Текст книги "Воин"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 59 страниц)

Глава 4

Отправленный со вторым веревочным посланием Каммар переполошил все племя. Еще в миле от деревни Гэна и Жрицу встретила первая группа молодых всадников. Юноши кричали, хвастаясь искусством верховой езды и ярким убранством, расцвеченным утренним солнцем. Гарцующие лошади были великолепны. Они храпели, высоко вскидывали ноги, не меньше парней стараясь показать себя.

Сайлу заинтересовало их снаряжение, и Гэн с удовольствием пустился в объяснения. Необычайно легкие седла специально изготовлялись для воинов, хотя были так же удобны и для пастухов. Изогнутые выступы в передней части седел показались ей похожими на крылья. Они, как объяснил Гэн, защищали бедра и служили опорой при резких поворотах. С каждого выступа свисали кожаные петли, за которые мог ухватиться и бежать рядом пеший воин. Лошадь помогала ему, но ей не приходилось нести на себе его вес. Кроме того, каждое седло оснащалось закреплявшейся сзади кожаной сумкой. Сегодня они были пусты и плотно скручены. При необходимости их заполняли снаряжением и припасами, которых воину хватало на неделю; каждый мужчина с двенадцати лет должен был иметь в своей палатке такое снаряжение – от смены одежды до иголки с ниткой.

Сайла отметила – как показалось Гэну, неодобрительно, – что у каждого мальчика был небольшой меч и лук. Юноша объяснил, что все мужчины их племени, независимо от роста и возраста, воины. Его порадовало выражение недовольства, скользнувшее по лицу Жрицы.

Подозвав одного из встречавших, он рассказал ему о гибели Скарр и про то, что нужно переловить лошадей Дьяволов. Сразу же посерьезнев, парень что-то прокричал своим спутникам, и десять всадников помчались в сторону Тигровых Скал.

Вторая группа всадников приближалась медленнее. Они ехали молча, соблюдая дистанцию, и их враждебность чувствовалась даже на расстоянии.

С горечью Гэн наблюдал за всадниками. В какой-то миг он почти поверил, что его победа над вражеским отрядом что-то изменит. Но все осталось по-прежнему.

И дело было не только в личных переживаниях. Гэн расправил плечи, искоса взглянув на Сайлу. Раз он не показывает людям своего племени, как мучительно для него постоянное одиночество, то случайные странники и подавно этого не увидят. Холодный прием со стороны соплеменников был опасен другим: Жрица быстро разглядит внутреннюю борьбу, разрывающую племя.

Сайла прибыла в племя в самый неподходящий момент. Немногие решались ступать на земли Собак и в лучшие времена. Даже Церковь никого не присылала, насколько он помнил. Появлялись лишь случайные вестники и торговцы.

Никто не препятствовал Церкви, потому что ее миссионеры и целители считались святыми, а жизни их неприкосновенными. Ответственность за безопасность вестников падала на всех. Каждый, кто причинял им вред, становился изгоем. Любой, кто встретит, обязан был убить нарушителя этого правила при первой возможности, если только тому не удавалось вымолить прощение.

Вестники несли слова о мире, войне, о надвигающейся чуме – о том, что касается всех людей. Поэтому они и пользовались всеобщей защитой. Много раз Гэн думал, что это – единственные люди неродного племени, которым стоит позавидовать. Путешествуя где и когда захотят, они могут увидеть весь мир. Неприятным в их миссии было только общее предубеждение: считалось, что вестники предчувствуют надвигающуюся беду, а то и больше – своими пророчествами могут ее накликать. Но вестники часто появлялись и там, где все было спокойно, поэтому Гэн решил, что их репутация как предвестников несчастья преувеличена.

Торговцы выживали потому, что были необходимы. Юноша с трудом сдержал улыбку, сравнив высокомерную Жрицу с этими бездомными бродягами, с их ненадежным унизительным ремеслом.

Украдкой бросив еще один взгляд на спутницу, Гэн подумал, что она прекрасна, даже когда сердится.

