Текст книги "Факел свободы"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

Соавторы: Эрик Флинт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 47 страниц)

Глава 36

Июнь 1921 года э. р.

– Я не могу сказать тебе, с каким нетерпением я жду этого, Хью. Первый раз я покину эту проклятую дыру после убийства Лары и всех тех других людей.

Они только что вышли из лифта, ведущему вниз к захороненному оперативному-центру-дубликату-королевской резиденции и направлялись к главному входу. Импульсивно Берри сунула руку под локоть своего начальника службы безопасности. Затем, почувствовав, как он напрягся, она скорчила гримасу и убрала руку.

– Извини. Забыла. Ты должен держать свою пушку свободной рукой – обеими, кажется – в случае, когда злодеи выскочат на нас. И не беда, что не понадобится злодей меньший, чем горилла, чтобы смочь «выпрыгнуть» на тебя, в первую очередь – и если они это сделают, так что? Я видела поднимаемый тобой вес, Хью. Любой злодей из реального мира с функционирующим мозгом, который захочет причинить мне вред, когда ты рядом, будет стараться взорвать меня или выстрелить в меня с большой дистанции или отравить меня или что-то еще – ни один из этих сценариев не оставляет места, чтобы Араи Мертвый-Глаз спустился с пушкой наперевес.

Хью не мог не захихикать. В чисто хладнокровном и практическом плане, Берри почти наверняка права. Хью не были нужны обе руки свободными. На самом деле, можно даже сделать дело, одолжив Берри свою руку, при этом он понижал бы риск того, что королева может повредить себе путем отключки и падения.

Но это не имело значения. Настоящая проблема была психологической, а не практической. Даже без какого-либо физического контакта, Хью находил, что ему очень трудно поддерживать свою эмоциональную отстраненность. Сложнее, по сути, с течением времени. Он полагал, что ему необходим каждый костыль, который он мог получить.

Последнее замечание королевы было, можно так сказать, просто еще одним гвоздем в его эмоциональный гроб. И если термин «гроб» может поразить другого человека, как смешной способ, чтобы описать то, что он влюбляется, этот другой человек не был у своей потенциальной возлюбленной главой безопасности. К настоящему времени, Хью молча проклинал Джереми Экса в тот момент, когда просыпался, затем по крайней мере дюжину раз в течение каждого дня – и его последней мыслью, прежде чем заснуть, было проклясть его еще раз.

«После убийства Лары и всех тех других людей». Насколько знал Хью, Берри Зилвицкая была единственным человеком, который описал этот теперь печально известный исторический эпизод таким образом. Для, вероятно, всех остальных в населенной вселенной – и, конечно, каждого диктора последних известий – этот эпизод был известен как покушение на королеву Факела Берри.

Хью сам думал так же об этом инциденте. Но не Берри. И она никогда не будет. Может быть, лучше сказать, была категорически неспособна на это. Была ясность в том, как она увидела, что вселенная прошла через многие слои позиций и званий, должностей и статусов, какие большинство людей автоматически и обычно подсознательно накладывали на других людей, с которыми они сталкивались.

Это было не то, что Берри была неуважительна по отношению к людям высокого социального ранга. Она не была такой, если это лицо не дало ей конкретных причин, чтобы быть. Это было просто из-за ее способности к расширению этого уважения на любого, независимо от того, как низок их статус может быть, даже не думая об этом.

Она выжила, а Лара и многие другие не смогли. Итак, во веки веков, этот инцидент будет определен для нее при людях, которые пострадали больше всего, а не их соответственным статусом. Она потратила время и усилия, позже, чтобы узнать имя каждого человека, который умер, вплоть до слуг и отослала личные сообщения с соболезнованиями их семьям. (Если они у них были. Многие бывшие рабы не имели.)

Это качество сделало ее той, кто приобретал друзей быстрее, чем кто-либо, кого Хью видел в своей жизни, и привлекало друзей, что у нее уже были, еще ближе. Хью не думал, что любой из других телохранителей Берри был влюблен в нее так, как был он. Но на сегодняшний день все они были полностью посвящены ей.

