Текст книги "Черное племя. Война (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

– Зато я не боюсь узнать. Так как ты это сделал? – Кайлин положил спящего волчонка в ноги Арену и пересел к изголовью постели, с удивлением и восхищением разглядывая сына. Младший вождь, в отличие от альфы, о плохом не думал. Он просто удивлялся чуду, как ребенок.

– Я скажу, но только вам. Я видел удивительных существ… – Прошептал Давид, уже собираясь рассказать про встречу с русалом, когда шторка резко отодвинулась, и на пороге появился Аскольд. Он обвел глазами всех присутствующих в шатре оборотней, включая спящего Аларда, и остановил тяжелый взгляд на Давиде.

Увидев альфу, волк вскочил с места, чувствуя прилив тошноты к горлу. Сердце бешено колотилось. Давид и сам не понимал, что с ним происходит. Это был и страх, и волнение, и предвкушение чего-то. Омега стоял, замерев, глядя обоими глазами на Аскольда. Тот медленно, с абсолютно каменным лицом, приблизился к оборотню.

– Я пришел сказать. – Глухо и спокойно произнес альфа, сверля Давида ледяным, мертвым взглядом. – Ты можешь сколько угодно находиться с сыном. Если тебе нужна будет сатисфакция за то, что произошло в лесу, я приму твой вызов. Но только после того как закончится междоусобица. У нас слишком мало бойцов.

Давид смотрел на альфу, находясь в странном, пограничном состоянии. Он впервые наблюдал то, о чем говорил Мертен – сущность оборотня. И, вглядываясь в глаза и сердце Аскольда, он видел черную, потухшую, едва живую душу. Она была похожа на погасшую звезду. И лишь едва заметные тонкие огненные прожилки говорили о том, что носитель еще не сошел с ума и не умер.

Однако Аскольд ждал ответа. Его, как и прочих, удивляло наличие обоих глаз, но он не хотел об этом спрашивать. Ему было досадно, что сбежал Давид униженным и раздавленным, а вернулся красивым, сильным и счастливым. Даже с родителями помирился. А вот он, альфа, находится на самом дне, и оттуда нет выхода.

– Что молчишь? – Со злостью произнес Аскольд, разглядывая похорошевшего Давида. – Хочешь сейчас меня убить? Хочешь отомстить мне? Я же тебя знаю, ты хочешь… Как Мертена, правда?

Альфа, не слишком понимающий молчание волка, которое он ошибочно принимал за равнодушие или презрение, все больше погружался в отчаяние. Аскольд хотел поговорить с омегой, даже быть проклятым, посланным, но тот молчал и не шевелился, не в состоянии найти слова, чтобы хоть что-то ответить.

– Молчишь… – С горькой улыбкой кивнул альфа и вдруг повернулся к притихшим Арену и Кайлину. Его голос дрогнул. – Он молчит. Презирает меня. Мы все молчите…

Аскольд снова повернулся к абсолютно растерянному Давиду. Только теперь взгляд альфы стал иным. Потухшим.

– Ладно, хватит. – Глухо сообщил оборотень, глядя в пол и запуская пальцы себе в волосы. – Знаешь, я… – Аскольд резко опустил руку и, посмотрев в лицо Давида, вдруг просто и как-то удивительно спокойно произнес. – Прости, если сможешь.

Оборотнень резко повернулся, чтобы уйти, однако почувствовал как Давид тонкими пальцами сжал ему запястье.

– Стой. – Омега продолжал смотреть в погасшую душу Аскольда, с ужасом видя, как потухают последние тонкие светящиеся прожилки. Для Давида не было секретом, куда засобирался оборотень, и осознание того, что прямо сейчас он добивает волка, который всю жизнь его любил, было мучительно. А еще омеге вдруг стало ужасно жаль Аскольда. Заглядывая в душу альфе, оборотень теперь и сам чувствовал, как тому было невыносимо все эти годы. Захотелось обнять его, прижать, успокоить. Но Давид стоял в оцепенении, отчего-то смущаясь и едва заметно краснея.

