Текст книги "Воин"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 59 страниц)

Глава 37

Ожидая, пока весна расчистит перед ними дорогу, путники разбили лагерь на относительно ровном уступе высоко над волчьей долиной. Место было хорошо скрыто от посторонних глаз, а неподалеку протекал ручей. Почти каждую ночь на протяжении трех недель стая выла, сообщая, что все спокойно. Это было время счастливого отдыха для всех, кроме Класа. Почти сразу отправившись на разведку, он вернулся лишь через неделю. Гэну показалось, что Клас рад был уйти, но он решил не задавать лишних вопросов: Клас знал, что делает.

Вернулся он обросший и грязный. Из-за снегов, затруднявших продвижение, Клас не смог забраться высоко на перевал. Кроме того, приходилось прятаться от вездесущих Дьяволов, легко перемещавшихся на лыжах и снегоступах. Придя в лагерь, Клас в первую очередь побрился, искупался и завалился спать на целые сутки, но и потом оставался замкнутым. Гэн приписал это времени, проведенному в молчании и одиночестве.

В то утро, когда Гэн возвращался из ночного дозора, солнце скрывалось за белесой массой облаков, заключивших лагерь в свои сырые объятия. Туман не был редкостью для этих мест, но сегодня что-то казалось необычным. Он будто давил на землю, повиснув на еловых лапах, пропитавшихся влагой настолько, что капли падали с них дождем. Заметив, как облако ползет между деревьями, подбираясь к палаткам, Гэн нахмурился.

– Я схожу вниз за мясом, а заодно и за шкурами для снегоступов.

Клас посмотрел неодобрительно:

– Погода спокойная, проход скоро расчистится.

– Будем надеяться, но я не хочу допускать неожиданностей.

– Кстати, плохая погода убьет этого чужака. – Клас грубо ткнул пальцем в сторону навеса. – Я не собираюсь его нести. Это окончательно.

Взглянув на Джонса, дрожавшего под всеми одеялами и шкурами, какие нашлись в лагере, Гэн произнес:

– Он не борется за свою жизнь.

– А я не могу сделать это за него!

Проводив взглядом удаляющегося Класа, Гэн приказал собакам ждать.

Дорога вниз заняла целых два часа. Надо было наконец-то дать знать остальным охотникам о своем присутствии, и, откинув голову, Гэн завыл. Сквозь туман к нему пришел ответ. От слабого, но сложного звука серый воздух задрожал. Когда он стих, тишина окутала долину, словно дичь поняла, что охотники уже здесь.

Гэн выбрал место недалеко от развилки. За поясом у него была коричневая накидка с вплетенными черными полосками, и, сев в засаду в ожидании дичи, Гэн накрылся ею. Рисунок ткани, регулярность которого теперь нарушалась складками и морщинами, делал охотника невидимым на фоне подлеска. Промасленный кусок такой же материи предохранял от влаги тетиву.

С правой стороны долины раздался вой, и слева ему ответил крик, похожий на лай. Стая будет медленно двигаться по направлению к Гэну. Часть дичи проскользнет мимо загонщиков, а часть выйдет прямо на его стрелы.

Капелька воды, упав Гэну на ресницы, заставила его зажмуриться на долю секунды. Когда он открыл глаза, прямо перед ним стояла молодая олениха. Подняв голову, она непрерывно шевелила ушами и, даже не видя и не чуя Гэна, понимала, что что-то здесь не так. Он решил ее пропустить: стая загонит лучшую добычу. Или никакой.

Спустя почти час на тропе слева появился олень. Гэн легко подстрелил его и уже спешил к добыче, как вдруг какое-то движение справа заставило его замереть на месте. Это был огромный кабан, быстро семенящий по соседней тропе. Зверь явно не замечал человека, да и волки позади не слишком его беспокоили: таких клыков не испугались бы только самые голодные. Увидев Гэна, кабан мгновение не мог разобрать, что перед ним такое, но в конце концов принял решение. Тревожный визг заполнил долину, и Гэн понял, что теперь от засады не будет никакого толка. Олень нужен был ему для своих собственных нужд, а договор с волками требовал разделить добычу. Так что еще две стрелы обеспечили стае свинину на обед.

