Текст книги "Факел свободы"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Эрик Флинт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 47 страниц)

– Хорошее предложение?

– Лучше, чем я себе представлял. Там должен быть кто-то, кто знает больше о рабочих Сен-Жюста на местах, нежели я полагал, что это будет. Я думаю, моя, ах, репутация опережает меня.

– Не как Виктора Каша, надеюсь?

– Нет. Ну… наверное, нет. Почти наверняка нет. Всегда теоретически возможно, что они выяснят кто именно я, и заложат хитрую ловушку. Но они работают в тесном контакте с Согласованием, очевидно – поэтому, если они поняли, кто я, почему бы просто не сообщить обо мне и не дать мезанцам прямо здесь сделать мокрую работу? – Он покачал головой. – Нет, они, вероятно, выяснили обо мне, как о еще одном юном устранителе неполадок Сен-Жюста. Я был не единственным, как бы то ни было. Была по крайней мере дюжина других, каких я знал, и, вероятно, в два или три раза больше еще. Кто знает? Теперь, когда Сен-Жюст мертв, наверное, никто. Если был когда-нибудь человек, который соблюдал свой собственный совет, это был Оскар Сен-Жюст.

* * *

– Итак, это нижняя строка. Либо да, либо нет.

Джек МакБрайд вернул плоский взгляд Виктору Каша с, как он надеялся, собственным невозмутимым взглядом.

Тот факт, что Каша сделал то, что составило ультиматум было сигналом самим по себе, Джек знал. Когда их переговоры продвинулись, Зилвицкий и Каша попали в знакомые роли «хороший полицейский / плохой полицейский». МакБрайд признал рутину, конечно – каковое Каша и Зилвицкий прекрасно знали – но это действительно не имело большого значения. Процедура была древней, потому что была настолько эффективной.

Все более эффективной здесь, сдержанно думал Джек, когда в вашем варианте «хорошим полицейским» был Антон Зилвицкий! В рамках любого другого, кроме как в паре с Виктором Каша, Зилвицкий играл бы «плохого полицейского».

Каша был… тревожным. И был бы, даже если бы МакБрайду не была известна его репутация. Были времена, когда эти темные глаза казались черными, как звездная пустота, и столь же холодными.

– Ладно. Вот что я хочу: выход с планеты для меня и моего друга. Друга-мужчины, приблизительно моего возраста, и одного из ведущих физиков Мезы, специализирующегося на силовых установках кораблей. Точнее, он эксперт по новому типу двигателя корабля, который совершенно неизвестен никому во вселенной.

Здесь можно было получить небольшое выражение лица, которые пришло к Зилвицкому в ответ на это заявление. Трудно сказать, по этому массивному лицу. Зато не было никакого выражения вообще у Каша.

– Давайте, – сказал Виктор. – А что вы предоставите нам за этого вашего физика?

Сделано на пенни, нужно сделать и на фунт. Джек когда-то даже искал этимологию этой старой пословицы.

– Я дам вам следующее: во-первых, сущность и планы Мезанского Согласования для Мантикоры и Хевена. Какие, ах, примерно так же враждебны, как вы можете себе представить.

– Только общие утверждения до сих пор, МакБрайд.

– Позвольте мне закончить. И, во-вторых, я могу сказать вам, как – с точки зрения непрофессионала; у меня нет квалификации, чтобы самому понять технические аспекты – Мезанское Согласование убило посла Вебстера, получило полковника Грегора Хофшульте для покушения на крон-принца Хуана, и получило лейтенанта Меарса попытавшегося убить Хонор Харрингтон, и Вильяма Генри Тайлера, напавшего на вашу приемную дочь Берри, Антон. Среди других нападений. Поверьте мне, там их больше – и более успешных операций – чем ваши люди даже догадываются. В том числе – он посмотрел прямо на Каша – то, которое… вдохновило, скажем так, некоего Ива Гросклода убить себя, если это что-то значит для вас.

