Текст книги "Воин"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 59 страниц)

Раны Мажордома мешали ему справиться с задачей быстро, но он сделал все возможное. По пути его перехватил Эмсо. Шепнув ему что-то, он опять ускакал, а калека повел Тейт в продуктовую кладовую.

– Сколько человек тебе надо? – спросил у Гэна Клас.

Тот покачал головой.

– Ни одного. Для нас они будут только обузой.

Лишь выступившие на щеках Класа алые пятна выдавали его волнение. Одно подчеркивало татуировку, и под ним задергалась мышца, когда он сказал:

– Тебе следует кое-что знать. Мы рискуем большим, чем ты думаешь. Нила взяла с меня и Сайлы обещание хранить ее тайну, пока ты не вернешься из похода. Она не хотела тебя беспокоить. – Он сделал глубокий вдох. – Она ждет от тебя ребенка.

Глава 72

Тейт с Мажордомом наблюдали за отъездом обоих воинов Собаки. Доннаси по-прежнему носила с собой замаскированное полное боевое снаряжение. Она мысленно нащупала винтовку, прозванную некогда «вайпом», продолжая смотреть на юг еще долго после того, как всадники исчезли из виду. Когда же она повернулась лицом к Мажордому, тот как будто уже ждал ее слов. И Тейт заговорила:

– Замок нуждается в ремонте. Ты с Эмсо знаешь, что надо делать. А я нет. Поэтому я поеду в разведку за Класом и Гэном.

– Ты не сумеешь этого сделать. Они прикажут тебе вернуться.

– Они не заметят меня. Слишком уж торопятся.

– Догнать вельмож и Танцующих-под-Луной – дело несложное. А вот вернуться гораздо сложнее, – возразил Мажордом. – Они наладили контакт с Оланами, а это означает, что борьба предстоит нелегкая. Тебе потребуется по меньшей мере человек десять-двадцать. – Проглотив застрявший в горле комок, он продолжил: – Ты воин. И мой друг. Но я думаю, что это мужская работа. Прошу тебя, расскажи об этом Эмсо.

Тейт болезненно-кисло улыбнулась.

– Нет. За мной есть один долг. – Она обнажила руку, демонстрируя узкую полоску ярко-красного шрама, означавшего ее родство с Класом. – Поэтому я и отправляюсь. И поэтому ты мне должен помочь, но только помалкивай.

Грустно улыбнувшись, Мажордом отдал честь:

– Будь осторожна. Если тебя ранят, никто из них не простит мне этого.

Благодарная за уступку, Доннаси засмеялась:

– Выеду через пару часов. Сидеть у них на хвосте бессмысленно. А еще хочу тебя спросить: среди предателей был Джонс?

Он покачал головой.

– Нет, не был. – Но его спокойствие вдруг лопнуло. – Он знал об этом! Наверняка знал. Все так говорят.

– Он все еще здесь?

– Люди боятся его. Танцующие-под-Луной говорили, что их намного больше – «тайных верующих», так они себя называют. Остерегайся его, Тейт. Джонс злой человек.

Та беспомощно развела руками:

– Он… он мой земляк. Обещаю тебе: он больше никогда никому здесь не причинит вреда.

До хижины Джонса путь оказался недолгим. Выдавшаяся теплая весна возвратила щеглов из южных зимовий, и их дружный щебет слышался повсюду, когда они проносились мимо и порхали среди расцветших придорожных одуванчиков, только еще принимавших окраску, сменяя изначально коричнево-серые цвета на ярко-желтый. Они выглядели беззащитными и неподготовленными, словно нарядились лишь наполовину для предстоявшего праздника. Доннаси остановилась, подзывая знакомую ламу. Та явно неодобрительно относилась к порханию щеглов и не очень-то доверяла лошади Тейт. Как бы то ни было, лама все же подошла к изгороди. За это Доннаси наградила ее кусочком сушеного яблока, и та, протянув шею над верхней перекладиной, великодушно дала почесать себе голову.

Как бы хотелось Доннаси провести весь день в этом чудном месте! Может, даже и оставшуюся жизнь. Как это было странно: меньше чем через два часа она отправится на борьбу с армией, ненавидевшей ее, – армией, считавшей одной из своих обязанностей защиту работорговцев… Впрочем, гораздо больше Тейт боялась разговора с Джонсом. Она протянула благодарной ламе еще кусочек яблока и поехала дальше, пожелав чирикавшим у дороги щеглам счастья.

