Текст книги "Земля алчущих (СИ)"

Автор книги: Дина Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

– Придержи язык! Отвечаешь на мои вопросы, а так – молчишь, ясно?.. Иначе со второй твоей рукой я сделаю то же самое.

– Мне она всё равно больше не понадобится. Но хорошо-хорошо, уговорил… не надо. Спрашивай, церковник. Я всё равно не знаю ничего, что могло бы изменить ход дела. Вы уже попросту не успеете что-то предпринять. Спрашивай… и заканчивай поскорее, хорошо? – Ансу вскинул голову, и в его глазах Рихо увидел сдержанную, но мольбу.

– Хорошо, – кивнул он. – Где пройдёт ритуал?

– Алгонна, древняя столица. Это далеко в горах на западе, вы всё равно не…

– Кто тебя учил?

– Что?..

– Ты говоришь по-эдетански правильней, чем многие эдетанцы. Не взываешь поминутно к своим богам. Не жмёшься и не щеришься, как дикий зверь, в отличие от многих сородичей. Явно знаешь кое-что об остальном мире, а не только о своей родной чащобе. Так что повторяю вопрос – кто тебя учил? Кто-то с континента?

– А, это. Могу тебе сказать – надеюсь, ты порадуешься. Меня учил проповедник из ваших. Он говорил, что нам с колонистами нужно стать ближе друг к другу. Вот только когда ему вспарывали брюхо, всё равно орал про сумасшедших дикарей.

Рихо и впрямь порадовался. Таких полудурков, самих лезших в змеиные норы, жаль ему не было. А один благонамеренный маразматик выглядел всё же лучшим вариантом, чем, скажем, агенты Багряных Стрел, систематически обучающие ташайцев.

– Мир праху его – одним идиотом меньше, – усмехнулся Рихо в лицо изумлённому Ансу. И тут же задал новый вопрос: – Почему сейчас?

– Выражайся яснее, церковник. А то, знаешь ли, у меня и так в голове мутится.

– Ноэми Бернар и её семья поселились здесь не вчера. Откуда вы узнали о них именно теперь?.. Или – знали давно? Почему тогда не похитили её сразу?

– Потому что раньше у нас не было Звезды Врат! Её хранило у себя ещё одно семейство древней крови – Эррейны из вашей проклятой империи. И к Звезде было не подобраться. А потом дочь Эррейнов просватали за мидландского регента, Стефана Кертица. Знаешь, кому молится Кертиц, церковник?.. А я тебе скажу – Тшиену! Пока ты тут тянешь из меня жилы, пол вашего континента уже под властью моего единоверца. Что, не ожидал?! – Ансу расхохотался. Хотя и тут же болезненно скривился, зашипев от боли.

Рихо, между тем, не был особо удивлён. О том, что Кертиц – герой, в шестнадцать лет остановивший гражданскую войну, и блестящий полководец, в пух и прах разбивший войска узурпатора Карла Вельфа, на самом деле заключил сделку с какой-то тёмной силой, которая даровала ему неслыханную удачу, Рихо слышал ещё от Лавинии. Как и о том, что сама Лавиния тогда сообщила об этом людям Церкви. А они едва ли могли пропустить мимо ушей слова женщины, с помощью двух крылатых тварей перевернувшей с ног на голову всю политику континента.

Наверное, вышло донельзя справедливо, что Лавиния покинула Рихо навсегда. Такое ничтожество, как он, сложно было всерьёз представить рядом с той, чей род уже не первое столетие держал в руках судьбы мира. Размышляя о Лавинии, Рихо невольно вспомнил и Вивьен. Последняя совсем недавно проявила столь внезапную заботу о его судьбе, вручив дорогой амулет. А когда Вивьен провожала его в чёртовы джунгли, Рихо мог различить на её лице как печаль, так и несколько иные чувства. О которых, впрочем, он не особо хотел задумываться. Вивьен была тёплым золотистым светом, словно бы от очага в уютном доме. Лавиния же – яростным белым пламенем, способным и разогнать самую непроглядную тьму, и сжечь всё живое до хрустящих угольков. И Рихо должен был в очередной раз признать – его до сих пор влёк этот огонь.

