживается в пустом коридоре. Миллер тоже притих. Из-за того, что не могу и не хочу уменьшить его очевидное беспокойство за меня, я противна самой себе. Мне не станет лучше, пока не увижу Нан живой, здоровой и дерзящей мне.

– Сюда, – его ладонь на шее мягко направляет, вынуждая повернуть налево, где перед нами открывается автоматическая дверь, и мы видим табличку «Добро пожаловать в Сидар-Уорд», – палата номер три.

Миллер убирает от меня руку, отчего я испытываю беспомощность и неуверенность, и указывает на вторую дверь слева. Я иду, спотыкаясь, а сердце бешено стучит. На меня накатывает жар, в нос ударяет запах антисептика. Легкий толчок в спину побуждает меня взяться за дверную ручку, вдохнув столь необходимый легким воздух. Я поворачиваю ее и вхожу в комнату.

Но здесь пусто.

Кровать идеально застелена, а все оборудование аккуратно убрано в угол. Никаких признаков жизни. У меня кружится голова.

– Где она?

Миллер не отвечает, вместо этого проходит мимо меня и останавливается, оглядывая пустую комнату. Я пялюсь на пустую кровать, все остальное вокруг расплывается. Отдаленно слышу, как Миллер настаивает на том, что это правильная комната.

– Я могу вам помочь? – интересуется молодая медсестра.

Миллер делает шаг вперед.

– Дама, которая была здесь, где она?

– Жозефина Тейлор? – уточняет она, опуская взгляд. Я не думаю, что смогу выдержать то, что она сообщит.

У меня в горле застревает комок. Беру Миллера за руку и впиваюсь в нее ногтями. Он отрывает мои скрюченные пальцы от себя и крепко сжав, подносит ладонь ко рту.

– Вы ее внучка? Оливия?

Киваю, не в силах ответить, но прежде чем медсестра успевает что-то сказать, я слышу знакомый смех, доносящийся из коридора.

– Это она! – восклицаю я, вырывая руку из хватки Миллера, и почти сбиваю с ног медсестру, когда проношусь мимо. Пружинистой походкой иду на знакомый звук. Дохожу до пересекающихся коридоров и останавливаюсь, когда смех стихает. Смотрю налево и вижу четыре постели, на которых спят старички.

И вот опять.

Смех.

Смех Нан.

Поворачиваю голову направо и вижу еще четыре занятых кровати.

Вот и она, сидит в кресле рядом с больничной койкой и смотрит телевизор. Волосы идеально уложены, на ней ночная рубашка с оборками. Я иду к бабушке, любуясь этой картиной, пока не добираюсь до изножья кровати. Она переводит взгляд сапфировых глаз с телевизора на меня. Такое ощущение, что меня привели в чувство электрическим разрядом.

– Моя дорогая девочка. – Ее рука тянется ко мне, а мои глаза наполняются слезами.

– О боже, Нан! – Хватаюсь за шторку, задернутую у ее кровати, едва не падая из-за чертовой штуковины.

– Оливия! – Миллер подхватывает мое шатающееся тело и быстро ставит на ноги. Я теряю рассудок от количества переживаний, с которыми нужно справиться. Миллер осматривает меня и заглядывает мне через плечо. – Черт возьми, – выдыхает, заметно расслабляясь.

Он думал о том же, о чем и я. Что она умерла.

– Именно! – огрызается Нан. – Заявляетесь, устраивая беспорядок, и еще сквернословите на всю округу! Из-за вас меня выгонят отсюда!

Я таращусь на нее, а кровь снова начинает бежать по венам.

– Потому что ты сама внесла недостаточно сумятицы? – выпаливаю я.

Она с озорством ухмыляется.

– Чтоб ты знала, я вела себя как настоящая леди.

Сзади раздается смешок, мы с Миллером оборачиваемся и видим медсестру.

– Настоящая леди, – задумчиво произносит та, высоко поднимая брови, так что они почти достигают линии роста волос.

– Я оживила обстановку, – возражает Нан, привлекая наше внимание. Она показывает на остальные три кровати, занятые хилыми старичками. Все они спят. – Во мне больше жизни, чем в этих троих вместе взятых! Уверяю вас, я пришла сюда не умирать.

Я улыбаюсь и смотрю на Миллера, который глядит на меня сверху вниз с блеском в глазах.

– Крепкий орешек. – Он улыбается мне ослепительной белозубой улыбкой, из-за которой я чуть снова не хватаюсь на штору.

– Знаю, – ухмыляюсь ему и устремляюсь в объятия Нан, не потрудившись обойти кровать. – Я думала, ты умерла, – говорю ей, наслаждаясь привычным ароматом стирального порошка, пропитавшим ткань ночной рубашки.

– Смерть выглядит гораздо привлекательней, чем это захолустье, – ворчит она и получает от меня заслуженный толчок. – Ой, аккуратней с проводами.

С резким вдохом я отшатываюсь назад, мысленно ругая себя за беспечность. Нан может и храбрится, но попала сюда не просто так. Я смотрю, как она тянет за шнур на руке и ворчит под нос.

– Часы для посещения заканчиваются в восемь, – вмешивается медсестра, обходя кровать, чтобы помочь Нан, – вы можете вернуться завтра.

У меня замирает сердце.

– Но мы…

Миллер предупреждающе берет меня за руку, останавливая протест, и поворачивается к медсестре.

– Не возражаете? – Он отходит от кровати, жестом приглашая медсестру следовать за собой. Я потрясенно наблюдаю, как та с застенчивой улыбкой покидает нишу, скрываясь за шторой. В недоумении смотрю на Миллера, но тот лишь пожимает безупречными плечами и идет следом. Он, может, и выглядит утомленным, но все еще привлекает внимание. И только что выиграл мне немного времени, так что мне все равно, если медсестра будет пускать на него слюни, пока он расспрашивает о состоянии Нан.

