Текст книги "Воин"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 59 страниц)

Глава 46

– Больше нести его нельзя, – заявила Сайла, наклонившись над носилками Джонса. Камень, пущенный пращой Дьявола, пробил чужеземцу голову. Сайла побледнела от усталости, ее лицо походило на маску упрямства. Гэну пришло в голову, что он никогда еще не видел ее столь непривлекательной или не понимал, насколько сильны в ней качества защитницы. И все это – для бесполезного Джонса.

Место действия разительно контрастировало с характером и опасностью ситуации. Все вокруг них было покрыто рододендронами, расцветившими землю всеми оттенками алого и белого. Некоторые растения были размером с небольшие деревья. В отдалении, затененные подростом, они казались призрачными пятнами цвета, вплывавшими в лес. На фоне этой красоты шум и беспорядок плохо обученных солдат Харбундая оскорблял зрение и слух.

Гэн попробовал объяснить еще раз:

– Мы торчим здесь уже три дня. Дьяволы преследуют нас, становясь все более дерзкими. Этот барон из Харбундая угрожает покинуть нас.

Нила поднялась со своего места у костра, откуда она смотрела за варившейся в котелке похлебкой. Подойдя к Сайле, девушка встала у нее за спиной.

– Я остаюсь с ней.

Сайла взглянула на нее с благодарностью.

– Это – мой долг, Гэн. Ты это знаешь. А что сделает король Харбундая, если этот барон Джалайл покинет дочь Вождя Войны?

– Вероятно, ничего. Во всяком случае, сейчас, когда у него на носу война с Олой.

– Ну, так давайте отпустим их, – с издевкой объявила Нила. – Если за нами идут Дьяволы, почему твои собаки так спокойны? Эти так называемые солдаты думают только о том, как унести ноги.

Как бы отвечая на ее реплику, через низкий кустарник в лагерь вломился ночной дозор Харбундая. Гэн уже давно слышал, как они возвращаются. Он холодно посмотрел на дозорных. Двое из пяти несли свою броню на копьях, переброшенных через плечо. Клас присоединился к собравшейся вокруг Джонса группе, пробормотав:

– Может быть, они заткнутся хоть теперь, когда пришли в лагерь. Я слышал их болтовню всю ночь.

– Дураки. – Гэн выругался достаточно тихо, но острый взгляд барона поймал движение его губ. Низкорослый мужчина вытянулся, насколько мог. Несмотря на седину на висках, его круглое лицо вызывало скорее улыбку, нежели почтение. Даже с огнем в глазах он походил на раздражительного ребенка, а не на рассерженного вельможу средних лет. Но он был владыкой этой маленькой армии, и беглецы, предчувствуя недоброе, наблюдали за его приближением. Барон остановился перед ними, широко расставив ноги.

– Вот уже три дня я вижу ваше неодобрение, ты, молодой мужчина, и ты, Клас на Бейл. Вы обязаны нам жизнью. Странная благодарность.

Обеспокоенный Гэн попытался возразить:

– Я никого не критиковал, барон Джалайл.

– Дело не в словах. – На бароне был надет латный жилет – кожаный, с рядами маленьких металлических пластин, прикрепленных заклепками. Пластины перекрывались, как чешуя у рыбы, и, когда он пожал плечами, устраиваясь поудобнее, они глухо звякнули, ударившись друг о друга. – Я хочу сказать не о том. При нашей встрече я уже заявил, что король послал меня сюда с этими пятьюдесятью солдатами. Это все, что он смог выделить, – ожидают, что Ола может напасть на нас в любой момент. Если преследующие нас воины Людей Гор решат атаковать, то не будет никакого подкрепления.

– Жрица Роз говорит, что Джонса нельзя перевозить, – ответил Гэн.

Барон окаменел.

– Мои решения не зависят от прихоти женщин. Мы отправляемся через час.

– Отправляйтесь, – сказал Гэн. – Пожалуйста, объясните вашему королю, что Нила, сестра Бея Яна, не смогла сопровождать вас, потому что не желает рисковать жизнью человека, которого считает очень ценным. Что касается военной целительницы, то если Дьяволы убьют ее после того, как вы взяли ее под свою защиту, Церковь будет решать, должным ли образом вы выполнили свои обязательства. Закон чести требует, чтобы мы остались с ними, и, конечно, мы так и поступим.

