Текст книги "Земля алчущих (СИ)"

Автор книги: Дина Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

В очередной раз расположившись у огня в сгущавшемся вечернем сумраке, Рихо подумал, что всё же, несмотря на максимально краткие передышки днём и остановки на ночлег уже в почти полной темноте, их маленький отряд двигался слишком медленно. Может быть, они догонят Бернаров только лишь в самих Высотах и им опять придётся иметь дело с упрямым скопищем еретиков. И это если ещё не брать в расчёт вариант, в котором Бернары могли наткнуться на тех, кто провёл в джунглях тёмный ритуал, да и до сих пор, вероятно, бродил поблизости. Тогда, возможно, Рихо совершенно попусту рвался вперёд…

Погрузившись в такие размышления, он глядел на пламя, но, уловив тревогу в голосах сидевших чуть поодаль рядовых, вскинулся и быстро спросил:

– Что у вас такое?

– Там кто-то был, – поднявшись на ноги, бросил один из рядовых и посмотрел в сторону росшего чуть поодаль дерева, чей увитый толстыми плетями лиан ствол терялся в полумраке. – А зверь вряд ли пойдёт к огню.

Товарищ церковника не замедлил последовать его примеру. Рихо сделал шаг вперёд, а когда сам снова отчётливо услышал шорох, на мгновение замер, решая, стоит ли подходить ближе. Но тут увидел, как прочь скользнул тонкий силуэт, определённо перемещавшийся на двух ногах. Рихо жестом приказал рядовым следовать за ним и кинулся вперёд, краем уха с одобрением уловив, что рядом кто-то взводил арбалет.

Почти полностью погрузившиеся во мрак заросли явно не слишком подходили для стремительной погони. Рихо коротко взмолился Троим, попросив их сберечь от ползучих тварей, которые вполне могли оказаться сейчас под ногами. Одного знакомства с змеиным ядом ему хватило на всю жизнь, и повторения он точно не желал.

Но тропические гады, к счастью для Гончих, в этот час не спешили выползать им навстречу, а неудобство перемещения по тёмным джунглям работало не только против них. Услышав впереди тонкий, определённо женский вскрик, Рихо рванулся вперёд, а уже в следующее мгновение прижал лезвие кинжала к горлу трепетавшей на земле добычи. И вздрогнул, когда разглядел лицо своей пленницы в свете факела, который держал в руке один из подоспевших рядовых. Потому что подметить нечто хорошо знакомое в тонких чертах высокоскулого, чуть вытянутого лица, обрамлённого спутанными прядями белокурых волос, Рихо не смог бы, разве что начисто ослепнув. Загнанный же взгляд светлых миндалевидных глаз, от плескавшегося в них ужаса казавшихся ещё более огромными, и вовсе рывком отбросил его в прошлое.

В полутёмный подвал, чьи заплесневелые камни разили гнилью, к которой примешивался сгустившийся в воздухе запах крови. К разрубленным телам Несущих Истину на полу и бледному лицу прикованного к стене Габриэля. В его глазах Рихо тогда видел точно такое же измученное выражение, которое, впрочем, сменилось злой радостью, стоило их взглядам встретиться. А спокойное: «Ты успел, Рихо. Я знал, что успеешь… Зря эти ублюдки мне не верили», – сорвавшееся с губ Габриэля вдруг сделалось наградой, гораздо более ценной, чем десяток сапфировых звёзд.

Тогда оба они меньше года, как закончили обучение в Обители Терновых Шипов. Пока что никто из них не мог и помыслить о будущей встрече Габриэля с Шайлой, её гибели и заговоре Багряных Стрел. Не случилось ещё вывернувшего им обоим души наизнанку задания в пропитанной ложью и ненавистью Аматерре; бойни у Пёстрой Скалы; поездки в султанат, где Рихо, наверное, впервые по-настоящему понял, как хрупко всё то, что они защищают, и как могущественны их враги. Не было всех тех тайн и славы, крови и грязи, беспредельной верности одних и потрясающей подлости других – всего того, чего сполна хватило в годы их короткой общей карьеры на континенте. Но уже тогда Рихо знал, верность кому для него важнее всех прочих законов. И лишь надеялся, что ему никогда не придётся выбирать между нею и верностью Церкви.

