Текст книги "Воин"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 59 страниц)

Глава 65

Чужеземцы прогуливались по аллеям во дворе замка. С первого дня их пребывания в Оле Фолконер настаивал на необходимости частых встреч – чем чаще, тем лучше. Окружающие должны привыкнуть к тому, что они собираются вместе, и через некоторое время не будут видеть в этом ничего опасного. Конвей был полностью согласен с полковником. Берл также говорил ему лично, что всякая попытка постороннего помешать подобному общению должна расцениваться как дурной знак. Алтанар не скрывал недовольства таким поведением, но не находил повода запретить встречи. Король все еще играл роль радушного хозяина. Это была странная захватывающая игра – одна из тех, что обычно очень плохо заканчиваются. Не теряя надежды воспользоваться необыкновенным оружием, Алтанар продолжал склонять его обладателей к переходу на свою сторону. Если же это не удастся, он вытянет из «гостей» все, что можно, пытками. Чужеземцы прекрасно знали это. А Алтанар не сомневался, что они знают. Продолжая опасную игру до самого последнего момента, каждая из сторон рассчитывала на успех. В конце концов сначала Фолконер, а теперь Конвей пришли к выводу, что побег будет меньшим злом, чем тот вариант развития событий, в котором они все вместе оказываются за решеткой. Собираясь поделиться с товарищами новостями, Конвей подумал, что они уже в одном шаге от последнего варианта, так что самое время попробовать предпоследний. Он старался, чтобы его голос звучал убедительно:

– Мы собираемся бежать отсюда.

Все три женщины глянули на него так, словно он говорил на другом языке, а Леклерк громко сглотнул. После этого наступила тишина, нарушаемая лишь шорохом бриза в ветвях высаженных вдоль дорожки елей.

Первым пришел в себя Луис, сумевший выдавить вопрос:

– Когда?

– Сегодня ночью. Час назад Алтанар отправился на север инспектировать дивизии, готовые выступить против Харбундая. Его сопровождает часть личной гвардии, так что охрана замка ослаблена. Оставшиеся стражники будут не столь бдительны. У нас никогда не появится лучшего шанса.

– Как же мы убежим? – поинтересовалась Сью. – Едва обнаружат наше отсутствие, сразу же бросятся в погоню.

Вопрос не был неожиданным, удивил лишь спокойный убедительный тон, которым он был задан. Прежде чем ответить, Конвей внимательно посмотрел на нее, испытывая неловкость от того, что слишком поздно разглядел разительные перемены, произошедшие в старой доброй Сью Анспач. И дело заключалось не только в коротко подстриженных и зачесанных назад волосах, придававших ей более подтянутый вид, или в здоровом румянце, появившемся от долгого пребывания на свежем воздухе. Она говорила по-прежнему тихо, так же угадывалась в ней забота обо всех – Сью буквально светилась этой заботой. Новым было чувство уверенности. Мэтт с удовлетворением отметил, что хрупкая женщина нашла в себе силы противостоять собственным слабостям.

– Нам предложили помощь, – как ни старался Конвей, ему не удалось избавиться от ноток самодовольства в голосе. – Луис знает, что я наладил связь с заговорщиками. Я никому об этом не рассказывал – не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал, если бы меня схватили.

Его слова были встречены возгласами товарищей, не все из которых, как и ожидал Мэтт, оказались радостными. Особенно возмутилась Картер, гневно обрушившаяся на него:

– Так ты все это время встречался с врагами короля? Рисковал нашими жизнями, даже не соизволив сообщить нам об этом? А теперь заявляешь, что эти бунтовщики, о которых мы понятия не имели, помогут нам смыться. Алтанар схватит нас, в этом можно не сомневаться! Нас обвинят в побеге, в нарушении законов, в обмане. Какой вообще смысл в этой затее? Куда нам бежать?!

Конвей не мог не признать справедливости обвинений, логику этих вопросов. Стараясь не допустить бурного конфликта, он попытался убедить Дженет, что помогающие им люди не такие дикари, как Алтанар, и ничего общего не имеют с Дьяволами. Он напомнил, что они с Леклерком обучают людей короля пользоваться огнестрельным оружием, и лишь поэтому к ним относятся пока достаточно снисходительно.

