Текст книги "Порядок подчинения (ЛП)"

Автор книги: Дейл Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

Когда генерал Филип Фримен сел в свою штабную машину, чтобы вернуться в Пентагон, он обнаружил, что мышцы его челюсти крепко сжаты, и ему пришлось сознательно поработать, чтобы расслабить их. Господи, почему эта сука не могла придерживаться обрезания ленточки? Он получал это со всех сторон этой Администрации, включая одну сторону, которую он никогда не ожидал. Он знал, что служит по указке президента, но иногда ему хотелось точно знать, что это значит – был ли это сам человек или все, кто его окружал, и означало ли это всех?

На определенных должностях, в определенных областях женщины, выбранные для работы на этих должностях, проделали выдающуюся работу. Независимо от того, находилась ли первая леди под влиянием или охраняла окружающую среду, большинство женщин, проходящих службу в вооруженных силах США, были первоклассными, и это признавалось большинством их коллег-мужчин. Тогда к чему сдержанный выговор со стороны Стальной Магнолии? К чему завуалированные угрозы? Была ли это просто неизвестная тайна Турции или происходило что-то, чего он не понимал?

На данный момент этот вопрос следовало отложить – развертывание авиакрыла, армейского батальона и трех боевых кораблей и подразделений их поддержки на другом конце света в кратчайшие возможные сроки потребовало бы всего его внимания, не говоря уже о работе с руководством Конгресса и прессой, как только операция станет достоянием общественности. Филип Фримен потянулся к защищенному телефону на заднем сиденье штабной машины и приступил к работе.

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

Военно-воздушная база Платтсбург, Нью-Йорк

В тот день

После выписки из больницы и почти целого дня, проведенного за ответами на вопросы комиссии по расследованию несчастных случаев, Ребекка с нетерпением ждала своего однодневного пропуска. Это была бы хорошая возможность зарегистрироваться в «Либерти Эйр», где-нибудь спокойно поужинать, поспать в своей постели и, возможно, повидаться с Эдом. Ее плечи и ноги все еще немного болели после аварийной посадки, но она ничего так не хотела, как вычеркнуть этот эпизод из своей жизни и вернуться к нормальной жизни – если, конечно, ее полет для борьбы с возможной ядерной войной можно считать нормальным.

Но просто выбраться с базы в тот день оказалось практически невозможно. Когда она выезжала с базы и направлялась домой, Ребекке казалось, что она покидает Военно-воздушные силы в разгар кризиса, бросает свое подразделение, даже свою страну. Ряд знаков вдоль дороги к выезду гласят: «ВЫ ВЫШЛИ ИЗ СИСТЕМЫ СО СВОИМ CQ? ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПО ВСЕЙ БАЗЕ ВСЕ ЕЩЕ ДЕЙСТВУЕТ – СВЯЖИТЕСЬ Со СВОИМ ПОДРАЗДЕЛЕНИЕМ, и ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ВСТУПИТ В СИЛУ – НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ ВЫЕЗД ЗАПРЕЩЕН. Очередь машин, ожидающих въезда на базу, была длинной, потому что охранники останавливали и обыскивали каждую машину, и у ворот кто-то записывал номера тех, кто покидал базу. У Ребекки был круглосуточный пропуск от летного врача, прикрепленный скотчем к внутренней стороне лобового стекла для проверки охранником. Выражения лиц, которые она увидела у охранника и у тех, кто стоял в очереди машин, ожидающих въезда на базу, были странными и жутковатыми. Она представила, как они думают: С какой стати она уходит сейчас, имея статус Defcon Three?

Ее первым пунктом назначения был аэропорт Либерти Эйр, обслуживающий округ Клинтон. Место – да и весь аэропорт – выглядел так, словно был безлюден. Ребекка обнаружила все свои самолеты у трапа, покрытые толстым слоем снега. Почему они оказались здесь, в снегу, а не в ангаре, она не знала. Судя по количеству снега на них, они нигде не были довольно долгое время. Это предвещало неприятности, и Ребекка знала почему: в связи с авиакатастрофой в Платтсбурге и полным ходом повышением готовности самолетов военно-воздушные силы потребовали бы от FAA закрыть аэропорт округа Клинтон, расположенный всего в трех милях от базы, по соображениям безопасности и управления воздушным движением. Табличка на двери авиакомпании Liberty Air подтверждала это: ее помощник менеджера Адам Паркер оставил табличку с надписью» ЗАКРЫТО В СВЯЗИ С ОГРАНИЧЕНИЯМИ В АЭРОПОРТАХ», а также свой номер телефона на случай чрезвычайной ситуации.

