Текст книги "Прививка против приключений"
Автор книги: Дмитрий Скирюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)
Глава 8
Снежный городок. Первый камень. Странные речи Капитана Флинта. Пашкин спортзал. Экспедиция.
Мне не нравился этот дом. Мне не нравилось то, что придется оставить корабль. Мне вообще ничего не нравилось.
А больше всего – собирать аэросани.
Пока мы с Колей ворочали по палубе тяжеленные ящики, трое наших «метростроевцев» с Игорем во главе тоже принялись за дело. Над бескрайней снежной равниной вихрилась поземка. Снег был плотный, слежавшийся; кирпичи из него получались – загляденье. Пашка, скинув шубу, азартно размахивал лопатой, нарезая снежные блоки. Остро заточенное лезвие ее сверкало.
Пятясь, Игорь очертил на снегу большую неровную окружность и воткнул лопату в самый ее центр.
– Ну, хлопцы, начали! – скомандовал он.
Наиболее ответственную работу – возведение стен – Витька с Игорем взяли на себя. Нельзя сказать, что строить они вообще уж не умели – Игорь на досуге любил возиться на своем дачном участке, сколачивая разнообразные сарайчики и погребки, да и в Гренландии, помнится, мы сооружали два раза иглу – снежное жилище эскимосов (два раза потому, что первый дом попросту рухнул нам на головы, едва не похоронив всю компанию заживо), так что кое-какой строительный опыт у них имелся. Казалось бы, чего проще – складывай себе снежные кирпичи по спирали, куполом, и все. Так ведь нет же! – все время круглая стена норовила обвалиться. Промучившись часика полтора-два, наши друзья додумались углубиться в снег почти что на метр, поставили под купольный свод опорную балку и к ужину смастерили-таки шикарный шестиместный купол метров восьми в диаметре. Возведение остальных построек они решили отложить на завтра, после чего вернулись на «Гончую», усталые и замерзшие. Мы с Колей явились к середине ужина. Сани собирались плохо. Перемазанные до ушей машинным маслом и злые как черти, мы приняли «на грудь» положенные двести, наскоро проглотили густой кулеш и снова полезли в трюм, где провозились до поздней ночи. Поскольку корабль теперь стоял на приколе, вахту нести не стали и сразу же завалились спать. А перед тем как потушили свет, откуда ни возьмись вдруг появился Капитан Флинт. Выглядел он и впрямь как будто после зимней спячки – весь какой-то растрепанный и помятый. Проскользнув в щель между дверью и косяком, он подошел к Витькиной кровати и залез к нему под одеяло греться.
– Флинт! – радостно изумился Витька. – Ты где пропадал?
– Летал, – хмуро заявил галчонок. – Кру-кругом. Нельзя, что ли?
– Ну и как там?
– Мр-рак! – высказался тот и умолк.
Разговорить его на нечто большее не удалось. До самого утра меня мучили кошмары – снились всякие дурацкие инструкции типа «Вставьте деталь А в отверстие Б», и встал я совершенно разбитым.
Продрав глаза, все повалили на палубу, не сразу обратив внимание на отсутствие Пашки. Поняли мы это, лишь когда уже выбрались наружу. Глазам нашим предстало в высшей степени странное видение.
– Гм! – прочистил горло Хозяин. – У меня двоится в глазах после вчерашнего или мы взаправду построили вчера два купола?
Рядом с возведенным вчера снежным домом возвышалось чудовищных размеров строение – этакий крытый стадион. Сооружение было неправильной овальной формы и в самом узком месте насчитывало метров пятнадцать. Наш домик по сравнению с ним казался собачьей будкой.
В узком снежном лазе, ведущем внутрь «спорткомплекса», показалась усатая боцманская физиономия. Игорь бросил мимолетный взгляд на корму корабля, где раньше лежали штанга, гири и гантели, а теперь гулял вольный ветер, и нахмурился.