Круглые щеки Джалайла затряслись и приняли потрясающий красно-фиолетовый оттенок. Он ответил, внешне вполне владея собой:

– Ваши женщины создают больше проблем для моего короля, чем вы можете себе представить. Королева-мать и Церковь мучали его долгие годы, убеждая предпринять ненужные «реформы» для облегчения участи женщин королевства. Мы уже просвещены, в отличие от этой свиньи Алтанара. Но женщинам всегда всего мало. Теперь королева-мать больна. Ее влияние слабеет. Что касается вашей Жрицы Роз, то она бросила порученную ей миссию, и Церковь обойдется с ней круто. Хватит об этом. – Резко повернувшись, он отошел на несколько шагов, весь в напряжении, с рукой на мече. Это поставило Гэна в затруднительное положение. Если барон даст сигнал своим солдатам, тут же может последовать внезапная атака. Даже если у него не было этого на уме, агрессивный вид барона мог спровоцировать самый неожиданный ход событий. Гэн видел, что Клас реагирует на ситуацию так же. Внешне он оставался беззаботным, но поза его чуть изменилась. Он был готов ко всему.

Гэн свистнул, и собаки встревоженно вскочили. Барон Джалайл медленно подошел к ним, явно взяв себя в руки. Гэн испытал явное облегчение, услышав невыразительный, глухой акцент его племени.

– Вы не много смыслите в переговорах, если это – ваш главный аргумент. Удивительно для Людей Собаки.

Он отвернулся, выкрикивая приказы своим солдатам. Уязвленный замечанием, Гэн открыл было рот, чтобы дать достойный ответ, но Нила заставила его повернуться, схватив за плечо мертвой хваткой. Слабо улыбнувшись, она покачала головой:

– Пусть последнее слово останется за ним. И прикажи собакам расслабиться.

Возвратившись с утреннего умывания, Тейт подошла прямо к Джонсу, лежавшему на одеяле. Единственным признаком жизни в нем был частый, нитевидный пульс на горле. Сайла сняла повязку с раны. Слева вся верхняя часть его головы вздулась, коротко остриженные волосы были похожи на щетину. В середине опухоли был порез, казавшийся небольшим по сравнению с окружающим повреждением.

Не поднимая глаз, Сайла позвала Нилу и, когда девушка встала на колени по другую сторону от Джонса, негромко сказала:

– Ему хуже. Видишь, как прибывает эта желтая жидкость? Он горячий на ощупь, и вчера вечером несколько раз у него были приступы рвоты. Придется попробовать что-то радикальное.

В голосе Тейт чувствовалась враждебность.

– Сделайте хоть что-нибудь, – саркастически бросила она. – Ведь ты военная целительница.

Нила заступилась за Сайлу:

– Он даже не может очнуться, чтобы поесть. Он едва говорит, а если и говорит, то бессмысленные слова.

Сайла обратилась к Ниле:

– Ты заметила, что у него затрудненное дыхание? Уверена, что на мозг давит осколок кости.

– И тебе придется вынуть его?

– Именно. – Мимолетная улыбка была похвалой за понятливость девушки.

Тейт спросила:

– Как? Это ты и имеешь в виду под «чем-то радикальным»?

Сайла ответила с успокаивающей мягкостью:

– Я должна обнаружить кость, избавиться от того, что создает давление. Это очень опасно.

– А что, если оставить все, как есть?

Сайла покачала головой, рассеянно стирая пот с виска Джонса.

Тейт резко спросила:

– Скажи, чем мы можем помочь?

К ним присоединился Гэн.

– Нужно прокипятить хлопковую ткань. Вымойте руки.

Все, что происходит около него, должно быть совершенно чисто. Пока я работаю, каждый должен читать молитву о защите против невидимых. Прервать ее можно, только чтобы попросить помощи или ответить на вопрос. Нила, возьми мой мешок, пожалуйста. – Ее тело пыталось подчиняться командам усталого мозга с обычной живостью, но движения получались резкие, судорожные. Сайла открыла свой мешок, и губы ее зашептали молитву.

Потом она вручила Гэну кусок ткани и запечатанную бутылку.

– Поверх раны надо будет поместить чистую ткань. Разорви кусок пополам и прокипяти в масле из этой бутылки. Когда я скажу, возьми ткань, охлади ее, а потом отожми насухо так сильно, как сможешь. Я не должна ждать тебя. Понятно?

