Текст книги "Воин"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 59 страниц)

Спуск во многом повторял подъем. На земле стражник встряхнул веревку, чтобы отцепить ее, однако крепежный крюк лишь забренчал, оставшись на месте. Все следующие попытки также оказались безуспешными. Воин полез обратно, едва не свалившись в спешке.

– Обмоталась за выступ в бойнице, – объяснил он, тяжело дыша, пока освобождал веревку. Сворачивал он ее уже на бегу.

Конвей и Бернхард старались не отставать, продолжая нести Картер, которая иногда постанывала при встрясках. Через несколько минут они добрались до яблоневого сада, где их поджидал мужчина, державший поводья пяти лошадей. Передав поводья стражнику, он исчез. Не мешкая, они привязали Картер к лошади и вскочили в седла. Оставив позади сад, беглецы выбрались на дорогу, ведущую на юг. Осадив свою лошадь, стражник присоединился к основной группе.

– Не думаю, что они уже поскакали на ферму искать вашего друга. Но если это произошло, ему придется отбиваться самостоятельно. Тому, кто отправился известить его о нашем приближении, приказано сразу же удирать в случае опасности.

– Да как же так можно?! – Обычно спокойный голос Бернхард срывался от гнева.

– Если поймают заговорщика – живого или возьмут мертвого, – за это поплатится вся его семья. Представь своих родителей на виселице. А теперь подумай, скольким мы рискуем, спасая людей, которые ничего для нас не сделали. – Пришпорив лошадь, стражник ускакал вперед. Бернхард бросилась было за ним, желая продолжить разговор, но Конвей велел ей вернуться. Недовольно пробормотав что-то, женщина подчинилась.

Ферма была еще далеко, когда до них донеслось отвратительное зловоние – результат экспериментов Леклерка с удобрениями. Этот запах испортил даже впечатление от поднявшегося на небе молодого месяца, освещавшего путь. Неожиданно справа кто-то тихо окликнул их из-за кустов, и показался Леклерк верхом на лошади. Рядом с ним из зарослей выглядывал еще один всадник. Он явно нервничал, и его беспокойство передавалось лошади, бившей копытом землю. Подскакав к незнакомцу, стражник стал его сердито расспрашивать. Выслушав ответы, он что-то тихо приказал, и спутник Леклерка, развернув лошадь, ускакал, не произнеся ни слова.

– Парень спас мне жизнь, – сказал Луис. – Он почуял недоброе, когда поджидал вас здесь. Мы прискакали сюда совсем недавно, минуты на две разминувшись с большим отрядом охранников, несшимся по дороге в сторону фермы. Вскоре они обнаружат, что меня там нет.

Что-то прикинув в уме, стражник вытянул руку и скомандовал:

– Скачем туда. За мной!

Когда Леклерк, поспешив обратно к кустам, вывел навьюченную лошадь, стражник был готов взорваться от злости. Спокойно выслушав его гневную тираду, Луис произнес:

– Все это я должен забрать с собой. Остальное меня не волнует.

Остальные ждали новой вспышки ярости, но как раз в это время начала приходить в сознание Картер. Ее сильно вырвало, и она стала умолять, чтобы ее нормально посадили в седло. Помогая ей, женщины сообщили, что они уже находятся за пределами города. Дженет осмотрелась, испуганно вглядываясь в темноту, и надолго впала в молчание.

Они ехали за своим проводником по каким-то полям, затем по узкой лесной тропинке, которая вывела их на крутой берег Внутреннего Моря. Конвей намеренно скакал позади Картер, опасаясь, что женщина со своей идиотской верой в Алтанара может попытаться бежать. Глядя на смутные очертания ее фигуры, Мэтт чувствовал, как закипает в нем ярость. Ради ее спасения он рисковал жизнями всех членов группы. Ти, благодаря которой они на свободе, теперь в ловушке. Волны стыда и презрения к себе накатывали на него, когда он думал о собственной слабости, заставившей его бросить женщину, которую он… Любил? Так ли это на самом деле?

Конвею недоставало мужества даже оценить свои чувства.

