Текст книги "Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты"

Автор книги: Дэшилл Хэммет

Соавторы: Раймонд Чэндлер,Эйв Дэвидсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

34

Мы вышли в коридор и пошли в другую сторону от квартиры номер 618. Из приоткрытой двери струился свет. Теперь перед ней стояли двое в штатском и курили, прикрывая сигареты ладонями, потому что сквозило. Из-за двери доносились голоса людей.

Завернув за угол, мы подошли к лифту. Дегармо открыл дверь пожарного выхода, расположенного позади шахты лифта, и мы этаж за этажом пошли вниз; от наших шагов по бетонным ступеням раздавалось эхо. У двери в холл Дегармо остановился, взялся за ручку и прислушался. Потом обернулся через плечо.

– У тебя есть машина? – спросил он меня.

– В подвальном гараже.

– Это мысль.

Мы спустились ниже и вышли в сумрачный подвал. Из маленькой конторки вышел тощий негр, я отдал ему квитанцию на машину. Он украдкой покосился на полицейскую форму Шорти, но ничего не сказал. Махнул рукой на «крайслер».

Дегармо сел за руль. Я рядом, а Шорти – на заднее сиденье. Мы выехали по наклонному въезду и оказались на холодной ночной улице, пропитанной сыростью. Издалека нам навстречу ехал большой автомобиль с двумя красными фонарями.

Дегармо сплюнул в окно машины и свернул на другую улицу.

– Это наверняка Веббер, – сказал он. – Опять приедет к шапошному разбору. На этот раз мы утрем ему нос, Шорти.

– Не очень-то все это мне нравится. Честно вам скажу, лейтенант.

– Выше голову, малыш. Глядишь, переведут тебя на убийства.

– Я бы лучше занимался своим делом, – пробурчал Шорти.

Мужество быстро покидало его.

Первые десять кварталов Дегармо гнал как сумасшедший, потом поехал помедленнее.

– Я понимаю, лейтенант, вы знаете, что делаете, но ведь эта дорога не ведет к муниципалитету, – с беспокойством проговорил Шорти.

– Правильно, – сказал Дегармо. – И никогда туда не вела, так ведь?

Он сбавил скорость так, что машина еле поползла, и свернул в переулок с маленькими аккуратными домиками. Осторожно притормозил у самого края тротуара и остановился посредине квартала. Положил руку на спинку сиденья и повернулся к Шорти.

– Ты думаешь, ее убил этот парень, а, Шорти?

– Не знаю, – сдавленным голосом произнес Шорти.

– Фонарик есть?

– Нет.

– Фонарь в кармашке на левой дверце, – сказал я.

Шорти поискал – и засветился белый лучик карманного фонарика.

– Посмотри на затылок этого парня, – сказал Дегармо.

Луч задрожал и уперся в одну точку. Я услышал позади себя дыхание низкого полицейского, потом ощутил его ветерок на своем затылке. Что-то прикоснулось к шишке на моей голове. Я застонал. Свет погас, мы снова оказались в темноте.

– Похоже, его оглушили, лейтенант. Что-то я не понимаю.

– Вот так же и ту женщину, – сказал Дегармо. – Это не очень заметно, но это так. Ее оглушили, а прежде, чем убить, сорвали с нее одежду и исцарапали. Так, чтобы кровь текла. А потом задушили. И проделано все было без малейшего шума. Да и откуда шум? А телефона в той квартире нет. Кто сообщил об этом, Шорти?

– Да откуда мне знать? Позвонил какой-то парень и сказал, что в квартире 618 многоквартирного дома «Гранада» на Восьмой убита женщина. Когда вы вошли, Рид все еще искал фотографа. Дежурный сказал, что звонил человек с хриплым голосом, скорее всего, измененным. Фамилии не назвал.

– Ну ладно, коли так, – сказал Дегармо. – Если бы это ты убил женщину, как бы ты оттуда выбрался?

– Просто вышел бы, – проронил Шорти. – А почему бы нет? Эй, – внезапно рявкнул он на меня, – а ты почему не вышел?

Я промолчал.

– Ведь ты не стал бы лезть в окно ванной на шестом этаже, а потом влазить в окно другой квартиры, где, скорее всего, спят люди, так ведь? – без выражения произнес Дегармо. – Ведь ты не стал бы притворяться, что ты тот самый человек, который здесь живет, и не стал бы тратить впустую массу времени, вызывая полицию, так ведь?

– Думаю, нет, – осторожно сказал Шорти. – Думаю, я вообще не стал бы звонить в полицию. Но ведь вы знаете, лейтенант, эти сексуальные извращенцы совершают непредсказуемые поступки. Они ведь ненормальные, не такие, как все. А потом у этого парня мог быть сообщник, который и оглушил его, чтобы подставить.