Впрочем, для тоски по женщинам точно было не время – в отличие от мыслей о предавшемся тьме регенте. «Идиоты, – Рихо сплюнул на землю, на сей раз выражая своё отношение уже не к ташайцам, а собственному руководству, – недоумки, которым захотелось закрыть на всё глаза!.. С радостной улыбкой провозгласить, что в империи восторжествовали мир и справедливость. Чёрный Барс, мать его, Надежда Севера!.. Ладно, в Тирре не хотели выдвигать обвинения против имперского регента. Но чего стоило подослать к Кертицу нашего человека с кинжалом под видом фанатика-южанина или ещё какого мстителя?! Так нет, надо, как обычно, ждать, что оно уляжется само!..»

Мысли о том, что из-за промахов Тирры опять всё летело прямо в Бездну… на сей раз – в буквальном смысле, наполняли Рихо бешеной злостью. Но пока надо было просто продолжать.

– Кто вам рассказал о Ноэми Бернар?

– Мы сами выяснили. Колонистов в окрестностях немного, и…

– Ложь. Я же сказал – врать даже и не пытайся. Но, кажется, этот урок ты не усвоил.

– Я… Ладно, церковник, ладно! – стоило перебросить нож из одной руки в другую, как в голосе ташайца снова появились истерические нотки. – Это были ваши – они указали нам деревню, где жила девчонка и её отец.

– Что значит – «наши»? – Рихо показалось, что на него вдруг разом пахнуло огнём и морозом.

Только бы не предатели в Чёрной Крепости! Только бы не опять, как тогда, с некромантом Вэоном и западнёй в его замке. Западнёй, которая кончилась для Габриэля медленно сжиравшим его проклятием, а для Рихо – вечным чувством вины перед другом, который закрыл его собой.

– Ваши восточные уроды, конечно! Почему вам, сожри вас духи, не грызться у себя, вместо того, чтобы лезть к нам?!

– Что ещё за «уроды»?

– С вашего вонючего континента. Болтали что-то про Соланну и времена справедливой власти магов. Я не сильно прислушивался, но жрецы с ними столковались. И, да… Они называли себя «Багряные Стрелы».

Рихо выругался. Ну, разумеется, как же без этой сволочи! Даже за океаном не обошлось без их длинных лап, которые давно пора бы укоротить, да куда там. А ещё невольно вспомнился новый офицер и его тёмное прошлое. Проклятие!.. Подозревать Хейдена ужасно не хотелось. Но уж больно странным совпадением выглядел его приезд в Закатные Земли почти одновременно с появлением здесь Багряных Стрел.

– Господин Агилар, – тихий хрипловатый голос заставил Рихо вернуться из воспоминаний в реальность.

В ту, где чёртов ташаец был мёртв и, должно быть, уже сожран жадными до свежего мяса обитателями джунглей. А сам Рихо пробирался назад, к поселению треклятых сектантов – с остатками отряда и… Спасённой? Пленницей? Он и сам не понимал, как ему называть Ноэми. Только знал, что теперь легко пожертвует ради неё своей жизнью. Жизнью – но не верностью Церкви, в чьи руки всё равно передаст дочь древней крови.

Пока же он просто чуть натянуто улыбнулся спутнице, сидевшей рядом с ним подле костерка.

– Да, госпожа Бернар?

– Я хотела сказать вам… – она опустила взгляд, старательно разглядывая полузасохшую лепёшку у себя в руке.

Рихо терпеливо ждал, и через несколько мгновений Ноэми выпрямилась, заявив:

– Я всё вспомнила. То видение, о котором вы расспрашивали меня, кошмар о Бездне. Я вспомнила его!

– Тогда прошу вас, говорите, госпожа Бернар, – Рихо подался вперёд, приготовившись слушать.

Ноэми рассказывала торопливо, но довольно ясно и чётко. О каменных чертогах демоницы; о том, как ощущала то же, что и их хозяйка, словно бы… была ею. На последней фразе Ноэми запнулась и пугливо покосилась на Рихо, но он лишь ободряюще кивнул. А потом услышал о пленнике адской твари и понял – ему ужасно захотелось сжать голову руками и с криком: «Трое милосердные, защищающие, за что?!», рухнуть на землю.