…Сейчас мысли об этом вихрем пронеслись у Рихо в голове, заставив его на миг застыть в нерешительности, убрав лезвие от горла пленницы. И этого вполне хватило, чтобы та рванулась вперёд, с силой впечатавшись лбом в подбородок Рихо, а маленькая ручка с зажатым в ней ножом метнулась к его груди.

***

Алгонна, древняя столица соланнских владений в Закатных Землях, поистине впечатляла. Даже сейчас, когда город уже столетия лежал в руинах, он мог дать неплохое представление о былом величии Царства Двух Океанов. Среди полуразрушенных дворцов из серого камня до сих пор оставались те, что вздымались к небу на десятки этажей, и можно было лишь предполагать, сколь высоки они бы оказались в первозданном виде. Украшавшие здания скульптуры и барельефы, изображавшие сцены не то из легенд и преданий, не то из истории древнего государства, удивляли как тонкостью работы, так и тем, сколь хорошо они сохранились. Закатные Земли действительно оказались подлинной сокровищницей соланнского наследия, и хотя бы поэтому Дарес не жалел, что оказался в этих краях. Пожалуй, прежде чем приступить к осуществлению ритуала, который должен был навсегда изменить судьбы мира, было всё же не лишним прикоснуться к отголоскам той эпохи, чей утерянный блеск Дарес и его соратники собирались вернуть к жизни.

Хотя сейчас, проходя по широким улицам мёртвого города в компании тощего ташайского жреца и сопровождавших того воинов, колдун пребывал в не слишком-то благостном настроении. Удушливая жара этих мест, в полуденный час совершенно немилосердная даже здесь, в предгорьях, докучала ему, как и нывшая рана в животе, которую даже сила Владыки Боли не могла заживить мгновенно. К тому же служитель Тшиена, знакомивший гостя с Алгонной, говорил по-эдетански с отвратительно грубым акцентом, что ужасно раздражало. Дарес, которому языки давались легко, досадливо морщился после каждой второй фразы. Даже речь тупых южных фанатиков не заслуживала, чтобы её так коверкала эта плешивая мартышка.

– И весь наш народ, господин, – снова каркнул жрец, глядя на него из-под круглого зелёного зонта, который держал полуголый прислужник, – будет счастлив послужить возвращению истинного господина мира! Вы легко можете в этом убедиться!

– Разве – весь? – возразил Дарес, расстегнув ещё пару пуговиц своей рубашки. – Я видел ташайцев в Хайнрихштадте и Суллане, и едва ли все они с сочувствием отнеслись бы к вашему делу.

– Это отребье! – надменно заявил его спутник. – Предатели, готовые лизать пятки вонючим заокеанским варварам! – но тут же торопливо добавил: – Конечно же, я не имею в виду вас, господин.

– Плевать, – лениво отозвался Дарес. – Лутецийские колонии всё равно гораздо севернее, а Зеннавия предпочитает продвижение на восток. Ни одна из стран, бывших мне домом, никогда не претендовала на эти земли. И потом, не забывайте, господин… Энхаи, что, когда подлинный владыка смертных вернётся под эти небеса, различия между вами и жителями континента сотрутся. Останутся лишь верные, которые возвысятся, и неверные, что станут прахом под их ногами.

– Разумеется, господин, разумеется, – закивал Энхаи и поспешно перевёл тему: – Угодно ли вам будет осмотреть жертвенные бассейны и арену?

– Не сегодня, – покачал головой Дарес. – Лучше проводите меня в мои покои.

– Как пожелаете, господин.

Покои оказались одним из просторных храмовых помещений с высокими потолками и парой больших окон, которые на ночь предполагалось прикрывать тяжёлыми ставнями. Из мебели тут нашлись лишь сундук, пара низких столиков да широкое, на массивных резных ножках ложе без спинки, застланное пёстрыми покрывалами и парой ягуаровых шкур – прекрасно выделанных, с мягким и блестящим мехом, но всё равно заставивших Дареса брезгливо передёрнуться, когда он вспомнил о гниющих заживо тушах Отмеченных.