Визгливый, как пила, голос Джонса пригласил ее войти в дом, когда она привязывала коня. Как обычно, он был один, хотя комната вызывала ассоциации с местом каких-то сборищ. Тейт никак не могла определить причину этого, но что-то указывало ей на некую связь с общиной. Грязный пол казался более истоптанным, чем ему следовало быть, будто он износился под тяжестью большего количества ног, чем пары хозяйских. Голые стены источали какую-то ненормальную теплоту. Тейт выбрала место в центре, желая окружить себя свободным пространством. Тонкий луч солнечного света, пробивался сквозь приоткрытую дверь у нее за спиной. Он не освещал комнату, а лишь подчеркивал неприкрытое уродство убогой обстановки, отбрасывая тени, которые намекали на прятавшиеся предметы.

Джон сел, облокотившись о стол. Как и Тейт, он перешил местную одежду на свой манер: просторная, навыпуск рубашка с замечательно вышитыми рисунками, изображавшими светлых крылатых существ на темном фоне. Он передвинулся, чтобы лучше видеть против солнца, и Доннаси впервые заметила серебристый диск, висевший у него на груди на серебряной цепочке.

В рассеянном свете розовая кожа его раны выступала как немое обвинение. Тейт старалась не глядеть на нее, и ей ничего не оставалось, как смотреть прямо в лисье лицо, выражавшее нескрываемую враждебность.

– Приехала расспрашивать меня о похищении? – проскрипел Джонс. – Чудной белокурой королевы и той высокомерной языческой ведьмы? А я думал, пришлют этого болвана Эмсо – того самого, которому постоянно приходится бриться. Почему же прислали тебя? Боятся пытать меня? Считают, ты сможешь добиться от меня чего-нибудь с помощью уговоров?

Доннаси вспыхнула:

– Что с тобой? Кто тебе говорил о пытках? Я только заехала сюда, чтобы…

Вдруг Джонс приподнялся, и напряженность сковала ее. Серебряный диск ударился о грудь, он судорожно за него ухватился. Губы забормотали – что? Тихую молитву? Ругательства? Гнев Тейт сменился подозрением и нараставшим ужасом.

– Ты же что-то знаешь, не так ли? Только не говори мне, что обо всем знал заранее. Прошу тебя, только не говори этого!

– Никто из твоих проклятых дружков никогда в это не поверит.

– Ты знал тех, кто совершил это. Знал, что они враги Гэна. Знал, что они планируют свергнуть барона.

Джонс запрокинул голову и пронзительно закричал, а потом, так же неожиданно смолкнув, вскочил на ноги, упершись кулаками в стол и сверкая глазами. Рука Тейт потянулась к пистолету. Он или не увидел этого, или не придал значения. На нижней губе застыла капля слюны – ярко блестевшая точка, будто пытавшаяся задержать лавину его слов.

– Конечно, знал! Никто не удосужился об этом сказать вслух, но только слепой глупец мог не увидеть приближения всего этого. Твои дружки ненавидят меня. Их надо заставить понять. «Вездесущий», «Единый в Двух Лицах» – все это сплошное богохульство! Отступничество!

Тейт вперилась в него взглядом:

– Зачем же понадобилось убивать барона? Похищать двух невинных женщин? Ведь Сайла спасла тебе жизнь!

Разбушевавшись внезапно, он так же внезапно превратился в само благоразумие. Тыльной стороной ладони Джонс вытер губы.

– Их невозможно вернуть на путь истинный, пока они не познают падение, пока не отведают самые горькие плоды греха. Танцующие-под-Луной – всего лишь первый шаг. Чтобы спастись по-настоящему, они должны стать неподдельно порочными, порочными настолько, чтобы уничтожить те силы, которые толкают их на дурной путь. И если понадобится, уничтожить себя. Я, разумеется, видел этот праведный путь. И пытался, как мог, дать тебе понять. Но твоя дружба с этими людьми осквернила тебя. – Наклонившись вперед, он протянул к ней похожую на клешню руку. Другая рука касалась диска. – Встань позади меня, Доннаси. Танцы-под-Луной – это наслаждение. Вкуси независимости, которая приведет тебя к безмятежности подчинения! Мы приведем их в преисподнюю, заставим корчиться в позоре. Когда огонь очистит их разум и плоть от скверны, когда все ложные понятия превратятся в пепел, мы будем теми, кто вознесет их к счастью и блаженству.

