Текст книги "Земля алчущих (СИ)"

Автор книги: Дина Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Насмешки над светскими блюстителями порядка у Гончих никогда не теряли популярности. Так что Андре, явно многое перенявший у своего нового окружения, тут же удовлетворённо хохотнул. И к счастью, похоже, не заметил, как напрягся собеседник после другой его фразы.

Расспросов на эту тему Дирку точно сейчас не хотелось, но, если верить словам Тийи, супруга и «рыжие имперцы» ему не светили в принципе. Не с тем подарочком, которым «осчастливила» напоследок Мелани. «А, и к дьяволу, – подумал Дирк, невпопад кивнув на новую реплику Андре и попытавшись унять неприятный холодок в груди. – Как будто у многих наших есть семьи. Меньше привязанностей – меньше слабостей… А пока есть проблемы и поважнее».

Особняк Фаида снаружи впечатлял разве что высотой окружавшей его каменной стены и массивностью ворот. Но, когда Дирк и Андре после некоторых препирательств с парой угрюмых привратников-бахмийцев оказались за оградой, экзотическая пышная роскошь сразу ударила в глаза.

«Должно быть, целитель из него и правда неплохой, – решил Дирк, оглядывая резной мрамор беседок и цветы в яшмовых вазах. Или он тоже втихаря приторговывает ташайской дрянью, а то и просто контрабандой. Хотя, если Кеару этот Фаид вылечит, то и плевать, чем ещё он промышляет».

Дом встретил их ничуть не меньшим богатством и обстановкой чем-то напомнил Дирку обиталище Сагредо. Разве что тут было ещё больше золота, а вот мебели – по-бахмийски мало.

Невозмутимый слуга быстро провёл посетителей по длинному коридору в большую комнату, часть которой, впрочем, скрывали от посторонних глаз шёлковые полотнища, покрытые пёстрыми оранжево-алыми узорами. Здесь, за низеньким столиком, на широкой софе сидел мужчина в просторных светлых одеждах. Его тёмные вьющиеся волосы и короткую бородку густо припорошило седина, хотя округлое лицо выглядело моложаво, несмотря на тень усталости и тревоги.

По сторонам от этого седоватого типа расположились двое темноволосых крепких парней, и Дирку сложно было сказать, что понравилось ему меньше – их ладони, недвусмысленно лежавшие на рукоятях сабель, или отрешённо-сосредоточенные взгляды. Правда, от изучения двух вооружённых бахмийцев его быстро отвлекла звезда на груди, полыхнувшая жаром так, что Дирк едва не запнулся за пушистый красный ковёр. Подобным образом амулет реагировал только на боевую магию, и, переведя взгляд чуть в сторону, Дирк заметил того, кому она скорее всего принадлежала.

Молодой мужчина, блондин с узким лицом и немного вытянутым подбородком, одетый в синий камзол, чем-то напоминавший имперские мундиры, явно был мидландцам. Но смотрел он на Дирка и Андре с куда большей неприязнью, нежели троица язычников.

– Велтен, – вместо приветствия вдруг бросил старший из бахмийцев. – Не ожидал увидеть тебя здесь. Не после всех твоих приключений… Да ещё и в таком сопровождении, – Фаид вопросительно взглянул на Дирка.

Тот счёл нужным представится, отбарабанив:

– Младший офицер Дирк Хейден.

Но получил в ответ лишь короткий кивок: разговор бахмиец продолжал вести исключительно с Андре.

– Так что же привело тебя ко мне, Велтен?.. Мне стоит ждать приглашения в Чёрную Крепость?

– Нет, господин Фаид, – вкрадчиво отозвался Андре. – Мы пришли по личному делу. И, уверяю, не причиним лишнего беспокойства.

– Какие ещё личные дела могут быть с тобой, Велтен? – светловолосый чародей сделал шаг вперёд, продолжая прожигать Андре взглядом. – Паршивым помойным щенком, предавшим Ковен… И доверие Бертольда Вирренского, чьим учеником ты никогда не был достоин стать!

– Да ну? – изогнул бровь Андре, меж пальцев которого затрещали бледно-голубые искры. – А ты, что, претендовал на место его ученика, красавчик?.. Тогда можешь радоваться, если оно от тебя уплыло. У Бертольда обнаружилось паршивое свойство – бросать адептов на верную смерть!