Гэн поспешно повиновался. Она дала большие куски ткани Ниле и Тейт, сказав:

– Когда я открою рану, будет много крови, много желтой жидкости. Промокайте их, пока я буду искать, где главная проблема. Не теряйте сознание, удерживайте тошноту – у нас нет на это времени. Гэн, иди позови Класа; скажи ему, что понадобится кипяток, чтобы мыть использованную ими ткань.

Потом из ее мешка появился большой осколок обсидиана. Взяв кусок известняка, Сайла нанесла по обсидиану резкий удар – откололось сверкающее черное лезвие, размером и формой похожее на ольховый лист. В очередном маленьком горшке из казавшегося бездонным мешка оказалось мыло, и Сайла намылила область вокруг раны, будто собираясь выбрить голову Джонса обсидиановым лезвием.

Несколько секунд она покачивалась над мужчиной, распростертым на одеяле, – голова откинута назад, глаза закрыты, блестящее черное лезвие зажато в вытянутых, подрагивающих руках. Когда Сайла остановилась, то была собранна.

– Все готовы? Вода, масло кипят?

Послышался ропот согласия. Сайла кивнула.

– Начинайте молитву. – Вслушиваясь, она учила трех Людей Собаки, пока гул слов не превратился в то повышающийся, то понижающийся ритм.

Сайла сделала быстрый разрез, проведя лезвием крошечную линию рядом с раной, и начала другой разрез, в то время как первый пульсировал, открытый. Даже Клас побледнел от открывшейся картины. Две женщины были потрясены, глаза Тейт побелели, закатившись, а Нила запнулась, читая молитву. Все же, преодолев слабость, они дружно принялись задело.

С быстрой уверенностью Сайла надрезала участок кожи и отогнула его назад. Большой, почти круглый участок кости, сломанной ударом камня, ввалился внутрь, образовав глубокую впадину. Вынув из кипящей воды маленький металлический крючок, Сайла цепляла им куски кости и свободно поднимала их над волокнистым внешним покровом мозга. Горячим лезвием тонкого ножа она прижгла кровеносные сосуды. Когда лезвие охладилось, Сайла обработала им два больших сгустка запекшейся крови. В какой-то момент она просяще взглянула на Класа, и он тут же стер капли пота, катящиеся по ее лицу, и поднес к губам кубок прохладной воды. После стоило ей только повернуться, и он уже был на месте, ожидая.

У Гэна затекли все мышцы. Только посмотрев на солнце, он понял, как долго продолжалась операция. Заглянув все в тот же мешок, Сайла достала металлическую бутылку грушевидной формы длиной около трех дюймов. В горлышке была деревянная пробка, настолько тугая, что Сайла попросила Гэна вытянуть ее. Когда Гэн открыл бутылку и передал ее обратно, она покачала пузырек, высыпая из него на рану какой-то порошок.

Тейт уже полностью овладела собой, на равных участвуя в операции.

– Что это? – поинтересовалась она, указывая на порошок, Сайла зашивала рану, ее руки слегка дрожали.

Казалось, разговор с Тейт успокаивает ее, ослабляя дрожь РУК.

– Он делается из плесени. Мы выращиваем ее на капустных листьях, соскребаем и сушим. – Она подняла глаза, почувствовав интерес Тейт. – Обычно этот порошок не пускает невидимых в рану и помогает людям быстрее поправиться. А иногда не помогает. Иной раз… – Незаконченная фраза замерла в воздухе. Заключительные стежки были быстры и уверенны. В последний раз присыпав рану, Сайла подала бутылку Гэну, попросив закрыть пробку.

Не слишком уверенно возражая, Жрица позволила Класу отвести себя в сторону, в то время как Нила и Тейт заканчивали перевязку. Лишь когда она ушла в хижину, Гэн заметил, сколько солдат Харбундая столпились невдалеке, пристально наблюдая за операцией. Он был озадачен их намерениями, но тут Ниле потребовалась промасленная ткань, и он отвлекся.

Девушка сложила ткань, чтобы та подошла по размеру. Наложив компресс, она обернула голову Джонса сухой материей. Это заняло всего несколько минут, и, когда все инструменты были вымыты и сложены в мешок Сайлы, Гэн снова задал себе вопрос, какое ему дело до этого бледного, полумертвого чужеземца. Ситуация вызывала у него острое раздражение.

