Текст книги "Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты"

Автор книги: Дэшилл Хэммет

Соавторы: Раймонд Чэндлер,Эйв Дэвидсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

28

– У меня создается впечатление, – тихо начал Веббер, – что кое-кто считает нас скопищем алчных идиотов. Думают, что вот кто-то убил свою жену, а потом позвонил мне по телефону и сказал: «Здорово, кэп, тут у меня небольшое убийство, и из-за этого в прихожей грязно. И еще у меня есть пятьсот монет, которые деть некуда». И тут же я отвечаю: «Отлично. Ни к чему не прикасаться, а я сейчас подъеду с покрывалом, и все прикроем».

– Ну, не так прямолинейно, – сказал я.

– О чем вы хотели поговорить с Тэлли, когда приезжали к нему сегодня вечером?

– У него была своя версия по поводу смерти миссис Алмор. Ее родители наняли Тэлли, чтобы он все выяснил, но он так и не успел рассказать им, что узнал.

– А вам, вы считаете, он бы рассказал? – иронически спросил Веббер.

– Попытка не пытка.

– А может быть, вам просто захотелось ответить чем-нибудь на грубость Дегармо?

– Наверное, было и это, – согласился я.

– Тэлли оказался мелким шантажистом, – с презрением произнес Веббер. – И этот случай в его практике был не первым. Так что избавиться от него стоило. Так вот, я вам скажу, что у него было. У него была туфелька, которую он снял с ноги Флоренс Алмор.

– Туфелька?

Веббер слабо улыбнулся.

– Всего-навсего туфелька. Позднее ее нашли у Тэлли дома, он ее прятал. Зеленая замшевая туфелька для танцев, с несколькими камешками, вделанными в каблук. Изготовлена была на заказ одним мастером из Голливуда, который делает обувь для театров и подобных заведений. А теперь спросите меня, что же такого примечательного было в этой туфельке?

И что же было в ней примечательного, капитан?

– Туфелек таких у Флоренс Алмор было две пары, абсолютно одинаковых, сделанных одним мастером. Казалось бы, ничего особенного в этом нет. На случай если одна пара чуть износится или какой-нибудь пьяный бугай отдавит даме ногу. – Он сделал паузу и слабо улыбнулся. – Одну пару, судя по всему, так и не надевали.

– Кажется, я начинаю понимать, – сказал я.

Веббер откинулся в кресле. Он ждал.

– От боковой двери дома до гаража ведет бетонная дорожка, – припомнил я. – Довольно шершавая. Допустим, Флоренс Алмор не шла, а ее несли. И тот, кто нес, надел на нее туфли, как раз ту, неношеную пару.

– И?

– И предположим, что Тэлли заметил это как раз в тот момент, когда Лоури звонил доктору, который уехал в это время по какому-то вызову. И Тэлли взял неношеную туфельку, рассматривая ее как свидетельство того, что Флоренс Алмор была убита.

Веббер кивнул.

– Таким свидетельством туфелька стала бы в том случае, если бы Тэлли оставил ее там, где она была. А после того как он ее забрал, она стала свидетельством того, что он просто-напросто мошенник.

– Делали анализ крови на окись?

Веббер посмотрел на свои руки, лежащие на столе.

– Да, – сказал он. – Анализ показал наличие окиси. Внешний вид погибшей тоже удовлетворил должностных лиц, ведущих следствие. Признаков насилия не обнаружено. Они удовлетворились тем, что доктор Алмор свою жену не убивал. Возможно, они и не правы. На мой взгляд, расследование было проведено достаточно поверхностно.

– А кто его вел? – спросил я.

– Думаю, ответ вам известен.

– Когда приехали полицейские, они не заметили, что одной туфельки не хватает?

– Когда приехала полиция, обе туфельки были на месте. Не забывайте, что доктор Алмор вернулся домой после звонка Лоури, до того, как вызвали полицию. О недостающей туфельке нам стало известно от самого Тэлли. Он мог взять неношеную туфельку из дома. Боковая дверь была не заперта. Служанки спали. Единственное возможное возражение – вряд ли он знал, что есть вторая пара, неношеная, которую можно забрать. Нельзя считать Тэлли не способным на такое. Это очень ловкий подленький дьяволенок. Но утверждать наверняка я ничего не могу.

Мы сидели и, размышляя, смотрели друг на друга.