Мысли его прервал стражник, давший сигнал остановиться. Внизу, прямо под ними, на посеребренной лунным светом глади вырисовывались два больших парусника. Эта идиллически мирная картина резко контрастировала со всеми предыдущими событиями зловещей ночи.

В то же время позади раздались первые звуки настигавшей их погони, вернувшие чужеземцев к суровой действительности.

Они поскакали на юг в поисках более пологого спуска к морю, а затем свернули вниз по опасному скользкому склону. Беглецы уже почти добрались до берега, когда из леса показался преследовавший их конный отряд Оланов.

Им казалось, что направленные за ними с кораблей шлюпки едва ползут по воде, хотя они слышали напряженные крики гребцов и знали, что те стараются изо всех сил. Затем над головами запели свою зловещую песню стрелы, вонзаясь в море с шипением опущенных в воду головешек. Еще хуже был звук стрел, попадавших в мокрый песок, – уж слишком он напоминал звук стрелы, вонзавшейся в человеческую плоть. Первой догадавшись спешиться, Картер закричала:

– Слезайте с лошадей! Прячьтесь за ними от стрел!

Они так и поступили, пока в лошадь Анспач не попала стрела. Завизжав от боли, животное вырвалось на свободу. Паника передалась другим лошадям, ставшим неуправляемыми. Бернхард была сбита с ног. Дженет пришлось отпустить свою лошадь, иначе та бы утащила ее за собой. Стражнику и Конвею удалось удержать своих лошадей ценой невероятных усилий.

В этот момент Мэтт осознал уязвимость их позиции. Ярдах в пятидесяти лежала куча плавника, способная стать отличным укрытием. Сами они не могли ею воспользоваться: плавник лежал слишком далеко от берега, так что они не успели бы добежать до лодок при приближении опасности. Но это укрытие не преминут использовать стремительно приближавшиеся конные лучники Оланов.

Леклерк торопливо разгружал свою вьючную лошадь, сбрасывая тюки на берег. Конвей подбежал к товарищу.

– Ты не сможешь взять все это с собой! Да и что тут у тебя в конце концов?

– Ты бы лучше пальнул пару раз в этих крикунов, чтобы они угомонились, – огрызнулся Леклерк. – А об этом я сам позабочусь.

Три очереди из «вайпа» не внесли особой паники в ряды Оланов, но град стрел существенно поредел. Конники рассыпались по берегу, соблюдая дистанцию. Бернхард и Анспач разрядили по магазину в их направлении. Малыми группками Оланы продвигались к куче плавника.

Неожиданно в том же направлении устремился Леклерк, сгибаясь под тяжелой ношей и увязая в зыбучем песке. Конвей закричал, чтобы он вернулся, но это было бесполезно. Луис уже карабкался на кучу бревен, словно искал там что-то, и Конвею показалось, что он увидел, как вспыхнула спичка. Когда Леклерк бежал назад, Мэтт, обернувшись, заметил, что шлюпки уже уткнулись носами в песок. Когда Луис достиг берега, все уже бежали по воде к своим избавителям. Пока гребцы разворачивали шлюпки, они забрасывали в них тюки и оружие и неуклюже забирались туда сами, переваливаясь через борт.

С утеса и с берега лучники вновь обрушили на них смертоносный ливень стрел. Гребцы испуганно кричали, пригибаясь к бортам. Оланы, напротив, держались прямо, с победными криками доставая стрелу за стрелой из своих колчанов и направляя их в сторону беглецов. Осмотревшись, Конвей был разочарован тем, как медленно они плывут. Грести изо всех сил под стрелами становилось все труднее. А прилив еще долго мог удерживать лодки в пределах досягаемости выстрелов.

Мэтт прицелился во всадника, вызывающе возвышавшегося на утесе, но Леклерк остановил его, положив руку на плечо:

– Не трать патроны. Я там оставил парням небольшой сюрприз.