– Алтанар выбрал для этой цели самых способных воинов, – продолжал Мэтью. – И очень скоро они вполне смогут обходиться без нас.

– Отлично! – воскликнула Картер. – Я рада. Во всяком случае, нам не придется больше воевать. Нельзя отрицать, что король был прав, развязав эту дурацкую войну: ему необходимо восстановить контроль над Внутренним Морем. Мне противна сама идея войны, но ведь море действительно его. Пусть забирает оружие. Он же объяснил, почему оружие надо передать его людям: Алтанар переживает, чтобы нам, не дай Бог, не пришлось стрелять в Тейт или Джонса. Оружие нам здесь не понадобилось, так что черт с ним. Я счастлива, что больше его не увижу.

Почувствовав вдруг нарастающую неприязнь и даже враждебность вокруг себя, Картер отпрянула, словно в испуге. Последовала неловкая тревожная пауза, которую прервал ее резкий, как звон разбитого стекла, смех. В жестах женщины чувствовалось огромное нервное напряжение.

– Я знаю, о чем вы думаете! Что я защищаю его. Да ведь это же глупо!.. Я просто сказала, какой страшной опасности мы себя подвергнем, попытавшись бежать отсюда. Необходимо успокоиться и все взвесить. Почему вы не желаете понять, что Алтанар так же не волен в своих поступках, как и мы?! Мы видим творящуюся здесь жестокость, но почему вы исключаете, что его просто вынуждают так поступать? А вдруг все это совершается без его ведома? Мы ведь не можем пожаловаться на плохое к себе отношение. К тому же надо учесть, что Алтанара втянули в войну, а мы для него – ненадежные и опасные союзники.

Вмешался Леклерк:

– Он относится к нам, как к телятам, которых следует откормить, прежде чем зарезать. Когда ты наконец поймешь это? Тогда, когда тебя распластают на одной из скал на Берегу Песен?

Побледнев, Картер застыла с открытым ртом. Это выглядело бы комичным, если бы не полный гнева взгляд. Через несколько секунд она полностью овладела собой, спокойно произнеся:

– Я говорю лишь о том, что нам следует проголосовать.

– Конечно, – немедленно согласился Конвей, – но мы должны оставаться вместе. Решает большинство, и если мы бежим, то бежим все. Согласны?

Все кивнули. Мэтт опросил всех по очереди, и лишь Картер высказалась за то, чтобы остаться. Она встретила принятое решение без комментариев и без явного недовольства. Конвей постарался убедить их, сколь важно сейчас вести себя как ни в чем не бывало. При этом он наблюдал за Дженет, отмечая, как та помрачнела. Мэтт припомнил их споры по поводу выхода из пещеры: Картер и тогда была против. Но самое любопытное заключалось в том, как быстро сломило ее упоминание о Береге Песен. Похоже, женщина просто инстинктивно избегала неприятностей. И ей требовалось время, чтобы воспринять новую идею.

Бернхард спросила, как он намеревается планировать побег, и Конвей признался, что точного плана не существует.

– Те, кто нам помогает, должны выбрать наиболее удобный момент. Мне лишь известно, что мы выступим после восхода луны. Поэтому необходимо зачернить руки и лица. Проверьте друг друга, чтобы не было видно никаких светлых или блестящих предметов. Паковать вещи так, чтобы ничего не бренчало. И быть готовыми выступить в любое время после наступления темноты.

Послышался голос Анспач:

– А эти твои друзья – то, что Дженет говорила о них, правда? Мы видели кого-нибудь из них? И куда они нас переправят?

– Отвечаю по порядку, улыбнулся Мэтт, – да, нет, не знаю. Некоторых волнует, есть ли у нас шанс. Шанс-то есть, а вот выбора, по-моему, нет.

Сью тоже улыбнулась, слегка пожав плечами. Когда Конвей взглянул на Картер, та опустила голову, внимательно изучая свои ботинки.