Но вместо всего этого Рихо просто заставил себя смотреть в костёр. Язычки пламени плясали среди веток, отсвечивая оранжевым, алым, багровым. Тянули жаром и отчётливо напоминали о том, что случилось в последний раз, когда Рихо позволил себе поддаться эмоциям. Об ужасной смерти десятков ни в чём, в общем-то, не повинных людей, к которым Рихо привёл их безумную убийцу, хотя долг повелевал ему вставать каменной стеной на пути таких, как она.

Воспоминания об Эулалии, устроившей пожар в императорском дворце, были отчаянно мучительны, но всё же они пришлись Рихо как нельзя кстати. Заставили подумать о том, что второй раз совершить такую же ошибку он точно не вправе. Жалеть себя и сетовать на жестокость судьбы, когда именно от его решений вполне может зависеть жизнь всей колонии, было бы уже не слабостью, а преступлением.

– Этот человек, пленник… Можете ли вы описать его подробнее, госпожа Бернар? – задал Рихо вопрос, на который постыдно надеялся получить отрицательный ответ.

Увы, Ноэми тут же кивнула.

– Да. Он был… молодым. Младше вас точно. Худощавым, вроде не слишком высоким, но это трудно… Таким… болезненным. Хотя, нет, скорее – измученным, вот! Но вообще, – пальчик Ноэми дёрнулся к губам, – красивый мужчина.

Измученным. Едва ли те, кто вынужден существовать в Бездне могут выглядеть иначе. А вот последнее определение Рихо даже повеселило. «Если бы там оказался ты, Габриэль, я бы ещё долго припоминал тебе то, что ты умеешь впечатлить женщин, даже являясь им во сне… Но вряд ли мы станем ещё когда-то вести разговоры. Даже если встретимся».

– Я не очень-то знаком с вашими представлениями о мужской красоте, госпожа Бернар, поэтому лучше изъясняйтесь поконкретнее. Он был блондин? Брюнет? Может вообще – ташаец?

– Какой ещё ташаец! – Ноэми выглядела возмущённой. – Блондин, черты такие… благородные. Глаза… светлые, как океанская вода, как…

«Как у вас, – чуть было не закончил Рихо. – Да нет, не может быть! Это просто какая-то дьявольская игра или вовсе совпадение. Я же сам видел, как его убивали… Видел. Но вот мёртвым – не видел, и… Трое дайте мне сил не свихнуться!»

– Благодарю вас, госпожа Бернар, – всё же нашёл силы сказать Рихо. – Ваш рассказ был очень полезен. И… вам не стоит бояться. Ни меня, ни Церкви. Мы не желаем вам зла.

Ноэми кивнула в ответ, но сомнение так и осталось написано на её лице.

Рихо невольно подумал, что она всё же на редкость проницательна: едва ли её тревоги можно назвать пустыми. Проницательна, живуча и умна – как и прочие Фиенны. И точно так же, как они, несёт за собой перемены, надежды и разрушения. А самому Рихо одновременно даёт смысл жить и толкает в Бездну. Знать бы ещё, что из этого пересилит… Но пока ему оставалось лишь идти вперёд.

========== Глава 25. Возможность выбора ==========

Красновато-багровая блестящая метка на предплечье по форме и впрямь напоминала сердце. Не схематичное, каким его изображали ткачи на гобеленах или вышивальщицы на салфетках, а настоящее, человеческое: только что вырезанное из груди и скользкое от крови. Габриэль мог сказать об этом с уверенностью – ему не раз доводилось охотиться на культистов, оставлявших на алтарях своих божеств именно такие подношения.

Но тогда он был уверен, что лучше умрёт самой жестокой смертью, чем станет одним из них – тех, кто склонился перед тьмой… Какие бы милости она не сулила взамен. А теперь вот смотрел на печать Сжигающей Сердца на своей коже.

Смотрел и вспоминал разговор со служительницей одной из Девяти Высших, отныне заполучившей в свои лапы его душу, которую он вверил адской владычице вполне добровольно. А перед этим – всего лишь согласился на предложение своей алокожей когтистой мучительницы показать ему настоящее и будущее его близких. Та поклялась, что не сделает видения ложными, а неизвестность мучила Габриэля настолько, что любая информация была для него желаннее глотка воды в пустыне.

И по воле демоницы он вправду увидел многое.