И… если он судил о вещах правильно, население Факела в целом сделало ровно то же самое. Они собирались, чтобы выказать это. Это будет первое появление Берри на публике после покушения.

Ему, черт возьми, лучше быть правым. Или Берри спустит с него шкуру живьем. Она может сделать это в любом случае.

* * *

Королева и глава ее службы безопасности появились в свете солнца, разлившегося на главном входе во дворец. Сразу же произошло два события.

Огромная толпа собравшаяся, чтобы приветствовать ее, взорвалась в приветственных восклицаниях, а дюжина охранников приблизились и окружили ее.

Чуть больше половины из этих охранников были беовульфцами, а остальные были смесью людей Баллрум и амазонок, все и каждый из которых были тщательно проверены. Проверены не только самим Хью, Джереми и Сабуро, но и одним из телохранителей, что отец Руфи привез с собой.

Его звали Барри Фримен, и он был единственным членом отряда Гвардии Королевы, принятым древесным котом. Имя древесного кота было Оливер Уэнделл Холмс, и он присутствовал на протяжении всего процесса, на котором Хью собирал новую команду безопасности Берри.

Ее первую настоящую команду безопасности, к тому же. Берри настаивала, что эта часть будет называться Собственный Полк Лары. «Полк» был абсурден на данный момент, конечно. Но если новая звездная нация выживет, так будет не всегда.

Хью отчаянно хотел, чтобы Барри и Оливер были все еще здесь, на Факеле. Он чувствовал бы себя намного лучше, если бы знал, что был по крайней мере один древесный кот, способный почувствовать эмоции людей, которые оказались в пределах ударной дистанции Берри. К сожалению, древесные коты, кто принял человека-партнера были немногочисленны и редки. Единственный, кто имелся у них на Факеле был Чингиз. Хью скучал по нему и по Джадсону Ван Хейлу все больше с каждым днем, и не только с практической перспективы. Ни один из двух, ни Чингиз, ни Джадсон – ни Харпер – не колебались ни мгновения. Если бы они колебались, Берри умерла бы и общее число погибших было бы неизмеримо больше. Для Хью Араи, это сделало всех троих его братьями, и разновидностью проклятья.

Но был в этом практический аспект, и Хью обсудил вопрос, довольно подробно, с Винтоном-Серисбургом и Фрименом, в день перед их отъездом. Они обещали, что сделают все, что смогут, когда вернутся в Звездное Королевство и если некоторые из мантикорцев-партнеров древесных котов с необходимым опытом и обучением безопасности могут быть освобождены, они отправятся служить с течением времени на Факел.

– Но не надейтесь слишком сильно, – сказал Фримен. – Нас просто не так много в любом месте, а тем более с навыками нужными вам… и, честно говоря, мы должны использовать каждого, чтобы следить за той чертовщиной, которую они использовали в этих убийствах ближе к дому. – Он посмотрел почти извиняюще на Винтона-Серисбурга. – Ее величество, барон Грантвилль, граф Белой Гавани, баронесса Морнкрик… есть еще много людей, каких кто-то с такими же возможностями, – как и большинство из Гвардии Королевы, которые были на Факеле, он, казалось, не вполне был убежден мнением официальных специалистов по анализу разведывательных данных Звездного Королевства о том, что любой, кто говорил с хевенитским акцентом под сомнением, – хотел бы видеть мертвым. И поддержка их жизнеспособности будет использовать огромный кусок наших имеющихся запасов котов.

– Барри прав в этом, и пары, что у нас есть, скорее всего, можно найти на Сфинксе, вероятно, работающими в Лесной Службе, – добавил Майкл. – Но я подниму этот вопрос у моей сестры, Хью, и мы сделаем все, что можем.

