Текст книги "Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты"

Автор книги: Дэшилл Хэммет

Соавторы: Раймонд Чэндлер,Эйв Дэвидсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

15

Я не стал сворачивать на Алтэр-стрит, а по перпендикулярной улице доехал до самого ее конца, где была устроена полукруглая стоянка с тротуаром и белым парапетом. Посидел в машине, поразмышлял, глядя на море и любуясь серо-голубыми холмами, окаймляющими залив. Я пытался решить, в какой манере мне общаться с Лоури: мягко или против шерсти. Подумал, что мягкость не повредит. Если ничего не добьюсь – а мне казалось, что должен добиться, – натура возьмет свое, и уж тогда можно будет цапаться, сколько душе угодно.

Мощеная дорога, сбегавшая вниз по холму мимо домов, была пустынна. Ниже, на соседней улице двое мальчишек кидали бумеранг и бегали за ним, переругиваясь и отталкивая друг друга локтями. Еще ниже стоял дом, скрытый деревьями и красной кирпичной оградой. На заднем дворе на веревке сохло белье, а по крыше вышагивали, качая головами, два голубя. Перед домом остановился синий автобус, из него медленно и очень осторожно вылез совсем дряхлый старик, со стуком поставил на землю свою палку и начал карабкаться вверх по склону.

Воздух был еще прозрачнее, чем накануне. Утро совершенно безмятежное. Я оставил машину на стоянке и пешком пошел к дому 623 по Алтэр-стрит.

Дом выглядел спящим, жалюзи на окнах были опущены. Я перешагнул через корейский мох, нажал кнопку звонка и тут увидел, что дверь не заперта, а прикрыта. Она, как это часто случается с нашими дверьми, просела в раме, и защелка замка не входила к отверстие. Я вспомнил, что так было и накануне, когда я уходил.

Я легонько толкнул дверь, и она приоткрылась со слабым щелчком. В доме было темно, лишь из окон, выходящих на запад, проникало немного света. На мой звонок никто не откликнулся. Больше звонить я не стал, а открыл дверь пошире и вошел в дом.

Комната была наполнена едва уловимым теплым запахом. Так ранним утром пахнет в домах, когда еще никто не проснулся. Бутылка «Ват 69» на столике у дивана была почти пуста, рядышком стояла другая, полная. В медном ведерке для льда на донышке осталось немного воды. Были там еще два стакана, которыми, видимо, пользовались, и сифон с минеральной.

Я прикрыл дверь и замер, прислушиваясь. Если Лоури нет, подумал я, то можно воспользоваться случаем и обыскать дом. Особых улик против него у меня нет, но и того, что я знаю, будет достаточно, чтобы он не вызвал полицию.

Тишина. Сухое тиканье электрических часов на каминной доске, отдаленный гудок автомобильного рожка на Эстер-драйв, шмелиный гул самолета над холмами, рычание холодильника на кухне.

Я стоял посреди комнаты, осматриваясь и прислушиваясь. Не было слышно ничего, кроме самых обычных звуков, наполняющих любой дом и не связанных с людьми. По ковру я прошел под сводчатую арку в глубине комнаты.

На белом металлическом ограждении уходящей вниз лестницы появилась рука в перчатке. Появилась и застыла.

Потом рука пошевелилась, показалась женская шляпка, за ней – голова. Женщина медленно поднималась по лестнице. Поднялась до самого конца и вышла под арку, казалось, не замечая меня. Стройная, неопределенного возраста женщина с растрепанными каштановыми волосами, алыми губами, сильно нарумяненными щеками, с тенями на веках. Одета в синий твидовый костюм, который составлял какое-то дикое сочетание с пурпурной шляпкой, сдвинутой набок.

Увидев меня, женщина не остановилась и даже не изменилась в лице. Медленно вошла в комнату, держа правую руку на отлете. На левой руке была коричневая перчатка, которую я уже видел на ограждении, а перчаткой с правой руки была обмотана рукоятка небольшого автоматического пистолета.

Неожиданно женщина остановилась, резко откинулась назад, изо рта вырвался короткий страдальческий звук. Потом смешок, тонкий и нервный. Она направила пистолет на меня и твердым шагом стала приближаться.

Я глядел на пистолет как зачарованный.