Поспешив к оленю, Гэн вспорол ему горло, чтобы спустить кровь. Он быстро отсек мошонку – это было необходимо, чтобы мясо не испортилось. Теперь надо удалить мускусные железы, иначе мускус сделает оленину несъедобной. Тщательно очистив лезвие ножа после всех этих операций, Гэн разрезал шкуру на животе, начав сзади и закончив у грудины. Действовал он быстро, но аккуратно: лишняя доля дюйма в глубину – и можно повредить свод брюшины, а это тоже портит мясо.

Наконец, обезглавив оленя, Гэн сделал надрезы на задних ногах – на пару дюймов ниже второго сустава – и, протянув через разрезы кожаный шнурок, подвесил тушу на дереве.

Шкуру на задних ногах он сначала подрезал по кругу, а затем рассек одним длинным движением от одной конечности к другой. Серией более коротких надрезов, постоянно оттягивая шкуру, Гэн сперва снял ее с задних ног, а потом содрал до самых лопаточных костей. Сделав такой же длинный разрез по внутренней стороне передних ног, он завершил процедуру, стащив шкуру через горловину.

Несмотря на холодный туман, юноша был весь в поту, а еще предстояло разделать тушу и дотащить ее до лагеря. Он продолжил, стараясь, чтобы как можно меньше шерсти и мусора попадало на мясо.

Прикинув, сколько всего придется бросить, охотник приуныл. Он не любил попусту разбрасываться, а из того, что останется здесь, можно изготовить тысячу вещей: из одних только рогов Гэн мог бы наделать пуговиц, рукояток, шил и еще множество полезных мелочей. Однако выбора не было. Отряду нужны шкура и мясо, а на остальное нет ни времени, ни сил.

Перед тем как уйти, Гэн срубил несколько толстых сучьев с сухой яблони и кожаной веревкой привязал к ним завернутое в шкуру мясо. В этот момент появилась стая. Ничего не подозревая, юноша потянулся к лошади, а когда обернулся, волчьи глаза уже светились перед ним, наполненные возбуждением от охоты. Несмотря на полные животы, волки с интересом наблюдали, как он привязывает тюк с мясом позади седла.

Они знали, что количество пищи зависит только от их собственных способностей и улыбки матери-природы, им знакомы голод и голодная смерть, а у этого человека есть мясо. Волки беспокойно зашевелились.

Лошадь фыркала, вырывая из рук поводья. Пока Гэн ругал себя, что привел лошадь Дьяволов, а не свою собственную, вожак, потянувшись и зевнув, встал. Два других волка последовали его примеру.

Лошадь стала настолько нервной, что закрепить груз никак не удавалось. К тому моменту, как Гэн закончил, он уже был окружен.

Высоко подняв хвост, подошел вожак. Глухо рыча, он тщательно обнюхивал человека, лошадь и сочащийся кровью сверток.

Гэну потребовалась вся его сила, чтобы левой рукой удерживать лошадь на месте, пока правая медленно ползла к рукояти меча. Наконец, то ли от полной безысходности, то ли окончательно подчинившись человеку, лошадь прекратила вырываться и стала просто непрерывно дрожать. Вокруг глаз у нее появился белый ободок, и от пены казалось, что она весь день мчалась галопом.

Надо было сказать что-то успокаивающее вожаку. Избегая смотреть ему в глаза, Гэн произнес:

– Брат, сегодня мы охотились вместе. Стая сыта. Мы разделили все мирно.

В этот момент между парой молодых волков началась грызня. Не понимая, что могло вызвать такой взрыв неконтролируемой агрессивности, юноша продолжал смотреть в одну точку. Один из волков болезненно взвыл, и все стихло так же внезапно, как и началось.