– Когда ты на меня смотришь, мне больно. Мой кинжал не такой острый как твой взгляд. – Альфа опустил глаза на руку Давида, невольно любуясь тонкими пальчиками. – Отпусти меня… Я сделал все что мог. Раздал себя по кусочкам. Где теперь я?

– Останься… – Прошептал омега.

– Зачем?

– Я хочу чтобы ты остался…

– Зачем?! Смеяться надо мной? Презирать? Дразнить? А потом ненавидеть? – Аскольд смотрел на Давида, и его лицо снова исказила злоба. Оборотень мгновенно переходил из одного состояния в другое, метался между ненавистью к омеге и обожанием. – Зачем я тебе? Тебе унижать некого?

– Мне жаль что я так поступал. – Начал было Давид, но Аскольд прервал его.

– Не ври! За эти годы ты ни разу, ни разу не пожалел меня. Ты отдавался Ланзо у меня на глазах, ты меня попрекал за то, что мой отец убил моего папу, потом ты прогнал меня, как только я тебя полумертвого выходил, хотя от тебя тогда все отвернулись! – Аскольд погружался в бешенство. Он вывернул руку, отцепляя пальцы омеги и сжал кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать избивать мальчишку. Альфа снова и снова переживал все, что происходило за последние годы. – Ты проклинал меня за то, что я спас от тебя же Аларда. И да, потом я тебя изнасиловал… Знаешь, почему? Я тебя ненавидел за все это. И мне жаль, по-настоящему в отличие от тебя жаль, что я тогда опустился до твоего скотского состояния! Я хотел тебя проучить. И ты блевал, потому что я тебе противен. И не ври мне сейчас. И родителям не ври! Тебе не жаль, потому что я противен и ненавистен тебе. Я пытался заслужить твою любовь, но ее нельзя заслужить. Тебя или любят, или нет. Не за что-то, а просто так. Ты меня не полюбил.

– Прости меня… – Пролепетал было Давид, также с ужасом восстанавливая в голове картину отношений с Аскольдом, однако оборотень перебил его.

– Не нужно мне это! Оставь свое “прости” себе! Свое лживое “прости”! – Аскольд бешено смотрел на волка. – Ты просто не хочешь чтобы моя смерть была на твоей совести! Но у тебя нет совести! У тебя нет души! Не волнуйся, тебе будет плевать! А мне будет там хорошо! Хватит!

– Но у меня есть душа! – Со слезами в голосе произнес омега, но договорить ему Аскольд снова не дал.

– Если есть, так что ж я ни разу ее у тебя не обнаружил?

– Раньше не было, а теперь – есть. – Прошептал оборотень и аккуратно прижался к Аскольду, не слишком рассчитывая на то, что альфа его не оттолкнет. Однако, оборотень просто физически не мог это сделать. Его руки сами готовы были обнять мальчишку, и лишь железной волей он не позволял себе этого.

– Зря ты ко мне лезешь… Я ведь могу и в беспамятство впасть. – Прорычал альфа, глядя куда-то поверх головы омеги. Его член налился кровью, однако Давид все равно не уходил.

– Я изменился. – Шепнул оборотень, вдыхая такой удивительно приятный запах Аскольда. Омега вдруг подумал, что он с огромным удовольствием сейчас бы поцеловал его в губы. Но почему? Из-за запаха? Или из-за отчаяния, которое делает Аскольда таким притягательным? Давид дышал ртом, боясь, что договориться с оборотнем уже не получится. Что поздно.

– Что ты от меня хочешь? Скажи, что?! – Тысячи раз посланный альфа совершенно искренне не понимал, что нужно от него Давиду. Он чувствовал себя запутавшимся и растоптанным.

– Дай мне шанс.

– Я не понимаю тебя! – Заорал волк и уже хотел оттолкнуть Давида, когда почувствовал, как нежные губы касаются его шеи. Альфа вздрогнул, не веря своим ощущениям. Затем случилось то, чего сам Аскольд больше всего боялся: волк перестал себя контролировать. Он схватил Давида и сжал его в объятиях. Оборотень и сам не понял, как оказался с ним на полу, бешено кусающий мальчишку в шею, лобызая губы и обнимая. Аскольд дышал Давидом, кусал его до синяков, до крови, рыча и сам не слыша своего рычания.

