Текст книги "Земля алчущих (СИ)"

Автор книги: Дина Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

– Запомнила? – еле слышно спросил Габриэль. – Сможешь повторить слово в слово?

– Да, – послушно кивнула она. – Но… это какая-то бессмыслица. Лёд… Дюны… Что это значит?

– Не важно. Так, одно старое присловье… Главное – передай ему точно то же, что услышала, хорошо? – Габриэль ещё на мгновение сжал её пальцы и вскочил со ступеней, отступая назад.

А Ноэми шарахнулась в противоположную сторону. Потому что увидела – там, где заканчивалась короткая лестница, поперёк пути выросла дорожка пламени ослепительно белого цвета, которое с каждым мигом делалось всё сильнее и выше.

– Подойди! – крикнул ей Габриэль. – Ну же, давай!..

Ноэми встала, спустилась на пару ступеней, но остановилась – жар от огня шёл нешуточный.

– Ближе, ближе!.. И вытяни руки вперёд.

Ноэми в растерянности посмотрела на свои ладони. И едва не оступилась – они выглядели, как всё то же измочаленное кровавое мясо. Хотя она могла бы поклясться, что минуту назад ничего такого не было.

– Куда вытянуть, в огонь?! – зло взвизгнула она. – Я же сгорю!.. Он же настоящий!

– А если не сделаешь этого, как минимум останешься калекой! – рявкнул Габиэль. – Делай, как говорю, ну!..

Ноэми яростно замотала головой, готовая к ругани и проклятиям, но вместо этого услышала только отчаянное:

– Ноэми, во имя… а, чёртов дьявол!.. Ноэми, ты же мне веришь?!

Она верила – что бы там ни было, но почему-то действительно верила, будто бы встретила его не сегодня, а знала с детства. И, может быть, именно поэтому, вздохнув, всё же потянулась навстречу пылающей смерти.

…Когда-то Ноэми слышала, что ожоги не сразу ощущаешь в полную силу. Но наверное это было жутким враньём. Боль мгновенно стиснула её бритвенно-острыми когтями – до невозможности сделать следующий вдох и полного непонимания, что происходило вокруг дальше.

Лишь напоследок в мыслях снова вспыхнуло: «Лёд остаётся у левого берега. Новые тропы меж дюн ведут на север. Передай это Рихо, поняла?.. Это важно», – и тут же стихло отдалённым эхом.

========== Глава 30. Тяжесть решений ==========

Похоже, сомневалась в благоразумии Сабира Дагрун всё-таки зря. Шагнув за Асторре в портал, по возвращении она увидела темнокожего раба смиренно стоявшим рядом с Цветком Тьмы, который окружали нетронутые магические знаки. И, когда после брошенной Асторре короткой фразы на бахмийском, Сабир с поклоном ускользнул прочь, только проводила его глазами, подумав, что паренёк на диво хорош собой. Было даже странно, что его привезли на продажу за океан, а не пристроили на родине в качестве гаремного раба. Хотя, возможно, он и был таковым, но чем-то успел провиниться.

Но от этих праздных размышлений уставшую Дагрун отвлёк окрик Асторре, который ждал, когда она последует за ним в дом.

По лестнице поднимались молча. Дагрун, впившись взглядом в прямую спину своего командира, с трудом подавила вздох. Асторре всё ещё не был ей безразличен. Вот только она уже всё решила, и лучшего момента, чем сейчас, ей явно не представится. А сделанный выбор, несомненно, был наилучшим для всех.

Оставалось убедить в этом хотя бы саму себя и перестать смотреть на свою будущую жертву с отчаянной тоской.

Правда, когда они вошли в спальню Асторре, Дагрун всё же удалось взять себя в руки. Она неторопливо вытащила из пучка волос шпильки, распустив пряди по плечам и уселась в кресло, принявшись стаскивать сапоги.

– Останешься? – лениво спросил Асторре, швырнув свой мундир на ближайший стул.

– Если ты не против.

– Нет, конечно, нет… Вина? – предложил Асторре.

– Неплохо бы, – с улыбкой ответила Дагрун.

И едва он отвернулся к столику с кувшином и бокалами, быстро встала, вытянув стилет из ножен под рукавом. Клинок удобно устроился в ладони, и та больше не дрожала.

