Текст книги "Воин"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 59 страниц)

Защищаясь, Гэн начал медленно обходить его слева.

Фалдар яростно рванулся вперед. Гэн отскочил в сторону, издеваясь:

– Неуклюжий старик. – Он даже умудрился улыбнуться.

Фалдар снова напал. Ярость его атаки отбросила Гэна к самым скамьям. Когда Фалдар рубанул сверху, Гэн подкатился под опускающийся клинок. Вскочившие зрители, ругаясь, разбежались с его дороги. Ответный удар Гэна грозил перерубить Фалдару лодыжки, но тот успел отскочить в сторону. К тому моменту, как Фалдар смог возобновить атаку, Гэн уже снова стоял на ногах.

Гэн посмотрел в лицо противнику. Он заметил, что тот проклинает себя за упущенную возможность. Но он заметил и другое – уважение, смешанное с первыми признаками страха. Ложный выпад заставил Фалдара уйти в защиту.

Это дало Гэну возможность напасть. Теперь уже Фалдар отступал, а воины Северного клана издевались над ним.

Он собрал все свои силы и, рыча, снова двинулся на Гэна. Казалось, его удары наносились рубящим топором, а не мечом. Но Гэн не отбивал их, а только уклонялся от яростных наскоков. Звон металла о металл звучал все тише и реже. Уверенность Гэна взлетела до небес.

Он чуть расслабился и тут же получил укол прямо в левое плечо. Боль обожгла как огнем и ощущение осталось такое, будто в плече застрял железный шип.

Бей в восторге заорал:

– Убей его! Убей! Убей!

Толпа начала скандировать вслед за ним.

Фалдар прорвался через его защиту и нанес резкий рубящий удар. В последний момент Гэн бросился на землю справа от него и перекатился. Когда он вскочил на ноги, Фалдар был у него за спиной, поворачиваясь и поднимая меч для удара, но было уже слишком поздно. Вложив в удар весь свой вес, Гэн вонзил клинок в незащищенный живот Фалдара.

Массивная фигура застыла, пошатываясь. Фалдар уронил свой меч, все еще не в силах взглянуть на клинок, торчащий из живота. Отступив на шаг, Гэн вырвал меч из раны. Фалдар открыл рот, будто собираясь что-то сказать, но издал только тихий вздох – казалось, тот унес с собой последние остатки жизни. Он рухнул, как гигантское дерево.

Услышав вопль Бея, Гэн инстинктивно развернулся, приготовившись отразить новое нападение. Он попытался уклониться от атаки, отводя нож невооруженной рукой, но священный клинок снова отведал крови, полоснув по запястью Бея. Тут подоспел Ликат и еще несколько человек, которые сумели оттащить того обратно на скамью. Нестройный хор голосов, обвинявших Бея, быстро заглушили сторонники Южного клана, которые кричали, что Гэн напал на безоружного человека.

Звук рога восстановил порядок, и главный старейшина взял клинки. Все молча наблюдали, как он благословил их и вернул в ящик, где оружие останется до ритуала очищения. Волна пробежала по рядам, когда все снова осенили себя Тройным Знаком. Только когда шум стих, старейшина продолжил.

– Это был честный бой, – объявил он. – Поединок завершен. Бей Ян действовал необдуманно, но не бесчестно. Гэн Мондэрк не пытался нанести ему рану. Старейшинам был задан вопрос: «Должен ли Гэн Мондэрк отправиться в Путь Чести за проступок во время дозора?» Мы отвечаем: да, должен. Но победитель дуэли обязан присутствовать при сожжении побежденного и обряде очищения священного оружия. Гэн Мондэрк отправится в главный лагерь Людей Гор сразу после сожжения Фалдара Яна. Я сказал. Да будет так.

Осторожно шагая, словно чужаки, Гэн, его отец и Клас двинулись к северному выходу. Только сейчас ноги Гэна начали дрожать. Он взглянул на отца и был почти испуган его напряженным лицом и взглядом человека, ожидающего нападения. Клас казался самым спокойным из них, но и он держался настороже. И все же именно он сплюнул, как только они вышли на открытый воздух. Клас горько сказал:

– Ну, Кол? Если не сейчас, то когда же?

Кол, сжав зубы, покачал головой.