Над головой кто-то что-то ему кричал, но все было как в тумане. Наконец, услышав над ухом тихий, робкий всхлип: “Мне больно”, Аскольд приподнял голову и посмотрел на замученного им Давида. Тот лежал весь искусанный, в засосах, с размазанной по губам кровью.

– Я говорил, что не могу держать себя в руках… – Аскольд сел на пол и коснулся дрожащей рукой лба. – Опять проклинать меня будешь.

Кайлин все это время стоял неподолеку, сомкнув руки под подбородком, смертельно бледный и напуганный. Это он пытался что-то кричать альфе. Но куда там. И теперь все смотрели на Давида, не зная, что сейчас будет. Однако, вопреки опасениям, омега радостно заулыбался.

– Ты сделал это… – Произнес волк, отодвигая за ухо отросшие волосы и демонстрируя черную печать собственности. Омега смотрел в наполненные ужасом глаза Аскольда, наблюдая, как его душа неуверенно, но разгорается.

– Они не разрешат… – Покачал головой альфа, косясь в сторону Арена. – Точно казнят теперь. Я же никто… Я…

– Что, поставил печать? – Раздался голос с постели.

– Поставил. – Не своим голосом сообщил Кайлин, с ужасом поглядывая на супруга. Однако, Арен как ни странно, оказался доволен ситуацией.

– Ну и отлично. Сын теперь точно не пропадет. На днях женим. А сейчас нам нужно обсудить что делать с племенем. У меня ведь теперь остался один наследник – Давид.

========== Глава 112. Преемник ==========

Кайлин не менее часа вводил Давида в курс дела относительно происходящего в племени. Оборотни сидели вчетвером. Арен отдыхал, стараясь набраться сил после приятного потрясения, вызванного встречей с сыном, а Аскольд не сводил глаз с любимого, даже не пытаясь скрыть свой восторг и обожание.

Омега, не скрывая удивления от происходивших событий, внимательно слушал папу, но это не мешало ему с аппетитом уплетать мясную похлебку, и, глядя на эту картину, Арен сделал вывод, что у его сына психика куда крепче, чем он думал. Ни эмоциональное воссоединение с Аскольдом, ни жутковатые подробности межплеменного раздора, ничто не могло нарушить душевного равновесия Давида. Наконец, когда Кайлин замолк, Арен кивнул сыну.

– Что думаешь, как выходить из ситуации?

– Во-первых, надо объединить племена. – Омега как раз доел и с легким сожалением отставил пустую железную миску в сторону. – Придется, конечно, половину изменников вырезать, особенно тех, кто совсем отучился подчиняться. Во-вторых, стоит изменить кое-что в наших законах, чтобы утвердить положение омег. А оно сильно пошатнулось благодаря Роджеру и Герольду.

– С нападением хорошая идея. – Арен кивнул. – Когда?

– Хоть сегодня. У нас вообще как, разведка работает? Или кроме тех перебежавших омег ничего?

– Никакой разведки нет. Мы можем только догадываться, что происходит за забором. – Вздохнул Арен. – Давид, я сейчас задам вопрос. А ты хорошенько подумай перед тем как ответить. Ты мой любимый сын, и я в любом случае тебя пойму.

– Я слушаю тебя. – Давид внимательно посмотрел на отца, догадываясь, о чем тот хочет спросить.

