Текст книги "Черное племя. Война (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Омега спал почти сутки и проснулся на рассвете, страшно удивленный, что за это время на него никто не напал. Свежий соленый воздух снова ударил в нос. Держа в руках еще сонного волчонка, Давид поднялся на перевал и встал как вкопанный. Никогда он не видел такой красоты. Казалось, небо упало на землю. Омеге не с чем было сравнить безупречность огромной глади воды, уходящей в самый горизонт. Давид вздохнул полной грудью и, еще раз оглядев открывшийся ему прекрасный пейзаж, начал спускаться к берегу.

Вскоре Алард проснулся, огляделся и тоже уставился на плещущие внизу волны, красиво бегущие по зеркалькой голубой воде.

– Папочка, где мы? Это что, такое большое озеро? – Волчонок уже умел немного говорить, и как отметил про себя Давид, оказался достаточно сообразительным.

– Не знаю, милый, но пока мы поживем здесь. Надеюсь, нам понравится.

Море было бирюзовым, оно блестело на солнце, и омега не сводил с него глаз пока шел. Вскоре оборотни достигли берега.

Территория, которую планировал обжить волк, представляла собой бухту, закрытую с двух сторон выступающей сушей. Также было несколько кос, достаточно узких, уходящих далеко в море, по которым можно было пройти только в одиночестве, двое вряд ли разминутся. Как раз эти косы и озадачили Давида. Сначала оборотень подумал, что они искусственного происхождения, однако ничьих следов присутствия нигде не было. Уже позже, внимательно глядя на волны, волк заметил, что течения также могли создать эти насыпи. Вот только некоторые лежащие сверху камни казались уж очень крупными!

Что еще сильно удивило как Давида, так и малыша, это необычный вкус воды. Сначала омега обрадовался, что проблем с жидкостью не будет. Вон ее сколько! Мучимые жаждой, оборотни прильнули к волне, однако, тут же с отвращением начали плеваться. Соль и горечь делали воду непригодной для питья.

Оставив волчонка играть на берегу, омега отправился на поиски источника. Давид очень надеялся, что неподалеку есть речка или хотя бы бьет ключ. Он прочесывал местность, мучительно вслушиваясь, пока, наконец, до него не донеслись звуки, подобные журчанию. Давид сделал несколько шагов и увидел маленький водопадик с пресной водой. Место теперь казалось и вовсе сказочным. Оставалось только добыть еду.

Волк двигался очень осторожно, предполагая, что такое красивое место все-таки может быть кем-то обжито. Однако, ни вдоль кромки воды, ни в лесах, которые раскинулись до самых гор, не было никого. Давид втягивал носом воздух, всматривался, замирал на месте и прислушивался. Наконец, он увидел раскачивающуюся на ветке крупную птицу. Улыбнувшись своей удаче, омега метнул дротик. Громко крикнув, добыча упала к его ногам. Теперь оставалось напоить волчонка и приготовить мясо.

В первый же день, поев и немного отдохнув, Давид возвел небольшой шалаш, который помог бы укрыться от дождя и ветра. Омега его поставил довольно далеко от берега, возле самого леса, опасаясь, что в большой воде может обитать что-то опасное. Давида пугала эта огромная гладь, да еще такого странного вкуса. Кто живет там? Какая сила таится на дне этого водоема, название которому омега никак не мог придумать? Остаток дня Давид просидел на берегу. Он смотрел на горизонт, силясь понять, чего же стоит бояться? Волку ничего не приходило в голову, и это его очень беспокоило. Воинствующий омега знал по опыту, что не существует уголка, в котором было бы всегода безопасно.

Когда солнце скрылось за блестящей гладью, Давид с волчонком отправились спать в шалаш. Алард быстренько засопел, а вот омега постоянно просыпался, ему казалось, будто откуда-то доносятся то ли голоса, то ли песни. Волк не понимал ни слова, да и были ли они вообще? В конце концов, оборотню удалось уснуть, многодневная усталость оказалась сильнее тревоги.

На следующее утро оборотень поднялся с самым рассветом и вышел к морю. Все было по-прежнему, только волны били чуть сильнее. Вдохнув полной грудью свежего воздуха, Давид отправился на охоту.

