Текст книги "Земля алчущих (СИ)"

Автор книги: Дина Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

– Доброго утра, госпожа Обье, – поприветствовал её церковник. – Позвольте представиться – старший офицер Якоб Роэльс. А это – Леандро, но на него можете вовсе не обращать внимания… как не обращали бы на перо в моих руках. Будьте уверены, он нашей беседе ничуть не помешает.

Леандро после этих слов лукаво улыбнулся Вивьен. А она, несмотря на всю серьёзность ситуации, не удержалась от того, чтобы не одарить его мимолетной улыбкой в ответ. В Леандро определённо было что-то, располагавшее к нему, а внешняя безобидность и некоторая неуклюжесть отнюдь не умаляли его обаяния. От цепкого же взгляда голубых глаз Роэльса, глубоко посаженных на тощем вытянутом лице, Вивьен, напротив, захотелось поплотнее запахнуть ворот халата, а лучше и вовсе – забиться в дальний угол. Она старалась сдерживать эмоции, но от самого церковника её волнение всё равно явно не укрылось. Усевшись на соседнюю с той, что сейчас занимала Вивьен, койку он вкрадчиво добавил:

– Поверьте, госпожа Обье, я прекрасно осведомлён о том, что пришлось пережить вам вчера. И вовсе не собираюсь утомлять вас расспросами дольше необходимого. Но, учитывая серьёзность угрозы, исходящей от Дареса и его соратников, медлить мы не можем, поэтому побеседовать нам придётся прямо сейчас. Однако же, если вы почувствуете, что продолжать разговор не в состоянии – обязательно скажите мне, и мы сделаем перерыв.

– Хорошо, – кивнула Вивьен. – Я… со мной всё в порядке, правда. И я готова сейчас же ответить на все ваши вопросы.

Вот только про себя подумала, что, наверняка, если ответы его не устроят, Роэльс всё с той же сочувствующей миной растянет её на дыбе и станет добиваться более удовлетворительных. Прежде Вивьен всегда было приятно общаться с Рихо – но делала она это дома, выдавая информацию на своих условиях. Тогда Вивьен каждый раз ощущала радостное волнение и чувствовала себя причастной к большому и справедливому делу. Сейчас же ей было попросту страшно. Лгать она не собиралась, но Роэльс-то вполне мог думать иначе!.. И оставалось только молиться о том, чтобы она действительно знала всё ему необходимое.

***

Комната оказалась неожиданно приличной – с явно недешёвой тёмной мебелью, массивными часами на каминной полке, пушистым ковром на полу и даже большим зеркалом в бронзовой раме с завитушками, висевшим над столиком в дальнем углу. «Любовница его, что ли, такую дорогую штуковину упросила приобрести, – размышлял Дирк. – Не на свою же мерзкую рожу он любуется… Хотя кто их, чародеев, знает».

«Мерзкая рожа» Андре явно не сделалась теперь симпатичней из-за разукрасивших её ссадин и здоровенной шишки на лбу, но сам церковный маг казался на удивление довольным жизнью для человека, которого сутки назад погребло под рукотворным каменным обвалом. Пусть даже разговаривал с Дирком Андре полулёжа в постели, а его левая рука болталась на перевязи, но умирающим он точно не выглядел.

«Правду говорят, что маги живучи, как кошки – хоть на куски их покромсай, через неделю снова будут бегать», – подумал Дирк, вдруг поняв, что его это искренне обрадовало. Двоих рядовых, погибших в особняке Обье, он знал только в лицо, поэтому из-за их смертей ощущал вину, но не скорбь. С Андре же всё было несколько иначе.

– Что так смотрите? – вдруг подмигнул ему тот. – Нравлюсь?..

Дирк возвёл глаза к потолку. Чего-чего, а наглости у Андре точно меньше не стало.

– Прямо скажем – не очень.

– Умеете вы утешать раненых, господин Хейден. Но могу сказать, что и вам недавние приключения на пользу не пошли.

– Мне отрава твоя не пошла на пользу! – не выдержал Дирк. – Редкостная дрянь!

– Так я же вас предупреждал, – улыбка Андре сделалась шире и противней. – Зато теперь я буду знать, что зелье требует доработки. Хотя в целом результат удовлетворительный.