Расставаясь, они изо всех сил старались выглядеть так, будто ничего особенного не произошло, а Леклерку вообще удавалось сохранять идеально беспечный вид. Мэтт даже слегка переживал, насколько спокойно прозвучало «пока» из его уст. У Луиса больше оптимизма, чем у остальных, можно в этом не сомневаться.

Конвей улыбнулся, вспомнив, с какой гордостью Ти описывала ему ячейку из четырех человек и рассказывала, что лишь один из четверых знал, как связаться с другой ячейкой. Она была абсолютно уверена, что они первыми додумались до столь совершенной структуры. За воспоминанием последовал очередной приступ опустошающей депрессии, все больше и больше беспокоившей Мэтта.

Несмотря на все возможности и преимущества, лежавшие у ног заселявших этот мир людей, они ни на йоту не отличались от тех, что сожгли, взорвали и извели друг друга болезнями почти до полного уничтожения. Миллионов квадратных миль свободных земель было более чем достаточно для всеобщего процветания, но хомо сапиенс продолжал воевать и убивать, завидуя малейшему успеху своего ближнего.

И он, Конвей, оставался частью этого безумия. Он уже убивал во время боя у реки. А будь у него шанс, он, не задумываясь, выстрелил бы в Алтанара. После этого в мире стало бы легче дышать.

Так чем же он лучше других?!

Кто дал Мэтту Конвею право разнести на куски того кровожадного дикаря? Какое он имеет право вновь убивать?!

Сомнения разъедали его душу. Чувство, что все вокруг бессмысленно, сковывало сознание, парализуя волю и инстинкт самосохранения. Но человечество должно, должно выжить!

Этот простой довод позволил Конвею вновь обрести душевное равновесие, почувствовать почву под ногами. Он мысленно расправил плечи. Не зря ведь говорят, что надежда умирает последней. Зло так же присуще людям, как и добро. Главное найти в себе силы противостоять этому злу. Если для свержения Алтанара или ему подобного требуется его, Конвея, вооруженное сопротивление, оно будет оказано.

Его философствования были прерваны пронзительными металлическими нотами военного горна, извещавшего со стен замка о наступлении полудня. Прекратив бесцельные шатания по парку, Конвей направился в столовую. Особого аппетита у него не было, однако он не исключал возможности, что в следующий раз доведется поесть не скоро. Сидя в одиночестве за узким длинным столом, Мэтью поглощал обильную снедь с усердием изрядно уставшего работника. Сегодня на обед оказалось отличное жаркое из говядины с огромными ломтями хлеба. Были еще сыр, сухие и моченые яблоки и разные джемы. Покончив с едой, он допил кофе из корней одуванчика и, ухмыльнувшись, подумал, что с питанием важно не переусердствовать. Если он умнет столько же за ужином, то, пожалуй, не сможет бежать.

– Приятно видеть, как ты улыбаешься.

Тихий высокий голос Ти раздался за его спиной так неожиданно, что Конвей вздрогнул, едва не выронив чашку.

– Как ты тут оказалась? – Задавая вопрос, он нервно осматривал зал. Чувство тревоги, с которым ему удалось на время справиться, вновь охватило Мэтта.

– Не беспокойся так, просто я здесь работаю. И вполне естественно, что разговариваю с тобой. Только тебе следует нахмуриться: пусть думают, что ты меня ругаешь.

– Ну и местечко. – Конвей снова посмотрел на нее. – У нас все в порядке?

Ти опустила глаза, изображая провинившуюся служанку.

– Все уже готово.

Мэтту была видна лишь одна ее щека, и, заметив, как та разрумянилась, он вновь занервничал, но в этот миг снова услышал голос Ти:

– Не хочу, чтобы ты уезжал.

Взволнованный Конвей в порыве чувств едва не взял ее за руку.

– Пойдем с нами, прошу тебя, – почти прошептал он.

Вздрогнув, Ти несколько мгновений смотрела на него изумленными глазами, а затем отпрянула назад, словно испугавшись, что он ее ударит. Голос ее прерывался.

– Не говори так. Пожалуйста, уходи. – Она повернулась, чтобы уйти, но Мэтт стремительно схватил ее, стараясь выглядеть разгневанным.