Так шли дни. Омега с рассветом шел охотиться, без проблем добывал еды на день, затем оставшееся время играл с сыном, мастерил посуду, утеплял шалаш. Оба, и Давид, и Алард были счастливы. Потихоньку холодало, но волков это не слишком беспокоило. Омега наслаждался тишиной, покоем и общением с собственным волчонком. Это было упоительно – не чувствовать косые взгляды соплеменников, не краснеть за свое прошлое, не думать об обезображенном лице. Иногда Давид ложился, раскидывал руки и смотрел в небо. Было слишком хорошо, чтобы даже пошевелиться.

Аларду тоже нравилось новое место. Он мог часами смотреть в море, бегать с радостными визгами вдоль берега и играть с папой. Казалось, все это время малышу не хватало внимания именно омеги, а теперь он его получил. Волчонок также не скучал по племени, только несколько раз спросил, где Аскольд, отец. Давида нисколько не радовали подобные вопросы, но он прекрасно понимал, что без них не обойтись. Поэтому приходилось брать всю свою волю в кулак, и говорит сыну что-то нейтральное, чтобы не расстраивать.

Листья на деревьях начали желтеть, когда Давид стал замечать, что Алард стал странно себя вести. Стоило омеге удалиться на охоту или за водой, как по возвращению оборотень находил сына сидящим на самом краю косы.

– Зачем ты туда ходишь? – Омега очень боялся, что малыш упадет в воду и погибнет.

– Там живет мой друг.

– Какой еще друг?

– Рыбка. – Алард закрыл губы ладошкой, затем перешел на шепот. – Рыбка попросил, чтобы я хранил в тайне нашу дружбу!

– Что это за рыбка такая? – Давид чувствовал ужас от рассказов сына.

– Как мы с тобой, только рыбка! Он хороший, не бойся!

После разговора с сыном оборотень несколько раз ходил на косу, надеясь найти ту “рыбку”, о которой говорил сын. Однако, Давид видел только песчаное дно с водорослями и мальками. Может, это и есть те друзья? В конце концов, волк решил, что из-за отсутствия сверстников Алард начал придумывать себе друзей, а это значило, что ребенку все-таки нужно было общество.

========== Глава 97. Стена ==========

– И что мы дальше делать будем? – Роджер буравил тяжелым взглядом Герольда, который с довольным видом наблюдал за оборотнями, разбирающими лавки и помост.

– Править, дорогой брат! Править! – волк рассмеялся и повернулся к собеседнику. – Ты что, не знаешь, как приказы раздавать? Не знаешь, как судить? Как воевать?

– Не знаю. – Прошипел узурпатор и уставился себе под ноги. – Мы так быстро все это сделали, это вече… Очень быстро все случилось.

– Это плохо? А сколько лет тебе пришлось бы ждать, чтобы занять место вождя, а? Ты об этом не подумал?

– Подумал. Ладно, давай о другом. – Роджер махнул рукой. – Посмотри… Племя разделилось на две части…

– Можно перебить несогласных. – Герольд хмыкнул, с интересом ожидая реакции брата. Однако тот замотал головой.

– Лучше просто разделим территорию. Построим что-то типа стены. Пройдет время, те волки, что остались с отцом, увидят, как хорошо у нас и примкнут к нам.

Герольд с трудом удержался от смеха, услышав предложение Роджера. Уж в чем был колдун уверен, так это в том, что вряд ли новый вождь сделает что-то такое, что заставит верных Арену соплеменников переметнуться. А вот со стеной идея казалась сносной. Почему бы и нет? С одной стороны и уходить никуда не надо, с другой… Стена не помешает напасть на несогласных.

– Иди тогда командуй, чтобы возводили стену. Надо же своих от чужих отличать.

Роджер отправился отдавать указания, а Герольд остался размышлять над дальнейшим планом действий. Однако, что-то его сильно беспокоило, что-то делало глубоко несчастным. Оборотень задумался, и тут раскаленной иглой в мозг впилась мысль: “Луис-то перебежал на сторону Арена”. Герольд до боли сжал челюсти, обида обожгла сердце. Он не мог понять, почему омега так с ним обошелся? Колдун точно помнил, что рыжеволосый оборотень был в него влюблен и был готов идти за ним хоть на край света. Так почему же Луис предал? Неужели причина в запахе? Но не слишком ли быстро красный волк отрекся от того, в кого был влюблен по уши последние полгода? Герольд ходил по поселению, раздумывая над этим, надеясь встретить бывшего поклонника и спросить, а то и уговорить примкнуть к себе, только омега на глаза не попадался. А оборотни уже строили стену, которая разделяла племя на две части.