Тейт невольно попятилась назад, отстраняясь. Солнечный луч упал на Джонса, отчего тот весь сморщился и съежился, будто высвеченная крыса в норе. Она воскликнула:

– Как ты можешь говорить мне о пороке и зле? Ты же знал, что Волки идут прямо в капкан. Знал, что они могут погибнуть. Знал, что я могу умереть, будь ты проклят!..

– Меня заверили, что тебя пощадят. – Он лукаво улыбнулся. – Ты же знаешь, что редко ошибаешься, даже среди своих новых друзей. Было сказано, что тебя защитят.

– Тот камень повредил твой разум! Как это можно «защитить» меня в бою? – Рука ее неудержимо тянулась к оружию. Глаза у Джонса расширились, он подался назад. – Я еду за Нилой и Сайлой. Мне придется рассказать Гэну и Класу обо всем, что ты наговорил мне. Если ты все еще будешь здесь, когда мы вернемся, они с тебя живого снимут шкуру. Не уверена, смогу ли я их остановить. – Ощутив боль в запястье, Тейт глянула на него. Под красным шрамом учащенно пульсировала мышца. Подойдя к столу, она толкнула Джонса. Тот, ударившись о скамейку, повалился назад.

Она уже была за дверью, когда ее окликнул жалобно-просящий голос. Закрыв глаза, Доннаси пыталась не слышать его. Джонс позвал снова. В ярости она повернулась и стала в дверном проеме, не желая опять входить в его лачугу.

Он захныкал:

– Ты бросаешь меня. Меня ведь только беспокоит возможное вечное прощение. Не делай этого. Пожалуйста.

Она ненавидела себя за малодушие. Джонс стоял на коленях, опершись локтями о стол и сложив руки в молитве.

– Ты чуть было меня не отправил на тот свет. И ты снова постараешься это сделать, разве не так?

Тейт как будто ошпарила его. Пастор вскочил на ноги.

– Да! И тебя, и их! Вам нет прощения. Нет никакого искупления! Очень хорошо. Я проклинаю вас. Всех! Вам никогда не узнать покоя смирения. Иди! Сражайся! Навсегда. Наша злоба будет кружить над тобою, наше всепрощение обойдет тебя стороной!

Он все еще хохотал, когда она, уязвленная в своем самолюбии, поспешила вскочить на коня и унестись прочь. Тейт так и не увидела подбежавшей к изгороди и смотревшей ей вслед ламы, так и не поняла, что забыла подойти к ней, как это делала всегда.

* * *

Из-за опустившейся на лес темноты уже нельзя было определить расстояние между черными стволами деревьев. В полумраке дорога волнами уходила в небытие. Собак не было видно. Осадив коня, Клас, несмотря на протесты Гэна, заставил его сделать то же самое. Он тщательно рассмотрел следы лошадей, которых они преследовали. Точно измерил пядями длину их шага. Подобным же образом определил глубину отпечатка копыта. Животные шли явно не спеша. Комков отброшенной земли нигде не было видно. Шаг выглядел большим и уверенным, без какого бы то ни было волочения ног или спотыкания. Гэну пришлось согласиться, что шайку похитителей не волновало преследование, как он это полагал.

Положив ему на плечо руку, Клас сказал прямо в каменное застывшее лицо друга:

– Эти люди не боятся, Гэн, и мы оба знаем, что они ожидают нас. Каким-то образом ждут. Тьма – не время для того, чтобы ехать, пусть даже с собаками, в расставленную ловушку. Я тороплюсь так же, как и ты: – Гэн попытался возразить, но Клас остановил его. – Вторая половина нашей тайны состоит в том, что Сайла тоже беременна. У меня нет никакого намерения потерять ее и ребенка из-за своей неосторожности. Слепого гнева недостаточно, Гэн. Нам всем нужен отдых.