Сейчас все решала выдержка. Гэн знал: вожак обязан показать всем остальным, что управляет ситуацией; не будь он главным, он охотно пошел бы на соглашение.

Одной рукой Гэн отвязал поводья, а тем временем другая рука на дюйм вытащила лезвие из ножен.

– Я оставил все, что мне не нужно. Но я буду бороться за то, что имею.

При звуках его голоса верхняя губа зверя задрожала. Гэн осторожно повел лошадь прочь. Сейчас наступил момент, когда любое оскорбление достоинства вожака означало бы мгновенное нападение. Остальные волки расступались, тяжело дыша и неуверенно оглядываясь друг на друга.

Спиной чувствуя напряжение стаи, Гэн заставлял себя не спешить. Вот он отошел уже на десять шагов. Потом на двадцать. На пятидесяти Гэн остановился и повернулся. Только вожак продолжал наблюдать, и юноша помахал ему. Волк продолжал смотреть. Идя в гору, Гэн сделал большой глоток из меха с водой.

Общение с дикими братьями всегда было делом тонким, однако сейчас их поведение выглядело странным. Стаю что-то беспокоило.

Сделав всего несколько шагов, Гэн заметил движение на краю долины. Сперва он решил, что это может быть очень сильный медведь, который бродит, даже не думая скрываться. Когда же заросли поредели, Гэн разглядел всадника, ведущего вереницу из трех вьючных лошадей. Торговец!..

Все люди всегда существовали в каких-то социальных рамках, но торговцев в их странствиях ничто не могло защитить от жестокостей мира, кроме членов их семей, которых можно было пересчитать по пальцам.

Этот вообще путешествовал совершенно один. Гэн подавил дрожь. Никаких связей с какой-либо группой – это было невозможно понять. Даже теперь, будучи изгоем, он чувствовал себя принадлежащим племени Людей Собаки.

Чтобы видеть приближение всадника, Гэн спустился в заросли ольхи. Сквозь яркое пятно, прожженное солнцем в пасмурном небе, в долину лился свет. Цветы, украшавшие землю, буйствовали в беспорядочных вихрях желтого, белого и бледно-голубого. Бесчисленные плодовые деревья стояли, обсыпанные розовыми сугробами. Через все это ехал бородатый торговец в шляпе, закутанный в тяжелый плащ из меха енота. Он то насвистывал обрывки мелодий, то негромко пел сам себе. Лошадь вежливо перебирала ушами, когда он изредка прерывал пение, чтобы поговорить с ней. Гэн не осознавал, что у него на лице играет улыбка, когда человек внезапно натянул поводья в каких-нибудь десяти шагах от него, чуть не выпав из седла при виде наблюдающего воина. Слова потоком хлынули сквозь бороду:

– Ты выглядишь дружелюбно. Так ведь? У меня нет ничего, за что стоило бы умирать. Возьми все, что хочешь, и иди с миром. Пусть тебе это сослужит лучшую службу, чем мне: я проехал тысячи и тысячи миль, но не получил выгоды достаточной, чтобы…

Торговец смолк, как только Гэн поднял руку и заговорил:

– Кто ты? Откуда и куда держишь путь?

Человек начал было отвечать; его челюсть при этом двигалась так, что казалось, будто усы трепещут на сильном ветру.

– Всем видно, что я торговец, сын торговца, внук…

Рука Гэна снова поднялась, и тот поспешно подытожил:

– Ну, в общем, мы такие. Всегда были. Я зимовал с Пожирателями Бизонов. А теперь на пути обратно в Харбундай.

– Рановато для этого пути! И ты не сказал мне до сих пор своего имени.

– А ты мне своего, молодой воин из племени Собаки. – Человек усмехнулся, и нервозность почти исчезла из сияющих зеленых глаз, уступив место проницательности, которая явно шла ему больше. – Я Билстен. И я узнал тебя, Гэн Мондэрк, – на это потребовалась лишь минута. – Привстав в стременах, торговец осмотрелся: – Остальные скрываются неподалеку?