В это время Феофил отнес в шатер находящегося без сознания Аскольда. Волки вокруг роптали, костеря Герольда и презирая его за столь низкий поступок. Однако, уже ничем помочь было нельзя. Альфа был опозорен, и что лекарь, что младший вождь прекрасно это понимали. И никто не знал, оправится ли волк после такого удара. Феофил с ужасом думал о том, что будет, когда сын очнется.

Аскольда положили в отдельном шатре. Тот был плох, но жизни оборотня ничего не угрожало, слишком уж силен он был. Феофил обработал раны, накрыл сына полотном и уже хотел выйти, но тут на пороге столкнулся с Луисом. Лекарь знал, что это поклонник Герольда, поэтому немного напрягся, ожидая от омеги чего угодно.

– Ты чего тут лазаешь? – Не без раздражения поинтересовался альфа.

– Помочь хочу. – Красный волк смотрел как-то грустно, поникший взгляд выдавал глубокую печаль, которой раньше Феофил в Луисе не видел.

– Иди Герольду помоги, ты же из их компашки?

– Нет, я сам по себе. – Омега опустил глаза, стараясь не выдавать своего смятения.

– А раньше был в коллективе. – Зло сообщил лекарь.

– Раньше.

– Почему отделился?

– Это не тот Герольд, которого я знал. Он не был злым. С ним что-то случилось, и я боюсь его. Мне кажется, в него поселился злой дух.

– И много ты про злых духов знаешь? – С усмешкой поинтересовался Феофил.

– У нас в Красном племени все знали, что можно впустить в себя сущность, которая съест твою душу. Герольд никогда не мог колдовать и от него всегда приятно пахло. – Луис всхлипнул. – А еще он не мог так поступить… Он столько плохого сегодня сделал.

– Не реви… – Вздохнул Феофил, уже жалея, что решил допросить омегу. Не до утешений лекарю было. – Что ты от меня хочешь?

– Защиты. А я в ответ могу помогать, могу ухаживать за Аскольдом. У меня все равно никого нет, а те, кто были, с кем я дружил, теперь на стороне Роджера.

Альфа еще раз посмотрел на Луиса, покачал головой и, решив, что хуже все равно не будет, произнес.

– Иди, сиди рядом с Аскольдом. За его здоровье можно не волноваться, самое страшное, что может случиться, это если он… – Феофил запнулся, почувствовав ком в горле. – В общем, ты большой уже мальчик, думаю, понял.

Луис кивнул и зашел в шатер.

Хотя Феофил и опасался, что рыжий омега – подосланный убийца, волновался он напрасно. Волк действительно разочаровался в Герольде. Луис страдал, что оставил возлюбленного, но иначе поступить он не мог. Его расстроило все: и неожиданное умение колдовать, и организованный переворот против отца, и насилие над Аскольдом. Все это было каким-то подленьким, низким и дурно пахло. Как и плохо стал пахнуть сам Герольд. Луис чувствовал в этом какую-то связь и интуитивно сторонился всего, что связано с гнильем, предательством и смертью.

Омега просидел возле постели Аскольда до самого вечера. Пару раз приходил Феофил и Кайлин, которые разрывались между навалившимися общественными делами и болеющими Ареном и Энджи. Луис оказался очень кстати и делал все, что говорил лекарь.

Очнулся Аскольд среди ночи. Луис дремал рядом на сделанном наскоро лежаке. Оборотень услышал тихий стон и тут же вскочил. Факел едва освещал очертания альфы.

– Как ты? – Прошептал Луис, не представляя, как разговаривать с альфой, пережившим подобное унижение. – Хочешь пить?

– Да. – Аскольд, который все это время лежал на животе, немного приподнялся на локтях. Оборотень прекрасно помнил, что произошло накануне, весь свой позор. – Ты кто?