– Может быть, время пришло, но я не готов. Еще не готов.

Гэн спросил:

– Вы говорите обо мне? Я должен знать.

Помолчав, Кол ответил:

– Да. Но есть еще одна вещь, в которой необходимо убедиться. Я объясню тебе, как только смогу. – Он взглянул на Класа. – Все должно пойти по плану. Пойми.

Клас проворчал:

– Да уж, знаю.

Кол повернулся и быстро пошел к своему шатру, не оставив им ничего другого, как последовать за ним.

Глава 18

По дороге от Сердца Земли к своему шатру Бей Ян внезапно в судорогах упал на землю, с воплями схватившись за раненую руку. Новость о том, что небольшая ранка распухла и воспалилась, облетела весь лагерь с быстротой молнии.

Все видели, как заботился о своем друге Ликат. Многие сочувствовали ему, когда он, казалось, обезумел от горя над упавшим Беем. Впрочем, его отчаяние не шло ни в какое сравнение с горем матери Бея. Она вышла из дому, чтобы увидеть, как ее сын рухнул на землю. Вопли Чело разносились по всему лагерю. Все сходились в том, что лишь чудесной удачей можно назвать неожиданное появление Коули, вздумавшей именно в это время навестить семью Янов. Удивительно быстро, всего за минуту разговора с глазу на глаз, старухе удалось исцелить горе Ликата. Сразу же уверовав, что Бей поправится, он даже принял командование над молодыми воинами от его имени.

Но не все восприняли эти события одинаково.

Сайла чувствовала, что во всей этой истории концы не сходятся с концами. Казалось, Ликат действовал под влиянием горя и злобы. Тем более странными казались его громогласные заявления о том, что в странной болезни Бея виноваты Мондэрки.

Были и другие явные неувязки, о которых она рассказала Мондэркам и Класу поздно вечером, когда, усталая после лечения Бея, беседовала с ними в своем шатре. Положение раненого было довольно серьезным. Кроме того, целительнице мешало открыто враждебное отношение Коули – старуха пыталась вообще не допустить Сайлу к больному. Только уговоры Чело и настойчивость Нилы заставляли ее терпеть «вмешательство» Жрицы. В конце концов Коули дала Чело лекарства, от которого женщина через пару минут уже храпела, как степной медведь. Рассказав, как Коули хлопотала над Беем, Сайла удивила собравшихся, отметив, что по достоинству оценила ее искусство врачевателя. Подойдя к лежащему на земле Бею, она нашла рану уже промытой и обработанной – Коули проявила завидную расторопность. Больше делать было почти нечего, Сайла только проверила пот больного. В ответ на удивленный взгляд Гэна она объяснила, что запах пота может сказать ей столько же, сколько ему следы. Вначале это был характерный острый запах, какой бывает у человека, пострадавшего в бою. В обители его так и называли: боевой пот, его ни с чем невозможно спутать. Но, снова проверив пот чуть позже, когда больного перенесли на кровать, Сайла с удивлением обнаружила, что он имеет совершенно незнакомый запах, напоминающий грибной. Пульс раненого стал слабым и быстрым.

Быстрота и разительность изменения сбили целительницу с толку. Однако Коули, двигаясь с обычной спокойной стремительностью, уложила Бея в тепле, запретила ему двигаться и дала успокаивающее. Это были самые обычные и простые меры, но, собираясь уходить, Сайла была уверена, что Бей выживет.

Правда, пока о выздоровлении нельзя было сказать ничего определенного. Сайла считала вероятным, что он никогда больше не сможет владеть раненой рукой.

Кол с Класом обменялись долгим взглядом. Жрице показалось, что атмосфера в комнате изменилась. Если раньше в ней явно присутствовала озабоченность, даже испуг, то теперь чувствовалось облегчение, как будто свершилось что-то, давно ожидавшееся. Когда она попыталась выяснить, в чем дело, воины отказались отвечать – вежливо, но твердо. Сайле ничего не оставалось, как отправиться спать; она слишком устала, чтобы расстраиваться.