Она вошла внутрь, включила несколько ламп и провела несколько минут, читая сообщения, оставленные для нее на компьютере, и проверяя расписание. Рейсы отменялись десятками. Она позвонила в оперативный отдел базы ВВС Платтсбург, запросив разрешение на вылет ее самолетов из аэропорта округа Клинтон как можно скорее. У нее были друзья в Олбани, штат Нью-Йорк, и Портленде, штат Мэн, которые позволили бы ей осуществлять полеты оттуда (за определенную плату, конечно), пока аэропорт округа Клинтон был закрыт, но ей потребуется разрешение FAA и военно-воздушных сил, прежде чем она сможет запускать свои самолеты. Оставив Паркеру компьютерное сообщение с просьбой организовать передачу операций, она вышла осмотреть цех технического обслуживания.

В одном из ангаров ее ждал сюрприз, и теперь она знала, почему там не было ее самолетов: прибыл первый из ее новых грузовых самолетов Cessna Caravan стоимостью более миллиона долларов, украшенный огромной красной лентой и бантом. Очевидно, что это был сюрприз для нее, когда она закончит «Адскую неделю». На фюзеляже даже была надпись LIBERTY AIR SERVICE и логотип ее компании, а под иллюминатором со стороны пилота изящным каллиграфическим почерком было выведено ее имя. Автомобиль был вымыт, натерт воском и отполирован до блеска, а колеса даже покрасили из баллончика глянцевой черной краской, чтобы они выглядели как новые в демонстрационном зале.

Это был сюрприз для Эда, радостно подумала она. Банковский кредит должен был поступить только через три-четыре дня, а доставка самого самолета должна была состояться только через неделю после этого. Эд Колдуэлл, должно быть, поторопил события ради нее. Да, иногда этот парень мог быть милым. Это было лучшее, что могло отвлечь ее от утреннего инцидента, и она должна была поблагодарить Эда Колдуэлла – лично, если бы ей удалось его поймать. Она вернулась в свой офис и позвонила Эду.

На другом конце провода ответили, но тот, кто поднял трубку, очевидно, был отвлечен чем – то – или кем-то – другим. Ребекка услышала несколько смешков, частое тяжелое дыхание и стоны, а также безошибочно узнаваемое ритмичное шуршание простыней и пружин кровати. Затем женский голос, покрасневший и хрипловатый, наконец ответил: «Сад наслаждения сатаны, говорит Ева. Сатана полирует свой рог, но если вы оставите свое имя, свой номер…»

Трубку отняли от ее рта, и Ребекка услышала голос Эда. «Я сказал, пусть автоответчик ответит на это, детка».

Ребекка швырнула телефон обратно на рычаг. Что ж, вот и вся благодарность сукиному сыну. Кто-то другой делал это за нее. Ребекка не знала, плакать ей или швырнуть телефон в окно своего офиса. Она сидела там, кипя от злости, что позволила убаюкать себя мыслью, что она единственная в жизни Эда. Этот голос на другом конце провода… она откуда-то его знала. Какая-то глупая крашеная блондинка, которая работала в банке, всегда мурлыкала и мяукала, когда Эд был рядом. По крайней мере, он мог бы трахнуть кого-нибудь с мозгами, или с карьерой, или еще с чем-нибудь. Но эта бимбо … было просто слишком оскорбительно думать, что это ее замена. Эта кукла Барби, вероятно, не знала разницы между «прайм рейт» и «прайм риб». Ребекка уставилась на телефон, наконец начиная остывать. Что ж, это действительно не должно ее удивлять. У них определенно не было соглашения о том, как они будут жить. Хотя то, как воспитывалась Ребекка, выросшая в Вермонте, где ты давал кому-то обязательства, которые что-то значили. По крайней мере, она всегда так считала. У Эда, очевидно, были другие идеи. Ладно. Да пошел он. Он ничем не отличался от некоторых из тех придурков на действительной службе, с которыми ей приходилось мириться на протяжении многих лет. Неужели мужчины никогда не меняются?