– Луис. – Омега протянул больному чашу с водой, волк сел на колени, сделал несколько жадных глотков и уставился на собеседника.

– Луис… – Эхом повторил Аскольд, будто вспоминая, кто это. – И как ты здесь оказался? Луис. – Голос оборотня был глухой и хриплый. Он смотрел тяжело и, кажется, враждебно.

– Я на стороне Арена. – Пискнул омега, чувствуя ужас перед оборотнем, который развернулся к нему всем корпусом и теперь не сводил с мальчишки своих черных глаз.

– На стороне Арена… – Волк покачал головой, будто не веря. Аскольд был абсолютно обнаженным, только покрывало лежало на ногах, слегка прикрывая гениталии. Однако волка, кажется, это нисколько не беспокоило. Зато Луис краснел до корней волос. Он сразу же отвернулся, стараясь не смотреть на Аскольда, смущаясь и дрожа от страха. Омега и сам не понимал, почему так боится. Может, потому, что альфа, чья репутация втоптана в грязь, способен на что угодно? – Боишься меня?

Луис молчал, боясь пошевелиться. Омега оцепенел, уже проклиная тот час, когда напросился к Феофилу в помощники. Видя, что мальчишка в ужасе и не дождавшись какого-либо ответа, Аскольд коснулся пальцами подбородка Луиса и повернул его лицо к себе. – Посмотри на меня…

Омега готов был заплакать. Никогда раньше ему не приходилось оказываться наедине с альфой, да еще и с обнаженным. Дрожащий Луис смотрел в лицо Аскольду, однако последнему, кажется, этого было недостаточно. Он запустил руку в рыжие волосы на затылке мальчишки и надавил на голову, так что омега разглядел и широкую грудь альфы, и живот, и частично выглядывающие из-под одеяла гениталии. Окончательно поддавшись панике, Луис закрыл лицо руками и зарыдал.

– Зачем ты это со мной делаешь? Я тут, чтобы помочь, а ты…

– Кто тебя просил мне помогать? Может, мне надо помочь, поработав ротиком? Готов так помочь, а?

– Нет, не надо, пожалуйста…

– Почему не надо? Я уже готов.

– Я еще ни разу не был с альфой, пожалуйста… – Луис выл и плакал и, как только почувствовал, что Аскольд ослабил хватку, тут же вырвался и выскочил из шатра.

Красный волк отбежал довольно далеко, в панике полагая, что Аскольд начнет его преследовать. Наконец, сообразив, что вокруг никого нет, оборотень сел на землю и залился слезами, проклиная альфу, который так ужасно с ним обошелся. Луис плакал, жалея себя, чувствуя полное отчаяние, пока тревожная мысль не заставила его немедленно успокоиться. Омега снова прокрутил всю эту сцену и вдруг понял, что Аскольд и не собирался его насиловать. Потому что во-первых, если бы он этого хотел, то он это б и сделал. В ситуации с Давидом оборотня же ничего не остановило? А во-вторых, как можно кого-то изнасиловать, если у тебя не стоит? Уж каким бы ни был невинным Луис, но даже он понял, что детородный орган у Аскольда находился далеко не в рабочем положении. А это значило, что альфа просто хотел прогнать “помощника”. Омега похолодел и, забыв про слезы, ринулся обратно в шатер, молясь успеть до того, как будет слишком поздно.

Как Луис и предполагал, Аскольду было не до того, чтобы кого-то принуждать к соитию. Альфа сразу сообразил, что делает рядом с ним глупый рыжий омега. Сторожит. Напугать наивного Луиса ничего не стоило. И как только красный волк скрылся, Аскольд начал шарить по шатру, рассчитывая найти какое-нибудь оружие. Однако, благоразумный Феофил заранее убрал все колюще-режущие предметы, веревки, а также одежду, видимо, рассчитывая, что без нее сын никуда не пойдет.

Аскольд чувствовал сильную слабость и головокружение, но продолжал искать хоть что-то. Наконец, он нащупал на полу заколку, которую в панике обронил Луис. Она представляла собой железную скобу с язычком и заостренными лепестками. Аскольд задумался, прикидывая, как можно использовать этот предмет, затем вытянул мускулистую руку, сжал ее, чтобы надулись вены, и резанул по одной из них. Хлынула кровь, однако результат волка не удовлетворил. Крови вытекало слишком мало.