– У меня трое сыновей, но двое стали изменниками. Для меня они умерли. Остался ты. И ты – омега, к сожалению. Воинственный, смелый, но омега. К тому же, с достаточно сложной судьбой. Но наследник должен быть. И ты – единственный кандидат. – Арен вздохнул. – Я тебя представлю племени, как моего преемника, как нового вождя. Но есть одно но. Моего слова недостаточно, чтобы утвердить твой авторитет. Никто за тебя это не сделает. Ты должен понимать, что тебя должны слушаться, исполняя любое, даже самое глупое и унизительное приказание. Скажешь есть навоз – должны есть навоз. Не говоря о каких-то более важных вещах. Я вижу в тебе силы, но я не знаю, хочешь ли ты сам этого? После того как ты официально станешь вождем, у тебя не будет счастливой омежьей доли. Ты сможешь рожать волчат, конечно, сможешь любить и быть любимым, но ты ни на минуту не сможешь забыть о своем долге и своих обязанностях. У тебя не будет никаких оправданий в случае ошибок. И что бы не произошло в племени, только ты будешь нести за это ответственность. Только расслабишься – тебя сожрут и не подавятся. И если ты сейчас скажешь, что не готов к таким жертвам, я не буду заставлять тебя. Однако, если ты откажешься… Раздор, боюсь, никогда не прекратится.

Давид сдавленно вздохнул. И без слов отца он понимал, что быть вождем – не самая простая работа. И сейчас, находясь в полном душевном равновесии, в удивительном для себя спокойствии, омега не знал, найдет ли он в себе те силы, которые позволят ему управлять дикими соотечественниками. Но, с другой стороны, отказаться, значило окончательно похоронить племя. Давид поднял глаза на отца.

– У меня нет выбора. Я согласен.

– Хорошо. Тогда последний вопрос. – Арен поднял руку и коснулся своими грубыми шершавыми пальцами лица сына, трогая то место, где раньше красовался грубый шрам, а теперь проходила тонкая, едва заметная полоска. – Чем ты должен заплатить за свое красивое лицо? Даром такие вещи не даются.

– Я получил его в качестве благодарности. – Давид тепло улыбнулся, вспоминая маленького русальчонка. – Я спас детеныша одного неведомого волшебного существа. За это он отдал мне свой глаз, а еще провел рукой по лицу и, думаю, тогда шрам и затянулся.

– Ты говоришь удивительные вещи. – Арен покачал головой, с интересом глядя на сына. – Но, раз так, медлить не будем. Я объявлю тебя своим преемником, и твоя задача – любой ценой объединить племя и навести в нем порядок.

Это было первое вече в племени Арена с момента начала болезни вождя. Все оборотни собрались в полукруг. Они перешептывались и суеверно косились на Давида, качая головой, удивляясь его глазу, гадая, как же он смог получить его. Волки боялись всего неизведанного, непонятного и волшебного. А еще все заметили печать на шее омеги, но на фоне изменений в облике оборотня, союз с Аскольдом не казался чем-то удивительным.

Когда все заняли свои места, четыре волка торжественно внесли на помост носилки с Ареном. Давид стоял позади отца. Он держался прямо, не позволяя себе и намека на неуверенность и страх, хотя, безусловно, омега очень волновался. Но больше всего переживали Аскольд и Кайлин. Они оба были против того, чтобы Давида сделать вождем, им было жаль омегу, но возражать было нельзя. Да и кто их спрашивал?

Наконец, когда все затихли, Арен немного приподнялся на подушках и произнес речь, молясь про себя, чтобы волки его послушались. Вождь был страшно уставший и не мог кричать, но он из последних сил старался говорить громче, понимая, что сейчас тот момент, когда решается судьба Давида и судьба всего племени. Он уже не думал о себе, решив, что лучше умрет от перенапряжения, но заставит волков присягнуть сыну.

– Наше племя находится в упадке. Изменники раскололи его и творят беззакония на своей половине. А я слишком болен, чтобы проучить их. Но так продолжаться больше не может. И я собрал вас, чтобы объявить о своем преемнике. И это Давид!

По рядам прошел ропот. Оборотни не были в восторге от такого развития событий, однако и сюрпризом такой расклад точно не стал. Послышались несколько разрозненных голосов.

– Он же омега!

– Он справится?

– Он слабее альфы!

Арен дождался, пока перешептывания утихнут и продолжил.

– Я знаю, что вы боитесь, что Давид окажется слабым вождем. Но это не так. Давид участвовал в войне и был в числе лучших, он на охоте приносил самые огромные туши, и он достаточно жесток, чтобы не терпеть возражений! – Крикнул Арен, чувствуя, что начинает задыхаться. Возникла небольшая пауза, однако волки молчали. Наконец, альфа продолжил. – А еще Давид стал колдуном! Он видел далекие земли и общался с неведомыми, страшными существами. Он бился с ними, победил их, лишил их главаря глаза. И забрал этот глаз себе! И наколдовал, чтобы этот глаз прижился!