Боль в плечах от ремней безопасности возвращалась, и в комнате стало заметно холоднее. Это были чертовски испорченные пару дней, словно вышедшие из-под контроля американские горки. О возвращении домой теперь не могло быть и речи. Эд был умен: он догадался бы, что звонила именно она, подтвердил бы это, позвонив в эскадрилью, закончил бы обхаживать Мэрилин (он был умен, но и от быстрого перепихона не отказался бы), затем отправился бы к ней домой, чтобы объясниться. Они бы спорили, дрались, кричали и вопили; он был бы нежным, понимающим, извиняющимся, отрицая все и одновременно заверяя ее, что она для него единственная. В конце концов она расскажет ему о катастрофе и войне, а он расскажет ей о кредите и самолете, и она упадет в его объятия от изнеможения, капитуляции, одиночества или страха. Он предложит ей массаж, ужин, выпивку, и они снова станут единым целым.

Черта с два это должно было случиться. Может быть, в прошлом, но не сейчас. Кому это было нужно вдобавок ко всему остальному, через что она прошла? Господи, она же не мазохистка. Кроме того, дома ей ничего не было нужно, поэтому она решила вернуться на базу и переночевать в центре оповещения. Ее одежда была на месте, ее летное снаряжение было на месте, и в любом случае ее собирались вызвать к середине утра, чтобы начать подготовку к вылету по тревоге. Она закрыла «Либерти Эйр», не заходя в кабину нового «Каравана» – нет смысла слишком привязываться к нему, так как ей, возможно, придется вернуть его банку, если она не сможет снова начать летать, – затем направилась обратно на базу.

Ее первой остановкой был госпиталь базы, где она попала в палату интенсивной терапии. Марк Фогельман был в сознании и настороже – вчера ей сказали, что он в легкой коме, – но выглядел так, словно должен был находиться без сознания, просто чтобы избавить себя от небольшого дискомфорта. Его лицо, которое ударилось о защитное стекло приборной панели с такой силой, что разбило забрало и шлем, было опухшим и фиолетовым, как у боксера, получившего удар на ринге. На его лбу была толстая повязка, а глаза были черными и почти заплывшими. Он носил шейный бандаж, который только делал его лицо еще более одутловатым. Из-за бритой головы он выглядел еще хуже.

«Привет, Йот», – поприветствовала его Фернесс, используя любимое прозвище пилотов для офицеров по вооружению своих F-111 «Йот», которое расшифровывалось как «Ты» на ее офицере по вооружению. «Ты должен сказать кухне, чтобы она не использовала так много глутамата натрия». Она села рядом с ним на кровать, расстегнула свою летную куртку и протянула ему коричневый бумажный пакет с экземпляром «Пентхауса» внутри. «Я пронесла его тайком мимо медсестер. Это моего парня. Я знала, что это сведет тебя с ума – вот почему я принесла это».

«Спасибо, Бекки», – пробормотал Фогельман. Под его верхнюю губу, где он прокусил ее, был засунут комок ваты. Он взял журнал, достал его из сумки, чтобы взглянуть на обложку, затем улыбнулся очень болезненной улыбкой. «Содействие совершению правонарушений несовершеннолетним. Мне это нравится. Вы мой самый первый посетитель.»

«Тогда для меня это большая честь. Как ты себя чувствуешь – как будто я не мог догадаться».

«Дерьмово», – ответил Фогельман. «Я вижу звезды повсюду, и у меня раскалывается голова. Просто дышать больно, так что вы можете себе представить, что делает для меня поход в туалет. В остальном я в порядке. А как насчет тебя?»

«Я в порядке. Они продержали меня здесь около суток. Я возвращаюсь в эскадрилью – скоро должна подойти очередь перед развертыванием».

