Текст книги "Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты"

Автор книги: Дэшилл Хэммет

Соавторы: Раймонд Чэндлер,Эйв Дэвидсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

6

На следующее утро, когда мы втроем сидели за завтраком, позвонили Йоргенсены. Нора отошла от телефона, пытаясь скрыть усмешку.

– Это твоя мама, – сказала она Дороти. – Я предложила ей подняться к нам.

– Черт, – ругнулась Дороти. – Не хотелось мне слышать ее звонков.

– Живем как в проходной комнате, – пожаловался я.

– На самом деле он так не думает, – сказала Нора и потрепала Дороти по плечу.

В дверь позвонили. Я пошел открывать.

Восемь лет не причинили облику Мими никакого ущерба; она выглядела лишь более зрелой и более эффектной. Мать была крупнее дочери, тоже блондинка, но более яркая. Улыбаясь, она протянула мне руку.

– Веселого Рождества. Ужасно здорово видеть тебя через столько лет. Это мой муж. Мистер Чарлз. Крис.

– Рад видеть тебя, Мими, – сказал я и пожал руку Йоргенсену.

Был он лет, наверное, на пять моложе жены, высокий, стройный, худощавый, смуглый, изысканно одетый, прилизанный, с гладкими волосами и навощенными усами.

– Здравствуйте, мистер Чарлз, – поклонился он. Акцент у него был тяжелый, тевтонский; рука – худая и жилистая.

Мы прошли в гостиную.

Лишь после официальных представлений Мими извинилась перед Норой за внезапное вторжение.

– Я хотела повидать вашего мужа, а кроме того, я знаю только один способ заполучить свое отродье – самой за ней прийти. – Она улыбнулась Дороти: – Давай-ка, милая, одевайся.

Сидя с полным ртом тостов, «милая» проворчала, что не понимает, почему должна проводить целый день, пусть даже и рождественский, у тети Алисы.

– Держу пари, что Гилберт не идет.

Мими заметила, что Аста – прекрасная собака, и спросила, нет ли у меня каких-нибудь сведений о том, где может пропадать ее бывший муж.

– Нет.

Мими продолжала играть с собакой.

– Он сумасшедший, самый настоящий сумасшедший, – взять и исчезнуть на такой срок. Неудивительно, что полиция сначала решила, что он каким-то образом причастен к убийству.

– А теперь полиция переменила свое мнение? – спросил я.

Мими посмотрела на меня.

– Ты не читал газет?

– Нет.

– Вулф убил гангстер по фамилии Морелли. Он был ее любовником.

– Его поймали?

– Еще нет, но это он ее убил. Я бы хотела разыскать Клайда. Маколей мне ничем помочь не может. Он говорит, что не знает, где Клайд, но это ведь смешно. Он адвокат Клайда, и я прекрасно знаю, что они контактируют. Как ты считаешь, Маколею можно доверять?

– Он адвокат Вайнента, – сказал я, – поэтому тебе нет никакого резона доверять ему.

– Я тоже так думаю. – Мими немного подвинулась на диване. – Садись, мне надо спросить тебя про миллион вещей.

– Как насчет того, чтобы сначала выпить?

– Можно, только не эгг-ног. А то от него я становлюсь желчной.

Когда я пришел из буфетной, Нора и Йоргенсен практиковались во французском, Дороти делала вид, что все еще занята завтраком, а Мими опять принялась играть с собакой. Я разнес бокалы и подсел к Мими.

– У тебя замечательная жена, – шепнула она.

– Мне нравится.

– Ник, скажи мне правду, как ты считаешь, Клайд действительно сумасшедший? То есть я хочу сказать, настолько сумасшедший, что надо что-то предпринимать?

– Откуда я знаю.

– Я волнуюсь из-за детей, – сказала Мими. – Сама я к нему претензий не имею, мне хватило того, что он заплатил мне после развода, но вот дети… Сейчас мы совсем без денег, и я беспокоюсь за детей. Если он сумасшедший, то как бы он не растратил все и не оставил их без единого цента. Как ты думаешь, что мне делать?