– Я должен был это сказать! Это правда. Я не могу бежать без тебя!..

С поразившим Конвея проворством девушка выскользнула из его рук. Наверное, Ти просто стремилась прекратить эту странную сцену, пока на них не начали обращать внимание. Или давала понять, что хочет, но не может вместе с ним покинуть замок?

Ти исчезла, прежде он успел задать вслух эти вопросы. С тяжелым чувством Мэтт направился к себе в комнату. Захлопнув дверь, он бросился на кровать, проклиная Олу, нелепую судьбу, забросившую его сюда, и участников сопротивления, просто-напросто использовавших его. Да, именно использовавших! А кто гарантирует, что они менее жестоки и коварны, чем Алтанар?

Неожиданно его осенила догадка, и он вскочил, словно кукла-марионетка, которую потянули за веревочки. Когда Конвей стал стремительно расхаживать по комнате, это сравнение показалось ему еще более уместным. Он – безвольная марионетка в их руках. Изощренность действий этих людей не могла не восхищать. Храбрая малышка – к тому же миленькая – с тяжелой судьбой… А все эти ухищрения с появлением Вала!.. У Мэтта было чувство, будто он прошел особое испытание, когда ему сообщили о желании с ним сотрудничать. А потом эта сцена грандиозного обольщения, где все упростилось после откровенного признания Ти, что она поступает так, как ей велят. Он шел у них на поводу, как последний глупец!..

И дальше все будет точно так же. Потому что она нужна ему, а остальное не важно.

Ему не хотелось больше думать о любви к Ти.

Обливаясь холодным потом, Конвей вспомнил о своих друзьях. А что, если этот побег обернется лишь заменой одного плена на другой? Как он посмотрит им в глаза? Какую участь он им уготовил?

Он повел себя, как идиот. Вне себя от ярости Мэтт ударил кулаком по маленькому столику. Керамическая кружка и лежавший рядом охотничий нож, подпрыгнув, свалились на каменные плиты пола. Кружка разлетелась вдребезги. Отчасти Конвей был рад этому: собирая осколки, он сможет успокоиться.

Когда он выпрямился, Ти была в комнате. Словно со стороны Мэтт видел себя, складывавшего на стол черепки. Он раскрыл рот, чтобы заговорить, но, опередив его, Ти приложила палец к губам. Шагнув к нему навстречу, она нежно коснулась другой рукой его бровей. Продолжая двигаться, словно во сне, Конвей обнял ее. Соприкосновение с горячим телом вывело его из странного состояния полузабытья. В то же время он почувствовал, как воспламенялась Ти.

Судорожно помогая друг другу, они пытались снять ее платье, пока, обезумев от желания, Мэтт не схватил его снизу и с силой не стащил через голову. Несколько долгих мгновений он стоял неподвижно, зачарованный красотой ее тела, приглушенной сумеречным светом, приподнятой грудью, плоским животом. Темный треугольник в низу живота был еще чуть влажным после ванны, и впервые Конвей подумал об исходившем от ее тела аромате розы, который смешивался с еще более нежными и влекущими запахами. Торопливо и неловко они вдвоем освободили его от одежды. Их соединение было пиршеством изголодавшихся, утолением неистовства и грустной радостью, последовавшей за несколькими секундами волшебства.

Она ушла так же молчаливо, как и появилась. Ти никогда не позволяла ему говорить. Оставшись один, Мэтт мысленно поблагодарил ее за любовь и мудрость.

Здесь не было места словам.

Когда Конвей проснулся, уже вечерело. Пора складывать свои нехитрые пожитки. Наскоро перекусив, в ожидании темноты он занялся оружием. Мэтт почистил оба «вайпа», снайперскую винтовку и пистолет, тщательно смазал их и, раскрыв, всматривался в отполированные до алмазного блеска дула. Затем, зарядив магазины, стал проверять натяжение пружин, нажимая большим пальцем так, чтобы патроны выскакивали наружу. Они падали на поверхность стола, тускло поблескивая. Он зарядил и проверил оружие еще раз, наслаждаясь внушительным щелканьем деталей. Прошло несколько часов. Конвей принялся методично точить нож. Из всех занятий это лучше всего позволяло убить время; он намеренно оставлял его напоследок. Круговые движения. Одна рука аккуратно выдерживает угол, другая направляет небольшой керамический брусок. За кругом круг. Гипнотический ритм вытеснял мысли. Высокие ноты затачиваемой стали эхом отражались от стен комнаты, и Мэтту казалось, будто он всей кожей ощущает эту бессловесную мелодию.