Сайла беременна. Ему это никогда не приходило в голову. А Клас так спокоен, так сдержан. Гэну стало до смерти стыдно за свое поведение. Он ухватился за слова друга:

– Но ведь тогда гораздо больше причин, чтобы продолжить путь. Ты думаешь, я смогу отдохнуть?

– Ты должен и будешь отдыхать. Нам придется сражаться за них. Тебе, мне, собакам. Следы говорят, что похитители ждут помощи. Нам надо набраться сил.

На секунду Гэн задумался, глядя на сгущавшийся в лесу ночной мрак. Конечно, Клас прав. Было лишь одно препятствие, которое не давало ему согласиться вслух. Он вел себя крайне неосторожно: мчался сломя голову просто туда, куда вели следы. Счастье, что не было дождя и их не размыло. Он даже забыл, как их читать. Им владела одна лишь мысль: спасти Нилу. Клас был прав: ему стоит думать больше о том, как это сделать… Нет! Гораздо больше о том, когда. Гэн согласно кивнул головой и, прежде чем стреножить коня, свистнул собакам.

Он взял у Класа предложенную лепешку. От первого же куска завернутой в лист походной еды нахлынула тоска по прошлому. Гэна захватили воспоминания о мужчинах племени, мастеривших ловушки для рыбы, и о том, как они, мальчишки, покатывались со смеху, когда входили в холодную воду и ныряли, расставляя их. Им тогда не хватало воздуха – так же как когда приходило время доставать улов. Он наяву ощутил потрясающую силу огромной серебристой рыбины, так и норовившей выскользнуть из сжимавших ее рук. Гэн услышал песни женщин, чистивших рыбу и подвешивавших ее затем на душистые ивовые прутья для сушки и копчения. Густой аромат рыбы и спелых ягод являлся сигналом для приготовления сочного пирога – смеси фруктов и рыбы, которой впоследствии придавали форму с помощью особых приспособлений для сушки. До него донесся стук тяжелых деревянных пестов о дно освященных ступ, выдолбленных из больших чурбанов.

Он увидел Нилу, увидел, как соскальзывают с воротничка ее жилетки золотистые пряди знакомых волос, когда она то приподнимает, то опускает пестик. В солнечном свете руки ее отливают желтовато-коричневым цветом. И, когда она поглядывает на него, глаза у нее голубые-голубые, как у зимородка, а зубы белее снега на горных вершинах.

Неужели это было наяву? Воспоминание это или сон?

Нерешительное приближение Раггара нарушило ход его мыслей. Гэн сидел, прислонившись спиной к дереву и вытянув ноги, а когда повернул голову, то обнаружил, что огромный пес пристально смотрит ему в глаза. Глядя с тревогой, как будто понимая настроение хозяина, он положил свою тяжелую переднюю лапу ему на плечо. Когда Гэн протянул кусок лепешки, пес взял ее без всякого энтузиазма, продолжая смотреть на юношу. Тот почесал ему шею, и лишь тогда Раггар, похоже, расслабился. Вскоре он растянулся, прижав головой ноги хозяина к земле.

Клас посапывал рядом, и Гэн тихо спросил, не спит ли он. В ответ послышалось невнятное мычание.

– Я собирался рассказать тебе кое-что. Вестник, которому я давал поручение сегодня утром, ездит на лошади Людей Собаки.

Клас опять промычал.

– Это был боевой жеребец.

Фраза вынудила Класа присесть.

– Не может быть.

– Необученный, но из отборных. Вестник купил его у одного оланского торговца. А тот получил его от какого-то Дьявола.

– Очень плохие новости. Что ты думаешь…

– Мы уже слышали о подобном налете. Но даже Бей с Ликатом не станут продавать боевых лошадей. Нам придется вернуться туда, Клас.

– Вернуться «туда», Гэн? Не домой?

Гэн был рад, что благодаря темноте не видно, как запылало его лицо.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Во всяком случае, Люди Собаки путешествуют повсюду, и где они останавливаются, там и есть их дом.

Клас молчал, и Гэн наконец произнес:

– Ты разочарован во мне, друг? Неужели я так много хочу?