Следующим утром старейшины объявили, что Фалдар умер от удара мечом, болезнь здесь ни при чем. Ликат продолжал убеждать всех в причастности Мондэрков. Нила сказала ему о небезопасности таких слов для престижа самого Фалдара. Ведь если старейшины решат, что его смерть какая-то необычная, то Вождь будет сожжен без подобающих его рангу приготовлений. В ответ Ликат прекратил свои обвинительные речи, но только у шатра Янов.

Но у него были последователи. Сайла встречала группки воинов по всему лагерю, и всегда среди них был хотя бы один, обличавший Мондэрков.

После первой попытки утихомирить Ликата Нила ходила как во сне. Она словно приросла к Сайле. Если они разлучались больше чем на пару минут, Нила при встрече хватала Сайлу за руку в отчаянной попытке обрести уверенность в себе. Она почти не разговаривала, а на попытку Сайлы проявить сочувствие, ответила лишь формальными словами благодарности. Через пару секунд она покачала головой, сказав, что не это ее беспокоит. Но когда Сайла попыталась выяснить больше, девушка только невнятно пробормотала что-то о дереве, которое, падая, ломает молодые побеги.

Вечером они вместе поели в шатре Сайлы, пытаясь не обращать внимания на непрекращающийся гул барабанов Южного клана, напоминавший о том, что их предводитель будет предан огню на восходе солнца. Главным вопросом было: последует ли Бей за ним?

Они направлялись к шатру Яна, когда в ярде перед ними о дорогу внезапно ударился крупный булыжник. Сайла, мгновенно остановившись, взглянула в ту сторону, откуда он прилетел. Там, мерзко хихикая, стояло с дюжину молодых воинов. Один из них что-то прошептал, и все зашлись грубым смехом.

Сайла коснулась локтя Нилы.

– Не обращай внимания, – прошептала она, – пошли.

Но не успели они пройти и трех шагов, как еще один камень отскочил от земли перед ними. Нила повернулась к ним:

– Вы осмелились бросать в нас камни! Я знаю вас. И мои братья скоро поближе познакомятся с вами.

Им ответил заводила веселья:

– Тебя никто не тронет, Нила. Мы восхищаемся твоим отцом. И твоего брата любим. Но тебе не стоит гулять с этой… из Олы. – Неприличное слово он произнес вполголоса, но его друзья, видимо, расслышали хорошо. Они засмеялись еще громче.

Сайла произнесла:

– Я иду, чтобы помочь Бею Яну. Что вам не нравится?

– Ты шпионишь для Мондэрков.

Послышался еще один голос:

– И для Класа. Это одно и то же.

Сердце Сайлы сжалось. Нила смотрела на нее со странным выражением, ожидая ответа. Увидев в этом взгляде вызов, Сайла сказала воинам:

– Я разговариваю, с кем хочу. Таковы обычаи Людей Собаки, и я гость вашего племени. Возвращайтесь домой. Пусть ваши матери поучат вас хорошим манерам. А ваши отцы скажут, есть ли доблесть в том, чтобы бросать камни в женщин.

Она пошла прочь, Нила гордо выступала рядом. Со времени смерти отца она впервые улыбнулась. Это было не много, но и не мало.

Облокотившись на соседний шатер, их поджидал Ликат. Нила, казалось, готова была развернуться и убежать. Она ухватилась за руку Сайлы, стараясь, однако, чтобы Ликат этого не заметил. Жрица осторожно высвободилась и подошла, глядя ему в лицо. Коротким кивком она указала на воинов.

– Ты слышал?

Он улыбнулся.

– Мне было любопытно узнать, что ты скажешь. Ты находчива.

Она ждала. Ликат обратился к Ниле:

– Я хотел, чтобы Сайла увидела, насколько нашим воинам нужна дисциплина.

– Ты что же теперь, учитель молодых воинов? Или Вождь Войны? – Ликат сделал вид, что ничего не заметил, но Сайлу всю передернуло. Голос Нилы был хриплым, она с трудом контролировала себя.

– Вождем Войны будет твой брат, – произнес Ликат.

Губы Нилы дрожали.

– Не говори так. Он слишком болен.

– Уже нет, – сказал он, наслаждаясь своим секретом. – Он говорил с Коули и Чело. Он звал тебя, Нила.