В любой другой ситуации Давид бы рассмеялся, а может, и возмутился такой интерпретации его общения с русалами, но сейчас он понимал, что надо любой ценой убедить волков, что омега может быть таким же сильным, как и альфа.

Оборотни снова стали перешептываться, однако теперь неуверенность в вожде заменил страх. Что Давид не являлся подарком судьбы, все понимали очень хорошо. И все помнили, как он может быть жесток и мстителен. Но если он еще и колдовать научился…

– А теперь вы все присягнете Давиду, и он возьмет на себя руководство племенем!

Это не был вопрос или просьба. Это был приказ. И омега, с каменным лицом, внимательно разглядывая души оборотней, вышел на специально подготовленный помост. Взгляд Давида был жутковат, и оборотни, поежившись, начали вставать с мест, не смея перечить. Первым подошел к омеге Аскольд. Давид видел, что его душа горела теперь почти полностью. Альфа с удовольствием преклонил колено и коснулся губами бедра нового вождя.

– Клянусь в верности! – Прошептал оборотень, горящими глазами глядя на любимого. Следом был Феофил, потом Ланзо, а затем и остальные члены племени. Давид видел, как переливаются разными цветами души волков, как сомнение и страх борются в их сердце. Но возразить никто не смел, каждый давал клятву верности.

Когда присяга завершилась, Давид оглядел племя и произнес.

– Я благодарю вас за доверие, которое вы мне оказали. Все, кто поклялся мне в верности – мои друзья. Но знайте, я не потерплю сомнения и предательства. Мой новый глаз видит ваши души. Я теперь знаю больше, чем любой из вас, и не пытайтесь от меня что-то скрыть! – Давид говорил громко, без страха, излучая сумасшедшую уверенность в себе. – А сейчас наша задача – объединить племена. Мы должны наказать изменников! Ночью выступим против ублюдков!

Ответом на последнюю фразу нового вождя послужили одобрительные возгласы. Давид догадался, что оборотни устали от неразберихи в племени, и готовы любым способом прекратить раскол, даже с помощью меча.

Не успел Давид сойти с помоста, как к нему подбежал один из волков и прошептал на ухо.

– Омеги с половины Роджера опять пересекни границу. Их на этот раз гораздо больше, и они все с волчатами!

========== Глава 113. Вече Герольда ==========

В то утро, когда Давид вернулся в родное племя, к Арену, на стороне Герольда царило смятение. Лучи восходящего осеннего солнца осветили повешенных трех омег. Все было ровно так, как и предсказывал Мор.

Несчастные болтались на одном дереве, качаемые ветром.

Самоубийство считалось величайшим грехом в племени, и такое событие посеяло легкую панику среди оборотней. Особенно это касалось омег. Те, что были обесчещенны, рыдали у себя в загоне, куда были сразу же отправлены, а те, кто имел официальный статус женатых, стали тихо шушукаться между собой.

Альфы разделились на два лагеря. Первые не видели ничего страшного в случившемся, зато вторые требовали вернуть права изнасилованным и опозоренным волкам, считая, что доведение до самоубийства кого бы то ни было грозит страшными карами со стороны богов. Герольд, который накануне спал отвратительно, мучимый почти полной луной, увидел в случившемся свой, дурной знак. Он понимал, что времени для того, чтобы принести в жертву Давида, остается слишком мало.

– Ну, что вы вылупились? Не могли сразу снять? Обязательно меня ждать надо? – Раздраженный Герольд обращался к притихшим, оцепеневшим в суеверном ужасе волкам, тем, кто в панике позвал вождя, обнаружив с рассветными лучами болтающиеся трупы. Как уже удалось выяснить, это были трое омег из Белого племени, братья-тройняшки, неразлучные с раннего детства. Насиловало их несколько альф и бет, а что случилось ночью, никто толком сказать не мог. Вроде говорили, что ночевали они в загоне, однако Герольд понимал, что скорее всего недосмотрел кто-то из насильников. Вот только никто не признается, да и кто из этих безмозглых волков мог предположить, что омеги возьмут, да и вздернутся?