Пара шагов в сторону Асторре оказались легки и бесшумны, а мысли Дагрун – предельно сосредоточены на ударе. Била она уверенно и сильно, и трехгранное лезвие непременно нашло бы свою цель… если бы Асторре не шагнул вдруг в сторону. А сама Дагрун – не почувствовала, как на неё обрушился мощный удар чего-то невидимого. Но при этом – вполне успешно припечатавшего её к ближайшей стене. Сильно, до прокатившейся вдоль спины волны боли и выбитого из лёгких воздуха, но не настолько, чтобы убить или покалечить. И совершенно необъяснимо, если только не…

– Как?! – не удержалась Дагрун от изумлённого возгласа. – У тебя же нет печати! Ты же не сунулся бы с ней к иланниткам!.. Они бы тебя…

– О, Дагрун, – с виду совершенно невозмутимый, Асторре с бокалом в руке подошёл к ней поближе. Он выглядел абсолютно обычно. Вернее – выглядел бы, если б не полотно металлически поблескивавшего оранжевого марева за плечами. Треугольное и – хотя весьма смутно – напоминавшее крылья. – Наши сюрпризы друг другу так забавно совпали, верно?..

Она дёрнулась, но спина и ноги, будто приклеились намертво. А потом зашипела, скривившись – руку скрутила яростная судорога, и стилет из разжавшихся пальцев мягко шлёпнулся на ковёр.

– Надо же, белопламенная сталь, да ещё и освящённая… Освящённая совсем иначе, чем наши мечи, – задумчиво сказал Асторре, вертя оружие в пальцах. – Откуда у тебя такая вещица, а?

– Это подарок. И не думай, что я скажу больше!..

– Как знаешь, – пожал плечами Асторре, отпивая вина. – А я вот, пожалуй не против поболтать. Так что, эта ночь всё ещё может оказаться для нас нескучной.

– Почему?! – Дагрун снова заорала ему в лицо, больше не пытаясь сдерживаться.

Удивительно, но распятая и ожидающая смерти, она чувствовала себя куда лучше, чем поднимаясь по лестнице в спальню. Страх и злость бурлили в груди, но вместе с ними нежданно пришло облегчение. Она рискнула, она пыталась. Она сделала всё, что могла – и проиграла. Теперь он будет жить, а ей не придётся стоять над его телом, понимая, что весь мир стал прахом и пеплом, и бежать на этот раз больше точно некуда.

И она снова закричала – ненавидя и благословляя те силы, что спасли его жизнь:

– Почему, Асторре?! Зачем ты это сделал?! И, всё же – как?.. Без печати…

– Потому что на этот раз с врагом не справиться иначе, – он сделал ещё глоток, прежде чем отставить бокал на низкий столик. – А позволить ему победить я не могу. И никогда бы не простил себе, если бы не использовал этот шанс.

– Это из-за мальчика?.. Из-за Кеару? Ты же…

– Это из-за всех, кому слишком рано умирать, – перебил её Асторре. Чересчур быстро, чтобы Дагрун ему поверила. И поспешно перевёл тему, отвечая на следующий вопрос: – Что же до печати – мне ни к чему подобное ярмо. А на той стороне тоже есть силы, которым можно предложить сделку с кушем поинтереснее, нежели ещё одна смертная душа в кабале.

Дагрун вздрогнула от мгновенно пришедшего понимания:

– Так это Танцующий-С-Нитями?! Ну да, конечно… Оранжевый металл. Чёрт возьми!..

– Не ожидала?

– Знай я тебя чуть хуже – точно поставила бы на Сжигающую Сердца. А так…

– Вот именно, Дагрун, вот именно, – Асторре азартно потёр ладони. – Рога и сиськи – это какая-то слишком банальная причина приобщиться к возможностям иной стороны, не находишь?.. К тому же, я предпочитаю нормальных женщин. Без копыт и… шипов в неожиданных местах.

– Ты правда думаешь, что сейчас время для пошлых шуточек?!

– А для чего, Дагрун? Если ждёшь от меня раскаяния, то очень зря… Но, прости, кажется, я должен отвлечься от нашей приятной беседы, – с этими словами Асторре внезапно сделал пару быстрых шагов к двери и распахнул её.