Тогда Аскольд начал беспорядочно резать себе запястья, грудь, живот, ноги, однако это все было не то. Кровь текла, а не била ручьем, как хотелось бы оборотню. “Горло” – мелькнуло в голове у альфы. Однако, первый порез не принес никакого серьезного ущерба. Аскольд помнил, что где-то в шее находится трубка, внутри которой протекает много крови, и если ее перерезать, то жить останется совсем немного. Альфа это знал по собственному опыту, когда во время битвы перегрыз горло одному красному волку. Они тогда долго боролись, катаясь по земле, пока Аскольд не прокусил противнику шею, причем где-то сбоку, откуда потоком хлынула кровь. Так где же то самое место? Оборотень понимал, что лучший способ это выяснить – разрезать себе горло от уха до уха. И хотя заколка была слишком плохо заточена, других вариантов альфа не мог придумать.

Аскольд не думал, не жалел, не размышлял. Его задачей было покончить с собой, здесь и сейчас, максимально быстро. Оборотень не представлял себя в племени после всего, что случилось, он презирал себя. Еще меньше он хотел когда-либо встретиться с Давидом.

Сжав зубы и запрокинув голову, Аскольд втопил лезвие как можно глубже под ухом и потянул вниз, морщась от боли. Довести свой маневр до конца у оборотня не вышло, он почувствовал удар в спину и рухнул на живот, чувствуя, как чья-то рука отнимает у него его маленькое оружие.

========== Глава 98. Отчаяние Аскольда ==========

Луис подоспел вовремя. Еще долго омега с ужасом прокручивал в голове события этой страшной ночи и благодарил богов, что ему хватило ума и духа вернуться в шатер. И хотя Аскольд пытался бороться с рыжим оборотнем, он был слишком слаб, чтобы победить. В итоге дело кончилось тем, что путем неимоверных усилий Луису удалось запутать альфу в покрывале и связать. Омега наготы Аскольда больше не стеснялся, мальчишка так измучился, что ему было совершенно плевать и на запах пота альфы, и на его красивое обнаженное тело. Убедившись, что оборотень крепко связан, Луис отправился искать Феофила. Однако, далеко идти не пришлось, альфа сам уже бежал к шатру сына. Увидев красного волка, всего окровавленного и пахнущего потом Аскольда, Феофил похолодел.

– Что? Упустил?

– Он резал себя… Но я его связал.

– Так он жив?

– Да. – Кивнул Луис.

Лекарь выдохнул. И хотя он не представлял, как этот тщедушный омежка смог справиться с опытным матерым оборотнем, Феофил в этот момент мальчишку зауважал как никого другого.

Волки зашли в шатер, где, лежа на боку, связанный, укутанный в пропитанное кровью одеяло, лежал Аскольд. Альфа не шевелился, он обреченно смотрел перед собой, не обращая внимания на присутствующих.

– Иди. – Шепнул Луису Феофил, и омега послушно удалился. Оборотень был вымотан, страшно хотелось спать.

Оставшись наедине с сыном, лекарь провел широкой ладонью по волосам Аскольда, который тут же отреагировал на прикосновение и посмотрел на отца. Феофил попытался улыбнуться сыну, но не смог. Он был слишком взвинчен. Не сводя глаз с родителя, Аскольд произнес твердо, почти по слогам.

– Я все равно это сделаю. Я решил.

– И разобьешь нам с папой сердце.

– Уже разбил. – Альфа снова смотрел куда-то в сторону. Тогда Феофил притянул сына к себе и аккуратно приобнял, стараясь не делать больно. Аскольд продолжал. – Я плохой сын, ты и сам это знаешь.

– Ты прекрасный сын. Ты мой сын. И лучше тебя никого не может быть.

– Может. – Оборотень странно усмехнулся. – Я знаю, что у папочки беременность. Вы скрываете, но я догадался.

– Откуда ты знаешь? – Феофил уставился на Аскольда. Он догадывался о беременности Энджи, но до последнего не верил, что это может быть правдой. Все-таки столько лет они не могли иметь детей…

– Запах сменился, слабость, свойственная первой поздней беременности, потеря магических способностей. Я же не идиот… – Альфа искусственно рассмеялся, заметив, что отец от его слов заметно побледнел. – Так что скоро у вас будет волчонок.