Конвей рассматривал на свету клинок, осознавая иронию того, что наибольшее успокоение ему приносят действия, конечная цель которых – смертельно разящий удар. Он приподнял за уголок шкуру, накрывавшую кровать, и провел по ней ножом. Лезвие прошло насквозь, практически не встретив сопротивления. После этого Конвей спрятал его в ножны.

Теперь оставалось только ждать. Одному. Опять.

Глава 66

Когда раздался стук в дверь, была уже почти полночь. Конвей медленно подошел к двери. Не будучи уверенным, что стучал его проводник, – возможно, это была простая проверка, – он оставил оружие на столе, чтобы не возбуждать лишних подозрений. Но, взявшись за засов, Мэтт решил все-таки подстраховаться. Достав из кобуры пистолет, он спрятал его за спину.

На пороге стоял один из стражников. Взгляд Конвея остановился на окровавленном мече, который воин прижимал к бедру. Он направил на стражника пистолет. Лицо Олана перекосилось от испуга, голос походил на сдавленный писк:

– Меня послал Вал! Показать тебе дорогу!

Мэтт опустил оружие. Стражник указал мечом в конец коридора.

– Мне пришлось убить человека, стоявшего со мной в паре. Надо поторопиться.

Бросившись за снаряжением и оружием, Конвей с удивлением отметил, что ему еще удается контролировать свои движения. Казалось, что одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, как он опустошен.

Стражник поспешил по коридору, Мэтт следовал за ним. Впервые он с теплым чувством подумал о мягких кожаных тапочках, позволявших скользить почти бесшумно, хотя его несколько беспокоили болтавшиеся на боку ботинки, стучавшие друг о друга при каждом шаге. Вскоре они оказались перед небольшой дверцей, ведущей наружу. Стражник смело распахнул ее, шагнув вперед, словно в дозоре. Убедившись, что путь свободен, он жестом позвал Конвея. Сменив тапочки на ботинки, они короткими перебежками – от укрытия к укрытию, наклоняясь как можно ниже, – добрались до аббатства. Женщины спали отдельно в маленьком домике: это была уступка их особому положению, и, кроме того, так легче стало за ними наблюдать. Этой ночью стража у дома отсутствовала, поскольку основные силы были брошены на усиление эскорта Алтанара. Женщины уже спешили навстречу. Их лица были неразличимы в темноте, хотя Картер можно было сразу угадать по росту. Кроме того, Конвей был уверен, что Кейт Бернхард прихватила дополнительный «вайп». Не мешкая, он зачернил лицо и руки древесным углем.

Они тронулись в путь, и Мэтт со смешанным чувством представил, какой разнос устроит Алтанар страже за потерю бдительности.

Пройдя всего несколько ярдов, чужеземцы поняли, что направляются на юг. Скорее всего их промежуточной целью станут самые южные ворота города – Золотые. Своим названием те были обязаны медным панелям, которыми были обиты. За воротами находилась ферма, где жил Леклерк.

Стену замка и большую часть города они минули без всяких происшествий. Но когда до городской стены было уже рукой подать, из переулка залаяла собака. Стражник, развернувшись, затолкнул в этот переулок ближайшего к нему человека. Затем подтолкнул туда и остальных, которые от неожиданности даже не протестовали. Замыкавший группу Конвей, придя в себя, приготовился оказать сопротивление схватившему его стражнику. Но тут со стороны стены раздался крик:

– Кто там? Выходи.