– Кого ты имеешь в виду?

Теперь взгляд странника был уверенным:

– Там были ты; учитель боевых искусств Клас на Бейл; Нила Ян, дочь Фалдара Яна, которого ты убил; твой отец Кол, настоящий Вождь Войны; и, наконец, Жрица Роз из Олы по имени Сайла. О, да: у тебя еще было три собаки… Ну, так где же остальные?

– Мой отец умер, торговец.

В реакции торговца была неподдельная симпатия, и Гэн пожалел о резкости сказанного. Тем не менее, напомнил он себе, этот человек был тем, кем он был.

– Откуда ты знаешь так много?

– Благодаря своим знаниям я все еще жив.

– Это легко можно исправить. Ты ведь достаточно умен и все прекрасно понимаешь… В твоем хитром уме уже наверняка есть сделка.

Торговец энергично кивнул:

– Отлично! Это мне по душе. Никакого обмана, честное слово. Бей Ян пообещал сотню лошадей за голову каждого из вас – кроме его сестры, конечно: две сотни за сестру, живую и невредимую. И никакой торговли за Жрицу – слишком много проблем с Церковью, ты же знаешь… М-да, много лошадей – целая сотня!..

– Тебе нужна моя голова?

– Такой молодой – и такой подозрительный! – вознегодовал торговец. – Вот мой план. Предположим, кто-то – например, ты – убивает воина Людей Гор или даже парочку. Если их оставить на попечение погоды и диких зверей на несколько дней, то некто торговец, вероятно, сможет пойти к Бею Яну с головой – или даже двумя, как я уже говорил. Бей молод, он не очень-то захочет смотреть слишком близко, так ведь? А даже если и захочет, то не сможет сказать ничего определенного, особенно если там будет что-нибудь вроде твоего лука как доказательство того, кому принадлежала голова. Таким образом можно разжиться сотней лошадей, а то и двумя. И все это за мертвого горца.

– Или двух, – добавил Гэн, и усмешка Билстена появилась снова. – Над этим надо подумать. Какие еще новости?

– Новости я продаю, молодой Мондэрк.

– А я раздаю стрелы.

– Понимаю, хороший аргумент. Так и быть. Пожиратели Бизонов сошлись с племенем Мутной Реки. Вождь по имени Пленти Айрон – он Верховный Вождь Лиги земледельцев – толкает Мутных на запад, на территорию Пожирателей Бизонов. Пленти Айрон – опасный человек… Тебе знакомы эти имена?

– Я слышал о Пожирателях Бизонов, но и только.

Нахмурившись, Билстен потер рукой подбородок:

– Хм, тогда тебе это ничего не скажет. Зато Люди Гор, разыскивающие вас, рассказывали мне кой-какие сплетни, которые тебе явно понравятся. Утверждают, что у них была битва с людьми, сражавшимися громом и молнией. Хвастаются, что убили двоих из них и прихлопнули бы оставшихся, но появилась конница Олы и спасла шестерых, а еще двое убежали. Люди Гор показали мне какую-то странную одежду, обувь и что-то еще, но оружия там не было. Однако они почти убедили меня, что сами верят своему рассказу.

– Послушай, ты все еще не сказал мне, куда едешь.

Билстен соскользнул на землю и прислонился к своей терпеливой неподвижной лошади.

– Тебе, видно, очень не терпится обновить путь. Хочешь, я проведу тебя? Быстро и безопасно.

– Что ты за это потребуешь?

– Я не буду тебя сопровождать. – При этих словах Гэн нахмурился, но торговец предупреждающе поднял руку. – Терпение, молодой человек! Если я приду с тобой на западную сторону, то всем станет известно, что я провел тебя. Достаточно скоро об этом узнают Люди Гор, и в мое следующее путешествие перережут мне глотку. Но если я оставлю незаметную тропинку в тех местах, за которыми они не следят, то кто обвинит меня, что ты ею воспользуешься?!

