Текст книги "Бедная маленькая стерва"

Автор книги: Джеки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Глава 23
КЭРОЛАЙН

Придя в себя, сенатор Грегори Стоунмен увидел, что лежит в незнакомой комнате на незастеленной кровати. «Где я? Что со мной случилось?!» – подумал он в панике. Кажется, его подстрелили, но почему тогда он не в больнице? Как он попал в эту странную комнату?!

Сенатор попытался сесть и собраться с мыслями, но голову так заломило, что он со стоном повалился на лязгнувший пружинами продавленный матрас.

Скрипнула дверь, и в поле зрения сенатора появилась совсем юная девица в коротко обрезанных джинсах и оранжевом топике. Глянув на него сверху вниз, она ухмыльнулась и крикнула, обернувшись через плечо:

– Эй, Бенито! Старикашка очнулся!

Мгновение спустя рядом с ней появился энергичный молодой пуэрториканец в красной бандане, из-под которой на лоб спускался недавно заживший шрам.

– Слава богу, ты живой! – пробормотал Бенито, старательно изображая радость, но взгляд его черных глаз так и бегал по сторонам, как у попавшей в ловушку крысы. – Ты, наверное, упал и трахнулся головой. Мы с Розой подобрали тебя на улице и перетащили сюда, чтобы помочь…

– Я… ничего не понимаю… – пробормотал Грегори, машинально ощупывая голову. Он помнил, как что-то ударило его в висок. Сейчас он обнаружил на этом месте шишку, в центре которой была содрана кожа. Рана саднила, и он негромко охнул. – По-твоему, я просто упал? – проворчал сенатор, чувствуя, как внутри закипает праведный гнев. – Врешь! Я отлично помню, как в меня кто-то выстрелил!

– Это была случайность. – Бенито переступил с ноги на ногу. – Пуля пролетела мимо. Ты даже не ранен – у тебя на башке небольшая царапина, вот и все.

– Царапина, говоришь?! – Грегори разозлился не на шутку. – Я вам покажу царапину!.. Вы еще не знаете, с кем имеете дело!

– Послушай, старик, – поспешно перебил его Бенито, – нам не нужны неприятности. И тебе тоже. Мы знаем, что ты какая-то там шишка – сенатор или вроде того. Посуди сам, зачем тебе такая реклама? Мы поэтому и решили тебе помочь…

– Помочь?! – уже взревел Грегори. Ярость придала ему сил, и он даже умудрился сесть. – Вы мне ничем не помогли. Больше того, я абсолютно уверен, что это вы меня подстрелили! А знаешь, что тебе за это будет?!

– Говорила я тебе! – воскликнула девица с непонятным торжеством в голосе. – Стоит этому старому пердуну очухаться, как он сразу вызовет полицию.

– Заткнись, мать твою!.. – прикрикнул на нее Бенито. – Никуда он не позвонит.

– Зачем вы перенесли меня сюда?! – требовательно спросил Грегори. – Почему не вызвали «Скорую помощь»?

– Да потому что… Я же сказал, мужик: у тебя на голове просто царапина, – пояснил Бенито. – Ты везучий сукин сын. Пистолет выстрелил случайно, но… – Его глаза снова забегали. – Если легавые что-то пронюхают, меня снова отправят в тюрьму, а я не хочу за решетку… Тем более из-за какого-то гребаного несчастного случая. Ну, ты понимаешь?

– Нет, – упрямо сказал Грегори. – Не понимаю.

Бенито принялся нервно раскачиваться с пятки на носок. От этих движений большой золотой медальон, висевший у него на шее на длинной цепочке, начал раскачиваться, словно маятник старинных часов.

– Это была случайность, – повторил он словно заклинание и засунул руки в карманы мешковатых штанов. – Ну, врубился?.. Я случайно тебя задел, и теперь я вроде как должен принести свои извинения, понимаешь? Я типа твой должник и теперь обязан сделать все, что ты скажешь. И тогда мы будем в расчете.

Внезапно Грегори осенило. Он понял, о чем толкует этот сопляк, понял, как воспользоваться возможностью, которую предоставила ему сама судьба.

Бенито действительно мог кое-что для него сделать.

* * *

Большинство людей ненавидит утро понедельника, потому что уик-энд закончился и надо опять тащиться на работу, а впереди еще целых пять долгих рабочих дней. Кэролайн же не терпелось отправиться на работу. Для нее утро понедельника означало целых пять дней рядом с сенатором Грегори Стоунменом – с ее Грегори.