– Твой хлам? Думаешь, они прекратят стрельбу, позарившись…

Звук отдаленного грома заставил его замолчать. Затем он почувствовал, как на него надавило что-то, словно гигантская рука пригнула ко дну лодки. Логика и опыт подсказывали Конвею, что произошел взрыв, но он не видел такого никогда прежде. Характерные признаки взрыва были налицо, но не слышно было резкого треска, а вместо привычной вспышки он увидел многоцветное зарево. Но что бы это ни было, оно разметало тяжелые бревна во все стороны. Люди и лошади падали на землю со страшными криками. Те, кто мог передвигаться, удирали изо всех сил. Лучники прекратили стрельбу.

В шлюпках все застыли, уставившись с отвисшими челюстями на белый дым, поднявшийся над берегом.

– Я решил, что наконец получил на это право, – произнес Леклерк.

Упавшая за кормой стрела вывела из оцепенения старшего в команде, и он отдал команду грести. Гребцы заработали с удвоенной энергией.

Луис обратился к Конвею:

– Пусть это послужит тебе уроком. Никогда не доверяй тому, кто утверждает, будто ему нравится жить среди куриного дерьма. Не иначе, мошенник затевает какую-то пакость! – Он рассмеялся собственной шутке, но в этом смехе Мэтт уловил нотки грусти. Взглянув на рассеивающийся над берегом дымок и выживших Оланов, пытавшихся спасти товарищей, Леклерк тяжело вздохнул. – Еще один побег. И еще один вклад в прогресс человечества, да, Мэтт?

Конвей и сам был бы рад узнать ответ на этот вопрос.

Глава 67

Каждые несколько лет на землях у границы Харбундая с Олой начиналось движение. Людские потоки текли на север с постоянством приливов и отливов. Но срывали с насиженных мест людей не притяжение луны и не смена времен года – движущей силой было предчувствие войны.

В этом году в самом начале весны Харбундай вновь окутал густой туман тревожных слухов о войне, хотя стычек на границе было меньше, чем обычно. Но жители пограничных районов научились предвидеть беду, как животные – землетрясение.

Их исход в этом году был таким же полным, как и в прежние годы, а новые соседи встречали переселенцев не более приветливо, чем стаю диких собак. Подобная жизнь выработала у извечных беженцев почти что врожденное чувство вины, которое во многом было причиной их трусости и хитрости, ставших притчей во языцех.

Когда бы ни приходили они на север, их соотечественники демонстрировали свое моральное превосходство, безжалостно поднимая цены на все самое необходимое. В ответ беженцы воровали все, что попадалось под руку. Они крали ради пропитания, а утолив голод, крали ради наживы. Когда уже не было никаких поводов для кражи, они воровали, дабы не отвыкнуть.

В своем доме исцеления Сайла едва справлялась с наплывом больных с переломанными костями, синяками и разбитыми головами, как из беженцев, так и из местных жителей.

Гэн пытался решать возникавшие проблемы, разъезжая по южным владениям барона, улаживая споры и разбирая жалобы. Доверие к нему росло с каждым днем. Вскоре к Мурдату уже направляли гонцов с просьбами о помощи. И среди беженцев, и среди их невольных врагов шла молва о справедливости нового вождя, сравнимой лишь с его железной волей. С гордостью рассказывали о проявляемой им заботе и с благоговейным трепетом о том, что приезжает он безо всякой охраны, не считая постоянного спутника Класа, словно им двоим на лошадях с горящими глазами и тремя собаками не страшны никакие враги.

Действия Гэна приветствовали все, кроме, пожалуй, самых жадных торговцев. Он устраивал лагеря, где расселялись беженцы, позволяя им выбирать лидеров. Он открывал рынки, где можно было покупать продукты по справедливым ценам. Волки помогали переселенцам строить жилища, а их жены – по настоятельному предложению Гэна – обучали женщин из пограничных земель основам врачевания. Появлялись в этих местах и вербовщики из отрядов Волков, поскольку Гэн все большую ставку делал на добровольные войска. И хотя крепких юношей среди беженцев было немного, те, кто принимал присягу, служили верой и правдой, желая отблагодарить за заботу об их близких и доказать свою пригодность к ратному делу.

Барон Джалайл не скрывал своего удовлетворения.