– Подумываешь о том, чтобы засадить его в психушку?

– Не-ет, – протянула Мими, – но мне хотелось бы поговорить с ним. – Она положила свою ладонь на мою руку. – Ты мог бы найти его.

Я покачал головой.

– Ник, ты не хочешь помочь мне? Ведь мы были друзьями. – Большие голубые глаза Мими смотрели кротко и трогательно.

Дороти с подозрением наблюдала за нами из-за стола.

– Мими, ради бога, – сказал я, – в Нью-Йорке тысячи, детективов. Найми кого-нибудь. Я этим больше не занимаюсь.

– Я знаю, но… Дорис этой ночью была сильно пьяна?

– Может быть, это я был пьяным, а она показалась мне нормальной.

– Уж не думаешь ли ты, что она – прелестное маленькое создание?

– Я всегда так считал.

Мгновение Мими раздумывала над моими словами, а потом сказала:

– Она всего-навсего ребенок, Ник.

– Ну так что же? – спросил я.

Мими улыбнулась.

– Дорис, не пора ли тебе одеваться?

Дороти сердито повторила, что не понимает, почему она должна проводить сегодняшний день у тети Алисы.

Йоргенсен повернулся, обращаясь к жене:

– Миссис Чарлз любезно предложила нам…

– Да, – вмешалась Нора, – почему бы вам не побыть у нас? К нам кое-кто придет. Может быть, очень весело и не будет, но… – фразу она закончила, покачав бокалом.

– Я бы с удовольствием, – медленно сказала Мими, – но, боюсь, как бы Алиса…

– Извинись перед ней по телефону, – предложил Йоргенсен.

– Давайте я, – сказала Дороти.

Мими кивнула.

– Будь с ней вежлива.

Дороти ушла в спальню. Казалось, все сразу повеселели. Нора, поймав мой взгляд, весело мне подмигнула, а я не мог ей ответить, потому что в этот момент на меня смотрела Мими.

– Ты на самом деле хочешь, чтобы мы остались? – спросила она.

– Конечно.

– Врешь, наверное. Уж не любил ли ты бедную Джулию?

– «Бедная Джулия», в твоих устах это звучит превосходно. Она всегда мне нравилась.

Мими снова положила ладонь на мою руку.

– Она разбила мою жизнь с Клайдом. Естественно, что тогда я ее ненавидела, но ведь это было давно. В пятницу, когда я пришла к ней, уже ничего против нее не имела. Ник, я увидела ее мертвой. Она не заслуживала смерти. Это ужасно. То, что я испытала, не имеет значения, это все в прошлом, а сейчас осталась только жалость. Именно это я имела в виду, когда сказала «бедная Джулия».

– Я не понимаю, что ты замышляешь, – сказал я. – Что все вы замышляете.

– Все вы… – повторила Мими. – Дорис…

Дороти вышла из спальни.

– Я все уладила. – Она поцеловала мать в губы и села с ней рядом.

Глядясь в зеркало – не испорчен ли рот? – Мими спросила:

– Она не обиделась?

– Нет, я все уладила. Что нужно сделать, чтобы дали выпить?

– Нужно подойти к столу, на котором стоят лед и бутылки, и налить, – сказал я.

– Ты слишком много пьешь, – заметила Мими.

– Я пью меньше, чем Ник. – Дороти подошла к столу.

– Ох уж эти дети! – покачала головой Мими. – Джулия Вулф тебе, наверное, очень нравилась?

– Ник, – позвала Дороти, – вам налить?

– Спасибо, – ответил я девушке, а потом сказал Мими: – Очень.

– Ты чертовски скрытный человек, – пожаловалась она. – Она нравилась тебе так же, как, например, я?

– Ты имеешь в виду те два дня, что мы убили вдвоем?

Мими разразилась искренним смехом.

– Достойный ответ, – сказала она и обратилась к Дороти, приближающейся к нам с бокалами: – Надо достать тебе костюм такого же голубого оттенка. Он тебе очень идет.