Впервые с тех пор как он встретил Виктора Каша, подлинное выражение появилось на лице хевенита. Это было очень слабое выражение, правда, но между этой небольшой хмуростью и легкой бледностью, Джек знал, что упоминание было зарегистрировано.

Зилвицкий нахмурился на Каша.

– Это что-нибудь значит для тебя?

– Да, – сказал Виктор мягко. – Кое-что, что Кевин подозревал… – Он покачал головой. – Я боюсь, я не могу говорить об этом, Антон. Это одно из тех мест, где интересы моей звездной нации и твоей, вероятно, не то же самое.

Антон кивнул и посмотрел на МакБрайда.

– Хорошо. А что вы хотите взамен? Имейте в виду, Джек, что в связи с – ах – необычным характером этого партнерства между Виктором и мной, никто из нас не может предложить вам убежище в наших собственных системах. В конце концов, я представлю, что вас, вероятно, занесет ветер на Эревон, или куда-то в сектор Майя. В настоящее время, однако, вы будете изолированы на Факеле, и я могу очень хорошо гарантировать, что одним из самых первых людей, кто будет говорить с вами, является Джереми Экс. Он, вероятно, не то чтобы будет доброжелателен, также.

Легкая улыбка показалась на лице Зилвицкого.

– Хотя там не будет никаких физических контактов – вы знаете, избиений, пыток, такого рода вещей – и вы даже не будете подлежать жить в плохих условиях. Моя дочь проследит за этим; и можно, даже без меня говорить с ней. Но там не будет ничего фантастического или роскошного. Не в течение нескольких лет, предполагаю.

Джек не был удивлен чем-либо из этого. И… его это не волновало. Не слишком.

– Это дело, – сказал он. Он взял чип из кармана жилета и скользнул его через стол. – Вот. Я сделал это в качестве своего рода… жеста доброй воли, я полагаю, вы бы так назвали это. Это не имеет технического материала по самой технике убийства. Как я уже сказал, лучшее понимание, что я имею сам, только в том, что вы могли бы назвать пониманием обоснованное непрофессионализмом. В принципе, хотя, это новый подход к медицинской нанотехнологии, только базирующейся на вирусе и активном самовоспроизводстве.

Он увидел удивление – и тревогу – во всех трех глазах своих слушателей, и пожал плечами.

– Я не знаю, как они устроили это, но все, что я видел с оперативной стороны подчеркивает, что они уверены, что они создали такой механизм управления, чтобы его нельзя было остановить. И что они нуждаются в ДНК-образце предполагаемого «хозяина», прежде чем они смогут сконструировать оружие для данной миссии.

– А что оно делает? – спросил Антон почти мягко.

– Оно в основном строит свою дисперсную архитектуру, био-компьютер, – ровно ответил МакБрайд. – Оно встраивается в нервную систему хозяина, но полностью пассивно, пока хозяин не встречает всего, что является инициирующим событием, которое было запрограммировано в него. В этот момент, оно… начинает доминировать. – Он рассеянно махнул рукой, явно разочарованный своей неспособностью описать процесс более четко. – Как я понимаю, оно может быть запрограммировано только для выполнения довольно простых, краткосрочных операций. У него есть некоторые ограниченные функции ИИ, по-видимому, но не очень много. И оно не может отвергать собственные усилия хозяина по восстановлению контроля за его произвольными мышцами неопределенный срок. Не дольше четырех или пяти минут, по-видимому.

– Которые достаточно продолжительны, очевидно, – мрачно сказал Виктор. Он внимательно разглядывал МакБрайда несколько тихих секунд, а затем постучал по чипу на столе между ними. – А это?