– Удовлетворительный?! Чтоб тебя каждый день так удовлетворяли, как меня корячило!.. Я думал, все потроха свои выблюю!

– Ну, вы же копыта не отбросили, господин церковник. Значит, удовлетворительный.

– Сволочь ты, господин маг. Если б не твой жалкий вид, я б тебе двинул, так и знай.

– Значит, у Ноймана был не жалкий? Мне Минна уже рассказала, как вы с ним погеройствовали, – хмыкнул Андре.

Дирк нахмурился. Гордиться тут точно было нечем, определённо стоило тогда вести себя сдержанней. Да и скорость распространения сплетен среди местных слуг Церкви неприятно удивляла.

– А вообще, господин Хейден, мы квиты – я вас слегка притравил, а вы послали меня в этот дьяволов домик с сюрпризами, где мне чуть не устроили кончину, достойную святых мучеников. Так что теперь можем начать отношения с чистого листа.

Скривившись, Дирк ответил:

– Можем. Но только если ты для начала хотя бы прекратишь святотатствовать в присутствии офицера Церкви. И… называй уже меня, что ли на «ты», так будет удобней обоим. А то от твоей почтительности уж больно разит издёвкой.

– Ладно, как скажешь, – Андре явно не собирался спорить.

– Но с особняком – всё равно моя вина, – добавил Дирк. – Это я туда должен был отправиться, я! Тем более что Дарес…

– Дарес – маг уровня магистра Ковена, а то и выше, – бесцеремонно перебил его Андре. – Я сам удивлён, что так долго против него продержался. А ещё там на доме стояла защита. Та самая, которую почуяла наша юная некромантка, когда хозяйка выставила её пинком под аппетитную задницу. Такая паутина из стихий, да ещё и искажённых тьмой, была накручена, что просто чёрт ногу сломит! Я-то её вскрыл, жаль только – по-тихому не вышло… А вот церковные амулеты, конечно, о ней бы оповестили, но, боюсь, было бы поздновато. И получилось бы из вашего отряда отменное жаркое по-зеннавийски. Понял теперь?

– Чего уж непонятного. Но мне-то от этого не легче, – вздохнул Дирк, и на несколько мгновений в спальне повисло молчание.

Его прервал стук в дверь и появление на пороге грациозной худощавой ташайки, чьи волосы были перехвачены надо лбом широкой зелёной лентой. Дирк уже видел девушку, когда она открывала входную дверь. Но теперь всё равно инстинктивно положил ладонь на рукоять меча.

Ташайка, между тем, певуче поинтересовалась, не принести ли господам фруктов, вина или ещё чего. Андре попробовал поддержать её в стремлении попотчевать гостя, но Дирк наотрез от всего отказался. А когда служанка ушла, сказал с изумлением и отвращением:

– Как ты только можешь держать её в доме!.. После всего, что они… После того, что видишь на заданиях!

– Ну, на белую прислугу я ещё не накопил, на рабов – тем более, – Андре дёрнул плечом и, поморщившись, на мгновение прикрыл глаза. – А дикари услужливы, и платить им много не надо.

– И их охотно нанимают, – подхватил Дирк. – И они тут во всех домах. Как крысы, как змеи. Ждут, когда ужалить!

– Бдительный ты наш. Только, я смотрю, у тебя бдительность – как штаны. Сигаешь в кровать – оставляешь рядом.

– Чего?! Похоже, по голове тебя всё-таки слишком сильно приложили.

– А как иначе ты такой осторожный еретичку под собой не распознал? – хихикнул Андре.

«Да сколько можно уже! – Дирк чуть не взвыл. – Такое чувство, что моё досье тут по рукам ходит, как похабные картинки».

– Я рад, что тебе так смешно, Велтен, – чуть помедлив, сказал он, чуть ли не впервые называя мага по фамилии. – Думаю, для того, кого не разу не предавали, моя история действительно должна казаться забавной.

– Не предавали? Да брось! Мой наставник, на которого я молился почище, чем ты на своего святого Элрина, бросил меня наедине с результатами своих экспериментов и десятком ваших ребят, ломящихся в ворота его дома. Вот так меня «не предали», господин церковник.

– Что, хороши были результаты?