Наступила долгая мучительная пауза, а потом заговорил Клас:

– Сейчас я весь занят поисками людей, укравших наших жен. А для тебя мир выглядит по-другому, более сложным. Когда мы найдем Сайлу и Нилу, то надо будет по-новому взглянуть на наши желания, всю эту суету, связанную с какими-то миссиями и пророчествами. Может быть, для меня все это станет неважным. Наверное, тебе трудно решить, чего ты хочешь больше всего.

– Обижаешь. Я спасу ее или умру.

– Ладно. – Клас довольно прокряхтел, укладываясь поудобнее и утыкаясь носом в куртку, служившую ему вместо подушки. – Не понимаю я всех этих перемен, которые вижу. Понимаю только, что самые главные вещи остаются без изменения. Мы сделаем все от нас зависящее. Никто – в этом мире или в другом – не имеет права требовать большего.

До того как Гэн смог уснуть, где-то заухал филин, таинственный певец ночи. Юноша произнес полушепотом:

– А, опять ты, друг мой? Хочешь прочитать мои мысли, когда я сплю? Тебе так интересно увидеть тревогу, страх, которые я не показываю никому? Убирайся отсюда, найди себе более укромное место.

Он еще долго прислушивался, но филин так больше и не отозвался.

Глава 73

Они находились в двух днях пути к югу от Медвежьей Лапы, в глубине земель Олы, когда появился Раггар, вприпрыжку бегущий навстречу. Гэн мгновенно приподнялся в стременах.

– Он прихрамывает, – заметил юноша.

Клас посмотрел вдаль на бегущего пса.

– Не думаю, что это серьезная травма.

Всадники медленно двинулись вперед. Возвращение собаки было предупреждением, и воины удвоили внимание.

Раггар почти поравнялся с людьми, когда они заметили кровь на его плече. Мужчины обменялись многозначительными взглядами, и Клас произнес:

– Я поеду вперед, пока ты позаботишься о нем, ведь он ранен, не так ли?

Гэн молча кивнул, спешиваясь, и Раггар подбежал к нему, радостно виляя хвостом. Пес выглядел довольно смешно – так, будто бы ранение смущало его. Юноша проверил рану. Это оказался обычный порез, ничего опасного. Но собаку ударили предметом, который был сделан человеком, и это меняло дело.

– Они поймали тебя, да? Одно из двух: либо ты потерял осторожность, либо это был кто-то очень умный, – заключил Гэн. Из своей походной сумки он достал горшочек, аккуратно перевязанный полоской кожи. Стоило только чуть-чуть помазать рану собаки его содержимым, чтобы остановить кровь.

Направляя свою лошадь вперед, Гэн старался держать Раггара возле себя. Кругом бушевали заросли сорняков, и дороги почти не было видно. Гэн подумал, что это очевидное доказательство, что здесь никто не живет. Эти места находились достаточно близко к землям Дьяволов, поэтому тут нечасто можно было встретить всадников. Как и в области на восток от баронства Джалайла, и в пограничных землях между Малтеном и Джалайлом, здесь было слишком опасно для мирных путников.

Из своего укрытия возле лавровых зарослей Клас просигналил Гэну сойти с тропинки. В нескольких футах впереди, буквально в паре дюймов над землей через тропинку была натянута тонкая проволока. Медленно, боясь напороться на другие ловушки, Гэн изучил провод. Тот был привязан к защелке. Малейшее давление на него приведет в движение маленькую палочку, которая, в свою очередь, освободит толстый провод, сдерживающий тетиву лука, прочно приделанного к дереву. Лук был нацелен на тропинку, грозя смертью любому, кто задел бы за проволоку.

Дуга этого лука была около четырех футов в длину, и, судя по всему, сила его была огромна. Кроме того, к наконечнику стрелы был приделан свисток. Определенно, тот, кто поставил здесь эту ловушку, хотел знать, когда она сработает.

Действуя быстро, Гэн отвязал свисток, затем разобрал всю конструкцию. Подозвав Шару и Чо, он отбежал к другому дереву за поворотом тропы. Там он заново собрал ловушку, но уже без свистка и совершенно с другой целью. Когда все было готово, Гэн, подав знак Класу ехать вперед, с силой дунул в свисток. Раздался пронзительный визг.