* * *

– О, Господи, – сказала Берри, с тревогой глядя на своих охранников. Что вывело ее из душевного равновесия, Хью знал это, было не столько их наличие, сколько тот факт, что каждый из них был вооружен импульсной винтовкой – которые они несли готовыми к стрельбе. Гвардия Лары сделала так кристально ясно, как возможно, что они были готовы стрелять в любого, мгновенно, по малейшему подозрению.

Правда, сама толпа, казалось, не возражала. На самом деле, еще бо?льший одобрительный рев поднялся в тот момент, когда охранники сомкнулись вокруг королевы. Но по выражению лица Берри и прибавившейся бледности ее лица, она была ошеломлена.

– Хью…

Он разжал свои челюсти.

– Ваше Величество, это как оно есть. Вот как это останется, по крайней мере, пока "Рабсилу" не посадят на кол. Если вы не можете выдержать этого, вам нужно получить нового начальника службы безопасности.

Он бы не удивился, если бы она уволила его на месте. Он давно осознал, что в то время как Берри всегда старалась примирять людей, она была очень далека от кротости или легкого запугивания. Но, вместо этого, через несколько секунд маленькая улыбка появилась на ее лице.

– Значит, это так же трудно для тебя, как для меня? – тихо спросила она. – По правде говоря, я действительно хотела бы уволить тебя – но по лучшей причине, чем эта. – Небольшая сопровождающая жестикуляция указала не только на охранников вокруг них, но и, некоторых неопределимым образом, на весь арсенал мер безопасности, который Хью воздвиг. – Гораздо, гораздо лучшей.

Ему удалось сохранить свое выражение суровым и настороженным.

– Да. Так и есть. Но мы ничего не можем с этим поделать, так что…

Он решил, что настаивать на сохранении его обеих рук свободными, учитывая то, что он был единственным охранником из окружавших, кто не был открыто носящим оружие, было просто глупо.

Итак, он подставил локоть.

– Могу предложить вам руку, Ваше Величество.

– Ну да. Спасибо.

– А теперь, ваше мороженое ждет.

* * *

Судя по выражению ее лица, когда они прибыли в «Мороженое и выпечка Дж. Квесенберри», Берри нашла эти меры еще более ужасными, чем свирепый контингент по обеспечению безопасности, который окружал ее. Место целиком было пустым, за исключением служащих.

– Хью…

– Ваше Величество, это как…

– Заткнись, – сказала она сердито.

– Я укажу на то, – он махнул рукой, – что руководство практически не жалуется.

Это было… правдой, очевидно. Поскольку весь городской квартал был бы оцеплен в любом случае другими охранниками, сотрудники Квесенберри разместили столы вверх и вниз по улице. В середине улицы, как и на тротуарах – везде, где они могли найти достаточно места, чтобы втиснуть другой маленький круглый стол и несколько стульев. Они, должно быть арендовали большинство из них. Судя по всему, они ожидали в десять раз больше клиентов, чем они получали в прошлом, даже в те дни, когда Берри обнаруживалась в кафе-мороженом.

– Ну… – Она вздохнула. – Тогда хорошо. Я думаю.

Она взяла его за руку и более или менее заставила его войти внутрь.

– Но раз вы настаиваете на том, чтобы избавиться от любой другой компании, мистер Араи, вы предоставите мне весь частный разговор, что мне нужен. И я предупреждаю вас! Если я поймаю ваши глаза высматривающими агентов "Рабсилы", скрывающихся в резервуарах для теста, вы чертовски заплатите.

* * *

Берри отругала его только дважды. С интерьером салона полностью пустынным за исключением их двоих и одного сотрудника, и с собственной Гвардией Лары стоящей у входа, Хью обнаружил, что может немного расслабиться.

Из двух раз, когда она захватила его на прегрешении, один из них на самом деле оказался чрезмерной проверкой одного из резервуаров для теста.

(Вы никогда не знали. Небольшая бомба может быть похоронена под этими фруктовыми булочками.)