…Рихо на эшафоте, обезумевшую Лавинию с запачканным кровью лицом. Отца и старшего брата – изуродованных и убитых. Разрушенную Фиорру и пылающий дворец на берегу залива, бывший родным домом для нескольких поколений их семьи. Девочку на костре, кричащую, пока её кожа лопалась от жара: Ноэми Бернар… Ноэми Фиенн – ведь она была кровь от их крови, суть от сути. И по праву должна была носить имя великого рода, кем бы ни был её отец.

…Гончих, погибавших десятками и сотнями. В боях с магами, с имперской гвардией, с солдатами в незнакомых Габриэлю мундирах, с толпой оборванцев… Но всякий раз – неизменно бесславно. И бессмысленно – видения их смертей сменялись городами континента, обратившимися в пепел и осквернёнными святынями Тирры, лежавшей в руинах.

И каждую новую картину Габриэль видел будто бы наяву. Даже, возможно, ещё ярче и красочней. Каждая словно вгоняла ему ещё один нож под рёбра, и каждая – добавляла решимости. Хотя, что там… Пожалуй, он всё решил уже тогда, когда увидел – самой первой – смерть своего лучшего друга и названного брата.

А демоница всё ворковала на ухо: «Оно случится, непременно случится! И никто этого не остановит, потому что никто не знает, к чему он идёт… К чему они все идут. Разве что, – голос твари из Бездны стал особенно сладок, – это сделаешь ты. Ведь ты-то теперь всё знаешь, сын древней крови!.. Но прежде чем вмешаться, ты должен заключить сделку. Или твоя душа тебе дороже всех этих жизней? Что ж, тогда ты скоро станешь праведником, а они – просто мертвецами!»

И Габриэль согласился на сделку. Не сразу, мучительно ища иной выход, но согласился. В конце концов, какой из него праведник?.. Он всегда оставался таким же, как отец и как длинная вереница предков. Беспринципным выродком, готовым пользоваться самыми грязными методами, если знал, что они вернее приведут к достижению цели.

Разве что присутствие Рихо заставляло Габриэля сохранять остатки порядочности. Рихо за годы их службы не только стал отличным офицером, но и – что случалось с Гончими куда реже – так и не сделался конченой сволочью. Про себя бы Габриэль не рискнул сказать последнего. Однако же и увидеть разочарование в глазах Рихо ему никогда не хотелось. Вот и приходилось руководствоваться чем-то иным помимо выгоды семьи и Церкви.

Но вот теперь он поступит как истинный Фиенн!.. Предаст всё, во что верил столько лет, чтобы защитить нечто куда более ценное, чем его собственная ничтожная душонка. И если б только Габриэль имел ещё право молиться, то просил бы у Троих именно выигрыша в последней в его жизни игре.

Он столько лет дурил головы колдунам, еретикам и даже церковным иерархам, но всё же перехитрить тех, для кого люди – лишь прах под ногами, нечто совсем иное. Вот только он всё равно попытается. «Не отступая» – дурацкий девиз на гербе их рода, который в незапамятные времена придумал один из предков Габриэля, какой-то высокомерный упрямый ублюдок, слишком похожий на него самого. Зато сейчас эти слова были как никогда кстати.

Отступить Габриэль просто не сможет, как, впрочем, и уцелеть. А вот выиграть он постарается. Ведь дьявольский знак на коже отнял у него надежду на спасение, но пока ещё – не свободу воли.

***

Зал выглядел немыслимо огромным. Светлые своды уходили далеко ввысь, теряясь в клубах желтовато-бежевого тумана. Хотя, подобное место скорее можно было назвать пещерой, чем залом. Песочного цвета стены не выглядели высеченными в камни руками разумного существа, а мерцающие в мягком свете золотистые и оранжевые узоры на камне больше напоминали естественные вкрапления породы.

Хозяину этой части Бездны нравилось украшать свои покои именно таким образом. И ему никогда не надоедало любоваться ими. Даже теперь, когда воздух вокруг гудел от чужой силы, пронизывавшей воздух… Вернее – столкновения двух сил.

Гудящее багряно-красное марево ритмично вздрагивало, подобно не то бьющемуся сердцу, не то телу какой-нибудь порывисто удовлетворяющей жажду похоти смертной твари. А тёмно-зелёное, полное серебристых искр, то и дело начинало идти волнами, будто внутри него извивалось множество змей.