Воспользовавшись содержимым маленькой сумки, привязанной к седлу, Сайла ухитрилась полностью переодеться. Капюшон плаща прикрывал горящие от возбуждения внимательные глаза. Гэн еще раз взглянул на свою спутницу, когда они приблизились к краю плато. Он всегда предвкушал момент, когда перед ним открывалась вся деревня. Сегодня эту радость можно было разделить с кем-то другим. Не обращая внимания на раздражающий его эскорт, юноша не спеша наслаждался этим мгновением. Он обвел рукой долину.

– Здесь живет мое племя.

Жрица не сдержала возглас восхищения. На холмах, покрытых буйной зеленью, концентрическими окружностями выстроились шатры. В центре лагеря возвышался курган идеально правильной формы. На его вершине виднелось какое-то сооружение. Заметив любопытный взгляд спутницы, Гэн обратил ее внимание на дальнюю границу долины, где клубился пар от горячих источников.

– Наши лекари говорят, что чистота уничтожает невидимых, – добавил он. Гэн признался, что имеет о них смутное представление, но знает, что невидимые осложняют болезни, а иногда, заразив крохотную ранку, делают ее смертельной.

Сайлу слегка покоробила самонадеянность юноши, который осмеливался поучать ее, военную целительницу из аббатства Ирисов. Но, увидев его наивную серьезность, она улыбнулась про себя, позволив ему продолжать, и рассмеялась вместе с ним, когда Гэн заявил:

– Старейшины выбрали это место для деревни, потому что здесь могут всю зиму парить свои старые кости в горячей воде.

Молодой воин показал на долину слева от лагеря. Там виднелись ровные ряды будок для неприхотливых подопечных Вождя Собак. Ближе к ручьям располагались загоны, где Вождь Лошадей следил за приплодом и тренировал вверенных ему животных.

Сайла уже видела собак в деле. По словам Гэна, лошади для людей его племени были также важны.

– Трое обычных конных воинов ничего не стоят по сравнению с нашим ночным дозорным на обученном боевом коне и четверкой собак, – хвастливо добавил юноша.

Живые воспоминания о схватке в Тигровых Скалах не позволяли отнестись к его словам как к простому бахвальству.

Гэн рассказал и об удаленных поселениях, в миниатюре повторяющих главную деревню. Их было шесть на юге и еще четыре в нескольких днях езды на востоке.

Сайла упивалась видом долины, украшенной шатрами, которые, словно драгоценные камни, сверкали на фоне весенней зелени. Приглушенный оттенок полыни усиливала сочность изумрудных и красных тканей. Были и голубые вкрапления, яркие, словно сапфир или бирюза. Пятна желтого и оранжевого цвета предвещали лето, когда лучи палящего солнца превратят склоны холмов в раскаленную печь. Она знала, что тогда люди уйдут отсюда в прохладу предгорий Отца Снегов.

Сайла знала и о том, что сотни круглых шатров покрыты одеялами – гордостью женщин племени. Настоятельница тонко дала ей понять, что в аббатстве Ирисов были бы не прочь раскрыть их секрет. Знали, что ткут одеяла из хлопка. Но тайной оставался состав мази из воска и растений, позволявшей одеялам не пропускать влагу, сохраняя мягкость.

Гэн прервал ее размышления, рассказав, что зимой шатры утепляются изнутри шерстяными одеялами. Отличительным знаком семьи служил флаг с символом на двенадцатифутовой мачте перед каждым жилищем или повторяющийся символ на одеялах. У Мондэрков таким знаком был красный круг с желтым клином в верхней его трети. На одеялах можно было прочесть всю семейную хронику.

Юноша вдруг замолчал, увидав отца, отъезжающего на своем прекрасном коне от их шатра, покрытого множеством одеял.