– Хороши. Прыткие очень. Троих рядовых уделали насмерть и одного офицера прежде, чем ваши их положили. Потому я сильно удивился, когда мне вместо прямой дороги на костёр предложили «искупить грехи службой во благо Церкви».

– И что там за дрянь вообще была? – живо поинтересовался Дирк. – В смысле – результаты?

– Волки Сумрака, как у светлых альвов. Только в отличие от тех тварей, спятивших вместе со своими дивными хозяевами, ручные. Ну, должны были стать ручными, теоретически. Вроде даже что-то начинало получаться. Только ваши, конечно, даже туши спалили, варвары.

– А ты-то чем думал, когда в такое вляпался? Альвские твари, бр-р!.. Радуйся, что они не сожрали тебя и твоего наставника.

– Меня, господин церковник, никто не спрашивал. В Ковене иерархия значит не меньше, чем в вашем богоугодном заведении. Да и потом, было интересно. Сложнейшая магия ведь, мало кто на такое осмеливается!.. Воспарить к вершинам – совсем не то, что в луже квакать.

– По мне так это – скорее низвергнуться. Прямо в Бездну.

– Что бы ты тут понимал, Хейден! И потом – вот взять тебя, к примеру. Ты же купеческий сынок вроде?.. Твой отец тканями торговал? Что ж ты по его стезе не двинулся? Сидел бы сейчас спокойненько в лавке. Заговаривал бы зубы почтенным и не очень мидландкам и втюхивал им ситчик похуже.

– Так по-твоему выглядит торговое дело?

– Понятия не имею, как оно выглядит. А вот что в нём дожить до старости шансы побольше, чем в твоём нынешнем, знаю наверняка. Всякие Даресы купцов потрошить обычно не торопятся. Да и под жреческое проклятие подле рулонов сукна угодить затруднительно.

– Всякие Даресы, – угрюмо отозвался Дирк, – если некому им станет хвоста накрутить, рано или поздно потрошить примутся всех через одного. И те, кого пока не выпотрошили, станут им ножи подавать, чтоб свою очередь отсрочить. Я вот этого в империи увидеть не хочу… И нигде не хочу, по правде сказать.

– Занятная позиция, – присвистнул Андре. – Ну, думаю, с Агиларом вы споётесь отлично. Если, конечно, ваша чудесная служба вскорости кого-нибудь из вас не угробит. Но злость мне твоя нравится, церковный пёс. Похоже, ты не из тех собак, на которых только замахнись, так они прячутся под лавку.

– Польщён безмерно, – Дирк беззлобно фыркнул. Злиться на сомнительные комплименты совсем не хотелось. С магом он чувствовал себя на удивление легко, куда свободней, чем с новыми сослуживцами. И, пожалуй, ради этого стоило потерпеть его ехидные замечания.

Правда, даже Андре Дирк рискнул сказать не обо всём. Например, сдержал рвущееся с языка замечание насчет того, что боевые заклинания иногда летят и в тех, на ком нет чёрных мундиров, и кто вовсе постоять за себя не может. В горожан на вроде бы мирных и спокойных улицах главного имперского порта. В женщину, которая решила прогуляться с сыном в праздничный день и так неудачно оказалась на пути у свихнувшегося стихийного мага. И заканчивается это порой не лучше, чем в настоящем сражении. А смерть, которую несёт магия, выглядит ничуть не менее страшной.

***

Откинувшись на высокую спинку, она сидела у стены маленького зала, на престоле, который выглядел каменным, но ощущался мягким и упругим, словно живая плоть. Впрочем, на самом деле он и был ею. И это доставляло особое удовольствие, вплетавшееся в вереницу тешивших её сейчас разнообразных ощущений. Ноздри щекотал запах испарений, поднимавшихся над горячей ярко-зелёной водой, которой бурлил фонтанчик в углу. Кожу широко расставленных бёдер ласкал с одной стороны длинный язычок винторогого демонёнка, с другой же – узкая ладонь тёмной альвки, которая в исступлении тёрлась о пьедестал трона. А вот взгляд приковывало зрелище, в котором постороннему трудно было бы найти что-то притягательное.