Взяв у Дороти один бокал, я сказал, что мне, наверное, пора идти одеваться.

7

Когда я вышел из ванной, Нора и Дороти были в спальне. Нора расчесывала волосы перед зеркалом, а Дороти, сидя на краю кровати, собиралась надеть чулок.

Нора послала мне в зеркале воздушный поцелуй. Выглядела она счастливой.

– Вы здорово любите Ника, правда, Нора? – спросила Дороти.

– Он старый греческий дуралей, но я к нему привыкла.

– Чарлз – не греческая фамилия.

– Чараламбидес, – пояснил я. – Когда мой старик перебрался в Штаты, парень, который регистрировал его на Эллис-Айленде, решил, что Чараламбидес – это слишком длинно, уж очень долго писать, и обстругал фамилию до Чарлза. Старику еще повезло, а то могли и Иксом назвать.

Дороти уставилась на меня.

– Никогда не поймешь, когда вы врете, а когда говорите правду. – Она принялась натягивать чулок, но остановилась. – Что от вас было нужно маме?

– Ничего. Хотела расколоть меня. Она хотела узнать, о чем ты рассказывала этой ночью.

– Так я и думала. И что вы ей сказали?

– А что я мог ей сказать? Ты же ничего не рассказала.

Дороти наморщила лобик, а потом сменила тему.

– А я и не знала, что у вас с мамой что-то было. Конечно, я была ребенком и, даже если бы заметила что-нибудь, все равно бы ничего не поняла, но я даже не знала, что вы друг с другом на ты.

Нора, улыбаясь, отвернулась от зеркала.

– Сейчас узнаем кое-что интересненькое. – Она махнула Дороти гребнем. – Продолжай, дорогая.

– Так вот, я не знала, – серьезно сказала Дороти.

Я спросил, вынимая булавки из свежевыстиранной рубашки:

– И что же ты знаешь теперь?

– Ничего, – тихо сказала Дороти и покраснела. – Но догадываюсь. – Она склонилась над своим чулком.

– Догадываешься, – рассердился я. – Ты дура и не умеешь не смущаться, когда на ум тебе приходят грязные мысли.

Дороти подняла голову и засмеялась, а потом спросила серьезно:

– Как вы думаете, я многое унаследовала от мамы?

– Я бы не удивился.

– Но все же, как вы думаете?

– Ты хочешь, чтобы я ответил нет. Нет.

– Вот с кем мне приходится жить, – весело вставила Нора. – И ничего с ним не поделаешь.

Одевшись первым, я вышел в гостиную. Мими сидела на коленях у Йоргенсена. Встав, она спросила:

– Что тебе подарили на Рождество?

– Нора подарила мне часы. – Я показал подарок.

Мими сказала, что часы прекрасные; они на самом деле были такими.

– А ты ей что подарил?

– Ожерелье.

– Можно? – спросил Йоргенсен, поднимаясь, чтобы смешать себе коктейль.

В дверь позвонили. Я впустил Квиннов, Марго Иннес и представил их Йоргенсенам. Вскоре Нора и Дорис, закончив свой туалет, вышли из спальни, и Квинн тут же прилип к Дорис. Ларри Кроули пришел с девушкой по имени Дэнис, а несколько минут спустя прибыла чета Иджев. Я запросто выиграл у Марго тридцать два доллара в трик-трак. Дэнис потребовалось пойти в спальню, чтобы ненадолго прилечь. Сразу после шести Алиса Квинн с помощью Марго оторвала своего мужа от Дороти и утащила его на какую-то встречу. Отбыли Иджи. Мими надела пальто и заставила одеться мужа и дочь.

– Очень приятный был вечер, – сказала она. – А, может быть, придете завтра к нам на ужин?

– Конечно, – согласилась Нора.

Мы пожали друг другу руки, обменялись любезностями, и Йоргенсены ушли. Нора, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной и произнесла:

– Господи, какой красивый мужчина.