– Такое нищебродское отребье, как ты, было не грех и бросить, – оскалился его собеседник и одним движением ладони сотворил повисший в воздухе огненный шар.

Парочка с саблями удивительно слаженно вытянула клинки из ножен, и Дирк полуосознанно придвинулся к Андре. «Магическим щитом чародею легче прикрывать того, кто стоит рядом», – затверженная в Обители истина промелькнула в голове словно бы сама собой… Да и в любом случае, будет плохо если их разделят во время боя.

– Прекрати, Дитфрид, – вдруг раздался голос Фаида, и Дирк чуть опять не споткнулся на ровном месте – созвучие имени мага с его собственным оказалось слишком уж внезапным. – И убери это, – Фаид брезгливо указал на огненный шар, – если устроишь здесь пожар – после оплатишь всё из своего кармана.

– Как скажете, – подчинился Дитфрид с явной неохотой. – Но неужели вы будете говорить… с этими?

– Сначала я прикажу тебе выйти за дверь, – спокойно ответил Фаид. – И вы тоже, прочь, – махнул он рукой воинам, которые в отличии от Дитфрида не выказали никаких эмоций, быстро убрав клинки в ножны и последовав за вспыльчивым чародеем. – Садитесь и будьте гостями, – сделав приглашающий жест, добавил хозяин дома, когда охрана скрылась с глаз. – Надеюсь, вы понимаете, что если сделаете какую-то глупость – живыми отсюда не уйдёте?..

– Думаете, Чёрные Гончие теперь стали убивать магов без обвинений? – всё-таки подал голос Дирк, тут же поймав на себе сердитый взгляд Андре.

– Думаю, что от вашего ведомства можно ожидать чего угодно, – лукаво прищурился Фаид. – Ну, так что вам от меня потребовалось?

– Ваши услуги, – торопливо сказал Андре. – Не бесплатно.

Фаид усмехнулся, обведя комнату широким взмахом руки, на которой блеснул перстень с крупным рубином:

– Разве похоже, что я бедствую, Велтен?

– Похоже, что вы боитесь, – бросил Андре. – И даже бдительная стража под боком не избавляет вас от страха… не знаю, уж перед недругами из Ковена или кем иным. А я мог бы свести вас с теми, кто предоставит вам надёжную защиту.

– С церковниками? – на лице Фаида появилась презрительная мина. – С теми, кто всегда равнодушно смотрит, как режут и жгут подобных нам с тобой?.. Как это было в Эдетанне?!

Дирк вздрогнул. Пожалуй, становилось понятно, почему бахмиец так не любит церковное воинство. Если он застал истребление чародеев, которое эдетанцы учинили в крупнейших городах страны после гибели своего короля, якобы убитого местными стихийниками, это не удивительно. Тогда Гончие получили приказ не вмешиваться в происходящее, но…

– Сейчас всё изменилось, – Дирк поспешил влезть в беседу, пока она не ушла в совсем уж нежелательное русло, – в Тирре сменился понтифик, и теперь к магам относятся совсем иначе! Вы же видите, что Андре служит Церкви, и…

– В том, что уличные крысята легко меняют сторону, я никогда не сомневался, – перебил его Фаид. – Но вот в том, что с ними стоит иметь дело – напротив. Впрочем, ладно… Я понял вас, господин церковник. А ты, Велтен, можешь изложить свою просьбу. Надеюсь, ты не будешь слишком многословен – ради твоего же собственного блага.

Дирк видел, как в глазах его спутника на мгновение вспыхнула злость. Но понял, что язвительный Андре неплохо умеет сдерживать свои чувства, когда тот рассказал историю с Кеару и местью Ноймана: чётко и быстро, не вдаваясь в лишние подробности, но и не упустив самого главного.

– Плеть с крючьями… Орудие скорее казни, чем наказания. Удивительно, что мальчишка ещё жив, – покачал головой Фаид. – И при этом вы, трикверианцы, называете нас языческими варварами!