В то же мгновение Нила уже бежала к дому – юбка развевается, золотые косы блестят на солнце. Ликат не мог оторвать глаз, и Сайла еще раз увидела выражение, с которым он смотрел на молодую девушку. Она было последовала за подругой, но Ликат поймал ее за руку.

– Бей и Чело хотят поговорить с Нилой. И поговорить наедине, к счастью, потому что я хочу поговорить с тобой. О твоем положении здесь.

– Нам не о чем говорить.

Он улыбался, но это не могло смягчить выражения его лица.

– Мне есть что сказать. Ты поймешь. Во-первых, ты очень близко сошлась с Нилой.

Сайла кивнула.

– Это хорошо. Она собирается стать моей женой.

Сайла только смотрела, не в силах пошевелиться.

– Нила красавица, но с ней неинтересно, понимаешь? Кто-то должен развлекать меня. Когда мне скучно, я становлюсь раздражительным. Я даже могу кого-нибудь покалечить. Ты ее подруга, ты ведь не хочешь, чтобы она пострадала. Я ясно выражаюсь?

Сайла смогла только прошептать:

– Когда Церковь узнает о твоих словах…

Он вывернул ее руку, заставив вскрикнуть.

– Ты думаешь, у тебя будет возможность поведать свою историю? Теперь я контролирую лагерь. Тебе запрещено покидать его.

Это был удар, заставивший ее пошатнуться.

– Ты думаешь, что воины Собаки станут рисковать своими душами ради твоего – твоего развлечения?

– По лагерю ходит слух, что ты не настоящая Жрица. Я объяснил своим людям, что, если тебе нечего скрывать от нас, ты не станешь убегать. А если с тобой что-нибудь и случится, что ж, Церковь простит. – Он выпустил руку Сайлы, подчеркивая ее беспомощность. – Ты выбрала не тех друзей. Научись жить в новых условиях, и тебе станет только лучше. – И он вразвалку пошел прочь.

Сердце ее готово было выскочить из груди. Как только Сайла смогла двигаться, она поспешила к шатру Яна, не глядя второпях под ноги. Споткнувшись о веревку, она растянулась на земле. Не обращая внимания на зевак, Сайла с отсутствующим видом отряхнула колени и продолжила путь. Когда она наконец подошла к шатру, вид у нее был самый жалкий.

Через стенку доносились возбужденные голоса. Сайла двинулась на звук и уже протянула руку, собираясь открыть вход, но что-то остановило ее.

Мужской голос она не узнала. Его обладатель явно привык повелевать, но сейчас он говорил неуверенно:

– Чело и ее дочь ушли, как ты просила. Но это ничего не меняет. Никогда еще женщина не смотрела на священные клинки. Я не верю в твои обвинения, а ведь они – единственная причина, чтобы показать тебе мечи.

Голос Коули произнес:

– Я могу доказать свои слова. Они ведь в этом ящике?

Сайла отодвинулась от полога, пытаясь сообразить, где же стоят те двое, чью беседу она нечаянно подслушала. Успокаивая трясущуюся руку, она крепко сжала ее другой; с трудом она все же смогла прорезать в ткани небольшое отверстие. Осторожно раздвинув края разреза, девушка заглянула внутрь.

Прямо перед ней стоял старейшина. Его куртка была украшена горностаем, штаны – лампасами из меха норки. Шапка сделана из шкуры койота, остаток которой свободно свисал на спину наподобие плаща. В серебряные глазницы шкуры были вставлены глаза из полированного агата.

Бей лежал на своей кровати, его предплечье распухло так, что, казалось, вот-вот лопнет, кожа была пугающего темно-пурпурного цвета. Тем не менее верхняя половина руки выглядела намного лучше, а сам Бей спокойно спал.

Старейшина передал мечи Коули. Даже со своего неудобного места Сайла заметила, что они очень стары и сделаны намного грубее, чем любой клинок из кузницы Сабанда. Старейшина дрожащей рукой показал Коули на поверхность клинков, испещренную крошечными выбоинами и трещинами.

