Текст книги "Прививка против приключений"
Автор книги: Дмитрий Скирюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)
Глава 10
Огневая точка. К далекому острову. Спятивший Капитан и спятивший корабль. Тайны запертого трюма.
Забрезжил рассвет.
Примерно через час после выхода в открытый океан Витя сменил меня у штурвала. Нацедив из бочки сгущенного молока, я направился на палубу, где на страже у трюмных дверей мирно подремывал Паша.
– Ну, как он там? – спросил я.
– Молчит… – зевая, ответил тот. – Заснул, наверное…
– Может быть, – согласился я и сел рядом.
Холодный западный ветер трепал одежду и шевелил волосы. Натянув одеяло на плечи, я устроился поудобнее, отхлебнул сгущенки и задумался.
Чертовски не хотелось возвращаться домой. За это время я успел свыкнуться с тем, что мы снова отправились в кругосветное путешествие, и не сомневался, что большинство моих спутников разделяет мои мысли, исключая, может быть, Колю.
С другой стороны, возить с собой в трюме по всему свету спятившего Предводителя – занятие не из приятных, да и продуктов у нас было маловато. Как ни крути, оставался только один путь – идти обратно на Камчатку, но, представив, как мы вернемся в порт, я поежился. Нет, пока Командор находится в невменяемом состоянии, это – не выход. Но и способа вырвать Капитана из тисков золотой лихорадки я не видел.
Чайки, не желающие улетать далеко от земли, постепенно отстали, и мы продолжили свой путь в полном одиночестве. Отстоявший свою вахту, Коля с размеренностью автомата забрасывал в воду планктонную сеть системы Нансена, найденную в кладовой – видимо, решил хотя бы сейчас наверстать упущенное.
– Что у тебя там? – Пашка с голодным любопытством заглянул в мою чашку и скорчил гримасу. – Опять молоко! Этак и свихнуться недолго. У меня от него внутри уже все слиплось… Эх, сейчас бы картошечки!
– Эй, вы, там! – хрипло прогремело из-за двери. – Есть тут кто-нибудь?
От неожиданности я выронил из рук чашку, и она, упав на палубу, разбилась вдребезги.
– Наконец-то! – воскликнул Паша и со всех ног бросился на мостик. – Эй, мужики! Все сюда!
Заглушив мотор, мы столпились у двери и стали ждать, что будет дальше. Минуту-другую все было тихо, затем послышалось напряженное дыхание, и в замочной скважине знакомо заблестел синий хозяйский глаз.
– Ага! – удовлетворенно донеслось из-за двери. – Ага… Где-то я уже видел эти рожи… Ну, чего уставились? А-аа… Зна-аю! Убивать меня будете, да? Не выйдет! Это мое золото, а не ваше! Руки коротки!
– Осторожно! – воскликнул Витя. – У него ружье!
Ясно было, что просветление так и не снизошло на бедного Капитана. Надо было срочно что-то предпринять, но в этот момент грохнул выстрел. Выбив из двери порядочный кусок, пуля просвистела в воздухе и улетела в океан. Ничком упав на палубу, я проворно отполз за брашпиль и затаился, боясь шевельнуться.
– Эй, краснокожие! – донеслось из трюма. – Вы где? Если еще раз сунетесь – пристрелю. Убью, слышите, да?
Хоронясь за бухтами канатов и скользя в лужах пролитого молока, я по-пластунски прополз к рубке, где уже собрались все наши.
– …Ну, предположим, что до дому мы его довезем, – говорил Коля. – Но что скажем его жене?
– Скажем, какой ни есть, зато – Командор! – вставил Паша.
– Вот ты и скажешь, когда приплывем, – хмуро буркнул Витя. – Кстати, когда это произойдет?
– Если ты скажешь, куда надо плыть, я скажу, когда мы прибудем на место, – ответил я, – а сейчас нас сносит к югу, и снесло уже порядочно. Я ведь даже не знаю, откуда именно мы отплыли.
– Так посмотри расчеты на столе у Капитана! Что ты как маленький…
– Какие будут предложения? – после недолгого молчания спросил Олег.
– Остров, – сказал Витя.
Мы обернулись к нему.
– Что?
– Я говорю, нам нужен остров. Небольшой, с мягким климатом и лучше, если необитаемый. Оттуда Игорь не сбежит, а там, глядишь, и поправится.
– Сперва надо выманить его из трюма, – возразил Коля.
– Да-а?.. – тоном обиженного первоклассника добавил Паша. – А он стреляется!
– Возможно, эта проблема разрешится сама собой… – Витя неуверенно потер небритый подбородок. – Надо пока хоть покормить его, что ли…
Однако едва мы попытались позвать Игоря, как снова прогремел выстрел, и мы оставили его в покое. Олег запустил дизель, и сейнер направился дальше в океан.
Предложение Виктора мы одобрили, но где найти такой остров? Порывшись в памяти, мы остановились на Галапагосах. Далековато, конечно, но горючего должно было хватить, а там – посмотрим.
Прошел день.
Сменяя друг друга у руля и у машин, мы по-прежнему вели корабль курсом на юг. Игорь молчал и на все попытки установить с ним контакт салютовал нам ружейным огнем. Пробитая пулями дверь с каждым днем все больше походила на дуршлаг.
Общими усилиями мы починили лопнувший трал и попытались порыбачить. На большие косяки мы так и не наткнулись, но за пять-шесть забросов в сетях запуталось килограммов сорок разной рыбы. В улове преобладала треска, и мы впервые за последние недели поужинали с аппетитом и набили трясучий камбузный холодильник до отказа. Теперь за завтрашний день мы были спокойны.
Океан был тих и пустынен. Коля по-прежнему возился со своей сеткой, пополняя свои коллекции и общий холодильник креветками-крилем. Паша, соорудив из подручных средств штангу, «качался» на корме корабля. Витя откровенно скучал и, наверное, поэтому первым заметил начавшиеся странности.
– Смотри, – указал он как-то раз мне на кренометр. – Или он не выверен, или сейнер дает крен на левый борт.
– Давно ты это заметил? – я щелкнул по прибору. Стрелка качнулась и вернулась в прежнее положение.
– Вчера было пять градусов. А сегодня уже восемь.
– Да, странно…
Пашка, присутствующий при разговоре, счел нужным вмешаться.
– Да ну, ерунда какая! – воскликнул он. – Ищете проблемы там, где их нет. Дался вам этот хренометр. Удивительно, что на этом сейнере вообще хоть что-то работает.
Посмеявшись, мы разошлись, и вскоре я забыл об этом инциденте. Но, как оказалось, не надолго.
К ночи крен достиг двенадцати градусов, а утром, проснувшись, я с удивлением обнаружил, что лежу на кровати вверх ногами – за ночь корабль почти что лег на борт, и койки приняли вертикальное положение!
Весь экипаж собрался на палубе, по которой теперь можно было передвигаться только ползком.
– Потонем на хрен, – хмуро сказал Паша.
– Наверное, течь в трюме, – неуверенно предположил я. – Надо бы проверить, да Игорь не пустит.
– А не его ли это проделки? – высказался Олег.
Мысль показалась нам здравой.
Заглушив двигатель, мы разлеглись прямо над трюмом, прижавшись ухом к палубе (Паша вдобавок приволок из машинного отделения большую воронку для заливки масла. «Это чтобы лучше слышать», – пояснил он, словно волк из сказки). Поначалу все заглушал плеск воды, затем сквозь толщу переборок донеслось какое-то бормотание, скрежет и позвякивание. Разумеется, это ничего не прояснило, но появилась уверенность, что виновником происходящего является все-таки Командор. Один раз все отчетливо услышали громко произнесенное: «Двадцать шесть», но что это могло означать, оставалось загадкой.
Обеспокоенные, мы продолжили свой путь. К вечеру, однако, мы заметили, что крен уменьшается. К полуночи он исчез совершенно, и спать мы легли весьма и весьма озадаченные.
Утром всех перебудил Коля. На этот раз я проснулся в стоячем положении – корабль снова накренился, но уже на правый борт!
– Что за чертовщина? – изумился Олег.
Мы снова попытались проникнуть в трюм и едва успели спрятаться, прежде чем Командор пальнул из ружья.
В течение всего утра крен постепенно уменьшался, и к полудню судно приняло нормальное положение, но затем почти сразу стало крениться на другой борт! Достигнув максимального наклона к шести часам, в полночь сейнер снова выпрямился.
– Да что там происходит, в конце-то концов?! – не выдержал теперь и Пашка.
Изумлению нашему не было границ. Естественно, управлять судном, с которым происходят такие метаморфозы, было весьма затруднительно – то сейнер не слушался руля, то винт выскакивал из воды. На камбузе вечно что-то падало, разбивалось, и даже сварить ставшую нашим обычным блюдом уху удавалось теперь только в полдень и в полночь. Соответственно на эти часы и приходились наши трапезы.
Утром следующего дня все опять проснулись вверх тормашками. С некоторым страхом я подумал, что было бы, застань нас шторм в таком вот, наклонном положении.
– Игорь, ты жив? – опасливо подкравшись к трюму, спросил Паша и, получив в ответ традиционный утренний выстрел, спокойно направился по своим делам. Из трюма по-прежнему доносилось лишь оханье и ворчанье Капитана да перезвон железа.
Постепенно мы привыкли к ежедневным колебаниям нашего корабля и даже стали сверять по ним распорядок дня, а спать перешли в гамаки. В наш лексикон прочно вошел термин «равнополье», означавший краткий момент времени, когда палуба принимала горизонтальное положение. В час дневного равнополья мы торжественно поднимали на флагштоке бороду (флаг куда-то запропастился, впоследствии выяснилось, что Паша случайно вымыл им пол и предпочел об этом не распространяться) и шли завтракать, в ночное равнополье – опускали ее и ужинали. Так продолжалось примерно с неделю, а если быть точным – то шесть дней, потому что на седьмой день сейнер не встал на ровный киль к полудню.
– Гм! – Витя прикрыл глаза ладонью и посмотрел на солнце. – Запаздываем что-то сегодня!
С грехом пополам корабль выпрямился лишь к вечеру. Следующего равнополья пришлось ждать почти сутки. В загадочном механизме, качающем сейнер, появились не менее загадочные сбои, и если о причине первого мы еще строили какие-то предположения, то по поводу второго зашли в совершенный тупик.
Утром следующего дня палуба выпрямилась в последний раз, после чего сейнер медленно, рывками лег на борт и больше не поднялся. Борода на мачте уныло болталась над самой водой, изредка задевая отдельные высокие волны.
Посовещавшись, мы решили попробовать-таки проникнуть в трюм, подползли к дверям и прислушались. Изнутри не доносилось ни звука.
– Игорь!
Молчание.
– Игорь!
Нет ответа.
– Открывай, – скомандовал Витя.
Монтировкой выломав запертый изнутри замок, мы осторожно приоткрыли дверь.
– Подождите, – остановил нас Паша и, оглядевшись, потянул к себе швабру.
Свою зюйдвестку Пашка потерял где-то в море, и теперь на его макушке красовался найденный в тюках на прииске засаленный котелок-дерби. Стащив его с головы, он нацепил котелок на рукоять швабры и поднес ее ко входу. Мы замерли, ожидая выстрела, но, кроме гулкого стука собственных сердец, так ничего и не услышали.
– Пронесло! – облегченно вздохнул Паша, нахлобучил шляпу на голову и первым ступил на трап.
Из темного прямоугольника входа тянуло сыростью и холодом склепа. В ноздри бил застарелый запах испортившейся рыбы и пороховой гари. Запалив керосиновый фонарь, мы спустились вниз и остановились, лишь когда ощутили под ногами песок.
– Вот он! – хрипло произнес Олег и посветил фонарем.
Игорь лежал, уткнувшись лицом в песок и развернувшись головой к двери. Правая рука сжимала приклад винтовки, левая бессильно лежала на песке. Рядом валялись весы.
– Прибавьте света! – распорядился Витя. – Дим, открой люки, сделай же что-нибудь!
– А нас не захлестнет? – забеспокоился я.
– Открывай, не время рассуждать!
Лебедкой раскрыв грузовой люк, я развернул кран-балку и опустил трос в темное чрево корабля. Через минуту показался опутанный веревками Командор.
Весь песок в трюме был пересыпан на правый борт, слева все было чисто – ни песчинки на старом темном дереве обшивки. Картина была ясна, как день. Оказавшись в полной темноте, Игорь так и не понял, что в трюм засыпан обыкновенный речной песок, и по этой причине спрыгнул с ума еще на одну ступеньку и стал взвешивать его принесенными с собою весами, чтобы узнать размеры своего богатства. Как выяснилось впоследствии, свое, лично намытое золото он ссыпал туда же. Гиря у него была одна, а песок на чашку весов он насыпал рупором, используя его то как совок, то как воронку. Не в силах остановиться и боясь ограбления, он взвешивал и перевешивал содержимое трюма все эти дни, перетаскивая песок от борта к борту, что и вызывало пресловутый крен.
Обо всем этом мы догадались потом, а сейчас только перенесли Командора в каюту, раздели и, уложив на кровать, закутали в одеяло.
– Пи-ить… – простонал Игорь.
Мы развели в воде немного молока и поднесли кружку к его губам. Пил он долго и жадно, гулко глотая и проливая воду на одеяло. Иссохшиеся губы его потрескались, язык распух и почернел. Выпив три кружки, он тут же погрузился в сон.
– Дела-а… – только и смог сказать Витя.
Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился Пашка.
– Вы тут? – безумно вращая глазами, выпалил он. – А там этот, как его… шторм начинается!
Глава 11
Последние часы. «Оставить корабль!» Охота на Командора. Капитан приходит в себя.
В каюте сразу стало тихо.
– Надо люк задраить, – хмуро сказал я. – И песок разровнять. Вить, подмени меня у штурвала, я – в трюм.
– Я с тобой! – отозвался Олежка.
– А я? – растерялся Паша.
– Сиди здесь и ничего не трогай, – распорядился Витя. – Присмотри за Игорем.
– А что с ним?
– Голодный обморок. Ну, все по местам!
На палубе было холодно. Резкий ветер швырял в лицо клочья морской пены. Тяжелые волны бились о борта и захлестывали наклонную палубу. Задраив грузовой люк, мы с Олегом вооружились лопатами и спустились в трюм.
В слабом свете керосинки длинное низкое помещение выглядело мрачно и угрюмо. Сейнер ощутимо покачивало. За тонкой переборкой глухо стучали дизеля. Песок под ногами был сырым и тяжелым. Кое-как мы перекидали большую часть песка, совершенно выбились из сил и присели отдохнуть. Только теперь я по-настоящему понял, какую титаническую работу проделывал ежедневно Командор, и поразился его выносливости.
– Почему он такой сырой? – неожиданно спросил Олег, подбрасывая горсть песку на ладони.
– Какое там сырой – мокрущий! А действительно, почему?.. – поразился я, поднес лампу к борту и похолодел: из разошедшихся швов медленно, но неотвратимо сочилась вода.
Мы переглянулись. Сейнер был в опасности.
А шторм крепчал. С глухим «А-ах!» волны, как в бочку, били в борт корабля, и мы едва удерживали равновесие. Ноги все глубже проваливались в рыхлый песок. Лампа опрокинулась и погасла – запахло керосином. Очередной удар швырнул меня к борту, и я почувствовал, как в спину бьют тугие струи воды.
– Надо убираться отсюда! – прохрипел я, барахтаясь в песке. – Скоро здесь все затопит!
На четвереньках мы добрались до трапа, выбрались на палубу и пробрались к рубке.
Крен корабля почти исчез. Штормовой фронт оказался узким, и на западе уже виднелось чистое небо.
– Нас заливает! – с порога крикнул я.
– Заливает? – обернулся Витя – Сильно? В смысле – сколько еще продержимся?
Я неопределенно пожал плечами.
Проверив трюм еще разок (там был уже не песок, а какой-то адский кисель), я запер его на висячий замок и направился в каюту проведать Капитана.
Пашка, с трудом удерживая на коленях таз с водой, сосредоточенно выжимал полотенце для компресса.
– Ну, как он?
– Бредит, – угрюмо отозвался тот.
В этот момент Хозяин заворочался на кровати и хрипло произнес: «Земля имеет форму чемодана».
– Слыхал? – многозначительно кивнул Паша. – Одно утешение – кажется, это уже не обморок, а простой сон. Приготовьте ему чего поесть, он скоро очнется.
– Но у нас только сгущенка…
При упоминании о сгущенном молоке Пашка схватился за живот и свирепо посмотрел на меня.
– Ладно, – поморщился он. – Тащи хоть ее, что ли…
К вечеру океан успокоился. Витя, стоя у штурвала, без колебаний вел корабль на юг. Хотелось надеяться, что до островов мы дотянем, но сейнер то и дело зарывался носом в воду, а вскоре Олег, слазав в трюм, доложил, что вода подступила к самому люку.
– Но это еще не все, – добавил он. – Смотрите.
На ладони его извивалось серое червеобразное существо сантиметров пятнадцать в длину, да еще и с малюсенькой раковинкой на макушке.
Коля присвистнул и почесал в затылке.
– Все, братцы, – тихо сказал он, – приплыли. Теперь нашему кораблю одна дорога – на дно.
– А кто это?
– Teredo navalis, – ответил он и тут же перевел: – Корабельный червь.
– А, точильщик! – понимающе закивал Витя. – Так вот откуда в трюме столько воды! За две недели можно было источить днище вдоль и поперек…
– До Галапагосов дотянем? – спросил я.
– Должны бы, – несколько неуверенно ответил Витя.
– Отставить треп, оболтусы соленые! – громыхнуло у нас за спиной. – Стоит Капитану свалиться в лихорадке, и вы уже ничего сами не можете! Угробили корабль, остолопы!
Ошеломленные, мы обернулись и замерли кто где стоял – драпируясь в одеяло и сжимая в зубах неизменную трубку, в дверном проеме показался Командор. За его спиной маячила бледная Пашкина физиономия, украшенная свежим синяком под глазом.
– Я говорил ему, что нельзя вставать, – виновато развел руками Паша, – так разве его уговоришь…
Пошатываясь, Игорь подошел к нам и сгреб карту в охапку.
– Курс! – коротко потребовал он.
– Зюйд-зюйд-ост, – ответил я.
– Местонахождение!
Витя показал пальцем на карте.
– Галапагос? – на испанский манер спросил Командор и нахмурился. – Не помню, чтобы я отдавал такой приказ… Что мы там забыли? Почему сейнер в аварийном состоянии?
– Трюмы затоплены, – простодушно пояснил Паша.
– Что?! – Игорь резко повернулся к нему. Глаза его вспыхнули знакомым блеском. – Там кто-нибудь есть?
– Это, как его… эк! – начал было Пашка, но я поспешно толкнул его локтем, и тот прикусил язык.
– Никак нет, Капитан! – не моргнув глазом, сказал я. – Трюмы заперты!
– Молодцы! – просиял Хозяин и, протянув руку, потребовал: – Ключи!
Порывшись в карманах, я вытащил ключ. Игорь жадно схватил его и расплылся в улыбке.
– Без моего приказа никого к трюму не подпускать, – распорядился он. – За сохранность груза отвечаете головой. А сейчас посмотрим, что можно сделать для спасения судна.
Едва лишь за Игорем закрылась дверь, все набросились на меня.
– Что ты наделал!
– Он же сейчас снова спятит, когда песок увидит!
– Спокойно! – я поднял руки. – Это от камбуза ключ.
Витька одобрительно поднял бровь и усмехнулся:
– Неплохо проделано. Хитрый ты, Дим, как сто китайцев… Странная, однако, у него амнезия – про золото он похоже, помнит.
Дизель неожиданно начал давать сбои, чихнул пару раз и заглох. Из люка машинного отделения показался перепачканный маслом и мазутом Коля.
– Горючего больше нет, – хрипло доложил наш механик. – В ходовом отсеке воды по пояс. Я… Игорь?!
– Острова! – крикнул Витя. – Впереди острова!
На горизонте проступили несколько маленьких темных пятнышек. Это были Галапагосы.
Столпившись у трапа, мы угрюмо стояли и смотрели, как вода потихоньку подступает к палубе. Сейнер медленно уходил в пучину.
По трапу кубарем скатился Командор.
– Что вы стоите?! – гаркнул он. – Шлюпку на воду! Быстрее, если жить хотите! Грузите вещи, а я сейчас…
– У нас нет шлюпки, – пробормотал Паша. – Только резиновая лодка…
– Какая разница! – взревел Игорь и, схватив его за грудки, крикнул в лицо: – Надувай!!!
Опрометью бросившись в кладовку, мы вытащили все наиболее ценное, что подвернулось под руку, и поднялись на корму, где Паша, путаясь в складках резиновой лодки, пытался ее накачать. С носа корабля доносились гулкие удары – ключ, разумеется, не подошел, и Хозяин, разыскав кувалду, сбивал замок. Палуба уже полностью скрылась под водой, и Командор работал на ощупь, то и дело попадая по пальцам.
– Или убьется, или покалечится, – высказался Коля. – Отдай ты ему ключ, Димка!
– Тогда он утонет, – возразил я.
Спорить со мной никто не стал.
Сейнер погружался. Теперь над водой возвышалась только рубка, на крыше которой мы и примостились.
– Долго возишься! – крикнул Командор Пашке, карабкаясь к нам. – Скорее! О дьявол, куда подевался лом?
Пашка, растерянно повертев в руках лопнувший от чрезмерной нагрузки насос, отшвырнул его в сторону и, схватив шланг зубами, стал надувать лодку самолично. Щеки его напоминали два огромных переспелых помидора.
– Дуй, дуй, – посоветовал Коля, срезая с мачты бороду. – Бицепсы в спортзалах накачивал, а о щеках забыл?
Пашка перевел дыхание и сплюнул тальк.
– Жанимайтешь швоим делом! – огрызнулся он. – Не лежьте под руку!
С носа корабля по-прежнему доносились выкрики Командора.
– Золото! О, мое золото! – вопил он в рупор, бегая по палубе.
– Готово! – Пашка кончил дуть и заткнул отверстие пробкой.
– Перекачал, – невозмутимо заметил Витя, пощупав тугую резиновую поверхность. – Лопнет сейчас.
– А ну вас всех! – разозлился Пашка и, столкнув лодку на воду, в считанные секунды завалил ее вещами.
– Хватит! – кричали мы, не зная, куда все складывать. – Довольно!
– Погодите! – донесся Пашкин крик, и вскоре показался он сам, с натугой тащивший на плечах бочку со сгущенкой. – Провиянт забыли!
– Эй, ты чего? – ахнул Олег. – Не делай этого! Я плавать не умею!
Ржавая железная бочка перевалилась через борт и рухнула вниз, придавив нас своей тяжестью. Олег совершенно скрылся под водой и лишь болтал ногами и пускал пузыри. Пока мы его вытаскивали, сверху спрыгнул Пашка, и лодка снова чуть не перевернулась.
– Ну ты, водолаз чертов! – вскипел я, – добился своего? Позор на весь Тихий океан – единственная в мире надувная подводная лодка!
Пока мы ругались, мимо нас, с кувалдой в руках проплыл Командор и, игнорируя наши протянутые руки, подплыл к трюмному люку и нырнул. Как по волшебству спор тут же утих.
– Опять рехнулся! – прошептал Олег.
Под водой размеренно били по железу. Суматошно размахивая веслами, мы подгребли к месту исчезновения Командора и замерли в нерешительности.
Заскрипела открываемая дверь, и тут же с глухим хлопком из трюма вырвались последние кубометры воздуха. В фонтане брызг на поверхность выбросило Капитана и закружило в воронке. Качнув на прощание мачтой, сейнер клюнул носом и быстро стал погружаться. Гневно отпихнув протянутое ему весло, Игорь раздулся как барабан и снова ушел на глубину.
Поплавком выскакивая из воды, он показывался то тут, то там, но всякий раз ускользал от наших рук. Наконец Пашка не выдержал и предложил жахнуть Капитана веслом и только потом уж вылавливать.
– Этак мы до ночи провозимся!
Олег обвязался веревкой и приготовился прыгать в воду, а мы замерли с веслами наготове. Ничего не подозревающий горе-кладоискатель вынырнул как раз у кормы нашей лодки.
– Вот он! – закричал Паша и, отпихнув Колю, кинулся туда. – Дай я его стукну!
Пока Коля падал за борт, Пашка примерился и тут же понял, что если огреть Капитана по макушке, тот «солдатиком» уйдет вниз и достигнет дна даже раньше бедняги-сейнера.
Пашкино весло взметнулось и со свистом пошло по горизонтали.
Первый, самый мощный удар достался Вите, и тот ракетой врезался в воду в добром десятке метров от лодки. Не успел я понять, что происходит, как получил веслом в живот и стартовал следом.
Описав полукруг, весло обрушилось на квадратный капитанский затылок, с треском переломилось пополам, и потерявший равновесие Пашка неуклюже бултыхнулся в воду рядом с Игорем.
– Эй, вы куда? – вскричал Олег. – Это я! я должен был прыгать!
Вернувшись к лодке, мы вскарабкались на кучу вещей и осмотрелись. Метрах в десяти от нас вода бурлила и клокотала.
Мужики! – донесся Пашкин голос, тут же сменившийся сдавленным криком и бульканьем пузырей. – Скорее сю… ап…
– Акула, наверное… – предположил Олег и, подавшись вперед, закричал: – За жабры ее, за жабры!
– Какие жабры, – осадил его Виктор, – это Игорь!
Стальной хваткой Пашка сжимал ногу отчаянно отбивающегося Командора, который все еще пытался нырнуть. Заарканив обоих веревкой, мы подтянули их ближе, втащили на борт лодки и с трудом разжали Пашкины пальцы.
– Уф! – тот вытер лоб и снял с шеи веревку. – Скользкий, черт… Пришлось его опять стукнуть.
На голове Предводителя набухала шишка размером с куриное яйцо. Я похлопал его по небритым щекам, и он открыл глаза.
– Сейнер… – простонал он, приподымаясь на локтях. – Только не надо лгать – лучше самая горькая правда, чем неизвестность. Он… утонул?
Я кивнул.
Какая неприятность! – вздохнул тот. – Впрочем, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…
С волнением вслушиваясь в слова Капитана, мы поняли, что безумие дало последний рецидив, прежде чем отступить окончательно. Игорь совершенно успокоился и, приказав описать траурный круг по периметру нефтяного пятна, направил полузатопленную лодку к темнеющему на горизонте острову. Закутавшись в мокрые одеяла, мы налегли на весла.
– Какие у тебя красные щеки! – восхитился Игорь цветущим Пашкиным видом. – Ты, наверное, хорошо питался в последнее время?
– Нет, – угрюмо огрызнулся тот, – лодку надувал!