Сопровождавшие Гэна и Сайлу всадники покинули их и поскакали к деревне, где спешились и смешались с толпой соплеменников, к которой подтягивались разрозненные группки. Бурлящая людская масса выстроилась в линию сразу за Колом Мондэрком и двенадцатью старейшинами. Даже издалека было видно: этой дюжине удается создавать впечатление, что они рядом с его отцом, но не вместе с ним.

Спустившись в долину, Гэн заметил своего дядю из Южного клана, Фалдара Яна, как обычно окруженного отрядом воинов. Они теснились в переднем ряду, недалеко от Кола.

Жрица спешилась и пошла рядом с Гэном и Раггаром, продолжая тихо задавать вопросы, но юноша не отвечал в надежде, что Сайла замолчит. Наконец, забыв о вежливости, он резко бросил спутнице:

– Существуют правила поведения воинов. Одно из них – не болтать с пленницами.

Наступило молчание, и он почувствовал, как под лопатками покалывают крошечные иглы дурного предчувствия. Однако, когда Сайла заговорила, казалось, что выпад Гэна ее позабавил:

– Вот уж не думала, что ты еще способен меня удивить. Выходит, я ошибалась. Не могла предположить, что рот у тебя больше, чем сердце. Не такой огромный, как эта твоя кривоногая тварь, но и не намного меньше.

– Тварь?! Раггар? Да он герой, боевой пес, убивший врага! Его будут почитать до конца его дней!

Тут их перепалка прекратилась. Вождь Войны поднял руку в приветствии, и, замолчав, они остановились перед ним. Гэн незаметно прикоснулся к Раггару, и пес прижался к его ноге, словно ободряя хозяина.

Кол Мондэрк выглядел старше своих пятидесяти зим. Ветер ерошил серебряные волосы, изборожденное морщинами лицо словно повторяло рельеф тех мест, где он скитался и воевал в своей жизни. Следы жестоких войн виднелись повсюду. Глубокий шрам, начинавшийся на правом виске, пересекал лоб и левый глаз и заканчивался на выступавшей скуле. Морщинистое утолщение на шее осталось от камня, выпущенного из пращи. Гэн помнил, как племя пело упокойную молитву после этого ранения и еще одну по случаю раны от стрелы, следы от которой скрыты под черно-белой курткой из воловьей шкуры.

Вождь носил простые штаны из оленьей кожи. Единственным его украшением была серьга. Она свисала из проколотого правого уха – неограненный нефрит на пластине кованого золота шириной в два пальца.

Гэн рассказал о событиях этого утра, стараясь говорить как можно суше и бесстрастнее. Чувствуя прилив возбуждения, он успокаивал себя, вспоминая, что никогда не замечал и тени гордости или теплоты, если отцу приходилось признавать заслуги своего сына.

Так почему же этот случай должен отличаться от других?

Он окончил рассказ, и Кол взглянул на женщину.

– Я знаю тебя, Сайла, Жрица Роз. С тобой все в порядке?

– Я знаю тебя, Кол, Вождь Войны. Я уцелела благодаря твоему сыну.

– Сейчас опасные времена. Добро пожаловать, Жрица, – ответил Кол и добавил, обращаясь к Гэну: – Мы все будем горевать о Скарр.

– Постой, Кол. Я хочу поговорить с нашей гостьей.

Фалдар Ян прошел за старейшинами и встал рядом с Колом, который смотрел прямо перед собой, не обращая на брата внимания.

Фалдар назвал свое имя, а потом грубо спросил:

– Почему Дьяволы следовали за тобой?

Он показался Сайле слегка развязным, напомнив толстобрюхого барсука. Но Жрица призвала себя к осторожности – глаза этого толстого коротышки говорили об уме, быстром, как ласка.

– Я знаю тебя, Фалдар Ян. Это был мой эскорт, и они получили приказ повернуть назад прошлой ночью. Я думаю, они хотели удивить вас…

Голос Фалдара прервал ее:

– И изрядно в этом преуспели, на свою голову. – Он обернулся к толпе, закричав: – Вы слышали! Какие вам еще нужны доказательства? Сейчас Дьяволы настолько нас презирают, что нападают, даже рискуя навлечь на себя гнев своих вождей. А почему? Да потому что считают – Люди Собаки, когда-то гордые тем, что правили везде, где ступали копыта их коней, стали слабыми и трусливыми.