– Никогда столько народу не переселялось на север, – сказал он Гэну, когда они вместе шли по суетливо-шумному в утренние часы лагерю Волков. – И никогда их проблемы не решались так мирно. Ты славно поработал.

Гэн поблагодарил, раздумывая, не наступил ли тот благоприятный момент, которого он ждал. Он решил попробовать.

– Я хочу тебя кое о чем попросить, благородный Джалайл. Мне нужно твое разрешение направиться в Малтен. Мы сможем выступить через два дня.

Барон Джалайл нахмурился:

– Речь шла о том, что вы выступите через неделю. Благородный Малтен может быть не готов.

– Совершенно верно. Второй говорит, что в Малтене замолчали его лучшие осведомители. А один из его агентов перед возвращением домой заметил за собой слежку. Я не доверяю «благородному».

– Ты сомневаешься, что он действительно желает занять место своего брата? – Барон Джалайл постарался смягчить сарказм в голосе.

Гэна, казалось, не смутил этот вопрос.

– О, в этом я как раз доверяю ему полностью. Чего не могу сказать обо всем остальном. Если он наш союзник, то не обидится, если мы появимся немного раньше. А если он в сговоре с королем, то я рискую оказаться лицом к лицу с их объединенными силами.

– А зачем ему утруждать себя такой сложной засадой? Можно ведь просто обо всем договориться с королем.

– Не знаю. Здесь возможны самые разные варианты. – Гэн снова оживился. – Я хочу спутать его планы, вынудить ошибиться и тогда нанести быстрый удар.

– У тебя есть свои агенты для сбора нужных сведений? – сухо заметил барон, но лицо его при этом искривила довольная усмешка.

Гэн вспыхнул:

– Я не охочусь на земле Второго, барон. Если б я ему не доверял, то прямо сказал бы об этом.

– Конечно. Просто иногда ты так быстр, что диву даешься.

Это было еще одно язвительное напоминание о ночном марше перед битвой на Медвежьей Лапе. Похоже, ему придется расплачиваться за то решение до конца жизни. И все же было неприятно выслушивать намеки на то, что он не до конца откровенен.

Неожиданно перед его взором появилось оружие подкупа, сверкая и поворачиваясь перед ним всеми каменьями и золотом. Гэн встряхнул головой, прогоняя это наваждение. Барон встревоженно посмотрел на него:

– Тебя что-то беспокоит?

– Ничего особенного. Так ты дашь мне разрешение? Если ты направишь вестника с сообщением о нашем походе, у Малтена не будет оснований обвинить тебя в обмане.

Барон задумался, затем тяжело вздохнул:

– Да. Если ты считаешь это необходимым, я даю тебе разрешение.

Поблагодарив его, Гэн продолжал сопровождать барона некоторое время, чтобы не выглядеть невежливым, а затем свистнул собакам. Те прекратили свои игры, бросившись к хозяину. Гэн любил наблюдать за ними в такие минуты, когда они мчались бок о бок мощными прыжками, взметая перед собой комья грязи. Разинув пасти, собаки смотрели только на него, будто ничего другого вокруг не существовало. Но Гэн знал, что они следят и друг за другом, стараясь первыми добежать до хозяина. Побеждал всегда Раггар. И не потому, что был вожаком, – как раз здесь они соревновались честно.

Но сегодня произошло то, от чего у Гэна перехватило дыхание. Ему хотелось закричать, чтобы собаки остановились. Повернуть вспять их бег, повернуть вспять время.

Раггар отставал от Шары.

Нынешнюю влажную зиму в Харбундае старый пес перенес гораздо хуже, чем привычные ему сухие морозы степей. А Шара вырос, поражая всех зверским аппетитом. Ему недоставало всего несколько фунтов до веса Раггара, и ростом он почти догнал его. А через несколько месяцев Шара, пожалуй, будет даже крупнее. Силы же ему не занимать. Раггар уже давно прекратил с ним шутливые драки, которые раньше любил затевать, прежде чем сердитым рычанием напомнить о своем верховодстве.

