Текст книги "Воин"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 59 страниц)

Глава 11

Дым поднимался от костров белыми кольцами, и ветер с соседних холмов собирал разрозненные струйки в изорванную мантию, колыхавшуюся в алых лучах заходящего солнца. Пронзительно кричали козодои. Их стремительные броски с высоты заканчивались негромкими ударами. Вдалеке выл одинокий волк.

Гэн ничего этого не видел и не слышал. Он защищался, неловко отступая. Правая рука с мечом гудела от усталости. Казалось, ноги уже не в состоянии выдерживать вес тела. Ныла ушибленная челюсть. Острие деревянного тренировочного меча Класа гипнотизировало его, словно змея птицу.

Поединки были и тренировкой, и в то же время наказанием. После той стычки в Тигровых Скалах они проводились каждый вечер. На этот раз поединок, начавшийся как упражнение ученика с учителем, перерос в яростную схватку. Борьба шла уже не только за победу, но и за самоутверждение. Гэн знал, что наверняка проиграет. Но голос внутри него требовал победить.

Гэн ударил из последних сил, закричав от напряжения. Если бы клинок был стальным, Класу пришел бы конец. Даже теперь лишь тренировочные доспехи из кожи и железа спасли его от серьезной раны. Он зарычал и отпрянул назад, давая сигнал об окончании схватки. Указывая на отчетливый след удара на защищавшей его живот пластине, он сказал, явно не веря своим глазам:

– Ты только посмотри!

Гэн прислонился спиной к шатру, наслаждаясь возможностью перевести дыхание. Клас зажег факелы в четырех корзинах, висевших на столбах вокруг площадки для поединков.

– Здесь как раз было незащищенное место.

Клас подошел к бутыли из тыквы и налил себе воды. Он предложил чашку Гэну, тот вежливо поблагодарил и поднес сосуд к губам, борясь с желанием осушить чашку одним большим глотком. Клас сказал:

– Не было никакого незащищенного места. Ты сам заставил меня открыться. Если бы мы дрались настоящими мечами, ты бы выпустил мне кишки. Как тебе это удалось? Вспомни.

Гэн закрыл глаза, восстанавливая детали поединка.

– Ты сделал ложный выпад левой ногой. Потом опустил правую руку и нанес удар. Удар был направлен в мой левый бок, причем лезвие шло не прямо, а немного наискось. При этом ты повернулся ко мне левым боком, давая отличный шанс для контратаки. Я ударил, когда ты стал убирать ногу.

– Ты можешь стать лучшим из лучших, если будешь продолжать думать во время схватки. И если старейшины не отправят тебя в Путь Чести.

– Уже прошло больше недели. Мне не разрешают нести дозор. Они больше не спрашивали меня о том, что случилось со всадниками Дьяволов.

– Спросят. Завтра.

– Они решили, что я был не прав. И мой отец так решил. – Гэн замолчал, плотно сжав губы и постукивая себя по ноге деревянным мечом. – И другие воины тоже против меня, Клас.

– Старейшины не против тебя, они просто осторожны. И им надо сдерживать твой пыл. Если ты снова нападешь на кого-нибудь, то опозоришь и ночной дозор, и своего отца. И осложнишь свое положение.

Гэн засмеялся в ответ:

– Я? Опозорю его? Ведь Фалдар узнает о решении старейшин. Он спит и видит, как стать Вождем Войны.

– Потише. Кол – мой друг, не забывай об этом.

Гэн напряженно застыл.

– Но не мой. Что бы я ни делал, ему не нравится.

– Думаю, он просто скуп на похвалу. На самом деле он тобой очень гордится.

– Ты когда-нибудь слышал, чтобы он говорил это?

Клас поморщился:

– Нет, таких слов я не слышал, но что такое слова, в конце концов?

Слабая улыбка слегка охладила яростное возмущение Гэна.

– Иногда мне хочется просто махнуть рукой на то, что он думает.

– Ты не прав. Ты нужен ему, я знаю. – Клас похлопал юношу по плечу, но следующие его слова были направлены в темноту ночи: – Кто бы ты ни был, стань так, чтобы я мог тебя видеть!