Отвечая на вызов, Гэн выступил на полшага вперед. Увидев это краем глаза, Фалдар Ян повернулся к нему. Выражение его лица тут же изменилось.

– Слово «трусливые» относится и ко мне, дядя? – спросил Гэн.

Пожилой человек коварно улыбнулся.

– Конечно же, нет. – Он обернулся к толпе. – Храбрость Гэна вне всяких сомнений, как и храбрость всех наших молодых воинов. Но что мы потеряли – так это желание использовать эту храбрость, желание оставаться сильными.

Кол осадил своего коня, оттеснив Фалдара в сторону.

– Похоже, Жрица устала и ей нужно отдохнуть, – сказал Вождь Войны и добавил, обращаясь к ней: – Мы поговорим позже.

Из толпы раздался низкий недовольный гул, перемежаемый отдельными выкриками с требованиями разбирательства.

Фалдар смирился с тем, что его речь прервали, с легким удовлетворением человека, знающего: последнее слово останется за ним. Он продолжил уже дружелюбнее:

– Жрица не может оставаться без присмотра в твоем опустевшем шатре вдовца, Кол. Я приказал, чтобы для нее поставили отдельный шатер – рядом с твоим, конечно. – Он добавил, обращаясь к Сайле: – Моя дочь Нила составит тебе компанию. Подожди здесь, пожалуйста, сейчас она придет.

Фалдар отвернулся и скрылся за спинами своих сторонников.

Вперед выступил мальчик, чтобы взять поводья лошади Сайлы. Кол улыбнулся гостье.

– Фалдар – мой сводный брат. У нас один отец, но разные матери. Он хочет быть Вождем Войны. Фалдар послал к тебе свою дочь – она будет тебе подружкой, а ему ушами. Направив ее в шатер так близко ко мне, он показывает свое желание сделать ее заложницей мира в племени. – Внезапная тень легла на его лицо, и Сайла инстинктивно напряглась, но Вождь спокойно продолжил. Раздражение Кола не относилось к ней. – Прошу тебя, не считай ее шпионом. Она послушная дочь – не больше, но и не меньше.

Гэн воскликнул с негодованием:

– Ты сказал – заложница? Ведь ты не причинишь ей вреда!

– Многие в племени хотели бы этого. Не так важно, лжешь ты или говоришь правду. Главное – чтобы все поверили, что это правда. – Он прикоснулся ко лбу, приветствуя гостью, и отошел прочь.

– Твой отец настоящий Вождь. – Сайла говорила достаточно спокойно, но Гэн заметил нервное движение, с которым она расстегнула застежку капюшона. Когда капюшон упал, открывая ее лицо, по толпе пронесся одобрительный шепот.

Зато выступивший вперед человек не обратил на нее никакого внимания. Широкоплечий, с могучей грудью, он был лишь чуть ниже, чем Гэн. Его одежда была еще проще, чем у Вождя Войны. На поясе он носил мурдат с рукояткой, покрытой змеиной кожей, в деревянных ножнах, скрепленных бронзовыми гвоздями. Две приметы выделяли его: манеры, говорившие об абсолютной уверенности в себе, и татуировка на правой щеке – черный квадрат.

Он подошел к Гэну и облапил его юношеское, худощавое тело. Оторвав от земли, он стиснул молодого воина так, что вздулись вены на руках. У парня чуть глаза не вылезли на лоб.

– Хорошая работа, – проревел он, опустив Гэна на землю и дружески хлопнув его по плечу, от чего юноша пошатнулся. – Четыре Дьявола! О тебе будут петь песни. Женщины будут за тобой, как за каменной стеной.