Паша вылез целиком, воткнул лопату в снег и отряхнул колени, после чего расплылся в улыбке.
– Спортзал? – спросил Игорь. Паша быстро-быстро закивал – слов от радости у него уже не было. Судя по всему, Игорь представлял себе спортзал в виде этакой клетушки два на три, и решительно не мог взять в толк, зачем боцману такое огромное помещение. Легким движением руки отстранив Пашу, Хозяин с кряхтением опустился на четвереньки и исчез в отверстии. Главный архитектор смущенно топтался чуть поодаль, ожидая вердикта приемной комиссии в лице Командора.
Игорь шуршал внутри минут десять, бубнил что-то неразборчиво, выстукивал стены и гремел чугунными дисками. Наконец он выбрался наружу.
– Значит, так, – сказал он. – Половину помещения отведем под склад…
– Но…
– Подожди! – предостерегающе поднял руку Игорь. – Сам посуди – зачем тебе зрительный зал? Понаставил скамеек, понимаешь… За скамейки мне потом, напомни, письменно отчитаешься. Так вот. Вторую половину можешь использовать как хочешь, разрешаю. А за самоуправство и украденные доски объявляю вам, боцман, два наряда вне очереди.
– Есть два наряда вне очереди! – радостно гаркнул Пашка и взял под козырек. Все облегченно вздохнули – гроза миновала.
Дальнейшее строительство продвигалось быстро – сказался накопленный опыт. Когда заканчивали возведение бани, мы с Колей наконец-то собрали аэросани, спустили их на тросах вниз и завели мотор. Подпрыгивая на ухабах и гудя пропеллером, дюралевая лодка на лыжах описала круг около снежного городка и затормозила у входа в Пашкин спорткомплекс, на стене которого боцман уже успел намалевать аэрозольным спреем пять олимпийских колец. Сдвинув стекло кабины, я высунулся наружу.
– Игорь, мы закончили! – позвал я. – Какие будут распоряжения?
Из снежного купола выбрался Паша, сжимая в руках банку со свинцовым суриком и кисть – Командор еще вчера велел ему написать на кокпите саней, когда мы их смонтируем: «Снежная королева». С плохо скрываемой завистью боцман заглянул к нам в кабину, подвигал туда-сюда рычаги и вздохнул.
– Классная тачка… – восхищенно сказал он. – И это, как его…
– Без руля, – съехидничал я.
– Ну, это… Да. – Он обмакнул кисть в краску и принялся за работу. Игорь же, нахмурившись, сосредоточенно о чем-то размышлял.
– Забыли, – наконец сказал он.
– Что забыли? – не понял я.
– Гараж для саней забыли построить. Вы вот что, хлопцы, поездите пока вокруг, осмотритесь, заодно и сани испытаете. Только долго не задерживайтесь, ясно?
– Ясно, – кивнул я и повернулся к Коле. – Заводи!
– Контакт!
– Есть контакт!
– От винта!
– Есть от винта!
Я протер ветровое стекло рукавом.
– Поехали!
Глава 9
Блуждающие тени. Днем с огнем. По старому следу. Возвращение на базу. Великое открытие. Витька и электромотор.
– Ничего не понимаю! – Коля сдвинул на лоб заиндевевшие очки-консервы и протер слезящиеся глаза. Борода и усы его серебрились белым инеем, и вообще он напоминал Деда Мороза.
Медленно остывающий мотор потрескивал. Аэросани замерли неподвижно посреди бескрайней белой равнины, и ветер уже успел намести возле лыж маленькие сугробчики. Три санных следа постепенно исчезали. Раскрыв люк на крыше кабины, Коля недоумевающе вертел и тряс в руках черную коробочку компаса и время от времени чесал в затылке. Устроившись в кресле поудобнее, я положил ладони на штурвал и сидел, ожидая указаний.