Они были уже совсем рядом, и Гэн видел рельефные мускулы, напряженно выступавшие на широкой груди собак, он мог рассмотреть, как ерошит встречный ветер длинную зимнюю шерсть. Поравнявшись с ним, они не сбавили скорость, а неудержимой лавиной промчались мимо и развернулись у него за спиной.

Вряд ли Гэн услышал приглушенное восклицание барона, но он заметил, как тот торопливо осенил себя Двойным Знаком. Над этим можно было бы и посмеяться, но состояние Раггара отбивало всякую охоту веселиться.

Старый пес знал, что проиграл. Он с достоинством принял приветственное похлопывание Гэна, но не стал смотреть в глаза хозяину, устремив взгляд далеко в поле. Гэн по очереди поприветствовал других собак, похвалив особо Шару, а затем опустился на колени рядом с Раггаром. Их головы оказались на одном уровне. Он обнял пса за шею и стал ему что-то тихо говорить. Барон изумленно наблюдал за этой сценой:

– Он ранен?

Гэн покачал головой:

– Он никогда не проигрывал. Не может понять, в чем дело.

Барон Джалайл тяжело вздохнул:

– Когда поймет, ему станет еще хуже. – Он повернулся, чтобы уйти, и, заметив, что Гэн поднимается с колен, жестом велел ему остаться. – Утешь его. Это самое меньшее – и самое большее, – на что каждый из нас может когда-либо рассчитывать.

Посидев с Раггаром, Гэн еще раз похвалил Шару и Чо. Чо наслаждалась его вниманием, с восторгом принимая похлопывание; по движению грудной клетки было видно, что она еще восстанавливала дыхание после бега. Что же касается Шары, то Гэн готов был поклясться, что пес абсолютно точно понял его слова о том, что стал прекрасной собакой. Светло-карие глаза Шары лучились сдержанной гордостью. Возвращаясь к себе, Гэн составил из узелков на веревке сообщение для Класа и привязал веревку к ошейнику Чо. Указав в сторону площадки, где Волки совершенствовали свои боевые навыки, он велел собаке разыскать Класа.

Не успел он сесть за свой стол, как к нему вошла Сайла. Гэн тепло поздоровался с ней и, поддразнивая, стал расспрашивать, почему они с Нилой в последнее время так редко видят их с мужем.

– Мы так привыкли встречаться с вами по вечерам, – продолжал он с самым серьезным видом. – А теперь говорят, будто Клас уже не приходит к приятелям попеть и потрепаться у костра, забыв о своих любимых играх. Некоторые опасаются, что он заболел – не может же здоровый человек столько спать.

Сайла вскинула голову:

– Мой муж сам в состоянии ответить на все эти вопросы. Если только кто-нибудь рискнет ему их задать. Может, ты лучше послушаешь, что говорят об исчезновении другой пары, помоложе, после одной памятной свадьбы.

Гэн изобразил возмущение, и они оба рассмеялись, хотя Сайла очень быстро стала серьезной.

– Я только что от барона. Значит, через два дня вы выступаете?

– Да. Тебя это удивило?

Она покачала головой, пожалуй, чересчур поспешно.

– Вовсе нет. Клас уже упоминал, что благородный Малтен не внушает доверия. Думаю, он прав. Просто я надеялась, вы вообще туда не пойдете.

Помолчав, Гэн сказал:

– Направляясь с Нилой в Харбундай, ты рассчитывала, что она поможет Церкви защитить женщин от произвола таких мужчин, как Алтанар. То, что я здесь делаю, тоже помогает достижению твоих целей. Но вот о чем я подумал: должны быть люди, которые тебя поддерживают. Они могут помочь нам обоим. Кто эти люди?

Гэн заметил, как Сайла вздрогнула, словно с ее лица соскользнула непроницаемая маска, обычно скрывавшая все эмоции. Что это: то ли он стал более наблюдательным, то ли Жрица Роз устала вести сложную двойную игру? Услышав в ее голосе обиду, Гэн решил, что более вероятна вторая причина.