8

Я пребывал в уверенности, что дела Вулф, Вайнента и четы Йоргенсен меня не интересуют и не касаются, однако, когда на следующее утро в четыре часа по дороге домой мы зашли к «Рубену» на чашку кофе, Нора, раскрыв газету, в колонке, посвященной всяким сплетням, прочла: «Ник Чарлз, бывший ас Транс-Американского детективного агентства, прибыл с побережья, чтобы расследовать тайну убийства Джулии Вулф», – а шесть часов спустя, когда Нора растолкала меня и я открыл глаза и сел в постели, в дверях спальни стоял человек с оружием в руке.

Мужчина был плотный, среднего роста, смуглый, моложавый, широкоплечий, с близко посаженными глазами. На нем было плотно облегающее пальто, темный костюм, черные ботинки и черный котелок; все это выглядело так, словно было куплено пятнадцать минут назад.

Оружие – тупорылый вороненый автоматический пистолет 38-го калибра – легко лежало у него в руке; ни в кого конкретно мужчина не целился.

– Ник, он вынудил меня впустить его, – говорила Нора, – он сказал, что…

– Что мне надо поговорить с вами, – перебил Нору человек с пистолетом. Голос у него был низкий и резкий.

К этому времени я очухался от сна. Глянул на Нору. Она была возбуждена, но, похоже, не испугалась; выглядела она так, будто наблюдала за лошадью, на которую поставила и которая идет ноздря в ноздрю с лидером.

Я сказал:

– Ну что же, говорите, только будьте любезны, уберите оружие. Моей жене все равно, а вот я беременный, и не хотелось бы, чтобы ребенок родился…

Мужчина улыбнулся, оттопырив нижнюю губу.

– Можете не объяснять мне, что вы парень крутой. Я о вас слышал. – Он убрал пистолет в карман пальто. – Я – Шеп Морелли.

– А я о вас ничего не слышал, – сказал я.

Он шагнул в комнату и замотал головой, приговаривая:

– Это не я пришил Джулию. Это не я…

– Может быть, и не вы, только новость эта не по адресу. Меня это не интересует.

– Я не встречался с ней уже три месяца, – продолжал Морелли. – Мы расстались.

– Расскажите об этом полиции.

– У меня не было причин желать ей зла; со мной она всегда была откровенной.

– Все это прекрасно, – заметил я, – только вы принесли свою рыбу не на тот рынок.

– Послушайте, – он сделал один шаг к кровати, – Стадси Барк сказал, что вы парень что надо. Поэтому я и пришел. Сделайте…

– Как Стадси? – удивился я. – Я не видел его уже лет десять с тех пор, как его посадили.

– У него все в порядке. Он хотел вас повидать. Он держит заведение на Западной Пятьдесят девятой улице – «Пигайрон Клаб». Послушайте, что готовит мне полиция? Они думают, что это моих рук дело? Или им все равно, лишь бы навесить на меня что-нибудь?

Я покачал головой.

– Я сказал бы, если бы знал. Не верьте газетным сплетням – я действительно не веду это дело. Спросите у полиции.

– Это было бы здорово, – Морелли снова улыбнулся одной нижней губой. – Это была бы самая сильная шутка из всех, которые я проделывал. Я, из-за которого один полицейский капитан провел три недели в госпитале только потому, что мы слегка поспорили. Вот бы ребята обрадовались, если бы я пришел к ним со своими вопросами! Аж до кончиков своих дубинок обрадовались бы. – Он выставил руку ладонью вверх. – Я пришел к вам по-честному. Стадси сказал, что вы парень честный, так будьте же таким.

– Я честен и откровенен, – сказал я. – Если бы я что-нибудь знал, то…

В наружную дверь трижды отрывисто постучали костяшками пальцев. Стук не успел еще затихнуть, как в руке Морелли оказался пистолет. Его глаза рыскали, казалось, во всех направлениях сразу. Словно из глубокого колодца, донеслось его металлическое рычание:

– Что это?

– Не знаю. – Я приподнялся и кивнул на пистолет в руке Морелли: – Теперь вы здесь хозяин.