– Ну, давайте просто скажем, что, когда я начал думать о том, как хорошо я бы мог объяснить это вам, я понял, что ответ был «Не Слишком Чертовски Хорошо», – ответил МакБрайд с легкой улыбкой. – Поэтому, мне пришло в голову, что это могло бы быть за меня, чтобы обеспечить любые подтверждающие документы, что я могу. Это, – он указал на чип, – является лучшей версией тех доказательств, что я смог получить на руки, не спотыкаясь о слишком многие внутренние линии. Это доклад полевого агента, который руководил убийством Вебстера. Он включает в себя имена, места и даты… а также описывает взлом банковских документов, который он использовал, чтобы вовлечь водителя хевенитского посла. Плюс ликвидация хакера, который осуществил его. Я думаю, есть более чем достаточно там, что можно было бы подтвердить расследованием на Старой Земле, если вы знаете, где искать.

– Я думаю, есть, – согласился Антон. Он поднял чип и подбросил его в воздух, а затем поймал его и сунул в карман. МакБрайд был почти наверняка прав в этом, подумал он, и взглянул на Каша, выгнув бровь. Хевенит кивнул очень легко, и Антон вновь посмотрел на МакБрайда.

– День после завтра вас устроит?

Джек покачал головой.

– Я не могу. Ну, я могу, но займет еще как минимум день, чтобы получить Херландера готовым и, кроме того, я могу предоставить дополнительное время, которое хорошо бы использовать, чтобы прикрыть наши треки на выход. – Он слегка улыбнулся. – Конечно, я думаю, вы уже сделали то же самое – и, пожалуйста, обратите внимание, что я не спрашиваю, что и как – поэтому, я полагаю между вашими и моими схемами никто, даже Бардасано, не сможет выяснить, как мы покинули планету.

Глава 50

«Ненавижу ждать, когда же бросят второй ботинок», проворчал адмирал Озирис Траян. Ни один из трех приглашенных на обед не ответил. Во-первых, потому что комментарий не был обращен к кому-то из них, ну и во-вторых, они пробыли достаточно долго с адмиралом, чтобы распознать риторический вопрос.

Судя по всему, вопрос не был настолько риторический, как они вначале подумали, до того как он посмотрел на через стол на темно-рыжую, зеленоглазую женщину в капитанской форме сидящую напротив

«Вот ты, Адди?» спросил он. «Как тебе вот это все?»

«Не наше дело рассуждать, сэр,» капитан Аделаида Гренджер, командующий офицер Траянского флагманского дредноута, ответила с кривой усмешкой. Она вытерла губы снежно-белой салфеткой и вопросительно согнув бровь глянула на адмирала."Могу ли я при всем уважении, спросить, что же вызвало гнев адмирала прямо сейчас?" спросила она.

Траян издал что-то подозрительно напоминающее фырканье и качнул головой в сторону капитана флагмана.

«Для тебя это плохо кончится Адди», предупредил он её – «Поверь, ты не незаменима»

«Да, сэр», справедливо согласилась она. «Но – при всем уважении, учитывая адмиральскую… слабость, найти замену, и подготовить её – вероятно займет гораздо больше времени, чем адмирал может потратить»

В это же время, двое других сидевших за столом, с облегчением отметили, что это было, все всяких сомнений, очередное развлечение Траяна. Все трое подчиненных почитали и уважали Траяна – он не был бы выбран командующим четвертой оперативной группы, если бы он не был бы широко известен как один из тройки лучших офицеров Сил Обороны Маннерхейма. Как правило он был отличным начальником. Но не было никаких сомнений что при его характере, разочарование делало его более… колючим.

К счастью, капитан Грейджер была кем-то вроде его личного протеже в течение достаточно долгого времени чтобы придумать искусный трюк для обезвреживания серьезного раздражения с его стороны. Этого было достаточно чтобы сделать ее присутствие желанным для людей Траяна, даже если бы она и не была таким отличным офицером по праву.