– Мы хотя бы не делаем магов рабами в ошейниках, – вставил Дирк и едва не охнул, получив от Андре болезненный пинок… А, между прочим, чёртов маг бы и оценить его умение вести переговоры – сам-то он в них не больно преуспел! – И Нойман получит по заслугам, не сомневайтесь.

– Только потому, что у мальчика нашлись влиятельные друзья, верно? – Фаид неспешно пригладил бороду.

Дирк решил, что у бахмийца просто дивно получается тянуть время и действовать на нервы. Почти как у командира Сагредо. Впору было подумать, что невыносимый начальник научился этому именно у язычников, пока служил, на границе с их владениями.

– А хотя бы и так, – всё-таки продолжил Дирк. – Вот вам лишнее доказательство того, что Гончие умеют защищать своих!

– Скорее уж – мстить за них, – едва заметно улыбнулся Фаид. – А тебе-то, Велтен, что дело до ташайца? Он твой друг?

– Можно и так сказать, – Андре пожал плечами. – И ему только исполнилось семнадцать. Я, конечно, мерзавец и трущобная крыса, но когда умирают дети – всё равно как-то не люблю.

– Моему сыну было пятнадцать, когда ему размозжили голову камнями… В стране, которая обещала нам, беглецам из султаната, приют и защиту, если мы станем служить ей!

Выражение лица Андре сделалось очень кислым – беседа явно пошла не по плану.

Дирк же про себя искренне выругал ослиное упрямство Фаида. У проклятого бахмийца явно имелись проблемы с логикой. Ну почему ташайский мальчишка должен был отвечать за безумие чёртовых южан, которых даже самые жёсткие иерархи Тирры считали излишне фанатичными?!

– Церковь осудила резню магов, – процедил Дирк сквозь зубы. – А эдетанцы сполна расплатились за свою глупость, когда из-за недостатка чародеев в войсках проиграли Мидланду войну за Берег Закатного Золота.

– Как будто это поражение вернёт наших мёртвых. Которых даже не дали нормально похоронить, и теперь мой сын никогда не увидит садов Милосердной, – голос Фаида был тих и печален, но Дирк услышал в нём только грохот рушившихся планов.

«Идиотская вера, – Дирку очень захотелось сплюнуть прямо на роскошные ковры. – Если твой труп не спалили по всем правилом, ты уже и спасения не достоин… Полудурки!.. Хотя, что взять с язычников».

Но вслух подобного явно говорить не стоило, и вместо этого Дирк требовательно спросил:

– А вы знаете, чьим воспитанником был Кеару до того, как перейти на попечение старшего офицера Агилара?.. Его высокопреосвященства, кардинала Фиенна. Человека, который, между прочим, когда-то, находясь на задании в вашей стране, спас там от расправы бахмийку-целительницу. И забрал её с собой, рискуя… может, не жизнью, но уж репутацией и карьерой в рядах церковного воинства – точно. Я сам видел эту женщину в Эрбурге. И отлично знаю, что благодаря его высокопреосвященству она заняла достойное место на службе нашему ведомству.

– Вижу Габриэль Фиенн – ваш кумир, не так ли? – искоса посмотрел на него Фаид.

«Чёрта с два!» – чуть было не выпалил Дирк. Но всё-таки постарался, чтобы его ответ прозвучал невозмутимо:

– Я просто предлагаю вам подумать о том, что шаги навстречу можно делать с двух сторон… И это разумнее, чем погрязнуть в мести.

– Вот как, – Фаид на несколько мгновений прикрыл веки, сомкнув ладони на груди. А потом сказал, наградив Дирка внимательным взглядом: – Вы интересный человек, господин Хейден. Хотя вам пока что едва ли хватает сдержанности и такта, ваше упорство достойно уважения. Как и твоя смелость, Велтен, – кивнул Фаид примолкшему Андре. – Поэтому я всё же отправлюсь завтра утром в Чёрную Крепость. Посмотрим, смогу ли я чем-то помочь вашему подопечному.

Дирк тут же с готовностью рассыпался в благодарностях. Хотя у него и возникло – второй раз за этот нескончаемый день – ощущение, что его снова сделали пешкой в непонятных играх, но их ведь цель-то всё равно была достигнута!.. А когда они с Андре наконец вышли за ворота фаидова особняка, Дирк тут же подумал, что, пожалуй, даже рад будет отправиться в местные леса, к бесовым дикарям. С ташайцами хотя бы не придётся изображать из себя недоделанного дипломата.