Пол покрывали толстые циновки, и Дарес с брезгливой миной попинал край одной из них, прежде чем подойти к окну, за которым виднелись снежные шапки гор, терявшиеся в туманной дымке. Древняя столица была хороша, вот только теперь она оставалась лишь прошлым, пусть даже вызывавшим трепет и восхищение. В настоящем же Дарес вовсе не собирался торчать в пропахших падалью и дикарями руинах дольше необходимого.

Осмотреть Алгонну он смог бы и перед самым ритуалом. А время, оставшееся до него, куда с большим удовольствием провёл бы в цивилизованной Суллане. Уладил бы дела с местной бандитской верхушкой, в чьи круги собирался проникнуть, и заодно развлёкся дрессировкой дочурки Бенуа Аркура. Дарес был уверен, что уже через пару недель она сама стала бы умолять о возможности лизать ему пятки, как когда-то это делал её папаша.

Вот только проклятые лишайные псы в чёрных мундирах опять спутали ему планы!.. Дарес с досадой хлопнул ладонью по широкому подоконнику, чувствуя, как в крови вскипела родная стихия, теперь навечно слившаяся воедино с силой, дарованной ему Повелителем. По камню под рукой колдуна поползли трещины, а стена задрожала, и Дарес усилием воли заставил себя притушить магию – не хватало ещё самому погрести место будущего прохода в Бездну под обломками!.. Но пусть сейчас было не время творить разрушительные чары, ненависть к Гончим грызла Дареса с прежней силой. А вместе с нею – страх и подозрительность из-за того, что он понятия не имел, кто сдал его церковникам. Полбеды, если подобное исхитрилась провернуть маленькая сучка Вивьен, ведь мог быть и кто-то из приближённых, которых он до сих пор считал верными!..

Чем сильнее приближался день, к которому Багряные Стрелы шли годами и десятилетиями, тем чаще на их пути – то мелким, но способным больно ранить ступню камешком, то совершенно непреодолимым горным обвалом – вставали проклятые пёсьи выродки. К счастью, Дарес не имел никакого отношения к случившемуся несколько лет грандиозному провалу Стрел во Вьенне, причиной которого – кто бы мог подумать – стал изнеженный мальчишка-аристократик, за каким-то дьяволом подавшийся в церковное воинство. Да и мальчишку с тех пор уже успела догнать смерть. А точнее – даже то, что было для верного почитателя Троих куда хуже неё… Но зато воспоминания о собственном промахе на востоке Мидланда, где вроде бы поначалу всё шло легко и гладко, до сих пор приводили Дареса в ярость.

Будь он хоть немного суевернее, пожалуй, задумался бы о том, что паскудный офицерик-сосунок украл у него удачу, выжив под его ножом. Дирк Хейден должен был стать первой жертвой Мелани, которая отточила бы на нём способности шпионки и обольстительницы. А его изуродованными останками Дарес собирался украсить городскую площадь, устрашив местное население и в очередной раз продемонстрировав тому бессилие Церкви. Но в итоге всё пошло совсем не по плану…

Именно после того случая Дарес – как он считал, абсолютно не по своей вине – впал в немилость у зеннавийских покровителей. Это попортило ему немало крови, хотя в итоге он сумел вернуть доверие одного из них, отдав тому в наложницы собственную дочь. Мелани в любом случае оказалась бракованным товаром. Видно, слишком уж много в ней было от размазни-матушки, которую Дарес когда-то прикончил, не вынеся нытья этой дуры о загубленной чести. Стоило порадоваться, что девчонке нашлось хоть какое-то применение. Как, впрочем, и тому, что о её шлюшьей натуре стало известно раньше, чем Мелани загубила по-настоящему серьёзное дело.

Но при мыслях о поганце Хейдене Дарес всё ещё впадал в бешенство. Рыжий церковный кобелёк, прыгнувший на первую же подставленную ему тощую сучку, забыв об осторожности, но зато на редкость верный своей идиотской службе!.. Даресу так и не удалось ни соблазнить его щедрыми посулами, ни запугать пытками, пусть даже все эти попытки казались тогда лишь развлечением – колдун всё равно определил заранее. А вот то, что Хейден каким-то образом умудрился уцелеть, будучи фактически выпотрошенным заживо, до сих пор дёргало и грызло Дареса изнутри. Он ненавидел оставлять дела незавершенными и если бы только встретил щенка снова… Однако едва ли подобное было возможно. Поэтому стоило перестать мучиться раздумьями о церковном ничтожестве, занявшись действительно важными вопросами.