Гэн бросил быстрый взгляд на Сайлу и покраснел, в то время как мужчина поднял руку с мечом вверх, призывая народ приветствовать юношу. Раздались на редкость нестройные крики. Тем временем мужчина пробурчал уголком рта:

– Ты проглядел пятерых всадников. Мне бы следовало раскроить тебе башку.

Сайла возмущенно прошептала:

– Этот мальчик победил! И потерял любимую собаку!

Мужчина чуть улыбнулся.

– Ты ведь не оставил ее тиграм? Не хмурься. Ты должен выглядеть храбрым и скромным. Мы хотим, чтобы у каждого осталось о тебе хорошее впечатление. Ты слышал, как Фалдар уже воспользовался случаем, чтобы насолить твоему отцу?

Потом он повернулся к Сайле.

– Я знаю тебя, Сайла, Жрица Роз. Я – Клас на Бейл, я учу юношей.

– Плохим манерам, как вижу.

– Я? Плохим манерам? Да из-за тебя его чуть не растерзали на части. – Он с улыбкой кивнул на толпу.

– Ты невыносимый…

– Не трать лишних слов. Меня уже обзывали и так и эдак – у тебя все равно лучше не получится. Но тебе, как гостье, объясню: первый долг ночного дозорного – предупредить лагерь. Когда-то, во времена отца моего деда, южный дозорный не смог этого сделать. Тогда мы потеряли за сотню убитыми. Да еще враги увели семьдесят женщин в самом соку.

– «В самом соку»! А все остальное неважно, не так ли!

– Здесь тебе не Ола. Нашим женщинам не приходится прятаться в церкви, чтобы жить по-людски.

Сайла побледнела, и Гэн решил вмешаться.

– Наша гостья не собирается спорить с тобой. – Защищая ее от Класа, молодой воин с удивлением подумал, что Жрица чем-то напоминает его друга. С ней так же трудно сладить, но Гэн не хотел бы лишиться ее общества.

Новый голос, зовущий Сайлу по имени, прозвучал как раз вовремя, чтобы разрядить ситуацию. К ним спешила красивая белокурая девушка в голубой хлопковой юбке, блузке и расшитых бисером высоких сапожках.

– Я знаю тебя, Сайла, Жрица Роз. Я Нила, дочь Фалдара Яна. Я буду сопровождать тебя.

Гэн нехотя признал, что выбор был сделан как нельзя лучше. Отец Нилы был достоин презрения, как и шесть его сыновей. Но Нила была одиноким цветком, выросшим среди скал. И она прекрасно начала церемонию представления Жрице. Нила почтительно поклонилась гостье, как бы не замечая стоящих рядом с ней. Обычно ее наказывали, если видели с Гэном или Класом. Гэн отошел в сторону, поняв, что девочка старается смягчить вражду, раздирающую племя.

Он приотстал от женщин, которые отправились к шатру, давая им возможность получше познакомиться. До него доносились пересуды расходящихся людей. Гостье доставалось много крепких выражений. Еще больше честили его самого. Обычно это не особо задевало юношу, но сейчас он с удивлением обнаружил, что принимает все слишком близко к сердцу. Он никак не мог смириться с мыслью, что большинство соплеменников считало его чужаком, выросшим без матери, сыном Вождя Войны, который не хотел воевать. Люди знали – его отец желает, чтобы он стал следующим Вождем Войны. Это вызывало еще большее негодование, потому что раньше Вождя Войны племя избирало. А молодые воины ненавидели Гэна потому, что юноша несколько раз доказал им свое превосходство во владении оружием и в рукопашном бою.

И сейчас он с удивлением обнаружил, что события этого утра подогрели давнишнее возмущение. Гэна так и подмывало ввязаться в драку при первом же грубом замечании, адресованном ему или Сайле. Он был охвачен предчувствием неизбежной потасовки, но пока что-то удерживало его, еще взбудораженного утренней схваткой.