***

Пламя угасло так же мгновенно, как и вспыхнуло, исчезнув вместе с растаявшей в воздухе фигуркой Ноэми.

Вздохнув, Габриэль уселся на одну из скамей. Чувствовал он себя странно. Встреча с девчонкой как будто ненадолго оживила то, что, казалось, прогорело до золы: надежду на чудо и желание жить. Но Габриэль прекрасно помнил, что произошло, когда он в последний раз позволил себе подобную слабость.

Лицо Эулалии – юное, нежное и удивительно печальное – вспыхнуло перед глазами, чтобы тут же исчезнуть во мраке, будто прекрасная, однако виденная слишком давно, чтобы помнить все детали, фреска.

Зато вот образ Ноэми и огромных глаз, удивлённо распахнувшихся, когда он коснулся её губ, никак не хотел уходить из его мыслей. Габриэль, пожалуй, и не знал, говорила ли в нём кровь их рода, или уже въевшееся в натуру бывшего офицера Гончих стремление защитить того, кто не мог сам противостоять сверхъестественным силам, но это, не особенно уместное для отступника и раба Бездны, чувство на какое-то время захватило его.

Пусть даже он и понимал, что рядом с церковниками Ноэми тоже не была в полной безопасности: в Священном Городе вполне могли решить, что уничтожить «живое оружие» окажется разумнее, нежели присвоить. Однако, Габриэль надеялся, что его отец всё же сумеет защитить одну из Фиеннов, а Неро Мерьель окажется достаточно практичен, чтобы не ссориться с главой Жемчужной Лиги и одним из влиятельнейших семейств континента в целом.

Во всяком случае, он предпочитал думать об этом, а не о том, что сила, живущая в дочери древней крови, неизбежно должна была убить девушку через пару-другую лет. В Соланне не предполагали для орудия против демонов долгого «срока службы»: даже если Ноэми действительно сумеет совладать со своими способностями это, скорее всего, лишь отсрочит её гибель и сделает ту менее мучительной. Правда, Габриэль надеялся, что сама Ноэми узнает об этом не скоро. Слишком уж хорошо он помнил, каким пугающим было ожидание скорой и неизбежной смерти, чтобы обрекать на подобное другого.

А пока просто позволил себе с чувством и не особенно цензурно проклясть своих предков и их идиотский эксперимент, последствия которого теперь столь «удачно» приходилось разгребать спустя тысячи лет.

«У вас было всё – дворцы до неба, корабли, пересекавшие океан за несколько часов, оружие, способное мгновенно уничтожать целые города, – с ненавистью подумал он. – Но вам, дери вас все бесы разом, было мало – вы призвали к себе Бездну… Или позволили другим её призвать, не суть… А потом бежали к краю мира, надеясь вывести там себе безупречного спасителя, который разом решит все ваши проблемы!.. Вместо того, чтобы возглавить тех, кто был способен взяться за оружие – и это пришлось сделать какому-то мальчишке, оравшему на улицах о свободе, и бывшему наёмнику – потому что им-то бежать было некуда!..»

Прежде, познакомившись с некоторыми сочинениями в библиотеке отца, Габриэль не раз сожалел о том, что Соланна и её знания остались в прошлом. Но сейчас он со злобным удовлетворением подумал: в нынешние времена любой, кто вздумал бы играться с колдовством подобным тому, которым воспользовались его предки, очутился бы на костре – везде, кроме, разве что, проклятой Троими Зеннавии. И, пожалуй, теперь Габриэль видел подобное справедливым. Он всё лучше понимал в этом отношении Оттокара Корблена, которого когда-то считал своим наставником в делах службы, и с которым их пути безнадёжно разошлись именно из-за разногласий по поводу магии… Вот только рассказать об этом Корблену ему уже не доведётся.

А пока что просто следовало уделить внимание делам более насущным, нежели размышления о древних замыслах и их невезучей жертве: запах увядающих лилий, мускуса и падали предупредил Габриэля о том, кто решил удостоить его своим визитом.