Всего лишь человек, смертный. Он сидел чуть поодаль на полу, уткнувшись лбом в колени, и в полутьме белела его светлая макушка. Вроде бы – жалкий раб: их у такой, как она, могли быть сотни. Пусть даже раб высшего сорта. Пьянящая, одаривающая силой кровь – её точно стоит пить неторопливо, по глотку, растягивая удовольствие. Сочное мясо, которое так приятно срезать тоненькими, аккуратными ломтиками с ещё живого тела, наблюдая, как оно корчится в муках. А чуть позже – упоённо рвать его, зарываясь лицом в тёплые ароматные ошмётки…. О да, он был игрушкой особой породы, ставшей теперь редкостной. Как глупы они оказались, безжалостно истребив большую часть ему подобных! Пировали всласть, но не задумались о том, чтобы хотя бы оставить кого-то на развод. А теперь были готовы сражаться до последнего, за то, что прежде выглядело лишь приятным и желанным, но вполне доступным деликатесом.

И всё же, сейчас она думала не только о подобных лакомствах. Привлекай её лишь они, смертный давно бы попрощался с жизнью. Но чувства и мысли мальчишки тоже оказались слишком притягательны, чтобы так быстро разделить его тело и душу.

Тягучая и чёрная, тающая на языке ненависть. Искренняя вера, кислотой жгущая рот. Пряная сладость сожалений об ошибках. Въедливо-горькая преданность нелепому в своей обречённости делу. Нежный вкус тоски по тем, кого он уже не надеялся увидеть. Всё это сплеталось в нём в такую занятную, дразнящую множеством оттенков смесь, что она, его нынешняя хозяйка, начинала испытывать искренний интерес к этому жалкому существу. К тому же он до сих пор надеялся, что сможет умереть несломленным. И играть с ним было гораздо интереснее, чем с раздавленными и покорными… Однако она знала и о том, что любую забаву нужно заканчивать вовремя.

– А теперь, – её пальцы зарылись в белые пряди альвки, в экстазе закатившей глаза, – посмотри на меня, сын древней крови. Нам стоит поговорить о сделке.

Он поднял взгляд, в котором она всё ещё не замечала самого желанного – отчаянья. А в следующий миг дуновение прохладного свежего ветерка, такого странного и неуместного в дышащем жаром воздухе Бездны, заставило её отвлечься. И возможно именно поэтому она не смогла бы сказать, точно ли прочла по губам смертного обращённое будто бы к кому-то незримо присутствовавшему здесь: «Уходи. Сейчас», – или это просто оказалась обманчивая игра теней на его лице.

Она на мгновение прикрыла веки, чтобы избавиться от наваждения, порождённого чуждой силой, и…

Подняла их, рыдая, захлёбываясь криком совершенно не понимая, где находится, но ощущая необходимость бежать, спасаться от того ужаса, что окружал её совсем недавно, а, возможно – и до сих пор. Рванулась вперёд, вот только почувствовала, что не может сдвинуться с места. Сначала перепугалась ещё больше, но потом немного пришла в себя, поняв, что её обнимали чьи-то сильные руки. Даже показалось вдруг, что это был отец, и надежда солнечным лучом вспыхнула в застилавшем всё красном мареве.

Но морок очень скоро развеялся. Ноэми не удержалась от короткого стона, поняв, что сидит подле тлеющего костра в ночных джунглях. И за плечи её удерживает тот самый страшенный Гончий, которого она несколько часов назад так и не успела достать ножом, прежде чем ублюдок безжалостно выкрутил ей запястье.

– Уберите руки, – дёрнувшись, прошипела она. – Уберите, я орать буду, так и знайте!

Кто-то из расположившихся поодаль прочих церковников, услышав подобное заявление, громко хмыкнул. Да и Ноэми понимала, как жалко оно прозвучало. Но сам Рихо Агилар – а так тот представился ей вчера – как ни странно, послушно разжал ладони.

– Ладно, ладно, – согласился он. – Уже убрал, и больше не трогаю. Но можешь сказать, что с тобой такое? Что ты видела?

– Вы, «видели», – с нажимом произнесла Ноэми, хотя сердце у неё замирало от страха – она понимала, что от палачей Тирры её сейчас защитить абсолютно некому. – Я – свободная лутецийская подданная!.. И требую уважительного к себе отношения, даже если это допрос.

Агилар насмешливо фыркнул, но всё же сказал:

– Что ж, госпожа Бернар, прошу прощения за фамильярность. И всё же я хотел бы знать…

– Просто кошмар, страшный сон. Вы должны понимать, что такие события… Но я почти уже ничего не помню!