И вот настал тот момент, которого он в душе и желал, и опасался. Трое мальчишек, еще недостаточно взрослых, чтоб носить собственное оружие, выскочили из прохода между шатрами и стали открыто издеваться над ним. Самый дерзкий махал ему рукой, как бы прощаясь – так воины Людей Собаки насмехались над разбитым противником. Это было тяжкое оскорбление, и Гэн остановился, инстинктивно схватившись за мурдат. В замешательстве он дал им удрать. Мальчишки, достигнув своей цели, унеслись, радостно вопя.

Взглянув, откуда они появились, Гэн понял, что его ожидания оправдались – на него с самодовольной ухмылкой глядел воин постарше. Он чуть замешкался, не успев спрятать усмешку, и теперь с нервным вызовом смотрел на подходящего к нему Гэна. Гэн рассчитанно остановился вне пределов досягаемости удара мечом – среди воинов это означало, что он не собирается нападать на противника. Поняв это, воин снова нагло ухмыльнулся. Однако его усмешка сразу исчезла, когда Гэн спросил:

– Кто надоумил твоего младшего брата испытывать терпение человека, с которым ты боишься встретиться лицом к лицу?

Воин напрочь все отрицал. Лицо Гэна приняло притворно удивленное выражение.

– Я не обвиняю. Я спрашиваю. Тебе не кажется, что это – трусливое, позорное дело?

Мужчина проворчал что-то о том, что у него нет времени на болтовню и ему еще надо встретиться с друзьями, но подавился последним словом, получив сильный удар по голове. Гэн пожалел, что воин отлетел слишком быстро и не было видно, насколько действенным оказался его последний аргумент. Он надеялся, что гостья не разглядела символ на куртке мужчины, говорящий, что этот презренный трус принадлежал к его собственному Северному клану.

Юноша присоединился к Сайле и Ниле, в нервном напряжении ожидавшим окончания стычки. Впрочем, у них хватило такта продолжить путь, не упоминая о происшествии.

Сайла и Нила подошли к шатру. На пороге их встретила полная женщина, с резкими складками в углах рта и напряженными, беспокойными глазами.

– Я знаю тебя, Жрица Сайла. Я – Коули, целительница моих людей. Вождь Войны желает, чтобы я поговорила с тобой. – Ее голос резал уши. Он всегда казался Гэну похожим на листья крапивы, такие безобидные с виду, но больно жалящие при неосторожном прикосновении.

Сайла слегка поклонилась.

– Здравствуй, Коули. Я приветствую тебя как сестру.

– Я не принадлежу к Церкви.

Засмеявшись, Сайла протянула руку, как будто желая коснуться целительницы. На лице Коули мелькнула гримаса. Не обращая внимания на полученный отпор, Сайла легко продолжала:

– Я знаю. Но мы – сестры по нашему призванию. Я врачую раны. А чем занимаешься ты?

Коули покраснела.

– Мы – простые люди. Я знаю некоторые травы, кое-какие способы лечения.

Ее темно-карие глаза на мгновение вспыхнули. Всего лишь на миг, но Сайла успела ощутить тайную глубину, скрытую в этой женщине с обманчивой внешностью. По спине у нее пробежала дрожь. Сайла натянуто улыбнулась.

– О чем мы будем разговаривать?

Гэна восхищала властность, скрывавшаяся под любезностью Сайлы. Он впервые наблюдал, как столкнулись две женские воли, и эта тихая борьба зачаровала его. Пересиливая любопытство, Гэн сделал движение, собираясь уйти.

Сайла покачала головой.

– Подожди, Гэн. Некоторые вещи могут оказаться для меня непонятными. Будет удобнее, если ты останешься. Поможешь ответить на вопросы, если они возникнут.

Извинившись, Нила удалилась с поспешностью, которая показалась Гэну неподобающей. Следуя за женщинами, он прошел в глубь шатра и неловко примостился на подушках в углу, где указала Коули.