А скоро они вообще никогда не будут расставаться.

Интересно, гадала она, поговорил ли Грегори с женой? А если нет, то почему. Кэролайн больше не желала выслушивать его отговорки. Она считала, что теперь, когда у них с Грегори будет ребенок, он обязан все рассказать Эвелин и потребовать развода. Так, во всяком случае, он обещал.

Входя в офис, Кэролайн улыбнулась молодому парню-стажеру и поприветствовала вторую помощницу сенатора Мюриэль, которая писала Грегори речи и планировала его публичные выступления.

– Доброе утро всем! – громко сказала она. – Отличная сегодня погода, правда?

Мюриэль, одетая в желто-коричневый костюм, делавший ее похожей на перезревшую грушу на ветке, посмотрела на Кэролайн, как на сумасшедшую.

– Вообще-то на улице очень холодно, – процедила она. – А если прогноз не врет, после обеда пойдет дождь. Может быть, даже снег.

– Ну, это еще то ли будет, то ли нет! – беззаботно откликнулась Кэролайн. – Зато сейчас сквозь облака проглядывает солнышко. После дождя, если повезет, мы сможем увидеть радугу.

– Ну ты и оптимистка! – Это слово Мюриэль произнесла так, словно оно было ругательством. Кэролайн она недолюбливала. Сама Мюриэль работала с сенатором уже больше десяти лет, поэтому, когда Грегори нанял новую помощницу, она решила, что ее «задвигают». А стоило Мюриэль заподозрить, что ее драгоценного босса и «новенькую», как она всегда называла Кэролайн, связывают не только служебные отношения, как ее отношение к ней стало враждебным.

– Сенатора сегодня не будет, – добавила Мюриэль с плохо скрытым злорадством.

– Как это – не будет? – Улыбка сползла с лица Кэролайн. – Откуда ты знаешь? Он что, заболел?

– Мне позвонила миссис Стоунмен…

– И что она сказала? – Кэролайн затаила дыхание.

Мюриэль пожала плечами:

– Сказала, что если мистер Стоунмен и появится сегодня в офисе, то, скорее всего, только во второй половине дня.

– Почему она звонила тебе?

– А что тут такого? – Мюриэль презрительно пожала плечами.

– Нет, ничего… – пробормотала Кэролайн. – Я просто удивилась, почему она не позвонила мне.

– Я знаю Эвелин много лет, – объяснила Мюриэль и многозначительно усмехнулась. – Мы с ней часто разговариваем по телефону.

– Ну ладно, – проговорила Кэролайн, пряча недовольство. – А миссис Стоунмен не сказала, почему сенатора не будет?

– Нет, – ответила Мюриэль, откровенно радуясь тому, что ей удалось испортить Кэролайн настроение. – Кстати, я уже отменила все запланированные на сегодня встречи, так что можешь не беспокоиться.

То, что Мюриэль взяла на себя ее работу, не на шутку разозлило Кэролайн, но она постаралась не выдать своих чувств и поскорее удалилась в свой небольшой, но уютный кабинетик.

Почему Грегори не пришел сегодня в офис, гадала она. Может быть, он все-таки поговорил с женой, и с ней случилась истерика? В таком случае Грегори, конечно, пришлось остаться дома, чтобы урегулировать ситуацию. А вдруг они вместе поехали к адвокату по разводам? Вот было бы здорово!

В конце концов Кэролайн решила, что Грегори все же сдержал слово и поговорил с Эвелин. После того как Кэролайн объявила ему о своей беременности, он должен был понять, что дальше тянуть нельзя: настала пора переходить к решительным действиям.

Какой же он все-таки молодец, подумала Кэролайн.

Скорей бы увидеть его!

* * *

Грегори вернулся домой только к вечеру. Ссадина на его виске была заклеена телесного цвета пластырем, а голова буквально раскалывалась от приступов боли.

У Эвелин были гости, она развлекала в гостиной нескольких подруг игрой в канасту. На появление мужа она не отреагировала. Лишь когда подруги ушли, Эвелин зашла к Грегори и, заметив пластырь, спросила, что случилось.

– Налетел на дверь в этом чертовом сарае, куда ты меня отправила, – ответил Грегори. Этого оказалось достаточно. Эвелин не спросила даже, как прошла его встреча с Рамиресом.