– Боги позволят, будет. Только причем тут это?

– А притом. Я что, не знаю, кто я на самом деле? Вы с папочкой благородные люди, но меня родили не вы. Мой настоящий отец был подонком, забившем до смерти беременного мужа. Вы меня зачем-то спасли и взяли на воспитание, хотя знали, что яблоко от яблони… Потому что не могли своего родить! Взяли выродка. Но теперь у папочки будет волчонок, а я вернусь на свое законное место. – Аскольд немного помолчал и добавил. – В могилу.

– Что ты говоришь такое? – Феофил не хотел верить своим ушам. – Мы что, были для тебя плохими родителями? Что мы сделали не так?

– Да все вы так делали, только не тому. – Аскольд оскалился, пытаясь выдавить из себя подобие смеха. – Вы ошиблись, не того взяли. Вы вырастили насильника, опущенца и самоубийцу! Подонка, как мой настоящий отец! Что ты на меня так смотришь?! Вы с папочкой симпатичные, а я страшный, я урод и сын урода. А ты не переживай, когда я сдохну, никто плохого тебе ничего не скажет, наоборот, посочувствуют, что благородным оборотням досталось такое дерьмо как я! Вы хотели заполнить пустоту, удовлетворить инстинкт, поэтому меня и спасли. Но вы знали, и все знали, что я не настоящий ваш сын!

Слушая Аскольда, Феофил почувствовал такой прилив злости и обиды, какого с ним не случалось уже много лет. Лекарь в бешенстве кинул альфу на землю и сжал ему горло.

– Сволочь! Чего тебе не хватало? Неужели мы тебя не любили? Хоть раз мы тебе сказали, что ты не родной нам? – Видя, что Аскольд начал задыхаться, Феофил убрал руку и поднялся. Оборотень разразился кашлем.

Лекарь стоял, не шевелясь, ссутулившийся, постаревший, опустошенный. Затем вдруг резко повернулся, присел на корточки и распутал ремни, которыми был связан Аскольд. Альфа удивленно посмотрел на родителя, не слишком понимая, что тот хочет сделать. Освободившись от пут, волк сел на колени, обмотавшись покрывалом, и тут перед ним со звоном упал отцовский кинжал.

– Что… Что это? – Акольд поднял глаза на бледного Феофила. Рот лекаря был странно перекошен.

– Кинжал.

– Ты что? Ты хочешь… – Альфа был поражен таким поворотом событий. По спине пробежал неприятный холодок. Не то чтобы он прямо так передумал умирать, но тот факт, что отец тебя благословляет на самоубийство, заставил сердце болезненно сжаться. Продолжать свою браваду больше не хотелось.

– Давай, самоубивайся. Начинай. – Феофил кусал губы, чувствуя, что с трудом сдерживается, чтобы не заплакать, но усилием воли он загнал свои эмоции вглубь и посмотрел на растерянного Аскольда. Тот не сводил глаз с кинжала.

– Сейчас? Вот так? – Альфа поднял голову и уставился на отца, шокированный, что еще минуту назад тот его уговаривал не кончать с собой, а теперь, наоборот, настаивает. Даже дал оружие для этого.

– Вот так. – Глухо произнес Феофил.

– Но ты же меня до этого просил не делать это. – Аскольд не скрывал удивления. Он смотрел в лицо родителю, оцепенев от страха. От страха быть отвергнутым.

– Но я же до этого не знал, что ты мне не сын. А ты объяснил. Теперь я спокоен. Тем более, что у меня еще будут дети. – В голосе Феофила была боль и горечь, что резануло слух Аскольду. Альфа замотал головой.

– Но ты же меня воспитал… Отец…

– Я тебе не отец! У тебя отец был этот, как его… Да бог с ним, никто и не помнит, как его звали. Который убийца. Он твой отец. Так что не смей называть меня отцом! Ты выродок, а я нет.

– Я… – Аскольд замотал головой, затем попытался подняться и подойти к Феофилу, но тот отвесил сыну пощечину, отчего оборотень свалился на землю.

– Не подходи ко мне!