– Если только, – медленно начал Веббер – не предположить, что медсестра Алмора строила козни против доктора вместе с Тэлли. Такое возможно. И в пользу этого есть кое-какие факты. Но гораздо больше фактов свидетельствует против этого. На основании чего вы утверждаете, что та женщина, что утонула в горах, и есть эта самая медсестра?

– Есть две причины. Взятая в отдельности, ни одна из них не дает оснований для выводов, но вместе они звучат достаточно веско. Несколько недель назад в горы приезжал один крутой парень, внешне похожий на Дегармо и с такими же манерами. Он показывал фотографию Милдред Хэвилэнд, очень схожую с Мюриэл Чесс. Волосы другие, другие брови, но в целом сходство значительное. Ему никто так и не помог. Назвался он Де Сото и сказал, что он полицейский из Лос-Анджелеса. В Лос-Анджелесе нет полицейских по имени Де Сото. Когда об этом парне услышала Мюриэл Чесс, то она встревожилась. Был ли это Дегармо – установить легко. Другая причина: в доме Чесса в коробке из-под сахарной пудры был спрятан золотой ножной браслет-цепочка с сердечком. На обратной стороне сердечка – гравировка: «От Эла Милдред, 28 июня 1938. От всего сердца».

– Это мог быть другой Эл и другая Милдред, – заметил Веббер.

– Но вы же на самом деле так не считаете, капитан.

Он подался вперед и продырявил пространство указательным пальцем.

– И что же вы хотите всем этим сказать?

– Я хочу сказать, что жена Кингсли не убивала Лоури. Что смерть его имеет какую-то связь со смертью жены Алмора. И с Милдред Хэвилэнд. А может быть, и с самим доктором Алмором. Я хочу доказать, что жена Кингсли исчезла потому, что случилось что-то такое, что сильно ее испугало. Но независимо от того, было ли ей что-то известно об этом преступлении или нет, она никого не убивала. Если я это докажу, то получу пятьсот долларов. Игра стоит свеч.

– Конечно, стоит, – кивнул Веббер. – Более того, я сам помог бы вам, если бы видел для этого какие-либо основания. Ту женщину мы еще не нашли, но и времени у нас было мало. А вот помогать вам навлекать подозрения на одного из моих подчиненных я не могу.

– Я слышал, как вы называли Дегармо Элом, – сказал я. – А я думал об Алморе. Его зовут Элберт.

Веббер посмотрел на свой большой палец.

– Но доктор никогда не был женат на той женщине, – спокойно произнес он. – А Дегармо был. Могу вам сказать, что она устроила ему веселенькую жизнь. Все его отрицательные качества – результат этого.

Я сидел не шевелясь. Через несколько секунд сказал:

– Я узнаю вещи, о существовании которых и не подозревал. Что за женщина была Милдред Хэвилэнд?

– Сообразительная, спокойная, но злая. Умела обращаться с мужчинами. Могла заставить их пресмыкаться перед ней. Этот здоровенный детина мог в момент оторвать вам голову, если бы вы только сказали хоть слово против нее. Она с ним развелась, но для него дело этим не закончилось.

– Дегармо знает, что ее нет в живых?

Прежде чем ответить, Веббер довольно долго молчал.

– По этому поводу он ничего не говорил.

– Насколько мне известно, в горах он ее так и не нашел. – Я встал и наклонился над столом. – Послушайте, капитан, вы ведь не дурачите меня?

– Нет. Нисколько. Есть женщины, способные заставить некоторых мужчин пойти на такое. Если вы думаете, что Дегармо поехал разыскивать ее, чтобы отомстить, то вы далеки от истины.

– Вообще-то я никогда так не думал, – сказал я. – Такое можно было бы предположить, если знать, что Дегармо хорошо знаком с окрестностями. Тот, кто убил ту женщину, прекрасно ориентировался на местности.

– Между нами, – произнес Веббер, – я бы хотел, чтобы вы продолжали работу в этом направлении.

Я кивнул, но ничего не пообещал. Еще раз попрощался и пошел. Пока я шел по комнате, Веббер смотрел мне в спину. Вид у него был усталый и печальный.

«Крайслер» стоял на служебной стоянке сбоку от здания; ключи торчали в зажигании, оба крыла были целы. Коуни не осуществил своих угроз. Я поехал в Голливуд, в свою квартиру в «Бристоле». Было поздно, почти полночь.

Коридор, с преобладанием цветов слоновой кости и зеленого, был безмолвен, и лишь в одной квартире звонил телефон. Звонил настойчиво, и по мере моего приближения к квартире звук становился громче. Я открыл дверь. Звонили мне.