Женщина подошла ближе, наконец она приблизилась настолько, чтобы уже наверняка не промахнуться, и сказала, направив пистолет мне в живот:

– Мне просто нужна плата за жилье. Дом поддерживается в порядке. Ничего не сломано. Он всегда был хорошим, аккуратным, вежливым квартиросъемщиком. Я только не хочу, чтобы он слишком затягивал с квартплатой.

Каким-то неестественным, несчастным голосом я поинтересовался:

– И много он задолжал?

– За три месяца, – сказала женщина. – Двести сорок долларов. Восемьдесят долларов – это очень умеренная плата за такой хорошо обставленный дом. У меня и раньше бывали сложности с получением денег, но всегда все кончалось хорошо. Сегодня утром он пообещал мне выписать чек. По телефону.

– По телефону, – повторил я. – Сегодня утром.

Я чуть-чуть подвинулся, стараясь, чтобы было незаметно. Я решил приблизиться настолько, чтобы можно было сильным ударом сбоку выбить пистолет, а потом ногой прижать его к полу. Мне никогда особо не везло с этим приемом, но ведь надо время от времени тренироваться. Похоже, подходящий для тренировки момент как раз настал.

Я продвинулся примерно на шесть дюймов, но для задуманного трюка этого было все же недостаточно.

– Так вы, значит, хозяйка? – спросил я.

На пистолет я старался не смотреть. Теплилась слабая, очень слабая надежда, что она даже не понимает, что целится прямо в меня.

– Ну конечно. Я миссис Фэллбрук. А вы за кого меня приняли?

– Ну да, я так и решил, что вы, должно быть, хозяйка, – сказал я. – Раз упомянули квартирную плату и все такое. Только я не знал вашего имени.

Еще восемь дюймов. Чисто сработано. Позор, если промахнусь.

– А вы кто, позвольте узнать?

– А я тоже пришел по поводу платы, за машину, – соврал я. – Дверь была самую малость приоткрыта, и я сунулся, так сказать. Даже не знаю почему.

Я состроил физиономию служащего финансовой компании, пришедшего по поводу платы за машину. Этакую суровую, но всегда готовую расплыться в лучезарной улыбке физиономию.

– Вы хотите сказать, что мистер Лоури и за машину задолжал? – с озабоченным видом спросила миссис Фэллбрук.

– Совсем немного. Пустяки, – успокаивающе сказал я.

Пора действовать. Расстояние подходящее, теперь все решает скорость. Я начал приподнимать левую ногу от ковра.

– Знаете, – сказала миссис Фэллбрук, – забавная штука вышла с этим пистолетом. Я нашла его на лестнице. Эти масляные вещи такие отвратительные, правда? А на лестнице такое хорошее покрытие – серый синель. И довольно дорогой.

И с этими словами она вручила пистолет мне.

Я протянул руку, негнущуюся, как яичная скорлупа, и взял пистолет. Она с отвращением понюхала перчатку, которой была обмотана рукоять, и продолжала разговаривать тем же важным рассудительным голосом. Коленки у меня хрустнули и подогнулись.

– Вам, конечно, проще, – говорила миссис Фэллбрук. – Я имею в виду машину. В случае чего вы можете ее просто-напросто забрать. А вот дом с хорошей обстановкой просто так не заберешь. Чтобы выселить жильца, нужны время и деньги. Жильцы часто сердятся, а иногда, даже умышленно портят вещи. Вот этот ковер на полу, он даже подержанный стоит больше двухсот долларов. Это ковер из джута всего-навсего, но расцветка у него приятная, вы не находите? Даже не скажешь, что это просто джут, к тому же еще и подержанный. Но это ведь тоже глупость, любая вещь становится подержанной, если ею пользуешься. Я вот тоже сюда пришла пешком, чтобы поберечь шины. Можно было бы подъехать на автобусе, да ведь этого ужасного автобуса вечно не дождешься.

Я с трудом понимал, о чем она говорит. Голос доносился до меня как шум далекого прибоя. Меня интересовал пистолет.

Я вытащил магазин. Пуст. Я отодвинул затвор и заглянул в патронник. Тоже пуст. Я понюхал дуло. Пахло гарью.