Ночью Грегори почти не спал. Ворочаясь с боку на бок, он гадал, сработает ли план, который он придумал вместе с братом Рамиреса Бенито, и что может этому помешать. План был отчаянным – это Грегори понимал, но Кэролайн не оставила ему выбора. Она ясно дала понять, что разрушит всю его жизнь, если он не сделает так, как ей хочется, и Грегори был просто вынужден принять меры. А если Кэролайн это не понравится, что ж – сама виновата. Не нужно было загонять его в угол.

Бенито показался Грегори подходящим исполнителем для его плана. У этого молодого парня с явными криминальными наклонностями было богатое прошлое. Главарь уличной банды, он неоднократно попадался на торговле наркотиками и других правонарушениях. Несколько раз суд отправлял Бенито в колонию для несовершеннолетних, а когда ему исполнилось четырнадцать – и в тюрьму, однако всякий раз он отделывался сравнительно небольшими сроками. Но теперь его положение было очень и очень серьезным. Если полиции станет известно, что Бенито стрелял в сенатора Соединенных Штатов, в суде парню придется несладко. Ему припомнят все прошлые прегрешения – в том числе последний условный приговор, и даже если присяжные решат, что выстрел действительно был сделан случайно, оставалось еще обвинение в похищении – ведь Бенито не вызвал пострадавшему «Скорую», а погрузил зачем-то в свой древний автомобиль и перевез в предназначенную под снос хибару на окраине, где он в последнее время жил со своей подружкой. Похищение человека – преступление федерального значения, так что условным сроком Бенито не отделается. А учитывая его прежние «заслуги», можно не сомневаться – парень отправится за решетку лет на пятнадцать минимум.

Грегори знал, что на самом деле Бенито в него не стрелял. Когда парень выходил из центра Рамиреса, на улице показалась машина с парнями из конкурирующей банды. Они заметили Бенито и открыли огонь, и он пару раз пальнул в ответ. Одна из шальных пуль, выпущенных кем-то из нападавших, и зацепила сенатора, который на свою беду не успел уйти достаточно далеко.

Пролети пуля на дюйм левее, и сейчас Грегори был бы мертв, но ему повезло, причем повезло вдвойне. Он не только остался жив, но и получил возможность решить свою главную проблему. И упускать эту возможность сенатор не собирался.

* * *

Кэролайн долго боролась с собой, пытаясь решить, позвонить Грегори или лучше не стоит. С одной стороны, почему бы нет? Ведь она была официальной помощницей сенатора и находилась на работе, следовательно, у нее имелись все права звонить боссу домой.

С другой стороны, если Эвелин узнала о ее отношениях с Грегори, она может разозлиться еще сильнее, так что звонить, наверное, лучше не стоит.

И все же… все же Кэролайн очень хотелось позвонить, хотя бы просто для того, чтобы услышать его голос.

Поднявшись, она вышла из своего кабинетика и зашла в комнату к Мюриэль, насквозь пропахшую освежителем воздуха с запахом фиалок и табачным дымом. Вторая помощница сенатора уверяла, что давно бросила курить, но все отлично знали, что она продолжает смолить.

– Миссис Стоунмен не говорила, во сколько приедет босс? – спросила Кэролайн, подавляя внезапный приступ тошноты.

Мюриэль ненадолго оторвалась от компьютера и нахмурилась.

– Нет, не говорила. А что?

– Ничего. – Кэролайн кивнула. – Просто я думаю, что мистер Стоунмен появится раньше, чем мы думаем, – зачем-то добавила она.

– Он может вообще не приехать, – напомнила Мюриэль. – Может быть, сенатор решил взять выходной.

– Выходной? – удивилась Кэролайн. – Он что, плохо себя чувствует?

– Вроде нет. – Мюриэль усмехнулась. – Я думаю, босс просто захотел побыть с женой, пока дети в школе.

– Побыть с женой? Зачем это?! – воскликнула Кэролайн, не сумев сдержаться.

– На следующей неделе будет годовщина их свадьбы, – с видимым злорадством продолжала Мюриэль. – Наверное, босс решил повезти жену в какой-нибудь ювелирный салон. Теперь тебе понятно?

Кэролайн молча вышла и захлопнула дверь. Этого не может быть, думала она. Не может быть!! Грегори скоро приедет, и все будет хорошо.