Другое, и длительное, прегрешение наступило, когда его подозрения пали на одного присутствующего служащего. Не было никаких веских причин для этих подозрений, правда. Мало того, что работница рабски исполнила некую новую смесь, которую Берри решила попробовать; мало того, что она сияла от ее очевидного утверждения новым порядком службы безопасности королевы; мало того, что она была вероятно, самым маленьким и наименее угрожающим человеком на службе «Мороженого и выпечки Дж. Квесенберри» – молодая женщина меньше ста пятидесяти сантиметров ростом и не могла весить более сорока килограммов – но она находилась под наблюдением одного из гвардейцев Лары все время, с ружьем, направленным почти прямо на нее.

(Вы никогда не знали. Она могла бы быть одним из ниндзя из легенды и басни, даже если она, действительно казалась купающейся в необычном внимании.)

Была ли его беседа частной или нет, он не знал и никогда не будет. Главным образом, он слушал Берри. Он мог бы делать это в течение часов. Она была одной из тех редких людей, которые, неким сверхъестественным образом делали фразу «простой разговор» тем, что обозначают истинным удовольствием, а не скукой. Может быть, это был способ, которым она так очевидно обращала внимание на человека, с которым она говорила, даже когда она вела большую часть разговора.

Когда они готовились уходить, она сказала:

– Это было не так уж плохо, к моему удивлению, но я должна сказать, что мне понравилось больше наше первое свидание.

– Это было не свидание, – твердо сказал Хью. Сурово. С гранитной решимостью. – Для вас это был пикник. Для меня задача по безопасности.

Берри улыбнулась. Было что-то в этой улыбке, что Хью решил, что он не смеет думать об этом слишком много.

– Как я могла пропустить это? – пробормотала она.

«Черт побери девчонку. А еще лучше, черт побери Джереми».

* * *

Прежде, чем им выйти, Хью дал отряду Гвардии Лары предупреждение за пять минут, чтобы получить улицы очищенными. Затем он должен был продлить их на десять минут, а потом на пятнадцать. Толпа, которая заполняла все места за каждым столом – как владельцы «Квесенберри» и предполагали – была доброжелательна и кооперативна. Но они не видели никаких причин, чтобы не закончить со своими блюдами не спеша, а даже в самых благоприятных обстоятельствах требуется время, чтобы переместить столь многих людей. Что он мог поделать? Приказать Гвардии Лары открыть огонь? Будет чертовски хорошо, если Берри снимет его кожу живьем.

Когда они, наконец, могли уйти, он протянул руку еще раз.

– Если можно, Ваше Величество.

Берри кивнула, положила руку на сгиб локтя, и они вышли на улицу.

На обратном пути во дворец, несколько минут спустя, Берри вновь воспроизвела эту своеобразную небольшую улыбку на своем лице.

– Я уже говорила, что у меня есть возможность – не всегда, конечно, но чаще, чем чистая случайность может позволить – предсказывать будущее?

– Ах… нет, Ваше Величество. Вы не говорили.

– Это абсолютная правда. И я получила еще одно из тех предчувствий.

– Которое является чем, Ваше Величество?

– Придет день, Хью Араи, когда вы будете платить высокую и горькую цену за всякое и каждое из этих проклятых «Ваше Величество». Запомните мои слова.

Хью размышлял над этим вопросом весь путь обратно во дворец. К тому времени, как они прибыли, он добрался до предварительного вывода, что чем бы ни грозили мрачные прогнозы, этот обещал быть просто восхитительным.

Этот вывод, конечно, спровоцировал чрезмерно развитое чувство долга Хью вновь. И, опять же, он тихо послал проклятия Джереми Эксу.

Глава 37

Июль 1921 года э. р.

– Да, Иржи?

Луис Розак работал прямо над методичным дроблением имбирных печений для возможного соуса, когда коммандер Ватанапонгсе появился на его личном коме. Богатый, успокоительный запах ржаного хлеба с тмином домашней выпечки был неуловимым фоном для сильного, более непосредственного запаха кипящего жаркого из маринованного мяса, и, как обычно, когда он был занят на кухне, Розак настраивал ком на голографический режим, каковой означал, что голова и плечи Ватанапонгсе, казалось, проросли из стойки перед ним, когда он работал.