В конце концов, Звезда Врат доставлена в Алгонну, особая жертва тоже скоро появится здесь да на другой стороне подготовка уже почти завершена. Когда же Врата окажутся отворены, можно будет славно поразвлечься охотой на тех, кто раньше сам преследовал не желающих жить под тиранической властью Церкви Троих. И Дирк Хейден станет далеко не последним в этом списке. Тогда уж Дарес не станет медлить с его убийством, а голову рыжего церковника, пожалуй, отошлёт Мелани. Если девчонка способна хоть чему-то учиться, такой урок пойдёт ей на пользу. А вот Вивьен Аркур… то есть теперь уже – Обье, он, конечно, на какое-то время оставит в живых. У Бенуа выросла слишком красивая дочурка, чтобы пустить её в расход сразу.

***

Воздух в комнате казался Дирку нестерпимо жарким, почти раскалённым, а солнечные лучи, проникавшие сквозь щель между задёрнутыми шторами, омерзительно резали глаза. Дирк в какой-то момент даже задумался о том, не могла ли погрызшая его девица оказаться упырицей и не превращается ли он теперь в не терпящую дневного света тварь. Клыкастый церковник, вот был бы номер! В пару к питомцу Иво – как раз… Мысль выглядела на редкость бредовой, но Дирку было слишком худо, чтобы у него в голове рождалось что-то более связное, чем подобные размышления. Заснуть ему никак не удавалось, вот и приходилось валяться наедине с раскалывавшей голову болью и скверными раздумьями, только приумножавшими мучения. Хорошо хоть свалился он, уже добравшись до своего кабинета, а не на глазах у этого мерзавца Ноймана. Правда, вот кто и как отвёз его в дом Агилара, Дирк уже не помнил. Зато радовался, что притащили его сюда, а не прямиком на допрос к Белым Псам.

Стоило Дирку вспомнить о службе внутренних расследований, как у него тут же тошнота сильнее подступила к горлу, а сквозь стиснутые зубы прорвался стон. Проклятье, вот только новой встречи с этими уродами не хватало! А ведь Сагредо точно не станет замалчивать его чёртов промах с трупом девки-предательницы! Что же теперь делать?.. Отпираться до последнего, пока над углями не растянут? Признаться во всём сразу и с большой вероятностью отправиться под суд, который во второй раз точно не будет к Дирку столь милосерден, как в первый?..

Где-то поблизости хлопнула дверь, и послышались быстрые шаги. Потом раздались два женских голоса. Визгливый и возмущённый точно принадлежал экономке, а вот второй, низкий и властный, показался Дирку странно знакомым, только он никак не мог вспомнить откуда. Впрочем, долго раздумывать над этим не пришлось. Дверь в спальню распахнулась, и в больно ударившем по глазам пятне света перед Дирком предстала хранительница агиларовского очага, тут же провозгласившая, заламывая руки:

– Господин Хейден!.. Господин Хейден, клянусь святой Делией, я сказала, что вы не в том состоянии, чтобы разговаривать с дамой! Но госпожа была очень настойчива…

Дирк скривился, но попробовал было принять строгий вид, бросив:

– Не поминайте всуе, – вот только собственный голос прозвучал мяуканьем придушенного котёнка и мог сейчас вызвать разве что жалость. Поэтому, снова откинувшись на подушки, Дирк слабо махнул рукой, продолжив: – Ничего. Ничего, я вполне в состоянии поддержать беседу. Зовите… даму, – и прикрыл глаза, чтобы собраться с силами.

Тихое покашливание оповестило его о том, что гостья уже в комнате. Подняв взгляд, Дирк увидел чародейку командира Сагредо, с которой уже сталкивался в Чёрной Крепости.

– Госпожа Дагрун, – протянул Дирк.