– Только не говори мне, что сам до этого додумался, – сказал Дегармо. – Вот сидим тут, а рядом с нами – парень, который знает ответы на все вопросы. Сидит и молчит. – Он повернул свою большую голову и уставился на меня. – Что ты там делал?

– Что-то не припомню, – сказал я. – Удар по голове начисто отшиб мне память.

– Мы тебе поможем припомнить, – пообещал Дегармо. – Отвезем тебя на холмы подальше отсюда, туда, где поспокойней, посмотришь там на звезды и все вспомнишь.

– Это не разговор, лейтенант, – вмешался Шорти. – Почему нам не поехать в участок и не поступить с ним так, как положено по уставу?

– К черту устав, – отрезал Дегармо. – Мне нравится этот парень. Я хочу с ним потолковать не торопясь, по-приятельски. Просто надо, чтобы он немного успокоился, Шорти. Он просто слегка робеет.

– Я против всего этого, – уперся Шорти.

– И чего же ты хочешь, Шорти?

– Хочу вернуться в участок.

– А тебя никто и не держит, малыш. Пешком пройдешься?

Шорти немного помолчал.

– Да, – наконец тихо проговорил он. – Пройдусь. – Он открыл дверь машины и ступил на тротуар. – Я думаю, вы понимаете, что мне придется обо всем доложить, лейтенант?

– Угу, – кивнул Дегармо. – Вебберу привет передай. Скажи, что когда в следующий раз будет покупать гамбургеры, пусть на меня не берет.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотал маленький полицейский. Он захлопнул дверцу машины.

Дегармо выжал сцепление, тронулся и очень быстро разогнался до скорости в сорок миль. Потом прибавил до пятидесяти. На бульваре он свернул на восток и снизил скорость до разрешенной. Нам попалось несколько запоздалых машин, но, в общем, весь мир еще спал в тишине раннего прохладного утра.

Вскоре мы выехали за городскую черту, и тут Дегармо заговорил.

– Ну, давай рассказывай, – спокойно предложил он. – Может быть, что и надумаем.

Машина достигла вершины длинного подъема и нырнула вниз, туда, где бульвар огибал парк при госпитале ветеранов. Как маяки в тумане, светились высокие тройные фонари. Я начал рассказывать:

– Сегодня ночью ко мне домой пришел Кингсли и сказал, что ему позвонила его жена. Ей срочно потребовались деньги. Он хотел, чтобы я передал ей деньги и помог выпутаться из трудного положения, в котором она оказалась. У меня намерения были несколько иные. Ей сказали, как меня узнать, а я должен был в течение пятнадцати минут после каждого часа появляться в «Павлиньей гостиной» на углу Восьмой и Аргуэлло.

– Ей надо было исчезнуть, – медленно проговорил Дегармо, – а это значит, что на ней висит что-то такое, от чего надо убегать, убийство, например. – Он приподнял ладони и снова уронил их на руль.

– Туда я пришел уже спустя много часов после того, как она позвонила. Мне сказали, что волосы она покрасила в каштановый цвет. Выходя из бара, она прошла мимо меня, но я ее не узнал. Я до этого никогда не видел ее живьем. Видел только одну фотографию, довольно-таки неплохую, но этого мало. Она послала мальчишку-мексиканца, и он меня вызвал. Она хотела просто получить деньги, а разговаривать со мной не хотела. А я хотел услышать, что она расскажет. В конце концов она поняла, что от разговора не уйти, и сказала, что остановилась в «Гранаде». Велела мне, прежде чем следовать за ней, выждать десять минут.

– Этого достаточно, чтобы успеть подготовить ловушку, – сказал Дегармо.

– Ловушка там была, только я не думаю, что это она ее подготовила. Она вообще не хотела, чтобы я приходил, была против разговора. В принципе, она должна была понять, что пока не добьюсь от нее объяснений, деньги я ей не отдам, поэтому ее нежелание разговаривать можно объяснить притворством, таким образом она дала мне почувствовать себя хозяином положения. А играть она умела. Это я понял. Но, как бы там ни было, я пришел к ней, и мы поговорили. Она несла всякую околесицу, но лишь до того момента, когда мы дошли до убийства Лоури. Вот тут очень скоро все стало на свои места. Я сказал, что собираюсь выдать ее полиции.

Мимо нас промелькнул погруженный в темноту Вэствуд-виллидж, светилась лишь круглосуточно работающая бензоколонка да несколько окон в жилых домах.

– И тут она достала пистолет, – продолжил я. – Мне показалось, что она способна пустить его в ход, но подошла она слишком близко, и я схватил ее. Пока мы возились, кто-то вышел из-за зеленой занавески и ударом по голове оглушил меня. Когда я пришел в себя, убийцы уже не было.