– Простите, что побеспокоил вас, Луис, но я думал, что вы хотели бы услышать об этом как можно скорее. – Коммандер поморщился. – Я думаю, что нам только что удалось подтвердить то, о чем Лаукконен говорил еще в марте.

– Лаукконен?

Пальцы Розака сделали в паузу в их работе, и он слегка нахмурился. Было достаточно вещей, прорвавшихся в сектор Майя и его ближайшие окрестности, чтобы даже Луису Розаку потребовалась несколько секунд, чтобы разобраться в его упорядоченных умственных файлах. Затем он кивнул.

– Аякс, – сказал он.

– Точно. – Ватанапонгсе кивнул, когда одно слово сказало ему, что Розак нашел необходимое в памяти и обозначил его. – Это не от него, и не такое четко-краткое… скажем так, как то, что у него было для нас к тому же. Но это от двух отдельных низкоуровневых источников в двух различных звездных системах. Ни одно из них не происходит от любого старшего офицера Госбезопасности, кто задолжал им деньги, но между тем, эти двое уже сообщили об отбытии трех военных кораблей ренегатов экс-народников из своих районов. Есть очень много маленьких вещей – второстепенное дерьмо, вроде барных комнат и ресторанов, где люди болтают, что придет в голову – чтобы предположить, что все трое, также, направились на рандеву где-то. Очевидно, мы не можем подтвердить это безусловно на данный момент, но мы смогли подтвердить, что данные корабли все были поставлены в довольно жесткое временное окно. Которое соответствует очень хорошо тому, что передал нам Лаукконен от Боттеро, парня Госбезопасности, что должен ему все эти деньги.

– Я ничего не слышу о категорическом подтверждении их цели, – заметил Розак, и Ватанапонгсе дернулся с легкой улыбкой ему.

– Нет, это не так, – согласился он. – Но, как мы договорились, когда говорили о первоначальном докладе Лаукконена, для меня трудно придумать другую цель в нашей области, в избиении которой «Рабсила» была бы заинтересована.

– Однако, это предполагая то, что у них в виду операции в нашей области, – указал Розак. – Учитывая то, что, похоже, идет на выход из Талботта, они могут стягивать дополнительные силы для той области.

– Они могли бы. – Ватанапонгсе кивнул. – С другой стороны, учитывая масштабы разрушения операции Тереховым на Монике, все объединенные несогласные Госбезопасности не имеют значения, разве только пердеть в скафандр. Если мы можем понять это, то, вероятно, может так же «Рабсила», так зачем тратить актив, который однозначно исчезнет, как снег на сковородке, когда привлечет к себе подкрепления, которые манти должны послать в этом случае?

– Если предположить, что манти отправят, – ответил Розак.

– Знаете, Луис, вы действительно, кажется, с большим энтузиазмом играете адвоката дьявола всякий раз, когда я ловлю вас на кухне. Я думал, что приготовление пищи должно быть успокаивающим времяпрепровождением.

– Мне хотелось бы получить «успокаивающее» – или как можно ближе к нему, как я могу получить в эти дни, так или иначе.

Розак криво улыбнулся, закончил дробить имбирные печенья, отложил их в сторону, и вытер пальцы о полотенце для рук вокруг его шеи. Он стоял таким образом в течение нескольких секунд, его улыбка постепенно исчезала в легкой хмурости, а затем тяжело вздохнул.

– Я думаю, что у нас нет ничего нового о том, что сделали манти с Жискаром на Ловате? – спросил он.

– Нет. – Ватанапонгсе покачал головой, и Розак поморщился.