Палатка была небольшой и темной, с двойной занавесью – защитой от чужих ушей. Пара масляных ламп создавала мерцающий ореол слабого света. Две женщины тоже устроились на подушках, лицом друг к другу, и Гэн с сожалением отметил, что темнота скрыла красоту Жрицы Роз, что явно обрадовало Коули.

Коули начала первой:

– Людям Собаки нужен сильный вождь. Уже десять лет Кол Мондэрк избегает войн и набегов. Молодые люди, никогда не бывавшие в сражении, хотят показать себя. Кроме того, мы пережили две плохие зимы. Пострадали стада. Приходится больше, чем раньше, платить племенам земледельцев за пшеницу и хлопок, и нашим женщинам стало трудно добывать продовольствие. Торговцы сосут у нас кровь. Теперь вот приехала ты – неожиданно, незваная. Многие думают, что ты хочешь разузнать о наших слабостях и рассказать о них в Оле. Наверное, ты знаешь – ребенком меня послали в Олу, чтобы научить целительству. Там я поняла, что мы должны защищать право на наш собственный путь.

– На свете много религий. Церковь не бросает вызов ни одной.

– У Олы нет друзей. А Церковь стремится подорвать все другие веры; каждый это знает.

Открытая насмешка Коули встревожила Гэна, но, казалось, никак не задела Жрицу. Она спокойно ответила:

– Сестра, я привезла сообщение от моего короля для ваших вождей. Это – моя обязанность. Церковь же посылает меня только затем, чтобы принести другим мои знания.

Какое-то время Коули сидела, как будто не слушая ее, и Гэн видел, что ее мысли блуждали. Когда она заговорила, то была задумчива.

– Мы, кто не из Олы, жили в аббатстве Фиалок, но нас не допускали к тайнам Церкви или аббатства – для них мы были дикарями. – Раздраженная воспоминаниями, она вновь взглянула на Сайлу. – Четыре года, гордая Жрица Роз. Наблюдали. Не доверяли. Я осталась и боролась, чтобы научиться, потому что моим людям было нужно все, что я смогла бы приобрести. Церковь не дала мне ничего. А теперь ты, так рискуя, приехала в этот далекий край для того, чтобы принести нам свою мудрость.

– Моя настоятельница и мой король приказали мне.

Коули хмыкнула, повернувшись на подушках, и засыпала Сайлу вопросами о ее намерениях и квалификации. Гэну было неловко за ее резкость. Казалось, прошли часы, прежде чем Коули наконец поднялась, разминая затекшие ноги.

– Я буду настаивать, чтобы тебе позволили оставаться у нас до тех пор, пока не научусь у тебя всему. Но не дольше.

Она протиснулась через выход – разрез в матерчатой стене. Легкое дуновение потревожило огонь масляных ламп, бросавших трепетные, туманные блики на колеблющуюся ткань.

Казалось, что Жрица внимательно смотрит вслед Коули, и Гэн был пойман врасплох – он глазел на Сайлу, когда та резко обернулась. Ее глаза задержались на юноше.

– Могу я доверять тебе?

Гэн с трудом протолкнул единственное слово через непослушное горло:

– Да.

Казалось, ее улыбка забирала все его силы. Гэн решил, что он никогда не сможет стать достойным этой женщины. Придя в себя, он обнаружил, что стоит рядом с Сайлой у выхода из шатра, имея самое смутное представление, как до него добрался. Полог откинулся, и появилась Нила, лукаво взглянувшая на него.

– Наших отцов позвали на встречу старейшин. Кол говорит, что вы можете отдыхать, сколько хотите, Жрица.

– Мои друзья называют меня Сайлой.

Нила улыбнулась и повторила имя. Обернувшись, она собиралась уйти с Гэном, но Сайла остановила их, сказав юноше:

– Я не знаю, уместно ли будет незнакомке говорить о Скарр. Пожалуйста, прости меня. Она была просто замечательной собакой.

Глядя на ковер, Гэн сухо ответил:

– Да, она была замечательной. Ей было бы приятно услышать эту похвалу от тебя.