Правда, поскорее убраться прочь не получилось. Пройдя всего-то десятка три шагов, Дирк вынужден был остановиться и вернуться к отставшему Андре. Тот стоял, тяжело привалившись к стене дома. И, в свете ближайшего фонаря, Дирк прекрасно видел, что у его спутника на лице застыло совершенно потерянное выражение.

– Эй, Велтен, что с тобой такое? – Дирк постарался, чтобы его голос звучал как можно беспечней, но не очень-то получилось. – Раны, что ли? Я ж говорил – какого демона ты, пришибленный, бегаешь?! Хочешь, вернёмся к Фаиду – он же целитель!

– Нет уж, только не туда, – Андре мотнул головой, и его взгляд сейчас показался Дирку затравленным. – Знаешь, Хейден, я, похоже, должен извиниться… Я тебя пугал, а вот сам не понял, в какое пекло мы тащимся. Так что – хвала кое-чьему языку без костей. Думаю, если б не твоя болтовня, нас бы там и порешили.

– Ну, не преувеличивай…

– И не собираюсь! Уж не знаю, где Фаид откопал эту истинно имперскую суку, Дитфрида, но мне с такой сволочью точно было бы не совладать. Он только скользнул по мне магией своей, а мою будто б наполовину выжрали… Тебе этого не понять, но одно скажу – я против него и пары минут не продержался бы. Особенно теперь, сразу после наших любезностей с Даресом. А из тебя тем временем сделали бы отменную ветчину ломтиками.

Дирк нахмурился, но возражать не стал. Как бы ни был он уверен в своей обительской подготовке, в прислужниках Фаида, виделось что-то очень нехорошее. Пожалуй, стоило и вправду поблагодарить Троих, что до драки дело не дошло. Но сначала – вернуться в Чёрную Крепость, чтобы урвать пару-другую часов сна до отъезда в джунгли.

– Ладно, верю, – протянув Андре ладонь, сказал Дирк. – Но так или иначе – сегодня удача нам улыбнулась. Да и Кеару тоже, надеюсь… Хотя, конечно, опасные у тебя друзья, Велтен.

– Не опасней твоих любовниц, – фыркнул Андре, довольно бодро отлепившись от стены. Правда то, с каким усилием он опёрся на протянутую руку, от Дирка тоже не укрылось. – Но зато – куда полезней.

Дирк даже не стал спорить, просто молча двинулся вперёд: слишком много чувств обуревали его одновременно, но вот злости на Андре среди них однозначно не было. И хотя дорога обратно выдалась исключительно пешей, а потому – весьма долгой и утомительной, путь по широким улицам Хайнрихштадта, окутанным полутьмой, показался Дирку даже приятным.

Но всё благодушие мгновенно слетело с него, стоило им с Андре очутиться у ворот Чёрной Крепости, на удивление оживлённой для столь позднего часа… Там Дирк отчётливо осознал, что везение, которое выделили на их долю небеса, всё-таки взяло и закончилось в самый неподходящий момент.

***

Жара, вроде бы давно ставшая привычной в Закатных Землях, тем не менее не на шутку выматывала во время долгого пути через треклятые дебри. Порой Рихо даже начинал с благодарностью вспоминать султанат – по сравнению с местным адским котлом тамошняя раскалённая сковородка начинала казаться вполне сносной… Хотя, возможно, в нём всего лишь начинала говорить кровь предков. Но сейчас Рихо предпочёл бы этой духоте даже песок в уголках глаз и безжалостное солнце на голубом до неестественности небе.

Остальных Гончих, кажется, местная погода радовала не больше, а стычка с ташайцами, лишившая отряд ещё одного рядового, добавляла поводов для невесёлых мыслей, пусть жалоб вслух никто себе и не позволял.

Однако же, особенно учитывая все невесёлые обстоятельства их возвращения в Суллану, больше всего Рихо удивляла стойкость Ноэми. Он вполне был готов к тому, что после всего произошедшего она попытается сбежать, закатит истерику или вовсе через пару шагов рухнет на землю, обессилив от пережитого. Однако же Ноэми упрямо шла вперёд: наравне со всеми и не жалуясь. Пусть они и двигались не слишком быстро, но, в конце концов, она-то была всего лишь слабой девушкой, а не одним из воинов Церкви.