Я опустил пистолет в карман. Автоматический, шестизарядный, 25-го калибра. Не заряжен. Все пули выпущены, и не так давно. Но и не раньше, чем полчаса назад.

– Из него стреляли? – вежливо осведомилась миссис Фэллбрук. – Я надеюсь, нет.

– А что, должны были стрелять? – спросил я. Голос прозвучал твердо, но мысли мои скакали.

– Ну, он лежал на лестнице, – сказала она. – А из пистолетов как-никак иногда стреляют.

– Очень верно подмечено, – сказал я. – Наверное, у мистера Лоури просто дыра в кармане. Ведь его нет дома?

– Увы. – Миссис Фэллбрук покачала головой с разочарованным видом. – И мне кажется, это не очень вежливо с его стороны. Пообещал мне чек, я притащилась сюда пешком…

– А когда вы ему звонили? – спросил я.

– Да вчера вечером. – Она нахмурилась, недовольная таким количеством вопросов.

– Должно быть, его срочно куда-то вызвали, – предположил я.

Она уставилась в одну точку куда-то за моей спиной.

– Послушайте, миссис Фэллбрук, – сказал я. – Давайте не будем больше валять дурака. Дело не в том, нравится мне это или нет. Но ведь вы застрелили его не за то, что он задолжал вам квартплату за три месяца, верно?

Миссис Фэллбрук очень медленно опустилась на краешек стула и провела языком по алым губам.

– Что за чудовищное предположение, – сердито сказала она. – Мне кажется, вы не очень вежливы. Разве не вы сами сказали, что из этого пистолета не стреляли?

– Из всех пистолетов когда-нибудь да стреляют. Все пистолеты когда-нибудь заряжаются. А этот сейчас не заряжен.

– Ну, тогда… – она сделала нетерпеливый жест рукой и понюхала замасленную перчатку.

– Ну хорошо, признаю свою мысль неверной. Я просто пошутил. Мистера Лоури не оказалось дома, и вы вошли. Раз вы хозяйка, то у вас должен быть ключ. Правильно?

– Я не хотела никому мешать, – сказала она, покусывая палец. – Может быть, мне не стоило входить. Но ведь имею я право посмотреть, в каком состоянии находится дом?

– Хорошо, вы посмотрели. А вы уверены, что мистера Лоури здесь нет?

– Под кровать и в холодильник я, естественно, не заглядывала, – холодно сказала миссис Фэллбрук. – Когда на мой звонок никто не откликнулся, я позвала с лестницы. Потом спустилась в нижний холл и снова позвала. Я даже в спальню заглянула.

Она, словно в смущении, опустила глаза и провела рукой по коленке.

– Ладно, коли так, – сказал я.

Она коротко кивнула.

Да, да, именно так. А как, вы сказали, вас зовут?

– Вэнс, – сказал я. – Фило Вэнс. [13]13
  Детектив, популярный персонаж произведений американского писателя Вилларда Хантингтона (1888–1939), писавшего под псевдонимом С. С. Вэн Дайн.


[Закрыть]

– А в какой компании вы работаете, мистер Вэнс?

– В настоящий момент я нахожусь без работы, – сказал я. – До тех пор, пока у комиссара полиции опять не возникнут какие-нибудь трудности.

Миссис Фэллбрук, похоже, испугалась.

– Но ведь вы сказали, что пришли по поводу платы за машину?

– Это всего лишь приработок, на полставки, – сказал я. – По совместительству.

Миссис Фэллбрук посмотрела на меня в упор. Голос прозвучал спокойно:

– В таком случае, мне кажется, вам лучше отсюда уйти.

– Может быть, сначала я осмотрю дом, если вы не возражаете? Вы ведь могли чего-нибудь не заметить.

– Думаю, в этом нет необходимости, – отрезала она. – Это мой дом. Буду благодарна вам, если вы сейчас же уйдете, мистер Вэнс.

– А если я не уйду сам, вы найдете кого-то, кто меня выгонит? Присядьте, миссис Фэллбрук. Я только осмотрюсь вокруг. Вы же понимаете: с этим пистолетом что-то неладно.

– Но я же уже объясняла вам, что нашла его на лестнице, – сердито сказала она. – Больше я ничего не знаю. Я вообще ничего не смыслю в пистолетах. Я… я в жизни из них не стреляла.