После краткого возгласа удивления голос ответил:

– Это я. Я знаю тебя, Клас на Бейл. Это Нила. Мы видели, что вы здесь разговариваете, так что…

– «Мы»?

Жрица Роз Сайла вошла в освещенный факелами круг. Черный плащ растворился в темноте ночи, и ее лицо, бледное и прекрасное, казалось, плывет к ним навстречу.

– Я знаю тебя, Клас. Если мы вам помешали, то сейчас же уйдем.

Гэн приветствовал женщин в ответ, заметив:

– Мы уже закончили.

– Хорошо. Мы как раз идем из шатра Фалдара Яна.

Гэн засмеялся:

– И какой новой ложью мой дядя потчевал вас на этот раз?

Нила зашипела, словно кошка. Положив руку на плечо девушки, Сайла сдержала ее гневную вспышку.

– Он говорил о том, что, по всей видимости, Гэн отправится в Путь Чести, но не раскрыл никаких подробностей. Это опасно, да?

Вмешался Клас:

– Пока не известно, поедет ли он вообще.

Гэн попытался объяснить Сайле:

– Всегда есть зло, не отмщенное племенем. Избранный для этого Путник отправляется на поиски тех, кто повинен в этом зле. Если ему повезет и он останется в живых и возвратится, это послужит знаком того, что Вездесущий прощает его, и мы также должны будем простить. Честь его будет восстановлена независимо от того, победит ли он или погибнет в схватке.

– А-а, теперь мне понятны истории Горных Людей, рассказывающие о Людях Собаки, которые врываются в их лагерь только для того, чтобы убить или быть убитыми. Много ли Путников вернулось назад?

– Я помню двоих. Правда, один вернулся домой, чтобы сразу умереть.

Едва сдерживая возмущение, Сайла обратилась к Класу:

– Неужели он так вам безразличен? Скажите, что я должна сделать, чтобы не допустить этого.

– Ты ничего не сможешь сделать. Тебе нельзя говорить в Сердце Земли, а именно там будут приниматься все решения.

– Как вы жестоки и бесчувственны! – Неожиданное вмешательство Нилы поразило всех. Гэн с изумлением смотрел в полные слез глаза девушки.

– Бессмысленный разговор, – проворчал Клас. – Да и не ваше это дело. Женщины не должны знать, о чем мужчины говорят в Сердце Земли.

– О чем мужчины говорят…

Неприкрытое презрение в голосе Сайлы заставило всех замереть. Гэн ждал ответной вспышки Класа, но тот лишь вздохнул и сказал:

– Может, поговорим о чем-нибудь другом?

– Если кодекс чести Людей Собаки позволяет вам говорить о чем-нибудь еще. – Затем, с молниеносной сменой настроения, Сайла обратилась к Гэну с нежностью, которая так же успокаивала, как прежде обжигал ее гнев. Она приблизилась и пригладила его волосы, почти полностью лишив юношу способности вникать в смысл ее слов. – Наше знакомство началось просто ужасно. Я хочу принести свои извинения и доказать тебе, что даже после самой жестокой потери возможно возрождение. Это – Шара.

Нила, до того незаметно покинувшая круг, вновь вошла на освещенное место, держа на привязи долговязого щенка, который смотрел на Гэна, будто понимая все происходящее.

Гэн молча наклонился к щенку. Пес лизнул в лицо своего нового хозяина, радостно переступая с лапы на лапу, пока его осматривали.

Клас сказал:

– Ему нельзя быть сейчас в лагере. Гэн, я хочу поговорить с Жрицей Сайлой, так что извини, пожалуйста. Передай отцу, что завтра я буду в Сердце Земли с вами обоими.

Гэн повернулся, чтобы уйти, но Клас еще не закончил. Он сказал:

– Никак раньше не собрался сказать тебе, Нила, – ты хорошеешь с каждым днем. Наверное, ты очаровала Вождя Собак, и он отдал тебе Шару?

Девушка покраснела от этого насмешливого комплимента.

– Вовсе нет. Когда Сайла рассказала ему, зачем мы пришли, он сразу повел нас прямо к Шаре. – Она заколебалась и затем выпалила одним духом: – И спасибо тебе, Клас на Бейл.

Клас рассмеялся.