Не дожидаясь следующего толчка, Мэтт юркнул в переулок, вновь оказавшись в конце группы женщин. Он понятия не имел, куда они теперь идут, – скорее всего просто прячутся от кричавшего со стены охранника. Неожиданно впереди Конвей заметил движение – черное пятно на темном фоне, и ему почудилось, что им пытаются перекрыть дорогу. Растерявшись, он замедлил шаг. Шедший позади стражник тихо окликнул их и нырнул, согнувшись, в открытую дверь, которую Мэтт заметил и раньше, но не придал значения. Они замерли, не решаясь последовать за провожатым, но новый окрик заставил их броситься внутрь. Дверь за беглецами тихо закрылась, и в кромешной тьме раздался женский голос:

– Держитесь друг за друга. – Последовала секундная возня, после чего голос прозвучал вновь: – Молчите и идите за мной.

Спотыкаясь и цепляясь за шершавые стены, они двигались за своим новым проводником. Вскоре чужеземцы оказались на ведущей вниз лестнице, и каждый шаг сопровождался испуганными всхлипами и приглушенным бормотанием. Наконец они почувствовали под ногами замусоренный пол, дверь за ними закрылась, и кто-то зажег свечу, выхватившую из темноты напряженные лица. С ними были стражник и согнутая старая женщина. Морщинистая кожа и седые волосы говорили о долгой череде тяжелых лет, которые ей довелось пережить. Старуха осмотрела всех, задержав взгляд на стражнике.

– Как можно быть такими неосторожными? Вам что, охота попеть на берегу? Вы еще не успели подойти к стене, а охранники уже наверняка знали о вашем отсутствии.

– Я был осторожен, – начал оправдываться тот. – Нас никто не видел. Спроси их.

– А вас и не надо было видеть! – Наклонившись, старуха начала отодвигать огромный сундук, и стражник поспешил ей на помощь. Покряхтывая от напряжения, она не переставала бранить его: – Пожар. В женском домике. Через несколько минут, как вы ушли. – Старуха выпрямилась. – Все, хватит.

У нее под ногами показалось квадратное отверстие. Вниз вела узкая лестница, однако видны были лишь верхние ступеньки, а дальше все тонуло во мраке. Она пристально посмотрела на женщин.

– Кто из вас оставил непогашенный огонь?

Те, обменявшись взглядами, покачали головами. Картер спросила:

– Пожар был сильный? Кто нибудь пострадал?

Старуха сказала, что нет, и Конвей заметил, как Дженет облегченно перевела дыхание. Затем она произнесла:

– Им ведь неизвестно, что мы бежали. Просто заметили, что нас нет.

– Скоро догадаются, – ответила женщина. – Ваши же вещи тоже исчезли. Они там не семи пядей во лбу, но и не последние дураки.

– Но они ведь не знают, куда мы направляемся. И почему ушли, тоже не знают. – Картер положила руку на плечо Сью. В тусклом свете свечи окружавшие ее зачерненные лица выглядели непроницаемо загадочными, хотя глаза уже наполнялись ужасом осенившей всех догадки. Конвей и Бернхард невольно отпрянули назад, а Сью замерла на месте, словно парализованная легким прикосновением руки.

Картер продолжала:

– Ну, как вы не понимаете? Если мы поспешим назад, то сможем убедить их, что просто бежали от пожара. Даже если они не поверят, нам достаточно будет объяснить им, что мы никуда не собирались убегать. Когда увидят, что мы добровольно вернулись…

Звук затрещины, которую отвесила ей Бернхард, прозвучал в промозглой тьме, как проклятие. От удара «вайп» соскочил с плеча Дженет, повиснув на согнутой руке. Пошатнувшись, она отлетела к стене, где замерла, ссутулившись, пытаясь сосредоточить в темноте взгляд. Раздался спокойный голос Бернхард:

– Ах ты, сука безмозглая! Это ведь твоих рук дело? – Кейт обратилась к остальным: – Старая, как мир, трогательная история: заключенный заодно с тюремщиком. Нам следовало это предвидеть.

Конвей обхватил голову руками.

– Надо же быть таким идиотом! Она ведь говорила мне об этом почти открытым текстом.

Вмешалась Анспач:

– Хватит винить себя. Кейт права, мы все должны были это предвидеть. Слишком поздно сокрушаться. Надо думать, что делать дальше.