– Я их не знаю. Они сами со мной связываются. – Она рассказала ему о розах и об этом проклятом, терзавшем ее сообщении, которое прикололи к ее двери.

– Кто-то – может, друг, а может, и враг – знает, что мы здесь. Правда, после этого не было больше никакого знака.

Вскоре Сайла, казалось, уже позабыла об их разговоре. Несмотря на всю серьезность начатой Гэном беседы, жрица выглядела какой-то рассеянной. Что же еще ее так тревожит?

Без всяких на то причин Гэн вдруг вспомнил о Джонсе. Но возникший перед глазами образ тут же расплылся. И так же быстро и неожиданно его сменил – появляясь за сегодня уже второй раз – таинственный драгоценный кинжал.

Его голос прозвучал неожиданно резко даже для него самого:

– Могут ли люди Танцующих-под-Луной, проникнув в Церковь, узнать о твоей миссии?

– Да, могут. – Похоже, смена его тона захватила Сайлу врасплох. – Они нетерпимы ко всем, кто строго не придерживается их веры. Полагаю, розы я получила от Церкви – предупреждение о том, что положение ухудшилось и я должна быть осторожна.

– Иногда лучшая осторожность – это храбрость. – Вскочив, Гэн стал мерить комнату шагами, продолжая говорить, словно обращаясь к самому себе: – Клас, наверное, сообщил тебе, что я собираюсь возглавить эту страну. Короля надо либо убрать, либо лишить реальной власти, оставив просто сидеть на троне. Я не могу терпеть людей вроде Танцующих-под-Луной, это относится и к Джонсу. Пророчество моей матери… – Гэн замолчал. В его взгляде было такое страдание, что Жрица Роз вздрогнула. – Я должен пытаться использовать любую возможность, Сайла. Это моя судьба. Но это не значит, что мне уготован успех. Подвиг и забвение всегда идут рядом. Всего одна ошибка – и я повержен. А ведь рядом со мной Нила. Ну разве можно вынести, что ее уделом будет ждать, когда кто-нибудь «осчастливит» ее, взяв в жены! А потом жить невольницей взаперти. Я не допущу этого! – Резко остановившись, Гэн повернулся к Сайле. – Знаю, что забота о лучшей доле женщин – самое дорогое, сокровенное в твоей жизни. Ради Нилы я готов поддержать тебя во всем.

Не произнеся больше ни слова, Гэн направился к двери и вышел из комнаты.

Сердце Жрицы Роз бешено колотилось, мысли смешались.

– Самое дорогое, – произнесла она. Это были слова Ланты, подсказанные ей видением.

Сайла потеряет самое дорогое.

Когда-то этим была миссия, но теперь ее место занял Клас. Ведь так? Жрицу Роз вдруг поразило, что мысли о безопасности мужа затмили все остальное.

Она встряхнула головой, раздраженная нахлынувшей слабостью и смятением. Да и что толку в ее переживаниях! Клас никогда не будет в безопасности. Иногда Сайле казалось, что он специально лезет на рожон, будто, лишь находясь лицом к лицу с опасностью, он чувствует себя спокойно.

Она знала, что Клас любит ее. Но Сайла ненавидела его любовницу – неуемную Деву Войны, каждый раз возбуждавшую Класа, как при первой встрече. Ну разве можно с ней соперничать?!

Ей захотелось обнять Класа. Прямо сейчас, ждать она не согласна. Ощутить его несгибаемую силу, сладостную смесь умиротворенности и страсти, завладевавшую ею в объятиях мужа. Сайла не могла понять, какое из этих чувств ей дороже. Иногда ее охватывало пламя желания, и она забывала обо всем, кроме сотрясающих тело эмоций, которые он дарил ей. А иногда хотелось просто замереть в его руках, где было так спокойно и уютно.

Сайла вздрогнула, отгоняя прочь свои мечты и чувствуя невольную обиду оттого, что в ту самую минуту, когда ее истерзанная душа молит об одном мгновении мира и утешения, Клас скорее всего обсуждает тактику битвы с таким же спокойствием, с каким нормальные люди говорят об урожае, ценах или погоде.