– Что же я буду тебе должен в случае успеха?

– Бей Ян считает, что каждый из вас, мертвый, стоит сотню лошадей. На деле это означает две сотни, и мы оба знаем, что он бы поднял цену до трех за девушку. Но я, к моему глубокому сожалению, великодушный человек – ты же видишь! Вместо пяти сотен лошадей, которые я получил бы от Бей Яна, ты пообещаешь мне, скажем, пятьсот пятьдесят, и я оставлю тропу, по которой вы сможете идти в темноте.

Билстен замахал руками, будто стирая слова из воздуха, когда увидел пылающее лицо Гэна, собиравшегося что-то возразить.

– О нет, ты просто жадный, – сокрушался он. – Здесь вас поймают, и больше ничего! Пусть будет ровно пять сотен; можешь звать меня отныне мягкосердечным дураком.

– Пять сотен лошадей Людей Собаки?! За тропу, по которой можно идти, – независимо от того, пойдем мы или нет?.. Четыре, торговец, и больше ни слова, или ты поведешь нас на острие моего клинка.

Билстен выпрямился:

– Сурово! Ты мог бы подумать о моем риске: я верю на слово человеку, который может умереть, не заплатив долги. – Он быстро изобразил Тройной Знак, и Гэн отметил естественное изящество импровизации. – Четыреста пятьдесят. Когда отправляемся?

– Пойдем к нам в лагерь, поешь. И больше никаких споров. Я не могу сказать когда, но я обещаю четыреста пятьдесят.

– Спасибо. Пока мы едем, расскажи мне о своих приключениях. – С этими словами Билстен вскочил на лошадь.

Собаки наблюдали за их прибытием в лагерь со слабым интересом.

– Я Билстен, – представился торговец открыто враждебному Класу. – Клас на Бейл, я предполагаю.

– Клас на Бейл – независимо от того, что ты там предполагаешь, – проворчал тот и обратился к Гэну: – Где ты это нашел? И зачем притащил сюда?

Билстен оказался проворнее:

– Спасибо за сердечную встречу! Могу я попросить о встрече с… – Его слова повисли в воздухе. С помощью Тейт Джонс вылез из палатки, и как раз в этот момент из другой палатки появились Нила и Сайла. Снимая шляпу, торговец мужественно попытался восстановить самообладание. – Я знаю тебя, Жрица Роз Сайла, и тебя, Нила Ян. Я Билстен, торговец, как и мой отец, и… – он покосился на Гэна, – … и так далее.

В следующее мгновение он перенес свое внимание на незнакомцев, зеленые глаза светились от любопытства. Тейт представилась:

– Я знаю тебя, Билстен. Я – Доннаси Тейт. А это Джон Джонс.

Билстен выпрямился в седле, сделав шапкой сложный взмах, и медленно повернулся к Гэну:

– Таким образом, юноша купил у бедного торговца дорогу для шестерых, а не для четверых человек. Билстен этого не забудет.

– Какая такая покупка? – потребовал ответа Клас. Гэн пересказал детали встречи и разговора.

Будто стараясь рассеять возможные сомнения, Билстен соскочил с лошади, сияя своей неподражаемой улыбкой, и обратился к чужеземцам:

– Так вы и есть те двое, что смогли вырваться от Людей Гор?.. Это твоя настоящая кожа, Доннаси? Я много где побывал и много что видел – даже слышал легенды о людях с черной кожей, живших во времена гигантов. Но, принимая во внимание твое доброе сердце, должен заметить, что ты не гигант.

– Зови меня Тейт.

– Откуда ты?

– Издалека, с востока.

– Как ты сюда попала?

Клас уже собирался вмешаться, но быстрый жест Гэна остановил его. Постоянные увертки чужеземцев начинали надоедать, а Билстен, с его нахальством, будет докапываться до самого главного, не обращая внимания на правила хорошего тона. Джонс, выглядевший сегодня хуже, чем обычно, залез обратно под навес, однако Тейт оставалась спокойна:

– Пришла.