К тому времени, как юноша догнал Класа, вдали, примерно в трехстах шагах, появились трое мужчин. Раггар зарычал, продолжая ворчать даже после того, как получил шлепок от хозяина. Двое незнакомцев направлялись пешком на север, спеша посмотреть, что же они поймали. Третий скакал вдаль, в сторону появившегося на гребне горы человека.

Двое оставшихся, судя по всему, не считали нужным соблюдать осторожность. Они даже не обратили внимания на то, что после сигнала ловушки не раздалось больше ни единого звука. Вероятно, эти люди были уверены: кто бы ни попал в их ловушку, он уже не жилец. Им и в голову не приходило, что жертва могла оказаться здесь не одна.

Гэн и Клас видели, как стрела ударила первого противника, а повторный взмах упругого молодого деревца отбросил его прямо на товарища, и оба они повалились на землю. Тот, второй, не успел даже понять, что происходит, когда кончик мурдата Гэна уперся ему в глотку.

– Где они? – решительно спросил юноша.

Рот незнакомца судорожно дергался, в круглых глазах стоял ужас. Гэн ткнул его свободной рукой, повторив вопрос, и бедняга снова безуспешно попытался ответить. Капля крови скатилась по кончику мурдата, тут же растворившись в потоке пота несчастного.

Клас опустился на колени лицом к лицу с ним.

– Твой товарищ поскакал на гору, чтобы доложить остальным?

Незнакомец попытался кивнуть, чем заработал еще один укол. Гэн убрал клинок, и парень повторил попытку. Гэн спросил:

– Где она? Она ранена? Где женщины?

– С другими, там, куда поскакал всадник, – только и смог промолвить несчастный. Он, казалось, немного осмелел и тут же добавил: – Это тот самый человек, который ударил вашу собаку! Я пытался остановить его, но…

– Она ранена? – перебил его Гэн.

– Нет! – Этот крик больше походил на мольбу о пощаде.

– Сколько их там?

– Пять вельмож Джалайла. Они только что присоединились к нам. Мы – это пятнадцать человек пехоты, три всадника и офицер. Еще с нами несколько Танцующих-под-Луной, пришедших вместе с воинами, трое из них женщины.

Гэн просветлел:

– Пехота? Значит, они, должно быть, послали всю кавалерию на битву с Харбундаем. Это нам на руку.

Пленник прямо-таки рвался помочь воинам.

– Люди Джалайла в ярости. Они ожидали кавалерии для сопровождения и все время рвутся вперед, но их офицер приказал им остаться с нами. Точнее, с ними, – судорожно сглотнув, добавил воин. – Наш офицер говорил, будто вы убиты и сам король сказал ему это. Еще он говорил, что ему плевать на солдат, ему нужны только женщины.

В этот момент Клас произнес:

– Они наверняка будут ожидать сигнала от этой парочки.

– И здесь вы правы. Предполагалось, что мы помашем им в том случае, если ловушка убьет или серьезно ранит вас. В том случае, если бы здесь оказалась большая компания, то мы должны были бы вернуться и встретиться с остальными на мосту следующей речки.

По приказу Класа пленник описал кратчайший путь к мосту. Он даже прикинул, сколько понадобится времени, чтобы добраться до места. И только когда воины сняли с него шлем, бедняга догадался, что они собираются с ним сделать, и пот снова выступил у него на лбу.

Безучастным голосом Клас спросил своего молодого спутника:

– Может, здесь его кончим? Или заставим сперва побегать по кустам?

Несчастный со стоном обхватил голову. Он два раза попытался что-то показать руками, не в силах вымолвить хоть слово. Гэн поднялся.

– Здесь, – вымолвил он, занося мурдат.

– Не делайте этого! – взмолился пленник, оборачиваясь назад. – Я могу отвести вас к мосту, я могу рассказать вам еще кое-что, только не убивайте меня!

– Еще кое-что? Что конкретно?

– Есть еще другие воины, их около пятидесяти. Они тоже идут к мосту, чтобы там встретиться с нашим офицером.

– Когда? – озадаченно спросил Гэн.

– Этой ночью или завтра, я точно не знаю, но я ведь сказал вам, не убивайте меня!