В темноте я прошел к тому месту, где на дубовом письменном столе стоял телефон. Должно быть, раздалось еще не менее десяти звонков, прежде чем я поднял трубку.

Звонил Дерек Кингсли.

Голос был непроницаемый, напряженный.

– Где вас носит, черт побери? – резко спросил он. – Я уже несколько часов пытаюсь до вас дозвониться.

– Все в порядке. Я уже дома, сказал я. – В чем дело?

– Она дала о себе знать.

Я крепко сжал телефонную трубку, медленно выдохнул и так же вдохнул.

– Продолжайте, – проронил я.

– Я нахожусь неподалеку. Буду у вас через пять-шесть минут. Будьте готовы к выходу.

Он повесил трубку.

Я застыл, держа трубку на полпути между ухом и аппаратом. Потом очень медленно положил трубку и посмотрел на ладонь. Полусжата и напряжена, как будто по-прежнему держит трубку.

29

Послышалось сдержанное постукивание в дверь, и я пошел открывать. В кремовом спортивном костюме и в желто-зеленом шарфе, обмотанном вокруг шеи, Кингсли казался огромным, как лошадь. Темно-коричневая шляпа низко надвинута на лоб, глаза, выглядывающие из-под полей, похожи на глаза загнанного животного.

С ним была мисс Фромсетт. На ней были широкие брюки, сандалии и темно-зеленый плащ; шляпы не было, и волосы озорно поблескивали. В ушах – серьги в виде крохотных садовых цветов. Вместе с ней в комнату проник запах «Королевского Гиллерлейна. Шампанского духов».

Я прикрыл дверь, указал на стулья и сказал:

– По стаканчику наверняка не повредит.

Мисс Фромсетт села в кресло, закинула ногу на ногу и осмотрелась в поисках сигарет. Нашла, зажгла одну неторопливым небрежным жестом и мрачно улыбнулась, глядя куда-то в угол комнаты.

Кингсли стоял посреди комнаты и пытался укусить себя за подбородок. Я пошел в свою кухню-нишу, смешал три коктейля, принес в комнату и вручил каждому. Со своим бокалом сел в кресло рядом с шахматным столиком.

– Где вы были и что у вас с ногой? – спросил Кингсли.

– Один полицейский Ударил, – ответил я. – На память о полиции Бэй-сити. У них это входит в программу обслуживания. А был я в тюрьме, за езду в нетрезвом состоянии. И судя по выражению вашего лица, могу очень скоро опять там очутиться.

– Не понимаю, о чем вы, – оборвал Кингсли. – У меня вообще сейчас ни одной мысли в голове. Да и нет времени дурачиться.

– Ну что же, не будем, – согласился я. – Узнали, где она сейчас?

Кингсли сел, держа бокал в левой руке, а правую сунул в карман. Вынул оттуда конверт, довольно пухлый.

– Это вы должны передать ей, – сказал он. – Здесь пятьсот долларов. Она хотела больше, но это все, что я смог достать. Получил по чеку в ночном клубе. Это было не просто. Ей надо уехать из города.

– Из какого? – спросил я.

– Она где-то в Бэй-сити. Не знаю, где точно. С вами она встретится в заведении под названием «Павлинья гостиная» на бульваре Аргуэлло, это на углу с Восьмой улицей или где-то рядом.

Я перевел взгляд на мисс Фромсетт. Она по-прежнему смотрела в потолок, будто зашла сюда просто за компанию.

Кингсли швырнул конверт через всю комнату, и он упал на шахматный столик. Я заглянул внутрь. На самом деле деньги. Рассказ Кингсли приобретал какой-то смысл. Я оставил конверт на маленьком полированном столике, инкрустированном коричневыми и бледно-золотистыми квадратами.

– А почему она сама не может получить свои деньги? – спросил я. – В любой гостинице у нее примут чек. Во многих ей выдадут по нему деньги. Ей что, заморозили банковский счет?

– Сейчас не время рассуждать, – тяжело проговорил Кингсли. – Она в беде. Как она об этом узнала, мне неизвестно. Разве что по радио объявили розыск. Объявляли?

Я сказал, что не знаю. У меня не было времени слушать объявления полиции. Хватило того, что я наслушался полицейских живьем.

– Может быть, – предположил Кингсли, – сейчас она не хочет рисковать, получая по чеку. Он медленно поднял глаза – более пустого взгляда я в жизни не видел.

– Ладно, нам не отыскать какого-либо смысла там, где им и не пахло, – сказал я. – Итак, она в Бэй-сити. С ней разговаривали вы?