– Впервые я увидел тебя в тот день, когда твой отец взял меня на охоту на медведя. Это был твой четвертый день рождения. Думаю, мы знаем друг друга достаточно долго, чтобы ты называла меня просто Класом, особенно сейчас, когда ты совсем взрослая.

Нила убежала так быстро, что Гэну пришлось постараться, чтобы догнать ее. Шара был в восторге от новой компании, прыгая между ними и путаясь у обоих под ногами.

Когда их уже не могли слышать, Гэн обернулся и, посмотрев на оставшуюся в освещенном факелами кругу пару, задумчиво сказал:

– Странная женщина. Иногда, когда она думает, что ее никто не видит, на лице у нее появляется такое злобное выражение, будто она всех нас ненавидит. Рядом с ней, мне всегда не по себе, но… – Он помолчал, затем выпалил: – Она так красива. Как ты думаешь, ей действительно нравится Клас?

– Клас? Ей? Честно говоря, Гэн, ты слишком много времени проводишь один. Она ведь – военная целительница.

А Класу нужна женщина, которая сможет хорошо вести хозяйство, вырастить его детей.

– Ты так считаешь? Хорошо. Для него, конечно. Но ведь и военные целительницы выходят замуж. – Подумав, он добавил: – Мне кажется, он смотрит на нее…. ну, как-то особенно. – Он снова оглянулся, не замечая растущего волнения Нилы.

– Клас на двенадцать лет меня старше, а мне будет семнадцать через два месяца. Она, по крайней мере, почти его возраста.

Гэн засмеялся.

– Да как ты можешь это определить?

– Я просто у нее спросила.

– Это невежливо.

– Не для меня; она обучает меня врачеванию. Она говорит, что мы – сестры. – Последняя фраза прозвучала как насмешка.

Неприятно удивленный, Гэн ответил:

– Важным людям, как правило, все остальные безразличны. Кстати, о чем она разговаривала с твоим отцом?

– Все знают, твой отец хочет, чтобы ты был Вождем Войны после него. Мой отец сказал, что никто не может наследовать этот титул, особенно ты. Он сказал, что ты всю свою жизнь был лишь тенью Класа или своего отца. Бей говорил, что у тебя нет ни одного друга.

– Бей – жалкий хвастун. Как и остальные твои братья и те бараны, что ходят за ними следом. Это у них нет друзей.

Глаза Нилы превратились в щелочки, и она направилась к своему шатру, нервно переставляя негнущиеся ноги. Гробовая тишина длилась до самого входа в шатер, где Гэн попытался сгладить свою вспышку:

– Прости. Я не должен был говорить это.

Ее ответ разорвал тишину, словно треск:

– То, что случилось с Дьяволами, еще раз доказывает, что ты – не от мира сего. Мой отец говорит – ты лишний раз показал, что твой отец – никудышный вождь. – Она проскользнула в шатер.

Слова эти эхом отзывались в его ушах. Он пошел прочь, не в силах совладать с беспомощной яростью. Готовясь ко сну, Гэн представлял старейшин, смотревших на него непреклонными взглядами и ставивших ему задачу для Пути Чести.

Он им еще покажет. Жрице, отцу, Ниле, всем им. Особенно Ниле.

Почему он так думал? Ниле? Чем же она отличалась от других? Гэн засыпал, спрашивая себя, не утратил ли он чувство реальности.

Сайла отвела взгляд от удалявшихся Гэна и Нилы с собакой.

Свет факелов выхватывал из темноты татуировку на щеке Класа. Он произнес:

– Как я понимаю, сегодня ты совещалась с Фалдаром. Снова.

Последнее слово звучало почти обвинением.

На этот раз Сайла не сумела совладать с негодованием и ответила резче, чем намеревалась:

– Моя работа никого не касается.

Клас сухо поинтересовался:

– Твоя работа? Он что, так тяжело ранен? По мне, он выглядит вполне здоровым.

– В вашем племени только одна простая целительница и ни одной военной целительницы. Мы обсуждали возможность пригласить нескольких из моего аббатства. Церковь хочет помочь вам.

– И себе самой.

– О, нельзя быть таким подозрительным. Подумай, справится ли Коули, если племя охватит смертельная болезнь?