"Возможно вы правы относительно этого, Траян согласился с капитаном флагмана, и бросил смятую салфетку рядом с своей пустой тарелкой. «О том сколько времени это займет – это да, конечно», добавил он. «А что до „слабости“ – это едва применимо в моем случае, так то»

«Конечно нет, сэр,» серьезно сказал Грейнджер. «Я должно быть случайно оговорилась.»

– Это случается иногда с простыми смертными, или так я слышал, – заметил Траян, и настала очередь Грейнджер хихикать.

– Тем не менее, – проговорил Траян мгновение спустя, в значительно более серьезном тоне, – я не в восторге от всей этой операции. Я никогда не был, и я не стал немного более счастливым за последние четыре или пять стандартных месяцев, так или иначе.

Не существовало никаких сомнений ни в одном из умов его слушателей о какой операции он говорил. Оперативное Соединение Четыре не имело прямого участия в ней – за что все они были про себя благодарны – но они были проинформированы об операции «Феррет»… и о ее целях, учитывая последствия для будущих операций ССЗМ [Силы Системной Защиты Маннергейма].

– Я не думаю, что кто-то действительно рад намерению опереться на Лаффа и его коллекцию параноиков, сэр, – сказал сейчас коммандер Никлас Хассельберг. Траян посмотрел на своего светловолосого начальника штаба, и Хассельберг пожал плечами. – Иногда возможность дезавуировать действия подчиненного имеет свою цену в надежности, сэр.

– Я понимаю это, Никлас, – сказал Траян. – В данном конкретном случае, однако, я не совсем убежден, что возможность дезавуировать действия является достаточно важной причиной, чтобы полагаться на нее. Впрочем, я не очень убежден, что сама операция является замечательной идеей – или даже необходимой, на данный момент. Особенно, когда мы приложили так много усилий, чтобы сохранить этот конец моста столь полностью черным так долго.

– Я понимаю, что решение было принято на самом высоком уровне, сэр, – отметила коммандер Ильдико? Нюборг, оперативный офицер Траяна, дипломатическим тоном, и Траян фыркнул еще раз, на этот раз жестко.

– Это было, конечно так, – согласился он.

Все трое его подчиненных поняли. Хотя Хассельберг был единственным человеком, кто по-настоящему знал личность конкретного ответственного за такое решение, все они представляли звездные линии геномов. Звездные линии были меньшинством в офицерском корпусе ССЗМ в целом, конечно, но они были в значительной степени сконцентрированы среди более старших офицеров, и для обязанностей столь точных, как в их текущем назначении перетасовка персонала была слегка подправлена. В результате чего командная структура Оперативного Соединения Четыре была несомненно верхним эшелоном альфа-линий, бета-линий и гамма-линий.

Это означало, что, в отличие от большинства своих сослуживцев, они знали, что Силы Системной Защиты Маннергейма были фактически придатком Флота Мезанского Согласования, о существовании которого никто другой еще не знал. Поэтому, термин «высокий уровень» имел для них совсем другое значение, нежели для любого из тех не-мезанских офицеров.

– Я не говорю, что терминал Вердант Виста не важен, потому что это не так, – продолжал Траян. – И я понимаю, что использование очевидных доверенных «Рабсилы» столь же спорно, как это получается, учитывая то, кто отвечает за систему в эти дни. С этой точки зрения, у меня нет каких-либо сомнений по поводу «Феррет». Проблема в том, что я думаю, что сама операция не является необходимой. Хуже всего, что такие осложнения нам не нужны. Мы могли провести силы через мост в любое время, когда бы мы захотели, что было бы более чем достаточно, чтобы сокрушить все, что «Королевство Факел» могло выставить на нашем пути. Мы в действительности не должны захватывать систему для осуществления эффективного контроля над терминалом, и, если бы это был мой вызов, мы бы пошли вперед и ждали бы, пока нам действительно не понадобится использовать эту вещь. В этом случае мы не должны были полагаться на бракованных Лаффа вообще.