– Через Мутные Реки? Мимо Пожирателей Бизонов? Вы из Людей Верховья?

Она даже не моргнула:

– Еще дальше на восток. Мы остерегались остальных.

– Остерегались?! Да вы, должно быть, привидения. – Билстен повернулся к Гэну: – Как ты с ними встретился?

– Увидев нас, чужеземцы решили, что хотят быть заодно с Людьми Собаки.

– Но почему именно с вами? Ведь есть еще много других… – Выражение лица Гэна заставило торговца застыть на полуслове, однако он быстро оправился. – О да, безусловно, это превосходное племя.

Клас произнес:

– Ты слишком проворно играешь словами.

Билстена это не смутило:

– Иногда слова оказываются быстрее стали.

– Не очень-то на это надейся, – сказал Клас и исчез под навесом. Вперед выступила Сайла:

– Мы идем в Харбундай. Гэн говорил об этом?

– Об этом и еще кое о чем, Жрица. Ты из Олы, не так ли? Из аббатства Ирисов?

Та пропустила вопрос мимо ушей.

– Перевал Отдыхающих Облаков – мы ведь сейчас на правильном пути к нему?

Торговец кивнул. Некоторое время Сайла раздумывала, но потом рассказала ему о своем пациенте. Задумчиво погладив бороду, Билстен повернулся к Гэну:

– Проклятие на мое мягкое сердце, но я должен сказать то, что думаю. Он не сможет этого пережить. В это время года еще слишком опасно подниматься на такой высокий перевал, и вы все должны быть очень выносливыми.

Тейт услышала его слова.

– Он выживет!

Пожав плечами, Билстен снова обратился к Гэну:

– Вы не должны упоминать мое имя. Нигде, ни при каких обстоятельствах. Сами понимаете, это будет стоить мне жизни.

– Даю слово.

– Конечно. А они? – Билстен кивком указал на остальных.

– Я отвечаю за всех.

Жесткие глаза торговца превратились в щелочки:

– Ты так уверен в своей власти, Гэн Мондэрк?

Заметив краем глаза, как озабоченно нахмурилась Сайла, Гэн ответил:

– Я доверяю этим людям, и они доверяют мне. Пусть все так и останется.

Хлопнув в ладоши, Билстен встал.

– Отличный ответ! А теперь, с вашего разрешения… – не дожидаясь ответа, но тем не менее умудрившись продемонстрировать величайшую вежливость, он поклонился и двинулся в сторону чужеземцев.

Гэн усмехнулся, наблюдая за ним. Сайла задумчиво сказала:

– Этот человек любопытен, как сорока. И очень хитер.

– Если это так, то он и вправду сумеет перевести нас через горы.

Девушка посмотрела ему прямо в глаза:

– Ты учишься использовать людей. Это опасное знание. Используй его на благо своего народа. – И она отвернулась, оставив Гэна удивленно смотреть ей вслед.

Гэн не замечал подошедшую Нилу, пока ее голос не раздался совсем рядом:

– Да, Гэн, как ты послужишь Людям Собаки? Сразишься с ними? Станешь причиной их несчастий? По крайней мере, я чего-то стою как заложница. Надеюсь, что смогу купить для них немного мира.

Долгое мгновение он не мог пошевелиться, потрясенный до глубины души. Потом одним прыжком вскочил на лошадь, перерубая веревки, так что тюк с мясом и шкурами покатился по земле, и ринулся по тропе назад в долину. Ничего не видя вокруг себя, Гэн хотел лишь одного: увеличить расстояние, отделявшее его от Нилы и ее ранящих слов. С каждой минутой гнев рос внутри него, и, когда он добрался до дна долины, ярость вырвалась наружу. Бросив лошадь в сумасшедший галоп, Гэн несся между деревьев, срубая на лету мечом цветущие ветви, оставлявшие за собой в воздухе след из кружащихся лепестков.