– Ты видел когда-нибудь что-то подобное? – наверное, уже в сотый раз спросил меня Коля, протягивая компас. Стрелка рассеянно колебалась под треснувшим стеклышком, никак не реагируя на тряску и вращение.
– Размагнитилась? – предположил я.
– Как? Когда? Почему? Чертовщина какая-то… Ладно, заводи.
Стартер сухо зашелестел. Винт судорожно провернулся несколько раз, законтачил, рванул и расплылся в неясный дымчатый диск, наполнив кабину мелкой дрожью. Дизель работал ровно и надежно, но топлива у нас оставалось от силы на час.
Настроение было препаршивое.
– Куда ехать? – обернулся я как заправский таксист.
– Разворачивай и – вперед.
Лыжи сухо хрустнули, ломая намерзшие льдинки. «Снежная королева» развернулась и резво помчалась назад, по старым следам. Впрочем, назад – не то слово. Уже часа три мы колесили, а вернее сказать – скользили где-то в окрестностях лагеря и никак не могли его обнаружить. Причина была в следующем: выехав, мы почти сразу угодили в зону «белой тьмы». Явление это встречается в приполярье не так уж редко, а заключается в том, что исчезают все тени. Небо на горизонте сливается с равниной, и разглядеть свои следы просто невозможно – хоть руками их нащупывай. Представляете, да? Я раньше не верил, что такое бывает, а вот поди ж ты – нарвались. Н-да. Ну ладно бы одна белая тьма, черт с ней, с белой тьмой – мы с нею бы шутя справились, не сойди с ума наш компас!
Мы зажгли фары и теперь пытались найти обратный путь. Запасы топлива стремительно сгорали. В молчании мы проехали километров двадцать, то теряя «лыжню», то снова находя ее, петляя, сдваивая и страивая следы, пока окончательно не заблудились.
– Кажется, туда, – неуверенно сказал Коля, указывая влево. – Там что-то вроде как виднеется…
– Туда, так туда… – пожал плечами я, послушно разворачивая сани.
Как он ухитрился разглядеть хоть что-то в этом белесом молоке, я понятия не имею, но вскоре сани и впрямь запрыгали на каких-то ухабах, и, прежде чем мы поняли, что происходит, лодка с грохотом врезалась в снежную стену, разметав ее по кирпичикам. Раздался громкий треск, стойка передней лыжи сломалась, и сани, резко клюнув носом, заскользили на брюхе. Нас по инерции бросило на стекла кабины; ума не приложу, как нам удалось сохранить в целости и стекла, и головы. Крыша прогнулась под тяжестью рухнувших блоков, пропеллер захлебнулся в снежной каше, и воцарилась тишина.
– Приехали… – пробормотал я, шевельнулся и охнул, когда лодыжку пронзила острая боль. – Коля, ты где?
– Ты на мне сидишь, идиот! – полузадушенно прохрипел тот откуда-то снизу. Чиркнула спичка, озарив бледным желтым светом спутанный колобок заиндевевших волос с очками-консервами где-то в районе экватора. – Слазь сейчас же!
– Я… ой-ёй! Я, кажется, не могу.
Сани лежали на боку, придавленные рухнувшей стеной. В кабине, казалось, подрались два носорога – все было перевернуто и поломано. Большой инструментальный ящик (пуда полтора, прикинул я), упал мне на ногу и мешал двигаться. Чертыхаясь, Коля еле дотянулся до него и столкнул прочь.
Ступня выглядела неестественно искривленной. Жгучая, пульсирующая боль проворно поползла вверх по ноге, и я стиснул зубы, чтоб не застонать. Коля осторожно приподнял мою ногу и ощупал ее.
– Так больно?
– Да…
– А так?
– М-мм!
– Плохо дело… – он поскреб в затылке. – Неужели перелом?
– Только не это!
Коля снял тулуп, оставшись в свитере, и попытался открыть дверь. Успеха это не возымело. Люк на крыше, которая теперь стала стеной, тоже открываться не захотел, и Коля бессильно опустился на пол.