Нетерпеливо кивнув, Коули заявила, что состояние металла наводит на мысли о яде, и добавила, что болезнь Бея напомнила ей страдания погибшего мужа. Во время разговора она осматривала клинки, сначала один, потом второй, который она протянула старейшине. Ему явно стало не по себе, когда Коули указала на крупинки какого-то вещества, прилипшие к лезвию. Она заставила его подтвердить, что Фалдар, несомненно, был убит ударом меча, и яд не успел бы на него подействовать. Дождавшись, когда до старейшины начал доходить смысл его собственных слов, Коули стала доказывать, что тело Фалдара стерло большую часть яда с лезвия, но его остаток вызвал болезнь Бея.

Старейшина не хотел верить.

– Мы ведь не знаем точно, яд ли на нем. Я слыхал, как Ликат обвинял Мондэрков. Я догадываюсь о его планах относительно Бея и знаю, что ты поддерживаешь их. Кол и Клас люди чести. Поэтому мне нужны доказательства. То, о чем ты говоришь, – это самое ужасное преступление в истории нашего племени.

Лицо Коули дрогнуло. Моргнув, она облизнула губы. Но в голосе прозвучала не жалость или раскаяние, а только оживление, когда она повернула голову и повторила:

– Да, да, да. – Она подошла к противоположному входу и глухо свистнула. Тут же появился один из братьев Бея с цыпленком в руках. Он передал цыпленка Коули и вышел, но та ждала, пока не удостоверилась, что он отошел достаточно далеко. Все так же молча она сделала на лапке цыпленка надрез той частью лезвия подозрительного клинка, которая находилась около гарды. Птица дернулась и дико забила крыльями, но быстро успокоилась. Через пару секунд цыпленок уже почти не шевелился.

Когда старуха опустила его на ковер, он уже не держался на ногах. Сайла не смотрела на цыпленка, теперь ее взгляд был прикован к Коули. Губы ее изогнула едва подавляемая улыбка. У Сайлы было странное ощущение, что та гордится происходящим. Старейшина потребовал, чтобы она прекратила мучения птицы. Коули отрубила ей голову и позвала мальчика, чтобы он унес маленькое тельце.

– Гремучая змея не смогла бы убить его быстрее. Какие еще могут быть доказательства? Кто имел доступ к оружию? – спросила Коули.

Старейшина неохотно ответил:

– Я.

Коули осторожно подводила его к какой-то мысли.

– Разве мечи не осматривали перед поединком? И Клас и Гэн оба могли сделать это. Но ведь все видели, что Ликат вытирал их начисто.

Он кивнул. Сайла едва сдержала желание прикрикнуть на него. Разве он не замечает, что Коули знает все о священных клинках, на которые не смотрела ни одна женщина. Откуда она знает, что оружие проверяли? Откуда она знает, кто его проверял?

Старейшина был настолько потрясен, что просто не мог думать. А ведь его решение было их последним шансом. Он тупо произнес:

– Должно быть, они отравили лезвие во время молитвы.

Они стали складывать клинки обратно в ящик, и Сайла отпрянула от отверстия.

Ликат был отравителем. Она уверена в этом! Но все знали, что Фалдар принял вызов вместо Бея. Конечно! Бей должен был умереть, а не Фалдар.

Коули все знала. Сайла вспомнила, как эта парочка рыскала по болоту. Тогда она махнула мешком в сторону Ликата, и он испугался. Она сказала: гремучая змея.

Коули почти проворковала:

– …завтра во время сожжения. Они будут там, все трое. Мой племянник выступит против них, и все племя будет свидетелями. Это все Кол. Кол Мондэрк. Он и его выродок оскорбляли всех нас. Все эти годы! Теперь мы отомстим. Я имею в виду – за этот их ужасный поступок. За яд.

Старейшина забито посмотрел на нее, но пробормотал свое согласие и позволил ей проводить себя к выходу. Он только настоял, чтобы все оставалось в тайне до последнего момента. Как только занавес за ним сомкнулся, Коули захлопала в ладоши и закрутилась в диком танце радости.

Сайла бросилась прочь, но заметила Ликата. Еще секунда, и он увидит ее.

Ловушка захлопнулась.

Глава 19

Сайла метнулась в шатер к Коули, рассчитывая воспользоваться ее замешательством и проскользнуть мимо старухи.