Клас застыл, и она была уверена, что его рука непроизвольно сложилась в Тройной Знак, чтобы отвратить возможную опасность. Он сказал:

– Мы не говорим о таких вещах. И ты не должна.

– Кто-то должен иметь мужество и умение, чтобы бороться с болезнями. – Она подумала о нотках превосходства в своем голосе, лишь заметив на лице Класа гримасу уязвленной гордости. Этого и следовало ожидать. Он был не способен скрыть свой ужас перед болезнями, но не желает признать, что боится чего-либо. Сайла тут же попыталась спасти ситуацию: – Новые целительницы принесут вам только пользу.

– Да, они вскоре понадобятся, если Фалдар будет продолжать в том же духе. Ему нужна война.

Сайле было неприятно слышать правду. Необходимость поддерживать близкие контакты с Фалдаром, несомненно, перевешивала все другие доводы. Альтернативы не было. Удовлетворившись сведениями о том, что она шпион Алтанара, Фалдар теперь полагал, что Сайла не представляет для него опасности. Он все еще скрывал свои истинные планы, но собранная информация, безусловно, обеспечит ей безопасный приют в Харбундае. Этого, плюс девушки, будет достаточно.

Она подумала об уготовленной для Нилы участи, и приступ стыда заставил ее отрицать заявление Класа.

– Он не хочет войны. Он расспрашивал меня о том, что я узнала среди Горных Людей и о положении дел в Оле и Харбундае. Он понимает, что волнения на западе означают для вашего племени.

Они спорили до тех пор, пока факелы не превратились в тлеющие головешки, искры с которых, коротко и ярко сверкнув напоследок, угасли на плотно утоптанной земле круга для поединков.

Сайла первой предложила закончить спор. Ей была противна собственная ложь, когда она пыталась убедить его – как и всех их, что ее единственная цель – благополучие племени.

Клас предложил проводить ее до шатра, и Сайла согласилась. Он отправился собирать свое снаряжение, а Жрица осталась ждать его на площадке для поединков. Когда он уходил, Сайла с трудом сдержалась, чтобы не окликнуть Класа и не рассказать ему все. Но это было невозможно. Она призвала на помощь всю свою решимость.

Грустная улыбка искривила губы Сайлы, когда она вспомнила убедительные доводы наставлявшего ее Ликата. Без преподанного им урока, она уже наверняка попыталась бы как-то предупредить действия Фалдара.

Теперь ей был нужен только полный успех. Любой ценой. В конце концов, целью Церкви было выживание Харбундая, кроме того, она давала надежду всем женщинам, включая женщин Людей Собаки. Даже если будут потеряны жизни, эти жертвы будут принесены ради улучшения положения половины населения Земли. Разве ради этого не стоит солгать?

Когда Клас вновь появился на фоне едва освещенного шатра, в ее голове промелькнул последний обжигающий вопрос: была бы она так решительна и безжалостна, если бы у нее не было собственной цели?

Кто же она на самом деле? Жрица Роз, которая преданно служит Церкви, или ожесточившаяся Избранная, решившая самостоятельно завладеть таинственной мощью Врат и направить ее на дело мести?

А может, Врата и не существуют вовсе? Смогла бы она так рисковать ради легенды?

Подошел Клас; казалось, его резкие черты смягчились в слабом свете далеких костров. Они нерешительно помолчали, потом оба одновременно заговорили, тут же остановились и рассмеялись, ощущая, как исчезает сковывающее их напряжение. Сайла начала говорить снова, но Клас с неожиданной нежностью коснулся указательным пальцем ее губ. Когда он убрал руку, она молчала в непривычной для себя растерянности, а может, и смущении.

Он сказал:

– Сначала я. Прости, если я говорил неприятные вещи, но люди могут решить, что уж слишком ты вмешиваешься в наши проблемы. И тогда все тебя возненавидят.

– Даже ты? – Вопрос вырвался помимо ее воли.