Тощая и грязная, как бездомный котёнок, обряженная в потрёпанную блузу и штаны, Ноэми всё равно держалась с какой-то особой гордостью и изяществом. Рихо пожалел, что в своё время так мало интересовался происхождением Фиеннов. Ведь что-то было в них, в той самой древней крови, в нитях, тянущихся из давно сгинувшей Соланны и куда более сложных, чем простое родство. И, может, знай он об этом больше – сумел бы лучше защитить девчонку, умевшую смотреть глазами демонов и бывшую не то благословением, не то проклятием во плоти… Но сейчас, глядя на прилипшие к её лбу спутанные пряди светлых волос и упрямо поджатые губы, он почему-то просто вспомнил о том, что когда Лавиния впервые призналась ему в любви, она была даже младше этой высокородной дикарки.

…Тогда, тёплой фиоррской зимой, уже медленно склонявшейся к солнечной весне, Рихо как раз получил небольшой отпуск после ранения и возвратился в дом, ставший ему родным. Увы, Габриэля он здесь не застал – того вызвал по какому-то срочному поручению кардинал Мерьель, приметивший молодого офицера после недавнего раскрытия заговора Багряных Стрел во Вьенне. Лавиния же в первые дни едва сумела урвать время для краткого приветствия. Её матушка, озабоченная скорым приездом в Фиорру герцога Рауля Клари, который должен был заключить с Лавинией помолвку, почти не отпускала от себя старшую дочь, заставляя её надзирать за подготовкой к пышному празднеству.

Возможно, как раз подобное одиночество и сделало первые дни в Фиорре до ужаса тоскливыми для Рихо. Ночи же оказались ещё более невыносимыми, то и дело заполняясь кошмарами. Во сне он раз за разом захлебывался кровью, словив те самые три стрелы, от которых не так давно прикрыл Габриэля, но, в отличие от реальности, так и не дожидался никакой помощи… И умирать было очень страшно. До диких воплей, которые, разумеется, слышала вездесущая прислуга, на следующий день обязательно косившаяся на Рихо с брезгливым осуждением. От этих взглядов собственная неуместность в мирном богатом доме ощущалась особенно остро.

Так что Рихо начал стараться как можно реже ступать за порог отведённых ему комнат. Пусть даже существование наедине с собственными мыслями явно не возвращало ему душевного равновесия. Скорее наоборот – всё глубже погружая в трясину ненависти к себе. И когда очередным солнечным утром Рихо увидел в своей спальне тихо проскользнувшую сюда Лавинию, он едва ли обрадовался её появлению. Потому что понимал: он наверняка выглядит достойным жалости, если не презрения. А увидеть это чувство написанным на лице девушки, которой он восхищался как минимум последние пару лет, Рихо хотелось меньше, чем выйти безоружным против стаи упырей.

Однако Лавиния, коротко поздоровавшись, всего лишь невозмутимо обвела взглядом его полутёмную благодаря задёрнутым шторам берлогу. Потом решительно потянула закрывавшее окно атласное полотнище в сторону и, прежде чем Рихо успел возразить, уселась рядом с ним на постель, поджав под себя ноги. Совсем как прежде, в их беспечном детстве.

– Лавиния, – хрипловато произнёс Рихо, когда она, ласково улыбнувшись, положила руку ему на плечо, – я, конечно, очень рад тебя видеть…

– …Но по твоему лицу этого не скажешь. Хотя я еле-еле сумела ускользнуть от матушки, чтобы нарушить твоё затворничество!.. Скажи, – маленькая белая ладонь беззастенчиво скользнула в ворот его полурасшурованной рубашки и устроилась аккурат поверх свежего шрама на груди, – очень было больно?.. А сейчас – болит ещё?