Источники могущества Доанги Сжигающей Сердца и Тшиена Владыки Змей были различны. Но когда оба не пытались скрывать окружавшие их ореолы, выглядели со стороны очень схоже. Сами же демоны выбрали для нынешней встречи вполне привычные обличья: Доанга – женщины с тёмно-красной кожей и оленьими рогами, меж отростков которых плясали чёрные огоньки, Тшиен – очень худого мужчины, чьё тело поблёскивало серебром. И сейчас их фигуры застыли в окружении клубов магической энергии, точно зажжённые лучины посреди пламени.

Танцующий-С-Нитями, в чьи владения прибыли для переговоров эти двое, вновь изумился их могуществу, подумав, что не рискнул бы сойтись в бою ни с одним из них… Впрочем, открытые столкновения никогда и не были его любимой стихией.

А страсти между Доангой и Тшиеном продолжали накаляться. Оба, не сдерживая свою магию, заставляли её растекаться в пространстве, которое уже ощутимо потрескивало от напряжения в такт с дрожью разукрашенных стен.

– Мы так не договаривались, красная сучка! – Тшиен сделал шаг вперёд, и его серебристое облако на мгновение столкнулось с алым, зашипев, будто вода на горячей сковородке. – Ты обещала мне смертного, а сама отметила его!

– Я обещала тебе его кровь, – Доанга упрямо наклонила голову и пламя на её рогах угрожающей взвилось. – И она прольётся в нужный час. Договор не нарушен.

– Даже если и так!.. Не думай, что ещё когда-то удостоишься моего доверия, дрянь! – Тшиен явно не собирался скрывать свою злость.

– Доверие?! – Доанга гулко расхохоталась, уперев руки в бока, и Танцующий с опаской покосился на содрогнувшиеся стены. Будет не слишком приятно, если проклятая парочка обратит один из его любимых уголков в руины. – Вот уж не знала, что это слово ещё в ходу в Бездне.

– Жалкая тварь, госпожа шлюх!

– Гнилой червяк, повелитель дикарей!

Сверху начали сыпаться мелкие камешки. Один из них ударился об витой рог Танцующего, который досадливо дёрнул длинным ухом. Тяжела доля посредника!.. Но порой – очень выгодна. Особенно, когда знаешь, что кое-кто не оставит сведения об этой размолвке без награды… Главное, чтобы Тшиен и, особенно, Доанга, не прознали о том, кто шпионит за ними для Владыки Боли.

***

Тийя пропустила между пальцами длинную прядь волос своей бывшей хозяйки и принялась расчёсывать следующую. Разве что перед этим на мгновение замерла, поймав лукавый взгляд чуть повернувшей голову Вивьен.

– Тебе вовсе не обязательно помогать мне с причёской, – улыбнулась та. – Как и проводить все вечера со мной в этом… заточении, – Вивьен лёгким жестом обвела палату лазарета Чёрной Крепости, из которой её пока никто не собирался отпускать. – В конце концов, теперь ты служишь не мне, а Церкви.

Но Тийя только покачала головой.

– Мне нравится это делать. К тому же пусть днём мне и приходится сидеть за трактатами о природе стихийных чар, которые приказала прочесть госпожа Дагрун, но вечера я могу проводить как угодно. А мне нравится разделять их с тобой. Кто знает, что ждёт нас дальше?.. Но сейчас мы хотя бы вместе.

На лице Вивьен промелькнуло какое-то странное выражение: будто бы радость и страх смешались воедино. И Тийя подумала, что, возможно, стоило бы говорить не столь откровенно. Меньше всего ей хотелось испугать Вивьен.

Но та быстро справилась с собой, бросив:

– Я до сих пор считаю, что тебе не следовало проводить тёмный ритуал. Не стоило идти на поводу у того церковника ради меня. Я… я всего лишь глупая, слабая женщина. Которая так боялась снова оказаться нищей на улице, что спуталась с очень скверными людьми, надеясь на их покровительство. Что, впрочем, не спасло меня от человека ещё более ужасного. Но тебе я хотела подарить свободу, а не новое ярмо!

Тийя фыркнула.