Глава 24
БОББИ И АННАБЕЛЬ

Бобби все еще ждал, пока за ним заедет Эм-Джей, когда позвонил Фрэнки и сказал, что, если его друзья по-прежнему хотят повидать Аннабель, в десять им обоим нужно быть на квартире в Сохо.

– У нас там встреча с адвокатом, – пояснил Фрэнки. – Только не опаздывайте, потому что из Сохо мы сразу отправимся в аэропорт.

Бобби дал отбой и задумался, но не об Аннабель, а о Зейне. Он обещал себе не вспоминать о ней, но из этого ничего не выходило – эта женщина полностью завладела всеми его мыслями. Это было как наваждение – нелепое, даже опасное, но Бобби ничего не мог с собой поделать.

Сейчас ему вдруг пришло в голову, что у него нет номера ее телефона. А поскольку Зейна была знаменитостью, добыть его достаточно быстро не представлялось возможным.

Бобби мог бы узнать номер у самой Зейны, но не сделал этого.

Он не спросил, она не сказала.

И как, скажите на милость, ему теперь с ней связаться?

Впрочем, какая разница, если Бобби все равно не собирался ей звонить.

Или… собирался?

«Ни в коем случае!» – предостерег здравый смысл.

«Почему нет? – отозвалось желание. – Это же чертовски увлекательное приключение! Зачем отказываться от того, что само плывет в руки?»

По-видимому, понял Бобби, его разум и чувства пришли в противоречие, и разрешить этот конфликт будет нелегко. Он, впрочем, почти не сомневался – если Зейне снова захочется его увидеть, она просто приедет к нему, когда он будет меньше всего к этому готов. Зная ее, Бобби мог не сомневаться, что ждать придется недолго – поп-звезда не привыкла отказывать себе в удовольствиях.

Да-а, ситуация складывалась небезопасная. Зейна сделалась для него навязчивой идеей, она играла им как хотела, и самым разумным было бы порвать с Зейной все отношения, пока ей не пришло в голову явиться к нему домой с мешком наручников, цепей, вибраторов и бог знает чем еще.

Но хватит ли у него воли, чтобы отказать Зейне?

Именно это Бобби предстояло проверить.

* * *

Аннабель, сидевшей на заднем сиденье «Мерседеса», было не по себе. Нет, с необходимостью лететь в Лос-Анджелес она смирилась, но пока они с Фрэнки ехали в Сохо, она не могла не думать о предстоящей встрече с отцом, приславшим за ней адвоката. С родителями Аннабель в последний раз встречалась года полтора назад, и теперь ей горько было думать, что мать она больше никогда не увидит. Если, конечно, Ральф не решит хоронить ее в открытом гробу, что в данной ситуации было маловероятно. Ведь если верить газетным отчетам, Джемму убили выстрелом в лицо, навсегда уничтожив ее неземную, волшебную красоту.

Их последнюю встречу Аннабель помнила хорошо. В Нью-Йорке должен был пройти премьерный показ новой картины с участием Ральфа, и родители пригласили ее на официальный прием в честь этого события. Но на прием Аннабель не пошла, сославшись на неотложные дела. Вместо этого она навестила отца и мать в отеле «Четыре времени года», где они остановились.

Они завтракали втроем в роскошном люксе на верхнем этаже знаменитого отеля. Глядя на родителей, Аннабель в который раз подумала о том, что более красивой пары она никогда не видела. Ральф и Джемма действительно были великолепны. Отец – высокий, широкоплечий, импозантный, с мужественным лицом – выглядел очень внушительно даже в красной шелковой пижаме и шлепанцах с вышитой на них монограммой. Что касалось Джеммы, то в полупрозрачном бледно-голубом халате, отороченном воздушными кружевами, она была похожа на вечно молодую принцессу фей – изящное, золотоволосое, воздушное существо, которое, казалось, каждую минуту готово было взмахнуть радужными стрекозиными крылышками и выпорхнуть в окно.

Родители, похоже, были рады ее видеть.

– Ты выглядишь очаровательно, – сказала Джемма с едва уловимой ноткой удивления в голосе.

– Да, – согласился Ральф, величественно кивая головой. – Жизнь в Нью-Йорке определенно идет тебе на пользу.