– Нет, мисс Фромсетт. Жена позвонила в контору. Как раз закончился рабочий день, но у меня был тот самый полицейский с побережья – капитан Веббер. Мисс Фромсетт, естественно, не стала соединять со мной. Она попросила жену перезвонить. Телефона, по которому мы могли бы связаться с ней, она оставить не захотела.

Я посмотрел на мисс Фромсетт. Она опустила взгляд с потолка и уставилась на мою макушку. В глазах – ни тени эмоций. Словно их задернули занавесками.

– Мне не хотелось бы с ней разговаривать, – продолжал Кингсли. – Да и она не хотела разговаривать со мной. У меня нет и необходимости видеться с ней. Я думаю, что это она убила Лоури. Веббер, похоже, в этом совершенно уверен.

– Это ничего не значит, – сказал я. – Не стоит придавать особого значения ни его словам, ни мыслям. Мне не нравится, что она узнала о том, что ее разыскивают. Уже никто давно не развлекается прослушиванием короткометровых полицейских волн. Значит, позднее она перезвонила. И что?

– Было почти половина седьмого, – произнес Кингсли. – Мы сидели в конторе и ждали ее звонка. Расскажите ему. – Он повернул голову к девушке.

– Я разговаривала из кабинета мистера Кингсли, – заговорила мисс Фромсетт. – Он сидел рядом, но участия в разговоре не принимал. Она попросила принести ей деньги в это самое заведение, «Павлинью гостиную», и спросила, кто придет.

– Голос был взволнованный?

– Нисколько. Совершенно спокойный. Я бы даже назвала это ледяным спокойствием. Она уже все продумала. Предвидела, что деньги понесет кто-то, кого она не знает. Создавалось впечатление, что она понимает, что Дерри… что мистер Кингсли не захочет встречаться с ней.

– Называйте его Дерри, – предложил я. – Я сумею догадаться, кого вы имеете в виду.

Мисс Фромсетт слабо улыбнулась.

– В этой «Павлиньей гостиной» она будет появляться каждый час примерно минут на пятнадцать. Я… я подумала… я предположила, что туда пойдете вы. И описала ей вас. Вам надо будет надеть шарф Дерри, потому что его я тоже описала. Кое-что из одежды он хранит в конторе, и шарф тоже оказался там. Он достаточно броский.

Вот как. Оказывается, все дело в том, чтобы одеть меня позаметнее. Я буду так же бросаться в глаза, как если бы катал туда-сюда тачку, выкрашенную в красный, белый и синий цвета.

– Для такой тупицы она недурно все обдумала, – заметил я.

– Сейчас не время острить, – резко вставил Кингсли.

– Вы повторяетесь, – сказал я. – Вы поступили чертовски самонадеянно, решив, что я буду рисковать, помогая бежать человеку, которого, как мне известно, разыскивает полиция.

Кингсли отер ладонью колено, лицо его исказила кривая гримаса.

– Согласен, мы поторопились, – выдавил он. – Так как, вы согласны?

– После того, что произойдет, мы все становимся соучастниками. К ее мужу и его доверенной секретарше, скорее всего, проявят снисхождение, а вот со мной могут сделать такое, что и в дурном сне не приснится.

– Я оценю ваши усилия соответствующим образом, – пообещал Кингсли. – А если она ничего не совершила, то мы не станем соучастниками.

– Хотелось бы в это верить, – сказал я. – Иначе я бы с вами не разговаривал. И еще: если я все-таки пойму, что она кого-то убила, я выдам ее полиции.

– Она не станет с вами разговаривать, – отрезал Кингсли.

Я взял конверт и опустил его в карман.

– Если ей нужны деньги, станет. – Я посмотрел на свои наручные часы. – Если я выйду сейчас, то могу успеть к четверти второго. После всех тех часов, что она провела в том баре, ее там, наверное, на всю жизнь запомнят. Что тоже очень мило.

– Она перекрасила волосы в темно-каштановый цвет, – сказала мисс Фромсетт. – Может быть, это как-то вам поможет.

– Все равно, даже это не убедит меня в том, что она просто-напросто наивная путешественница. – Я допил свой бокал и встал. Кингсли опрокинул в рот свой, тоже встал, снял с шеи шарф и подал мне.

– Что вы такое натворили, что к вам прицепилась местная полиция? – спросил он.