Коули была более чем удивлена – она была просто ошеломлена, но инстинктивно вцепилась в нападавшую. Обе они повалились на пол. Своими короткими руками старуха обхватила Сайлу, держа ее изо всех сил. После секундного замешательства вбежал Ликат. Он появился как раз в тот момент, когда Сайла вырвалась на свободу, дико озираясь в поисках другого выхода. Схватив ее рукой за горло, Ликат сильно сжал его и поднял женщину – кончики ее пальцев едва касались пола.

Кровь стучала у Сайлы в ушах, глаза, казалось, вылезали из орбит. Рука Ликата пережимала ей артерию на шее – сколько раз она мягко массировала ее у пациентов, облегчая их страдания? Сколько раз предупреждала, что нарушать ее работу ни в коем случае нельзя, потому что без непрерывного притока крови к мозгу не может работать тело? Она царапала его руку, стараясь дотянуться до лица, но Ликат только рычал и еще выше поднимал ее в воздух.

Красный туман, застилавший глаза, не давал Сайле разглядеть, как неуклюже пританцовывает от волнения Коули, размахивая руками и что-то булькая влажным ртом.

Туман стал серым, потом черным. Шум в голове прекратился. Следующим ощущением Сайлы было прикосновение чужой руки к ее лицу. Она пробовала вспомнить, где находится, и не смогла. Конечно, это было неприятно, но рука не сделала ей больно, и Сайла была слишком измучена, чтобы сопротивляться. Что-то говорило ей, что нужно соблюдать осторожность – слишком много неприятностей свалилось на ее голову. Она сказала себе, что сейчас откроет глаза – пусть ей только станет чуть получше!

Где-то далеко чей-то голос произнес:

– Она жива, – и другой ответил: – Ненадолго. Она ведь подслушивала?

– Что ты говоришь, Ликат! Мы не можем убивать Жрицу!

Ликат. Коули.

Воспоминания просачивались в ее мозг на волнах боли, позволяя осознать, кто она и что с ней случилось. Сайла собрала все свои силы, слушая и пытаясь понять.

– Она все узнала. – Это был Ликат.

Коули возразила:

– Она слышала только то, что я сказала старейшине Алту. Она не знает…

– Они догадаются. Если она расскажет услышанное Мондэрку и Класу, то они придут за мной. Ты сама это сказала. Пока ты не испортила все дело, у нас был прекрасный повод их обвинить. Теперь нам придется разбираться в первую очередь с ней.

– Не убивай ее, – умоляла Коули. – Церковь проклянет тебя. Твоя душа пропадет.

– Наши души, Коули. У Церкви и до тебя дотянутся руки, так что надо действовать с умом. Несчастный случай, или что-то в этом роде.

После глубокого молчания, безумно встревожившего Сайлу, снова раздался хитрый голос Коули:

– А что, если это было частью их плана?

– Какого? – По тону Ликата чувствовалось – он не уверен, в здравом ли она уме.

– Кто-то был должен подготовить яд. Почему бы не она?

– Только сознается ли она в этом?

Коули закудахтала от волнения.

– Мы всех убедим, что она заболела; около нее никого, кроме нас, не будет. Оставим ее в моем шатре до окончания церемонии сожжения Фалдара завтра утром. А когда возвратимся, избавившись от Мондэрка и Класа, то «найдем» ее с отравленным кинжалом. И Церковь от нее откажется.

Ликат задумчиво протянул:

– Никогда не верил, что она – только миссионер. Думаю, сегодня вечером я ее заставлю ответить на кое-какие вопросы.

– Не надо! Мы договорились. Ты отправляешься со своими друзьями дозорными, на всякий случай, если что-то пойдет не так. Ты же обещал.

– Посмотрим. – Прозвучало это неохотно, и ладони Сайлы внезапно стали влажными. Потом он сказал: – Дай ей что-нибудь, чтобы отключилась. А как там Бей?

– Спит, как младенец. Он неплохо поправляется, но только вот рука… Похоже, она не будет работать.

В ответ Ликат лишь невнятно что-то пробурчал.

Сайла приготовилась к неизбежному. Ее желудок сводило при мысли, что придется проглотить смесь, которую готовила Коули. Она слушала, что делает целительница. Тут Сайла невольно скрипнула зубами при мысли о том, как нелепо так называть старуху. Она узнала музыкальные ноты, как от крошечных звоночков – что-то сыпалось в металлический горшок. Затем звук льющейся воды, а потом долгое растирание и размалывание.