Пистолет был направлен точно мне в грудь. В ушах у меня отдавался собственный пульс, губы пересохли.

– Пожарной лестницы здесь нет, – сказал я и протянул левую руку к Норе, сидевшей на другом краю кровати.

Стук в дверь повторился, и низкий голос произнес: «Откройте. Полиция».

Нижняя губа Морелли поползла вверх, зрачки сузились.

– Ах сукин ты сын, – медленно, будто жалея меня, процедил он.

Снаружи в замок вставили ключ.

Левой рукой я толкнул Нору, свалив ее на пол по другую сторону кровати. Подушка, которую я правой рукой швырнул в Морелли, казалась невесомой, она проплыла по воздуху медленно, как листок папиросной бумаги. Ни один звук в мире ни до, ни после того не казался мне таким оглушительным, как звук выстрела Морелли. Когда я падал на пол, что-то ткнуло меня в левый бок. Я ухватил лодыжку Морелли и дернул на себя, валя его с ног; он молотил меня по спине пистолетом до тех пор, пока я не высвободил руки и не начал бить его, пытаясь попасть в нижнюю часть туловища.

Нас растащили вошедшие люди.

Минут пять потребовалось, чтобы привести в сознание Нору.

Она села, держась за щеку, и пошарила взглядом по комнате, пока не увидела Морелли, стоящего, с наручниками на руках, между двумя полицейскими. Лицо Морелли было слегка подпорчено – полицейские неплохо над ним поработали. Нора свирепо посмотрела на меня.

– Дурак чертов, зачем ты меня оглушил? Я знала, что ты его возьмешь, и хотела посмотреть.

Один из полицейских захохотал.

– Господи, – сказал он восхищенно, – вот это баба.

Нора улыбнулась ему и поднялась с пола. Разглядев меня, она перестала улыбаться.

– Ник, ты…

Я сказал, что вряд ли это что-нибудь серьезное, и откинул левую полу пижамной куртки. Пуля Морелли оставила у меня под левым соском царапину длиной дюйма четыре. Царапина была неглубокая, но сильно кровоточила.

– Крупно тебе повезло, – заметил Морелли. – Пара дюймов выше, и результат был бы другой.

Тот полицейский, что восхищался Норой, – крупный рыжеватый мужчина лет сорока восьми – пятидесяти, в сером, не очень хорошо сидевшем костюме, – хлопнул Морелли по губам.

Кейсер, управляющий «Нормандии» – я сгоряча не заметил его, – сказал, что вызовет доктора, и пошел к телефону. Нора побежала в ванную за полотенцем.

Приложив полотенце к ране, я лег.

– Все в порядке. До прихода доктора можно не беспокоиться. Как случилось, что вы с людьми оказались здесь?

Полицейский, отвесивший Морелли оплеуху, пояснил:

– У нас были основания считать, что члены семьи Вайнента будут встречаться здесь с его адвокатом, поэтому мы решили, что будем приглядывать за этим местом на тот случай, если Вайнент вдруг объявится. А сегодня утром парень из гостиницы, который и был нашим временным наблюдателем, позвонил нам и сообщил, что вот этот птенчик залетел сюда; мы прихватили мистера Кейсера и поднялись, к счастью для вас.

– Да, к великому счастью, а то, глядишь, я бы пулю не схлопотал.

Полицейский пристально и с подозрением посмотрел на меня. Глаза у него были светло-серые и какие-то водянистые.

– Этот птенчик, он что, ваш друг?

– Впервые его вижу.

– А чего он от вас хотел?

– Он хотел сообщить мне, что не убивал Вулф.

– А вам это зачем?

– Незачем.

– А почему тогда он пришел именно к вам?

– Не знаю. Спросите у него.

– Я спрашиваю вас.

– Спрашивайте на здоровье.

– Тогда я задам другой вопрос: вы собираетесь возбуждать дело из-за того, что он стрелял в вас?

– Пока не могу сказать. Может быть, это произошло случайно.