– Воспользовался теми сведениями, которые мне любезно предоставила мисс Фромсетт. И начал искать человека по имени Тэлли, того самого, который занимался делом Алмора. А это привело меня в тюрьму. Дом, где живет Тэлли, у них на учете. Тэлли был тем самым сыщиком, которого наняли Грейсоны, – добавил я, глядя на высокую брюнетку. – Вы, наверное, сможете ему все объяснить. Хотя это и не имеет теперь особого значения. У меня уже нет времени вдаваться в подробности. Вы как, подождете здесь?

Кингсли покачал головой.

– Мы поедем ко мне и будем ждать вашего звонка.

Мисс Фромсетт поднялась и зевнула.

– Нет, Дерри, я устала. Поеду домой, лягу спать.

– Ты поедешь со мной, – резко произнес Кингсли. – Ты должна поддержать меня, чтобы я совсем не раскис.

– А где вы живете, мисс Фромсетт? – спросил я.

– «Брайсон Тауэр» на площади Сансет, квартира 716. А что? – Она бросила на меня раздумывающий взгляд.

– Не исключено, что мне потребуется встретиться с вами.

Лицо Кингсли выглядело мрачным и раздраженным, глаза по-прежнему походили на глаза загнанного зверя. Я обмотал его шарф вокруг шеи и прошел в нишу выключить свет. Когда я вышел, они стояли у двери. Кингсли положил руку на плечо мисс Фромсетт, а она казалась очень уставшей, даже измотанной.

– Я, естественно, надеюсь… – заговорил Кингсли, потом быстро отодвинулся от мисс Фромсетт и убрал руку. – Вы, Марло, человек достаточно здравомыслящий.

– Будьте добры, проваливайте, – сказал я. – Давайте, давайте.

Он посмотрел на меня подозрительным взглядом, и они вышли.

Я подождал, пока не услышал, что лифт поднялся и остановился, открылись и закрылись двери, и лифт стал опускаться вниз. Потом вышел, по лестнице спустился в подвальный гараж и завел свой «крайслер».

30

«Павлинья гостиная» находилась по соседству с магазином подарков, в витрине которого в свете уличных фонарей поблескивали маленькие хрустальные зверушки. Фасад «Павлина» был сделан из стеклянных блоков; внутри каждого сидел павлин из матового стекла, вокруг которого струился мягкий свет. Я вошел, обогнул китайскую ширму, бросил взгляд вдоль стойки бара, а потом сел у самого входа в маленькую кабинку. Янтарный свет, ярко-желтая, как кожа китайца, обивка, в кабинках – полированные пластиковые столики. В одной из кабинок четыре солдата со слегка остекленевшими глазами уныло потягивали пиво. Наискосок от них расположилась единственная во всем заведении шумная компания – две девицы и двое броско одетых мужчин. Я не увидел никого, кто мог бы, по моим представлениям, походить на Кристал Кингсли.

Сморщенный официант со злыми глазами и лицом, похожим на обглоданную кость, положил передо мной на стол салфетку с нарисованным на ней павлином и поставил коктейль «бакарди». Я потягивал коктейль и поглядывал на янтарного цвета циферблат часов над стойкой бара. Было чуть больше пятнадцати минут второго.

Один из мужчин, сидевших с девицами, внезапно встал, гордо прошествовал к двери и вышел. Голос другого произнес:

– И чего ты парня оскорбила?

Невозмутимый женский голос ответил:

– Оскорбила? Ничего себе. Он же мне предложил кое-чего.

– Ну хорошо, только зачем оскорблять-то? – недовольно проговорил мужчина.

Неожиданно один из солдат рассмеялся глубоким грудным смехом, потом словно стер смех с лица коричневым рукавом и отхлебнул еще пива. Я потер колено. В том месте, в какое пришелся удар, все еще жгло, припухлость не спала, но ощущение онемения прошло.

С утренними газетами вошел крошечный мальчишка-мексиканец с огромными черными глазами и затрусил вдоль кабинок, торопясь продать хоть несколько номеров, прежде чем бармен вышвырнет его на улицу. Я купил газету и просмотрел ее, чтобы проверить, не было ли еще каких-нибудь интересных убийств. Ничего не было.

Я сложил газету, и в этот момент откуда-то появилась стройная темноволосая женщина в черных брюках, желтой рубашке и длинном сером пальто. Не взглянув на меня, она прошла мимо кабинки. Я пытался понять, знакомо ли мне ее лицо или это всего лишь стандартный образец худощавой злой красотки, каких я встречал тысячи раз. Обойдя ширму, она вышла на улицу. Две минуты спустя в бар снова вошел мальчишка-мексиканец, бросил быстрый взгляд на бармена и подошел ко мне.

