Текст книги "Порядок подчинения (ЛП)"

Автор книги: Дейл Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц)

«Я закрыл двери, пока я»

«Ты что?» Парсонс закричал. Он наклонился и увидел переключатель режима работы бомболюка. «Ты с ума сошел? Ты что, с ума сошел? Откройте эти чертовы бомболюки сейчас же! Это чертов приказ!»

«Я знаю, что это приказ об отзыве, Боб», – сказал Мейс, умоляя командира своего воздушного судна. «Я знаю, что это так. Это займет у меня всего секунду».

«Черт возьми, я отдам тебя под трибунал! Открой эти…»

На панели управления компьютером индикатор ПИТАНИЯ MSL перестал мигать и загорелись красные индикаторы MASTER MAL и MSL MAL. В то же время индикатор «СЕЙФ В ЗОНЕ ДОСЯГАЕМОСТИ» на панели Парсонса погас – и он знал почему. Поскольку они выполняли запуск SRAM «через плечо», они летели в сторону от цели. Теперь, через тридцать секунд после точки запуска, они были вне зоны досягаемости. Они не получили бы света БЕЗОПАСНОЙ ДАЛЬНОСТИ, если бы не повернули назад к цели – и теперь все иракские подразделения ПВО на земле были предупреждены об их присутствии и готовы к встрече с ними.

«Господи, Мейс,» закричал Парсонс,» мы потеряли сигнальный фонарь безопасного действия! Мы должны повернуть назад».

«Просто подождите», – возразил Мейс. «Если это сообщение об отзыве, нам не обязательно поворачивать».

«И если это не отзыв, нам придется снова пролететь над тем пехотным строем», – сказал Парсонс. Он сорвал свои защитные очки PLZT и сердитым взмахом руки раздвинул шторки ослепления на левом боковом фонаре, внимательно осматриваясь в поисках еще каких-либо вражеских ЗРК, приближающихся к ним, прежде чем сердито ткнуть пальцем в свой радарный навигатор. «Ты, сукин сын, ты облажался по-крупному. Твоя летная карьера – это история, Мейс. Ты струсил и облажался. Я иду налево. Мы запустим вторую ракету, как только получим световой сигнал безопасной дальности – на этот раз никакого пуска через плечо. Убедитесь, что вторая ракета включена и готова к…

Мейс увидел это из левого фонаря кабины Парсонса, яркую вспышку света с земли, поток желтого огня и яркий шар света, летящий по спирали прямо к ним, и закричал: «Черт! SA-7! Поворачиваем налево!» Большое пятно света с длинным ярко-желтым хвостом поднялось над подоконником кабины Парсонса, затем опустилось прямо на раскаленную переднюю кромку левого крыла F-111G.

Боеголовка переносного ЗРК SA-13 весит всего две десятых фунта, но энергия взрыва направлена вперед, в круглый цилиндр, предназначенный для пробивания отверстий в ударных вертолетах с титановой и керамической броней. Стекло, тонкая сталь и алюминий не оказали особого сопротивления. Левый фонарь кабины разлетелся вдребезги, вся левая сторона ветрового стекла разлетелась вдребезги, и взрывная волна проделала трехфутовую дыру в левом борту бомбардировщика сразу за сиденьем Парсонса.

Стальное сиденье Парсонса приняло на себя всю силу взрыва, но листы разбитого ветрового стекла из оргстекла врезались в его тело, а внезапный порыв ветра со скоростью шестьсот миль в час лишил его сознания и чуть не вырвал левую руку из сустава. Единственным, что удерживало его изуродованное тело в самолете, были несколько кусков металла и остатки правого плечевого ремня безопасности.

Взрывной волной Мейса отбросило вправо, но тело Парсонса и жесткий левый крен, который прикрывал его тело самолетом, защитили его от самого сильного взрыва. Его переднее ветровое стекло треснуло, но не рассыпалось на части. Его тело словно горело, а затем мгновенно стало пронизывающим до костей холодом, когда ветер со скоростью шестьсот миль в час ворвался в кабину пилота. Мейсу нужно было взяться за управление и набрать спасительную высоту, прежде чем заглох двигатель.