Миссис Фэллбрук открыла большую синюю сумку, достала из нее носовой платок и высморкалась.

– Пусть так, – сказал я. – Но я не обязан вам верить.

Она вытянула в мою сторону левую руку в душераздирающем жесте, как грешная жена в фильме «Ист Линн».

– Не надо было мне входить! – воскликнула она. – Это ужасно. Я знаю, мистер Лоури будет в ярости.

– То, чего вам действительно не стоило делать, – сказал я, – так это давать мне возможность убедиться, что пистолет пуст. До этого момента все было шито-крыто.

Миссис Фэллбрук топнула ногой. Этот жест придал сцене окончательное совершенство.

– Вы отвратительный человек, – пронзительно закричала она. – Не смейте прикасаться ко мне! Ни шагу в мою сторону! Я ни на минуту не останусь в этом доме вместе с вами. Как вы смеете так оскорблять…

Голос сорвался, и последний звук лопнул высоко в воздухе, словно воздушный шарик. Потом миссис Фэллбрук опустила голову в пурпурной шляпке и побежала к двери. Пробегая мимо меня, выбросила руку, как будто хотела на ходу ударить меня, но расстояние между нами было приличное, и я даже не пошевелился. Она рывком распахнула дверь и побежала по дорожке к выходу на улицу.

Прислушавшись, я провел ногтем по зубам и постучал костяшками пальцев по подбородку. Вокруг не было ничего заслуживающего внимания. Только шестизарядный пистолет с пустым магазином.

– Что-то здесь не так, – пробормотал я.

Дом теперь казался неестественно тихим. По ковру абрикосового цвета я прошел через сводчатый проход и подошел к лестнице. Прислушавшись, постоял там с минуту.

16

В нижнем холле было четыре двери: по одной справа и слева и две, близко друг к другу, напротив лестницы. Одна из этих дверей прикрывала шкаф для белья, другая была заперта. Я заглянул в спальню. Жалюзи опущены, никаких признаков того, что ею пользуются. Я вернулся в другой конец холла и зашел в еще одну спальню. Широкая кровать, ковер цвета кофе с молоком, массивная мебель светлого дерева, над туалетным столиком – двустворчатое зеркало, над зеркалом – длинная лампа дневного света. В углу, на столике с зеркальной поверхностью стоит хрустальная борзая, рядом с ней – хрустальная коробка с сигаретами.

На туалетном столике рассыпана пудра. На полотенце, висящем над корзиной для мусора, следы темной губной помады. На кровати лежат друг подле друга две смятые подушки, из-под одной высовывается носовой платок. В изножье кровати лежат пижамные брюки из легкой черной ткани. В воздухе висит чересчур явственный запах духов.

Интересно, что подумала обо всем этом миссис Фэллбрук?

Я повернулся и увидел свое отражение в большом зеркале на стене шкафа. Дверца шкафа выкрашена в белый цвет, на ней – хрустальная ручка. Накрыв ручку носовым платком, я повернул ее и заглянул внутрь. Стенной шкаф, отделанный кедром, почти целиком был забит мужской одеждой. Чувствовался добрый старый запах твида. Но, кроме мужской одежды, была там и женская.

Черный с белым женский костюм, сшитый на заказ, под ним стояли черно-белые женские туфли, а на полке лежала панама с витой черно-белой лентой. Были здесь и другие женские вещи, но их рассматривать я не стал.

Я захлопнул дверцу стенного шкафа и вышел из спальни, держа носовой платок наготове на тот случай, если придется касаться других дверных ручек.

Дверь рядом с платяным шкафом, та, что была заперта, судя по всему, вела в ванную комнату. Я подергал, но дверь не поддалась. Наклонившись, я заметил, что в ручке есть маленькая щель. Стало ясно, что дверь запирается изнутри нажатием кнопки, расположенной внутри самой ручки, а щель предназначена для ключа без бороздки, чтобы замок можно было открыть с этой стороны на тот случай, если в ванной кому-нибудь станет плохо или детишки запрутся там и начнут шалить.

Ключ к этому замку должен бы храниться, на мой взгляд, на верхней полке платяного шкафа, но там его не было. Я попробовал сунуть в замок лезвие перочинного ножа, но оно оказалось чересчур тонким. Тогда я пошел в спальню и взял на туалетном столике плоскую пилочку для ногтей. Сработало. Дверь в ванную комнату открылась.