– Терпимо, – Рихо шумно выдохнул, стараясь отвлечься от своей реакции на запах апельсинов и пряностей от увитых золотистым жемчугом светлых кос и тепло скрытого лишь тонким бежевым шёлком тела. – И нет, больше не больно. Но, Лавиния, – он всё-таки отвёл её руку в сторону. А потом мысленно грязно выругал себя за вспыхнувшее на миг желание прижать тонкие пальцы к горячей коже покрепче и заставить их опуститься ниже, – прошу тебя, лучше не делай… так. Мы уже не дети, а я – не каменный.

– Да ну?..

В следующее мгновение улыбка Лавинии сделалась хищной. А её вторая ладонь легла Рихо на бедро, и он вздрогнул всем телом, будто бы его ткнули раскалённой железкой.

– Если так – то поцелуй меня, Рихо Агилар, – шёпот, сорвавшийся с полуоткрытых губ, словно бы царапнул его по сердцу. – И только посмей сказать, что не хочешь!

Такого бы Рихо утверждать не стал – столь нагло врать он ещё не научился. Но всё-таки попытался справиться с собой, бросив в ответ:

– Лавиния, Создателя ради, это очень дурная игра!.. Ты почти что просватанная невеста!

– Игра? – Рихо показалось, будто бы её голубые глаза потемнели до яростной синевы, но прикосновение пальцев к его щеке вышло до странности нежным. – Я люблю тебя. Это ты считаешь играми?!

– Я… Лавиния, ты не понимаешь, что говоришь!.. Это увлечение, блажь, что угодно, но не… Я – бастард, сын язычника и неверной жены. Приблудыш, которого выкинули из родного дома, а твой отец – приютил из милости. А ты…

– А я – породистая кобылка, которую презентуют в обмен на лутецийский нейтралитет, – отрезала она. – Которая даже не может выбирать, с кем ей делить ложе. Зато вот кого мне любить – я выберу только сама.

Рихо поразился, сколько горечи было в словах той, кого он считал избалованной беспечной куколкой, не ведающей забот и печалей. Но всё же не сдался, продолжив:

– Ты просто не знаешь мужчин кроме меня и своих братьев. Но все говорят, что твой жених красив, умён и обходителен с женщинами. К тому же он – герцог, лутецийский маршал и любимец короля. Он сумеет обеспечить любую твою прихоть, преподнесёт хоть луну с неба, стоит тебе пожелать! А я… Что могу дать тебе я?

– Себя, – улыбка Лавинии стала теплее, но в её голосе зазвучали жадные нотки, – себя, Рихо. А больше мне ничего и не нужно.

– Какой-то незавидный подарочек, – попробовал пошутить Рихо, но сквозь усмешку неудержимо прорывались горечь и страх, – в придачу идут только порченная шкура да кошмары, про которые тебе, конечно, уже доложили. И ничего другого у меня на такой службе не будет. Разве что прибьют или рехнусь вконец… Не хочу тебе такого счастья.

– Тогда скажи, что не любишь меня, Рихо Агилар, – Лавиния упрямо сдвинула светлые брови. – Скажи, глядя мне в лицо – и я сразу же уйду.

Он не смог не признать, что условие было более чем конкретным. Но при этом – абсолютно невыполнимым. Так что Рихо предпочёл выполнить другой приказ Лавинии: тот, что она отдала чуть раньше.

Её губы оказались обжигающе горячими и слишком умелыми, чтобы он поверил, будто бы поцелуй стал для неё первым. Но подобное едва ли волновало тогда Рихо – как и всё, что было с ними обоими до этого дня и должно было произойти после.

…Правда, позже он частенько думал: какими бы сделались их судьбы, прояви он тогда немного больше выдержки и выстави Лавинию за дверь? Счастливей и спокойней или только хуже?.. Впрочем, сейчас Рихо понимал, что это он нынешний научился ставить долг выше личного, а тогда… Тогда он был слишком юн, горяч и напуган, чтобы отказаться от мечты, которая сама распахнула ему объятия. Позволила вновь почувствовать себя живым, после того, как дыхание смерти словно бы накрепко въелось в кожу. Сумела показать, что он ещё нужен кому-то – слишком сильно, чтобы имел право дать волю собственным страхам. И едва ли Рихо смог бы забыть о том, что она сделала тогда – хоть через год, хоть через десять лет.