Штурманы F-111G не обязаны управлять самолетом, и им не разрешается регистрировать время второго пилота, но все штурманы должны знать аварийные процедуры так же хорошо, как и пилоты, и большинство опытных штурманов, таких как Мейс, сами были разочарованными или подающими надежды пилотами, и они берут на себя управление самолетом, когда это возможно. Бомбардировщик резко накренился влево, угрожая войти в плоский штопор и швырнуться, как двадцатитонная летающая тарелка, в пустыню, но Мейс немедленно включил полный правый газ и полностью вырулил на правый руль, и смог большим пальцем полностью выровнять правый руль, прежде чем в левом двигателе загорелись огоньки.

Мейс выполнил аварийные процедуры по ликвидации возгорания двигателя, не задумываясь и даже сознательно не помня, что он их выполнил.

Воздушная скорость упала с шестисот до двухсот узлов всего за несколько секунд. Но пока они летели и держались вертикально – это было важно.

Парсонс был в действительно плохом состоянии, но Мейс думал, что он все еще жив. Левая сторона лица и тела Парсонса были черными, а его левая рука была разорвана ниже середины бицепса; он не мог видеть своих ног или большей части туловища, но Мейс предположил, что его травмы ниже пояса, к счастью, были незначительными. От порыва ветра свежая кровь стекала с его груди на шлем и попадала на кормовую переборку. Мейс сорвал аптечку первой помощи с места крепления на липучке за сиденьем, повозился с ней одной рукой в темноте и попытался запихнуть горсть марли и большой боевой перевязочный тампон в самый неподходящий из Ранения Парсонса в районе груди, но удар ветра был слишком сильным, и марля разлетелась. Ему удалось более успешно накинуть на него летную куртку и закрепить ее скотчем. Шлем Парсонса был треснут, но забрала и кислородная маска все еще были на месте и неповреждены, и Парсонс не получил травм лица или шеи, поэтому Мейс решил оставить маску и забрала на месте. Мейс проверил, что кислород в аппарате Парсонса находится на 100 % и течет, затянул последний оставшийся у Парсонса плечевой ремень, затем использовал остатки медицинской ленты, чтобы прикрепить Парсонса к креслу. Если бы им пришлось катапультироваться, Парсонс должен был сидеть в кресле как можно прямее, иначе перегрузка переломила бы его позвоночник надвое.

Затем Мейс вернул свое внимание к управлению самолетом. Безопасная посадка, вероятно, была невозможна. У него была ситуация с низким расходом топлива, крылья заклинило под углом 24 градуса или больше, один двигатель был неисправен со всеми сопутствующими гидравлическими и электрическими неисправностями. У него были серьезные структурные повреждения, разбито ветровое стекло и ранен член экипажа. У него не было ни навигационных систем, ни систем мониторинга двигателя, ни компьютерной помощи для выполнения каких-либо функций, ни основных летно-технических приборов. Он направил бомбардировщик на юг, решив, по крайней мере, убраться подальше от Багдада и пересечь иракскую границу, прежде чем нанести удар. Органы управления казались мягкими и невосприимчивыми – скоро они вообще откажут. Мейс решил набрать еще немного высоты, пересечь границу, если это возможно, а затем катапультироваться. Бомбардировщик F-111G был лучшим самолетом в мире, с которого можно было наносить удары. Вся кабина пилота представляла собой крылатую капсулу в комплекте с собственными парашютами, ракетными двигателями, стабилизаторами и амортизаторами при посадке – она даже могла плавать, а ручка управления пилота представляла собой рукоятку ручного спасательного насоса. Теперь он был на высоте двух тысяч футов… достаточная высота для безопасного катапультирования … просто возьмитесь за желтую ручку у его левого колена и потяните …

Но не с двумя гребаными ядерными ракетами на борту.