Братья повесились на окраине поселения, видимо, еще глубокой ночью. Оборотни говорили, что их тела окоченели.

– А кому снимать их? – Раздался чей-то робкий голос.

– Кто их трахал, тот их пусть и снимает! – Равкнул раздраженный Герольд. Альфа был взвинчен, надо было куда-то идти, что-то делать, но он не мог оторвать взгляда от обнаженных, белых как снег тонких тел, болтающихся на поскрипывающих веревках. С удивлением для себя вождь почувствовал возбуждение, глядя на трупы. Это было новое ощущение для Герольда, достаточно соблазнительное. Однако, насиловать мертвых было опасно для репутации, поэтому, чтобы не провоцировать себя, вождь отправился обратно, к своему шатру.

По пути Герольд сделал крюк, чтобы посмотреть, как там брат возле позорного столба. Он понимал, что ночь выдалась достаточно холодной. Роджер сидел в той же позе, окоченевший, дремлющий. Коснувшись пальцами щеки альфы и убедившись, что тот еще не погиб от переохлаждения, оборотень отправился дальше, решив про себя, что даже если брат умрет, ничего страшного не случится. Он шел, вслушиваясь в разговоры оборотней, отмечая, что обстановка стала крайне нервозной, а это значило, что в любой момент времени может последовать очередная смута, которую допустить было никак нельзя. Надо было отвлечь волков, и пока оставался только один способ это сделать: отправиться в поход против племени Арена.

К полудню снова застучали топоры. Созывалось очередное вече, на котором планировалось определиться с тем, стоит ли нападать на соседей, а если стоит, то когда. Герольд к своему неудовольствию заметил, что вече стало терять свой авторитет и торжественность: волки отпускали шутки по поводу частоты собраний, приводя в пример былые времена, когда совет собирали только в крайне важных ситуациях и очень редко. Но это была не главная головная боль Герольда. Альфе снова стали казаться вокруг сумерки, только теперь в ясный полдень. Волк с удивлением замечал, что мир вокруг него будто погрузился во тьму, при этом все вокруг также хорошо было видно. Иногда он вздрагивал от шелеста невидимых крыльев или от голосов, зовущих оборотня по имени, но откуда-то издалека. Пару раз Герольд ловил себя на том, что ходит вокруг шатра, находясь в прострации, оглушенный только им слышимыми голосами.

Наконец, когда лавки были сколочены, а альфы и беты заняли свои места, Герольд, с трудом вынырнув из сопровождаемой его тьмы, отправился на вече. В этот раз оборотень держался не так уверенно как раньше. Новому вождю было плохо: волка охватывал могильный ужас перед богом смерти, от одной мысли о котором он впадал в оцепенение. Герольду постоянно казалось, будто кто-то невидимый не спускает с него мертвого холодного взгляда.

– Вчера мы потребовали омег у наших соседей, у этих мерзких шакалов, и получили отказ! – Начал шаман, оглядывая на удивление вялых оборотней. После самоубийства омег, после бегства мужей, волки должны буквально расплескивать тестостерон, однако все были хоть и встревожены, но на редкость инертны. Герольду сначала было непонятно, что происходит, однако, глядя на то, как все синхронно зевают, стало ясно: насильники, которые в течение нескольких последних дней не знали сна и отдыха, наконец, притомились. Лицо альфы изказила презрительная усмешка: то же мне, вояки. Однако, выступать против подопечных Герольд не рискнул. Да и был ли смысл? – Мы должны вернуть ваших мужей, мы должны объединить два племени!

– Надо повесить тех, кто отказал нам! – Неожиданно раздался чей-то относительно бодрый голос. Это был Кирс, который, пережив стресс из-за крушения семейной жизни, видимо, эту ночь провел в одиночестве, отсыпаясь.