Ликат грубо поднял ее голову, оттянув вниз челюсть. Притворяясь, что находится без сознания, Сайла почувствовала мерзкий вкус смеси. Она не смогла определить ее состав, но подействовало снадобье почти сразу, и она устало повернулась на бок.

– Ягоды остролиста, – раздался голос Коули. – Она и мигнуть не сможет.

– Остролист? Он ядовит?

– Не настолько, чтобы убить ее. Хотя невелика разница, все равно ведь ей умирать, верно? Мы должны спешить. Впрочем, когда люди увидят, как ты ее несешь на руках, то поверят, что она заболела. – От того, как весело Коули обсуждала замысел преступления, Сайлу скрутил очередной приступ тошноты. Как будто наблюдая за одним из своих пациентов, она отметила, что ее пульс зачастил и стал беспорядочным, а кожа липкой. Когда Ликат поднял ее, Сайла снова потеряла сознание.

Сознание вернулось к ней резким толчком, как будто она внезапно попала из теплой комнаты в ледяную воду. От холода ее била дрожь.

Сайла лежала на правом боку со связанными за спиной руками. Шею плотно обвивала веревка, тянувшаяся затем к лодыжкам согнутых ног; когда Сайла попыталась их выпрямить, петля чуть не задушила ее. Чуть снова не потеряв сознание, она поспешно согнула колени.

Во рту ее был кляп. Послушавшись рефлекторно сжавшегося желудка, Сайла не стала размышлять об его вкусе.

Она чуть приоткрыла глаза, подглядывая сквозь ресницы. У противоположной стены сидела Коули, привалившись к груде подушек. При тусклом свете единственной свечи невозможно было разглядеть, спит она или нет, и Сайла наконец решилась открыть глаза. Коули покачнулась, пробормотав что-то про себя, и захрапела. Сайла снова пробовала подвигаться, но петля остановила ее.

И это – все, к чему она пришла?

Беззвучные слезы стекали по грубой ткани кляпа. Ее память блуждала по темным закоулкам прошлого, раскапывая самые гнетущие образы детства. Сайлу невольно охватила дрожь от воспоминания, как ее бросили в корзину с другими детьми. И впившиеся в тело веревки были так же ужасны – она почувствовала их, когда постепенно прошло потрясение от пережитого. Она вспоминала тряску и тесноту, и как она сидела на ком-то в темноте.

А потом – процедура отбора.

Тогда ее отобрали. Ею завладели.

Теперь она снова была чьей-то собственностью.

Неужели этим все кончится? Все расчеты настоятельницы. Ее собственные планы.

Врата. И я никогда не узнаю, куда они ведут?

Всегда обманутая. Теперь уже в последний раз.

Слезы хлынули у нее из глаз – жгучие слезы разочарования и сожаления. Она стиснула зубы, стараясь справиться с дрожью и рыданиями.

Они убьют меня. Но им не удастся меня сломить.

Ощутив смутное движение, Сайла сначала подумала, что это тень или ветер раскачивает матерчатую стену шатра. Но другие стены оставались неподвижными, и ей захотелось позвать на помощь. Ее остановила мысль, что это, наверное, Ликат, и пленница с тревогой взглянула на Коули, надеясь, что старуха проснется.

Темная фигура скользнула в шатер и исчезла в темном углу. Подойдя к спящей Коули, она схватила ее – тихо, быстро, точно так же, как Ликат схватил саму Сайлу. Она даже почувствовала невольное сочувствие, глядя, как женщина беспомощно дергается, и ее глаза вылезают из орбит.

Все было сделано за несколько мгновений. Черная фигура положила старуху на пол, а в шатер скользнул второй человек, направившийся прямо к Сайле.

Прежде чем он склонился над ней, она уже знала, что это Клас. Он протянул руку, разрезая веревку на ее шее, и его раскрашенное черным лицо было лишь в дюйме от нее. Резкий приток крови сделал Сайлу легкомысленной. Ей показалось, что в глазах Класа мелькнула та же мягкость, которую она видела в женщинах, сделавших ее Избранной. Тут он разрезал веревку на ее запястьях и вытащил кляп изо рта, и Сайла закричала – глупо, счастливо и яростно.