Шестигрудая демоница, имени которой Габриэль так и не узнал, на сей раз облачённая в нечто напоминающее обрывки оранжево-алой материи вперемежку с нитями рубинов и топазов, неторопливо шествовала по залу.

Габриэль же наблюдал, как с каждым её шагом это место изменялось. Вздрагивали стены, покрываясь барельефами столь вычурными, что не сразу можно было разобрать их изощрённую непристойность; спинки скамей покрывала похожая на них – и бесконечно разнообразная – резьба; даже пол расцветила вызывающая роспись. А вершиной всего этого стал витраж, на котором фигуру в плаще сменил причудливый клубок тел – две беловолосые женщины совокуплялись с пятеркой мелких демонов.

Габриэль подумал, что это, наверное, могло оказаться отвратительно – если бы не было так безвкусно и нарочито, что вызывало лишь слегка истеричный смех.

Последний пришёлся очень кстати: недоумение, отразившееся на лице демоницы, стоило той заметить его ухмыляющуюся физиономию, доставило Габриэлю откровенное удовольствие.

– Тебе понравилось, смертный?.. – рокочущим тоном спросила она.

– Впечатляет, – кивнул Габриэль, поднявшись со скамьи и вернувшись к витражу. – Но, знаешь ли… – его ладонь медленно огладила грудь той из женщин, чьи глаза сияли цветом безмятежных морских волн, – я думал, что твоя госпожа ценит меня чуть больше. И рассчитывал стать в этом деле первым, – рука скользнула ниже, и отвращение к себе трепыхнулось вёртким червяком под кожей. Однако, задавил его Габриэль сразу и безжалостно: слава проклятым предкам, читать мысли детей древней крови адская тварь была не в состоянии, но вот чуяла эмоции отменно.

А его собеседница, между тем, издала удовлетворённый вздох:

– Наконец-то ты поумнел, смертный. Может, Сжигающая и впрямь удостоит тебя чести. Перед тем, как девчонку убьют, конечно… Оставлять подобное создание в живых оказалось бы слишком опрометчиво.

– Ну да, после – будет совсем не то, – хмыкнул Габриэль. – С трупами пусть развлекаются твои бесы.

Демоница в ответ раскатисто захохотала.

А Габриэль почувствовал себя до крайности омерзительно: словно бы очнулся посреди пиршества, на котором жадно пожирал обмазанные мёдом куски падали.

Но волю внезапно проснувшейся брезгливости давать он не собирался. В конце концов, едва ли это могло быть труднее, чем сохранять безмятежный вид, когда грызшая тело боль едва не сбивала с ног – а подобное ему неплохо удавалось в имперской столице, в последние месяцы своей прежней жизни. Значит, получится доиграть свою роль безупречно и теперь.

***

Замереть без движения и звука у Сабира получилось легко: долгое обучение в Братстве не прошло даром. А вот расслышать разговор Асторре Сагредо с чародейкой было уже сложнее, но потом те перешли на повышенные тона, и это существенно облегчило задачу. Правда, в то же время, и привело в замешательство: об увлечении Сагредо вещами, не слишком одобряемыми большей частью его сослуживцев, Сабир, конечно, знал. Но того, что его «хозяин» зашёл в своих изыскания столь далеко, предположить не мог, как и подумать, что светловолосая ведьма окажется более верной Церкви, нежели её командир.

И теперь понимал, что всё открывшееся нынешней ночью заставило его прийти к выводам, которые едва ли одобрили бы в Братстве. Но сделать какой-то окончательный выбор так и не успел.

Дверь в спальню, рядом с которой он затаился, вдруг резко распахнулась. А через мгновение стилет в руке Сагредо оказался приставлен к горлу Сабира, в то время, как другая сгребла его за шиворот.

– Так-так, балбес в орлиных пёрышках подрастерял осторожность, верно?.. – спросил Сагредо. Но настоящей злости в его голосе Сабир не услышал. Хотя и само то, что «хозяин» знал про Братство вышибало дух почище крепкого удара.

– Откуда вы…

– Я не глухой, не слепой и не маразматик, – хмыкнул тот. – А тебе, если хотел сохранить свой секрет, не стоило спасать меня от того полудурка с отравленными ножами. Подобные навыки я видел только у тех, кто прошёл обучение в Обители. Но для этого ты несколько не вышел рожей… И её цветом.