– Да! Мы должны отомстить за нанесенное нам оскорбление! – Крикнул Герольд, и треть оборотней одобрительно закивали. – Мы сегодня нападем на племя Арена и вырежем всех, кто попытается оказать нам сопротивление! А всю верхушку мы повесим!

– Вождь! – Раздался возглас другого члена племени, беты Ия, который, в отличие от многих, с интересом слушал речь Герольда. Он поднялся и с усмешкой на тонких губах приблизился к альфе. – А Арена с Кайлином ты тоже вешать будешь, или рука все-таки дрогнет? Родители все-таки.

Ий произнес это нарочисто громко, и оборотни отозвались на вопрос беты издевательским смехом и перешептываниями. Герольд понимал, что никто из волков не верит, что он способен убить собственных родителей. Да и сам альфа не знал, поднимется ли у него рука совершить это страшное преступление. Но сказать “нет” оборотень не мог. Да и все эти обещания он давал только ради того, чтобы потом не надо было объяснять, за что он решил убить Давида.

– Я повешу всю верхушку! Арена, Кайлина, Аскольда, Феофила и Ланзо. А еще я лично перережу горло Давиду, если он появится!

– А Давиду-то за что? – Со смехом спросил Ий, искренне считая бравадой все, что говорит Герольд.

– Я не верю что он был изнасилован Аскольдом. Они переспали, но потом поссорились, и Аскольд взял на себя вину. На деле мой брат редкая потаскуха!

– Так может, тогда нам отдашь? Убивать-то зачем? Он же омега. – Не менее веселым тоном поинтересовался Кирс, которому обещания Герольда почему-то очень нравились.

– Подбери слюну! Он мой брат! И либо он чистый, либо мертвый! – Рыкнул альфа, с ненавистью уставившись на оборотня, который, решив, что настаивать не стоит, тут же затих.

Герольд говорил много и долго, однако об одном своем намерении он умолчал. Альфа точно знал, что если ему удастся задобрить Мора, то уж кого он точно казнит, так это рыжего волка Луиса. И не из-за желания отомстить. Герольд вдруг представил, как будет насиловать мертвое тело омеги. От одной только мысли об этом оборотень почувствовал сильнейшее вожделение.

Однако, пока Герольд рассказывал соплеменникам о планах нападения на племя Арена, пока шло голосование на этот счет, происходили события, которые спрогнозировать ни вождь, ни остальные альфы и беты не смогли. Стоило только начаться вече, как омеги из числа мужей стали быстро собираться вместе со своим скромным скрабом и многочисленным потомством. Страх оказаться на месте жертв, растущее унижение, возросшее в несколько раз домашнее насилие, а также умножение обязанностей, все это заставило оборотней крепко задуматься о будущем.

Они провели свое вече, тайное, незаметное для мужей, на котором было принято единственно верное решение – бежать. Организаторами выступили те самые пожилые омеги, которые затесались в толпе, когда Герольд требовал выдачи сбежавших волков. Уяснив для себя, что племя Арена точно не отдаст перебежчиков, оборотни решили последовать примеру своих соплеменников.

Известие о том, что омеги перебрались через стену к Арену, пришло уже под конец вече и вызвало достаточно бурную реакцию.

– Сбежали! Сбежали! Все сбежали! – Кричал в истерике бета, оставленный сторожить загон с бесправными омегами. Он прибежал на собрание, и, перебив на полуслове Герольда, начал, заикаясь и сбиваясь, рассказывать о новых изменниках.

Воссоздать картину произошедшего оказалось несложно: волк целый день нес службу возле загона, затем утомился, и, обозлившись, что муж никак не приносит ему обед, хотя на дворе уже был вечер, решил сходить домой сам, чтобы поесть, а заодно устроить взбучку лентяю. Вот только супруга в шатре не оказалось. Бета пошел искать его по поселению и выяснил, что ни мужа, ни прочих омег ни в соседних шатрах, ни на улице, нигде нет. А пока незадачливый воин бродил туда-сюда, ища хоть кого-нибудь, из загона сбежали и те, кому терять было нечего.