На крышке корзины для белья валялась мужская пижама песочного цвета. На полу стояла пара зеленых шлепанцев. На краю раковины лежала безопасная бритва и тюбик крема с отвинченным колпачком. Окошко закрыто, и комнату наполнял удушливый запах, который ни с чем не спутаешь.

На полу, на кафельных плитках цвета нильской воды, лежат, поблескивая медью, три пустые гильзы, а в матовом стекле окошка зияет аккуратная дырочка. Чуть выше и левей окошка штукатурка в двух местах отбита, из-под облетевшей краски белеет стена.

Бело-зеленая занавеска из промасленного шелка, висящая над душем, задернута. Я отдернул ее, при этом хромированные кольца издали пронзительный, скрежещущий звук, прозвучавший в тишине необычайно громко.

Я наклонился. Лоури был здесь, больше быть ему негде. Лежит, свернувшись калачиком, в углу, а на грудь ему из хромированного крана медленно сочится вода.

Ноги безвольно согнуты. В голой груди – два сизых отверстия, оба близко к сердцу, оба – смертельные. Кровь, должно быть, смыта водой.

В глазах застыло удивительно живое и предвкушающее выражение, словно он почувствовал аромат кофе и вот-вот придет в себя.

Четко сработано. Вы только что побрились, разделись, чтобы принять душ, и склонились к кранам, подбирая воду нужной температуры. В этот момент сзади открывается дверь и кто-то входит. Скорее всего, женщина. Входит с пистолетом. Вы смотрите на пистолет, а она стреляет.

Три пули пролетают мимо. Кажется, с такого расстояния невозможно промахнуться, тем не менее это так. Может быть, так бывает всегда. При подобных сценах мне редко доводилось присутствовать.

Деваться вам некуда. Если вы сохранили хоть каплю мужества и застыли в устойчивом положении, то можно рискнуть и броситься на убийцу. Но ваше положение устойчивым не назовешь. А кроме того, вы просто оцепенели от неожиданности, как любой человек на вашем месте.

И вот что вы делаете. Вы отступаете как можно дальше. Но кабинка душа мала, и вы натыкаетесь спиной на кафельную стену, на последнюю стену в вашей жизни. Вас лишили возможности защищаться, лишили возможности выжить. И тут раздаются еще два, а может быть, три выстрела, вы оседаете по стене, и теперь в ваших глазах нет даже испуга. Только смертельная пустота.

Женщина протягивает руку и выключает душ. Запирает дверь в ванную комнату. Уходя по лестнице, бросает пистолет на ковер. Пистолет, наверное, был ваш.

Так? Похоже, все было именно так.

Я наклонился и потрогал руку Лоури. Окоченевшая, холодная, как лед. Я вышел из ванной, оставив дверь открытой. Теперь нет нужды запирать ее. Только лишняя работа для полиции.

Я зашел в спальню и вытащил из-под подушки носовой платок. Маленький полотняный лоскуток с фестончатыми краями. В углу красными нитками вышиты две небольшие буквы: ЭФ.

– Эдриенн Фромсетт, – сказал я и усмехнулся. Усмешка получилась прямо как у вурдалака.

Я помахал платком, чтобы улетучился запах духов, сложил его и сунул в карман. Поднялся по лестнице в гостиную и заглянул в письменный стол у стены. В столе не оказалось ни интересных писем, ни телефонных номеров, ни подозрительных спичечных коробков. Может быть, что-то подобное там и было, но до моего прихода не сохранилось.

Я посмотрел на телефон. Он стоял на маленьком столике у камина. Шнур у аппарата был длинный, такой, чтобы мистер Лоури мог разговаривать по телефону, удобно устроившись на тахте: в тонких коричневых губах – сигарета, на столике рядом – высокая охлажденная бутылка, и куча времени для приятной милой беседы с какой-нибудь очаровательной подружкой. Для непринужденной, неторопливой, игривой и насмешливой болтовни, без особой нежности, но и без грубости, словом, именно для такой, которая способна доставить мистеру Лоури удовольствие.