– Ладно. Времени у нас много. Похоже, нам придется задать вам гораздо больше вопросов, чем вы предполагаете. – Полицейский повернулся к одному из своих четырех спутников. – Будем обыскивать номер.

– Без ордера – нет.

– Это вы так считаете. Энди, иди сюда. – Они начали обыск.

Вошел доктор – жалкий бесцветный человечек, страдающий насморком, покудахтал и посопел над моей царапиной, остановил кровотечение, наложил повязку и заявил, что если я пару дней полежу, то можно нисколько не беспокоиться. Его никто ни о чем не спросил. Осмотреть Морелли полицейские ему не позволили, и он ушел. Такой же бесцветный и сморкающийся.

Из гостиной вернулся крупный рыжеватый полицейский; одну руку он держал за спиной. Дождавшись, когда уйдет доктор, он спросил:

– У вас есть разрешение на хранение оружия?

– Нет.

– Тогда откуда у вас вот это? – Полицейский вынул из-за спины пистолет, который я отобрал у Дороти Вайнент.

Я не нашелся, что ответить.

– Вы слышали о законе Салливана?

– Да.

– Значит, вы понимаете, в каком положении находитесь. Это ваше оружие?

– Нет.

– Чье?

– Попробую вспомнить.

Полицейский сунул пистолет в карман и сел на стул рядом с кроватью.

– Послушайте, мистер Чарлз, – сказал он. – Мне кажется, мы оба поступаем неправильно. Я не хочу обходиться с вами круто, а вы, думаю, не хотите отвечать мне тем же. Из-за этой дырки в боку вы чувствуете себя не очень хорошо, поэтому я не буду вас беспокоить, пока вы немного не отдохнете. А потом мы сможем поговорить как следует.

– Спасибо, – сказал я совершенно искренне. – Мы сообразим чего-нибудь выпить.

– Конечно, – сказала Нора и встала с краешка кровати.

Крупный рыжеватый полицейский следил за ней взглядом до тех пор, пока она не вышла из комнаты. Потом он покачал головой и сказал торжественно:

– Ей-богу, сэр, вы – счастливый человек. – Он неожиданно протянул руку. – Меня зовут Гилд, Джон Гилд.

– Как меня зовут, вы знаете.

Мы пожали друг другу руки.

Нора вернулась с подносом, на котором стояли бутылка виски, сифон и несколько бокалов. Один бокал Нора хотела предложить Морелли, но Гилд остановил ее:

– Это очень любезно с вашей стороны, миссис Чарлз, но закон запрещает давать – арестованному спиртное или лекарства без указания врача. – Он посмотрел на меня. – Верно?

Я подтвердил. Все остальные выпили.

Гилд поставил пустой бокал и встал.

– Этот пистолет мне придется забрать с собой, но вы ни о чем не беспокойтесь. Когда вам станет лучше, у нас будет много времени, чтобы обо всем поговорить. – Он склонился над рукой Норы. Надеюсь, вы забудете то, что я сказал, я думал…

Нора умела обаятельно улыбаться. Гилду она подарила одну из своих самых обаятельнейших улыбок.

– Забуду? Мне это понравилось.

Она вышла проводить полицейских и арестованного. Кейсер ушел несколькими минутами раньше.

– Он милый, – сказала Нора, когда вернулась. – Очень больно?

– Нет, ерунда. Как насчет того, чтобы еще выпить?

Она налила мне.

– Я бы на твоем месте сегодня не пила слишком много.

– Не буду, – пообещал я. – На завтрак я мог бы прикончить нескольких копченых рыбин. А теперь, когда с нашими тревогами, похоже, на время покончено, можно попросить, чтобы сюда привели нашего сторожевого пса. И скажи телефонисту, что, если будут звонить, пусть не соединяет, скорее всего, это будут репортеры.

– Что ты собираешься говорить полиции о пистолете Дороти? Ведь хоть что-то сказать придется.

– Не знаю еще.

– Ник, скажи честно: я очень глупая?

Я покачал головой.

– Глупая, но в меру.

– Гнида ты греческая, – улыбнувшись, сказала Нора и пошла к телефону.