Убийство Джеймса Вебстера в Старом Чикаго и покушение на убийство королевы Берри на Факеле сделали именно то, в чем он, Баррегос, Ватанапонгсе и Эди Хабиб были убеждены, что должны были сделать: полностью сорвать предлагаемый саммит между королевой Елизаветой и президентом Причарт на Факеле. Реакция Елизаветы, думал Розак, была почти такой же предсказуемой, как восход солнца, особенно в свете склонности Народной Республики Хевен использовать убийство в качестве инструмента и покушения на ее собственную жизнь, организованное Оскаром Сен-Жюстом.

Он должен был признать, что, на ее месте, он бы автоматически глубоко подозревал Хевен, также. Конечно, он не был на ее месте. У него не было ее личной истории – или истории ее звездной нации в целом – с Народной Республикой Хевен. И потому, что у него не было, ему казалось весьма сомнительным, что Причарт пошла на срыв ее самолично предложенного саммита в такой сложной и потенциально катастрофической форме.

«Конечно, это может быть отчасти потому что ты знаешь – теперь – только каким „ужасным“ это, похоже, оказывается постфактум, Луис, – отметил он про себя. – Очевидно Причарт и Тейсман не видели что бы там ни было, что Харрингтон использовала на Ловате, вблизи лучше, чем мы, так что они могли бы и понятия не иметь перед тем фактом, насколько плохой идеей с их точки зрения будет любая стрельба, вероятно. Существует еще возможность того, что это был кто-то другой в Республике, кто хотел бы сорвать мирные переговоры, когда казалось, что прямая военная победа была в комфортной досягаемости, тоже, я полагаю. Но все же…»

– В отсутствие каких-либо дополнительных доказательств того или иного пути, – сказал он вслух, – я думаю, что вы и Эди, вероятно, на верном пути. Видит Бог, я хотел бы знать, как даже манти умудрились впихнуть двустороннюю линию СКС в нечто размером с ракету, но я не вижу, что еще могло бы объяснить Ловат.

– Я был бы счастливее, если бы у нас было что-то более конкретное, чем второразрядные отчеты об этом, – ответил Ватанапонгсе.

– Мы всегда были бы рады, если бы у нас было что-то, чего у нас нет! – фыркнул Розак. – Лишь конкретное «что-то», что мы имеем в виду, меняетсяь, не так ли?

Ватанапонгсе согласно фыркнул в ответ, а адмирал пожал плечами.

– Ну, поскольку у нас нет ничего более конкретного, чем второразрядные сообщения о Ловате, мы не можем начать предсказывать, откуда весь этот бардак происходит. И так как у нас нет никого внутри команды «Рабсилы» и цепи управления, также, мы не можем быть уверенными в том, на какую именно цель они планируют напасть. Я думаю, однако, что мы должны взять на себя – временно, по крайней мере – что они могут планировать движение на Факел. Если это покушение на Берри Зилвицкую было организованно «Рабсилой», они, возможно, имеют больше одной цели.

– Ослабить Факе, и как заставить манти и хевенитов стрелять друг в друга вновь, вы имеете в виду?

– Это именно то, что я имею в виду, – признал Розак. – И «ослабить Факел», как вы выразились, было бы логичным первым шагом, если они планируют ударить по нему с последующей атаки из космоса.

– Эти бедные ублюдки не могу сделать перерыва, что ли? – задал Ватанапонгсе риторический вопрос. – Сначала они теряют свой исследовательский корабль, неделю спустя кто-то пытается убить их королеву, и теперь это выглядит все больше и больше похожим на планы «Рабсилы» ударить по ним из космоса чужими руками, как минимум.

– И два флота, которые, скорее всего, были в состоянии сделать что-то с этим, вновь заняты стрельбой друг в друга, – согласился Розак. – А кроме того, если бы я был любителем пари – которым, как, конечно, мы оба знаем, я не являюсь, – он и Ватанапонгсе улыбнулись друг другу; Луис Розак никогда не был заинтересован в ставках просто на деньги, – я был бы готов положить несколько кредитов на вероятность того, что в любых инструкциях, какие «Рабсила» может дать там, где замешан Факел, не будут содержаться слова «Помни Эриданский Эдикт» нигде.