– Никогда. Я твой друг. Хотя не многие бы рекомендовали меня на эту роль. – Он грустно рассмеялся и, получив в награду полный сочувствия взгляд, стал объяснять: – Ты говорила, что Фалдар понимает грядущие перемены. Поверь, все гораздо серьезнее, чем он может себе представить. Я-то знаю. Он вбил в голову почти всем молодым воинам и большинству людей племени, что все наши проблемы связаны с миром. Важно, чтобы ты не позволила себя во все это втравить. – Клас замолчал, и она понимала, что он подбирает новые слова. – Ты должна знать и то, что я друг Кола и Гэна. Все, что касается их, касается и меня. Гэн не просто обычный юноша. Я хочу, чтобы ты его узнала и поняла всех нас – Кола, его и меня.

– Зачем? – спросила Сайла. – Тем более что у меня нет никакого желания быть втянутой в ваши проблемы.

В его голосе чувствовалось сдерживаемое волнение и, пожалуй, удивление.

– Сегодня вечером я наконец увидел то, чего давно ожидаю. – Он рассказал о поединке и его концовке. – Он будет вождем, только вождю дано нанести решающий удар, когда для этого предоставляется возможность. У Гэна не было раньше такой возможности, неважно, как часто другие называли его имя.

– Называли его имя?

– Вызывали на поединок. Хотя уже давно на это никто не осмеливается. У него был трудный период возмужания, и сейчас он уже почти мужчина. Церковь должна помочь ему.

Сайла прикрыла рот ладонью, чтобы спрятать улыбку. Дипломат из Класа никудышный. Ей хотелось сказать, что этот мальчик давно ей понравился, но тогда от нее будут ждать какого-либо содействия или поддержки. А это недопустимо. Ее собственная цель – превыше всего. Ничто не должно мешать, в том числе и миссия аббатства.

Некоторое время они шли молча. Сайла погрузилась в атмосферу лагеря. Из шатров доносились голоса, сливавшиеся в убаюкивающий гул. Звонкий смех, отчетливо выделявшийся на общем фоне, напомнил ей сверкающие искры вокруг факела. От одного из шатров донеслись звуки песни, тихие и мелодичные. Она обратила внимание на то, как встречали Класа. Дети глядели на него с трепетом идолопоклонников. Взрослые или бурно приветствовали, или избегали ее спутника. Она наблюдала за ними с нарастающей грустью. Это были люди, несущие на себе печать близкой смерти.

Сайла отогнала печальные мысли, радуясь прогулке. Когда ее ноздри втянули воздух, наполненный запахами костра и приготавливаемой пищи, раздался голос женщины, зовущей своих детей обедать. Дети вихрем пронеслись мимо, поделившись с Класом и Сайлой смехом и своим беззаботным счастьем.

Ощущение радости было совсем недолговечным. Рядом с ними кто-то кипятил воду, используя метод, который здесь называли «чога» – бросая раскаленные камни в сосуд с водой. Запах горячего гранита вызвал в памяти картины Олы, где каменные и кирпичные стены, раскаленные летним солнцем, превращали узкие улочки в вытянутые грязные и душные кельи. Она вспомнила колонны маленьких девочек, шагавших парами в форменных платьицах, похожих друг на друга, словно горошины. Они маршировали с сияющими личиками, распевая песни, в полной уверенности, что все в их жизни зависит только от них. Что было для Избранных явным преувеличением.

Клас прервал ее воспоминания, неожиданно остановившись и взяв за руку. Рефлекторно Сайла дернулась, попытавшись вырвать руку – бесполезно, он держал ее крепко, хотя в его жесте не было никакой угрозы. Взгляд Класа искал ее глаза. Он произнес:

– Завтра я отправляюсь на разведку. Поехали со мной. Я хочу продолжить наш разговор. Может быть, и ты мне не все еще рассказала. У меня появились идеи, которые могут показаться тебе интересными.

Сайла повернулась, пытаясь спрятаться под капюшоном плаща от его честных умных глаз. Почему она решила, что чувства ему недоступны? Она поняла, что, несмотря на всю его ужасную славу, за этой нарочито неприступной внешностью скрываются мечты, желания, ранимость. Что это за мечты и желания? Догадывался ли кто-нибудь еще об их существовании?

Она потянулась рукой к его лицу, пытаясь успокоить отчаянно дергавшийся мускул под черной татуировкой. Обтягивавшая твердые скулы кожа была гладкой и упругой. От ее прикосновения дрожь прошла.