– Ложь, – возразил Агилар. – И тут вам повезло, что вы действительно не на допросе. Но я освежу вашу память. Вы кричали про кровь, плоть и Бездну – значит, видели что-то подобное?.. Только не надо, пожалуйста, говорить, что это просто фигуры речи.

– Я видела во сне Бездну, – ответила Ноэми, чувствуя, как её начинает трясти. – И демона. Я словно бы смотрела его, точнее – её глазами. Остальное же… теперь как в тумане, честно! Можете хоть подвесить меня над этими самыми углями, я больше ничего не знаю!

– Хорошо, госпожа Бернар, закончим на этом. Только вот ещё что, – он быстро вытащил из-за ворота своей рубашки две цепочки.

На одной из них болталась стальная звезда Троих, на которую Ноэми посмотрела со страхом и любопытством, на другой – яркий сине-фиолетовый камень в серебряной оправе, показавшийся ей откровенно дамской вещицей. «Наверное, обобрал какую-нибудь несчастную женщину, а продать не успел, вот и таскает на шее», – решила Ноэми.

Но тут Агилар, убрав сверкающий камень под рубашку, буквально впихнул звезду в ладонь собеседницы.

– Наденьте, – приказал он. – Не смотрите так, я не собираюсь заставлять вас отрекаться от вашей секты. И уж тем более, Трое упаси, не вербую.

– Но зачем тогда?..

– Я не знаю, кто освящал ваше… украшение, – Агилар указал на серебряную звезду с округлыми, словно лепестки цветка, лучами, поблёскивавшую в вырезе туники Ноэми. – Но почти уверен, что едва ли на его способности стоит полагаться в нашей ситуации. Зато знаю, что моя звезда – не просто безделушка. И если она и не защитит вас, то хотя бы… ослабит воздействие.

– Хороший же из вас воин Церкви, если вы полагаетесь на амулеты больше, чем на силу веры! – ощерилась Ноэми. – Может, стоит донести на вас?

– Воля ваша – доносите, – пожал плечами Агилар. – Но всё-таки советую воспользоваться моим предложением. Особенно, если хотите остаться в здравом уме и безо всяких подселенцев в голове… И ещё – лучше постарайтесь сейчас уснуть. Время до рассвета пока есть, а завтрашний день будет тяжёлым.

И сразу же равнодушно отвернулся, устраиваясь по другую сторону то и дело вспыхивавших красновато-багровым угольев. «Как чёрт в Бездне, – решила Ноэми, – и, наверное, точно так же любит пытать грешников». Но, вспомнив ночное видение, сама перепугалась подобного сравнения, торопливо натянула цепочку и улеглась, отодвинувшись подальше от Агилара.

На удивление для самой себя, задремала Ноэми быстро и на сей раз никаких снов не видела. А проснулась от звуков тихого разговора, происходившего где-то поблизости.

– Зря вы звезду на девчонку повесили, – произнёс немолодой мужской голос.

Следом за ним Ноэми услышала и речь Агилара:

– Тоже, как она, считаешь – что у меня без амулетов веры не хватит справиться?

– Нет, конечно, господин офицер! Ну, а всё-таки – нехорошо. Если…

– Вот «если» – то арбалет при тебе, меч тоже. Главное, не размышляй слишком долго, когда правда что-то неладное увидишь. А уж там… Сагредо – не кабинетная крыса. Он всё поймёт и под суд тебя не потащит.

«Это ведь он себя убить предложил, в случае чего. Фанатик, – с отвращением подумала Ноэми. – Урод чокнутый!»

– Как скажете, господин офицер, – ответил собеседник Агилара. – Но не хотелось бы.

– Поверь, мне хочется ещё меньше, – хмыкнул последний и, немного повысив голос, добавил: – Госпожа Бернар, если проснулись – вставайте! Иначе отправитесь в путь голодной, несмотря на ваше подданство.

Ноэми захлестнула злость. Стоило так дорого заплатить за спасение от ташайцев, чтобы угодить в руки к тем, кто был хуже самых кровожадных дикарей!.. Палачам, которые уничтожали любого, не желавшего склонять голову перед жадной Тиррой, всюду запустившей свои щупальца. Тем, из-за кого родителям пришлось бежать в эти проклятые дикие земли, где мама заболела и умерла, и… И отец навсегда изменился, странно и страшно, и ничего, ничего больше не было таким, как раньше!