Герольд, едва сдерживаясь от смеха, сделал вывод, что омеги могли заранее обо всем договориться. Однако, истинную свою реакцию альфа не спешил демонстрировать.

– Предатели! – Взревел вождь, с удовлетворением отметив, что воины наконец вышли из сонного состояния и готовы рвать и метать. Оборотню было глубоко наплевать на омег, к тому же он знал, что если удастся объединить племена, то изменники уже никуда не денутся: им попросту будет некуда бежать. – Мы их накажем! И накажем тех, кто дает укрытие этим ублюдкам!

– Убить всех! Повесить! На Арена! – Послышались крики.

– На Арена! – Эхом ответил Герольд, и вся стая кинулась к границе.

Вождь надеялся, что соседи будут не готовы к нападению, однако его ждало жестокое разочарование: стена отсутствовала, а на ее месте стоял ровный отряд волков. И впереди всех Герольд увидел того, на чью встречу так рассчитывал. Это был Давид.

========== Глава 114. Битва ==========

Омегам-перебежчикам не препятствовали, даже наоборот, Давид распорядился временно подселить волков в шатры соплеменников и обеспечить всем необходимым. Но настоящий шок вождь испытал, когда к стене явились жертвы насилия. Полуголые, избитые и дурнопахнущие, омеги едва стояли на ногах. Не скрывая страха, дрожа от холода, они подошли к стене, не в состоянии даже перелезть через нее. От вида изнасилованных волков Давид почувствовал такой прилив злости, что умудрился даже вырвать один из столбов в ограждении.

– Чтобы этого всего здесь не было! Убрать стену! Сейчас же!

Лицо оборотня было перекошено от злости, глаза горели, и, сообразив, что новый вождь в эту секунду способен на что угодно, волки, не смея спорить, кинулись ломать забор, давая пройти несчастным омегам.

– Всех вымыть, накормить и отогреть. – Давид распоряжался, излучая удивительную уверенность в себе. Спорить с новым вождем ни у кого желания не возникало, хотя оборотень был и омегой, достаточно молодым, да и внешне казался едва ли ни копией Кайлина.

Давид находился в гуще событий, он следил, как исполняются его приказы, а также переговаривался то с одним, то с другим перебежчиком, выясняя, что происходит на той стороне.

Во второй партии омег был и Колман. Он нес на руках своих братьев. Уставший, осунувшийся, он шел, глотая слезы. Ему было страшно и тревожно. Перед самым побегом омега явился к Роджеру и обнаружил своего насильника едва живым. У холодного, находящегося без сознания альфы пульс почти не прощупывался.

Понимая, что оставить волка будет равносильно убийству, Колман срезал веревки и, пока никто не видит, перенес оборотня в теплый шатер. Он растер посиневшие руки и ноги Роджера, затем укутал его в одеяло, взял малышей и помчался к стене, понимая, что еще минута, и он может не успеть: поднимется тревога. И теперь, находясь среди спасенных, он стоял и рыдал, от отчаяния и боли. Его сердце разрывалось. Он вроде и хотел смерти своему обидчику, но при этом какая-то часть его желала чтобы Роджер выжил. Вот только если альфа выздоровеет, ответит ли он хоть какой-нибудь благодарностью? Волк был уверен, что нет.

– Ты пахнешь братом. – Сухо произнес Давид, с подозрением поглядывая на Колмана. Новый вождь еще ничего не знал про историю омеги, не знал, кто он такой и подошел к мальчишке почти случайно, привлеченный внешним сходством с Кайлином, удивляясь, как такое может быть. Но когда Давид приблизился, то обнаружил и печать, и запах Роджера. При этом оценка души пока особенных результатов не давала. Было видно, что омеге больно, что он в горе. Но причины этого могли быть любыми. – Как твое имя?

– Я Колман! Твой брат принуждал меня к близости! – Омега почувствовал суеверный ужас, увидев Давида. Он прекрасно помнил, что мальчишку кто-то лишил глаза, что его лицо уродовал рубец. А теперь на месте повязки был другой глаз, ярко-голубого цвета, а шрама почти и не было! Колман побледнел. – Твой брат хотел убить меня!