Сейчас, в строгом тёмно-синем платье и белом чепце с широкой лентой в цвет, чародейка напоминала обычную зажиточную горожанку. Но вот её чопорность и уверенность в себе остались прежними, и Дирка Дагрун, как и раньше, немного пугала.

– Доброго дня, господин Хейден, – откликнулась она, по-хозяйски взяв стоявший поодаль стул с гнутой спинкой и усевшись на него возле постели. – Как вы себя чувствуете?

Дирк задумался над тем, какой бы достойный ответ сочинить, но всё равно с языка сорвалось правдивое:

– Лучше б я умер…

– Ну-ну, господин Хейден, – усмехнулась в ответ Дагрун, – не стоит. Уныние – грех! К тому же завтра вам станет лучше. Ну и впредь не будете пить у Андре всякую дрянь. Я бы и чашку воды из его рук не взяла… А теперь, прошу вас, поскорее расскажите мне о том, где найти трактир, в котором вы позаимствовали ночью лошадь, и как выглядит его хозяин.

«Уже и об этом знает, – удивлённо подумал Дирк. – Похоже, от Андре или от Минны, если тот вдруг с ней поделился… Все маги – один клубок ядовитых гадов, церковные – тоже». Но приказу чародейки подчинился и сообщил обо всём, о чём та просила, догадываясь, что она явно постарается замести следы, которые он так опрометчиво оставил.

– Хорошо, – сказала Дагрун, когда его рассказ был окончен. – Сейчас – слушайте внимательно и запоминайте!.. Надеюсь, это-то вы в состоянии сделать?

Дирк кивнул, и Дагрун продолжила:

– Скорее всего, командиру Сагредо удастся убедить Белых Псов, что для допроса вы сегодня не пригодны. Но если они вдруг к вам заявятся – отвечайте, что арестовали Ноймана и его матросов по подозрению в подготовке убийства старшего офицера Агилара. И сделали это в соответствии с прямым приказом из Хайнрихштадта.

«Прикрыл-таки, – опешил Дирк. – Этот скользкий гад – и прикрыл меня!.. Хотя бы мог бросить на расправу, чего уж проще. Или он это из-за Агилара и его дикаря?..»

– Вы всё поняли, господин Хейден? – настойчиво переспросила Дагрун, неприятно напомнив Дирку самых въедливых наставников из Обители.

– Понял. Но сам приказ…

– Лежит у вас в левом верхнем ящике стола.

– Ясно. Вот только, госпожа Дагрун…

– Да?

– Зачем это командиру Сагредо? – выпалил Дирк, понимая, что едва ли получит ответ, но тут же услышал:

– Затем, что за покушение на офицера Церкви – костёр. А Нойман его несомненно заслужил, пусть даже Кеару пока не надел мундир Гончих.

«И вряд ли теперь наденет, – вспомнив изуродованную спину мальчишки, Дирк вздрогнул. – Но, пожалуй, Сагредо прав. Отдать этого урода, Ноймана, светским властям, которые вряд ли присудят ему что-то больше крупного штрафа, было бы идиотизмом… После такого, пожалуй, и офицеров начнут резать, как свиней. Местный сброд обязательно почует слабость».

– А Кеару?.. Он жив? – тут же спросил Дирк, ощутив, как его укололо чувство вины. Ведь не успел-то вовремя найти мальчишку он!.. И Кеару, будь тот десять раз дикарём, точно такого не заслужил. Боль от такого «наказания» должна была оказаться адской. А ещё Дирк слишком хорошо знал, каково это – надеяться на то, что тебя спасут, а потом осознать, что делал это зря…

– Жив, – чуть наклонила голову Дагрун. – Я лично строила портал, которым его отправили в лазарет хайнрихштадтской Чёрной Крепости.

– И выживет?

– Если на то будет воля Троих.

«Когда чародейка говорит о воле Троих, вряд ли стоит ждать чего-то доброго», – подумал Дирк, но промолчал.

– Отдыхайте, господин Хейден, – Дагрун поднялась со стула, прошуршав пышными юбками. – Пока у вас есть такая возможность. А мне пора идти.

– Подождите, пожалуйста, госпожа Дагрун! Скажите, что с домом Обье? Я отправил туда во главе отряда Андре, и…

Ответом ему послужил тяжёлый вздох, но, помедлив, Дагрун всё-таки сказала:

– Вы не зря это сделали, хотя… Но лучше обо всём выясните у своих, мне не хотелось бы сейчас пересказывать вам слухи.