Это могло означать только одно: мать с отцом все так же предпочитали, чтобы она оставалась в Нью-Йорке – подальше от них и от тех небесных сфер, в которых могли обитать только настоящие звезды.

С глаз долой, из сердца вон.

На прощание Ральф сунул ей чек на десять тысяч долларов.

– Вот тебе небольшой подарок от нас, – сказал он и самодовольно подмигнул. – Смотри, трать их с умом.

«Я все поняла, папочка, – подумала она тогда. – И я обещаю, что никогда не вернусь в Лос-Анджелес и не стану помехой вашей идиллии…»

Но с тех пор многое изменилось, и теперь Аннабель летела в Лос-Анджелес – в город, который ненавидела всей душой.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Фрэнки, похлопав ее по колену.

– Нормально, – твердо ответила Аннабель. – Почему я должна чувствовать себя иначе?

Фрэнки только плечами пожал. Настроение у Аннабель могло меняться по десять раз на дню. Взять хотя бы вчерашний пример… Казалось, только что она билась в истерике из-за того, что сынок Шарифа Рани грубо с ней обошелся, но прошло совсем немного времени, и вот Аннабель уже сидит спокойная и собранная и хладнокровно перебирает платья, решая, что ей взять с собой в Лос-Анджелес. Как будто это не ее мать была жестоко убита… Впрочем, Фрэнки никогда не понимал Аннабель, да и не стремился понять – у него хватало своих забот. Например, сейчас ему было важно показать, что он согласился на эту поездку только ради нее, хотя в душе Фрэнки ликовал. Наконец-то он едет в Лос-Анджелес – город, где парень с головой может отыскать немало возможностей для бизнеса и развлечений. И хотя обстоятельства, сделавшие это путешествие возможным, вряд ли можно было считать благоприятными, Фрэнки в душе ликовал.

Черт побери, он все-таки едет в Лос-Анджелес!

Наконец-то…

* * *

И Бобби, и Эм-Джей считали своим долгом повидаться с Аннабель и принести ей свои соболезнования. В конце концов, все трое знали друг друга со школы, и хотя они никогда не были близкими друзьями, все-таки их многое связывало.

В числе этого «многого» были и воспоминания о безумном выпускном бале, когда они втроем оказались в одной постели в номере отеля «Беверли-Хиллз», зарезервированном любящими родителями Аннабель. Ральф и Джемма, вероятно, хотели, чтобы школьный бал надолго запомнился дочери, и он действительно получился запоминающимся. Одно хорошо – к моменту прибытия в отель все трое были настолько пьяны, что многие подробности бурной ночки изгладились из их памяти уже на следующий день.

Дверь квартиры в Сохо открыл Фрэнки.

– А почему вы здесь, а не на Парк-авеню? – спросил Эм-Джей.

– Потому что Ральф считает, что Аннабель живет именно здесь, – объяснил Фрэнки. – А нам не хотелось бы его разочаровывать. Кроме того, он специально прислал за нами своего адвоката.

– Понятно. – Бобби кивнул.

– Путешествовать будем по первому разряду, – тут же похвастался Фрэнки. – Я уже обо всем договорился.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся Бобби. Он хотел еще что-то сказать, но тут к ним вышла Аннабель. На ней был изящный облегающий комбинезон от «Валентино», высокие – до колена – сапожки от «Джимми Чу» и короткий жакет из лисьего меха. Светло-рыжие волосы Аннабель были убраны назад, глаза скрывали большие солнечные очки от «Шанель».

– Привет, мальчики, – сказала она томным голосом уставшей от жизни знаменитости. – Как дела?

Бобби и Эм-Джей по очереди обняли ее и произнесли несколько подобающих случаю сочувственных фраз.

– Простите, что пришлось пригласить вас в эту помойку, – вздохнула Аннабель, оглядывая просторное и светлое, хотя и несколько запыленное помещение. – Но у нас не было выбора.

– Мы заехали сюда буквально на пятнадцать минут, – вмешался Фрэнки. – И никакая это не помойка. Хватит брюзжать.

Аннабель подняла солнечные очки на лоб и бросила на него презрительный взгляд. Фрэнки начинал действовать ей на нервы. Чего ради она связалась с этим хлыщом, когда вокруг хватало парней поприличнее? Взять хотя бы того же Бобби – и красавец, и воспитан не в пример лучше. Вместе они могли бы показать класс. Кроме того, Бобби был богат – по-настоящему богат, и если бы ей удалось его заполучить, она смогла бы жить в роскоши, ничем себя не утруждая.