На следующий день барон Джалайл пришел проведать пациента и поздравить Сайлу. Все еще усталая, она ответила со слабой улыбкой, продолжая обтирать Джонса прохладной водой из соседнего потока. Грубоватое приглашение барона прервало ее работу.

– Я должен с вами поговорить, – сказал он и добавил, обращаясь к Гэну: – Пойдемте с нами. Это и вас касается. – Тейт заняла ее место, ухаживая за раненым. Компания отправилась ка песчаный каменистый берег потока. С завидной осторожностью барон встал спиной к воде, чтобы сразу увидеть любого, кто попытался бы подслушивать. Его лицо было обманчиво спокойным, и лишь движения рук, которые, казалось, никак не могли найти себе место, выдавали его волнение.

– Жрица, у меня для тебя плохие новости. Я только что узнал, что ваша настоятельница отправила делегацию Сестре-Матери с просьбой, чтобы тебя отлучили от Церкви. Я послал всадника с сообщением моему королю, что предлагаю тебе место жительства в моих землях, пока вопрос не решен и ты не можешь заниматься никакими церковными делами.

Гэну пришлось почти подхватить Сайлу, которая пошатнулась, как будто от удара. Еще не полностью веря услышанному, она спросила:

– Моя настоятельница? Почему?

Барон неловко переступил с ноги на ногу, как будто собираясь приступить к трудной задаче, и сказал:

– Они говорят, что ты поставила свои интересы выше интересов Церкви. Я этому не верю. Я наблюдал, как ты ухаживала за раненым мужчиной. В моих землях нет военной целительницы. Мне она нужна.

– Я?

Истолковав ее удивление как нежелание, барон Джалайл сказал:

– Я буду защищать тебя. – Сайла продолжала смотреть на него в изумлении, и он добавил: – У тебя будет собственный дом исцеления. – И потом, сердито: – Это все, что я могу предложить!

Сайла махнула рукой, разбитая, не находя слов. Выпалив:

– Спасибо, барон, – тихо сказала она, – я согласна. – И поспешно возвратилась к Джонсу.

Барон обернулся к Гэну.

– Она плачет. Вот уж от нее не ожидал.

– Неудивительно, барон, два потрясения подряд. К тому же она – Избранная. Церковь была всей ее жизнью.

– О, здесь, в Харбундае, она была бы в полной безопасности. Мы куда более образованны, чем Оланы. Уверен, ее пригласили бы многие благородные люди. Она достаточно привлекательна. Если не бесплодна, конечно. Может быть, ей даже удастся найти какого-нибудь торговца, который потом даже женился бы на ней.

Гэн беззвучно поблагодарил судьбу, что с ними нет Класа, заметив:

– Вы должны знать, что они с Класом очень близки.

– Ну ладно, теперь о вас. У вас не возникало таких проблем, не так ли? По крайней мере, такого сорта.

– Что вы имеете в виду?

– Пройдемся. – Барон Джалайл шел по краю воды. – Я боюсь этой войны с Олой. Это – измена, конечно, но вы ведь не разболтаете. Вы – лидер, Гэн. Когда возникает проблема, ваш отряд смотрит на вас.

Гэн промолчал. Барон одобрительно кивнул и продолжил:

– Харбундай – это страна, ждущая поражения. Вы видели моих солдат: они будут сражаться за свои дома, но не больше. Я – не воин, и мои три сына тоже. Кроме младшего, у того только драка на уме. Но у него нет ясной цели.

Барон замолчал и пошел быстрее, резко вдавливая пятки в каменистый берег, будто это помогало ему успокоить суматоху мыслей. Поразительно синий зимородок вспыхнул в листве вверх по течению. Его дребезжащий, иронический крик как будто помог барону решиться.

– Вы со своими друзьями должны объявить, что поступаете ко мне на службу. Если Нила Ян не остается со мной, король поместит ее у кого-нибудь еще. У нас есть замки более удобные, чем мой, но нет более гостеприимных. Или более безопасных, потому что, поступив ко мне на службу, вы остаетесь с нею.

– А что, если королю не понравится ваш план?

Барон Джалайл улыбнулся. Гэн был поражен мгновенной хитростью, проглянувшей сквозь обычно простодушные черты его лица.

– Есть знакомые бароны, которые меня поддержат. Сейчас он не может позволить себе внутренние раздоры.

– Вы хотите, чтобы мы сделали воинов из ваших мужчин. Вы видите своего сына, защищающего Харбундай, а не только ваши земли.