– Я чертовски уверен, что они не будут. – Короткая усмешка Ватанапонгсе исчезла. – А с Мантикорой и Хевеном, вновь стреляющими друг в друга, Эревон захочет сохранить свои собственные военные силы и средства поближе к дому, на всякий случай.

– Хорошо. – Розак кивнул сам себе. – Я думаю, ты прав насчет Эревона, и даже если это не так, они не те, кто имеет договор с Факелом. Мы. Я хочу, чтобы вы и Эди сделали полную штабную оценку всей разведывательной информации, которую мы получили относительно «Рабсилы», находящихся вне закона кораблях Госбезопасности, и всему, что мы можем наскрести о новых системах целеуказания манти и известных планах передислокации. Я хочу иметь возможность кратко объяснить Орэвилу ситуацию в целом, надеюсь, в течение недели.

* * *

– Ты в порядке, Джек? – спросил Стивен Лазорус, и Джек МакБрайд быстро поднял глаза от записки, что он изучал.

Оба они сидели в кабинете МакБрайда в Гамма-Центре, работая с рутинными документами в рамках текущей части своих регулярных встреч три раза в неделю. Лазорус был помощником начальника службы безопасности Центра, старшим подчиненным МакБрайда, и они знали друг друга буквально с присоединения к Безопасности Согласования курсантами. Они хорошо работали вместе, и, что было важнее, они были друзьями. Что придало взгляду Лазоруса – своего рода смеси недоумения и озабоченности – дополнительный вес в некотором смысле.

– Разве я не «в порядке»? – спросил МакБрайд после короткой паузы.

– Если бы я знал, что может тебя беспокоить, я, наверное, знал, является ли это тем, что действительно тебя беспокоит. Оказалось так, что я не «знаю» ничего подобного, но, если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что, вероятно, это имеет некоторое отношение к нашей проблеме с ребенком гипер-физика.

– Симоэнс?

– Если ты случайно знаешь о другой «проблеме с ребенком гипер-физика», ты, возможно, просто не смог привлечь мое внимание к ней, – сухо сказал Лазорус, и почти вопреки себе, МакБрайд усмехнулся.

– Нет, слава Богу. – Он покачал головой. – Но ты, вероятно, прав. Если я, кажется, немного… отвлекся, это, наверное, потому что я переживаю за него.

– Мы приближаемся к концу его проекта, Джек, – указал Лазорус значительно более серьезным тоном.

– Я знаю. – МакБрайд сделал отмашку правой рукой. – Но даже когда мы закончим, этот человек по-прежнему будет ценным исследовательским активом.

– Да, он будет. – Темные глаза Лазоруса встретились с голубыми глазами МакБрайда очень ровно. – Это не главная причина, по которой ты беспокоишься о нем, все же.

МакБрайд смотрел на него мгновение, думая о том, сколько времени они знали друг друга. Их карьеры сводили и вновь разделяли их достаточно часто на протяжении многих лет, и Лазорус провел значительно больше времени в поле, как «стрелок», нежели МакБрайд. В отличие от генома МакБрайда, геном Лазоруса был бета-линией, но даже без всякого рода небиологических имплантатов, которые некоторые военные и / или секьюрити-ориентированные бета– и гамма-линии часто получали, присутствие Лазоруса было однозначно смертоносным. МакБрайд был достаточно уверен, что его старый друг был назначен в Гамма-Центр специально для обеспечения дополнительного, относительно недавнего опыта работы на местах, которого ему самому не хватало.

И, несмотря на их дружбу, Лазорус был, несомненно, самым опасным человеком во всем Гамма-Центре, где сам МакБрайд все больше и больше испытывал противоречивые чувства по отношению к Согласованию в целом – и быстрому приближению «Прометея», в частности.

– Нет, – МакБрайд, наконец, вздохнул. – Нет, Стив, это не только его ценность. Этот человек уже был забит достаточно жестко. Я не хочу видеть его еще больше расплющенным.