– Но ты же так не думаешь, не думаешь!

– Ты почти покойник, мне не о чем с тобой разговаривать. – Голос Феофила был металлический и холодный. – Перестань ломаться! Хотел самоубиться, иди и кончай с собой! Ты отказался от меня, я отказываюсь от тебя. Ты прав, я зря тебя взял на воспитание. Ты как сын не получился. Иди и убивайся.

Аскольд вцепился зубами себе в сжатую в кулак руку и утробно застонал. Он не мог даже мысли допустить, что Феофил способен его оттолкнуть. Альфа видел, что лекарь делал это от жгучей обиды, которую неблагодарный сын мог бы и не наносить. Мысль о самоубийстве ушла куда-то на второй план.

– Отец…

– Не называй меня так. – Прорычал Феофил, но тут Аскольд обхватил волка за ноги и уткнулся лицом ему в колени.

– Прости меня, я такой дурак.

Лекарь стоял, не шелохнувшись. Его душа разрывалась от боли, но альфа скорее готов был умереть, нежели показать, насколько он в отчаянии.

– Что ты от меня хочешь?

– Прости! Я твой сын, я не то говорил, это глупости. – Аскольд крупно дрожал. Он уже жалел о своих словах, а еще больше он жалел отца. Только теперь ему стало понятно, как сильно он обидел Феофила. – Не отказывайся от меня. Я ведь твой сын, ты же меня воспитывал, ты же всегда любил меня…

– Только теперь моя любовь тебе даром не нужна, плевал ты на нее.

– Нужна! Меня больше никто не любит, только ты и папочка! А я, я вас опозорил, мне так жаль… Мне хотелось смыть свой позор кровью.

– А ты подумал о нас? Подумал, что ты – смысл нашей жизни?!

Аскольд поднял бледное лицо.

– Но я сделал так много ошибок.

– Многие делают ошибки. Покажи хоть одного оборотня, кто их не совершал!

– Но меня прилюдно изнасиловали, и все это видели. Как же я теперь на улицу выйду?

– На своих двоих и выйдешь!

– Так ведь надо мной смеяться будут, презирать. – Аскольд кусал губы, боясь, что еще, чего доброго расплачется.

– Будь альфой, а не навозной лепешкой! Поднял голову и пошел! Видя, что ты сильный, от тебя рано или поздно отстанут.

– Мне так плохо.

– А мне хорошо, да? Почему вы все только о себе думаете? Я разве железный?

Аскольд горестно вздохнул и произнес.

– Отец, прости меня. Я больше тебя не подведу. Я буду сильным.

Феофил несколько секунд молчал и строго смотрел в лицо своему сыну, затем кивнул и произнес.

– Хорошо. Давай, показывай, где ты там себе чего нарезал, умник?

К рассвету Феофил обработал все новые раны Аскольда, уложил сына спать, а сам отправился к Энджи. Однако, не дойдя до шатра мужа, лекарь свернул с тропинки в сторону, дошел до ближайшего леса и, убедившись, что рядом никого нет, сел и разрыдался. Прокручивая в голове разговор с сыном, альфа плакал, виня себя за все что произошло с Аскольдом. Если бы Феофил мог взять на себя все беды сына, он бы это сделал не раздумывая. Но никто не мог помочь Аскольду, и от этого лекарю было еще больнее.

========== Глава 99. Первые проблемы ==========

Стену, разделяющую племя на две части, сторонники Роджера строили с особым энтузиазмом. Молотки и топоры не утихали ни на минуту. Даже Герольд до конца не мог понять, почему это сооружение так нужно оборотням. Он лишь наблюдал за строительством и иногда заглядывал через забор, рассчитывая увидеть что-нибудь интересное у соседей. Однако, стоило ему проявить любопытство, как мрачные сторонники Арена, увидев колдуна, сразу же хватались за мечи и Герольд, не желая рисковать, отходил в сторону. Не понимали необходимость стены и Кайлин с Феофилом, которые в течение нескольких дней наблюдали, как стараются соотечественники.

Между тем, порядок вещей, сложившийся после объединения племен, рассыпался. Если раньше у каждого оборотня были обязательства, направленные на общее благо, то после переворота Роджер и Герольд столкнулись с тем, что многие волки стали саботировать возложенные на них задачи. Количество добычи с каждым днем уменьшалось, и новый вождь первое время все никак не мог понять, в чем причина. Сначала он думал, что раз не все альфы к нему примкнули, то и, соответственно, на охоте будет добыто меньше трофеев. Однако, когда на четвертый день он увидел, что на месте для туш лежит всего-то пара трупиков козлят и одного тетерева, Роджера прорвало. Он собрал всех альф и бет и начал их с возмущением отчитывать за бездеятельность и лень. Оборотни стояли полукругом и мрачно внимали новому вождю. Наконец, один из черных волков, бета Ий, матерый и сильный оборотень, дождался, когда Роджер замолчит, и произнес.

– У каждого из нас своя семья. Почему мы должны кормить омег Красного и Белого племени? Они нам никто, чужаки!

– А что им, подыхать с голоду? – Роджер смотрел на Ия со всей злостью, на которую был способен, однако внутри себя он чувствовал ужас от ситуации, которую не контролировал. Он понимал, что стоит допустить слабость, как все, абсолютно все почувствуют это своим звериным нутром и выйдут из-под контроля.

– Пусть подыхают с голоду! – Ий говорил очень уверенно, с усмешкой, жестикулируя. Затем он повернулся к соплеменникам, те согласно закивали. Получив одобрение окружающих, бета продолжил. – Нам не нужны чужие голодные рты, которые еще и бесполезны! Объясни, вождь, зачем нам столько одиноких омег? Спать мы с ними не можем, а кормить их надо.

– Потому что они полезны! – Роджер не нашелся, как аргументировать свой ответ. Он понимал, что его отец еще в начале разговора всех несогласных порвал бы на мелкие куски. Арен в такие моменты становился безумен, также как и на поле битвы или при встрече с диким зверем. Никогда вождь не обсуждал свои приказы с кем-то, кто не входил в ближайший круг его советников, справедливо считая, что большинство волков в принципе не способны на то, чтобы хоть что-то понимать и соображать. Но накинуться на Ия Роджер не мог. Это был опытный воин, годившийся ему в отцы, в самом расцвете сил. Альфа смотрел на железные мышцы оборотня и с горечью думал о том, что физическое преимущество соперника Арена б не остановило. А вот Роджера останавливало. И проблема крылась не в страхе быть раненым или умереть. Новый вождь осознавал, что проигрыш разрушит его репутацию в глазах волков. И что он не способен биться до потери сознания, до последней капли крови, что могло бы спасти ситуацию. В нем не было той ярости, которая должна иметься у любого лидера. Особенно у лидера, узурпирующего власть в диком племени.

– Кажется, ты повторяешь приказы отца. Может, тебе следует начать думать самому? – С издевкой поинтересовался Ий. Послышались смешки. От стыда и ярости Роджер начал покрываться красными пятнами. Бета был прав, новый вождь действительно повторял приказы отца, но сообщить об этом вслух – значило продемонстрировать глубочайшее неуважение к вождю. Что дальше ждать? Пощечины?

– Как ты смеешь со мной так говорить?! – Дальше терпеть было нельзя, Роджер сделал шаг вперед к Ию и схватился за рукоятку кинжала. – Хочешь со мной сразиться?

Альфа ждал согласия на поединок, однако, к его удивлению и облегчению, Ий развел руками и как будто миролюбиво произнес.

– Вовсе нет, вождь! Я лишь предложил не кормить чужаков, но ни в коем случае я не пытаюсь с тобой спорить.

– Ну и не спорь! – Рявкнул Роджер, развернулся и отправился к глубь поселения. Разговор был окончен, однако вождь чувствовал, что его авторитет заметно пошатнулся.

Аскольд выздоравливал довольно быстро. Слабость ушла в течение нескольких дней, только тело продолжало болеть, да порезы никак не заживали. А еще альфа с ужасом думал о том, как на него теперь будут реагировать в племени, однако, после разговора с Феофилом, отчаяние сменилось злостью, желанием принять вызов. Пусть кто-нибудь хоть что-то скажет! Аскольд готов был перегрызть горло любому обидчику. А еще альфа мечтал поквитаться с Герольдом. Оставалось только набраться сил и вызвать врага на поединок.