– Обье предала нас? – Дирк понимал, что его настойчивость выходила за рамки вежливости. Вот только желание перестать мучиться неизвестностью всё равно оказалось сильнее.

– Не думаю, господин Хейден, – голос Дагрун стал жёстче. – Но вам стоит знать, что без жертв не обошлось… Разумеется, это едва ли ваша вина. А сейчас мне действительно некогда. Всего доброго.

Когда дверь за чародейкой затворилась, Дирк со злостью стукнул кулаком по постели, едва сдержав стон. И накатившая с новой силой головная боль была вовсе не главной тому причиной.

«Моя вина, не моя… Белые Псы разберутся. Хотя во второй раз едва ли окажутся ко мне снисходительны. Как и Сагредо, – тоскливо подумал он. – Да и что говорить – виноват. Надо было туда самому, а не за Нойманом гоняться. А то – «дело чести», сыскался тоже рыцарь… хренов. Теперь эти трупы тоже на моей совести, из мага-то какой командир! Да и жив ли вообще маг?..»

========== Глава 20. Месть и долг ==========

Рассечённое длинной раной лицо, прежде столь прекрасное, теперь выглядело, как образ из ночного кошмара. На месте правого глаза зияла окровавленная дыра, а левый так и остался открытым. Может быть, именно поэтому Асторре казалось, что Исар глядит с упрёком, и её губы искривились, чтобы выкрикнуть предназначенное ему проклятие.

Он, безусловно, заслужил подобного. Беспомощный, как всегда. Жалкий слабак, опять не сумевший защитить тех, кто был ему дорог. Ничтожество, которому оставалось лишь снова проливать кровь во имя бесполезной мести, всё равно не способной исцелить Кеару и вернуть Исар.

Стоя над её телом в подвале Чёрной Крепости, Асторре не уставал проклинать себя. И в то же время думал о том, что финал их романа оказался вполне предсказуем. Исар рисковала собой больше него. Она оставалась воительницей, он – превратился в погрязшего в бумагах большого начальника, редко покидавшего кабинет ради по-настоящему опасных дел. Правда, к Асторре за время его службы в Закатных Землях пару раз подсылали убийц, а как-то раз – видимо, с намёком на привет от конкретного зловредного божества – запустили болотных гадюк в спальню одной из его случайных любовниц. Но все эти мелкие инциденты казались чепухой по сравнению с чередой боёв, в которой проходила жизнь Исар. И Асторре прекрасно осознавал, что любая их с возлюбленной встреча могла стать последней.

Вот только от этого ничуть не делалось легче. И со стоном опуститься на колени перед изуродованным телом мешало лишь понимание того, что за ним могут следить чужие глаза. Принадлежавшие его сослуживцам, которые не побрезговали бы использовать роман с бахмийкой, чтобы опорочить командира Гончих в глазах Белых Псов и епископа. А этого Асторре позволить себе не мог. Уж точно не сейчас, когда Дарес и Нойман ещё не понесли заслуженного наказания.

– Она не была тебе чужой, – Асторре уже схватился за кинжал, услышав почти над ухом шёпот. Но через мгновение расслабился, узнав Дагрун.

– Не здесь, – сумел он сдержать дрожь в голосе. – Я рад, что ты вернулась из Сулланы, но лучше поговорим у меня.

– Как скажете, командир Сагредо, – послушно ответила Дагрун.

В кабинете она уселась напротив его стола, с явным облегчением стянув с растрепавшихся волос кружевной чепец.

– Бесовы шоры, – обругала Дагрун несчастный головной убор, комкая его в руках. – Но, можешь быть спокоен – я подчистила память тому трактирщику. Про одолженного коня он теперь никому не скажет.

– И я тебе очень признателен, – Асторре в очередной раз подумал, что владеющая магией разума чародейка, чья личная верность ему не вызывала сомнений, оказалась поистине бесценным приобретением. – Теперь мне хотя бы не придётся смотреть на то, как одного рыжего идиота обвиняют в использовании некромантии.