– В султанате…

– В султанате подготовка получше, чем у разбойничьего сброда, только у Копий Света и у Орлиных Братьев. Но Копья Света никогда не покидают границ страны. Да и подослать смазливого мальчишку к церковнику – явно не в их духе.

– Я не собирался вас убивать, – облизнул губы Сабир. – У меня не было такого приказа.

– Но после того, как ты передашь «старшим братьям» то, что услышал сегодня, ты его точно получишь, не правда ли?

Спорить с подобным было бы сложно. Но, правда, имелось то, о чём Сагредо знать никак не мог. Да и сам Сабир принял это решение только сейчас, всё ещё с трудом осознавая его окончательность.

– Наверняка получил бы, – медленно произнёс он, скосив взгляд на лезвие, всё ещё прижатое к шее. – Но я больше не хочу служить Братству. Я порву с ними и стану подчиняться только вам. Принесу магическую клятву, сделаю всё, что захотите… Только позвольте мне остаться!

Сагредо прицокнул языком.

– И что же сподвигло тебя на это, а, мой юный друг?.. Неужели то, что я… продался демонам?..

– То, что вы единственный тут знаете, как нужно бороться с Бездной. И у вас одного хватит сил и умения остановить её тварей. А я хочу вам помочь, – уверенно сказал Сабир. И не солгал, хотя и не назвал всех своих причин.

– Надо же, какая самоотверженность… Слишком внезапная для того, кого полжизни учили убивать во имя Света и воли Беспощадного.

– Вы послужите Его воле лучше, чем наши старейшины, – убеждённо сказал Сабир. – Они давно заняты только мелкими дрязгами!.. Я могу вам много об этом рассказать.

– Ты правда думаешь, что мне интересны склоки кучки старых язычников? – скрывать насмешку Сагредо явно не собирался.

– Я могу рассказать о том, что вас точно заинтересует!.. – почти в отчаянии выкрикнул Сабир. – О том, кто на самом деле виновен в смерти Исар… О том, что она прятала от Братства!.. И от вас.

Стилет чуть дрогнул, и Сабир затаил дыхание. Но в следующий миг лезвие уже оказалось отнято от его горла.

– Ладно, – сухо сказал Сагредо, небрежно засунув явно не предназначенный для этого клинок за пояс. – Ладно, я выслушаю тебя. Если солжешь или станешь нести чушь – пожалеешь. Как бы хорошо тебя ни учили терпеть боль в твоих скалах, у меня ты завизжишь, что поганый тростниковый пёс, обещаю, учти… Но сначала мне нужно ещё кое с чем разобраться, – Сагредо вновь посмотрел на обмякшую в невидимых путах Дагрун.

Та немедленно вскинула поникшую было голову, ответив своему командиру на удивление уверенным и спокойным для пленницы взглядом.

И Сабир не выдержал:

– Убейте её, господин! – с жаром сказал он. – Или позвольте мне!..

Но в ответ получил лишь отрывистое:

– Молчать! – и покорно потупился.

На пару мгновений в спальне действительно повисла тишина, а потом её нарушил негромкий голос Дагрун:

– Давай, Асторре. Не думаю, что тебе доставляет удовольствие… тянуть. Или, и впрямь, позволь мальчику доказать свою верность… Правда, паршивое выйдет доказательство – он и так, похоже, мечтает меня прикончить с первой нашей встречи.

– Дура, – глухо откликнулся Сагредо.

– Ты даже не представляешь какая, Асторре… Но, может, я всё-таки попрошу тебя сделать это быстро?..

– И не надейся, – мотнул он головой. – Я не стану тебя убивать.

– Господин!..

– Просто умолкни, Сабир… Я предупредил.

– Асторре?.. – почему-то голос чародейки звучал почти нежно.

– Всё ещё я, Дагрун. И я не собираюсь говорить, что мне жаль. Я просто не буду делать того, о чём стал бы жалеть.

– Ты же понимаешь…

– Что ты не пойдёшь за мной?.. Разумеется. Что когда-нибудь мы встретимся в бою?.. Не исключено.

– Но, почему тогда?!

Тишина вновь повисла в душноватом воздухе спальни.