– Сегодня вернёмся в поселение, – довольно мягко сказал он, поравнявшись с девчонкой, о которой до сих пор не знал почти ничего, но которая до странности часто наводила на мысли о двух самых дорогих ему людях. – Надеюсь, ваш «отец Родольф» не станет предъявлять мне очередных претензий. Потому что, клянусь милостью Троих, сейчас я точно не настроен это терпеть!

– Родольф – жадный щетинистый боров, – припечатала в ответ Ноэми, дёрнув плечиком под заскорузлой блузой. – Отец… отец его терпеть не мог. Но сын Родольфа, Шарль – он совсем другой. Он мой лучший друг!

– Друг?

Рихо позволил улыбке тронуть свои губы. Судя по тому, как мальчишка взахлёб рассказывал ему о Ноэми, тот вряд ли рассчитывал исключительно на дружбу. Впрочем, сынок сектанта точно не пара девушке, в чьих жилах течёт кровь одной из знатнейших семей континента. Да и затерянное в лесах скопище лачужек за грубым частоколом – для неё не место…

Но ничего: когда они доберутся до Сулланы, а после – до Хайнрихштадта, Ноэми получит всё, что полагается ей по статусу. И платья, и разные изящные безделушки, и вышколенную прислугу. В конце концов, благодаря завещанию Габриэля, Рихо сам теперь – весьма состоятельный человек, и с радостью обеспечит всё это его родственнице. А уж когда Ноэми отправится за океан, где Фиенны, несомненно, с удовольствием примут под своё крыло блудную родственницу, её положению позавидуют даже королевские дочери.

«Размечтался, идиот, – одёрнул себя Рихо, уже представивший Ноэми блистающей на каком-нибудь фиоррском приёме. – Сначала довези девчонку живой хотя бы до Сулланы, да убеди начальство, что она не опасна, а уж потом думай о всякой дамской дребедени!»

А повернувшейся к нему Ноэми сказал только:

– Ну, раз так, думаю, вам приятно будет его встретить снова… Да и ему тоже. Он так о вас переживал, что не побоялся явиться ко мне с информацией, которую утаил его отец.

По округлившимся глазам Ноэми Рихо понял, что правильно выбрал тему для беседы. И неторопливо продолжил рассказ о ночном визите мальчишки, надеясь хоть так немного отвлечь собеседницу от мыслей обо всём, что ей довелось пережить совсем недавно. Кажется, это удалось – та уже не выглядела такой задумчиво-отстранённой, как прежде, и Рихо счёл это недурным знаком.

Но вот когда они выбрались из джунглей на окружавшую жилища сектантов вырубленную полосу, Рихо понял, что всё положительное на сегодня определённо закончилось. И, пожалуй немного удивившись собственному цинизму, подумал, что Шарля они увидели куда раньше, чем можно было ожидать.

Мальчишку Рихо запомнил слишком хорошо, чтобы не узнать его в распяленном на воротах и, похоже, ещё совсем свежем трупе. Да и юное загорелое лицо с перекошенным ртом и выпученными остекленевшими глазами было совершенно нетронутым, даже птицами. Но зато разительный контраст с ним являли вывороченные из груди рёбра в потемневших кровавых сгустках; обмотанные вокруг шеи Шарля кольца кишок и лохмотья кожи, свисавшие с его ног, приколоченных за ступни крупными гвоздями.

– Ша-арль! – Рихо бы и подумать не мог, что из горла юной девушки может вырваться такой полузвериный рык.

Возможно именно поэтому на пару мгновений опешил, не успев перехватить свою спутницу прежде, чем она рванула к мёртвому приятелю. И понял для чего им оставили это «приветствие» уже когда девчонка застыла у ворот, а вокруг неё кольцом начали весело вспыхивать язычки чёрного пламени.

Бросился вперёд и в два прыжка настиг Ноэми. Оттолкнул её в сторону, не обращая внимания на возмущённый визг. Уже падая на землю подмял под себя маленькое девичье тело – так, чтобы закрыть его своим собственным. И, прежде чем магический огонь с рёвом накрыл их обоих, успел подумать: «Вот как глупо вышло… Из пламени и в пламя. Только бы ловушка была слабая, тогда, может…»

========== Глава 27. Рубежи ==========

Сладковато-острая вонь пронизывала утренний воздух и липла к коже. Забивалась в ноздри и заставляла гадостный комок подкатывать к горлу. А низкое гудение мух над телом, покрытым стремительно пропитывавшейся кровью холстиной, только усиливало тошноту.