– Но если в следующий раз он заставит кого-нибудь поднять покойника, пусть хотя бы выбирает более компетентного мага, чем эта недоучка.

– Следующего раза не будет.

– Хорошо, если так… Женщина, Асторре, бахмийка. Откуда ты её знаешь?

– Моя любовница. Давно, со времён службы на границе с султанатом. Орлиная Сестра. Я виделся с ней на днях. Нет, нас не связывало ничего, кроме… личного, – отбарабанил Асторре. Быстро, так чтобы царапающие сердце коготки боли не успели вцепиться всерьёз. – И я понятия не имею, как она очутилась в том особняке. Может, Вивьен Обье сумеет что-то прояснить.

– Великие Стихии! Асторре, а ты не думаешь, что хотели подставить тебя?

– Я, конечно, тщеславен, но не настолько. И о моей связи с ней знал лишь Сабир, с недавних пор – Кеару, да ещё вот ты теперь.

– Ты не можешь быть уверен в точности. И…

– Вот про то, что я слишком доверяю рабу – не надо, Дагрун. Просто – не надо.

– Я как раз не о Сабире, – возразила она. – Я о Кеару. Мы не знаем, что он успел рассказать в плену. И едва ли скоро узнаем. Что, если он успел о ней проболтаться?

Асторре ответил не сразу. Мрачные раздумья захлестнули его с новой силой. Целители не сказали насчёт состояния Кеару ничего определённого, хотя своим вторжением в лазарет Асторре изрядно их напугал. И пусть сожаления об Исар он усилием воли отодвинул в дальний уголок сознания, мысли о Кеару оказались куда неотвязней. Лицо мальчишки Асторре в последний раз видел осунувшимся и словно бы посеревшим, удивительно – и страшно – похожим на мёртвую маску, в которую обратился нежный точёный лик Исар. Ему не хотелось принимать подобное сходство за предзнаменование, но отделаться от скверных предчувствий всё никак не удавалось…

– Асторре?.. Асторре, ты меня слышишь? – вдруг услышал он голос Дагрун, который пробился сквозь окутавшую его серую пелену. – С тобой всё нормально?

– Да… Прости я немного отвлёкся. И, отвечая на твой вопрос – нет, в такое я не поверю. Не ищи подвох там, где его нет. Кому Кеару мог проболтаться?.. Нойману? Тот – просто злобный дурак. В его связь с Багряными Стрелами, ташайскими жрицами или ещё какой черномагической мразью я не поверю.

– Однако же надеешься, что губернатор и епископ поверят, раз не хочешь отдавать его городской страже.

– Губернатор и епископ съедят то, что мы приготовим. А пока Нойман не взойдёт на костёр, я не успокоюсь, так и знай. Он заслужил это.

– А вот закон говорит иное, – скрестила руки на груди Дагрун. – Мне чхать на Ноймана, пусть горит самым жарким пламенем. Но не на тебя, Асторре.

– Я не играю в те игры, правила которых знаю плохо, Дагрун.

– Возможно. Но возможно и то, что твоя бахмийская любовница думала так же. И где она теперь?.. В мире, в который тебе точно рано. Хотя бы потому, что без тебя в этом очень многим будет плохо.

На мгновение Асторре задохнулся от удивления и ярости. Если бы только его, взрослого мужчину, главу Чёрных Гончих, вздумал отчитывать кто-то другой!.. Пожалуй, он тут же пинком спровадил бы такого советчика из кабинета, а то и вовсе придушил. Но Дагрун, уже не первый год шагавшей плечом к плечу с ним сквозь огонь и паутину церковных интриг, он готов был позволить многое. И, пожалуй, стоило признать, что кое в чём та не ошиблась. Сорваться бешеным псом на кровавую, бездумную охоту – как когда-то после смерти Берениче – Асторре сейчас просто не имел права. Слишком многое зависело теперь от его решений, чтобы потакать своим порывам, как ни сильны были боль и гнев.

– Пожалуй, и впрямь, рановато. Дареса, во всяком случае, я собираюсь пропустить вперёд, – обратился Асторре к Дагрун, надеясь, что его широкая улыбка не выглядит слишком жуткой. – Поэтому буду осторожен, не сомневайся. А пока хочу, чтобы ты проверила на предмет всяких магических штучек его соратника, которого взяли в Суллане живьём. Будет погано, если паршивец сдохнет посреди допроса.