Дикая скачка продолжалась, пока измученная лошадь не начала спотыкаться, что наконец привело Гэна в чувство. Спешившись, он подвел животное к ручью, не давая, впрочем, пить слишком много. Пока лошадь удивленно втягивала воздух, он извинился. Гэн надеялся, что эта глупая гонка не свела на нет результаты отдыха и хорошей еды на пастбище. Позволив лошади сделать еще несколько глотков, он повел ее назад, к верхнему краю долины.

На полпути волки догнали его. Сначала Гэн ожидал новых неприятностей, но на этот раз вожак держал стаю на почтительном расстоянии и под железным контролем. Они были напряжены, но не агрессивны.

Поднявшись на уступ, Гэн еще раз оглянулся на собравшуюся внизу стаю. Сонливость обрушилась на него, когда он увидел, как волки растянулись на солнцепеке. Хотелось лечь и забыться. Неслушающимися руками привязав поводья к запястью, Гэн свалился рядом с одинокой елью. Он чувствовал, как приходят сны. Рядом стоял Клас. Перед ними было собрание разъяренных мужчин. Их лица отказывались обретать четкость, можно было различить только шрамы и очертания. Лишь Класа спящий Гэн знал по имени, но Гэн-во-сне знал их всех, и они ждали его ответа.

За их спинами Гэн ощущал огромное пространство, хоть и не мог его разглядеть. Оно было черным – тьма, блестящая, словно обсидиан. Его тянуло туда. Гэн, который ему снился, точно знал, что это такое. За Гэном-во-сне наблюдал одиноко стоящий человек. В воздухе повисла угроза. Там было оружие, изящный топор со стальной рукояткой. Человек медленно поднял его, собираясь метнуть в Гэна-во-сне. Гэну снилось, как сокращаются мускулы обнаженной руки. Внезапно за спиной раздался звук. Это был Клас. Его клинок, не похожий на обычный мурдат, рассек воздух и вонзился в грудь человека с топором. Тот выронил свое оружие, гулко зазвеневшее от удара о камни.

Время застыло. Сердце Гэна-во-сне кипело от ненависти к Класу – к тому, кто спас ему жизнь…

Гэн проснулся. Эхо, повторявшее мучительный вопль, подтвердило, что проснулся он от собственного крика. Солнце уже садилось. Юноша осторожно поднялся, ожидая боли, как-то связанной с ужасным сном.

Что означает это странное видение? Гэн решил, что это похоже на важный знак. Однако не успел он обдумать эту мысль, как забыл про нее, обнаружив, что окружен волками. Будто подчиняясь приказу, они тут же отошли и встали за спиной вожака.

Теперь, удостоверившись, что все в порядке, волки были спокойны.

В лучах заходящего солнца Гэн побрел прочь. Вечер будто лишил землю цвета, и в глубине боковых ущелий уже сгустилась тьма. Гэн шел, ведя за собой лошадь, и песнь волков следовала за ним, переполняя душу чувством утраты и одиночества.

Высоко над его головой, в лагере, Нила содрогнулась, услышав этот печальный хор. По другую сторону костерка, согревавшего навес, Сайла встревоженно подняла голову:

– Не беспокойся. Волки – его друзья, ты же сама в этом убедилась.

Нила кивнула:

– Я знаю, но ничего не могу поделать. Их стоны кажутся мне обреченно-грустными. Ненавижу этот звук! – Она стукнула кулаком по коленке. – Я обидела его, Сайла. Я не хотела, но так получилось. Ну почему я такая глупая?! Нет, он должен был знать, должен был понять!

Сайла подошла и взяла ее руки в свои:

– Так часто случается. Мы сами себя не понимаем, однако требуем понимания от других; они тоже не понимают себя, но хотят, чтобы поняли мы. Возможно, этого достаточно, если только все время об этом помнить.