Я явственно представил себе эту картину. Только это ничего не прояснило. Я пошел к двери и установил замок так, чтобы опять можно было войти. Плотно закрыл дверь, прижав ее к дверной раме. Вышел на дорожку и остановился на самом солнцепеке, глядя на дом доктора Алмора.

Никто не кричит, никто не выбегает из дверей. Никто не свистит в полицейский свисток. Вокруг тишина, покой, мир, солнце. Ни единого повода для беспокойства. Ну что с того, что Марло нашел еще один труп. В последнее время у него это здорово получается. Его теперь можно называться Марло По-Убийству-В-День. Когда он выезжает на дело, за ним можно сразу труповозку посылать.

А вообще-то он ничего, малый даже приятный в своем роде.

Я завел мотор, развернулся и поехал прочь от этого места.

17

Швейцар в спортивном клубе вернулся через три минуты и сделал мне жест следовать за ним. Мы поднялись на четвертый этаж, прошли по коридору, и он указал мне на полуоткрытую дверь.

– Налево, сэр. Пожалуйста, как можно тише. Некоторые члены спят.

Я вошел в библиотеку клуба. За застекленными полками – книги, на длинном столе – журналы, на стене – подсвеченный портрет основателя клуба. Но основное занятие посетителей, судя по всему, это сон. Книжные шкафы делят все помещение на несколько небольших закутков, в которых стоят кожаные кресла с высокими спинками, невероятно широкие и мягкие. Во многих креслах, производя ноздрями мученический храп, мирно дремлют старички с лиловыми от высокого давления физиономиями.

Я прошагал несколько футов и повернул налево. Дерек Кингсли сидел в самом дальнем углу комнаты. Он поставил рядом друг с другом, спинками к залу, два кресла. Над одной спинкой виднелась его большая темная голова. Я плюхнулся в соседнее кресло и коротко кивнул.

– Говорите потише, – предупредил Кингсли. – Эта комната предназначена для отдыха после ланча. Ну, в чем дело? Я нанял вас, чтобы вы избавили меня от проблем, а не добавляли новых. Из-за вас я отменил важную встречу.

– Знаю, – сказал я и наклонился к нему. От него приятно пахло виски с содовой. – Ваша жена застрелила Лоури.

Брови Кингсли вздернулись, а лицо словно окаменело. Он плотно сжал зубы. Тихо дышал и крутил свою большую ладонь на коленной чашечке.

– Продолжайте, – произнес он твердым как мрамор голосом.

Я оглянулся. Ближайший старый олух крепко спал; при дыхании волоски в его ноздрях шевелились.

– У Лоури мне никто не открыл, – услышал я. – Дверь была не заперта. Я еще вчера заметил, что она просела в раме. Я толкнул ее и вошел. В комнате темно, два стакана, из которых пили коктейль. В доме тихо. Через минуту по лестнице поднялась худая темноволосая женщина, назвалась миссис Фэллбрук, владелицей дома. В руке она держала пистолет, обернутый перчаткой. Сказала, что пришла за квартплатой, которую Лоури задолжал за три месяца. Дверь открыла своим ключом. Естественно, воспользовалась случаем и осмотрела дом. Я забрал у нее пистолет и понял, что из него не так давно стреляли. Ей я об этом не сказал. Она уверяла, что Лоури в доме нет. Я вывел ее из себя и таким образом смог от нее избавиться, она удалилась в глубоком возмущении. Есть риск, что она сообщит обо мне в полицию, но это маловероятно, скорее всего, она уже не помнит ни о чем, кроме платы за квартиру.

Я сделал паузу. Кингсли повернул ко мне голову, желваки на скулах напряглись. Глаза казались усталыми.

– Я сошел вниз. Обнаружил там следы пребывания женщины, проведшей в доме ночь. Пижама, пудра, духи и все такое. Ванная комната была заперта, но я ее открыл. На полу валяются три пустые гильзы, два выстрела пришлись в стену, один – в окно. В кабинке душа лежит Лоури, голый и мертвый.

– Мой бог, – прошептал Кингсли. – Вы хотите сказать, что какая-то женщина провела с ним ночь, а утром застрелила его в душе?

– А что, по-вашему, я хотел сказать? – спросил я.

– Говорите потише, – простонал Кингсли. – Все это, конечно, ужасно. Но почему в душе?