Чувствуя на себе изучающий взгляд, я отворачиваюсь от уходящего Миллера и смотрю на свою бесстрашную бабушку. У той снова озорной вид.

– В джинсах его булочки смотрятся еще лучше.

Закатываю глаза и сажусь на кровать напротив нее.

– Я думала, тебе нравились хорошо одетые молодые люди.

– Миллер и в мешке будет выглядеть восхитительно. – Она улыбается и берет меня за руку, сжимая ее в своей. Как бы безумно это не выглядело, учитывая кто из нас болен, но жест выходит успокаивающим и заставляет задуматься, как много знает Нан. – Как ты, милая?

– Замечательно. – Не знаю, что сказать, точнее, что еще можно сказать. Она должна быть в курсе и все такое, но правда ли ей следует знать это сейчас. Надо поговорить с Уильямом.

– Ммм… – Бабушка подозрительно смотрит на меня, и я ерзаю на кровати, стараясь не встречаться с ней взглядом.

Надо ее отвлечь.

– Тебе не понравилась отдельная палата?

– Не начинай! – Она отпускает мою руку и садится обратно в кресло, хватает пульт и наводит на телевизор. Экран темнеет. – Я по горло сыта этой комнатой!

С легкой улыбкой гляжу на другие кровати, думая, что теперь, скорее всего, Нан кормит с рук этих бедолаг. Медсестра-то уж точно выглядит наевшейся досыта.

– Как твое самочувствие? – спрашиваю я, оборачиваясь к ней, и вижу, что она возится с проводами. – Оставь их!

Нан в раздражении хлопает ладонями по подлокотникам.

– Мне скучно! – вопит она. – Еда просто отвратительна, и меня заставляют мочиться в горшок.

Я хихикаю, зная, что ее тщательно оберегаемому чувству собственного достоинства нанесен существенный ущерб, и она не в восторге от этого.

– Делай, что велено, – предупреждаю я, – ты оказалась здесь не просто так.

– Из-за легкого укола в сердце вот и все.

– Ты как будто о свидании говоришь! – смеюсь я.

– Расскажи мне о Нью-Йорке. – Мой смех стихает в ту же секунду, и я неловко ерзаю, соображая, что можно поведать. Ничего не приходит в голову. – Я попросила тебя рассказать о Нью-Йорке, Оливия, – говорит Нан успокаивающе, и я решаюсь взглянуть на нее, надеясь, что выражение ее лица соответствует тону, – а не то, как ты там оказалась.

Наверное, мои губы побелели из-за того, как сильно я их сжала, стараясь сдержать волнение, которое так и норовило перейти в рыдания. Сложно представить, что можно полюбить ее еще сильней.

– Я так по тебе скучала. – Мой голос срывается, и я позволяю бабушке заключить себя в объятия.

– Дорогая девочка, мне тебя ужасно не хватало, – вздыхает она, прижимая меня к мягкому телу, – хотя я и была занята тем, что кормила трех крепких мужчин.

– Трех? – бормочу ей в грудь.

– Да, – Нан разжимает объятия и убирает с моего лица копну волос, – Джордж, Грегори и Уильям.

– Ох, – выдыхаю я. В голове возникает образ трех мужчин, сидящих за обеденным столом и поедающих сытную еду. Уютно. – Ты кормила Уильяма?

– Да, – взмахивает она морщинистой рукой с напускным безразличием, – я приглядывала за всеми.

Улыбаюсь, несмотря на все возрастающее беспокойство по поводу слишком тесного общения Нан и Уильяма. Пока бабушка воображает, что это она присматривала за ними, я знаю, как обстоят дела. Уильям заверил, что позаботится о ней, но даже без него Грегори и Джордж справились бы на отлично. Но как только вспоминаю, где мы находимся, улыбка тут же сходит с лица. В больнице. Потому что у Нан случился сердечный приступ.

– Время вышло. – Мягкий голос Миллера привлекает внимание, и я вижу, как блеск в его расслабленном нежном взгляде тускнеет и переходит в беспокойство.

Игнорирую его вопросительный взор, слегка качаю головой и встаю.

– Нас выгоняют, – говорю я, наклоняясь, чтобы обнять Нан.

Она крепко сжимает меня, притупляя чувство вины. Бабушка в курсе, что я корю себя.

– Прихватите меня тайком с собой.

– Не говори глупостей. – Я стою неподвижно, окруженная Нан, пока она не разрывает объятие. – Пожалуйста, веди себя хорошо с врачами.

– Да, – вмешивается Миллер, делая шаг вперед, и опускается на колени рядом со мной, чтобы поравняться с Нан. – Я очень хочу Биф Велингтон, и я не знаю никого, кто готовит его так же хорошо, как вы, Жозефина.

Нан растекается лужицей в своем кресле, и меня переполняет счастье. Она обхватывает ладонями заросшие щетиной щеки Миллера и притягивает его к себе, пока они едва не сталкиваются носами. Он не отстраняется. Наоборот, поощряет ласковый жест и кладет руки поверх ее, пока она прикасается к нему.

Я с любопытством наблюдаю, как им удается уединиться в просторной палате. Все вокруг становится незначительным, пока они обмениваются тысячей слов одним взглядом.

– Спасибо за то, что заботишься о моей малышке, – шепчет Нан так тихо, что я едва слышу.

Прикусываю губу, когда Миллер берет ее руки, подносит ко рту и нежно целует.

– До последнего вздоха, миссис Тейлор.