В директивах миссии говорилось, что не следует покидать воздушное пространство Турции или Саудовской Аравии по крайней мере на тридцать миль, а затем безопасно выбросить оружие за борт над Аравийским или Красным морями или позволить оружию разбиться вместе с самолетом. Было возможно, что оружие не будет уничтожено в результате аварии, и позволить двум ракетам SRAM-X попасть в руки Саддама Хусейна было немыслимо. Нет, ему пришлось полетать на машине еще немного, найти аэродром Коалиции, возможно, заправиться бензином на заправщике в воздухе, а затем попытаться посадить эту штуку.

Натянув плечевой ремень, чтобы разглядеть консоль между ног Парсонса, он проверил панель электрических систем. Индикатор показывал EMER – это означало, что оба электрогенератора с гидравлическим приводом отключились, и он работал только на батарейках. Он перешел к контрольному списку аварийных электрических неисправностей, проверил панель автоматического выключателя у себя над головой между двумя сиденьями, убедился, что автопилот выключен, проверил, включен ли выключатель аккумулятора, затем перевел переключатель генератора из положения ВКЛ в ВЫКЛ / СБРОС, подержал его там несколько секунд, затем перевел в режим ЗАПУСКА. Индикатор показывал TIE вместо NORM, но при отключенном одном двигателе TIE был хорошим показателем – это означало, что один генератор успешно питал обе электрические системы. В кабине пилота загорелось несколько лампочек… и ожили радиоприемники.

Он выполнил контрольные списки неисправностей электрической системы, отключив ненужные электрические системы и автопилот, затем переключил маховички IFF, или идентификации «Свой – чужой», в положение 7700, код аварийной ситуации и ручку управления радиостанцией номер один в положение аварийной ЗАЩИТЫ. Перекрывая вой ветра в разрушенной кабине, он прокричал в микрофон своей кислородной маски: «Мэйдэй, Мэйдэй, Мэйдэй, любое радио, любое радио, это Брейкдэнс, 7440 Предварительный, экстренный вызов. Позиция к югу от Кербелы, курс на юго-запад на высоте пяти тысяч футов, объявляю чрезвычайную ситуацию, на борту раненые и оружие, запрашиваю дозаправку и направления для изменения аэродрома. Прием. Прием.»

Затем он вспомнил предыдущие радиопередачи и, забыв о надлежащих процедурах радиосвязи, заорал: «Кошмар, черт возьми, это брейк-данс. Вы, должно быть, уже отслеживаете мое местоположение. Мой пилот ранен, и я по уши в дерьме. Дайте мне вектор и помогите посадить эту штуку сейчас же!»

ЧЕТЫРЕ

Американский радиолокационный самолет E-3C системы АВАКС, пролетающий над Северной частью Саудовской Аравии

В то же время

На борту самолета-радара E-3C AWACS (бортовая система предупреждения и управления), переоборудованного авиалайнера Boeing 707 с вращающимся обтекателем диаметром тридцать шесть футов на верхней части фюзеляжа, было четырнадцать пультов управления радарами, каждая из которых сканировала определенный сегмент неба и наблюдала за каждым самолетом в своем секторе, как вражеским, так и дружественным, по всему южному Ираку, Кувейту, всему Аравийскому полуострову, западному Ирану, Сирии и восточной Иордании. Девять пультов предназначались для авиадиспетчеров, два были отведены для наблюдения за морскими судами, двум было поручено следить за коммерческим и другим небоевым воздушным движением вдоль периферии кувейтского театра военных действий, и один был отведен для командующего оперативной группой или других специальных операций. В то утро за этим четырнадцатым пультом дежурила специальная оперативная группа из генералов армии и военно-воздушных сил, которые были представителями самого председателя Объединенного комитета начальников штабов. Их позывной был «Кошмар».

Два генерала и их помощники видели, как F-111G «Мейса» уклонялся от вражеских истребителей и ракет, с ужасом наблюдал, как он начал запуск ракеты, а затем наблюдал, как он отвернул от точки запуска без ядерного взрыва, которого они все боялись. «Сэр, вызывает экипаж F-111G», – сказал диспетчер радара двухзвездочному генералу, возглавляющему оперативную группу. «Он говорит, что пилот ранен и у него есть повреждения самолета».

«Дайте им юго-западный вектор, подальше от известных объектов «тройного А», и прикажите им подняться на высоту десять тысяч пятьсот футов», – ответил бригадный генерал ВВС Тайлер Лейтон из Стратегического воздушного командования ВВС США. «Трипл-А сожрет его заживо, если он останется на высоте пяти тысяч футов». Невысокий, довольно коренастый офицер с бочкообразной грудью слушал канал ОХРАНЫ и услышал вызов. Лейтон обычно выглядел очень по-мальчишески в окружении своих более высоких и властно выглядящих коллег из армии, особенно когда на его губах появлялась улыбка, что случалось часто, но прямо сейчас на его мягких, дружелюбных чертах было написано беспокойство. Не было никаких сомнений, что этот муравьед должен был спуститься сейчас же. Лейтон, бывший командующий Восьмой воздушной армией, отвечавший за все бомбардировочные подразделения SAC в восточной части Соединенных Штатов, был старым пилотом бомбардировщиков B-52 и F-111G и был знаком с тактикой и процедурами, используемыми сверхзвуковыми истребителями-бомбардировщиками. Он знал, что у штурманов не так уж много времени, поэтому ему понадобится вся помощь, которую он сможет получить.

«Я отправлю их на границу, через Седьмой корпус», – сказал Лейтон своему командующему оперативной группой генерал-майору армии Брюсу Айерсу из Центрального командования США. Эйерс был бывшим начальником разведки Центрального командования США, прикомандированным к Пентагону специально для руководства операцией «Огонь в пустыне». «Нам придется поручить Седьмому следить за ним и прикрывать их шестерых», – сказал Лейтон. США VII армейский корпус на севере Саудовской Аравии – они называли его «Корпусом», но на самом деле в нем было всего около двадцати тысяч военнослужащих, размером примерно с дивизию, разбросанных по семисотмильной границе, – отвечал за противовоздушную оборону наземного базирования Коалиции. «Слава Богу, экипаж не запустил SRAM. Мы добрались до них вовремя».

«Но они должны были начать», – сердито сказал Эйерс. Эйерс был опытным офицером воздушно-десантной пехоты и мало что знал о мире авиации, но он знал об успехах и неудачах – от Вьетнама до Гренады он был знаком и с тем, и с другим. Получив набор инструментов для работы, он ожидал не чего иного, как совершенства и производительности. Операция «Огонь в пустыне» была его детищем; именно он предложил идею Шварцкопфу, Пауэллу, а затем и самому министру обороны Чейни, и именно ему Шварцкопф оказал честь общего руководства операцией на месте. Айерсу был пятьдесят один год, рост пять футов десять дюймов, вес 220 фунтов, короткие темные волосы, темные глаза, широкие плечи и телосложение «пожарного». Он был выпускником Вест-Пойнта, который был очень политизирован, со значительными амбициями для более высокого продвижения по службе. Ходили слухи, что он был хорош в концептуализации, но не силен в деталях или управленческих навыках. Тем не менее, он был популярен среди старших командиров НАТО как «человек идеи», но очень плохо разбирался в полевой работе.

Менее чем через час после выполнения Эйерс увидел, как его идеально спланированная миссия провалилась. Приказ о прекращении огня в пустыне был получен самолетом системы АВАКС, но не бомбардировщиком F-111G. Только президент через Пентагон мог руководить применением ядерного оружия, и это было справедливо как для приостановок, так и для приказов о приведении в исполнение. Это сообщение не было передано экипажу до очень, очень позднего времени, значительно позже назначенного времени запуска. Тем не менее, по какой-то причине экипаж не запустил или не смог запустить ударную ракету малой дальности. Теперь у него на руках был поврежденный самолет с ядерным оружием на борту – и миссия не была выполнена. Один за другим военно-воздушные силы терпели неудачу. «Вы сказали, что время запуска пришло и ушло – экипаж должен был стартовать», – сказал Эйерс Лейтону.

«Я связался с ними по рации, чтобы остановить запуск».

«Но даже вы сказали, что они не должны отвечать на этот вызов», – раздраженно сказал Эйерс. «Член экипажа, кем бы он ни был, черт возьми, сам это подтвердил. Отзыв поступил к ним только после запуска, так что же произошло? Почему они не удовлетворились этим?»

Лейтон сидел, уставившись на консоль перед собой, не веря тому, что слышит. Медленно, с глубоким подозрением, горевшим в его глазах, он повернулся к Эйерсу. «Вы хотите сказать, что хотели, чтобы эта ядерная бомба взорвалась?»

Эйерс посмотрел на него как на идиота. «Нет, я хочу долгой затяжной наземной войны, чтобы мы могли повсюду получать по задницам. Конечно, я хотел, чтобы это сработало. Запустите его, и война закончится через час. Готово, finis. Красиво и аккуратно. Видит Бог, если бы мы поступили так во Вьетнаме, гуки не увеличили бы количество наших убитых так, как они это сделали. В Ливии нам следовало поступить так же. У нас все еще есть Каддафи, с которым, черт возьми, нужно иметь дело. И теперь, благодаря вашим парням-мухабамам, у нас все еще есть Саддам».

Лейтон с трудом сглотнул, подумав: вот в чем проблема некоторых из этих шишек. Они настолько поглощены военными делами, что забывают о реальном мире. Эйерс, вероятно, смоделировал себя по образцу персонажа Роберта Дюваля из «Апокалипсиса сегодня». Хуже того, парень служил в своей армии. От этого у него по спине пробежали мурашки.

«Рассматривали ли вы, – теперь самодовольно спрашивал Айерс, – что, возможно, наш президент хотел запустить ракету? Так вот почему приказ о прекращении пришел после запуска? Он действительно хотел, чтобы это произошло, но должен был официально заявить о прекращении, чтобы позже иметь возможность защищаться? Подумайте об этом.»

Лейтон так и сделал. И пришел к выводу, что Эйерс был сумасшедшим. Операция «Огонь в пустыне» была проведена только потому, что они считали, что Израиль подвергся удару химическим оружием. Когда этот отчет оказался ложным, было отправлено сообщение о прекращении. Брюс Эйерс, а не президент, хотел запустить ядерные ракеты.

«Суть остается в том, что сообщение об отзыве было получено после времени запуска. Экипаж чертова бомбардировщика должен был стартовать».

Для Лейтона этот вопрос был спорным прямо сейчас – его проблемой было благополучно доставить Мейса и Парсонса на землю. «Сэр, я думаю, мы должны сначала восстановить этот -111, а потом уже беспокоиться о причинах», – сказал Лейтон.

«Ты высказал свою точку зрения, Лейтон», – сказал Эйерс. «Мы узнаем, как они облажались, позже».

Очевидно, решение Эйерса было принято, и материалы военного трибунала уже отправлены по почте, подумал Лейтон.

«Хорошо, генерал, где вы собираетесь их разместить?»

«Бандана была бы идеальной. Всего в сорока милях от границы, около часа летного времени для F-111G. Мы могли бы вызвать танкер и истребители сопровождения из военного городка короля Халида и "

«Банданы не существует», – отрезал Эйерс. «И я не хочу, чтобы какой-либо другой самолет присоединился к этому -111».

«Бандана действительно существует, только не официально», – сказал Лейтон. «Мы знаем, что это база для проведения специальных операций, на которой экипажи боевых кораблей проникают в Ирак и создают передовые базы дозаправки в пустыне. Это всего лишь шоссе, но оно достаточно широкое, освещенное и достаточно изолированное на случай… аварии.»

«Может экипаж вернуть этот самолет или нет?» Нетерпеливо спросил Эйерс. «Если нет, мы отправим его над Красным морем и выбросим».

«Я поговорю с экипажем», – сказал Лейтон. «Я думаю, штурман управляет самолетом».

Глаза Эйерса широко раскрылись от шока при этой новости.

«Если это правда,» сказал Лейтон,» у него будут реальные проблемы с этим».

«Вы хотите сказать, что штурманы не обучены управлять этими штуковинами? У них есть ручка управления и дроссели, но они не могут управлять ими…?»

«Примерно так же хорошо, как командир танка может управлять M1A1», – ответил Лейтон. «Они могут завести его и ездить в хороших условиях, но они не обучены управлять им в боевых или чрезвычайных условиях. Но у нас есть опытные экипажи на этих самолетах, так что мы могли бы просто вернуть их в целости и сохранности». Айерс нетерпеливо махнул рукой, говоря Лейтону, чтобы он просто занимался этим. «И», – сказал Лейтон, – «я приказываю сопровождающим F-111 и заправщику KC-135 дозаправить бомбардировщик».

«Не одобряю», – сказал Эйерс. «Это привлечет слишком много внимания к миссии. С твоим никудышным навигатором, управляющим этой штукой, он, скорее всего, кого-нибудь собьет».

«Больше топлива дает нам больше возможностей», – объяснил Лейтон. «Возможно, они не смогут заправиться, но мы должны попытаться».

«Хорошо, Лейтон», – смягчился Айерс. «Просто постарайся сохранить это в тайне, хорошо? Не облажайся. Я позвоню в CENTCOM и сообщу им о том, что вы хотите сделать.»

«Да, сэр», – сказал Лейтон, благодарный за то, что Эйерс наконец захотел выйти из этого бизнеса. Когда его драгоценная миссия «окончательное решение» потерпела крах, он искал способы прикрыть свою задницу, забыв, что у него все еще есть люди и машины, чтобы вернуться в целости и сохранности. Он сказал своему радисту: «Окей, лейтенант Кассенелли, давайте вернем этого негодяя домой:

«Я хочу, чтобы KC-135 с заправочной орбиты Голливуда назначил параллельное рандеву с Брейкдансом». Точка параллельного сближения была стандартной процедурой стыковки самолетов, прибывающих с разных направлений; заправщик смещался на несколько миль от носа приемника, затем разворачивался перед приемником, располагая приемник в миле или двух позади заправщика и готовый к стыковке.

«Целому ряду приемников, вылетающих с целей, не понравится потеря своего танкера», – отметил Кассенелли.

«Они могут прислать для прикрытия еще один танкер, поднятый по тревоге, из военного городка Кинг-Халид», – сказал Лейтон. Он не знал этого наверняка, но Стратегическое авиационное командование направило половину всего своего парка воздушных заправщиков на кувейтский театр военных действий, и он знал, что резервные заправщики были доступны. Тем не менее, добавил Лейтон, «Попытайтесь найти такой, у которого не будет запланировано слишком много приемников, но получите один. Если экипажу требуется подтверждение, немедленно отправьте их генералу Эйерсу.

«Тогда я хочу, чтобы F-111 из Табука немедленно поднялся в воздух, чтобы присоединиться к Брейкдансу для экстренного восстановления… Нет, отмените последнее». В Табуке не было F-111 – ближайшей базой был Инджирлик на севере, но ему пришлось бы пролететь через сильно защищенный западный Ирак, чтобы встретиться с Брейкдэнсом. Другой базой F-111 был Таиф на юге, но самолету потребовалось бы несколько часов, чтобы забраться так далеко на север.

«Мы могли бы попросить F-15 из Табука присоединиться к нему», – предложил Кассенелли.

«Если нам понадобится, мы это сделаем», – сказал Лейтон, – «но для безопасного возвращения Брейкданса мне бы хотелось иметь более похожий самолет, и один со второй парой глаз, чтобы осмотреть нашего парня. Подтягивайте силы АТО к Табуку.»

Второй монитор на четырнадцатой консоли показывал компьютеризированную версию ATO, или приказа о выполнении воздушных задач, «плана действий» для всей воздушной армады коалиции на Кувейтском театре военных действий. Разбитые на три восьмичасовых блока, АТО показали, что будет делать каждый самолет – в какое время и откуда он будет стартовать, когда и где он будет дозаправляться, какие цели он будет поражать и когда, какую дозаправку после удара он будет производить и где, и его приблизительное время восстановления. Только при наличии компьютеризированной системы ATO и хорошо дисциплинированных экипажей Коалиция могла когда-либо надеяться совершать более двух тысяч боевых вылетов в день, половина из которых была вооруженными самолетами, наносящими удары по целям в Ираке или Кувейте, и благополучно возвращаться домой.

Авиабаза Табук на северо-западе Саудовской Аравии была домом в основном для подразделений ПВО союзников, охранявших северную часть Красного моря и южную часть Суэцкого канала, а также следивших за одним из немногих союзников Ирака в регионе, Иорданией, на случай, если они или иракцы попытаются открыть второй фронт в Саудовской Аравии или организовать нападение на Израиль. На «Табуке» были истребители F-15 ВВС США, «Торнадо» Королевских ВВС Gr.Mk истребители-бомбардировщики 1, истребители F-5E королевских ВВС Саудовской Аравии и американские Спасательные и штурмовые вертолеты ВМС HH-60 – Табук был главной базой ВМС по эвакуации самолетов, которые не могли приземлиться на авианосцы в Красном море. Проверяя ATO, Лейтон обнаружил, что F-15 были запланированы для воздушного патрулирования в течение всего дня, сопровождая британские бомбардировщики «Торнадо» на боевых заданиях. F-15 были запланированы «горячие развороты» – приземление после боевого вылета, перевооружение, дозаправка и снова взлет, и все это в течение десяти-двадцати минут, при этом пилоты никогда не покидали кабину.

«Я думаю, мы что-то обнаружили, Джордж», – сказал Лейтон своему оператору радара. «Прямо сейчас несколько Торнадо срываются с целей на аэродромах Аль-Асад, Аль-Такаддум, H2, H3 и H4 в западном Ираке». Британский «Торнадо» был очень похож на бомбардировщик F-111G – оба начинали как истребители (у британцев все еще была версия воздушного перехватчика F.Mk 3, на вооружении в Персидском заливе); оба имели два двигателя и двух членов экипажа; они были одинакового размера и веса; и оба имели «поворотные крылья» изменяемой геометрии, схожее управление полетом и поверхности с высокой подъемной силой, такие как цельноповоротное хвостовое оперение, спойлеры, закрылки и предкрылки. Может ли это действительно сработать…? «Можете ли вы вызвать эти торнадо на радаре и выяснить, где они находятся?»

Кассенелли ввел номера боевых вылетов из АТО и попросил компьютер определить местонахождение самолета – прямо сейчас на экране были сотни самолетов, у всех были блоки данных, показывающие их номер боевого вылета и полетные данные, и найти один конкретный самолет вручную было бы невозможно. Секундой позже он получил ответ: «Поймал их, сэр. Сейчас удаляюсь от цели, на позиции «Три часа Брейкданса», шестьдесят одна миля, набираю высоту сто пять тысяч футов. ATO показывает четыре рейса из четырех, но я вижу только три рейса. Они должны заправиться на трассе Голливуд.»

«Черт, это может сработать», – сказал Лейтон. «Свяжись с этими Торнадо и попроси их переключиться на брейк-данс».

«Это может оказаться непросто, сэр», – сказал Кассенелли. «Сначала этим «Торнадо» потребуется дозаправка, а там», – он сосчитал самолеты на авиабазе ATO, которые планируется заправить в Голливуде, – «по крайней мере, пятьдесят самолетов планируют заправиться в течение следующего часа. Если они сделают дозаправку, то сильно отстанут от брейкданса, и им придется поторапливаться, чтобы наверстать упущенное. Я не думаю, что вы можете позволить себе заставлять брейкданс ждать».

Кассенелли проверил ATO на наличие списка танкеров на заправочных станциях на севере Саудовской Аравии, взволнованно хлопнул в ладоши и сказал: «Подождите, сэр, у меня есть ответ. Shamu Два-два, KC-10 с вспомогательными капсулами. Предполагается, что сейчас они должны покинуть трассу дозаправки для замены экипажа, а затем подняться на большую высоту в блоке. Я могу отвлечь их в MARVEL, чтобы они встретились с брейк-дансом. Я просто пошлю «Торнадо» туда, и они подключатся к «Ту-Ту». Если дело приблизится, они могут даже подключиться вместе».

«Идеально». Лейтон ухмыльнулся. «Позвони им». Заправщик KC-10 был переделанным авиалайнером DC-10, сконфигурированным для дозаправки в воздухе и перевозки грузов. В отличие от KC-135, KC-10 мог выполнять два разных типа дозаправки в одной миссии, но обычно не оба вида сразу. Но с «вспомогательными капсулами» – капсулами, прикрепленными к законцовкам крыльев с помощью заправочных шлангов и манипуляторов – KC-10 мог выполнять оба типа дозаправки одновременно, с приемником стрелового типа на стреле и приемником зондирования и сброса на каждой законцовке крыла. Он мог бы заправлять как F-111G, так и «Торнадо» одновременно. «Я свяжусь с CENTAF и вице-маршалом Раттеном в Эр-Рияде». Раттен отвечал за все британские воздушные силы на Аравийском полуострове; хотя генерал Хорнер из Центральных военно-воздушных сил ВВС США (CENTAF) был общим командующим ВВС Коалиции, было уместно и оперативно предупредить британского коллегу, прежде чем отправлять свои силы на задание.

«Соедините меня с командиром аэродрома Бандана хайвей, и дайте мне с ним поговорить», – продолжил Лейтон. «Давайте отправим мобильную группу по восстановлению самолета из Таифа или Табука, предпочтительно с экипажем кабельщиков-разрядников. Все на защищенном скремблированном канале – если это должно стать незащищенным, немедленно дайте мне знать.» Он помолчал, затем добавил: «А давайте Адмирал Mixson Красного моря военно-морской целевой группы по несущей Кеннеди на линии. Нам может понадобиться его помощь, чтобы вернуть -111 и оружие, если нам придется отказаться от брейк-данса в выпивке.»

ПЯТЬ

Над Северо-Западом Саудовской Аравии

Несколько минут спустя

Капитан ВВС Ребекка К. Фернесс ухватилась за поручень и попыталась выбраться из кресла пилота в кабине своего заправщика KC-10 Extender. «Боже, моя задница думает, что мне отрезали ноги. Они похожи на желе. – Она перешагнула через широкую центральную консоль, дружески похлопала нового первого лейтенанта-второго пилота по плечу, проскользнула между креслами пилота и второго помощника и выбралась из кабины. Она чувствовала шаткость и слабость и попыталась растереть ноги, чтобы восстановить кровообращение. Она просидела на этом единственном месте без перерыва восемь часов.

Капитан Сэм Марлоу, встречный пилот, обогнал Фернесса и сказал: «У вас проблемы с ногами? Позволь мне помочь тебе.» Он подмигнул ей, затем наклонился и провел рукой по ее левой ноге. Тридцативосьмилетний Марлоу, с темными волосами и постоянной пятичасовой тенью на лице, один из двух полных экипажей на борту, был отдохнувшим и чувствовал себя самоуверенно, что всегда доставляло неприятности.

Ребекка Фернесс серьезно относилась к слову «профессионал». Но за то время, что она провела в Военно-воздушных силах, она очень быстро усвоила, что, несмотря на все заявления начальства о недопустимости дискриминации и домогательств, реальность такова, что женщины на службе сталкиваются и с тем, и с другим почти каждый день. Она мрачно мирилась с этим как с частью работы, но это не означало, что она должна была мириться с придурками вроде Марлоу, которые думали, что на нее произведет впечатление их самодовольство. Тот факт, что они находились в военное время, был для Фернесса еще более ужасающим, но не удивительным.

«Сэм», – произнесла она своим лучшим, хрипловатым голосом.