– Разумеется, Асторре. Займусь прямо сейчас, только сменю эти глубоко благопристойные тряпки на нормальную одежду.

***

Лёжа на узкой койке, Вивьен задумчиво смотрела на видневшуюся в окне растрёпанную крону пальмы, и думала, что Чёрная Крепость постепенно становится для неё всё более привычным местом. Сначала Вивьен побывала в одной из камер, а сегодня вот очнулась в местном лазарете… И искренне надеялась, что знакомство с обиталищем Гончих не продолжится для неё в пыточном подвале.

Жестковатая подушка под щекой оставалась сухой. Все слёзы Вивьен выплакала вчера. Тогда, вывалившись из портала на развороченные камни собственного двора, она рыдала в голос, чувствуя, как порванное платье быстро пропитывала кровь, хлеставшая из разорванных плеча и бедра. То, как раны перевязывал один из церковников, который потом и отнёс её на руках в какую-то повозку, Вивьен помнила уже очень смутно. Боль оказалась слишком сильной, чтобы сосредоточиться на чём-то, кроме неё. Даже стыда от того, что к ней прикасается посторонний мужчина, Вивьен совсем не ощущала. И момент, в который кто-то, возможно – тот же церковник – втащил её в портал, который вёл прямиком во двор хайнрихштадтской Чёрной Крепости, совершенно не отпечатался в памяти Вивьен.

Пришла в себя она только уже здесь, в лазарете, и о портале ей рассказала немолодая Светлая чародейка. Под ловкими пальцами той, раны Вивьен начали затягиваться, пусть и не исчезли окончательно. Но целительница заверила её, что магия заживит их полностью за пару дней, а если и останутся шрамы, то «не особо заметные».

Вивьен подобное не слишком обрадовало, но она была слишком измотана, чтобы всерьёз переживать из-за своей внешности. И подумала, что возможно, метки на коже оказались не такой уж страшной платой за то, чтобы навсегда избавиться от общества Дареса. Раньше Вивьен недолюбливала чародеев и опасалась колдовства, но воспоминания о давнем пожаре и смерти отца, причиной которой стал тёмный артефакт, уже порядком поистёрлись из её памяти. Теперь же, побывав в гуще магического поединка, она до сих пор дрожала от страха, стоило припомнить подробности. И совсем иначе стала смотреть на службу Рихо, на которой он то и дело сталкивался с боевыми чарами. Её восхищение смелостью офицера Гончих осталось прежним, но Вивьен понимала, что вряд ли захочет ещё расспрашивать его о буднях церковников, как порой делала раньше.

Вивьен была уверена, что ночью станет мучиться от кошмаров. Но в действительности спала абсолютно без снов и утром почувствовала себя гораздо лучше, хотя голова всё ещё кружилась от слабости. Принесшую завтрак прислужницу разговорить не удалось, на все вопросы та отвечала неизменным: «Узнаете позже». Вивьен несколько утешало то, что препроваживать из лазарета в тюремную камеру её никто не спешил, но прекрасно понимала – допроса всё равно не избежать. И только Трое знали, каким мог оказаться его итог.

Догадки подтвердились, когда уже знакомая прислужница вновь появилась в палате и, достав из узкого шкафчика длинный халат, предложила Вивьен одеться. Та с сомнением потрогала пальцами грубую серую ткань, к тому же подметив, что одеяние было ей явно не совсем по размеру. Но остаться в одной ночной рубашке в присутствии посторонних точно было бы хуже, поэтому Вивьен со вздохом набросила «рубище» и решительно завязала его широкий пояс.

Прислужница, бросив на неё быстрый взгляд, скрылась за дверью. Через несколько минут вновь появилась в сопровождении двух мужчин. Первый из них был высоким русоволосым мидландцем средних лет, облачённым в мундир Гончих, второй – полноватым молодым эдетанцем в гражданском платье, несколько неловко державшим в руках стопку бумаг, увенчанную чернильницей и ещё какими-то писарскими принадлежностями.