– Вам самому стоило бы говорить потише, – заметил я. – А почему бы и не в душе? Трудно придумать место, где человек был бы более беззащитным.

– Но почему его убила именно женщина? – спросил Кингсли. – То есть, я хочу сказать, вы ведь в этом не уверены, так?

– Не уверен, – сказал я. – Это точно. Кто угодно мог разрядить маленький пистолет, чтобы создать видимость того, что стреляла женщина. Место там достаточно безлюдное, вряд ли хоть кто-нибудь мог расслышать выстрелы. Женщина, которая провела ночь с Лоури, могла к тому времени уже уйти, да и вообще могло не быть никакой женщины. Улики можно подкинуть. Лоури могли убить даже вы.

– С какой это стати мне его убивать? – чуть не заревел Кингсли, крепко обхватив свою коленную чашечку. – Я цивилизованный человек.

С подобным аргументом спорить трудно.

– У вашей жены есть оружие? – спросил я.

Он повернул ко мне несчастное, перекошенное лицо и глухо проговорил:

– Боже праведный, неужели вы на самом деле подозреваете ее?

– Так что, есть?

Кингсли начал выдавать слова как крохотные песчинки:

– Да… есть. Маленький пистолет.

– Вы купили его здесь?

– Я… я вообще его не покупал. Пару лет назад на вечеринке в Сан-Франциско я отобрал его у одного пьяного. Он размахивал им и думал, что это очень забавно. Назад я пистолет не вернул.

Он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. – Тот человек, наверное, даже не помнит, где и когда потерял пистолет. Так он был пьян.

– Что-то слишком уж складно выходит, – заметил я. – Вы могли бы узнать этот пистолет?

Кингсли крепко задумался, выпятив челюсть и полузакрыв глаза. Я опять посмотрел назад поверх спинки кресла. Один из старых сонь проснулся оттого, что собственным храпом чуть не выдул сам себя из кресла. Он кашлянул, почесал нос, тонкой сухой ручкой нащупал в жилетном кармане золотые часы. С унылым видом поглядел на них, спрятал и снова захрапел.

Я сунул руку в карман и вложил пистолет в руку Кингсли. Он посмотрел на него с жалким видом.

– Не знаю, – проговорил он. – Похож, но ручаться не могу.

– Сбоку есть номер серии, – подсказал я.

– Ну кто же запоминает серию оружия?

– На это я и надеялся, – сказал я. – Иначе было бы очень странно.

Кингсли сжал пистолет в руке, потом положил его рядом с собой на кресло.

– Грязная тварь, – холодно произнес он. – Уверен, что Лоури ее предал.

– Что-то я не понимаю, – сказал я. – Вы не убивали, так как считаете себя цивилизованным человеком. А ее таковой не считаете?

– Дело в другом, – огрызнулся Кингсли. – Женщины более эмоциональны, чем мужчины.

– Точно так же, как кошки более эмоциональны, чем собаки.

– Что?

– Некоторые женщины эмоциональнее некоторых мужчин. Вот и все, что я хотел сказать. Так что если вы хотите, чтобы Лоури убила ваша жена, придется нам придумать более весомый мотив.

Кингсли повернул ко мне голову и посмотрел прямо в глаза взглядом отнюдь не веселым. В углах рта появились два белых полумесяца.

– Мне кажется, сейчас не самое подходящее время для шуток, – сказал он. – Нельзя допускать, чтобы полиция добралась до этого пистолета. У Кристал было на него разрешение, пистолет зарегистрирован. Пусть я не знаю номера, но они все равно его узнают. Мы не должны допустить этого.

– Но ведь миссис Фэллбрук знает, что пистолет у меня.

Кингсли упрямо потряс головой.

– Придется постараться. Да, я понимаю, что вы подвергаетесь риску. Я намерен вам это компенсировать. Если бы дело можно было бы представить как самоубийство, я предложил бы положить пистолет назад. Но из ваших слов я понял, что версия о самоубийстве здесь не пройдет.

– Нет. Иначе Лоури пришлось бы трижды промахнуться, стреляя в себя. Но даже за десять долларов надбавки в день я не могу скрывать убийство. Пистолет придется вернуть на место.

– Я имел в виду гораздо большую сумму, – спокойно сказал Кингсли. – Я имел в виду пятьсот долларов.