Гэн усмехнулся, глядя на бедолагу. Он и не заметил, что в этот момент Клас, посмотрев на него, нахмурился и отвернулся.

– Не хочется о тебя руки пачкать. – Юноша развернулся к Класу. – Свяжи его, пожалуйста, сам, а то, если я до него дотронусь, то сразу перережу глотку.

Клас кивнул. В дело пошел шнур от ловушки, которым запястья пленника связали с лодыжками. Это занятие заняло несколько секунд, после чего оба воина, придерживаясь спасительного леса, направили своих лошадей вперед, пока не наткнулись на поляну, где их ждали трое Оланов. Клас накинул на себя доспехи и шлем пойманного оланского воина. Оставалось только надеяться, что разведчики примут несущегося к рандеву на мосту Класа за своего. В это время Гэн, взяв собак и оставшихся лошадей, мчался к мосту окольными путями.

Путники беспрепятственно добрались до моста, что заставило Гэна насторожиться.

Дно просторной долины было достаточно ровным. Густой лес пересекала светлая лента реки, гордо неся свои теплые воды. В потоке чувствовались мягкость и в то же время сила. Большая топь уходила, расширяясь, на юг. По берегам пестрели цветы.

Гэн повернулся к Класу.

– Нам нужно торопиться.

Не теряя ни минуты, оба воина принялись собирать кучу хвороста. Старое сухое дерево вспыхнуло, как порох, языки пламени быстро поползли по перилам и доскам старенького моста, и через минуту над рекой вырос столб огня и дыма. Толстые куски горящего дерева искрились, трещали и со злым шипением падали в воду. Их подхватывало течение, унося к морю.

Убедившись, что теперь подкрепление врага задержится достаточно надолго, друзья поскакали в лес, уделив несколько минут молитве – нара. Закончив ее, Гэн взглянул на товарища: тот был все еще очень напряжен, глубоко задумавшись о чем-то. Наконец они, стараясь двигаться как можно тише, выехали вперед. Мягкий мох делал шаги лошадей почти бесшумными.

* * *

Мельком взглянув на двух воинов, шедших по сторонам от нее, Сайла заметила, что те не уделяют ей ни малейшего внимания. У целительницы появилась надежда, что пара, ведущая Нилу, тоже не особо следит за ней. Аккуратно, боясь выдать признаки спешки, ей удалось на несколько дюймов ослабить цепь, привязывавшую запястья к идущему впереди воину. Вдруг Сайла резко остановилась, с ненавистью глядя на конвоира.

Это был очень неосторожный поступок. Огонь все еще горел в ее сердце, а во рту еще стоял привкус крови. Постепенно до ее сознания дошло, что лучше и безопаснее стараться ни о чем не думать. Необходимо было бежать, все остальное не имело значения.

Пользуясь тем, что ей удалось ослабить цепь, Сайла тайком поднесла руки к животу. Как Клас любил дразнить ее тем, что живот ее скоро станет круглым, а как смешно он старался не показаться сентиментальным, не в силах остановиться, говоря о будущем ребенке!

Она была рада, что ни у нее, ни у Нилы еще не было видимых признаков беременности. Если бы об этом узнал Алтанар, то о последствиях страшно было и подумать. Танцующие-под-Луной тоже говорили о них. Противными, как у ящериц, ртами, они пророчествовали о резне и кровопролитии. В их голосах слышалось сладострастие. Нет, она не должна позволять себе останавливаться, иначе они могут догадаться.

Всадник заметил, что цепь немного провисла, и стегнул лошадь. Сайла даже не взглянула в его сторону, она не переставала думать о ребенке, уставившись себе под ноги.

Там, внутри нее, была сила. Это было уже больше, чем один человек, – это была хорошая, добрая сила. В конце концов этот переход заставил ее многое осознать. Когда ты даешь кому-то жизнь – это чудо. Нет ничего важнее на земле, чем давать жизнь, чем вынашивать ребенка.

Это и есть любовь.

Она будет любить своего малыша. Настоятельница, у которой не было своих детей, любила ее. Она спасла маленькую девчурку и от неминуемой гибели, и от участи тех несчастных, что превратили всю свою жизнь в бессмысленную борьбу за выживание. Из всех людей на земле она одна была ответственна за Сайлу по-настоящему.

Кто совладает с такой силой? Кто мог заранее предположить, что эта сила окажется во сто крат сильнее простых мечей и щитов? Отнять жизнь так же легко, как убить птицу в клетке, но дать кому-то существование, принести в этот мир разум – это и есть настоящая сила. Это и есть любовь.

Она надеется, что Клас скоро поймет это, что уже начал понимать.

Конвоир дернул цепь. Когда Сайла снова восстановила равновесие, на ее лице промелькнула непроизвольная улыбка. Ненависть, дитя беспомощности и страха, снова ожила в ней.

Она обязательно убежит, не останется ждать своей участи.

Повернувшись как можно дальше назад, она посмотрела на Нилу. Голубые глаза девушки были темнее ночи, но она улыбалась. Вот это и есть настоящее мужество. Нила тоже была связана, но привязана к воину, шедшему позади нее. Это несколько удобнее, но Сайла видела, что девушка не замечала разницы. Никогда до этого она не испытывала ни боли, ни страха, ни ненависти. Она улыбалась Сайле. Со всеми остальными она была холодна и мрачна, подобно ледяным вершинам Отца Снегов. Даже Танцующие-под-Луной опасались близко подходить к Ниле, понимая, какой опасный зверь попал в их руки. Зато насмехались над ней чаще, чем над Сайлой, и с большей злобой. Казалось, они бы забили ее палками до смерти, если б не боялись, что с собой в могилу она прихватит и пару-тройку из них.

Сайла подумала о том, как Нила будет растить своего ребенка.

Было бы лучше всерьез подумать о побеге, ведь она не позволит им увидеть свой страх.

* * *

Рычание Раггара предупредило Гэна и Класа о приближении противника. Когда они добрались до того места, где их ожидали Шара и Чо, стали слышны голоса.

Это был последний шанс. Сожженный мост задержит, но не остановит отряд, спешащий навстречу похитителям. Сейчас все решали неожиданность и быстрота.

Легко пробираясь сквозь пролесок, воины наконец выбрали удобное место для засады. Заметив, как каждый из них смотрит за плечо другого, защищая того со спины, они понимающе улыбнулись друг другу. Наверное, это и есть настоящая дружба.

Оланы шли в два ряда, почти упираясь друг в друга на узкой тропинке. Если на них внезапно напасть с флангов, можно сразу уложить по четыре с каждой стороны, а потом попробовать освободить женщин и отбиться всем вместе от остальных.

Нила и Сайла находились примерно посередине. Заметив около женщин еще четверых вооруженных Оланов, Гэн вспомнил, как Клас когда-то назвал их черепахами. Нет, сейчас они явно проворнее черепах, с сожалением подумал юноша, и вдруг взгляд его остановился на оружии воинов. Они держали его в руках! Ах, если бы только было время взять на подмогу Тейт, Эмсо и десять или двадцать Волков!

Но времени не было. Или сейчас, или никогда.

Гэн узнал и вельмож-предателей, двоих впереди и троих позади женщин. Вид звякающей цепи привел его в ярость.

Успокаиваясь, юноша понял значение цепей. Воины будут сражаться храбро, до конца, ведь если они потеряют хоть одну из женщин или – только не это! – обе пленницы погибнут, у них будут очень большие проблемы с Алтанаром.

– Готов? – знаком спросил Клас, и Гэн кивнул в ответ. Подгоняя лошадей, воины выскочили наперерез Оланам. Лица тех вытянулись от изумления, в глазах отразилось полное неверие в то, что это происходит на самом деле.

Конь Гэна никогда не ошибался, но тут его передние копыта зацепились за кочку, и юноше ничего не оставалось, как вместе с бедным животным полететь на землю. Гэну на мгновение почудилось, что он сорвался с вершины скалы, настолько неудачным оказалось приземление. Больно ударившись головой и чуть не свернув себе шею, он кубарем покатился по траве. Несмотря на жуткую боль, Гэн молниеносно вскочил на ноги, в руке по-прежнему сверкал мурдат, и через секунду он вновь был готов к бою. Раггар очутился по левую сторону от хозяина, остальные собаки держались вместе, нападая одновременно. Клас, тоже очутившийся на земле, сражался на переднем фланге.