Нагнувшись к его уху, барон сказал:

– У тебя умная голова. Постарайся, чтобы она не слетела с плеч из-за языка. Если король или один из его соглядатаев услышит такие слова, то мы оба украсим дерево для повешения.

– Дерево для повешения?

– Ну, знаешь, где вешают преступников. За шею. – Он показал, как это делается, издав странный придушенный звук. – Мы так от них избавляемся. А как у вас это делается?

Гэн рассказал про Путь Чести. Барон Джалайл покачал головой.

– Тебе не придется заниматься этим с нашими людьми. Только сделай их бойцами, это все, что мне нужно, – сказал он, поворачивая к лагерю. – Черная женщина и ее оружие-молния будет нашим хребтом, мой сын будет нашим сердцем, мои солдаты – нашими мускулами. А когда мы окрепнем, к нам присоединятся другие. Мой сын поведет их всех. Сильный Харбундай сможет процветать, ничего не опасаясь.

Когда Гэн спросил, почему никто из баронов не сделал этого сам, Джалайл объяснил, что жизнь и власть в Харбундае – это вопрос тонкого равновесия. Никто из баронов не допустил бы чрезмерного усиления другого, вступив в союз с любым другим бароном, чтобы воспрепятствовать этому. С другой стороны, король постоянно манипулирует всеми баронами, чтобы заручиться достаточной поддержкой. Сейчас каждый озабочен угрозой со стороны Оланов. К тому времени, когда напряженность спадет, он, Джалайл, будет достаточно силен, чтобы привлечь сторонников.

Позже Гэн рассказал о беседе другим, закончив свой рассказ так:

– Я согласился. Это наш единственный шанс остаться вместе. И это – основа, которая нам так нужна.

В голосе Тейт звучало сомнение.

– Ему нужно, чтобы мы приучили к дисциплине и обучили мужчин, которые к этому не привыкли. Все мы – чужестранцы. Он видит в тебе лидера, но признайся, что для этого ты слишком молод. А как насчет меня, женщины и черной? Ты уверен, что это правильный ход?

Гэн наклонился вперед.

– Некоторые могут назвать меня «мальчишкой». Но лишь самый храбрый сможет вымолвить эти слова в моем присутствии, и никому – обещаю вам – никому не удастся повторить их. Я – лидер. Я был рожден для этого. Я приглашаю тебя с собой. Поверь в меня. Поверь в нас.

Эти слова вырвались у него сами собой. Он видел, как исчезают ее сомнения, на их место приходит нечто вроде удивления, а потом растущая уверенность. Клас сиял от радости.

Тренированный взгляд Жрицы Сайлы был привычно скрытен. Гэн был уверен, что ей страшно, но столь же уверен и в том, что Сайла также чувствовала невидимые силы, управляющие всеми ими.

Посмотрев на Нилу, он не смог отделаться от глубокой внутренней печали. Что бы им ни сулила судьба, он не сможет наслаждаться жизнью без нее. А ей всегда будет не хватать чего-то другого.

Глава 47

Еще три дня Сайла настаивала, что Джонса нельзя трогать. Несколько раз в течение этой задержки она оказывалась на грани нервного срыва. Как бы она ни уставала от работы, все тот же хриплый голос врывался в ее мысли, повторяя:

– Изгнана! Изгнана!

Это была многократная казнь наяву.

Сайла принадлежала Церкви. Вся ее жизнь принадлежала Церкви, что выводило Сайлу из себя. И вот узы спали, и можно было уходить на свободу. А она чувствовала себя покинутой.

Хуже всего было ночью. Она боролась со сном, и голова раскалывалась от мыслей. Сайле казалось, что ее миссия, имевшая целью предотвратить нападение Людей Собаки на Харбундай, увенчалась полным успехом.

Более того, она выпустила на волю могучую силу. Если бы она не пришла в лагерь Людей Собаки, то Гэн никогда бы не оказался в Харбундае. Теперь, когда он говорил о командовании воинами барона Джалайла, в его глазах горел огонь завоевателя. К нему приходила властность. Глядя на него, Сайла не могла отделаться от мысли о первом небольшом камне, с которого начинается камнепад.

Когда наконец усталость закрывала ее глаза, то приходили видения – вызванного ею ужаса, грядущих сражений и пожаров.