Последовал момент молчания. У Осириса Траяна была заслуженная репутация открытости с подчиненными, которым он доверял. «Все все знают» о любой текущей операции, по крайней мере, на уровне его штаба, была практически его мантрой, потому что он считал, что это единственный способ получить их лучшие мысли – и предотвратить компетентных людей от невежества основе заблуждения. Но его комментарии по поводу операции против Факела были необычно резкими, даже для него, учитывая тот факт, что ОС 4 даже не было назначено силами прикрытия ССЗМ на другом конце туннельного моста Вердант Висты.

Капитан Грейнджер склонила голову набок, явно обдумывая то, что он сказал. Она оставалась таким образом в течение двух-трех секунд, затем пожала плечами.

– С чисто военной точки зрения, я с вами полностью согласна, сэр. И я предполагаю, что всегда возможно, что кто-то где-то вынюхал о ней из трещин над тем, что произошло в Вердант Виста, когда мы потеряли контроль над системой, в первую очередь. Я думаю, однако, что действующим фактором здесь, во многом, является озабоченность над тем, что в конечном итоге манти могут выяснить о туннельном мосте.

– Они не собираются выяснять что-нибудь об этом, что не принесет им никакой пользы, Адди, – воспротивился Траян. – Кроме того, они уже поняли, просто что-то, что можно было проследить от своего конца, или они никогда не отправили бы свой исследовательский корабль к SGC-902 в первую очередь. Для всего хорошего, что сделано им.

Он поморщился, так же как Грейнджер и Нюборг. Хассельберг, с другой стороны, только пожал плечами.

– Я признаю, что это было… неприятно, сэр, – сказал начальник штаба. – Хотя политика и инструкции коммодора Ганно были ясны.

– Я полностью осознаю эти моменты, Никлас. – Голос Траяна был значительно холоднее, чем обычно приходя в направлении Хассельберга. – Я также знаю, однако, что это был одиночный крейсер – и тот, что был почти полностью устаревшим, вдобавок – а у Ганно была целая эскадра линейных крейсеров, сидевшая там, с двумя из них уже на боевых постах и знавших точно, где может выйти кто-то с другого конца. Неужели вы думаете, что шкипер манти был бы настолько глуп, чтобы сражаться с восемью линейными крейсерами, сидевшими там и готовыми превратить его корабль в плазму? У Ганно была возможность приказать ему сдаться; он просто отказался использовать это.

– Я не защищаю его решение, сэр, – указал Хассельберг. – Я говорю, что то, что он сделал, было прикрыто. И, вероятно, не мешало бы помнить, кто является его свояченицей.

Траян нахмурился от напоминания. Хотя, было похоже на Хассельберга привести к этому, подумал он. Этот человек был таким трезвым – не сказать злобный – какими являлись они. И он, безусловно, верил, что нужно называть лопату лопатой, даже если было не очень дипломатичным напомнить своему адмиралу, что жена коммодора Джерома Ганно, Ассунтина, была младшей сестрой адмирала флота Кьяры Отис, начальника флотских операций Сил Системной Защиты Маннергейма.

Дипломатично или нет, это было также указание на то, насколько Хассельберг доверял другим офицерам, сидящим вокруг стола. Было очень маловероятно, что его наблюдение вызвало бы какой-либо гнев адмирала флота Отис, но дело было не в этом.

– Он может приходится адмиралу Отис зятем, – сказала капитан Грейнджер, – но не она та, кто смотрит за его задницей для него, Никлас.

– Конечно, нет, мэм, – согласился Хассельберг. – Но есть адмирал Кафкалоудес. А, к сожалению, это почти то же самое.