– Не хорошее отношение, Джек, – сказал тихо Лазорус. – Я не говорю, что я хочу видеть его избитым по любому более, чем должно, но мы должны поддерживать наш профессионализм там, где замешаны люди, за которых мы ответственны. И мы особенно не должны слишком приближаться к тому, у кого такая вероятность самоуничтожения.

– Это была не моя идея, в первую очередь, Стив! – указал МакБрайд. – Бардасано лично прикрепила меня к этому.

– Обстоятельство, которое я мучительно хорошо знаю. – Кивнул Лазорус, но беспокойство все еще парило в его глазах. – Но чья бы ни была эта идея, прошло шесть месяцев – почти в семь – с тех пор как девочке был положен конец, и больше четырех месяцев как Бардасано назначила его к тебе, а ему не становится лучше. Фактически, мы оба знаем, что ему становится хуже. Он идет к краху, Джек. Мы не можем – ты не можешь – предотвратить это, как бы ни старались. Все, что мы можем сделать, это минимизировать побочный ущерб, когда произойдет… и я не хочу, чтобы последствия этого частично повлияли на тебя.

– Я ценю это, – мягко сказал МакБрайд. – И я уверен, что я буду в порядке, – добавил он, обманывая так тщательно, как он когда-либо мог в своей жизни. – Я работаю над этим, так или иначе.

Лазорус вновь кивнул. Он был, очевидно, еще меньше счастлив от ситуации, тем не менее. Как бы ни ценил МакБрайд озабоченность своего друга, позволить Лазорусу подобрать даже намек на то, что происходит с ним на самом деле было определенно противопоказано, поэтому он перевернул рукой записку, которую на самом деле и не видел.

– Что ты об этом думаешь? – спросил он.

– Я думаю об этом проклятом времени… и чертовски глупом, – ответил Лазорус с кислой усмешкой. – Имей в виду, я уверен, что я не знаю всего, что касается полного ущерба, который Зилвицкому и Каша удалось нанести «Рабсиле» – и нам – за эти годы, но я знаю достаточно, чтобы думать, что их устранение было бы очень хорошей идеей. С этим я полностью согласен. Моя единственная реальная проблема с этим, с оперативной точки зрения, заключается в том, что я уверен, что чтобы на самом деле не произойдет, когда они, наконец, сделают это, то Альбрехт будет взбешен. Я имею в виду, на самом деле взбешен. – Он покачал головой. – Выдать указания, сводящиеся к приказу «открывать огонь без предупреждения», это не совсем спокойный, аргументированный ответ. Я имею в виду, насколько вероятно то, что кто-нибудь здесь, в Центре наткнется на них в нашей повседневной жизни?

Его смех был немного кисловат, что, как подозревал МакБрайд, имело что-то с тем, что Лазорус действительно пропустит в полевой работе. Он, вероятно, наслаждался бы противопоставляя себя грозным Антону Зилвицкому или Виктору Каша. К сожалению (с его точки зрения), его оценка того, какова вероятность что кто-то в Гамма-Центре встретит эти конкретные цели, несомненно, гарантированно нулевая. С другой стороны…

– Я думаю, что теоретически найти их будет почти невозможно, – отметил он. – Пока мы не сможем точно определить их физического расположения с некоторой степенью уверенности опять же, все, что мы можем делать, это надеяться, что они блуждают в нашем поле зрения где-то вдоль линии.

– О, я понимаю эту теорию очень хорошо, – согласился Лазорус. – И ты прав – с учетом того, что мы не имеем ни малейшего понятия, черт возьми, где они находятся, это, пожалуй, самый эффективный способ работать. Даже если он имеет такие же шансы на успех как снежок в аду!

– Ты просто хочешь убить их самостоятельно, – поддразнил МакБрайд.

– Ну, это будет неплохо смотреться в моем резюме, – признал Лазорус со смешком. Потом он посерьезнел. – С другой стороны, должен признать, что их репутация заставляет меня немного нервничать, как если бы я не был в состоянии полностью контролировать ситуацию.