– Может, стекло выбьем? – предложил я.
– Подождем, – буркнул тот. – Слышишь? Нас уже ищут.
Снаружи, сквозь толстую снежную шубу доносилось какое-то шарканье, постукиванье и скрип. Затем отчетливо послышалось: «Это как его…», в окнах кабины замаячил серый свет, мелькнула распаренная Витькина физиономия, дверь заскрипела, открываясь, и чьи-то сильные руки вытащили нас наружу пред светлые очи Командора.
– Так, – многозначительно сказал он, осматривая нас. – Не потрудитесь ли вы объяснить, господа хорошие, где вас всю ночь носило? И за каким, извиняюсь, чертом вы разломали гараж?!
– Видишь ли, Игорь, – неуверенно начал Коля. – Мы тут блудили… мгм… плутили… Э-ээ… В общем, вот, – он протянул Хозяину компас.
– Чего «вот»? – спросил Хозяин, – ничего я тут особенного вовсе даже и не вижу… Куда это он указывает? Гм…
Игорь растерянно покрутился на месте, прошелся туда-сюда, зачем-то приказал Пашке уйти, после чего с изменившимся лицом повернулся к нам.
– Вы догадываетесь, что это значит? – воскликнул он. Мы дружно помотали головами. – Это означает, – объявил Игорь, раздуваясь от гордости, – что мы только что открыли Южный полюс!
– Но ведь его… уже открывали, – робко возразил Олег и тут же умолк под суровым взглядом Предводителя.
– Ну и что, что открывали! – поспешил вмешаться Пашка, – может, они эта… как его… не то открыли. Они, может, ошиблись. Ура капитану Гурею! – вскричал он.
Игорь сиял от счастья и потому не сразу обратил внимание на мое бедственное положение.
– Что это с тобой? – наконец спросил он, когда восторг и ликованье малость поутихли, ощупал мою ступню и нахмурился. – Вывих! И ты молчал?!
– Но я…
– Тоже мне, герой… Вот что, хлопцы, тащите Димку в дом, а ты, Пашка, начинай пока сани откапывать. Олег тебе поможет.
Поддерживаемый Виктором и Олегом, я пропрыгал на одной ноге к высокому снежному куполу, прополз сквозь узкий тоннель и вскоре уже лежал в кровати.
– Ну-ка, держите его! – скомандовал Игорь, засучивая рукава. Два «санитара» схватили меня за руки. В горле у меня мгновенно пересохло.
– Значит, так, – Игорь протер руки спиртом и нацедил его в кружку. – Анестезии нет, так что – на, прими сто грамм.
В кружке было все двести.
– Но…
– Пей, пей, – требовательно сказал Хозяин. – Он у меня слабенький, градусов двадцать.
Я выдохнул воздух, залпом опрокинул кружку и замер с разинутым ртом. Показалось, что меня ударили в живот. Спирт был – крепче некуда.
– Воды… – хрипло выдохнул я. Коля спешно наполнил кружку из бочонка, и вскоре я снова смог дышать. В голове зашумело.
– Ты же говорил, – пробормотал я, – что в нем градусов двадцать…
– Ну, да, – кивнул Хозяин, – двадцать. Я сам мерил.
– Чем… мерил?
– А вон, градусник на стене видишь? Им и мерил.
Меня разобрал смех.
– Так разве ж градусником крепость измеряют…
– Так градусник-то спиртовой, – рассудительно сказал Игорь. Вцепившись, как клещ, в мою ногу, Предводитель каким-то хитрым движением повернул ступню раз, другой и вдруг рванул так, что у меня потемнело в глазах. Я дернулся и взвыл.
– Терпи, казак, атаманом будешь… Держите крепче, остолопы!
– Оу-у! Ай!!!
Громко щелкнув, кости встали на место, и я облегченно откинулся на подушки.