– Ты не глупая и не слабая – хотя бы потому, что слабые не борются с такой яростью до конца. Что же до меня, – Тийя глубоко вздохнула, – то никакая свобода не нужна мне без…

Громкий стук в дверь прервал её признание, и Тийя сама до конца не понимала, почувствовала она облегчение или досаду.

– Войдите! – крикнула Вивьен, поплотнее запахнув халат и явно недоумевая, кому она могла понадобиться в такой час.

– Госпожа Обье, госпожа… Тийя, – появившийся на пороге Якоб Роэльс отвесил им обеим учтивый поклон. Однако от Тийи не укрылось то, что он был удивлён её присутствием. – Прошу прощения, что вынужден потревожить ваш покой. Но, госпожа Обье, вам придётся пойти со мной.

– Сейчас? Уже почти ночь, и…

– Боюсь, что дела Церкви не терпят отлагательства, – голос Роэльса был вкрадчив, но лицо выглядело застывшим, будто каменная маска. – И не беспокойтесь по поводу своего наряда – идти нам недалеко, а лишних глаз там не будет.

– Хорошо, – всё ещё немного растерянно ответила Вивьен. – Хорошо, господин Роэльс.

– Нет! – Тийя вскочила с постели и встала так, чтобы оказаться между Вивьен и церковником. – Нет, Вивьен, ты с ним не пойдёшь!

Может, магия к ней и не вернулась, но вот способности видеть людские чувства Тийя точно не лишилась. Она заметила как всё вокруг Роэльса полыхает отчаяньем и страхом, а сквозь эту пелену просачивается ядовитая прозелень ненависти к себе. И сразу поняла: что-то было не так… Очень не так. Вряд ли кто-то может испытывать подобное, занимаясь обыденными служебными делами.

– Видят Трое, девочка, я этого не хотел, – голос Роэльса, сделавшего неуверенный шаг в сторону Тийи звучал совсем не зло. Скорее – обречённо.

Но Тийя не стала медлить, крикнув что есть мочи:

– Беги, Вивьен! Беги, прошу! – и, не оборачиваясь, выхватила из-за пояса нож.

Она не сомневалась, когда била – всё равно делала это не в первый раз. И Роэльс стоял так близко!..

Вот только он всё равно ушёл в сторону каким-то неуловимо быстрым движением. А сама Тийя почувствовала, как её запястье хрустнуло, наливаясь острой, выбивающей дыхание из груди болью, и пальцы разжались, выпустив оружие. Сквозь пелену брызнувших слёз, усталое лицо Роэльса показалось ей расплывшимся, будто у выловленного из воды трупа.

Но едва Тийя успела подумать об этом и ухитриться пнуть церковника по щиколотке, как новая вспышка боли пронзила её насквозь. Вместе с кинжалом, вошедшим в живот. Тийя не выдержала: утробно взвыла, слыша собственный крик словно бы со стороны. И, ощутив, что ноги её больше не держат, навалилась на противника всем телом.

Она чувствовала, как лезвие всё глубже входило в плоть, а во внутренностях словно бы разгорались десятки углей. Но всё ещё отчаянно цеплялась за Роэльса, надеясь, что сумеет задержать его хотя бы на несколько мгновений… Кажется, Тийе это и впрямь удалось, прежде, чем церковник смог отшвырнуть её в сторону.

А падать на пол оказалось совсем не больно. Хотя, может быть, Тийя просто не заметила новой боли за сжигавшим её изнутри огнём. Тем, который она силилась погасить, прижимая ладони к тёплой липкой ткани изрезанной туники… Но почему же всё стало таким мокрым, если она горела? Почему перед глазами было так черно?.. Темнота становилась лишь гуще и плотнее. Она смыкалась над головой, как бездонный океан. И горячие волны утягивали Тийю всё глубже. Туда, где даже громкие голоса неподалёку постепенно стихали, отрезанные от неё водной толщей.

***

Этот день для Кеару ничем не отличался от всех тех, что тоскливой чередой тянулись в лазарете Чёрной Крепости. Серая пелена яви, наполненной болью и ненавистью к себе, сменялась для него чёрными провалами сна. Разве что визиты заглядывавшего пару раз командира Сагредо несколько скрашивали безрадостное существование.