«Какая линия перед развертыванием?»

«Вы хотите сказать, что не знаете, что происходит?»

«Либо меня накачали наркотиками до чертиков, либо этот звон в ушах и эта боль заглушают все. Что происходит?»

«Мы объявляем вылеты по тревоге SIOP, Марк», – торжественно сказал Фернесс. «Россия вторглась в Украину и ударила по ним ядерным оружием малой мощности. Звено «Альфа» загружает ядерное оружие, а остальной флот готовится к развертыванию.» Если бы рот Фогельмана мог открыться от удивления, он бы так и сделал – его глаза расширились почти до нормальных размеров при ее словах. «Вы хотите сказать, что не знали? Вам никто не сказал?»

«Я в это не верю… Это действительно отстой», – пробормотал Фогельман, кашляя. Его голова откинулась на подушку в полном отчаянии. «Никто», – простонал он, уставившись в потолок и пытаясь контролировать дыхание, чтобы побороть боль, – «не наговорил мне дерьма. Хембри, Коул, никто не заходил с тех пор, как я проснулся. Думаю, теперь я знаю почему. Черт возьми, ядерная атака на Украине. Не то чтобы мы не ожидали чего – то подобного – с тех пор, как Величко сверг Ельцина. Господи. Кто бы мог подумать? И мы загружаем ядерное оружие? Я уже давно не просматривал свои материалы по ядерному оружию. Я думаю, что останусь здесь, пока все это не закончится».

«Умный ход». Она улыбнулась. После долгой паузы она спросила: «Возможно, они не пустили твоих людей на базу повидаться с тобой из-за отзыва и тревоги», – предположила она. Это было единственное разумное, менее болезненное объяснение того, почему у него до сих пор не было посетителей – к сожалению, она ожидала, что болезненная причина была истинной: Марк Фогельман никому особенно не нравился, так почему их должно волновать, что он в больнице? «Мои самолеты приземлились в округе Клинтон по той же причине. Вы хотите, чтобы я позвонил вашим родителям? Когда вы снимете обычный номер, они дадут вам телефон, но пока "

«Доктор позвонил им – оставил сообщение». Фогельман вздохнул. «Я думаю, они уехали в Киз до конца зимы. Ничего страшного».

Фернесс никогда не думала, что это возможно, но ей действительно было жаль этого парня. Парень сбивает вооруженный бомбардировщик и впадает в кому более чем на двадцать четыре часа из-за тяжелой травмы головы, а когда он просыпается, то узнает, что к нему никто никогда не приходил. Даже его родители или коллеги-пилоты. Даже если он был задницей, все равно было неправильно просто игнорировать парня. «Я позвоню одному из твоих друзей. Кого я видел последним? Джозетт? Джуди?»

«Это была Джозетт, но она… недоступна», – сказал Фогельман, все еще глядя в потолок. Ребекка услышала слабую дрожь в его голосе и заметила, как блестят слезы. «Просто забудь об этом. Со мной все будет в порядке».

«Вы уверены?» спросила она с искренним беспокойством.

«Да». Он кашлянул.

Несколько долгих, неловких мгновений они сидели в тишине. Затем Ребекка вздохнула. «Эй, самолет приземлился в довольно хорошей форме. Я познакомился с новым MG – фактически, он вытащил нас из кабины. Оказывается, я знаю этого парня по войне в Персидском заливе. Как насчет этого?» Ответа нет. «За тем, как я узнал этого парня, стоит история, и когда ты выйдешь отсюда, я расскажу ее тебе за кружкой пива в Afterburners. Вы не поверите.» Фогельман уклончиво кивнул и продолжал смотреть в никуда в частности. «Я могу принести вам что-нибудь еще? Вам нужна одежда, зубная щетка, что угодно?»

«Нет». Он вздохнул.

Фернесс в полном отчаянии закатила глаза и поднялась на ноги. «Господи, Туманный человек, если ты хочешь устроить вечеринку из жалости, то сейчас самое подходящее время и место для нее. В Европе произошел ядерный инцидент, вы едва выжили в авиакатастрофе, и мы готовимся начать войну с… ну, я не знаю, с кем, но мы мобилизуемся для войны. Но хуже всего то, что никто не пришел навестить Марка Фогельмана в этой чертовой больнице.»

«Это потому, что всем на меня наплевать».

«Никто не пришел, Марк, потому что все заняты созданием самолетов и перемещением ядерных зарядов по рампе». Она не собиралась говорить, что настоящая причина в том, что он был дерьмом. «Вам здесь тепло, безопасно и сухо, а они отмораживают себе задницы, пытаясь поставить в строй нескольких тридцатилетних бомбардировщиков».

«Ну что ж, … ты пришла в гости». Он улыбнулся.

«Да, и посмотри на меня: я разбиваю самолет, мой бизнес закрыт из-за поколения, мои самолеты занесло снегом, и у меня в ангаре новый самолет, который обходится мне в десять тысяч долларов в месяц, занимая место, на котором никто не сможет летать, и из-за этого я окажусь в богадельне через два месяца. Вдобавок ко всему, я застукала своего придурковатого парня спящим со мной. Сейчас твоя ситуация выглядит для меня намного лучше. На самом деле, подвинь свою тощую задницу – я остаюсь здесь. Иди сгенерируй мою вылазку.»

Фернесс был удивлен, увидев болезненную усмешку на лице Фогельмана. «Ты выдумываешь все это только для того, чтобы я почувствовал себя лучше, не так ли?»

«Да, верно», – криво усмехнулся Фернесс. «Послушай, Марк, я собираюсь немного отдохнуть в штабе. Я думаю, что моя очередь подходит к концу завтрашнего утра, поэтому я зайду навестить вас утром. Вы уверены, что вам ничего не нужно?»

Он на мгновение замолчал, пожал плечами, затем ответил: «Я мог бы с таким же успехом начать просматривать свой Dash-One, чтобы быть в курсе ядерных событий. Если бы вы принесли мою дорожную сумку оттуда, где они ее припрятали, я был бы вам очень признателен.»

Ребекка посмотрела на него так, как будто не расслышала правильно. «Ты… что? Ты хочешь прочитать свой Тире-Один?» Это была новая сторона Фогельмана, подумал Фернесс. Черт возьми, обычно он не брался за книги, если только не было времени на контрольную поездку – теперь он хотел почитать, чтобы скоротать время! «Ты понял, Марк». Она встала, чтобы уйти.

«Ребекка?» Она повернулась к нему. Он заколебался, на его лице появилась смущенная улыбка, затем сказал: «Спасибо, что привезла меня обратно в целости и сохранности».

«Мы сделали это, Марк, не только я».

«Нет… нет», – решительно сказал Фогельман. «У меня было много времени подумать об этом, Бекки. Это был первый раз, когда я летал на модели G с серьезными неисправностями. Раньше все всегда работало, так что я никогда особо не беспокоился о системах. Когда все пошло прахом, я был не более чем чертовым пассажиром. До этого момента я не осознавал, как многого я не знаю. Если бы у меня был пилот с таким же отношением к полетам на Вампире, как у меня, я был бы уже мертв. Мертв.» Он снова сделал паузу, уставившись куда-то вдаль, затем добавил: «Ядерный взрыв в Европе, вероятно, приведет к тысячам погибших, но это не повлияет на меня и на малую толику того, что повлияет на мою собственную смерть. Я был готов нанести удар. Я был готов скорее броситься в холодный Атлантический океан за сотни миль отсюда, чем доверить тебе знания и умения, которыми, я знал, ты обладаешь. Я полный придурок».

«Марк, я летаю не с пассажирами, я летаю с членами экипажа», – сказал Фернесс, похлопав его по руке. «Я не сяду в кабину с кем-то, кто ни хрена не смыслит. Я признаю, что ты спокойно относишься к полетам, но ты не опасен – просто небрежен. Мы постоянно выполняем задания на симуляторах и проходим тесты, так что я знаю, что ты знаешь свое дело. Просто не разочаровывайтесь в себе. Я достану ваши книги и даже попрошу офицера по вооружению приехать сюда и провести с вами инструктаж. Я знаю, что комиссия по расследованию несчастных случаев прибудет допросить вас, как только они узнают, что вы очнулись. Теперь у вас будет много посетителей.»

«Спасибо, Бекки», – сказал Фогельман. «Вернемся в реальный мир, да?»

«Если это можно так назвать, Марк», – сказал Фернесс. Она подняла вверх большой палец и дружелюбно улыбнулась, впервые за много месяцев искренне, и ушла.

«Ребекка!» Подполковник Ларри Тобиас приветствовал ее, когда она вошла в здание эскадрильи. Он крепко, по-отечески, по-медвежьи обнял ее. Группа экипажей ее «Чарли» находились в комнате планирования полетов со своими сумками-шлемами и летным снаряжением, готовясь отправиться на генерацию своих бомбардировщиков. «Рад видеть тебя, Бекки. Я вижу, у вас все по расписанию. Как поживает Туманный человек? Вы его видели?»

«Он изрядно потрепан, но в сознании и с ним все в порядке», – ответила она. «Я пыталась найти Теда, но, говорят, его отпустили».

«Они отпустили его домой на пару дней. Я думаю, его отделали сильнее, чем они думали. Какой-то мерзкий киношник из Нью-Йорка приехал и забрал его на лимузине».

«Приготовьтесь к настоящему потрясению», – сказал Фернесс. «Туманный человек хочет получить свои пабы. Кто-нибудь знает, где они спрятали его книги?»

«Туманный человек хочет получить приказы от своих техников?» Удивленно спросил Фрэнк Келли. «Для чего – чтобы поддержать задницу медсестры, прежде чем он трахнет ее?»

«Он говорит, что хочет учиться», – ответил Фернесс, бросив на Келли неодобрительный взгляд, – «и он даже попросил короткую лекцию, чтобы ввести его в курс дела».

«Этот удар по голове, должно быть, стряхнул какую-то паутину». Келли усмехнулся.

«Эй, парень занимается этим делом. Дай ему передохнуть», – вмешался Тобиас. Ребекка поняла, что коллега-штурман на самом деле защищает Марка Фогельмана. Война, смена DEFCON и поколение ядерных боеготовностей очень быстро собрали это подразделение воедино.

Получив соответствующее предупреждение от своего начальника ВС, Келли показал Фернессу, где была сумка Фогельмана из паба. Они находились в кабинете командира эскадрильи, помеченные кусочками желтой ленты в знак того, что они были осмотрены комиссией по расследованию авиационных происшествий и получили разрешение на возврат. Проверка актуальности необходимых бортовых публикаций каждого члена экипажа была обычной в расследованиях, подобных этому – хотя они часто проверяли пабов, Фернесс был бы удивлен, если бы правила Фогельмана были полностью актуальными. Забрав сумку, Фернесс вышла, чтобы проверить запланированное время своего шоу, чтобы начать генерировать линию оповещения.

Ребекку назначили на одну из последних линий боевой готовности в отряде Чарли, вылазка 39. Поскольку Тед Литтл находился в отпуске по выздоровлению после незначительных травм, полученных во время столкновения с истребителями F-16, Фернесс был назначен офицером по вооружению, а не пилотом, и работал в паре с Паулой Нортон. Вылет был запланирован на десять утра. На следующее утро, но записка, приколотая к доске объявлений, советовала всем экипажам быть готовыми доложить на два часа раньше и явиться на час раньше, чем было объявлено, потому что техническое обслуживание ускоряло подготовку бомбардировщиков по мере продвижения поколения.

Оставаться на объекте оповещения было невозможно. Каждый член экипажа, приписанный к военно-воздушной базе Платтсбург, был там, либо совершая боевой вылет, либо уже находясь в боевой готовности, и они уже находились по трое в комнате и выдвигали раскладушки, чтобы разместить экипажи в коридорах. Они все равно собрали ее сумки и вывезли из палаты в учреждении – Ребекка заметила желтые контрольные наклейки на всех ее сумках, что означало, что члены комиссии по расследованию несчастных случаев проверили все ее вещи, ища любые доказательства неправомерного или неподобающего поведения, которые могли иметь отношение к несчастному случаю – отпускаемые по рецепту или контролируемые лекарства, алкоголь, письмо «Дорогому Джону», что угодно.

В центре города, недалеко от озера, был небольшой отель типа «постель и завтрак», куда Ребекка любила селить гостей, когда они приезжали в город в гости, поэтому она сама зарегистрировалась там на ночь, а затем прошла пешком кварталов десять или около того до «Форсажей», обычного места встреч экипажа «Платтсбург эйр» в центре города, чтобы перекусить сэндвичем.

Место было абсолютно безлюдным.

«Привет, Брэндон», – поприветствовала Ребекка владельца бара, огромного, похожего на медведя бывшего байкера с окладистой бородой, который двадцать четыре часа в сутки носил солнцезащитные очки. «Вы можете найти мне хороший столик?»

«Привет, пилот, как раз вовремя, что кто-то появился», – ответил Брэндон, провожая ее к бару и вкладывая меню ей в руку. Ребекка отмахнулась от бокала вина, и вместо него бармен поставил перед ней «Перье со льдом». Брэндон называл своих клиентов только «пилотами», «навигаторами», «начальниками» для обслуживающего персонала, «начальством» для командиров или «ногами» для тех, кто не летает: «Вы первый член экипажа, который был у меня здесь за всю ночь. Пришлось мириться с кучей ног, которые ноют о русских и всем том шуме, который вы поднимаете в эфире.»

Ребекка оглядела пустой бар и спросила: «Ну, их здесь больше нет, так что ты им сказал?»

«Я спросил их, какой звук они предпочли бы услышать, – ответил Брэндон, – звук свободы или вой российских бомбардировщиков» проносящихся над головой? Я думаю, они поняли сообщение – идите жаловаться куда-нибудь еще».

«Спасибо, что заступился за нас», – сказал Фернесс. Она вернула ему меню. «Сегодня вечером бургер и картошка фри».

«О-о-о, похоже, старик действовал тебе на нервы».

«Откуда, черт возьми, ты это знаешь?»

«Ты заказываешь кишечную бомбу и салазки только тогда, когда расстроен из-за толкателя карандашей», – ответил Брэндон. «Почему бы тебе не позволить мне позаботиться об этом гике вместо тебя, милая? Парням нужно немного острых ощущений». Он имел в виду своих приятелей по «Ангелам ада», с которыми Брэндон иногда катался – они редко заходили в бар, но когда они это делали, казалось, что они очень быстро опустошали зал. К счастью, они хорошо ладили с военными, особенно с летчиками.

«Я могу справиться с ним, Брэндон», – ответила Ребекка, – «но спасибо. У меня не так много друзей, которые предлагают устроить погром ради меня».

«В любое время, пилот». Крупный бармен зашаркал прочь, чтобы включить гриль и фритюрницу, оставив Ребекку наедине с телевизором с большим экраном в углу.

Новости переключались с международных на национальные, и все они были сосредоточены на начале войны в Европе. На Молдову, Румынию и Украину обрушились волны российских бомбардировщиков. Президента России Величко показали в Политбюро, когда он стучал кулаком по трибуне, но она не могла слышать, о чем говорил голос за кадром, о чем он разглагольствовал. К счастью, применение ракет малой мощности с ядерными боеголовками больше не повторялось, хотя последующие обычные бомбардировки были ожесточенными и, вероятно, унесли больше жизней, чем ядерные атаки. На данный момент атаки закончились, но оценки потерь были ошеломляющими – почти десять тысяч погибших только после первой серии атак. Украинская столица Киев подверглась бомбардировке, и правительство бежало, их место назначения неизвестно. Румынское правительство было рассредоточено по бомбоубежищам, хотя столица Бухарест не подвергалась нападению. Молдова оказалась в руках российских повстанцев после того, как столица Кишинев подверглась бомбардировке, а по молдавским и румынским войскам в западной части страны нанесли удар волны тактических и тяжелых бомбардировщиков. Российские военные самолеты патрулировали небо по всему региону, осуществляя абсолютный контроль над ним.

Теперь на российские авиабазы вблизи Черного моря, такие как Ростов-на-Дону и Краснодар, прибывало большое количество небольших реактивных бомбардировщиков, таких как Су-24 и -25 и Микоян-Гуревич-27, с внутренних баз, расположенных в пределах радиуса поражения Украины, Молдовы и Румынии без дозаправки топливом. Российские военно-воздушные силы практически не встречали сопротивления. Они получили передышку после блицкрига и теперь осуществляли постоянное наращивание тактических сил, готовясь к вторжению. После полной мобилизации, подумала она, Россия, вероятно, могла бы раздавить Молдову, Украину и Румынию, как насекомых.

Господи, подумала она, если бы это не показывали прямо по телевизору, она бы поклялась, что все это похоже на что-то из романа Дейла Брауна. Возможно, – она вздохнула, – именно оттуда Россия почерпнула эту идею.

Сетевые новости переключились на местные станции. Телеканал Берлингтон выпустил в эфир тизер о «неразберихе из-за войны в Европе», ставшей причиной крушения бомбардировщика F-111G на военно-воздушной базе Платтсбург. Ребекка отметила, что не было упоминания о том, что самолет был разведывательным, вместо этого она предпочла подчеркнуть его роль бомбардировщика в свете войны в Европе, и ей стало дурно при мысли о том, что об аварии будут транслировать в тысячи домов по всему району. Ее соседи, ее семья, ее дядя в Вашингтоне – все скоро узнают об этом. Достаточно плохо проходить через это испытание без того, чтобы весь мир узнал об этом.

Она уже наполовину расправилась со своим бургером и картошкой фри и начала жалеть, что вообще их заказала, когда увидела, как Брэндон пожимает руку одному из своих сотрудников. Когда мужчина обернулся, она узнала подполковника Дарена Мейса, командира группы технического обслуживания 394-го авиакрыла. «Полковник?»

Мейс обернулся. Казалось, он был раздосадован тем, что кто – то назвал его по званию в этом месте – или, возможно, раздосадован тем, что его узнали, – затем обрадовался, что это была она. Брэндон передал ему то, что показалось ему крупной суммой наличных, от чего Мейс отказался. Брэндон сунул наличные в карман рубашки Мейса и хлопнул его по груди, дружески, но недвусмысленно – и, без сомнения, болезненно – предупреждая, что Брэндон не в настроении спорить. Затем Мейс пожал руку бармену, перешел на другую сторону стойки и сел рядом с Фернессом.

«Что все это значило, полковник?» Спросила Фернесс, отправляя в рот картофель фри.

«Дерзи» здесь, хорошо, Ребекка? У нас была сделка: техническое обслуживание его кранов и конденсаторов, а также небольшие работы по электрике в обмен на комнату и питание. Теперь он…

«Вы остановились здесь? В баре?»

«У него пара хороших комнат на втором этаже», – сказал Мейс. «Он живет на четвертом этаже. У него есть комнаты на третьем этаже, но я не спрашивал, что там происходит.»

Она рассмеялась. «Зная это место, я могу догадаться».

«Да», – согласился Мейс. «В любом случае, Брэндон настоял на том, чтобы заплатить мне за мою работу в любом случае. Может, он и гангстер, но он порядочный гангстер».

«Что ж, по крайней мере, его репутация – и «Харлеи» снаружи – удерживают студентов колледжа и туристов подальше,» сказал Фернесс,» что означает больше места для членов экипажа. Как долго вы здесь остаетесь?»

«Через несколько недель, сразу после окончания военно-воздушного колледжа, когда я узнал, что переезжаю в Платтсбург», – ответил Мейс, протягивая руку через стойку и наливая себе стакан пепси из бара gun. «Я пришел сюда выпить пива и взять телефонную книгу, а в итоге получил работу и жилье».

«Что ты сейчас здесь делаешь? Разве ты не должен быть на базе?»

«Я был на базе последние два дня подряд», – устало ответил Мейс. «Я сказал им, что мне нужен перерыв. Кроме того, мне нужно было выполнить последнюю работу для Брэндона. У меня такое чувство, что после сегодняшнего вечера перерывов будет не так уж много.»