Мэтт с надеждой взглянул на старуху.

– Отсюда можно выбраться за пределы города?

– Не сразу. Этот тоннель ведет…

Ей не дала закончить подскочившая Картер.

– Не слушай ее! Если мы туда спустимся – нам конец. Нас схватят и будут пытать. Мы должны быть заодно с Алтанаром. Мы ведь не сделали ничего плохого!

Не церемонясь, Конвей освободился от ее хватки. Ему хотелось оттолкнуть Дженет прочь, но он сдержался, опасаясь, что в таком состоянии может покалечить ее. Мэтта напугали бушевавшие в нем эмоции. Надо помнить о Ти, она ведь организовала всю эту операцию. Она рисковала и раньше, но теперь извращенная логика Картер усилила возможную опасность. Алтанар мог бы поверить в то, что они подкупили одного стражника, но, узнав, что у Золотых ворот показались, а затем бесследно исчезли подозрительные фигуры, он, конечно, догадается о заговоре.

Затем начнут хватать и пытать всех подряд, и правых и виноватых, пока на поверхность не всплывут имена заговорщиков. Среди них может оказаться и Ти.

Чувство ненависти было знакомо Конвею и прежде. Но никогда у него не было возможности заглянуть в глаза тому, кого он ненавидел. Сейчас он увидел там лишь страх и отчаянную попытку сохранить собственную жизнь.

Жалость к ней только усилила чувство собственной вины. Старуха схватила Картер за плечи, и Мэтт был поражен, какой беспомощной оказалась молодая женщина в этих крепких руках.

Старуха сказала:

– Будет лучше, если вы оставите ее здесь мне и моим друзьям.

Дженет словно застыла от страха. Она переводила взгляд с Анспач на Бернхард и обратно, лицо ее безмолвно молило о пощаде. Обе женщины в свою очередь посмотрели на Конвея.

– Мы не можем пойти на это, – произнесла Сью.

Бернхард кивнула, выражая согласие.

Мэтт обратился к старухе:

– Она – одна из нас. Мы не можем ее оставить.

– Вы меня просто отпустите! – вновь запричитала Картер. – Я сама вернусь назад. Они все поймут и о пожаре, и о попытке бежать, и обо всем остальном. Я ни слова не скажу ни об этом месте, ни о том, куда вы пошли, честное слово! Вы можете доверять мне!

Вперед выступил стражник.

– Блюстители истины расколют тебя, как устрицу. Ты предала нас и нашу организацию. – С кошачьим проворством он ударил ее кулаком. Удар получился не такой шумный, как затрещина Бернхард, но гораздо более эффективный. Дернувшись, Дженет рухнула на пол. Стражник повернулся к Конвею. – Если хотите сохранить этой предательнице жизнь, то несите ее сами. И не отставать, ждать мы не собираемся!

Прежде чем кто-нибудь успел возразить, он уже спускался в лаз по лестнице. Бросившись за ним следом, Бернхард, перед тем как скрыться из виду, жестом указала Анспач помочь Конвею. Спустившись вниз, он с облегчением увидел дожидавшегося их стражника, который уже явно успокоился. Воин поднял свечу, неровный свет которой позволял им различать лица друг друга и смутно вырисовывавшийся вход в другой тоннель, ответвлявшийся от того, где они стояли.

– Лай собаки, который вы слышали, был сигналом о том, что место, где мы собирались перебраться через стену, слишком сильно охраняется. Наши друзья привлекут к тому месту внимание стражников и солдат, и туда перебросят дополнительные силы. Будем надеяться, что нам повезет и охранников уберут именно оттуда, куда мы сейчас направляемся. Это последний шанс.

Тоннель оказался низким и узким. Вскоре Конвей убедился, что существует только один приемлемый способ нести Картер: идущий впереди держит ее за ноги, а тот, кто идет сзади, – поддерживает под мышками. Даже женщинам, бывшим ниже Мэтта на несколько дюймов, приходилось сгибаться в три погибели. Стражник, как назло, и не думал замедлить шаг. Вскоре их спины гудели от напряжения.