Ее отвлекло движение вдали. В тусклом свете шатров она увидела четырех ночных дозорных, направлявшихся верхом на свои посты. Отблески костров отражались от них, блестками выхватывая оружие. Одна из собак возбужденно залаяла, и всадник прокричал команду.

Она услышала голоса, разглядела цвета, напомнившие ту давнюю картину, давнюю и далекую. Крики.

Сайла отдернула руку.

Клас сказал:

– Я выезжаю на рассвете.

– Я буду ждать утра с нетерпением. – Сайла ощутила гордость от этих слов, сдержанных и убедительных. Она проскользнула мимо Класа в шатер и сразу улеглась в постель.

Он не должен так смущать ее, отвлекать ее мысли от главной цели.

Они не стоят этого, мужчины с самоуверенными голосами и устрашающими металлическими побрякушками.

Да! Клас командовал ночным дозором. Он знал, что они придут и напугают ее. Все было рассчитано заранее. Именно поэтому ей приходится заниматься этими неприглядными вещами, жестокими вещами, которые не приносят никакой радости. А все потому, что ее хотели использовать. Тут они просчитались. И этот ничем не лучше других.

Сайла почувствовала боль в ладонях. Поднеся их к свету, она смотрела на царапины, оставленные ногтями. Боль вскоре утихла, но именно ее обвинила Сайла в том, что из глаз неудержимо хлынули горячие слезы.

Глава 12

По давней привычке Сайла встала рано и, когда Клас прошептал ее имя за тонкой стеной, уже успела одеться и умыться.

Рыжик был оседлан. Лошадь явно обрадовалась – увидев девушку, она заржала и приветственно закивала головой. В холодном утреннем свете роскошная шкура лошади не показалась Сайле такой сверкающей, как в прошлый раз, однако это позволило оценить перекатывающиеся под ней сильные мышцы. Прежде чем вспрыгнуть лошади на спину, девушка дала ей кусочек сушеного яблока.

Они молча поскакали в южном направлении. Сайле не хотелось разговаривать. Прошлой ночью сон был неуловим и прерывист. Она уже почти решила не ехать с Класом, снова и снова повторяя себе, что ее логика и проницательность прежде спасали от глупых симпатий к другим дикарям. Ее собственная цель была так далека от их проблем. Тем не менее от перспективы водить Класа за нос, заставляя верить себе, мурашки бегали у нее по коже.

Суета просыпающегося ранним утром лагеря помогла ей отвлечься от невеселых мыслей. Со всех сторон вразнобой кричали петухи. Какой-то человек поспешно отгонял стадо овец за холм, подальше от лошадиных копыт. Требовательно плакал голодный ребенок. Кони ржали и били ногами в маленьких стойлах, находящихся позади каждой палатки. Блеяли овцы, и мычали коровы. Те, кто вставал рано, уже поднялись. С полдюжины сонных людей медленно брело к реке, чтобы умыться.

Прошло несколько минут, пока Сайла и Клас миновали последние палатки, и через какое-то время она почувствовала сернистый запах горячих ручьев. Кивнув подбородком, Клас предложил:

– Впереди как раз источники. Не хочешь искупаться?

Сайла покачала головой.

– Мне нечем будет вытереться.

– Я прихватил с собой все, что нужно.

– Спасибо, только не сейчас.

Обогнув излучину, они подъехали к нескольким непокрытым клетушкам со стенами из шкур, натянутых на легкие бревенчатые рамы. Шкура на одной из стен была скручена, позволяя заглянуть вовнутрь. Деревянные трубы несли воду из ручья в желтовато-коричневые деревянные кадки, в которых мылись сидя. Когда Сайла взглянула на Класа, тот ухмылялся. Он безуспешно постарался проглотить улыбку, и она рассмеялась тоже, говоря себе, что должна вести себя естественно. Клас совершенно неприкрыто развлекался.

– Может, передумаешь? – спросил он.

– Да. А ты зловредный человек. Ты ведь знал – я думала, что здесь нет никакого прикрытия, и я была бы просто… ну-у… раздетой.

– Было забавно внушить тебе эту мысль.

Он протянул ей мягкое полотенце из хлопка. Сайла шаловливо взглянула мимо него с дразнящим выражением лица, которое было каким-то совсем неожиданным, а затем резко схватила полотенце и вошла в комнату.