Клас помог ей подняться и подхватил на руки – стоять Сайла была еще не в состоянии. Коули была уже связана, во рту у нее торчал кляп. Гэн присоединился к ним у выхода, и они двинулись по безлюдной тропинке между шатрами. У Сайлы перехватило дыхание, когда перед ними поднялись три темных силуэта, но она тут же узнала собак Гэна. Животные привели их назад, к шатру Кола.

Оказавшись внутри, мужчины уложили Сайлу на подушки. От их грубоватой заботливости она невольно улыбнулась, с трудом справляясь с внезапно подступившими слезами. Она попросила хлеба и молока, и Клас тут же вскочил, чтобы подать ей кувшин, кружку и целый каравай. Он прихватил и флягу с медом.

Жуя хлеб и запивая молоком, Сайла рассказала им, что случилось. Когда она спросила, почему они решили навестить заболевшую, Кол просто ответил:

– По нескольким причинам. – Она решила, что лучше не настаивать, и Клас поддержал ее в этом, предложив немного отдохнуть.

Он повернулся к Гэну.

– Ты не передумал?

– Нет. – Его лицо исказилось от боли. – Выбора нет. Мы должны бежать.

– Принять позор? Оставить племя, когда оно больше всего в нас нуждается?

Это прозвучало возмущенно, но по тому, как Клас резко наклонился, слегка повернув голову, Сайла видела, что он мучительно пытается оправдать их решение, и готова была поклясться, что он не сможет этого сделать. Но тут все ее стройные логичные рассуждения рухнули, Сайла даже спросила себя, а знала ли она вообще этих людей? Клас изучающе посмотрел на Кола, который явно был согласен с Гэном. Потом он снова взглянул на Гэна, и Сайла увидела в его глазах смирение и, что ошеломило ее, какую-то беспомощную ярость.

Гэн упрямо ответил:

– Мы могли бы убить часть друзей Ликата и Бея, возможно, даже их самих. Но это не докажет, что не мы отравили оружие. В конце концов нас прикончат, и люди скажут, что смерть подтвердила нашу вину. К тому же многие поверят нам и бесцельно погибнут, сражаясь на нашей стороне. Единственный шанс доказать нашу невиновность – остаться в живых. Если наше отсутствие пойдет племени во вред – это будет платой за ошибку.

Сайла не сводила глаз с Кола. Он почувствовал явное облегчение и открыто улыбнулся. Это поразило ее, и тут она наконец поняла – Гэн все еще не знал о пророчестве его матери. Кол не говорил ему об этом, опасаясь, что может повлиять на его выбор. Отец знал, что его смерть – часть предсказанного возвышения сына, и настолько верил в судьбу Гэна, что не хотел хоть как-то влиять на его решение.

Или принять его любовь.

Сайла ненавидела Кола за его твердость, делавшую ее соучастницей.

Девушка с трудом приподнялась. Клас наклонился, чтобы помочь, но она улыбнулась и, покачав головой, спросила:

– Когда люди начнут собираться к погребальному костру?

Кол поглядел на водяные часы.

– Примерно через четыре часа. Не волнуйся, мы уже все приготовили. У нас есть носилки для тебя, если ты слишком слаба, чтобы ехать верхом.

– Нила должна уйти с нами.

Кол взглянул на нее с нескрываемым удивлением.

– Почему? – спросил Гэн.

Сайла рассказала им об услышанном от Ликата, добавив:

– Вы не знаете, что это такое – быть чьей-то собственностью. Я ее здесь не оставлю.

Гэн провел пальцем по губам, раздумывая.

– Это – ее дом, ее племя. Может быть, она не захочет уйти. В конце концов, мы сами не знаем, куда направляемся.

Больная, измученная Сайла знала, что у нее нет сил для спора. Она пожала плечами.

– Как Нила решит, так тому и быть. Если она остается, то и мне придется.

– Остаться? Здесь? – Голос Класа был полон недоумения. – Я тебе не позволю!

Сайла улыбнулась.

– Будет, как я сказала, Клас. Тебе никогда этого не понять. Когда не позволяют. – Он не понял и в напряжении стиснул челюсти. Сайла прикоснулась к его руке. – Мне нужно попасть в ее шатер. Пожалуйста.