И уж конечно, она не стала бы поставлять «девочек» состоятельным клиентам.

Проблема заключалась в том, что после памятного выпускного вечера Бобби ни разу не бросил на нее вожделенного взгляда. Можно было подумать, что он даже сожалеет о том, что произошло между ними тогда. Кроме того, Бобби был лучшим другом Фрэнки, поэтому, пока она и этот недоделанный диджей оставались вместе, ни на что серьезное с Бобби ей не приходилось рассчитывать.

– Спасибо, что заехали, – сказала она. – Это было очень мило с вашей стороны.

– Не стоит благодарности, – ответил Бобби, думая о том, что смерть матери, похоже, не сильно расстроила Аннабель. Держалась она, во всяком случае, стойко, зато Фрэнки суетился за двоих – метался по квартире, хватал и тут же ронял вещи, много и сбивчиво говорил. Эта бьющая через край нервная энергия выглядела не очень естественно, и Бобби подумал, что Фрэнки, вероятно, снова нанюхался своей дряни.

Потом Бобби попытался представить, как бы он вел себя, если бы что-то подобное случилось с его матерью – опасной, неукротимой и по-прежнему прекрасной Лаки. Нет, он не стал бы сидеть сложа руки, как Аннабель, – он бы попытался отомстить, отомстить во что бы то ни стало. Бобби не зря носил фамилию Сантанджело.

– Ну, где твой адвокат? – спросила Аннабель у Фрэнки, бросая взгляд на часы. – Пора бы ему быть здесь – уже почти десять.

– Забыл сказать, – отозвался Фрэнки. – Адвокат – это «она». Адвокатша. И она говорит, что знакома с тобой.

– Знакома со мной? – удивилась Аннабель. – Что это значит? У меня, кажется, нет знакомых адвокатш.

– Я не знаю, она так сказала, – ответил Фрэнки, нервно похрустывая костяшками пальцев. – Да и какая тебе разница? Главное, она, кажется, знает свое дело, а все остальное не имеет значения.

– Час от часу не легче! – воскликнула Аннабель, и ее губы изогнулись в недовольной гримасе. – Значит, нам придется путешествовать под конвоем? Не так я представляла себе эту поездку!

– Ладно, мы, пожалуй, пойдем, – вмешался Бобби, которому меньше всего хотелось присутствовать при очередной ссоре между Фрэнки и его подружкой.

– Жаль, что вы не можете полететь с нами в Лос-Анджелес, – притворно вздохнула Аннабель. – Мне понадобится любая поддержка, а ты всегда был мне добрым другом, Бобби.

– Я уверен, ты справишься, – уверил ее Бобби. – Только держи себя в руках и не обращай внимания на пустяки. Не застревай на них, и все будет в порядке.

– Ты и оглянуться не успеешь, как снова окажешься в Нью-Йорке, – поддакнул Эм-Джей.

– Ну, если вы так говорите… – проговорила Аннабель печально, сделав шаг вперед, протянула руку, чтобы коснуться плеча Бобби, но он машинально отпрянул. Бобби был уверен – этот почти интимный жест вряд ли придется по вкусу Фрэнки. Аннабель явно что-то задумала: язык тела бывал подчас куда красноречивее слов.

– Нам действительно пора, – подал голос Эм-Джей. – У нас запланирована важная встреча с русскими инвесторами, которые хотели бы открыть у себя филиал «Настроения». Представляешь – в Москве будет наш клуб!

– Потрясающе, – пробормотала Аннабель. – Если все получится так, как вы задумали, я специально слетаю туда, чтобы поужинать в филиале «Настроения». Впрочем, мы могли бы махнуть в Москву все вместе. Это будет незабываемое путешествие.

– Действуйте, парни!.. – поддержал подругу Фрэнки. – Мы оба прилетим к вам в Москву, чтобы отпраздновать открытие. Водка, икра… Москва мне всегда нравилась.

– Тебе нравится любой город, в котором есть кабаки, – пошутил Бобби и, повернувшись, направился к выходу, за ним – Эм-Джей. Аннабель прощально взмахнула рукой, а Фрэнки сделал шаг вперед, чтобы открыть им дверь. Щелкнул замок, дверь распахнулась… и все трое оказались лицом к лицу с Денвер.