«Урод, как есть, – открыв глаза, покосилась на Агилара Ноэми. – Пёс проклятый… Ребёнок я ему, что ли, чтобы так издеваться?! Я ведь уже совсем взрослая, через год отец бы меня замуж выдал, если б не…»

Отец. Перед глазами вновь до жути ярко вспыхнуло то, как тогда, на привале, он сбросил развязанные потихоньку на себе и на ней путы, и встал. Подошёл к недоумевающим, но уже схватившим оружие ташайцам и швырнул в их сторону какой-то маленький предмет.

Утренние джунгли озарились голубоватым светом. Дохнуло пронизывающим холодом, подобного которому Ноэми не ощущала ещё ни разу в жизни. А миг спустя вокруг разлетелись длинные, острые, словно стальные лезвия, тонкие ледяные иглы. Почему-то они не коснулись ни отца, ни стоявшей за его спиной Ноэми, зато безжалостно впились в тела и лица дикарей. Воздух наполнился криками, в которых звучали изумление и боль. Следом Ноэми услышала отчаянное: «Беги, дочка! Беги, и ни за что не останавливайся!» – и не смогла перечить его приказу.

…А сейчас поняла, что больше не может выносить раздиравшую её сердце боль, которую причинила картина, вставшая перед глазами. Почувствовала, как к горлу подступил ком, и согнулась, обхватив себя руками. Горе душило Ноэми и прорывалось сдавленными стонами. Даже то, что плакать на глазах церковника было ужасно стыдно, не давало больше сил сдерживаться, и она перестала обращать внимание на его общество.

Агилар же как будто бы наслаждался её унижением. Молча сидел напротив, даже не пытаясь утешить. Только хмурился – Ноэми разглядела, когда, осипнув от рыданий и ощутив, как виски начало ломить тупой болью, бросила на него быстрый взгляд.

«Брезгует, наверное, – решила она. – Чурбан бесчувственный! Что ему чужие слёзы, когда у него руки в крови по локоть…» – но обдумать эту мысль не успела, возмущённо взвизгнув: Агилар стремительно сгрёб её в охапку и повалил на землю, совершенно неприлично притиснув к своей куртке. Ноэми набрала воздуха, чтобы заорать. Но подавилась криком, увидев, как совсем рядом в землю воткнулась стрела.

========== Глава 21. Слабости хищников ==========

Похоже, недавние тревоги отнюдь не пошли главному из Гончих на пользу. Его лицо осунулось и будто бы потемнело, взгляд чёрных глаз казался теперь не блудливо-лукавым, а потухшим и жёстким. Но Тийя не собиралась отступать, каким бы суровым ни казался её собеседник.

– Я хочу с ней увидеться. Хотя бы ненадолго, – упрямо повторила она. – Вы же обещали мне привилегии на службе Церкви, господин Сагредо? Вот и позвольте повидаться сегодня с Вивьен!.. Разве я о многом прошу?

– О нарушении всех правил, – парировал он.

– Вам подобное не впервой.

– А ты всё так же дерзка, кошечка. Я ведь тебе ещё недавние художества с трупом не припомнил, но ведь могу.

– Лучше своему Хейдену их припоминайте, – быстро нашлась с ответом Тийя. – Это он приказал мне вернуть дух той девушки в её тело. Сама бы я ни за что не стала заниматься столь отвратительной магией! – возмутилась она.

– Он ещё своё получит, не сомневайся. Просто не забывай, что если бы я хотел, этой милой проделки вполне бы хватило, чтобы сжечь вас обоих.

– Но вы ведь не хотите, – не собиралась сдаваться Тийя. – Я нужна вам! Так позвольте мне хотя бы такую малость, и увидите, что я сумею… выказать благодарность.

Она говорила решительно, но на последней фразе все же запнулась, подумав, что Сагредо вполне может истолковать её обещание превратно. Оставалось надеяться только, что она – слишком высокая, тощая и чёрная, чтобы считаться в этих краях хотя бы миловидной – едва ли может привлечь такого пресыщенного ублюдка.