Наверное, странно было за двадцать лет службы не сделаться привычным к подобным вещам, но сегодня Асторре чувствовал себя не лучше какого-нибудь юнца, едва закончившего обучение в Обители и впервые столкнувшегося с прелестями службы на практике.

«Хороший знак, – всё же подумал он, глядя на жирные тельца насекомых, облепивших тёмные пятна на ткани. – Раз мухи не боятся, никакого ритуала зеннавийские выблядки явно провести не успели – крылатым тварям в этом плане можно доверять».

Правда, слово «хороший» в нынешней ситуации звучало настолько нелепо, что от порыва расхохотаться во всё горло Асторре удержало лишь нежелание пугать подчинённых. Они и без того пребывали в замешательстве после новостей о нападении на Чёрную Крепость – весьма пугающем в своей исключительной наглости.

– Слухи всё равно пойдут, – словно бы подтверждая мысли тоскливо протянул молодой офицер, топтавшийся рядом с Асторре и периодически обеспокоенно косившийся на окровавленную мешковину. – И про то, что у нас ночью вышло – тоже…

– Так сделайте, чтобы этих слухов было как можно меньше! – всё-таки повысил голос Асторре.

На него сразу встревоженно уставились уже все Гончие, присутствовавшие поблизости в узком переулке тихого – до сегодняшнего утра – столичного района. Потерявший самообладание командир был для них зрелищем явно новым и не предвещавшим ничего доброго.

Поэтому, успокаивающе махнув подчинённым, Асторре тут же бросил офицеру:

– Здесь прибрать, жителям – объяснить, что разведение паники не в их интересах, охрану у дома выставить, но не на виду. Тело… отвезти к нам. Со всем должным почтением, разумеется, – после чего, не оборачиваясь, быстро зашагал к своей лошади.

Глаза мерзко жгло, но это было совсем неудивительно после бессонной ночи. Всё-таки он точно не молодел. И через десяток лет, возможно, вовсе превратится в полную развалину, если только проживёт так долго… Думать о грядущей старости было не слишком-то приятно, и обычно Асторре усердно гнал от себя мысли такого рода. Но сегодня, тронувшись в путь по столичным улицам, напротив, пытался сосредоточиться именно на этих размышлениях.

Он боялся, что если станет вспоминать о разваленном по мостовой красно-буром склизком месиве, которое увидел недалеко от дома Якоба, то точно не удержит себя в руках. Набросится на первого, кто не угодит и, пожалуй, изувечит прежде, чем успеет опомниться. Либо застынет у ближайшей стены и простоит там, пока не рухнет без сил.

В любом случае, ничего подобного Асторре позволить себе не мог. Надо было удерживать этот чёртов город от скатывания в полный хаос, готовиться к визиту Белых Псов, к вызову от губернатора… И, напоследок – к кое-чему куда более страшному и сложному, но теперь – однозначно неизбежному.

А вот думать о том, что изуродованным трупом стала весёлая и приветливая Ирма, так обожавшая своего мужа, точно не стоило. Как и о чернокожей девчонке, которую тот же самый любящий супруг едва ли не выпотрошил заживо. И, особенно – о Кеару. Если тот и не был мёртв, то, возможно, стоило помолиться о его скорейшей смерти – предателю змеепоклонники могли уготовить участь гораздо хуже.

Так что Асторре старательно душил в себе неуместные чувства, старясь утихомирить подступавшую ярость. Сейчас требовалась не она, а холодный расчёт. Что же до ненависти – то он даст ей волю позже, когда жажду вражеской крови станет удовлетворить куда легче. Какую бы цену не пришлось за это заплатить.

Чёрная Крепость казалась после ночных событий напряжённо-притихшей: словно подранный в кровавой схватке, но по-прежнему смертельно опасный бойцовский пёс. Проходя по опустевшим коридорам, Асторре невольно вспоминал прошлую ночь, когда они были наполнены возгласами и топотом.