– Не из-за того, о чём ты хочешь услышать, – наконец вздохнул её собеседник. – Прощай, Дагрун.

…Быстро собравшись, из дома он взял лишь толстый трактат в драгоценном переплёте, да пару безделушек.

И теперь, стоя рядом с Сагредо у ворот его дома, Сабир всё же спросил:

– Но хоть мне вы ответите, господин?! Почему вы не убили столь опасного врага?.. Она же…

Но Сагредо только осклабился и приобнял его за плечи:

– Потому что могу себе такое позволить, мой мальчик… Я теперь очень многое могу себе позволить. И, поверь, не собираюсь от этого отказываться.

– А куда мы отправимся дальше?

– В Чёрную Крепость, Сабир. Надо… закончить кое-что. А потом уже – прочь из города.

Комментарий к Глава 30. Тяжесть решений

========== Глава 31. Тень надежды ==========

Мухи облепили лицо мальчишки, а зияющая рана на месте выколотого глаза привлекла особенно большое их число.

Надо было признать, зеннавийцы отличались выдумкой. Труп они подвесили на расстоянии едва ли пары локтей от дерева, к которому был привязан Лейф, так что приходилось почти непрерывно пялиться на это неприглядное зрелище. Можно, конечно, было вывернуть шею в сторону, но в таком положении она очень быстро затекала, только добавляя мучений истерзанному телу. И даже если глаза оказывались закрыты, вонь и низкое гудение не давали забыть о том, что находилось под самым носом.

Да к тому же мерзкие насекомые так и норовили перебраться с трупа на измазанное подсыхающей кровью лицо Лейфа, заставляя его делать не больно-то приятный выбор: терпеть тошнотворные прикосновения их лапок или мотать головой, по которой его уже несколько раз успел приложить разозлённый зеннавийский маг.

Воистину, все предшествующие дни в плену начинали казаться даже сносными, если сравнивать их с последними двумя… А всё по вине малолетнего сектанта, чьи останки Лейф сейчас вынужден был созерцать. Не найдя у «церковника» поддержки, тот с дуру решил попытать удачи сам. И следующим утром, когда пленникам разносила еду пара ташайцев, набросился на одного из них, попытавшись выхватить у того нож из-за пояса.

Окончилось всё это, по мнению Лейфа, вполне закономерно. С чувством отпинав мальчишку, дикари швырнули его своим заокеанским хозяевам, а немного погодя, острастки ради, вскрыли глотки двум подвернувшимся под руку пленным – женщине средних лет и парню на год-другой старше поскуливавшего чуть в стороне несчастного провокатора. Глядя, как кровь хлынула на влажную землю, Лейф довольно отстранённо подумал, что обычно так и заканчивались большинство благих, но неумных порывов… Включая его собственную затею с боевым отрядом магов на прошедшей войне.

Вот только когда, около часа спустя, из парализованной страхом толпы те же ташайцы выдернули самого Лейфа, ему сделалось не до философствований. И, тем более – когда он узнал, что сектантский выкормыш умудрился перед собственной смертью удружить «неверному», рассказав своим мучителем о якобы несомненной принадлежности того к церковникам.

Надо сказать, Лейф вовсе не собирался изображать из себя героя, и сразу выложил зеннавийцам всё, что знал об отряде Чёрных Гончих. Но беда была в том, что знал он ужасно мало: Агилар и его подчинённые откровенностью не отличались. Однако же чёртов зеннавийский колдун, допрашивавший Лейф, никак не желал в это верить. И, в очередной раз корчась от пыточных заклятий, которые не причиняли особого вреда, зато заставляли едва не выскакивать из собственной кожи, извиваясь от боли, Лейф на какой-то миг пожалел, что в рядах врагов не сыскалось способного отличить правду от лжи телепата. Правда, придя в себя, вспомнил, какие штуки те были способны внушать попавшим к ним на расправу, и тут же отрёкся от подобных желаний.

И как бы там ни было, он вряд ли смог бы назвать своё нынешнее положение иначе, нежели отчаянным – ведь даже добраться до последней порции зелья ему бы сейчас никак не удалось.