– Ну вот и все, – сказал Игорь. – Полежи пока, а мы к празднику подготовимся. Полюс открыли, как-никак! Хоть и Южный.
– Димка, – спросил Витя, когда все ушли. – Ты же знаешь, что это не полюс. Что происходит?
– Да ничего не происходит, – сквозь пьяную дрему пробормотал я. – Географию учить надо было… Самый обычный полюс.
– Южный?!
– Южный. М-магнитный. Он как раз где-то тут должен быть. Под водой…
Витькино лицо медленно преобразилось. В глазах вспыхнули лукавые искорки.
– Слу-ушай! – он наклонился ко мне. – У тебя в хозяйстве есть лишний электродвигатель?
– Ну есть… – слегка обеспокоенно сказал я. – А что?
– Какой?
– Немецкий… «Дессау».
– Тяжелый?
– Ты его с места не сдвинешь.
– Отлично! – Витька потер ладони. – Прекрасно! Просто замечательно! Ну, отдыхай, не буду тебе мешать.
Он вышел, и я уж начал было засыпать, убаюканный теплом и тишиной, как вдруг снаружи донесся какой-то шум и после – взрывы гомерического хохота. Превозмогая сон, я выглянул в окно и увидел там следующую картину.
Накренившись на один борт, возле развалин гаража стояли изрядно помятые аэросани – их, похоже, только что откопали. Вокруг корчились и приседали от смеха все мои спутники, все, кроме Паши – боцман стоял чуть в стороне, красный, как вареный рак, и молчал.
А на борту саней пламенела яркая надпись: «СНЕЖНАЯ КОРОВА».
Глава 10
Тоскливая неделя. Спортивная лихорадка. Путешественники во времени. Новая затея Командора.
В году триста шестьдесят пять дней. В високосном, говорят, даже триста шестьдесят шесть.
В полярном году – всего один. Но зато какой!
Надо бы добавить, что и ночь там – тоже одна, но на самом деле это не так, просто зимой там рано темнеет и поздно светает. Важно другое, то, что и день и ночь в Антарктике отличаются крайним однообразием. Меняется влажность, температура, количество осадков, но сплошной ледовый щит остается неподвижным и монолитным.
Такой же монолитной и неподвижной была скука, овладевшая экипажем затертой во льдах бригантины.
Шел второй месяц нашей вынужденной зимовки. Делать было нечего. «Гончая» окончательно скрылась под покровом снега и льда. Над палубой натянули тент, сохраняя ее от повреждений и снежных наносов, но возвращались на корабль только за какими-нибудь забытыми вещами, да и тех становилось все меньше и меньше. Теперь стало ясно, что Игорь был прав, когда ратовал за возведение снежного дома. Живи мы сейчас на корабле, непременно пришлось бы отапливать помещение – морозы стояли лютые. Дров же у нас не было, а рубить корабль что-то не хотелось. В снежных хижинах для обогрева хватало тепла наших тел, нескольких свечей и маленького примуса, на котором раз в день готовили горячую пищу и два раза ее потом подогревали. Наружу выходили редко и ненадолго.
Время тянулось медленно и нудно, вязкое и густое, словно мед или сгущенное молоко, ставшее теперь нашей обычной пищей. Картошка в ресторане померзла, запасы продуктов на камбузе подходили к концу, хотя голодная смерть нам пока не угрожала. Пашка теперь за обе щеки уплетал и хлеб, и макароны, и сухой картофель, который еще месяц тому назад так яростно ругал. Об остальных членах экипажа и говорить нечего. Кстати, Паша нашел наконец себе занятие по душе, грохоча железками в своем ледовом спортзале. Возвращался он оттуда потный и красный, на пару с Игорем растирался снегом и чувствовал себя вполне счастливым. Неугомонный Витька оборудовал поблизости метеостанцию и два раза в сутки, как заправский полярник, бегал проверять количество осадков, влажность и температуру, пока однажды не лопнул градусник. Коля рыбачил, причем, чтобы не утруждать себя бурением лунки, занимался этим в туалете, словно псих из известного анекдота советских времен, очень смущался, когда его там заставали за этим делом и старался незаметно спрятать удочку. В чем-то он был прав – узнай Хозяин, где наш Коля ловит рыбу, он бы его, наверное, убил. Но Коля тоже был не дурак, чтоб выдавать кому попало рыбные места.
