Текст книги "Порядок подчинения (ЛП)"

Автор книги: Дейл Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 37 страниц)

«Это миф, господин президент», – сказал Фримен. «Мы узнали, что многие из наших идей о ядерной войне просто не соответствуют действительности».

«Например, что, генерал?» – скептически спросила Первая леди.

«Нравится идея о том, что палец занесен над кнопкой где-то в России, и при первых признаках нападения всему миру конец», – ответил Фримен. «Фактически, в России требуется три человека – президент, министр обороны и начальник Генерального штаба – чтобы отдать приказ о ядерном нападении, и только один человек, чтобы остановить его; в нашей стране, конечно, для его начала требуется только один человек, но многие люди могут остановить его, и оно даже может остановиться само благодаря нашей системе встроенного прерывания и предохранителей. И это предполагает, что русские действительно могут обнаружить запуск или даже столкновение: мы узнали, что российские спутники наблюдения и другие системы дальнего обнаружения не так хороши, как мы когда-то думали, вплоть до того, что ядерный взрыв в Казахстане, Таджикистане или Сибири может остаться совершенно незамеченным».

«К чему вы клоните, генерал?» – нетерпеливо спросил президент.

«Дело в том, сэр, что войны не начинаются и не прекращаются быстро, особенно ядерные. Россия знает, что мы готовы вести ядерную войну, сэр, и хотя у нас не так уж много оружия в режиме реального времени, то, что у нас есть, является разрушительным. Величко не сумасшедший, что бы ни говорили Сенков или New York Times. Он поступил бы так же, как вы делаете прямо сейчас, сэр – встретился бы со своими советниками, обсудил план действий, затем приступил бы. Он тоже служит избирателям».

«Да – группа других бескомпромиссных неокоммунистических психов». Но президент на мгновение замолчал; затем: «Итак, давайте предположим, что они нападут и на Украину, и на Турцию, и даже применят больше ядерного оружия – возможно, даже оружия полной мощности. Что тогда?»

«Это вопрос, который я задаю вам, сэр», – сказал Фримен. «Что является нашим приоритетом? Какова ваша цель? Какую роль вы хотите играть? Вы хотите защитить союзника по НАТО, или наказать Россию, или и то, и другое? Вы хотите подождать и посмотреть или вы хотите действовать?»

«Каждый раз, когда вы говорите это, генерал, мне хочется дать вам пощечину, – внезапно взорвалась Первая леди, – и я считаю, что это моя работа – говорить это. В ваших устах это звучит так, будто осторожная, выжидательная позиция неправильна. Вы создаете впечатление, что действие – а я читаю это как войну, чистое насилие – это единственный ответ, который вы примете».

«Мэм, мне платят за то, чтобы я высказывал свое профессиональное мнение, основанное на имеющейся у меня информации, моих знаниях и опыте». Фримен вздохнул. «Президент может последовать моему совету, принять его, отклонить, уволить меня или нанять кого-то другого. Если он прикажет мне прыгнуть, я отдам честь и спрошу: «Как высоко?» но я также поделюсь с ним своими мыслями и мнениями по пути наверх и по пути вниз».

«Я думаю, вам нужно отступить и пересмотреть свои приоритеты здесь, генерал», – холодно ответила она, свирепо глядя на мужа, как бы говоря: мы должны избавиться от него.

«Не я начинал этот конфликт, мэм, и не я устанавливал границы. Но сейчас у нас есть два погибших американских летчика и важный союзник, которого, я чувствую, могут прижать в любую минуту. Нам нужно разработать план». Он повернулся к президенту и серьезно закончил: «Я сделаю все, что вы захотите, сэр. Я в вашей команде. Просто скажите мне, что вы хотите сделать».

Телефон зазвонил снова, и президент покачал головой. Глава администрации ответил на звонок, затем перевел абонента в режим ожидания. «Сэр, это Валентин Сенков, звонит из Москвы».

«Скажи ему, чтобы перезвонил позже».

«Он говорит, что это срочно».

Президент снова собирался отказаться, но на этот раз Первая леди протянула руку и взяла трубку. «Добрый вечер, Валентин. Как диела?» Она немного послушала, затем включила громкую связь и положила трубку обратно на рычаг. «Я связываю тебя по громкой связи с президентом и некоторыми членами его штаба, Валентин. Продолжай и повтори то, что ты мне только что сказал».

«Дорогая,» раздраженно сказал президент, – какого черта, по-твоему, ты делаешь?» Наряду с ощущением, что его разрывает на части шквал голосов и активности вокруг, добавление напыщенного голоса Сенкова в суп не помогло. Ему также не нравилось растущее знание его женой русского языка, особенно когда в дело был вовлечен Сеньков.

«Мне очень жаль беспокоить вас, господин Президент,» сказал Сенков по громкой связи,» но я чувствую, что это очень срочно. Я знаю, что вы только что звонили президенту Величко. Я должен сообщить вам, что Величко больше нет в Москве. Он едет по подземной железной дороге в запасной военный командный пункт в Домодедово».

«Что?»

«Зачем он это делает, Валентин?» – спросила Первая леди. «Мы здесь ничего не делаем. У нас не запланировано никаких операций против России».

«Мэм, пожалуйста», – увещевал ее Фримен. «Это открытая линия!» Она проигнорировала его.

«У меня нет точной информации, сэр,» продолжил Сенков, – но я полагаю, что он эвакуировался из Кремля. Он очень обеспокоен атаками над Черным морем, и я боюсь, что он может немедленно нанести ответный удар».

«Принять ответные меры? Как? Когда?»

«Я не знаю», – сказал Сенков. «Я не могу больше говорить, сэр. Но я должен сказать вот что: Величко нестабилен. Военные последуют за ним, но они настроены двойственно и просто ищут руководства. Они последуют за Величко в Ад… или они последуют за мной к истинным реформам и прогрессу. Господин Президент, я прошу вашей помощи. Я точно знаю, где Величко будет через тридцать минут. Я уверен, что ваше ЦРУ располагает подробной информацией о Домодедово. У вас есть бомбардировщики в Турции, подводные лодки с крылатыми ракетами в Эгейском и Средиземном морях и межконтинентальные баллистические ракеты. Уничтожьте Домодедово. Убейте Величко до того, как он начнет Третью мировую войну.»

«Сенков, ты с ума сошел?» – парировал президент. «Я не собираюсь использовать ядерное оружие для убийства лидера нации».

«Извините, господин Президент, я больше не могу говорить», – сказал Сенков. «Я свяжусь с вами позже», и линия оборвалась.

Президент и его советники смотрели на телефон с ошеломленными выражениями лиц, как будто устройство только что ожило и заерзало на столе. Наконец, после долгого молчания, советники президента начали говорить. Харлан Гримм сказал: «Он полностью переходит все границы, господин президент».

«Я не думаю, что это жизнеспособный вариант, сэр», – сказал Шеер. «Совершенно не в характере американского президента специально нападать на национального лидера».

«Я думаю, это первое хорошее предложение, которое я услышал за последние дни», – сказал Филип Фримен.

«Генерал Фримен, вы сумасшедший или у вас просто какой-то нервный срыв?» – спросила Первая леди. «Вы пытаетесь быть смешным? Этот человек только что предложил нам попытаться убить Величко с помощью ядерной бомбы.»

«Я не могу придумать ничего лучшего, как использовать лучшее оружие и против более гнилого человека, – сказал Фримен. Обращаясь к президенту, он сказал: «Сэр, у нас была великая победа в «Буре в пустыне», но мы потерпели одно крупное поражение – мы упустили Саддама Хусейна. Это решение, хотя тогда оно казалось уместным, правильным и моральным, сейчас мы рассматриваем как серьезную ошибку. Саддам дорого обошелся этой стране, когда он снова восстал два года назад.

«Виталий Величко сделает то же самое. Я искренне верю, что Величко не остановится до тех пор, пока не спровоцирует третью мировую войну или пока НАТО не сдастся и не позволит ему вернуть Украину, страны Балтии и Грузию под власть России. Он применил ядерное оружие, и я искренне верю, что он продолжит это делать. Если мы нацелимся на Величко сейчас в его бункере в Домодедово, мы поймаем его и убьем, возможно, еще несколько тысяч человек».

«И рискуем получить массированный ядерный удар возмездия со стороны русских», – заявила первая леди, не сводя горящих глаз с Фримена.

«По моему мнению, нет, мэм», – сказал Фримен. «Если мы доберемся до Величко, членов его кабинета и военного командования и получим коды, никакой атаки не будет. Если Сенков действительно сможет взять под контроль правительство и вооруженные силы – а я думаю, что он может, – он, возможно, сможет предотвратить любой вид ядерного возмездия. Но если мы этого не сделаем, Величко продолжит эскалацию конфликта, надеясь, что мы отступим. В конечном счете мы будем загнаны в угол и вынуждены будем прибегнуть к массированному ядерному удару по России, чтобы остановить конфликт. Вместо прекращения конфликта после гибели всего нескольких тысяч человек – гораздо меньше, чем уже пострадала Украина, – сотни миллионов могут погибнуть в результате тотального обмена ядерными ударами».

Президент устало потер глаза, когда первая леди и председатель Объединенного комитета начальников штабов переглянулись. После нескольких долгих мгновений президент открыл папку в красной обложке на своем столе – это был совместный анализ Пентагоном развития конфликта и список рекомендуемых военных вариантов. «Скажите нам, о чем вы думаете, господин президент», – сказал госсекретарь Харлан Гримм.

«Я хочу…» – начал президент, сглотнул, глубоко вздохнул и задался вопросом, как, черт возьми, история осудит его за то, что он собирался сделать. На данный момент это было самое критическое событие в его администрации. У народа страны была короткая память, а у истории – нет. Он занялся политикой и баллотировался в президенты, потому что хотел оставить свой след в истории Америки. Он баллотировался в президенты и победил вопреки всему, потому что хотел встряхнуться после четырехлетнего благодушия Джорджа Буша и восьмилетнего армагеддонского взгляда Рональда Рейгана на реальность относительно того, что действительно нужно американским военным. Но его никогда, никогда так не припирали к стенке. И история ждала, призывая его отреагировать так, как были вынуждены поступить многие президенты до него… от Трумэна до Кеннеди, от Рейгана до Буша. «Я хочу, чтобы эта гребаная война прекратилась прямо сейчас», – продолжил президент. «Я хочу, чтобы Россия немедленно прекратила все полеты и патрулирование, угрожающие нашим союзникам. Я хочу, чтобы Россия немедленно начала вывод всех наземных сил из Украины и Молдовы. Я хочу, чтобы Россия немедленно отозвала свои черноморские военные корабли в российские порты»

«А если они этого не сделают, господин президент?»

«Если они этого не сделают, тогда я " Он выглядел так, словно был на грани взрыва или полного срыва – Фримен не мог сказать. «Если они этого не сделают, мы атакуем и уничтожим военный объект в России».

«Что?» – в ужасе выдохнула Первая леди.

«Генерал прав», – сказал ей президент. «Мы действовали сдержанно, и все, что мы получили, – это еще больше насилия. Я не вижу конца этому, пока мы не начнем действовать, пока мы не ответим силой на силу. Я больше не играю в миротворца. Я попробовал это во время исламских войн, и только турки выручили меня. Я попробовал это в Югославии, и Германия выручила меня. Пока что в этой борьбе Турция снова выручила меня. Я больше не собираюсь сидеть сложа руки.

«Я начну борьбу с Россией – никаких экономических санкций, никаких переговоров, никаких словесных перепалок, пока гибнут все новые американские летчики, никаких больше звонков на горячую линию, где этот мудак вешает трубку. Русские люди узнают, каково это – получить ядерный удар, видеть, как близкие умирают от радиационного отравления, смотреть на небо и гадать, сбросит ли следующий самолет нейтронную бомбу на их дом и уничтожит все. Я нанесу ядерный бомбардировочный удар по военной цели в России и уничтожу ее. Я пошлю бомбардировщики-невидимки в Россию и уничтожу военную базу. Я собираюсь положить конец этой проклятой войне или доведу ее до гребаного конца!»

Несколько долгих мгновений в Овальном кабинете не было слышно ни звука, за исключением глубокого дыхания президента и шагов Первой леди, расхаживающей взад-вперед после того, как она встала. «Хорошо, генерал», – покорно сказал президент. «Мне нужен план уничтожения этого бункера – этого аэропорта Домодедово. Как скоро вы сможете мне что-нибудь показать?»

«Предварительная оценка в течение часа, господин президент», – сказал Фримен, все еще пораженный тем, что президент капитулировал. «Подробный брифинг готов для представления руководству и Альянсу через три… нет, два часа».

«Я хочу, чтобы это было сделано хирургическим путем, с как можно меньшим сопутствующим ущербом», – приказал президент. «Есть ли у нас что-нибудь из тех малопроизводительных средств, которыми пользуются русские?»

«Даже если бы мы это сделали, это не сработало бы против бункера, сэр», – сказал Фримен. «Нейтронное излучение не может проникнуть более чем через восемнадцать дюймов бетона – в бункере, вероятно, более восемнадцати футов бетона, если это что-то вроде штаба Стратегического командования или NMCC. Мы должны извлечь его, а это означает по меньшей мере двадцать килотонн и прямое попадание с высотой взрыва в воздухе не более пяти тысяч футов.»

«Я не верю тому, что слышу», – ахнула первая леди. Сквозь внезапный гул голосов телефон зазвонил снова, и начальник штаба подняла трубку. «Не могу поверить, что я на самом деле являюсь свидетелем планирования ядерного нападения на Россию». Президент забрал телефон у своего начальника штаба, когда тот был ему протянут. Он несколько мгновений слушал, затем вернул его обратно.

«Похоже, нам понадобится этот план, генерал Фримен. По Турции нанесен удар российскими крылатыми ракетами. Были поражены международный аэропорт имени Ататюрка в Стамбуле и военно-морская база Голджук».

«Применялось ли ядерное оружие, сэр?»

Последовала долгая пауза. Президент опустил голову и глубоко вздохнул. «Обе цели», – сказал президент. «Субатомные боеголовки взорвались на высоте десяти тысяч футов».

«Боже мой», – сказал Шеер. «Я не могу в это поверить… русские действительно осмелились нанести еще один ядерный удар».

«Человеческие потери могут быть незначительными», – быстро предположил Фримен, потрясенный тем, насколько подавленным и пораженным выглядел президент прямо сейчас – он выглядел так, словно был на грани слез или вспышки гнева. «Турки рассеяли флот, базирующийся в Голчуке, несколько дней назад. Объект большой, но довольно изолированный, на очень пересеченной местности, поэтому нейтронное излучение будет изолировано от местной территории. Ближайший город находится в десяти милях отсюда, вне опасного радиуса действия нейтронного устройства, и он небольшой. Что касается международного аэропорта имени Стамбула имени Ататюрка, то он был закрыт для коммерческого сообщения, когда русские атаковали турецкий военно-морской флот, так что там должна была находиться лишь небольшая группа военной безопасности. Город находится недалеко, примерно в трех-четырех милях к северо-востоку, но, вероятно, он не пострадает – радиус поражения оружия, которое русские взорвали на Украине, составлял всего одну-две мили. Русские хорошо выбрали свою цель, сэр – максимальная поражающая способность при очень низких человеческих потерях».

Президент ухватился за эту новость и, казалось, почувствовал облегчение. Он сжал руку своей жены, которая теперь подошла к нему, и с беспокойством посмотрел на ее ошеломленное лицо. «Все будет в порядке, милая», – сказал он тихим голосом. «Все будет в порядке».

«Сэр, возможно, вам следует подумать об эвакуации Вашингтона», – сказал Фримен. «Полет российских крылатых ракет, запущенных с подводной лодки, может опустошить этот город».

«Ни в коем случае», – решительно заявил президент. «Однажды я уже уходил, и это был худший конфуз в моей жизни. Я рассмотрю возможность отправки вице-президента и других членов кабинета из города, но я не собираюсь уезжать.

«Я хочу, чтобы немедленно было подготовлено заявление, приказывающее русским покинуть Украину и прекратить все враждебные действия. И я хочу, чтобы список целей для России был составлен как можно скорее. Если я немедленно не получу ответа от Величко, я отдаю приказ о нанесении авиаудара завтра ночью».

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

Авиабаза Бэтмен, Восточная Турция, В то утро

С тех пор, как Дарен Мейс получил назначение в Платтсбург и получил RF-111G Vampire, он знал, что вернется на авиабазу Бэтмена в Турции. Он не знал, почему он знал. Очевидно, что проблемы в Восточной Европе, возможности бомбардировщика-вампира и любовь турок к зверю имели к этому большое отношение.

Он стоял один на большой парковке Бэтмена перед зданием управления базой. Бэтмен был одной из самых современных военных баз в мире, с большими бетонными ангарами и обширными подземными помещениями для технического обслуживания самолетов. Это был штаб обороны турецкого правительства против курдских и шиитских мусульманских повстанцев и экстремистов на востоке, а также центр мощного промышленного и нефтедобывающего региона, и поэтому он был очень хорошо защищен и намеренно изолирован. Расположенная недалеко от истоков реки Евфрат на востоке Турции, с высокими горами на юге и востоке, база также была очень красивой. Во время «Бури в пустыне» Бэтмен был малоизвестной штаб-квартирой Командования специальных операций США, выполняющего секретные боевые поисково-спасательные операции и операции «нетрадиционной войны» по всему Ираку и всему ближневосточному региону …

… и это также был штаб операции «Огонь в пустыне», миссии по уничтожению иракского военного бункера с термоядерным оружием, если Саддам Хусейн применит химическое или биологическое оружие во время войны. Тогда Дарен Мейс появился через несколько секунд после запуска ядерного оружия. Теперь казалось, что весь мир был достаточно безумен, чтобы применить ядерное оружие.

Несколько мгновений спустя Мейс услышал приближающийся вертолет. Это был служебный вертолет турецкой Jandarma (внутреннее ополчение Турции) S-70, лицензионная копия UH-60 Black Hawk. Под вертолетом был подвешен груз, и Мейс жестом приказал четырем своим специалистам по техническому обслуживанию подвинуть большую роликовую люльку, чтобы подготовиться к погрузке. Это была спасательная капсула бомбардировщика RF-111G Vampire – бомбардировщика Ребекки. Капсулу осторожно погрузили на люльку, а затем S-70 приземлился и высадил единственного пассажира.

Не успела она отойти и на три шага от реактивного вертолета, как Мейс бросился к Ребекке Фернесс, заключил ее в объятия и крепко поцеловал. Ребекка ответила на его поцелуй, затем уткнулась лицом в его плечо.

Наконец-то он увел ее подальше от рева винтов. «Боже, Ребекка, я думал, что потерял тебя», – сказал ей Мейс.

«Ты меня не терял», – ответил Фернесс. «Ты меня не потеряешь, если только не будешь настолько глуп, чтобы отпустить меня».

Он улыбнулся, затем взял ее лицо в свои ладони. «Это невозможно», – сказал он ей, подкрепляя свое обещание еще одним поцелуем.

Они подошли осмотреть капсулу. «Ракеты взорвали правый флотационный мешок, – сказал Фернесс, – но мы довольно хорошо держались на плаву, даже несмотря на то, что находились низко в воде. Все работало – рации, набор для выживания, сигнальные ракеты». Она показала сумку для шлема и добавила: «Две бутылки Chivas Regal – это все, что я смогла раздобыть у турецкого военно-морского флота. Для ваших специалистов по выживанию и бригад технического обслуживания планеров.»

«Они у меня слишком заняты, чтобы пить это прямо сейчас, – сказал Мейс, – но они оценят эту мысль. Никогда не помешает подлизаться к богам снаряжения для выживания. Где Марк? С ним все в порядке?»

«С ним все в порядке», – ответил Фернесс. «При катапультировании он усугубил травму спины, и медики обнаружили кровь в его кале, поэтому его везут в Инджирлик для проведения анализов. Он действительно преуспел там – в конце концов, он превратился в настоящего члена команды».

«Это хорошо», – сказал Мейс. Он крепко обнял ее, затем сказал: «Мне чертовски жаль по поводу Нортона и Олдриджа».

«Они их не нашли?»

Мейс покачал головой. «Русские забрали их и то, что осталось от самолета. Они сказали, что освободят тела после прекращения боевых действий. Прости, Ребекка. Нортон был настоящим бойцом. Она могла бы распуститься, как Тед Литтл, но она этого не сделала». Он снова заколебался, затем сказал: «Вы с Марком хорошо поработали, Ребекка. Вся эскадрилья хорошо поработала. Два эсминца, фрегат и крейсер с управляемыми ракетами – вы с Фогельманом получили два из четырех. Украинцам достались российские системы АВАКС и авианосец «Новороссийск».

«Я помню взволнованные взгляды экипажей, когда они возвращались с успешной миссии над Ираком во время войны», – сказала Ребекка. «Забавно, но я совсем этого не чувствую. Я имею в виду, я рад, что мы выполнили задание и нанесли ответный удар, но я не чувствую, что что-то было сделано».

«Вы слышали о Голчуке и «Истанбул Интернэшнл»?» – спросил он, имея в виду ядерную атаку малой мощности, совершенную русскими.

«Да», – ответила Ребекка. «Это невероятно. Было ли очень много жертв?»

«Пока около двух тысяч», – сказал Мейс. «Радиация еще не закончилась – они могут получить еще несколько тысяч».

«Боже мой. Что мы будем здесь делать?»

«Я думаю, мы собираемся это выяснить», – сказал Мейс. «Полковник Лафферти хочет видеть нас немедленно. Общий брифинг примерно через пятнадцать минут».

Совещание эскадрильи проходило в комнате для брифингов в одном из подземных ангарных комплексов. Когда Мейс и Фернесс направились на брифинг, Мейс внезапно остановился, прошел по другому коридору, остановился у двери с надписью «ЛАЗАРЕТ» и сказал: «Сначала нам лучше зайти сюда».

«Кто пострадал? Я думал, все вернулись в порядке?» В комнате, где она была одна, они обнаружили первого лейтенанта Линн Огден, одетую в бумажный халат, лежащую на кровати поверх простыней, свернувшуюся в позу эмбриона и безудержно рыдающую. «Линн?»

Когда Огден увидела Фернесс, она громко вскрикнула, затем потянулась к ней дрожащими руками. Фернесс крепко обняла ее. «В чем дело, Линн? Ты ранена? Где Кларк? Вы, ребята, в порядке?» Линн не ответила, только заплакала сильнее. После того, как они на мгновение обнялись, Линн вдруг, казалось, просто растаяла от Ребекки, и Дарену пришлось помочь перенести ее обмякшее тело обратно на стол. «Линн, что с тобой? Что случилось? Я думал, ты вернулась нормально. Линн, прекрати, ты меня пугаешь.»

«Она тебя не слышит, Ребекка», – сказал Мейс. «Она такая с самого рейда. Она и Вест нанесли фрегату два ПОВРЕЖДЕНИЯ и отправили лоха прямо на дно – выживших нет. Она была угрюмой после столкновения с кораблем, но когда узнала, что потопила его, у нее началась шизофрения. Они отвезут ее в Инджирлик для обследования – возможно, ее отправят в Германию, если там безопасно лететь. Ее семья вылетает в Германию.»

«Она не больна? Никаких травм? Они делали рентген черепа или что-нибудь еще?»

«Я видел это раньше, Ребекка», – сказал Мейс, когда медсестра выводила их из палаты – они все еще слышали ее рыдания даже после того, как вышли из палаты. «Назовите это контузией, или синдромом посттравматического шока, или боевой усталостью – она настолько травмирована заданием, что не может контролировать свои эмоции. Она в курсе всего и всех вокруг, но они не могут заставить ее остановиться.»

«Разве они не должны дать ей успокоительное или что-то в этом роде?»

«Они это сделали. Это она после того, как действие успокоительного закончилось».

Когда они выходили из лазарета, то столкнулись прямо с полковником Павлом Тычиной, командиром авиакрыла контингента ВВС Украины. «А, … Майор Ребекка Фернесс. Я очень рад тебя видеть.» Он пожал им обеим руки и обнял ее, прижавшись своей прикрытой марлей щекой к ее щеке вместо поцелуя. Он по-прежнему повсюду носил белую стерильную марлевую маску – он отказывался, чтобы его видели без нее. «Я слышал о вашем товарище по команде, лейтенанте Огдене. Мне очень жаль. Я надеюсь, с ней все будет в порядке».

«Дьякойо. Спасибо вам», – сказала Ребекка, используя один из немногих кусочков украинского, который она выучила за короткое время, проведенное с украинскими экипажами самолетов. Несмотря на его ужасный вид, она нашла Тычину очень симпатичным человеком, оживленным, но в то же время очень общительным со своими людьми, формальным с турками и вежливым, почти экспансивным, с американцами. Он всегда работал и всегда был командиром, хотя казался по меньшей мере лет на десять моложе для этой работы. Конечно, в маске было трудно сказать, тридцать Тычине или шестьдесят. Его прозвище «Воскресенский», «Феникс» по-английски, было хорошо известно во всех объединенных военно-воздушных силах, и его героическая история также была хорошо известна, как и его печальная история о смерти его невесты от нейтронного излучения. «Я думаю, с ней все будет в порядке».

«Конечно», – торжественно сказал Тычина. «Ваша команда очень храбрая. Вы смелые… и красивые». Они шли вместе, пока не достигли главного зала брифингов.

По своему обыкновению, экипажи турецких самолетов стояли в задней части зала и вдоль стен. Все они с нескрываемым отвращением наблюдали, как Фернесс вошел в комнату для брифингов. Турецкий пилот F-16 сложил руки на груди, поднес кулак ко рту, как будто сосал большой палец, и заскулил, как собака. Украинцы отреагировали прямо противоположно – они встали на ноги, аплодируя и подбадривая ее, и они хлопали ее по спине и ягодицам, как если бы она была мужчиной, когда она прошла в переднюю часть конференц-зала и поприветствовала Лафферти, Хембри и других американских членов экипажа. «С возвращением, Ребекка», – сказал Лафферти, обнимая ее. «Жаль, что ты потеряла свой самолет, но ты проделала потрясающую работу».

«Благодарю вас, сэр. Лейтенант Фогельман передает вам свои наилучшие пожелания».

«Он звонил из Инджирлика», – говорит Хембри. «Он уже готов вернуться. Документы пока не знают».

«Он действительно хорошо поработал там прошлой ночью, сэр», – сказал Фернесс Лафферти. «Я полечу с ним в любое время. Я сожалею о Пауле и Курте, сэр. Линн тоже.»

«Я тоже. Их потеря тяжело сказывается на всех присутствующих здесь. Потери всегда сильнее всего сказываются на небольших подразделениях. Нам просто нужно сплотиться».

«Так что же происходит?» Спросил Мейс.

«Мы получаем брифинг от некоторых руководителей НАТО и Центрального командования», – сказал Лафферти. «Они должны быть здесь с минуты на минуту. Ты знаешь о российских атаках в Турции, верно, Ребекка?» Она кивнула. «Я думаю, что Белый дом наконец приступит к работе. Я не знаю, какую роль мы можем сыграть, но что-то происходит».

Как по команде, в комнату обратили внимание, и вошли три офицера, за которыми следовали несколько турецких сотрудников. Американские офицеры вытянулись по стойке смирно …

… и когда они достигли сцены и поднялись на трибуну, Дарен Мейс не мог поверить своим глазам: вместе с генералом Сулейманом Исикларом, командиром базы «Бэтмен», и генералом Петром Иосифовичем Панченко, начальником штаба ВВС Украины, который прибыл тем утром, были генерал-майор Брюс Айерс, армия США, и генерал-майор Тайлер Лейтон, ВВС США – те самые офицеры, отвечавшие за «Огонь в пустыне», неудачную ядерную атаку против Ирака четырьмя годами ранее. Он внезапно почувствовал, как у него засосало в животе.

«По местам», – приказал помощник Исиклар. Все заняли места – все, кроме Дарена Мейса. Эйерс и Лейтон заметили, что один человек все еще стоит, но отказались признать его, кроме сурового взгляда и невысказанного приказа сесть.

Исиклар коротко поклонился портрету Мустафы Кемаля Ататюрка, основателя современной Турецкой Республики – портреты и маленькие святыни Ататюрка были повсюду в Турции, и к ним относились так вежливо, как если бы этот человек присутствовал, – затем обратился к аудитории без предисловий: «Смерть врагам Турецкой Республики и злобным агрессорам повсюду. Сегодня вечером мы начинаем нашу кампанию по изгнанию русских, с Божьей помощью, благословения Кемаля Ататюрка и возглавляемую храбрыми украинцами и американцами. Позвольте мне, пожалуйста, представить генерал-майора Брюса Эйерса, заместителя командующего силами НАТО на Юго-востоке». Под рычание, одобрительные возгласы и вопли украинских членов экипажа Isiklar передал сцену Брюсу Эйерсу.

Эйерс небрежно кивнул портрету Ататюрка, поднялся на трибуну и сказал: «Я здесь, чтобы сообщить вам, что по состоянию на ноль ноль сто часов по восточноевропейскому времени, в соответствии со статьей 12 Североатлантического договора и единогласным голосованием всех государств-членов, Республика Украина и Литовская Республика были официально приняты в полноправные члены Североатлантического альянса. Поэтому, в соответствии со статьей 5 Североатлантического договора и статьей 51 Устава Организации Объединенных Наций, все государства-члены Организации Североатлантического договора альянс приведен в полную боевую готовность, включая вооруженные силы Соединенных Штатов Америки. Хотя Конгресс Соединенных Штатов не объявлял войну, президент Соединенных Штатов отдал приказ о немедленном развертывании двухсот тысяч военнослужащих в поддержку операций НАТО. Правительство Турции санкционировало развертывание ста тысяч военнослужащих на своей территории. Нападение на одну страну-члена должно рассматриваться как нападение на всех нас».

Украинцы обезумели от радости при этой новости, крича и подбадривая как сумасшедшие. Полковник Тычина на несколько мгновений замолчал, затем поднял руку, призывая к тишине.

«Я хотел бы объявить, что с сегодняшнего дня генерал Петр Панченко, начальник штаба Военно-воздушных сил Республики Украина, настоящим назначается командующим объединенными военно-воздушными силами НАТО в восточном регионе и будет общим командующим военно-воздушными силами подразделений НАТО в Турции, Украине и Литве. В этой чрезвычайной ситуации он будет подчиняться непосредственно мне как командующему оперативной группой НАТО. Генерал Панченко, командование ваше». И снова в зале воцарился настоящий бедлам, когда безумно счастливые украинские офицеры приветствовали своего лидера на трибуне.

Панченко не владел английским языком, поэтому попросил Павла Тычину перевести для него: «Генерал говорит, что его послание простое и прямое. Товарищи воины, сегодня мы начинаем освобождение Украины». Он подождал, пока стихнут одобрительные возгласы и аплодисменты, затем добавил: «Однако у нас здесь нет иллюзий величия. Наши силы невелики, и мы привержены защите принимающей нас страны и другого члена НАТО, Турции, а также защите нашей родины. Мы не можем надеяться выиграть эту войну сами. Скорее, мы должны продержаться до тех пор, пока наши братья по НАТО не прибудут с боевыми действиями. Но мы не будем бездействовать. Как мы обнаружили прошлой ночью, хотя мы и не можем убить русского медведя, мы можем ужалить его до смерти.