Но, несмотря на всё это, услышав поблизости чьи-то шаги, Лейф подобрался и открыл глаза, размышляя, что придумает для него зеннавиец на сей раз. Однако, вместо этого с изумлением понял: к месту его мучений приближалась одна из ташайских жриц. Причём именно та, которую он уже успел приметить среди прочих змеепоклонниц особо: внешне девушка чем-то неуловимо отличалась от прочих туземок. Хотя узковатые и раскосые глаза на округлом личике с тонкими чертами не добавляли ей сходства с жителями континента, Лейф мог бы поклясться, что перед ним какая-то странная метиска, а не чистокровная ташайка.

А тем временем девица решительно поднесла к губам Лейфа большую флягу и на вполне разборчивом эдетанском бросила:

– Пей.

Лейф, которого жажда мучила уже давно, противиться не стал. Только немного удивился, что жрица самолично стала возиться с пленным – ему казалось, что своей готовностью к смерти эти женщины обеспечивали себе положение, позволявшее не заниматься грязной работой.

Но, ка бы там ни было, тепловатую воду он покорно глотал, пока девица не убрала флягу, и с той же бесцеремонностью не сунула ему под нос кусок кукурузной лепёшки, скомандовав:

– Ешь!..

– Прямо здесь? – всё-такиосведомился Лейф, кивнув в сторону трупа. – Не самое удачное для этого место, вам не кажется, госпожа?.. И, может, вы хотя бы развяжете мне руки?

– Не пререкайся со мной – ешь или умирай с голоду, – прошипела она. – Я и так делаю для тебя больше, чем стоило бы.

– Можно поинтересоваться, зачем?..

– Ты ведь хочешь жить, церковник?

– Я не церковник! – заорал не выдержавший наконец Лейф.

– Для тебя бы лучше, чтобы ты был именно им – трусливый бродяга мне не нужен, а вот воин вашего бога… Ну, так выслушаешь меня или снова станешь отпираться?

«А, к дьяволу!.. – подумал Лейф. – Как будто у меня есть другой выход… Если ей зачем-то понадобился Гончий, придётся его изобразить – едва ли так уж сложно будет это сделать для дикарки. Да и мне всего-то надо завоевать её расположение достаточно, чтобы мне развязали руки, а уж там… Хотя бы если и умру, то быстро».

– Да… Да, госпожа. Говорите, прошу вас.

***

С силой брошенный амулет приземлился в самую гущу повизгивавших тварей.

Грохнуло, полыхнуло, и пара из них разлетелась неаккуратными клочьями, а ещё нескольких объяло яркое пламя. Нелегальные «побрякушки» Лейфа, оказались на диво мощными, хотя Рихо и опасался их использовать, пока чёртовых выползков Бездны не стало слишком много. Но теперь, когда они ринулись из джунглей всей сворой, любые средства казались хороши.

Радуясь передышке, которую дал ввергший тварей в некоторое замешательство взрыв, Рихо подумал, что хотя бы пару амулетов стоит сохранить, чтобы потом отдать их Андре: если у местных умельцев получилось изготовить нечто подобное, тот и подавно сможет. Главное, чтобы при этом не угробил себя и окружающих.

Пара осмелевших чудовищ всё-таки рванулась вперёд, пока остальные застыли на месте, издавая нечто среднее между рыком и скрежетом. И Рихо, быстро шарахнувшись в сторону, успел полоснуть одну из тварей по раздутому боку, из которого тут же хлынула чёрная зловонная жидкость.

Подобных существ – размером где-то с крупного волка, с длинными туловищами на относительно коротких ногах и узкими мордами с едва ли не по-крокодильи вытянутыми челюстями – Рихо видел впервые. Но в очередной раз убедился: порождения Бездны отличались как разномастностью, так и неизменной отвратностью. Одни костяные отростки по обеим сторонам от хребтов, неприятно напоминавшие вывороченные рёбра и полупрозрачные, лишь кое-где прикрытые чёрным пушком шкуры, под которыми виднелись внутренности, уже делали тварей на диво уродливыми.

Однако, Рихо радовало, что особой прытью мерзкие бестии не отличались. Похоже, бешеная жажда крови присущая всем хищникам Бездны, гнала тварей вперёд, но пребывание в чужом мире, где они оказались заперты после разрушения портала, не пошло им на пользу. Они выглядели заторможенными и нападали куда более неуклюже, чем недавние «крысы» встреча с которыми закончилась для отряда церковников столь плачевно.