Вставив в дно кадки пробку, она отвернула кран на трубе. Кружащийся поток усиливался, ловя яркий солнечный свет и наполняясь сияющей жизнью. Сайла повесила одежду на колышки, торчащие из деревянной рамы. Для чего нужен большой глиняный кувшин с ковшом, Сайла догадалась, только засунув руку в кадку и тут же отдернув ее. Она уменьшила поток из трубы и вылила в кадку холодную воду из кувшина. Погружаясь в воду, Сайла ощутила острую боль, когда тепло коснулось заживающей раны, оставленной ножом Ликата. Это быстро прошло, и она вздохнула с удовольствием. Клас забеспокоился:

– У тебя все в порядке?

Сайла убедила его, что все хорошо, и, погрузившись в теплую воду по самый подбородок, улыбнулась мысли, что присутствие Класа чуть пугало ее и в то же время успокаивало.

На расстоянии вытянутой руки от кадки находилась полка, на которой стояли глиняные кружки и лежала жесткая грубая щетка. Последнюю Сайла оттолкнула, содрогнувшись от одного ее вида. Кружки были наполнены маслом и растительными эссенциями – пряными или сладкими. Бодрящий весенний аромат одной из них показался ей наиболее подходящим. Сайла щедро налила жидкость в свою ванну, целиком отдаваясь захватившему ее умиротворению. Душистая вода обволакивала ее, унося вместе с весом тела заботы и печали.

Сайла резко пробудилась от дремы, когда голова ее упала набок, заставив ее вздрогнуть, расплескивая воду из кадки.

Клас снова позвал ее, теперь уже сквозь смех:

– Ты что, учишься нырять?

– Не обращай внимания. Я только чуть-чуть пошевелилась, вот и все.

Он был так близко. Но дело было не в этом. В конце концов, она не раз имела дело с обнаженными мужчинами.

Но никто из них не был Класом на Бейлом. И она никогда не была обнаженной. Лишь толщина коровьей шкуры между ними и никого вокруг на мили.

Сайла посмотрела на стену. Может быть, он думает о том же? Внезапно стена показалась ей очень непрочной.

Казалось, вода потеплела. Сайла глянула вниз, где мерцающая поверхность и поднимающийся пар давали ее телу обволакивающую мягкость. Только изгиб ее грудей был четко виден – два белых холма, выступающих из воды.

Сайла знала, что нравится Класу – в его долгих взглядах были и нежность, и желание. В иной ситуации ей доставило бы удовольствие изучить непростого человека, скрывающегося за этой маской.

Перед ней всплыло другое лицо – омерзительный Ликат, но Сайла прогнала видение прочь.

Что означают слова, произнесенные Нилой? Жизнь – это круг. Круг жизни человека дополняется только другим человеком.

Сайла уронила голову, так что вода почти поглотила томную улыбку, блуждавшую на ее губах.

Слова Класа ворвались в круговорот ее мыслей:

– Сайла, нам пора.

Вылезая из воды, она наслаждалась свежестью, которая холодила кожу, но не могла затронуть внутреннюю теплоту под ней. Одежда сохранила тепло и аромат ванны. Сайла чувствовала уют, абсолютную чистоту и невероятную свежесть. Напевая, она подняла полог и присоединилась к Класу.

Они продолжали двигаться на юг, и он объяснил цель своего путешествия. Ночные дозорные доложили об участившихся волчьих разговорах. Когда девушка рассмеялась, поддразнивая его за рассказ о говорящих животных, Клас тоже засмеялся, однако продолжал отстаивать свои слова. Сайла не ожидала, что племя принимает такие вещи всерьез.

Их беседа текла непринужденно. Если Сайла подходила близко к предметам, которые, как считал Клас, касались внутренних дел племени, то он просто говорил ей об этом. Она вспомнила о замысловатых, со скрытым подвохом беседах в Оле и содрогнулась. Осмелевшее от его открытости любопытство грызло Сайлу, и она спросила о татуировке.

Нескольких длинных секунд глухого молчания девушке казалось, что она разрушила выросшую дружбу. Возможность этой потери потрясла ее… Прошлым вечером она винила Класа в своих страданиях. Час назад его присутствие придавало ей сил и даже доставляло радость.