Клас был сильной цепью, которая привязывала ее к надежде. Но захочет ли он разделить ложе с изгнанницей?

Они готовились в выходу, когда к Сайле подошла Нила. Она говорила так, как будто каждое слово стоило ей больших усилий. Их разговор проходил среди грохота и треска разрушения – солдаты ломали лагерь.

– Если я задам тебе один вопрос, обещаешь ответить честно?

– Если смогу.

– Тебе никогда не приходило в голову, что я его тоже люблю?

Секунду, которая была подобна вечности, Сайла не могла поверить услышанному. Как она могла быть настолько слепой? Она позволила своим тревогам, своим заговорам и схемам уничтожить последние мечты Нилы.

Сайла почувствовала, что лицо ответило за нее, и Нила продолжила прежде, чем она смогла ответить:

– Я рада, что ты ни о чем не догадывалась.

Жрица застыла в напряжении. Как она могла так говорить? Если бы кто-нибудь украл у нее любовь Класа: она отогнала саму эту мысль, ту волну ненависти, которая поднялась от одной этой возможности.

Нила сказала:

– Я любила его так, как девушки любят героев. Он был моим другом, всегда поблизости, так что я могла быть рядом с ним и восхищаться им скрытно. – Она засмеялась, тихо добавив: – В этом я преуспела, если моя самая близкая подруга ничего не заметила.

– Ты не сердишься? Прощаешь меня?

– Прощать? В этом нет никакой нужды. Единственный человек, который может мне навредить, – я сама. Когда я увидела, как Клас любит тебя и как ты любишь его, то захотела тебя возненавидеть. Но не смогла. Потом, когда я подумала, чем могла закончиться наша поездка, мне стало совсем грустно. Я боялась за счастье, которое вы нашли с Класом. Я боялась за славу, которую мог никогда не найти Гэн. Я… – Она запнулась. – Я думала о многих вещах. – Нила покраснела.

Сайла взяла ее за руку и увела от шума к успокаивающему ропоту маленькой реки. На берегу Нила подняла горстку гальки и один за другим бросили камешки в воду, наблюдая, как концентрические круги несутся вниз по течению.

– Я не знаю, что сказать тебе, Нила. Мои мысли растекаются, как пролитое молоко. Мне жаль, что мы причинили тебе боль, но все же я рада, что это открыло тебе глаза на другие вещи. Ты говорила об этом… с кем-либо еще?

Нила снова зарделась и покачала головой:

– Я не могу. Если я скажу ему теперь, то он подумает – все, что я сделала, делалось из-за него. Что я хотела, чтобы он принадлежал мне.

– Ты любишь его?

Нила кивнула медленно, почти незаметно.

– Тогда доверься ему. Скажи ему, что ты чувствуешь, что ты думаешь.

Нила отступила назад, быстрая, как убегающая лань.

– О Класе? Его друге? Нет. – Она с мукой выдавила из себя это слово. – А если я встану между ними? Ты слышала, о чем говорил Гэн – ему нужно, чтобы Клас был рядом. Да если бы ему в голову пришло, что я питала какие-то чувства к Класу, это могло бы повлиять на их отношения, даже в тот момент, когда Клас ему больше всего нужен.

– Почему он должен настолько отличаться от тебя? Если ты любишь его и доверяешь ему, почему он не может чувствовать то же?

Нила сжала ее руку, умоляя взглядом.

– Ты никогда не должна говорить ему об этом. Он не знает, что я чувствую; Гэн всегда думает о других вещах. Когда я увидела тебя с Класом, когда я узнала о вас, Гэн успокаивал меня, но он думал, это просто моя реакция на ваше спасение. Он никогда не знал, что я думала, как относилась к Класу, и он никогда не узнает о моих чувствах. На перевале он сказал, что я его друг. Быть может, когда-нибудь он будет видеть во мне больше, чем друга. Но он никогда не должен подозревать о Класе. То, что я тебе сказала, – это наша тайна, Сайла. Пожалуйста. Обещай мне.

Сайла подтвердила, хотя ей казалась, что это обещание было похоже на западню, которая никогда не потеряет опасности для каждого из них.

Они возвращались в лагерь под руку. Чем больше Сайла думала об этом, тем больше ей хотелось, чтобы Нила была просто честна с Гэном. Нила была полна и упрямства, и озабоченности; это было видно по линии ее подбородка и по тому, как она резким движением разметала свои золотые косы по спине. Сайле хотелось сказать ей: «Я знаю, во что может превратиться любовь, когда приходится слишком долго ждать». Гнетущая атмосфера аббатства создавала много сложных ситуаций для живущих там женщин, которые привязывались к мужчинам. Некоторые романы тлели годами, внезапно вспыхивая бешеным пламенем. Самое ужасное в такой вспышке было то, что никто не мог предсказать, когда она произойдет или во что выльется. Любовь не должна превращаться в ненависть, становиться смертельно опасной. На то есть подозрение, или ревность, или зависть.

Сборы шли быстро – отрядам барона не терпелось добраться до дома. Дьяволы оставили их в покое, но никто не сомневался, что они наблюдают.

Погода ухудшилась. С запада нагнало облаков, они скрыли солнце и заглушили приятное журчание реки. Влага пригладила ветви деревьев. Капельки сыпались с них, как миниатюрный дождь. Сайле казалось, что лес полон предчувствием, в нем было гораздо холоднее, чем обычно в это время года.

Она наблюдала за воинами, несущими носилки с Джонсом, когда приблизился барон. Он пригласил ее ехать рядом и призвал других присоединиться к ним. Джалайл разговорился.

– Мне рассказывали, что когда-то здесь был оживленный торговый путь. Теперь мы зависим от торговцев, подобных Билстену, использующих его время от времени. – Барона рассмешило их удивление. – Да, я знаю его, но он не обратился ко мне по вашему поводу. Он поехал к королю, потому что только там он получил бы награду. Король послал меня за вами, потому что это – моя земля. На нее претендуют Люди Гор. Однако я уже говорил, что торговцы – наша единственная связь с востоком. Это не слишком приятная ситуация.

– Вы торгуете с другими народами? – спросил Гэн.

– Даже с Олой, если не воюем. Однако все более важным становится доступ на восток. Наше население растет. Наш климат не столь благоприятен для выращивания зерна, кукурузы или коров, как ваш.

Гэн спросил, как они торгуют с Олой, и барон пустился в пространное описание, начав с обмена товарами и закончив рассказом о почти постоянных стычках между Олой и Харбундаем за контроль над Внутренним Морем и Китовым побережьем.

Сайла наблюдала за Гэном. Он был немногословен, но направлял беседу, не показывая своей заинтересованности. Она поймала себя на том, что восхищается им. Чем больший интерес представляла для Гэна беседа, тем меньше это отражалось на его лице. Когда обсуждение перешло к противостоянию и отпору наземным и морским силам враждебных соседних земель, он глядел прямо перед собой, мягкий, как мех кролика, но полностью сосредоточенный.

Она наблюдала за ним, когда лошадь Нилы споткнулась и девушка испуганно вскрикнула. Гэн на мгновение отвлекся. Как могла она быть настолько слепой, чтобы не сознавать правду, пылающую в этом взволнованном, беспокойном взгляде?

Сайла вздрогнула. Сколько раз Нила смотрела на нее с болью? Или с ревностью? А она ничего не замечала, хотя ее учили улавливать куда более тонкие нюансы.

Другая мысль встревожила ее еще больше. Она уже спрашивала себя, сможет ли Клас жить с изгнанной Жрицей, но теперь нужно было проанализировать, не могут ли чувства Гэна к Ниле сделать его ранимым. До сих пор Гэн был один на один с судьбой, в которую так или иначе все они были вовлечены. Что с ними случится, если забота о Ниле отвлечет Гэна в какой-нибудь важный момент?

Эта мысль привела к другому, еще более пугающему вопросу: «Могла ли сама она подвергнуть опасности Класа?» Сайле в это не верилось. Она оглянулась назад, где несли на носилках Джонса. Четыре воина шли ровным шагом. Это был пример ее власти, позволяющей поддержать и сохранить жизнь. Как могла она представлять опасность для мужчины, о котором заботилась больше всего?

Гэн отъехал от Нилы, снова приблизившись к барону. Обернувшись, он бросил на нее последний взгляд и возвратился к беседе. Поворачиваясь, он скользнул взглядом по Сайле. Это было мгновение, слишком ничтожное, чтобы иметь размеры. Жрица предпочла бы, чтобы оно было еще короче – тогда она не смогла бы разглядеть в его глазах смущение и тоску. Печаль прокатилась по ней, и нестерпимо захотелось ощутить спокойное прикосновение Класа.