Нынешняя же схватка скорее вышла изматывающей, нежели яростной. И, отсекая для надёжности голову последнего уродца, Рихо подумал, что почти соскучился по этой части своей службы – честному бою с однозначным злом, безо всяких неразрешимых дилемм и неизбежных жертв. И без вездесущей политики, то и дело перекрашивавшей врагов в союзников, а преступников – в невинных жертв произвола, заставляя Рихо чувствовать себя тупоголовым болваном, не способным заучить правила игры, вроде бы простые, но меняющиеся слишком стремительно и непредсказуемо.

Теперь же Рихо мог действовать привычными методами, и это вернуло ему хоть какую-то уверенность. Даже несмотря на смертельную усталость и странную слабость, так и не отпустившую после инцидента с зеннавийской ловушкой. Пожалуй, если бы он ещё знал, что Ноэми выживет и не останется калекой, то оказался бы почти счастлив. Но именно из-за раненой девчонки, которая так и не пришла в себя, возвращался в лагерь с тревожным чувством.

И оно только усилилось, когда оставшийся охранять Ноэми рядовой кинулся Рихо навстречу.

– Сектантка очнулась, господин Агилар, – объявил молодой эдетанец с довольно обескураженным видом.

– Как она? – тут же требовательно спросил Рихо, почуяв подвох во вроде бы радостном известии.

– Хорошо. Прямо даже слишком.

– Слишком?.. Что это, чёрт возьми, значит?! Говори толком!

– Она… Руки её… Да вы лучше сами гляньте, господин Агилар, – вконец замялся парень.

Недовольно глянув на подчинённого, Рихо всё же последовал его совету. Он быстро нырнул в сооружённое из пары полотнищ холстины подобие палатки, которое служило пристанищем для Ноэми, и тут же увидел девчонку сидевшей на устроенной для неё постели.

Ноэми выглядела растрёпанной и как будто ещё более исхудавшей. Но при этом – вполне спокойной и уж точно не мечущейся в бреду или подвывающей от боли, какой её уже привык видеть Рихо в последние дни. И, к тому же, с её пристроенных на коленях ладоней оказались начисто содраны повязки.

– Ноэми… – нерешительно спросил он. – Ты как?..

– Нормально… Наверное, – она как-то странно дёрнула плечом, а потом вдруг добавила: – Рихо, скажи… Это что… это теперь так и останется?.. – и протянула руки к нему.

Тот коротко вздохнул – зрелище, конечно, было впечатляющим. Ладони девушки густо покрывали розоватые вспухшие рубцы и рытвины шрамов, окружённые стянутой кожей.

Но куда больше впечатлял не их вид, а то, что образовались они на месте ран за несколько часов.

– Нет, думаю, нет, – проговорил Рихо, пытаясь скрыть своё смятение. – Старые шрамы всегда выглядят менее заметно. Так что пройдёт время, и…

– Но полностью они не исчезнут?.. – требовательно перебила его Ноэми.

– Чары Светлых целителей убирают такие отметины практически бесследно, – попытался утешить её он. Хотя и не был уверен, что сказанное им относится к следам от столь странной магии. – Так что, думаю, тебе не придётся ходить с ними слишком долго.

Ноэми только вяло кивнула ему, продолжая разглядывать свою изуродованную кожу, а потом, всё тем же ровным тоном, спросила:

– Сколько я лежала… тут? И где мы вообще?

– Трое суток. А так – почти там же. Мы недалеко от поселения.

– Трое суток? – Ноэми вновь недоумевающе уставилась на свои ладони. – Но, руки… Я же помню!.. Неужели то, что я видела – правда?!

Рихо вздрогнул, тут же вспомнив собственную бесследно исчезнувшую рану и чёртов кошмар. «Защити её», – но как он сможет это сделать, если они оба уже отмечены Бездной?! Едва ли та окажется столь щедра, чтобы не взять за свою помощь плату сполна!.. Но постаравшись успокоиться, чтобы не перепугать собеседницу ещё больше, мягко спросил её: