Текст книги "Порядок подчинения (ЛП)"

Автор книги: Дейл Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

«Капитан? Он снова выдвигается. Что вы хотите сделать?»

Фернесс отсоединила свою гарнитуру от шнура переговорного устройства и подсоединила ее к шнуру наблюдателя оператора заграждения, затем переключила переключатель на радио номер один. «Пилот F-111, это командир Шаму Два-Два. Как вы меня слышите?»

«Открыть канал!» – крикнул кто-то по интерфону. «Проверьте переключатели!»

«Капитан, мы должны сохранять радиомолчание», – сказал Клинток, широко раскрыв глаза. «Вы на межпланетном самолете».

«Я знаю», – ответил Фернесс. «Но мы должны уговорить этого парня, иначе он не выживет».

«Но из-за тебя нас всех убьют!»

Фернесс не слушал: «Пилот F-111, это Шаму Два-два. Как вы читаете?»

«Это брейк-данс. Я слышу вас громко и ясно, леди. Мы нарушили радиомолчание? Подтверждаю».

«Да… и нет», – сказал Фернесс. «Я могу сделать вам еще один укол, и на этот раз мы это сделаем, иначе у меня не будет другого выбора, кроме как отправить вас на альтернативную полосу восстановления».

«Тогда давайте сделаем это», – сказал голос из F-111G. «У меня газы на исходе. Выведите меня на позицию для контакта».

Фернесс удовлетворенно кивнула. Она ожидала увидеть испуганного, полностью вышедшего из-под контроля навигатора по радио, но вместо этого увидела решительного, реалистичного бойца. Она кивнула Клинтоку и сказала: «Впусти его, и давай займемся этим, Гленн».

«Вас понял, капитан», – сказал Клинток. На межпланетном он сказал: «Брейк-данс, это Шаму Два-Два, выход на позицию контакта разрешен, Два-Два готов».

«Нет, нет, не так, Гленн», – сказал Фернесс. Она жестом приказала старшему мастер-сержанту встать со своего места рядом с Клинтоком – у него не было выбора, кроме как подчиниться, но он был явно встревожен этим, – затем пристегнулась и включила рацию: «О'кей, парень, заходи. Как вас зовут?»

«Сказать еще раз?»

«Я спросил тебя, как тебя зовут – или ты хочешь, чтобы тебя все утро называли Брейк-дансом?»

Это привлекло его внимание: «Дарен», – ответил он с явным юмором в голосе.

«Ладно, Дарен, я Ребекка. Мои друзья зовут меня Б.К… Мы обойдемся без обычных радиосвязей и сделаем все по-моему. Здесь только ты и я, ковбой. У меня есть сок, так что приходи и возьми его».

«Хорошо, Би-би-си», – ответил Мейс с намеком на веселье. «Я иду».

Фернесс наблюдал, как F-111G начал приближаться. Она могла видеть, как длинный черный нос немного покачивается, когда навигатор вносит довольно большие изменения высоты тона – слишком большие для расстояния менее пятидесяти футов: «Используйте приятные, легкие изменения мощности и джойстика», – сказала она. «Ничего радикального, ничего внезапного. Забудьте о запасе топлива, забудьте о своем пилоте, забудьте обо всем. Расслабьтесь. Это все равно что загнать свой большой «Ягуар» в гараж и припарковать его. Сосредоточься на том, чтобы сунуть этот большой нос трубкозуба прямо мне под хвост. Мы скажем тебе, когда остановиться».

«Ты начинаешь меня заводить, Би-би-си», – ответил Мейс по рации.

F-111G плавно занял исходную позицию, кончик его длинного носа из черного стекловолокна полностью оказался под капсулой «бумера», заправочный патрубок находился менее чем в десяти футах от сопла.

«Смотри на самолет, а не на сопло, Дарен», – сказал Фернесс, проигнорировав его последнее замечание. «Посмотри на меня. Начни рисовать нижнюю часть самолета по отношению к направляющим твоего фонаря. Не смотрите на сопло – это наша работа. Продолжайте приближаться… продолжайте приближаться…»

Внезапно ожил приемник предупреждения о радаре Мейса: на интерфоне раздался громкий дидлдидлдидлдидл, а с правой стороны индикатора появился символ в виде крыла летучей мыши. Он автоматически начал пятиться, готовясь к маневру отрыва. «Два-два, у меня бандит на три часа», – прокричал Мейс на межпланетной частоте. «Повторяю – бандит в три часа. Приготовьтесь к действиям по уклонению».

«Подожди! Оставайся на месте, Дарен», – сказал Фернесс. «У тебя аварийная ситуация с топливом. Залезай на стрелу и заправляйся, затем мы произведем разделение».

На этот раз, прежде чем старший мастер-сержант успел отреагировать, Сэм Марлоу крикнул по интерфону: «Фернесс, это не ПОДАЧКА! Если нас атакуют, мы уходим в отрыв и начинаем маневры уклонения. Этот истребитель может оказаться над нами в мгновение ока!»

«Я не собираюсь терять этого парня».

«Но вы хотите, чтобы наши задницы были убиты!» Прогремел Марлоу. «Я призываю к отколу».

«Черта с два!» Фернесс закричал. «Это мой самолет и мой боевой вылет!»

Спокойный, но решительный британский голос произнес на частоте дозаправки: «Шаму, Брейкдэнс, это Элвис Триста Седьмой, у нас на трех часах «пугало», поворачивает по правому борту, чтобы вступить в бой. Мы скоро вернемся, Элвис Три-Должно-Семь». «Торнадо» внезапно резко накренился вправо и начал круто набирать высоту, при этом ярко горели форсажные двигатели, а его крылья были полностью прижаты к фюзеляжу.

«Дарен, продолжай выходить на позицию для контакта, и делай это быстро», – сказал Фернесс. «Если моя команда увидит бандита, мы начнем маневры уклонения».

«Я понял», – ответил Мейс. «Слушаюсь».

Но этому не суждено было случиться. Торнадо исчез из поля зрения, рации молчали, а символ в виде крыла летучей мыши на прицеле угрозы продолжал закрываться. «Шаму, угроза приближается к смертельному исходу, и я не вижу Торнадо. Вам лучше» как раз в этот момент они услышали спокойный британский голос на частоте заправки: «Паршивый ублюдок… не пытайтесь… да, спасибо… прекрасно… прекрасно… ракета прочь, ракета прочь». В голосе не было никаких признаков волнения, вообще никаких признаков стресса – за исключением небольшого напряжения от перегрузок. Символ крыла летучей мыши исчез из области видимости угрозы. «Сбросьте один МиГ, ребята. Элвис Три-семь, сбросьте один. Возвращаюсь на соединение».

Фернесс обнаружила, что прижимает руки к лицу в абсолютном, неприкрытом ужасе. Вот так, простым росчерком пера или кисти руки, экипаж «Торнадо» убил иракского пилота и сбил его самолет. Только теперь, когда угроза миновала, она осознала угрозу для себя – если бы все пошло по-другому, она могла бы оказаться той, кто разлетелся бы на куски на дне пустыни.

Даже сейчас она могла видеть небольшой столб дыма, поднимающийся над землей, не так уж далеко. Смерть была так близка для всех них, но особенно для экипажа заправщика KC-10 Extender. F-111G мог снижаться до предельной высоты, летать быстрее, чем большинство истребителей-перехватчиков, использовать системы постановки помех и разбрасывать приманки и сигнальные ракеты для самозащиты; Panavia Tornado мог делать все это и сам запускать ракеты класса «воздух-воздух». Но KC-10 был бессилен, уязвим, как новорожденный младенец. KC-10 даже не мог обнаружить ближайшие угрозы, если только пилотам не везло и увидели приближающуюся ракету или истребители – ночью или в плохую погоду они были бы мертвы задолго до того, как увидели угрозу. Летать на этих гигантах над вражеской территорией было безумием, просто безумием. Самолеты, летающие в бою, должны были уметь сражаться. Более того, она хотела сражаться. Она хотела быть той, кто на F-111G сбрасывает бомбы, или той, кто на «Торнадо» расстреливает бандитов. Дозаправка была в порядке вещей, и это была необходимая миссия, но если она собиралась летать, то хотела сражаться.

«Спасибо тебе, Элвис», – дрожащим голосом сказал Фернесс экипажу «Торнадо», когда они снова подвели свой самолет к F-111G.

«С удовольствием, мадемуазель», – ответил пилот «Торнадо» тем же голосом, которым он объявлял, что сдувает иракца.

«Ладно, Дарен,» сказал Фернесс,» ты возвращаешься. Помни, спокойно. Когда вы входите внутрь, возникает небольшая неровность, но не пытайтесь предвидеть ее или сгладить. Объезжайте неровность и продолжайте двигаться внутрь.»

«Мейс» снова вывел поврежденный F-111G на позицию. На мгновение он боролся с носовой волной, компенсируя толчок тем, что потянул ручку назад, затем, вырвавшись, завис в опасной близости от брюха танкера, но сумел удержаться на месте, несмотря на кратковременное колебание, и медленно, но неуклонно переместился в положение контакта. «Хорошо, вот здесь», – крикнул Фернесс. «Это идеально. Вам не нужно смотреть вверх, просто ориентируйтесь по отметинам на животе … Я сказал, не поднимай глаз, Дарен, просто запомни картинку, которую ты видишь прямо сейчас.»

Она увидела сигнал от Клинтока о том, что он готов подключить F-111G. «Поехали, Дарен… Небольшой толчок от стрелы… Не пытайся помочь этому или отстраниться от него, просто держи свою фотографию».

Клинток осторожно опустил стрелу немного ниже и выдвинул сопло. Он проскрежетал всего несколько дюймов по стапелю, затем с удовлетворенным лязгом вошел в розетку бомбардировщика! Зеленый индикатор AR / NWS погас, указывая на то, что переключатели вошли в контакт и сопло зафиксировано на месте. «У меня есть контакт», – доложил Мейс.

«Контакт, два-два», – доложил Клинток. «Забираю топливо».

Автоматически загорелись индикаторы управления на брюхе танкера, и Мейс оказался прямо посередине огибающей, с маркерами подъема ВВЕРХ-ВНИЗ и выдвижения стрелы ВПЕРЕД-НАЗАД прямо по центру.

«Ладно, Дарен, хорошая работа. Теперь просто игнорируй режиссерские огни. Сохраняй ту последнюю картинку, которую ты видишь через купол. Вы можете время от времени поглядывать на индикаторы для перекрестной проверки, но они просто подтвердят то, что вы уже должны были увидеть. Расслабьте руки, сделайте глубокий вдох. Вы принимаете топливо, и мы не видим никаких утечек. Отличная работа, парень.»

Мейс боялся дышать, боялся пошевелиться, но он попытался сделать так, как сказал командир танкера, и расслабиться. Он обнаружил, что, как только он был отрегулирован и находился в нужной точке прицеливания, было очень легко оставаться в положении контакта – KC-10 практически тащил бомбардировщик за собой. Одна за другой погасли индикаторы низкого давления в передней части корпуса и индикатор предупреждения о ПОДАЧЕ ТОПЛИВА LO. «Спасибо, Би-би-си», – сказал он в interplane. «Ты действительно спас нам жизнь. Я благодарен.»

«Не стоит упоминать об этом», – сказал Фернесс. «Когда-нибудь подбрось меня на своем самолете». Если бы у нее когда-нибудь был выбор самолетов для полетов, без каких-либо ограничений для женщин в бою, то это был бы F-111.

«Мы заключили сделку».

После более чем трехминутного нахождения на стреле сопло внезапно выскочило, и Клинток быстро оттащил его от бомбардировщика. «Отключение давления, брейкданс», – доложил Клинток.

«Мы не можем дать вам больше топлива, потому что ваша система говорит, что оно заполнено, Дарен», – добавил Фернесс. «Что у вас есть?»

«Моя топливная система разрядилась, поэтому я не знаю, что у меня есть», – сказал Мейс. «Я могу попробовать перекачать топливо вручную, но не думаю, что это хорошая идея».

«Вы израсходовали пятнадцать тысяч фунтов топлива, – доложил Фернесс, – и я не вижу здесь никаких утечек. Мы будем следовать за вами до самой посадки».

«Этого должно хватить мне по крайней мере на три-четыре часа», – сказал Мейс. «Думаю, на данный момент я закончил. Еще раз спасибо, БК».

«Не стоит благодарности», – сказала Фернесс, увидев, как он помахал ей рукой. «Увидимся, когда я увижу тебя». Фернесс снял наушники, откинулся на спинку сиденья, глубоко вздохнул и выпустил их одним широким вздохом.

«Хорошая работа, капитан», – сказал Клинток, затем добавил с озорной улыбкой: «Для леди у вас много яиц».

«Я просто надеюсь, что начальство увидит это именно так, – сказал старший мастер-сержант, снова заняв свое место рядом с Клинтоком после того, как Фернесс вышел,» когда они просмотрят эти радиопередачи. И слава Богу, что у нас там был истребитель с ракетами на борту, иначе мы бы сейчас превратились в пылающую дыру».

«Мы получили -111, а Торнадо – его газ», – сказал Фернесс. «Это то, что нам было приказано сделать. Любые другие проблемы, возникающие у них с моими процедурами, являются спорными, если Трубкозуб вернется целым и невредимым.»

Шеф покачал головой, но больше ничего не сказал.

Фернесс вернулась в передний пассажирский салон, чтобы вернуться к своей газете, когда снова столкнулась с бортинженером и пилотом Марлоу, выходящими из кабины пилотов. Инженер выглядел белым как полотно, и белые пятнышки и большое пятно расползлись спереди по его летному костюму. «Эй, Пит, в чем дело?» Инженер ничего не ответил, но, избегая взгляда Фернесса, поспешил в туалет. «Что с ним, Сэм?»

Марлоу убедился, что инженер справился, затем сердито повернулся к Фернессу. «Он болен, вот что, Фернесс», – отрезал Марлоу. «Он едва может стоять».

«Почему? Что произошло?»

«Ты – это то, что произошло», – сказал Марлоу. «Эта атака бойца… она действительно потрясла его. Он напуган до смерти, и все из-за тебя. Я возвращался сюда, чтобы сообщить вам, что я готовлю полный отчет об этом инциденте для крыла», – сказал он.

Улыбка Фернесса исчезла за долю секунды. «Ты… что…?»

«Ты думаешь, ты какой-то герой, раз заправил этот бомбардировщик вражескими истребителями в этом районе? Чушь собачья. Я говорю, что ты эгоистичная примадонна, которая получает удовольствие, нарушая правила, когда ей это выгодно».

«Что ж, идите прямо вперед и составляйте свой отчет, Марлоу», – кипел Фернесс. «Мне было приказано заправить этот бомбардировщик, что я и сделал».

«И вы нарушили технические, процедурные и тактические правила, чтобы сделать это, не говоря уже о том, что подвергли опасности весь экипаж и этот самолет».

«Я никого не подвергал опасности», – сказал Фернесс. «В чрезвычайных ситуациях мы можем продолжить встречу».

«Мы видели этот чертов истребитель, Фернесс», – мрачно сказал Марлоу.

У Фернесса от удивления отвисла челюсть. «Вы что…? Как далеко? Когда…?»

«Он был прямо там, менее чем в трех, может быть, четырех милях отсюда», – сказал Марлоу. «Он приближался к нам… Господи, он стрелял в нас, Фернесс, мы видели, как он запустил в нас ракету! Мы ничего не могли поделать».

«Вы не пытались уклониться? Вы ничего не сказали?»

«Было слишком поздно что-либо предпринимать», – сказал Марлоу. «К тому времени, когда мы увидели его, он приближался к нам, и ракета была в воздухе. Боже, я не знаю, как он промахнулся мимо нас. Торнадо сбросил сигнальную ракету, и я думаю, что он полетел за сигнальной ракетой».

«Итак, бандит стрелял по «Торнадо»».

«Он стрелял в нас, Фернесс!» Крикнул Марлоу. «Он стрелял в нас! Вы подставили нас, как легкую мишень, чтобы этот бандит пристрелил нас!»

Фернесс потеряла дар речи – она понятия не имела, что истребитель был так близко: «Грег, бомбардировщик сообщил о бандите за пределами смертельной досягаемости».

«Это ни хрена не значит, Фернесс. Мы не знаем, со смертельной или нелетальной дистанции – мы знаем «атака». Мы были атакованы, и вы приказали нам не уклоняться».

«Вы были на летной палубе, Марлоу», – сказал Фернесс. «Вы видели бандита. Вы должны были объявить о выходе из строя и начать маневры уклонения».

«Эй, это хорошо, леди, это действительно хорошо», – парировал ошеломленный пилот. «Теперь вините во всем меня. Именно этого я и ожидал. Вы – старший офицер и командир миссии, вы разговаривали по радио над территорией противника, когда нам было приказано сохранять радиомолчание, вы приказали мне не уклоняться, вы сказали приемникам оставаться на контактной позиции – но теперь вы обвиняете меня в бездействии».

Марлоу отвернулся с выражением смиренного поражения на лице и сказал: «Ну, в то время я был командиром звена, и я знаю, что я главный, когда сижу на левом сиденье, так что они уберут и меня…» Но затем он бросил на нее взгляд, полный чистого гнева, и добавил: «Но я собираюсь убедиться, что ты пойдешь ко дну вместе со мной, сука. И если они тебя не арестуют, я позабочусь о том, чтобы никто из Команды больше никогда с тобой не летал».

ВОСЕМЬ

«Ручка аварийного выдвижения – потяни», – вполголоса сказал Мейс. Он отмотал страховочный тросик из нержавеющей стали от желтой ручки на центральной передней приборной панели и потянул. Сразу же загорелись устойчивые зеленые индикаторы выключения главной передачи, но индикатор передней передачи по-прежнему не горел. Мейс не запаниковал – пока. Система аварийного выдвижения шасси использовала воздух очень высокого давления, чтобы вытолкнуть шасси в струю скольжения и установить спускные замки на место, но в книге говорилось, что может потребоваться гораздо меньшая скорость полета, большие углы атаки или целых пять минут, чтобы опустить носовое шасси из-за слишком сильных толчков.

«Похоже, друг мой, у тебя наполовину опущен носовой редуктор», – сообщил по радио британский пилот на борту преследующего «Торнадо Мейса» «Торнадо». Они находились всего в нескольких милях в воздушном пространстве Саудовской Аравии, но ни один иракский истребитель еще не осмеливался залететь так далеко на юг, поэтому им было дано разрешение использовать радиостанции. Экипаж «Торнадо» настроил свой истребитель-бомбардировщик так, чтобы он выглядел точно так же, как самолет Мейса – чистые крылья (они использовали последние две оставшиеся ракеты «Сайдвиндер», чтобы уничтожить иракский истребитель, который оказался МиГ-29 – очень впечатляющее убийство, учитывая, что МиГ-29 был фронтовым истребителем советского производства, аналогичен американскому F-15 Eagle, а «Торнадо» был «грязевиком», который, как оказалось, нес ракеты класса «воздух-воздух»), выключил передачу и отвел крылья назад примерно на 30–35 градусов. «Торнадо» находился примерно в тридцати футах от кончика правого крыла «Мейса», выполняя самую устойчивую формацию «сварного крыла», которую когда-либо видел «летающий Мейс».

«Да, я знаю», – ответил Мейс по рации. «Чертова штука разваливается у меня на глазах. Я подожду еще несколько минут».

«Верно», – скептически ответил пилот «Торнадо». Судя по тону его голоса, он твердо верил в Закон Мерфи – «если что-то может пойти не так, то пойдет не так» – и в вывод Мейса из Закона Мерфи: «Ручки удлинения аварийной передачи этого не сделают».

«Брейк-данс, это Рамрод», – объявил новый голос по радио несколько минут спустя. «Как ты слышишь?»

«Громко и четко», – ответил Мейс. Рамрод был стандартным позывным офицера технического обслуживания на большинстве баз ВВС, своего рода мастера на месте, который координировал все ремонтные, снабженческие и аварийные действия на базе во время запуска самолета и восстановления.

«Вас понял. У нас есть команда экстренного восстановления, которая поможет вам. Зона приземления будет отмечена транспортными средствами, и у нас установлен мобильный фиксирующий трос BAK-6, а вереница грузовиков отмечает его местоположение. Приземляйтесь на достаточном расстоянии от троса. Проверьте, выдвинут ли крюк.»

Мейс протянул руку через Парсонса и потянул за желтую рукоятку в форме крючка. Поскольку на передней панели горели все остальные предупреждающие лампочки, Мейс чуть не пропустил новую: HOOK EXTEND. «Крюк сбит», – передал он по рации.

«Подтверждено», – добавили из команды «Торнадо».

«Скажи общий вес, Брейк-данс».

«Оцениваю от пяти до пяти тысяч».

«Состояние оружейных складов».

«Неизвестно», – ответил Мейс. «В одном магазине может быть жарко».

«Мы поняли», – ответил Рамрод. Последовала долгая, напряженная пауза; затем: «Брейкдэнс, вам нужна помощь для заполнения ваших контрольных списков?»

«Что мне нужно, так это повалить этого зверя на землю», – ответил Мейс. Он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь прогнать нервозность из глаз и рук, затем сказал: «Нет, я думаю, я сделал все, что мог. Я лечу вертикально, передача выключена, и на данный момент я спокоен. Прием.»

«Мы примерно в тридцати милях от цели», – сообщил по радио пилот на борту «Торнадо» королевских ВВС. «Давайте попробуем проверить управляемость, не так ли? Снизьте скорость до расчетной вами и начнем».

«Давайте», – коротко ответил Мейс.

Его расчетная скорость сближения в 195 узлов – примерно на 60 морских миль в час быстрее обычной – была не намного ниже скорости полета, на которой он летел прямо сейчас, но эффект от простого увеличения мощности был впечатляющим. Немедленно нос самолета поднялся, прозвучал сигнал предупреждения о сваливании, и F-111G опустился, как якорь на авианосце. Ему пришлось задействовать военную мощь, чтобы снова увеличить скорость полета выше 185. Несмотря на все это, «Торнадо» оставался на своем крыле, соответствуя его колебаниям скорости полета и угрожая разбиться в пустыне. «Извините за это», – сказал Мейс, поднимаясь обратно на высоту двух тысяч футов и разгоняясь до комфортных стабильных 220 узлов.

«Я думаю, что все произошло слишком быстро», – сказал пилот «Торнадо». «Не рекомендуется для обычного захода на посадку, но имейте это в виду, если у вас короткий заход на посадку. Какие-либо серьезные вибрации или проблемы с управлением направлением?»

«Нет». Ответил Мейс. «Давай попробуем еще раз – хуже не придумаешь. Готов?» Ответа нет. «Элвис, ты готов?» По-прежнему нет ответа. Затем он увидел, как пилот «Торнадо» указал на свой шлем, постукивая по наушникам, и Мейс понял, что произошло, еще до того, как снова заглянул в кабину. Он выключил ГЛАВНЫЙ индикатор ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ и обнаружил, что загорелись индикаторы RGEN и UTIL HOT warning. При работающем одном двигателе основная гидравлическая система от единственного исправного двигателя должна была обеспечивать энергией весь самолет. Из-за этого было легко перегрузить его, как, очевидно, сделал Мейс со своими усилиями по восстановлению.

Теперь система находилась в режиме «изоляции», что означало, что резервная гидравлическая система активировалась и только несколько жизненно важных систем получали гидравлическое питание, а именно стабилизаторы, которые контролировали тангаж и крен. Поскольку электрические генераторы также работали от гидравлики, все электрические системы теперь были отключены. Мейс попытался переключиться только на питание от батарей, которые питали radio one, но когда он нажал на кнопку микрофона, ничего не произошло. Игра почти закончилась. Теперь все зависело от команды «Торнадо», которая должна была доставить его на базу восстановления.

Через несколько минут они действительно достигли базы восстановления – за исключением того, что это была не база. Они спустились на тысячу футов и сначала прицелились прямо в группу грузовиков, припаркованных вдоль шоссе. Но когда «Торнадо» начал правый поворот и начал двигаться параллельно шоссе, Мейс понял, что происходит – шоссе было его базой восстановления. Он собирался приземлиться на шоссе!

«Торнадо» опережал F-111G «Мейса» на последних двух левых разворотах, поддерживая скорость до двухсот узлов для максимальной управляемости в поворотах и следя за тем, чтобы маневры были мягкими и непринужденными. Они идеально выстроились на шоссе после последнего поворота на final. Три грузовика по обе стороны шоссе обозначили место установки троса блокировки BAK-6, а вдалеке еще несколько грузовиков перекрыли шоссе прямо перед поворотом – осталось чуть меньше двух миль.

Как только они свернули на конечную, все, что Мейсу нужно было делать, это не отставать от Торнадо. Сидящий на заднем сиденье внимательно наблюдал за ним в поисках любых других признаков опасности.

Мейс не мог держать чертову педаль газа ровно. Как он ни старался, он не мог найти настройку мощности, которая поддерживала бы правильный угол скольжения. Каждое крошечное изменение высоты тона требовало регулировки мощности, что меняло его высоту полета, что требовало еще одного изменения высоты тона и мощности для компенсации. Несколько раз он оказывался значительно выше Торнадо, а однажды забрался так высоко, что потерял его из виду. В то время как приближение Торнадо было прямой линией, приближение Мейса представляло собой серию холмов, похожих на американские горки.

Внезапно пилот указал вперед. Мейс посмотрел вверх. Он все еще был в двадцати, может быть, тридцати футах над шоссе – значительно выше точки приземления. Мейс попытался из последних сил нырнуть за тросом, дернув нос вверх как раз перед тем, как ударилась носовая опора, но крюк отскочил от троса и не задел фиксирующий трос.

«Брейк-данс, отрицательный кабель! Отрицательный кабель!» Крикнул Рамрод по радио. «Обходи! Обходи!»

Мейс не слышал предупреждения, но он знал, что его попытка приземления прошла ужасно неудачно. Он снова включил исправный двигатель и попытался поднять нос, но ручка управления казалась тяжелой, как железная балка, и нос не двигался вверх. У него не было выбора – он собирался приземлиться.

Вереница грузовиков, перегородивших шоссе на повороте, казалось, была прямо перед ним. Хотя до них оставалось еще по меньшей мере полторы мили, при его скорости он преодолеет это расстояние в спешке. Мэйс пытался снизить скорость большого бомбардировщика небольшими изменениями мощности, но тепловые потоки, исходящие от шоссе, поддерживали его, не позволяя мягко приземлиться на землю. Он был высок и быстр, у него не осталось шоссе. Когда он доберется до грузовиков впереди, и он, и Парсонс погибнут в захватывающем огненном шаре. У него оставался только один шанс спастись… Пожалуйста, Боже, безмолвно молился он, не дай ядерному оружию взорваться.…

Мейс перевел дроссельную заслонку на холостой ход и вернул рукоятку стреловидности крыла в положение блокировки на 54 градуса. Это сбросило все до последнего эрг подъемной силы, оставшейся в F-111G, и он опустился хвостом вперед почти вертикально вниз. Внезапная потеря мощности отключила резервную гидравлическую систему, и Мэйс внезапно вообще потерял контроль над направлением движения – он оказался в руках богов, тех самых, которых Дарен Мэйс выводил из себя почти всю свою жизнь.

Сначала поражаются хвостовые перья, окружающие выхлопные патрубки двигателя, сминая металл о разрушенный двигатель и мгновенно воспламеняя некоторое количество топлива или гидравлической жидкости и вызывая черный, дымный пожар в кормовой части моторного отсека. Основные грузовики сильно ударились, взорвав правую шину и вызвав небольшой пожар в кормовом колесном отсеке. Третий удар пришелся в носовую часть, частично выдвинутая носовая опора мгновенно разрушилась, и Мейса с такой силой швырнуло на его плечевые ремни, что у него перехватило дыхание. Стеклопластиковый обтекатель треснул, оторвался и врезался в ветровое стекло, разрушив то, что от него осталось, прежде чем отлететь.

По-прежнему развивая скорость более 150 миль в час, F-111G съехал с шоссе и понесся в пустыню, угрожая упасть, как дом на колесах, попавший в торнадо. Бомбардировщик начал вращаться на оторванном правом колесе, затем на носу, зарывшись в песок, и, наконец, остановился почти в миле от места приземления, засыпанный песком по самую кабину.

Мейсу потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы прийти в себя – внезапный запах горящего топлива и резины немедленно вторгся в его полубессознательное состояние и ускорил выздоровление. Бомбардировщик с двумя ракетами AGM-131X с ядерными боеголовками и примерно пятнадцатью сотнями галлонов авиатоплива на борту был охвачен огнем.

Первым побуждением Мейса было бежать, убраться подальше от горящего самолета, пока что – нибудь не взорвалось, но его пилот, Роберт Парсонс, тоже был в этом самолете. Он мог быть мертв, особенно после катастрофы, но он не мог просто оставить его поджариваться в самолете. Вместо этого он поковылял вокруг разрушенного носа к Роберту Парсонсу. При ударе его ремни безопасности не выдержали, и он упал на колени, кровь покрывала его ноги и грудь, но поскольку бомбардировщик перевернулся на левый бок, его было легко вытащить из самолета. С силой, о которой он и не подозревал, Мэйс протащил пилота через пустыню почти сотню ярдов, прежде чем силы покинули его, и он рухнул на песок.

Уложив Парсонса, он осторожно снял с него помятый шлем. Лицо Парсонса было покрыто глубокими шрамами и кровью, а все бинты Мейса были сорваны порывом ветра. Его левое плечо было вывихнуто и раздроблено. Бинты на груди были целы, но насквозь пропитались кровью. Рана на левой стороне его груди выглядела хуже всего, и Мейсу нечем было прикрыть зияющую, кровоточащую рану, кроме своих рук. Он надавил на открытые ткани – и, к его удивлению, с губ Парсонса сорвался низкий стон. Было ли это просто воздухом из его мертвых легких, выбрасываемым через его – Нет! Парсонс был все еще жив! «О, Господи», – пробормотал Мейс, увидев, как Парсонс шевелит головой и губами. «Боб, ты меня слышишь? Мы в порядке. Мы сделали это. Помощь будет здесь через минуту». Губы Парсонса шевелились, и его кадык дергался, когда он пытался заговорить.

«Не пытайся заговорить, чувак. Ты в порядке. Не пытайся».

Но Парсонс снова ахнул и наклонился вперед, чтобы оказаться поближе к Мейсу. Под звуки приближающихся спасательных команд и срабатывания огнетушителей против огня, ползущего к бомбоотсеку, Мейс наклонился ближе к Парсонсу. «В чем дело, Боб?» – спросил он своего пилота.

«Ядерная бомба … вы не… запускали… ядерную бомбу».

Затем он услышал одно слово от своего пилота, но это было слово, которое должно было изменить его жизнь:

«Предатель», – кашлянул Парсонс. «Ты… гребаный предатель».

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Я ничего не боюсь нравятся напуганные люди. – Роберт Фрост

ДЕВЯТЬ

Овальный кабинет Белого дома, январь 1995 года

Это было очень похоже на государственный визит – почетный караул в аэропорту, приветствие госсекретаря Харлана Гримма, кортеж по улицам Вашингтона и приветствие в Белом доме президента, первой леди, членов Кабинета министров и руководства Конгресса. Приветствие Валентина Ивановича Сенкова, бывшего премьер-министра России, высокопоставленного члена Конгресса народных депутатов и лидера умеренной оппозиции бескомпромиссному российскому президенту Виталию Величко, было почти таким же грандиозным, как и приветствия популярного государственного лидера.

Сенкову было около сорока-пятидесяти, он был высоким, стройным, красивым и неженатым. Он был бывшим полковником СПЕЦНАЗА Красной армии, ветераном Афганистана. Сенков был сильным союзником Бориса Ельцина, ныне свергнутого и находящегося в изгнании бывшего президента России. Когда Ельцин еще находился у власти, Сенков был назначен заместителем председателя Съезда народных депутатов, что является третьей по значимости должностью в новой Российской Федерации. Но с приходом к власти Виталия Величко Сеньков был смещен с этого поста и лишен большей части своих официальных полномочий. Идеологически молодой Сенков был реформатором, который хотел более тесных связей с Западом, и он изо всех сил старался показать миру, насколько захватывающим может быть для россиянина принятие Запада – он установил очень тесные связи со многими западными правительствами и был звездой своего собственного телевизионного ток-шоу в России и в англоязычной версии шоу, показываемого за рубежом. Однако в политике Сенкова качало по ветру. Он старался завести влиятельных друзей как в России (включая военных), так и за рубежом, особенно для того, чтобы показать своим российским коллегам, что такое настоящее западное богатство. Хотя он и не пользовался огромной популярностью у бюрократов или военных, его популярность среди российского народа и людей со всего мира нельзя было игнорировать. Он, безусловно, был очень нетипичным российским политиком.