– Я думаю, что нам, вероятно, следует переключить разговор в другом направлении, – спокойно сказал Траян. Все посмотрели на него, и он пожал плечами. – О, я не согласен со всем, что было сказано. С другой стороны, существует не так много смысла обсуждать то, что все уже говорено, а обсуждение небольших… слабостей НФО и ее начальника штаба – или ее начальника штаба, по крайней мере, – улыбнулся он быстро Грейнджер, когда он использовал ее раннюю терминологию, – даже среди друзей не является ни продуктивным, ни дипломатическим, ни мудрым и ни поддерживающим хорошую дисциплину.

Грейнджер смотрела на него мгновение упрямыми серо-зелеными глазами. Потом она глубоко вздохнула, кивнула и откинулась на спинку кресла, потянувшись за бокалом.

Правдой, думал Траян, было то, что тенденции создания Кафкалоудесом сложной многоступенчатой служебной организации были хорошо известны во всем ССЗМ. На самом деле, они были настолько хорошо известны, что готовность адмирала флота Отис мириться с ними была широко рассматриваема как ее единственная истинная слабость. Она была умна, компетентна, опытна и предана своему долгу, но было невозможно для Траяна поверить, что она не знала о вендетте Кафкалоудеса против любого, кто когда-либо сделал ошибку, разжегши его гнев. И это был гнев, вызываемый с поразительной легкостью.

Проблема была в том, отставя личные недостатки в сторону, что он действительно был очень хорош в своей работе. И, чтобы отдать должное противнику, часть его работы, безусловно, была для защиты Отис, потому что защищая ее, он также защищал ее эффективность. Вот почему Грейнджер и Хассельберг почти наверняка исправились там, где был затронут Ганно.

Отис не может защищать его только потому, что он был ее зятем – по сути, Траян, который знал адмирала флота достаточно хорошо, был чертовски уверен, что она и не хотела – но она не была должна. Коммодор мог рассчитывать на то, что Кафкалоудес спокойно подавит любую личную критику в его адрес. В конце концов, он не хочет получить всплеск критики на НФО! Или то, во всяком случае, что Кафкалоудес может посчитать пересмотреть вещи.

И у Хассельберга был совершенно обоснованный пункт о действиях Ганно. Они были прикрыты его приказами, хотя как знал Траян, Ганно ожидал использовать свое усмотрение по применению смертоносной силы. И были аргументы в пользу того, что именно сделал коммодор. Траяну они могли не очень нравиться во многом, но он не мог отрицать их существование.

Причина, по которой эскадра Ганно была привлечена Согласованием к обязанности наблюдать за концом моста Вердант Виста, в первую очередь была в том, что разумное назначение персонала, аналогичное тому, которое было оптимальным в Оперативном Соединении Четыре, привело – чисто случайно, конечно – к тому, что Шестая эскадра линейных крейсеров являлась укомплектованной исключительно офицерами и, так уж случилось, кто были мезанскими звездными линиями. Никто из них не собирался упомянуть то, что случилось с кем-нибудь, но если бы мантикорское исследовательское судно было бы доставлено кораблями Сил Системной Защиты Маннергейма…

«Все это правда, – думал Траян, – но они не должны были приводить его в Маннергейм в первую очередь. Согласование могло припрятать их куда-то. Черт, нам удалось „запасти“ целую поганую систему Дария за двести проклятых лет! Но Ганно не хотел возиться с „неудобствами“, так что он просто случайно пошел вперед и взорвал весь корабль полный людей, вместо этого».

– Если оставить в стороне любые обсуждения наших старших офицеров, – сказал после паузы Хассельберг, – есть еще наши собственные особенности, адмирал. Манти могут не понять, что они имеют дело с их концом моста.

Он взглянул на умную стену переборки столовой Траяна, пока он говорил, а остальные проследили за его взглядом к ней. Стена была настроена в данный момент, чтобы показывать не систему Феликса, где «Вивьен» и остальное ОС 4 в настоящее время проводили «рутинные учения», а то, что лежало с другого конца туннельного моста Вердант Виста.