Несмотря ни на что, Конвей ухитрялся изучать устройство тоннеля. Многое ускользало от его глаз, так как единственным источником света служила свеча идущего впереди стражника. Отчасти это радовало, так как то, что он замечал, особого оптимизма не внушало. Расцвеченная огнем свечи паутина облепила потолок. По стенам стекали струйки воды. Раз он споткнулся на одной из многочисленных куч мусора. Иногда отчетливо слышался пронзительный визг крыс, разбегавшихся по ответвляющимся коридорам. Трижды беглецам удавалось на время распрямить спины, когда тоннель выходил в просторные отвратительного вида комнаты. Одна из них оказалась достаточно большей для того, чтобы услышать эхо их шумного дыхания. Конвей не сомневался, что видел кипы мечей и доспехов – это был оружейный склад.

Через некоторое время стражник остановился у лесенки, прикрепленной к земляной стене какими-то странными скобами. Она уходила вверх, исчезая в темноте. Опустив Картер на землю, Мэтт взялся за лестницу, проверяя ее устойчивость. Сооружение явно не внушало доверия. Но стражника это, похоже, не волновало. Ухмыльнувшись, он произнес:

– Ждите здесь. А я проверю, не ждет ли нас кто-нибудь наверху.

Передав свечу Анспач, он стал карабкаться по лестнице, не выпуская мешавший ему меч. Когда скрип сапог на ступеньках затих вверху, тоннель показался чужеземцам еще более холодным и мрачным.

Наверное, прошли годы, прежде чем лестница снова задрожала, извещая о возвращении стражника.

– Никого нет, – сообщил он, спрыгивая на землю. Отойдя в сторону, воин принялся что-то искать и вскоре вернулся, неся на плече свитую в круг веревку, на которой было завязано множество узлов. На одном из концов веревки крепился металлический абордажный крюк. Он пояснил, что, перебираясь через стену, необходимо зажимать ногами узел, выпрямляться, хвататься руками за другой узел, как можно выше, и подтягиваться, пока ноги не смогут зацепиться за следующий узелок.

Анспач задрожала. Даже в тусклом свете было заметно, как она побледнела.

– Не знаю, смогу ли я, – прошептала она. – Скорее всего нет. Я всегда плохо подтягивалась. – Взгляд Сью остановился на Картер, словно она искала поддержки у беспомощной женщины. – А как же она?! Она уж точно не сможет карабкаться по веревке. Почему бы не оставить нас здесь, а потом, когда предоставится возможность, вывезти в каком-нибудь фургончике? Я о ней позабочусь. С нами ничего не случится.

– Мы пойдем все, – твердо заявил Конвей стражнику.

Бернхард достала из-под куртки скруток нейлонового шнура толщиной в четверть дюйма.

– Полагаю, он нам пригодится. Я пойду впереди тебя, а ты обвяжись шнуром под мышками. Я буду тебя тащить. Думаю, все будет в порядке.

Анспач не ответила, но на лице у нее было написано сомнение.

Шаткая лесенка вывела в пустой дровяной склад при гончарной мастерской. Беглецы выбрались наружу, разобрав одну из дощатых стен. Оставив группу заделывать дыру, стражник устремился к основанию городской стены. Отдаленные крики разыскивавших их охранников не оставляли времени на раздумья.

Конвей полез по веревке вслед за провожатым. Сзади к нему были привязаны два «вайпа» и Картер. Женщина один раз слабо застонала, но не очнулась. Добравшись до верха, Мэтью опустил ее в проходе у бойницы и поспешил вниз. Обливаясь потом, он спустился на землю перед готовившейся к подъему Бернхард. Поднявшись немного по веревке, та сбросила вниз свободный конец нейлонового шнура, который, просвистев в воздухе, тихим шлепком упал на землю. Быстро обвязав им Анспач, Конвей подтолкнул ее вверх.

Сью удалось преодолеть два узла, прежде чем она беспомощно остановилась, дрожа от страха и усталости. Сверху доносилось тяжелое дыхание Бернхард, тянувшей шнур. Мэтт просунул голову между ногами Анспач так, чтобы та оказалась у него на плечах. Объединив усилия, троица медленно продвигалась вверх.