А вот Вивьен… Она гораздо красивее Тийи. И потому – куда привлекательнее для похотливых мерзавцев, вроде Сагредо. При одной мысли об этом, Тийе захотелось зарычать сквозь зубы. Она подумала, что если Сагредо всё же успел воспользоваться своей властью над Вивьен, то он, безусловно, заслуживает смерти. И Тийя с наслаждением его прикончит, даже если понадобиться ждать год, два… Да хоть десять лет!

Но сейчас она просто понимала, что её начинает приводить в бешенство затянувшееся молчание Сагредо. Неизвестность становилась слишком мучительной, и Тийя всё же решила рискнуть. Мягко и осторожно, помня свой неудачный опыт с Агиларом, она протянула к собеседнику нити своих чар. Успела увидеть беспокойство, сомнения, боль и… Чуть не взвыла, когда её грубо вышибли из чужого сознания, словно бы с размаху приложив кулаком по лицу.

– Предупреждаю в первый и последний раз, – утирая брызнувшие из глаз слёзы, услышала Тийя тихий голос, – не лезь в мои мозги! И не пытайся проделать такое ещё с кем-то из Гончих – будь уверена, незамеченными твои выкрутасы не останутся. Уж защищать себя от подобных фокусов или, во всяком случае, замечать каждый из них обучен неплохо… Везёт же мне на чёртовых телепаток!

– Я не телепатка, господин Сагредо, – Тийя нахмурилась. – Я не умею читать мысли. Только вижу чувства и… суть человека.

– Суть? Душу, что ли? – заинтересовался он. – Однако, неслабо! И весьма любопытно, хоть и попахивает той ещё ересью. Что же ты разглядела… за душой у меня? И у Агилара, который регулярно наведывался в дом твоей хозяйки, а?

– У вас – почти ничего. Не успела. А у господина Агилара – тьму. Не потому, что она есть в нём самом, нет. Он её словно бы притягивает. Она рядом с ним, всё время. Но есть и ещё кое-что. Свет. Белые, сияющие отблески среди чёрных пятен.

– И что это, во имя Троих, значит?

– Понятия не имею, господин Сагредо, – покачала головой Тийя. – Я мало чему успела научиться… А ещё я видела смерть.

– Думай, что говоришь!

– Не в том смысле, что он скоро умрёт, нет! Это, скорее – как отпечаток. Такой знак есть у всех, кто побывал на другой стороне, но вернулся. Выжил после тяжкой болезни или ран, или…

– Я понял, в чём дело, – остановил её Сагредо. – Скажи, у меня ты тоже заметила такой отпечаток?

– Нет, ничего подобного. Зато я увидела его и у господина Хейдена.

У Хейдена Тийя разглядела и ещё кое-что, но, при всей нелюбви к рыжему церковнику, решила не говорить об этом. Уж слишком личным показался ей подобный момент. Да к тому же, каким бы надменным грубияном Хейден ни был, он не оставил её в ту ночь рядом с изуродованным трупом, а забрал с собой, хоть и сам был ранен. Тийя сочла должным отплатить ему хотя бы такой малостью, как сохранение тайны.

– А я теперь знаю, что от твоих способностей всё же есть толк. Агилар и Хейден оба когда-то оказывались в подобных ситуациях. Но узнать тебе такие сведения было бы неоткуда, особенно о Рихо. Так что ты и впрямь ценное приобретение. Пожалуй, хотя бы поэтому стоит позволить тебе повидаться с твоей ненаглядной… Особого вреда не будет.

– Благодарю, господин Сагредо, – Тийя едва не вскочила с места от радости, несмотря на то, каким снисходительным был тон Сагредо. – Я могу пойти к Вивьен сейчас?

– Иди, иди, кошечка, – небрежно махнул он рукой. – Покажешь кому-нибудь из рядовых кольцо, которое я тебе дал, и попросишь проводить к ней.

И действительно, первый же встреченный в коридоре церковник хоть и посмотрел на Тийю с некоторым удивлением, но в просьбе проводить в лазарет, к госпоже Обье, не отказал.

…Когда Тийя вошла к ней, Вивьен сидела на постели, глядя в окно, но быстро обернулась на звук открывшейся двери.

– Тийя! – воскликнула она, вскочив на ноги. – Трое милосердные, Тийя, я не думала, что ты здесь!