– Мистер! – сказал он, глядя на меня своими большими сверкающими озорными глазами. А потом сделал мне манящий знак и заторопился к выходу.

Я допил коктейль и пошел за ним. Перед магазином подарков стояла женщина в сером пальто, желтой рубашке и черных брюках и смотрела на витрину. Когда я вышел, она чуть скосила глаза. Я подошел и встал рядом.

Она опять посмотрела на меня. Лицо бледное и усталое. Волосы казались темнее каштановых. Она отвернулась и заговорила, обращаясь к витрине:

– Будьте любезны, передайте мне деньги. – На стекле от ее дыхания появилось запотевшее пятнышко.

– Мне надо знать, кто вы, – сказал я.

– Кто я, вы знаете, – спокойно возразила она. – Сколько вы принесли?

– Пятьсот.

– Этого мало, – сказала она. – Очень мало. Быстро передайте их мне. Я целую вечность прождала, пока кто-нибудь их принесет.

– Где мы смогли бы поговорить?

– Нам не о чем разговаривать. Просто отдайте мне деньги и идите своей дорогой.

– Все не так-то просто. Я очень рискую, занимаясь этим делом. По крайней мере взамен хотя бы узнаю, что происходит и чего мне ожидать.

– Черт бы вас побрал, – злобно прошипела женщина. – Он что, сам не мог прийти? Не хочу я разговаривать. Я хочу смыться отсюда как можно скорее.

– Вы сами не захотели, чтобы он приходил. Он понял, что вы даже по телефону не захотели с ним разговаривать.

– Правильно, – быстро проговорила она, тряхнув головой.

– Но со мной вам поговорить придется, – сказал я. – От меня вы так просто не отделаетесь. Или разговор со мной, или с полицией. Третьего не дано. Я частный детектив, и мне тоже необходимо предпринять кое-какие предохранительные меры.

– Нет, Кингсли просто очарователен, – пробормотала она. – Со всеми своими частными детективами, и всем остальным. – В ее голосе чувствовалась издевка.

– Он сделал лучшее, что мог сделать. Ему было нелегко сообразить, как поступить в такой ситуации.

– О чем вы хотите говорить?

– О вас. И о том, чем вы занимались, где побывали и что собираетесь делать. О таких вот вещах. Пустяки, но важные.

Она выдохнула на витрину магазина и подождала, пока испарится туманное пятнышко от ее дыхания.

– Думаю, – заговорила она, – для вас было бы гораздо лучше, если бы вы отдали мне деньги и оставили меня в покое.

– Нет.

Она снова бросила на меня острый косой взгляд. Нетерпеливо передернула плечами под серым пальто.

– Ну ладно, коли так. Я в «Гранаде», два квартала на север по Восьмой. Квартира 618. Дайте мне десять минут. Будет лучше, если я войду одна.

– Я на машине.

– Будет лучше, если я войду одна. – Она быстро повернулась и пошла.

Дошла до перекрестка, перешла на другую сторону бульвара и исчезла в тени перечных деревьев. Я пошел к «крайслеру», забрался в него и выждал десять минут, прежде чем завести мотор.

«Гранада» оказалась безобразным угловым серым зданием. Входная дверь из матового стекла находилась на одном уровне с тротуаром. Я повернул за угол и увидел молочный шар с красной надписью: «Гараж». Крутой спуск вел в глухую, пахнущую резиной тишину, где в ряд стояли машины. Из стеклянной конторки вышел тощий негр и оглядел мой «крайслер».

– Сколько будет стоить оставить здесь машину на время? Я поднимусь наверх.

Негр бросил на меня плутоватый взгляд.

– Поздновато уже, хозяин. Да и пыль обчистить не мешает. Доллар.

– У вас тут что?

– Доллар, – тупо повторил негр.

Я вышел из машины. Он вручил мне квитанцию, я ему – доллар. Хотя я и не спрашивал, он сообщил, что лифт находится за конторкой, рядом с мужским туалетом.

Я поднялся на шестой этаж и стал разглядывать номера на дверях, прислушиваясь к тишине и вдыхая морской воздух, гулявший по коридору. Дом производил вполне приличное впечатление. Но ведь в любом многоквартирном доме могут обитать «веселые» дамы. И этим можно объяснить тот доллар, что содрал с меня тощий негр. Большой знаток человеческой натуры этот парень.

Я подошел к двери квартиры 618, постоял несколько секунд, а потом тихонько постучал.