Она была сосредоточена на одной звезде, которая выглядела немного ярче, чем любая другая в их поле зрения. На самом деле, единственной причиной ее видимой яркости было то, что она была значительно ближе к записывающему устройству, чем любая из других. Это был на самом деле только скромный карлик класса M8, без единой планеты с его именем.

Или, скорее, его номером, для него никогда не добьются достоинства получить свое собственное имя. Это был просто SGC-902-36-G, тусклая маленькая звезда точно на стороне «коричневого карлика», абсолютно не представляющая особого интереса для кого-либо и в более сорока световых годах от ближайшей населенной звездной системы.

Кроме того, однако, она была домом никогда прежде не наблюдаемого гипер-пространственного явления: пара туннельных терминалов в менее двух световых минутах друг от друга, и меньше, чем в десяти световых минутах от самой SGC-902-36-G. На самом деле, они были точно в 9,24 световых минутах от звезды, которые ставили их именно на ее гипергранице, и сделали их туннельные терминалы единственными в изученной галактике, которые были меньше, чем тридцати световых минутах от звезды.

Никто никогда не сталкивался ни с чем подобным этому раньше, и даже все эти годы после открытия, гипер-физики Мезанского Согласования все еще пытались придумать объяснение того, как «Туннельная Аномалия SGC-902-36-G» (также известная как «Близнецы») произошла, когда все общепринятые теории туннелей говорили, что этого не могло быть. В настоящее время, подсчитал Траян, было по крайней мере шесть конкурирующих «основных» гипотез.

Очевидно, что никто никогда не предсказывал, что такая вещь возможна. На самом деле, Согласование буквально наткнулось на нее в ходе съемки туннельного узла, связанного с системой Феликса, где оперативное соединение Траяна в настоящее время тренировалось. Не то, чтобы галактика в целом и понятия не имела о существовании этого узла, также.

Он был первоначально обнаружен «Джессик Комбайн», поддерживаемой рабочую исследовательскую экспедицию (очень тайно) Маннергеймом под прямыми приказами Согласования. «Джессик» никогда не делилась информацией о съемках ни с кем, если не было прекрасного повода для того, чтобы сделать это, а в этом случае Согласование решило, что был отличный повод не распространять открытие «Комбайн».

Феликс был необитаемой звездной системой в немногим более десяти световых годах от Маннергейма. Тусклая звезда класса K2 была ярче SGC-902-36-G, и имеющая единственную малорентабельную обитаемую планету, хотя это было лучшее, что кто-то когда-либо мог сказать о ней.

Сама планета, которая никогда не была удостоена любого лучшего названия, чем «Бета Феликса», была довольно жалким куском недвижимости, с силой тяжести в 1,4 раза больше Старой Земли, осевым наклоном в тридцать один градус, и скупой гидросферой в едва тридцать три процента.

При обычном радиусе орбиты в ровно шесть световых минут, это был холодный, засушливый, пыльный, с мчащимися бурями, совершенно жалкий комок грязи, но Согласование рассматривало его как потенциальное место для дальнейшего развития в любом случае, вследствие его близости к Маннергейму.

Республика Маннергейм открыто ненавидела и презирала генетическую работорговлю и преступных мезанских трансзвездников, которые способствовали ей… что было одной из вещей, которые делали ее таким ценным для Мезанского Согласования. Тот факт, что силы системной защиты Маннергейма были одной из самых мощных во всей Солнечной Лиге, и что не было абсолютно ничего, чтобы связать ее с «Рабсилой» или правительством системы Меза, не было болезненно, также.

Как таковое, это было удобно, по соображению Согласования, чтобы запрятать секрет его арсенала где-то подальше, что как все знали было абсолютно бесполезным, и еще, чтобы он был одновременно достаточно близок, чтобы Маннергейм из-за ССЗМ мог держать защитные глаза на нем. Конечно, были недостатки в этом предложении, худшим из которых было то, что он также был достаточно близко к Маннергейму для кого-то, кто мог невинно наткнуться на вещи, о которые Согласование не хотело, чтобы спотыкались.