– Госпожа… Вивьен, – она нерешительно подошла поближе.

Но Вивьен без смущения бросилась навстречу и обняла Тийю, прижавшись лицом к её плечу. Казалось, она забыла вовсе о неравенстве в их положении, по сути, никуда не исчезнувшем даже когда Тийя стала свободна. Той же оказалось не так легко сделать подобное, но она с радостью прижала к себе Вивьен, чувствуя приятное тепло её тела и уткнувшись в чёрные волосы, которые мягкими локонами спускались ей на плечи.

Так обе простояли с минуту или чуть больше, и Тийя поняла, что в первый раз за последние дни чувствовала себя по-настоящему счастливой. «Не хочу, – подумала она со странной смесью нежности и ярости, – не хочу отпускать тебя, не хочу отдавать… кому угодно. Ты – прекрасная и добрая. Ты пришла в эти проклятые земли, как светлая богиня или ангел из сказаний почитателей Троих. И сколько бы здесь ни было крови и грязи, они не способны тебя запачкать. Может, когда-нибудь я и признаюсь, что ты для меня значишь… Но мне достаточно и просто быть с тобой рядом. И если для того, чтобы уберечь тебя, надо служить Гончим и убивать их врагов, я не стану сомневаться. Они омерзительны мне не меньше, чем этот Моро… Дарес, но раз Гончие могут защитить тебя, я буду верна им».

– Тийя? – отстранившись, спросила Вивьен. – Всё хорошо? Ты молчишь…

– Да, просто задумалась. Пойдём, присядем.

Они сели рядом на узкую койку, и Вивьен тут же взяла ладонь Тийи в свои – маленькие и мягкие.

– Ты ведь простишь меня? – быстро спросила Вивьен. – За то, что я прогнала тебя тогда из дома, одну, на улицу? Мне жаль, но… иначе Моро почуял бы твою силу и едва ли бы ты спаслась от него! Прости, я столько наобещала – про обучение магии, про жизнь вместе… да только всё пошло прахом. Я виновата, но я и подумать не могла, что он вернётся!

– Я всё знаю. И совсем не думала винить тебя в чём-то. Мне жаль только, что я слишком слаба, чтобы пойти и убить его!

– Ты и так сделала очень много, – ответила Вивьен, сжав запястье Тийи. – Едва ли кто-то смог бы больше. Просто… всё так запуталось!.. Не знаю, чем я так прогневила Троих, что в который раз они лишают меня всего, что дарят! Так было с отцом, так было с Полем, так и сейчас. Создатель милосердный, я упросила господина Агилара помочь мне разобраться с тем, что мешает моей торговле, а теперь… Теперь из-за побоища у меня дома всё равно всё рухнет! Никто не пожелает вести дела с той, рядом с которой вертятся колдуны и церковники. И хорошо, если Жильбер просто отберёт корабли, а не велит меня прикончить.

– Я не позволю ему, – всё ещё немного робея, Тийя обняла Вивьен за плечи. – Я смогу защитить тебя как тогда в купальнях, веришь мне?.. Я пока умею не так много, но я быстро учусь! И если понадобится, ради тебя стану использовать и магию крови, и…

– Ч-ш-ш, – ладонь Вивьен накрыла её губы. – Думай, о чём говоришь в стенах Чёрной Крепости. И вообще – если ты меня… Если я тебе хоть немного дорога, никогда больше не вспоминай о тёмной магии, слышишь? Я не знаю, чему тебя научили среди твоего народа. Однако же я хорошо понимаю, что такое тьма и её силы. Это грязь и мерзость! Но что ещё хуже – это ловушка, попав в которую, всё равно закончишь одним – смертью. Бездна может быть поначалу щедра на дары, но плату за них она всё равно потом берёт страданиями и кровью. Я уже видела это своими глазами. И меньше всего хочу, чтобы подобное коснулось тебя, понимаешь?

– Я понимаю, я всё понимаю, – чувствуя, как рука Вивьен гладила её спину, Тийя немного расслабилась. Ярость покинула её сердце, уступив место спокойствию. Но про себя Тийя подумала, что если речь пойдёт о жизни Вивьен, сомневаться она всё же не станет. Лучше самой угодить в Бездну, чем потерять единственного дорогого человека.