А с Игорем, кстати, произошла разительная перемена. Он вдруг увлекся спортом и по утрам «наматывал круги» вокруг лагеря, бегая трусцой. Выражение лица у него при этом было самое загадочное.
– Ну и дела! – заметил как-то вслух Олег. – Не узнать Хозяина! Изменился – здоровее стал, похудел. Помолодел даже как будто.
Как раз в этот момент Игорь вернулся с очередной пробежки, уловив краем уха конец фразы.
– Что, – спросил он, – правда помолодел?
– Ну… – смутился Олег. – Это я так, образно… Но выглядишь ты хорошо.
– Игорь, – вмешался Витя, – я тебя не узнаю. Ты же терпеть не мог физкультуру!
– Вы думаете, я просто так бегаю, а? – спросил тот, растираясь большим махровым полотенцем. – Э, нет! Слушайте. Предположим, – начал он, – человек совершает кругосветное путешествие, двигаясь против вращения Земли. Достигнув исходного пункта, он теряет один день. Все прожили тридцать дней, а он – двадцать девять. Я понятно говорю?
– Не очень, – признался Паша.
– Жуль Верну читать надо! Так вот, о чем это я… А! Да. Если за это время он совершит его, ну, в смысле – путешествие, дважды, трижды, он выиграет два дня. Три. Пять. Десять. Сто, черт возьми!
– Ну и что?
– А то, други мои, что я, обегая окрест полюса, всякий раз совершаю такое путешествие, и вот результат – время пошло вспять. Вы сами только что признали, что я помолодел.
Все притихли, переваривая полученную информацию. Пашка ошеломленно таращился на Предводителя, затем вскочил и, схватив его руку, стал бешено ее трясти.
– Поздравляю, Капитан! – вскричал он. – Это великое открытие! Я – с вами! Будем вместе бегать!
Мы только переглянулись. Олег красноречиво покрутил пальцем у виска и оглянулся – не заметил ли Игорь. Тот не заметил.
Несколько дней мы с любопытством наблюдали, как двое экспериментаторов штурмовали время. Они отыскали при помощи компаса наиболее точное расположение полюса, воткнули там в снег пожарный лом и часами бегали вокруг него, отсчитывая столетия.
– Теперь мы наверняка достигли средних веков! – удовлетворенно говорил Игорь за вечерним чаем.
– Какие возможности! – ликовал Паша, потрясая банкой с галапагосским тараканом. – Энтомология еще не существует! Я стану первым!
– А что потом? – осторожно спросил я.
– А потом, – в Пашкиных глазах вспыхнул алчный огонек. – Потом мы отправимся еще глубже в прошлое! В силур! В ордовик!
– В мел! – подхватил Игорь. – В триас!
– Лучше – в Пермь, – буркнул Олег.
– Можно и в пермь, – не заметив подвоха, кивнул тот. Олежка повернулся ко мне.
– Не знаю, как насчет всего остального, но ума у них явно поубавилось.
– Естественно, – хмыкнул я, – они же молодеют!
На следующий день, в трескучий мороз, оба всерьез собрались посетить не то юрский, не то меловой период. Они приступили к делу ранним утром, закончили поздно вечером и к ночи слегли, сраженные чудовищной ангиной, на чем их темпоральные эксперименты и закончились. В нашем маленьком зимовье вновь воцарились покой и тишина.
И скука.