Шанс на то, что кто-то на самом деле это сделает был отдаленным, по меньшей мере, конечно. Когда дело шло к сокрытию вещей, десять световых лет могли бы также быть десятью тысячами, если не было чего-то, чтобы побудить некоторых назойливых в совершении поездки в первую очередь.

Чего никто не ожидал – до того, как исследовательская группа, которую Согласование послало к Феликсу под прикрытием экспедиции «Джессик», завершила тщательный анализ первичной эмиссии системы – так это того, что было много причин, чтобы совершить рейс, если бы кто-то знал, что Феликс был связан с крупным туннельным узлом. Не такого масштаба, как Мантикорский Туннельный Узел, возможно, но все же значительно бо?льшим, чем большинство, с не менее чем четырьмя вторичными терминалами.

Они привели к нескольким интересным местам (в том числе к системе Дария, которая на самом деле была выбрана в качестве площадки для арсенала ФМС), и Согласование держало существование Узла Феликса, таким же «черным», каким они имели всю колонию на Дарие.

На самом деле, несмотря на то, что Согласование знало об этом более двух стандартных веков, ССЗМ впервые осознали это меньше десяти лет назад. Официально, по крайней мере; многим из старших офицеров ССЗМ, кто знал о Согласовании, также было известно об Узле Феликса с самого начала.

Что касается основной части ССЗМ, которые были обеспокоен тем, что каким бы образом Маннергейм не обнаружил узел только восемь с половиной стандартных лет назад, и что было принято решение сохранить его существование в секрете, потому что было только два вторичных терминала… и потому, что Республика намерена была убедиться, что когда его существование станет известно, он будет также прочно утвержден в качестве принадлежащего Маннергейму.

Случайно, с точки зрения Согласования, установление этого права собственности собиралось быть сложным и (еще лучше) времязатратным. Бесполезная, как оказалось, система Феликс, колонизационные права на нее были куплены соларианской корпорацией больше пятисот стандартных лет назад.

С тех пор они прошли через руки по крайней мере дюжины уровней спекулянтов – всегда понижаясь в цене после того, как новый владелец выяснял, насколько трудно было бы привлечь колонистов в систему, когда было так много других, более привлекательных потенциальных направлений. К настоящему времени, в действительности было четыре отдельных корпорации, которые утверждали право собственности за собой, и ни одна из них, вероятно, не откажется от своих претензий, не ища хоть какой-то компенсации, чтобы списать свои безнадежные долги.

Если Маннергейм вдруг проявит интерес к системе, кто-то удивится, почему. Помимо исследования «Джессик» (которая занималась браконьерством на чужой собственности, не то, чтобы можно было ожидать, что это соображение оказывало сильное воздействие на «Джессик», конечно), никто никогда не трудился обновить первоначальное исследование системы. Но если Маннергейм начнет предлагать приобрести колонизационные права, это почти неизбежно изменится, так как спорящие «владельцы», конечно, заподозрят (и правильно), что Маннергейм узнал что-то о ней, чего они не сделали.

Поэтому, они пошли бы и взглянули бы сами, в ходе чего они обнаружили бы узел для себя. В этот момент всякое судебное разбирательство, претензии, встречные требования, и требования огромной компенсации выйдет пеной на поверхность.

Так что Маннергейм был идеальным прикрытием для поддержания существования узла в секрете, пока он очень аккуратно и незаметно, через паутину агентов и союзов на расстоянии вытянутой руки, стремился приобрести в собственность Феликс для себя без того, чтобы кто-нибудь заметил. Тем членам ССЗМ, которые сами не были мезанцами, но кто знал о существовании Узла Феликса было известно, почему именно они должны были держать язык за зубами об этом. И они не знали, что «официальная» информация об исследовании, которой поделились с ними, не включала терминал Дария… или терминал SGC-902-36-G.