– И что же вы хотите за них?

Он наклонился ко мне совсем близко. Глаза серьезные и мрачные, но не жесткие.

– Кроме пистолета, есть в доме Лоури что-нибудь еще, указывающее на то, что там побывала Кристал?

– Черное с белым платье и шляпа, которые были на ней, судя по рассказам коридорного из Сан-Бернадино. Там могут быть и другие вещи, которые мне просто неизвестны. Наверняка отыщутся отпечатки пальцев. Вы говорили, что отпечатки у вашей жены никогда не брали, но это вовсе не значит, что в случае нужды они их не достанут. Их полно у вас дома, в коттедже на Малом Оленьем озере, в ее машине.

– Машину мы должны забрать… – начал Кингсли.

Я перебил его:

– Это ничего не даст. Отпечатки установят и без машины. Какими духами пользуется ваша жена?

На какое-то мгновение Кингсли растерялся.

– А… «Королевский Гиллерлейн. Шампанское духов», – пробубнил он. – Иногда «Шанель», первый номер.

– А чем пахнет «Гиллерлейн»?

– Сандаловое дерево.

– Спальня пропитана этим запахом, – сказал я. – Я не специалист, но мне показалось, что духи эти довольно дешевые.

– Дешевые? – удивился Кингсли. – Ничего себе, дешевые. Мы выручаем по тридцать долларов за унцию [14]14
  29,57 мл.


[Закрыть]этих духов.

– Ну, то вещество стоит, похоже, три доллара галлон. [15]15
  3,78543 л.


[Закрыть]

Кингсли тяжело опустил руки на колени и покачал головой.

– Я говорил о деньгах, – напомнил он. – Пятьсот долларов. Чек прямо сейчас.

Я пропустил его фразу мимо ушей, и она, кружась, словно перышко, упала на землю. Один из старичков позади нас поднялся и устало пошатываясь побрел из комнаты.

Кингсли заговорил с нажимом:

– Я нанял вас для того, чтобы вы оградили мою жену и меня от скандала. Не ваша вина, что возможность избежать скандала фактически упущена. Теперь речь идет только о судьбе моей жены. Я не верю, что она застрелила Лоури. Оснований для такой уверенности у меня нет. Никаких. Просто я не верю, и все. Возможно, это именно она побывала у него этой ночью, пускай даже это ее пистолет, но только это не доказывает, что убила именно она. С пистолетом она могла обращаться с тем же легкомыслием, с каким обращалась с остальными вещами. Любой мог им завладеть.

– Местная полиция не станет вникать в ваши доводы, – сказал я. – Если там все полицейский такие, как тот, что повстречался мне, то они схватят первого, кто попадется им под руку. А стоит им только самую малость разобраться в ситуации, как этим первым попавшимся окажется ваша жена.

Кингсли сомкнул ладони жестом, похожим на молитвенный. В его страданиях был налет театральности – так часто бывает, когда люди сталкиваются с настоящей бедой.

– Давайте проанализируем создавшееся положение с самого начала, – предложил я. – На первый взгляд улик вполне достаточно. Она оставила одежду, в которой ее видели, и наверняка не составит большого труда выяснить, чья это одежда. На лестнице она бросила пистолет. Трудно себе представить, что ваша жена настолько безрассудна.

– Вы вселяете в меня хоть какую-то надежду, – устало проговорил Кингсли.

– Но все это не имеет никакого значения, – сказал я. – Потому что это мы с вами рассуждаем логически, а те, кто совершает преступления из ревности или в состоянии аффекта, просто стреляют – и уходят. Все, что я слышал о вашей жене, свидетельствует: женщина она импульсивная и не очень умная. А в этом деле ничто не указывает на то, что преступление было заранее запланировано. Но даже если там нет ни одной вещи, принадлежащей вашей жене, полицейские все равно свяжут ее со смертью Лоури. Начнут копать его прошлое, друзей, женщин – и тогда неизбежно всплывет ее имя. А когда выяснится, что она уже месяц отсутствует, тут уж им останется только радостно потирать натруженные руки. Доберутся, естественно, и до пистолета, и если вдруг обнаружится, что это ее пистолет…

Кингсли положил руку на пистолет, который лежал рядом с ним.