А Кеару вынужден был признаться себе: он с нетерпением ждал их. Хотя понимал – на самом деле ему следовало бы стыдиться. И того, что столь сильный воин видит его в таком жалком состоянии, и собственных раздумий о чём-либо, кроме достойной смерти. Но как он ни пытался запретить себе подобное, мысли всё равно упорно возвращались к командиру Сагредо: до сих пор вызывавшему у него восхищение, но очень странному человеку. Тому, который почему-то до сих пор смотрел на Кеару с сочувствием, но безо всякого презрения.

Однако же, ночами ждать визита Сагредо Кеару точно не приходилось. Может, отчасти ещё и поэтому тёмное время суток казалось ему куда более тягостным, нежели светлое. Некому и нечему было отвлечь его от мрачных размышлений. А они неизбежно сводились к скорому приезду господина Агилара и тому, что опекуну никак нельзя видеть своего воспитанника мерзким калекой… После всего этого приходивший часто только к рассвету сон казался благословением, даже если был полон кошмаров.

Но сегодня задремать Кеару попросту не дали. Сначала, уже погружаясь в бездумную темноту, он вынырнул из неё, услышав неподалёку странный шум и, кажется, даже чей-то быстро оборвавшийся вскрик. А потом дверь в палату распахнулась, и по дальней стене заплясал желтоватый круг света.

Порог переступили три чёрные фигуры. Две из них выглядели высокими, определённо мужскими. Но к постели Кеару кинулась, не замедляя шаг, третья – укутанная в длинный плащ и с большим масляным фонарём в руке.

– Кеару, – женщина – теперь уже это-то можно было сказать точно – опустилась на колени перед кроватью. Отставила фонарь так небрежно, что он зашатался, чуть не опрокинувшись, и сбросила с головы капюшон. – Кеару, я так и знала, что это ты, братец!

В полумраке он видел блестящие тяжёлые пряди её вьющихся волос и, не слишком отчётливо, резковатые черты красивого лица. Изменившиеся, но всё же – узнаваемые, пусть скорее и по наитию.

– Тамиса, – выдохнул Кеару и вцепился в её предплечье, когда сестра склонилась над ним. Ровно так же, как когда-то хватался за её юбки, спасаясь от злых деревенских собак или побоев старших жён отца. – Ты!.. Но как…

– Что же они сделали с тобой, – Тамиса до боли сжала его пальцы, прежде чем поднести их к холодным губам. – Мрази, вонючие восточные шавки! – прошипев последнюю фразу, она отвернулась.

Но Кеару успел увидеть, что её щёки сделались блестящими от слёз. И почему-то эта жалость не казалась ему позорной. Может, оттого, что она исходила от женщины… Или же Тамиса до сих пор осталась ему слишком близка, чтобы стоило её стесняться.

– Ладно, ничего, – сестра наконец отпустила его ладонь и легко поднялась с пола, – наш Владыка силён, а я… Я теперь его посвящённая жрица. Мне ведомы многие тайны. И будь я проклята, если сила Тшиена не исцелит тебя!

Это были простые слова. Не заклятие, не ритуальное песнопение. Но Кеару показалось, что они мгновенно обратили сердце в его груди в холодный, колющий изнутри кусок стекла. А потом точно такими же ранящими осколками набили горло, не давая говорить и дышать.

Тамиса – посвящённая жрица Тшиена!.. Его сестра – пособница самых страшных врагов, едва не убивших недавно господина Агилара. Тех, с кем он сам поклялся сражаться, служа Церкви Троих… Можно ли представить хоть что-то хуже?!

А вот саму Тамису это, видимо, нисколько не смущало.

– Берите его и уносите, – холодным тоном приказала она двоим мужчинам, всё это время молча простоявшим у двери. – И осторожнее! Если угробите моего брата, я лично выпотрошу вас на алтаре!

Но на её спутников, похоже, угроза не произвела особого впечатления.

– Не волнуйтесь, госпожа, – лениво бросил один из них. – Ничего ему не сделается.

– Нет! – чувствуя, как раны вновь резануло болью, а внутри что-то словно бы оборвалось, Кеару всё же приподнялся в постели. – Нет, Тамиса я не могу пойти с вами! Я… я теперь молюсь Троим. А ты, Тамиса… Ты сгубила свою душу!