Но она ждала. Ей больше ничего не оставалось. Это был их уговор, уговор негласный, но они понимали и соблюдали его до мельчайших нюансов. Клас на Бейл был воином. Неприятие этого факта равносильно неприятию его самого. В глубине души Сайла понимала, что сможет любить Класа только таким, каков он есть. Да, она рискует потерять своего любимого, но эта полная тревог жизнь куда лучше, чем мучительное прозябание людей, чувства которых давно угасли. К чести Класа, он тоже достойно соблюдал их негласное соглашение. Конечно, она никогда не рассказывала ему о Вратах – и никогда не расскажет, – но все ее начинания, связанные с улучшением доли женщин баронства, он воспринимал с пониманием и спокойной улыбкой, а иногда даже оказывал посильную помощь. Они понимали друг друга, и Сайла ценила это превыше всего. Ее мысли прервал голос мужа, и от неожиданности она остановилась. Клас шел навстречу с Эмсо, что-то доказывая тому на ходу.

Он обернулся и увидел жену. Суровые черты его лица дрогнули. Эта была не улыбка, они просто смягчились, складываясь в тайное приветствие. Изменения были такими же неуловимыми, как те, что предшествуют в природе перемене погоды, но Сайла читала их безошибочно. Клас направился к ней сдержанной походкой – старается, глупый, не уронить собственное достоинство! – и взял ее руки в свои.

В этот миг Сайла встретила взгляд Гэна, возвращавшегося в хижину. Глянув поверх плеча мужа, она поняла, что Гэн смотрел не в спину Класу, а прямо ей в глаза. Взгляд его задержался на одно мгновение, но этого было достаточно, чтобы Сайла разглядела в нем щемящую растерянность и какие-то тайные недобрые мысли. Инстинкт подсказал, что увиденное ею не связано ни с битвами, ни с пророчествами. Перед ней была обнаженная душа влюбленного мужчины, она безошибочно почувствовала это. Но было что-то еще, чего она не встречала прежде ни у Гэна, ни у других мужчин. Неожиданно она испытала страх.

Клас повел ее к дому, удивленно поглядывая на друга.

– Нам надо рассказать ему все сейчас, – сказала Сайла. Она не знала, что заставило ее произнести эти слова, просто почувствовала, что это очень важно.

Некоторое время Клас молча улыбался.

– Еще рано. – Он сжал ее руку. – Это такой славный секрет. Наш. И ничей больше.

– Я только хотела сказать…

Он обнял ее так крепко, что у Сайлы перехватило дыхание, и она не смогла закончить фразу.

– Знаю, что ты хотела сказать. Но еще рано. Мы ведь договорились; его не стоит пока ничем отвлекать. – Сайла уперлась ему в грудь ладонями, и, ослабив объятия, Клас нежно похлопал ее по животу, расплывшись до ушей. – Тем более что через пару дней он сам обо всем догадается.

– Ах ты! – Сайла отступила назад, вспыхнув в притворном гневе. – Никто ни о чем не догадается! До самого конца! Ты нанес мне страшное оскорбление! – Она направилась к шатру.

Тихо посмеиваясь, Клас догнал ее.

– Я ничего не рассказывал о близнецах в нашем роду?

Сайла не ответила, стараясь воспроизвести взгляд настоятельницы, которым та окидывала наглых мальчишек, окликавших ее Избранных во время походов на рынок за покупками. Близнецы! От него можно с ума сойти! И она любит этого человека! Он стоял рядом, так спокойно и уверенно обняв ее за талию. Его ребенок. Ее.

Меч, висевший на боку у Класа, прижался к ее бедру. Клинок слегка выдвинулся из ножен с холодным тревожным звуком.

Сайла прижала обе руки мужа к своему животу, словно вручая ему их растущего малыша.

Как может любовь так возвеличивать и так сбивать с толку?

Они вошли в свою комнату. Сайла повернулась лицом к обнимавшему ее Класу, и их руки словно вырвались из пут, неудержимые в страстном неуемном желании. Не выпуская друг друга из объятий, они упали на кровать.