Мы слонялись из купола в купол, изредка копали новые туннели, никуда, как правило, не ведущие, и бездельничали. Не верьте никому, кто скажет вам, что безделье – это сплошное наслажденье! Бездельничать приятно лишь тогда, когда на вас свалилась срочная работа, а само по себе, так сказать, в чистом, не разбавленном работой виде – это просто пытка. Игорь раздобыл топор и рубанок и столярничал в уголочке. Витька и Коля сутки напролет резались в шахматы «на щелбаны», лбы у обоих были красные и распухшие. Олег занялся починкой одежды, а Пашка, лишенный из-за болезни возможности качать железо, то и дело лепил на улице снеговиков. Я читал. Нога моя почти что зажила, и лишь легкая хромота напоминала о ранении. Иногда все вместе выбирались на прогулку, грузились на «Снежную корову» и где-нибудь с полчасика носились вокруг лагеря, гудя пропеллером, по-махновски стреляя в воздух, свистя и улюлюкая, но поскольку смотреть на нас было некому, морального удовлетворения это не приносило и вскоре тоже надоело. Капитан Флинт беспрестанно исследовал снежные туннели, являясь только к завтраку, обеду и ужину. Ночевал он, как и обычно, у Витьки под одеялом. Разговорчивость галчонка заметно поубавилась.
Так продолжалось до тех пор, пока Игорь в поисках развлечений не добрался до корабельной библиотеки.
– Паша, – спросил он как-то раз за ужином. – Как ты относишься к театру?
– В каком смысле? – Пашка даже перестал жевать.
– В актерском.
Мы заинтригованно переглянулись – разговор становился интересным. Пашка отложил вилку.
– О, я играл в театре! – заявил он. – В школьном. Мне было шесть лет, я переоделся зайчиком…
– Это баловство, – нетерпеливо перебил его Игорь. – А вот если взять серьезную вещь. Шекспира, например. Смог бы сыграть?
Боцман почесал в затылке.
– Хрен его знает… Никогда не пробовал, но думаю, что смогу. А в чем дело? Ты что, хочешь спектакль поставить?
– Угадал! – просиял тот. – Идите сюда, хлопцы, – позвал он нас. – Думаю, это нас развлечет, иначе мы совсем спятим от безделья. Спектакль – это как раз то, что нам нужно! Сцену оборудуем в спортзале – там и места навалом, и акустика хорошая. А я буду режиссером.
– Я не умею играть, – заявил поспешно Виктор. – Да и не хочу.
– Это еще почему?
– Я стесняюсь.
– Ну да, еще чего! – возмутился Игорь. – Не умеешь – научим, не хочешь – заставим. Не выдумывай.
Грохнув на стол пухлый том Шекспира, Игорь пробежал взглядом содержание и расплылся в улыбке.
– Вот! – воскликнул он. – Думаю, это подойдет. «Ромео и Джульетта».
– Ты с ума сошел! – вскричал, вскакивая, Виктор. Наверное, именно так Меркуццио кричал «Чума на оба ваши дома!» перед смертью. – Там действующих лиц – человек тридцать! А смотреть кто будет? Капитан Флинт?
– Спокойствие! – усмирил его Игорь. – Смотреть будем по очереди. Вовсе незачем ставить всю пьесу, – он пошуршал страницами. – Вот! Акт второй, сцена вторая. Всего двое.
– Но там женская роль! – запротестовал Олег.
Ну и что? В древней Греции в театре все женские роли играли мужчины. Чем мы хуже каких-то древних греков? Это же театр! Ты спокойно можешь нацепить юбку и выйти на сцену.
– Я-то могу, – продолжал упорствовать Олег, – вот только как это воспримут другие?!
– Воспримут как надо. У нас, кстати, и видеокамера есть, – не слушая, меж тем вспомнил Предводитель. – Запишем спектакль на ленту.
– А кто будет играть Джульетту? – осведомился я.