– Глупый братец, – она только покачала головой, опустив ладони на плечи Кеару и заставив его лечь обратно. – Глупый, не вреди себе ещё больше.

Он почувствовал, что по коже разлилось тепло. Оно унесло боль, но одновременно лишило Кеару последних сил. Однако же почему-то при этом ему стало так хорошо и спокойно, как едва ли было хоть когда-то раньше… Разве только невозможность пошевелиться – хотя бы двинуть пальцем, приоткрыть веки – на мгновение показалась жуткой. Но страх промелькнул и растворился в белом дымчатом коконе, окутывавшем Кеару всё плотнее.

– Никакие Трое не сделают тебя прежним, братец, – ещё успел услышать он прежде, чем все слова – и мысли – стёрлись из его сознания. – А мой господин – сможет. И тогда ты точно поймёшь, на чью сторону стоит встать.

========== Глава 26. Пределы везения ==========

Расхлябанная наёмная повозка медленно тащилась по вечерним улицам Хайнрихштадта, поскрипывая всеми сочленениями. Но на возмущения Дирка, усевшийся рядом с ним на жёсткое сидение Андре возразил, что, мол, найти хоть какое-то средство передвижения в столь поздний час – уже удача.

Однако же, в любом случае путь до предместья Хайнрихштадта, где, судя по добытым Андре сведениям, жил бахмийский целитель, предстоял неблизкий. И, глядя на проплывающие справа от него улицы и здания, Дирк волей-неволей вернулся к невесёлым размышлениям.

Сегодняшний уже почти завершившийся день всё-таки выдался слишком безумным. Мало было новостей о двойном предательстве Мелани, так ещё и на ум постоянно лез диалог с Сагредо. От этого разговора у Дирка осталось чёткое ощущение, что командир Чёрной Крепости слишком легко согласился отправить его в погоню за Даресом. И чуть более смутное – что Сагредо не то сделал его пешкой в какой-то крупной игре, не то попросту отослал подальше, чтобы не путался под ногами. Пожалуй, Дирк, даже не знал, какой вариант разозлил бы его больше… А ко всему этому примешивались мысли о беседе с Тийей, подкараулившей его во дворе крепости, и том, что именно рассказала чернокожая колдунья. Ну почему, чёрт возьми, проблемы не могли сваливаться на него как-то более постепенно?!

– Послушай, Хейден, – уже привычно ехидный голос Андре вернул Дирка к действительности, – пока мы не добрались до места, хотелось бы кое-что прояснить… Я понятия не имею, кого сейчас Фаид держит у себя в охране. Может, парочку магов из Ковена, а может – и ташайских жриц, с него станется. Но одно знаю: у его стражи, наверняка, при случае хватит и сил, и наглости отправить нас обоих к Престолу Троих.

– И почему тогда мы едем к волку в пасть вдвоём, а не с отрядом десятка в полтора наших?

– Потому что я хочу, чтобы Кеару вылечили, а не изуродовали. Фаид – не тот человек, на которого стоит давить. Но очень хочу попросить тебя, Хейден, пока будем у него, вести себя смирно. Не хамить, не сверкать своей шипастой звёздочкой, полномочиями… Желательно – вообще ничем не сверкать.

– А ещё что? – не выдержал Дирк. – Если этот милейший… Фаид, прикажет, то встать на четвереньки и потявкать?!

– Морду попроще сделать, не как сегодня в кабаке, – наставительно сказал Андре. – Серьёзно, Хейден, я не хочу сдохнуть до такой степени глупо! Намереваюсь прожить ещё хотя бы столько, чтобы увидеть как ты сделаешь карьеру, затмив Фиенна и Корблена разом!.. А потом женишься, настрогаешь рыжих имперцев, обленишься и разжиреешь. И дашь мне повод для шуточек о том, как тебя поколачивает суровая мидландская супруга, разумеется.

…Повод для того, чтобы двинуть его по рёбрам Андре явно дал уже. Но, вспомнив, что маг совсем недавно был ранен, Дирк всё-таки удержался. Только буркнул:

– Благодарю за веру в меня, Велтен. Вот только насчёт «разжиреешь» – не дождёшься. Не с нашей службой. Разве что – в городскую стражу подамся.