Жилка больно забилась на виске, но больше ничто не выдавало ее напряженного ожидания.

Клас был разъярен.

Он сказал:

– Никто не спрашивал меня об этом. Конечно, племя знает, но никто никогда не заговаривал со мной на эту тему.

Она попыталась отступить:

– Если это задевает тебя…

Клас резко прервал ее, его голос и жесты молили, чтобы она выслушала и поняла.

– Это была большая охота. Двенадцать лет назад. Двадцать юношей на первой настоящей охоте. На востоке, в стране Пожирателей Бизонов. Я был предводителем. – Мы нашли хорошее место, а потом наткнулись на нескольких местных. Обменялись приветствиями и дарами. Они были гостеприимны, но это оказалось просто уловкой. – В его голосе сквозила печаль, прошедшая сквозь годы. – Они подкрались в темноте. Один из наших дозорных сумел поднять тревогу.

Они долго скакали, прежде чем Клас продолжил. Сайла почти ощущала ужас его пробуждения той ночью. Он сказал:

– Потеряв полную внезапность, они утратили и большую часть мужества и утром предложили переговоры. Я ответил «нет», но остальные согласились. Я был лидером и пошел к ним. Пожиратели Бизонов сказали, что мы должны отдать половину своих лошадей. Я торговался. Все это время их воины подходили ближе и ближе к нашей стоянке, потом напали и схватили меня. Они заставили меня смотреть, как погибали мои друзья.

– Как ты освободился?

Его рука поднялась на высоту груди, а пальцы потянулись к татуировке. Клас оборвал движение, не завершив его.

– Они связали мне руки и ноги. Потом разрезали щеку и пропустили сквозь нее железное кольцо, которое прибили к длинной палке. Ее второй конец прикрепили к столбу. Она была как раз такой длины, чтобы я мог стоять на коленях.

Что-то горячее обожгло ей горло. Проглотив слезы, Сайла спросила:

– Как долго…

– Не знаю. Достаточно, чтобы перетереть веревку на запястьях. Наверное, к тому времени они считали, что я слишком ослаб, чтобы что-либо предпринять, даже если мне удастся освободиться.

За это краткое мгновение, пока Сайла отвернулась, не в силах вынести его усмешку, она убедилась в том, о чем подозревала все время. Насилие создало его. Оно поддерживало его, было ему необходимо. Его навыки и чувство долга были теми двумя челюстями капкана, в который попала его жизнь. Клас был таким же невольником, как она сама.

Клас рассказал о бесшумных убийствах на своем пути через лагерь Пожирателей Бизонов. Отвязав всех лошадей, он сел на одного скакуна, а остальных гнал перед собой до тех пор, пока не убедился, что свободен. С тех пор он охотился на людей, как другие охотятся на животных.

Клас замолчал и тяжело вздохнул. Сайла почувствовала, что уже можно взглянуть в его лицо еще раз. Он произнес:

– Шрамы естественны. Совершенный квадрат – нет, и люди – тоже. Почему мы не можем… – Он прервался и встряхнул головой. – Хватит, я слишком много болтаю.

– Прости мне мое любопытство.

Клас посмотрел на нее тем же напряженным взглядом, что и раньше.

– Не стоит извиняться. Я не жалею. Как бы то ни было, я думаю, что у тебя тоже есть своя история.

Сайла смотрела вдаль. Он продолжал:

– Уже много лет никто не осмеливается забирать наших детей, но мы помним налеты и людей, забиравших рабов. Мы знаем про Избранных. Ты одна из них, и ты многое не договариваешь.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Узнаю.

Сайла пришпорила Рыжика, посылая его в неожиданный галоп, оставив Класа позади. Через какое-то время она поняла, что ведет себя глупо, и тут Клас позвал ее, указывая на что-то. Взглянув вверх, на гряду над широким ущельем, по которому они ехали, Сайла ничего не увидела. Она подумала, что он ее разыгрывает, но Клас, тихо засмеявшись, направлял ее взгляд до тех пор, пока она не увидела волка. Тут же Сайла увидела другого, потом еще двух. Она схватила Класа за руку. Он резко прошептал: