Текст книги "Факел свободы"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Эрик Флинт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 47 страниц)

Глава 3

Кэтрин Монтень посмотрела на огромный чемодан, лежащий на кровати. Взгляд был не слишком теплым.

– Ты понимаешь, Антон, какой это пережиток древности? Человеческая раса покинула родную планету почти две тысячи лет назад, а нам все еще приходится паковать багаж самостоятельно.

Антон Зилвицкий поджал губы:

– Это одна из тех "будь ты проклят, если согласишься", "будь ты проклят, если не согласишься" и "будь ты проклят, если промолчишь" ситуаций?

– Что это значит? – нахмурилась она.

Он указал коротким и толстым пальцем на дверь, ведущую в нишу с бытовой техникой: – Там находится домашний робот с отлично настроенной программой подготовки к поездкам. Лично я не паковал свой багаж… о, годы. Не помню, сколько именно, но много.

– Ну, да, – она округлила глаза. – Ты мужчина. Не считая носков и белья, – одинаковых носков и белья, – тебе нужны три костюма, столь же простых, как кусок жареного мяса. Мясо, картошка, морковка – больше тебе ничего не нужно.

– Как я и сказал, «будь я проклят, что бы я ни сделал». – Он бросил взгляд на дверь, как бы ища путь к отступлению. – Последний раз, когда я обращал на это внимания, наши дочери, Хелен и Берри, являлись женщинами. Как и принцесса Рут. И ни одна из них троих также не упаковывала свои вещи лично уже много лет.

– Ну, конечно, нет. Хелен в военнослужащих, так что волей-неволей она была запятнана мужским отношением. Берри росла без горшка, чтобы помочиться, и она по-прежнему накапливает личные вещи, как если бы у нее был бюджет крысы в земляных норах. А Руфь просто ненормальна. Единственный член королевской семьи, в которой… о, черт, никогда не было того, кто хотел быть шпионом.

Она выпрямилась и расправила плечи.

– Я, с другой стороны, сохранила нормальные женские обычаи и взгляды. Так что я знаю совершенно точно и хорошо, что никакой гребаный робот не упакует мой чемодан должным образом. Будучи честной по отношению к живому существу, я все еще заставляю мой ум считать, что положить в чемодан, пока он не закрыт.

– Ты также одна из самых богатых женщин в Звездном Королевстве, Кэти. Черт, в Звездной Империи – как, впрочем, во всей этой чертовой галактике, поскольку богатство мантикорской верхушки общества посостязается почти с любым в Солнечной Лиге, проклятье на их черные и злые аристократические сердца. Так почему бы тебе не позволить одному из твоих слуг упаковать чемодан?

Монтень выглядела смущенной.

– Это не кажется правильным, – сказала она. – Некоторые вещи человек должен делать сам для себя. Использовать туалет, чистить зубы, собирать свой собственный чемодан. Было бы гротескно иметь слугу, чтобы делать такого рода вещи.

Она смотрела на чемодан в течение нескольких секунд, а затем вздохнула.

– Кроме того, упаковка моего собственного чемодана позволяет мне забыться. Я буду скучать по тебе, Антон. Очень.

– Я буду скучать по тебе, любовь моя.

– Когда я увижу тебя снова? – Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. – Наилучшая оценка. Ты можешь обойтись без лекции о временной неопределенности разведывательной работы.

– Честно говоря, это трудно знать. Но… я думаю, несколько месяцев как минимум, Кэти, и они легко могут растянуться на год и более.

– Да, я так и поняла. Черт возьми, если бы я могла…

– Не будь глупой. Политическая ситуация для либералов на Мантикоре слишком важна, чтобы ты оставила Звездное Королевство вновь, как только вернешься домой. Какой она стала, когда ты, вероятно, растянула ее, оставаясь здесь на Факеле на протяжении стольких недель после коронации Берри.

– Я не жалею об этом, все же. Ни одной минуты.

– Я тоже и, наверняка, Берри оценила это. Но пока я подсчитываю, ты можешь позволить себе один длительный отпуск, – он улыбнулся также криво, как и она раньше, – учитывая, что этим поводом была коронация твоей дочери – ты действительно можешь сделать это снова. Лишь в политическом беспорядке не получается в порядок.

– Было бы лучше сказать «политическая возможность». Последствия той быстрой поездки, которую ты предпринял домой несколько недель назад, будут иметь время, чтобы просочиться к настоящему моменту.

В промежутке между тем как Антон вернулся на Эревон с Курящей Лягушки с критически важной информацией, что он нашел на Джорджию Юнг, и временем, когда он должен был помочь с освобождением Факела, он был в состоянии – едва-едва – вернуться на Мантикору и, с Кэти, противостоять Юнг и заставить ее отправиться в изгнание. Они также заставили ее уничтожить пресловутый архив Северной Пустоши, который сыграл такую отвратительную роль в политике Звездного Королевства, прежде чем она бежала.

– Да уж, они будут, – сказал он. – Они точно будут.

* * *

Когда она, наконец, упаковала огромный чемодан, Антон начал вызывать бытового робота. Но Кэти покачала головой.

– Ни в коем случае, приятель. Я не собираюсь рисковать своими ценными вещами перевозкой глупой машиной, когда к моим услугам есть личный тяжелоатлет. – Она одобрительно осмотрела приземисто-королевскую фигуру Антона. Он был на несколько сантиметров ниже, чем была она, и, казалось, по крайней мере, на метр шире.

Когда-то Кэти услышала, как кто-то на званом вечере заметил, что плечи Антона могут в крайнем случае использоваться в качестве стоянки для наземных транспортных средств. Все присутствующие поставили под сомнение это заявление, указав, что это был абсурд. Но не раньше, чем они провели несколько секунд изучая вопрос плеч.

Он взял чемодан за ручку на конце и взвалил его на плечо. Движение было таким плавным и легким, как если бы он взял в руки веник вместо чемодана, весившего больше пятидесяти килограммов.

Кэти скользнула своей рукой вокруг его талии со стороны, противоположной чемодану.

– Теперь давай поторопимся, пока наша благословенная дочь не решила начать еще одну инновацию в королевских обычаях Факела. Восьмичасовая долгая прощальная вечеринка для королевской матери, которая нафарширует меня как гуся, истекающего соком.

На их пути к двери, выражение ее лица стало задумчивым.

– Я не думала об этом до сих пор. Согласно протоколу Факела, я вдовствующая королева или что-то в этом роде?

– Я сомневаюсь в этом, дорогая. Практически никакого королевского протокола на Факеле нет – и, учитывая Берри, это вряд ли сильно изменится, пока она будет сидеть на троне.

– О, это такое облегчение. В тот момент, когда я говорила слово «вдова», я почувствовала, что прибавила тридцать килограммов.

* * *

В данном случае, «официальное королевское прощание» было столь же неформальным, как Кэти, возможно, просила бы. Была лишь горстка людей, присутствовавшая в зале для аудиенций Берри, чтобы увидеть ее. Сама Берри, принцесса Руфь, Веб ДюГавел, Джереми Экс и Танди Палэйн. Веб и Джереми были старыми друзьями, в то время как Руфь не была – до этой поездки на Факел, Кэти обменялась только несколькими словами с ней на королевских торжествах на Мантикоре – она чувствовала себя довольно знакомой из-за давних связей Кэти с династией Винтонов. Эти связи были политически напряженными на протяжении многих лет, но все же расслабленными в личном отношении.

Танди Палэйн была единственной по-настоящему чужой для нее в этой группе. Кэти никогда не встречала ее до этой поездки. Она знала многое о мирах Мфекане, которые произвели Палэйн, из-за их отношения к генетическому рабству. «Рабсила» во многом использовала генофонд Мфекане, чтобы создать свои линии для тяжелого труда. Но она также прекрасно знала, что у нее не было никакого реального знания того, на что должно быть походило вырасти на Ндебеле.

В определенной степени она узнала эту крупную женщину в ходе своего пребывания на Факеле после коронации Берри. Тем не менее, она все еще не могла считать ее «другом», в любом реальном смысле этого слова. Палэйн была дружелюбна, конечно, но оставалась определенная жесткая сдержанность во всех ее отношениях с Кэтрин Монтень.

Это не расстраивало Кэти. Во-первых, потому, что она узнала этот признак. Она встречала его много раз у недавно бежавших или освобожденных из лап «Рабсилы» генетических рабов. Как бы хорошо ни была рекомендована Кэти другими бывшими рабами, и неважно, какой была ее политическая репутация, просто не было никакой возможности, чтобы кто-то, кто недавно вышел из глубин генетического рабства, почувствовал себя в своей тарелке в присутствии богатой дворянки. И в то же время Танди Палэйн не вышла из генетического рабства, будучи родившейся и выросшей на Ндебеле, как те, что были не более чем пеонами, чего хватало, чтобы вызвать ту же осторожность.

Но, так или иначе, все это не имело значения. Другой причиной Кэти было очень благосклонное отношение к Палэйн, несмотря на поступки этой женщины по отношению к ней, поскольку она решила, что Танди Палэйн была единственным человеком во вселенной, кто скорее всего сохранит Берри Зилвицкую живой и достаточно целой в ближайшие годы. Эта женщина была главой молодых войск Факела, она была тесно связана с Берри, и…

Чрезвычайно жестокой, когда она должна была быть.

Кэти оглядела комнату. «Зал для аудиенций» Берри был фактически просто наспех отремонтированным офисом в большом здании, которое «Рабсила» когда-то использовала для своей штаб-квартиры на Факеле – известный ранее как «Вердант Виста» – и которое мятежники захватили и превратили в комбинированный «королевский дворец» и правительственный центр.

– Где Ларс? – спросила она.

Берри усмехнулась.

– Он прощается со своей новой подругой. Не спрашивай меня, с какой именно. Если он переживет юность – и получит только несколько месяцев, чтобы определиться – у него впереди есть верная карьера жонглера.

Кэти немного печально усмехнулась. Некогда в прошлом достигнув полового созревания, младший брат Берри Ларс превратился во что-то вроде Лотарио. Секрет его привлекательности для молодых женщин оставался непостижимым для Кэти. Ларс был приятный мальчик, но он не был на самом деле тем, что вы назовете «красивый». И хотя он, конечно, не был застенчив, он также не был особенно энергичен в том, как он подходил и имел дело с девочками-подростками. На самом деле, он был, по мнению большинства людей, в том числе и самой Кэти, «очень хорошим мальчиком».

Тем не менее, независимо от причины, он, казалось, был магнитом для девочек-подростков, и больше, чем несколько женщин, которые были на несколько лет старше его. В течение недели после прибытия на Факел с Кэти, ему удалось приобрести двух подруг своего возраста и даже привлечь полусерьезное внимание женщины, которой было не менее тридцати лет.

– Будем надеяться, что нам удастся выбраться отсюда без скандала, – почти пробормотала Кэти.

Джереми Экс усмехнулся. Лукаво, как он обычно делал.

– Не будь глупой. Все подразумеваемые женщины являются бывшими генетическими рабами. Так что то, что выходит за пределы для их родителей – вовсе не относится к случаю их двоих – и каждого из их друзей. "Скандал" просто не является проблемой, здесь. То, чем ты должна быть обеспокоена, так это тем сможет ли Ларс сбежать с планеты, не получив удаленными различные части тела.

Он едва вымолвил последние слова перед тем, как обсуждаемый парень появился в зале. На самом деле никто не видел его входящим.

– Привет, мам. Пап. Берри. Все. – Он пожаловал их всех несколькими быстрыми кивками. Потом, глядя немного взволнованно, сказал: – Как скоро мы уезжаем? Я голосую за сразу. Без обид, сестр… я имею в виду, Ваше Величество. Я просто не вижу смысла в затягивании этого выхода.

Его мачеха одарила его строгим взглядом.

– В чем проблема, Ларс?

Он поерзал в течение нескольких секунд.

– Ну. Сусанна. Она очень пьяна. Она сказала, что не прочь… – Он поерзал еще немного, оглядываясь на вход в зал. – Это было вроде как неприлично.

Кэти закатила глаза.

– О, замечательно.

Веб ДюГавел тихо рассмеялся.

– Правда в том, Кэти, что я сам никогда не был поклонником затянувшихся прощаний.

– Я тоже, – сказал Джереми.

Итак, она быстро обняла их обоих. Затем пожала руку Танди Палэйн. Затем подарила Руфь другое быстрое объятие, а затем подарила Берри очень длинное.

– Береги себя, дорогая, – прошептала она на ухо падчерицы.

– Ты тоже, мама.

* * *

По настоянию Кэти, Антон тащил монстрообразный чемодан всю дорогу до шаттла, который ожидал, чтобы унести ее на орбитальную яхту.

Там, после очень долгого объятия, которое было даже дольше, чем то, что она дала Берри, сопровождаемого всякого рода интеллектуально бессмысленными, но эмоционально критическими словами, которыми муж и жена – которыми они были, на самом деле, если не по имени – обменялись при расставании в том, что они оба знали, будет очень долгой разлукой.

* * *

К тому времени, как Антон вышел из шаттла, прибыла Сусанна. Она принесла мешок булыжников с собой.

Антон оглянулся на шаттл Кэти. По сравнению с любым настоящим звездным кораблем, он был крошечным, немного бо?льшим, чем докосмический громадный авиалайнер, какими наметились быть большинство судов поверхность-орбита. Он был немного больше, чем многие такие, по общему признанию. Он должен был обеспечить роскошные – можно даже сказать «греховно роскошные» – условия, по одному праву ожидаемые от постоянно работающей вспомогательной части яхты, лично зарегистрированной на одну из самых богатых женщин в исследованной галактике. Кэти всегда называла ее своей «вспомогательной вакханальной площадкой», и Антон почувствовал себя более, чем немного тоскливо, когда вспомнил некоторые из вакханалий.

Несмотря на свой небольшой размер по сравнению со звездным кораблем, однако, он был все еще достаточно велик (на самом деле, «огромен», возможно, не слишком решительное прилагательное) по сравнению с любым обычным человеком. Даже одним таким надувшимся и возвышающимся от праведной подростковой ярости, как Сусанна.

– Его мать до безобразия богата, знаешь ли, и этот шаттл был построен верфью «Палладиум» Картеля Гауптмана, – сказал Антон блондинке-подростку. Она была довольно привлекательна в коренастом и спортивном виде. – Они строят Флоту много штурмовых шаттлов и судов для наземных атак. В действительности, зная какая броня у кораблей, сделанных на верфи «Палладиум», сомневаюсь, что они избегали расходов на ее шаттл. На самом деле, я знаю, что они не делали этого, так как я лично написал конструктору об этом. Суть в том, что я не думаю, что эти булыжники смогут оставить хотя бы вмятину на корпусе.

– Конечно, я знаю это. – Сусанна зарылась в сумку. – Это дело принципа.

Как и предсказал Антон, корпус не был даже помят. Тем не менее, ей удалось попасть в него дважды. У девочки была чертовская сила.

Глава 4

Танди Палейн закрыла за собой дверь предоставленных ей дворцовых апартаментов, а затем двинулась к человеку, который восседал на большом столе у окна, обзирая раскинувшиеся внизу сады. К осмотру он, казалось, подходил очень основательно – и это было странновато. Сады были совсем новые: там было больше перекопанной земли, чем зелени, а та зелень, что была, отчаянно боролась за выживание.

Большуя часть растений привезла с Мантикоры Кэтрин Монтень. Как она утверждала – подарок от королевы Елизаветы Мантикорской, выкорчеванный из ее личных обширных садов.

Берри высоко оценила отношение. К сожалению, большей частью климат Факела был тропическим или субтропическим, и у планеты была своя пышная и разнообразная биота [флора и фауна определенного района, объединенные общей эволюцией], бо?льшая часть которой была довольно агрессивна. Только стараниями садовников дворца удалось сохранить импортные растения живыми в течение нескольких недель после прибытия Монтень. Теперь, когда она уехала, Танди была уверена, что Берри спокойно скажет своим садоводам, чтобы мантикорские растения умирали естественной смертью.

Это было не то зрелище, о каком можно было подумать, что оно даст столь пристальную концентрацию человеку, сидящему за столом. Но, как находила Танди, ум Виктора Каша часто двигался в собственном мире. Было довольно странным, что такое квадратное лицо у казалось бы обычного человека – которым он, по сути, был во многом – может видеть вселенную с таких нетрадиционных углов.

– И что такого интересного в этих бедных растениях внизу? – спросила она.

Его подбородок лежал на руке, которую он теперь отодвинул.

– Им здесь не место. И чем дольше ты изучаешь их, тем это очевиднее.

– Не могу сказать, что я не согласна. И ты считаешь это интересным, потому что…?

– «Рабсиле» здесь не место, также. Чем больше я думаю об этом, тем более это очевидно.

Она нахмурилась, и начала лениво поглаживать плечо.

– Ты, конечно же, не хочешь услышать тот довод от меня – от кого-либо здесь – что вселенная не была бы гораздо лучше, если бы мы избавились от "Рабсилы". Но к чему это своего рода откровение?

Он покачал головой.

– Я не ясно выразился. Я имел в виду, что "Рабсила" не принадлежит Вселенной так же, как этим растениям не место в этом саду. Она просто не подходит. Есть слишком много вещей в этой так называемой "корпорации", которые не к месту. Ей следует умереть естественной смертью, как и растениям внизу. Вместо этого, она процветает – даже становится все более мощной, судя по доказательствами. Почему? И как?

Это был не первый раз когда Танди находила, что ум ее возлюбленного скакал впереди ее. Или, может быть, лучше сказать, он скакнул в кусты, как кролик, оставив ее, прямодушного хищника, задыхаться в погоне.

– А… Я пытаюсь подыскать достойный способ сказать «да?» Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Он улыбнулся и положил руку поверх ее.

– Извини. Я, вероятно, выражаюсь немного темно. Что я хочу сказать, так это то, что есть слишком много путей – путей, которых слишком много – на которых "Рабсила" ведет себя не как злая и бездушная корпорация, как должна бы.

– К черту, это не так! Если есть малейшая человеческая порядочность в этой дурно…

– Я не спорю с тем, что она злая и бездушная, Танди. Она не действует как корпорация. Злая или нет, бездушная или нет, «Рабсила» должна быть коммерческим предприятием. Этим, как предполагается, будут обусловлены прибыли, а рентабельность рабства должна вымереть – умереть естественной смертью, как те растения, там, внизу. О, – он пожал плечами, – их линии «рабов для удовольствий» всегда будут прибыльными, учитывая то, как уродливые стороны человеческой природы имеют тенденцию удерживаться, подпрыгивая, на поверхности. И всегда найдутся конкретные случаи – особенно для трансзвездных компаний, которые нуждаются в рабочей силе в Пограничье – где линии рабочих предлагают по крайней мере предельное преимущество перед автоматизированным оборудованием. Но этот рынок должен будет сокращаться, или в лучшем случае держаться устойчивым, а это должно означать, что «Рабсила» должна бы терять энтузиазм. Ее прибыли должны быть ниже, и она должна производить меньше «продукта», а это не так.

– Может быть, ее способы ведения дел слишком нацелены на приспособляемость, – предположила Танди после короткой паузы.

– Это звучит, как привлекательная гипотеза, – признал он, – но это не вписывается ни в одну бизнес-модель, которую я был в состоянии представить. Не для корпорации, которая была настолько успешной так долго. Никто когда-либо не имел возможности изучить их бухгалтерию, конечно, но они должны были показывать чертовские прибыли для финансирования всего, в работу чего они вмешивались – как прямо здесь, на «Вердант Виста», например – и я просто не могу вполне убедить себя, что работорговля должна быть настолько выгодна. Или до сих пор настолько выгодна, должен сказать, я полагаю.

– Тогда, может быть, то, что они делали здесь, было началом их диверсификации?

– Хммм. – Он на мгновение нахмурился, затем снова пожал плечами. – Может быть, полагаю. Это просто…

Звонок в дверь прервал его, и Танди поморщилась, прежде чем она повысила свой голос.

– Открыть, – приказала она.

Дверь плавно скользнула в сторону, и Антон Зилвицкий вошел в комнату в сопровождении принцессы Руфь. В шокирующем отображении королевского протокола шиворот-навыворот, королева Берри увязалась за ними

– Теперь ты можешь выходить из укрытия, Виктор, – сказал Антон. – Она уехала.

Берри прошла в центр комнаты и положила свои руки на стройные бедра.

– Ну, я думаю, что ты был груб, и меня не волнует, что говорит папа. Мама очень любопытный человек, и ее с ума сводило, что она не может удовлетворить свое любопытство. Все то время, что она была здесь, она не прекращала спрашивать о тебе. А ты вообще не выходил, чтобы встретиться с ней, ни разу.

– Любопытство может и не убивать кошек, – ответил Виктор, – но оно, безусловно, убило много политиков. Я делал одолжение леди, ваше величество, хотела ли она этого или нет и будет ли она ценить это или нет.

– Не называй меня так! – отрезала она. – Я ненавижу, когда мои друзья используют этот глупый титул в частной обстановке – и ты это знаешь!

Антон подошел, чтобы сесть в кресле.

– Он просто делает это вследствие причин, которые я не могу понять – он относится к виду слишком извилистых, несговорчивых, извращенных людей – используя пышные королевские титулы в частной обстановке, чтобы расчёсывать некий странный эгалитарный зуд, имеющийся у него. Но не волнуйся, девочка. Ему безразлично, что он означает.

– На самом деле, – мягко сказал Виктор, – Берри является единственным монархом в мироздании, которого я не против звать «Ваше Величество». Но, признаю, я делаю это в основном только капризничая.

Он посмотрел на молодую королеву, выражение лица которой было раздраженным и чьи руки до сих пор лежали на бедрах.

– Берри, самая последняя вещь, которая твоей матери была необходима, так это оставить себя открытой для обвинения, что она провела время, общаясь на Факеле с агентами вражеской власти.

Берри усмехнулась. Вернее, попробовала. Усмешка была просто не тем выражением, которое было естественным для нее.

– О, ерунда! Или оставить себя открытой для обвинения, что она провела время общаясь на Факеле с кровавым террористом вроде Джереми?

– Совсем не то же самое, – сказал Виктор, качая головой. – Я не сомневаюсь, что ее политические враги, выдвинут обвинение против нее, как только она вернется домой. Это приведет в восторг тех, кто уже ненавидит ее, и вызовет массивный зевок со стороны всех остальных. Ради Бога, девочка, они обвиняли ее в этом на протяжении десятилетий. Независимо от того, каким кровавым и маниакальным люди могут представлять Джереми Экса, никто не думает, что он враг Звездного Королевства. Тогда как я, безусловно, есть.

Он подарил мягкий извиняющийся взгляд Антону и Руфь.

– Не имея в виду нанести личную обиду кому-то здесь. – Он снова посмотрел на Берри. – Общение с Джереми просто оставляет ее открытой для обвинения в дурных взглядах. Общение со мной оставляет ее открытой для обвинения в государственной измене. Это огромная разница, когда речь идет о политике.

Выражение лица Берри было теперь упрямым. Совершенно ясно, что ее не убедили аргументы Виктора. Но ее отец Антон качнул головой. Весьма энергично, на самом деле.

– Он прав, Берри. Конечно, теперь он также разоблачен как никчемный секретный агент, так как если бы он имел воображение или сообразительность на все, то он потратил бы время, посещая Кэти, в то время как она была здесь. Много-много времени, делая то, что он мог, чтобы сделать политику Мантикоры еще более отвратительной, чем есть.

Виктор одарил его ровным взглядом и холодной улыбкой.

– Я думал об этом на самом деле. Но…

Он пожал плечами.

– Трудно понять, к чему это все приведет в конце концов. Есть очень длинная, длинная история тайных агентов, являющихся слишком умными для их же блага. Можно так же легко доказать, правда, спустя много лет, что Кэтрин Монтень находилась под сильным контролем со стороны либералов – и с безупречной репутацией – что окажется полезным для Хевена.

Антон ничего не сказал. Но он одарил Виктора очень спокойной собственной улыбкой.

– И… ладно, – сказал Виктор. – Я также не делал этого, потому что мне было бы неудобно это делать. – Выражение его лица получилось таким же упрямым, как у Берри. – И это все, что я хотел сказать по этому вопросу.

Танди мгновение боролась, чтобы не улыбнуться. Были времена, когда множество больших и неловких политических и моральных принципов Виктора Каша забавляло ее. Учитывая то, что они были прикреплены к человеку, который также мог быть столь же безжалостным и хладнокровным, как не всякий человек, который когда-либо жил.

Не дай Бог Виктору Каша придется просто сказать в открытую, что семья Зилвицкого были людьми, которые стали ему дороги, враги мантикорцы или нет, и он был не более способен сознательно навредить им, чем он был бы способен навредить ребенку. Могло быть иначе, если бы он думал, что на карту были поставлены жизненно важные интересы Хевена, правда. Но ради небольшого и, вероятно, временного тактического преимущества? Это было просто не то, на что он пойдет.

Все же она не хотела дразнить его этим. Даже потом, когда они вновь будут одни. К настоящему времени она узнала Виктора достаточно хорошо, чтобы знать, что он просто отступит в смущении. Он будет держаться сложных и тонких рассуждений о том, что сохранение личного доверия Зилвицких на самом деле работает в пользу Хевена, в долгосрочной перспективе, и что было бы глупо жертвовать этим ради мелкого маневрирования.

И это даже может быть правдой. Но это все равно будет оправданием. Даже если бы Виктор не думал, что это было любым долгосрочным преимуществом для Хевена, он бы вел себя так же. И если это оправдание не сможет достичь его цели, придумает другое.

Судя по улыбке Моны Лизы на лице Антона Зилвицкого, Танди была уверена, что он понял это сам.

Теперь Антон откашлялся, достаточно шумно, чтобы убрать руки-лежащие-на-бедрах неодобряющей королевы Берри.

– Однако, это не то, зачем мы пришли сюда. Виктор, есть кое-что, что мне нужно обсудить с тобой.

Он кивнул принцессе Руфь, которая сидела на подлокотнике кресла в другом конце комнаты.

– Мы должны поделиться с тобой, должен сказать. Руфь – на самом деле та, кто затронул этот вопрос в разговоре со мной.

Руфь мелькнула Виктору нервной улыбкой и перенесла вес на кресло. Как обычно, Руфь была слишком непоседлива, имея дело с профессиональными вопросами, чтобы иметь возможность сидеть на месте. Танди знала, что Виктор считал ее превосходным аналитиком разведки, но он также думал, что она будет катастрофой как полевой агент.

Каша посмотрел на Берри, которая подошла к креслу рядом с диваном Антона и заняла его.

– А почему королева здесь? В смысле без всякого неуважения, ваше величество…

– Я очень, очень не люблю, когда он зовет меня так, – сказала Берри, ни к кому в частности не обращаясь, уставившись в стену напротив.

– …но вы обычно не выражали глубокого интереса к тайным сложностям разведывательной работы.

Берри перевела взгляд от стены на Каша.

– Потому что, если они правы – а я не уверена! – то это будет подразумевать много более активное участие, чем глупые выходки шпионов.

– Ладно, – сказал Виктор. Он снова посмотрел на Антона. – Так что у тебя на уме?

– Виктор, есть какая-то неправильность в «Рабсиле».

– Он не говорит, что эта неправильность похожа на «их действительно плохую мораль», – вмешалась Руфь. – Он имеет в виду…

– Я знаю, что он имеет в виду, – сказал Виктор. Теперь он смотрел на Берри. – И я хочу сказать вам, ваше – ах, Берри – но твой отец прав. Действительно что-то прогнило в Датском Королевстве.

Берри и Танди нахмурились.

– Где это Датское Королевство? – потребовал Танди.

– Я знаю, где это, – сказала Берри, – но я не получила его. Конечно, есть что-то гнилое в Датском Королевстве. Это очень противный сыр, который они делают.