– А тебе не удалось хоть как-то разглядеть того, кто тебя ударил? – медленно произнес Дегармо.

– Нет. Я почувствовал или краем глаза заметил, что это был мужчина, и довольно крупный. А вот это лежало на диване вперемешку с остальной одеждой. – Я достал из кармана желто-зеленый шарф Кингсли и положил на колени Дегармо. – Сегодня вечером этот шарф я видел на Кингсли.

Дегармо посмотрел на шарф. Поднял его, чтобы рассмотреть в луче света.

– Да, такое надолго запомнишь, – сказал он. – Значит, подошел и вмазал? Кингсли? Вот черт. Ну, а что дальше?

– Стук в дверь. Я все еще как в тумане, голова не варит, растерялся слегка. Облит сверху донизу джином, пиджак и туфли с меня сняли, от меня разит и выгляжу так, будто вполне мог содрать с женщины одежду и задушить ее. Поэтому я и вылез в окно в ванной комнате, умылся, почистился как мог, ну а остальное тебе известно.

– А почему ты не остался там, куда влез? – спросил Дегармо.

– А какой в этом смысл? Думаю, даже полицейские Бэй-сити и те вскоре догадались бы, куда я скрылся. У меня был единственный шанс – уйти до того, как меня обнаружат. Если бы не оказалось никого, Кто бы меня узнал, я вполне смог бы выбраться из здания.

– Не уверен, – покачал головой Дегармо. – Но, конечно, сделав попытку, ты много не потерял. Как думаешь, какой может быть мотив преступления?

– Почему Кингсли убил свою жену, – если, конечно, это он ее убил? Догадаться несложно. Она обманывала его, из-за нее у него могли начаться неприятности на работе, а теперь она еще и человека убила. А кроме того, у нее были деньги, а Кингсли хочет жениться на другой женщине. Он мог опасаться, что, имея деньги, жена сможет откупиться от обвинения и посмеяться над ним. А не удастся ей откупиться и попадет она в тюрьму, все равно он не сможет воспользоваться ее деньгами. Ему тут же придется с ней развестись. Мотивов для убийства тут предостаточно. Еще он видел возможность сделать из меня козла отпущения. Вскоре все бы раскрылось, Но на какое-то время возникла бы путаница, получилась бы задержка. Если бы убийцы не надеялись, что смогут скрыть свои преступления, не совершалось бы столько убийств.

– И все равно это мог быть кто-то другой, тот, кто не попал в поле нашего зрения. Пусть даже Кингсли ходил с ней на встречу, все равно это мог быть кто-то другой. Кто-то другой мог и Лоури убить.

– Ну, если тебе так больше нравится.

Дегармо повернул ко мне голову.

– Мне все это вообще не нравится. Но если я расколю это дело, то смогу отделаться выговором. А не расколю – надо делать ноги из города. Ты сказал как-то, что я дурак. Ладно, пусть дурак. Где живет Кингсли? Что я умею – так это заставлять людей говорить.

– 965, Карсон-драйв, Беверли-Хиллс. Как повернешь на север, к подножью холмов, так кварталов пять. Слева, прямо на углу с Сансетом. Я там никогда не был, но знаю, в каком порядке расположены дома.

Дегармо отдал мне желто-зеленый шарф.

– Засунь-ка пока его в карман. Достанем потом, когда потребуется расколоть Кингсли.

35

Дом был большой, двухэтажный, белый с черной крышей. Ясный лунный свет покрывал стену, словно свежая краска. Окна, выходящие на улицу, до половины забраны железными решетками. Прямо к входной двери ведет ровный газон. Все окна были темны.

Дегармо вылез из машины и посмотрел на въезд в гараж. Пошел по аллее и скрылся за углом дома. Я слышал, как поднялась, а потом с глухим стуком опустилась дверь гаража. Дегармо появился из-за угла, покачал головой и по траве пошел к входной двери. Нажал большим пальцем кнопку звонка, а другой рукой вытащил из кармана сигарету и сунул ее в рот.

Прикуривая, он отвернулся от двери, и пламя спички высветило глубокие морщины на его лице. Вскоре в вентиляционном отверстии над дверью показался свет. На двери открылся глазок. Я увидел, как Дегармо достал свой жетон. Медленно, словно нехотя, дверь открылась. Дегармо зашел внутрь.

Отсутствовал он минут пять. В разных окнах зажигался, а потом гас свет. Затем Дегармо вышел на улицу и пока шел к машине, свет исчез, и весь дом снова погрузился в темноту, как в тот момент, когда мы подъехали.

Дегармо постоял рядом с машиной, куря и поглядывая вдоль улицы.

– В гараже стоит только одна маленькая машина. Кухарка сказала, что это жены. Никаких признаков присутствия Кингсли. Слуги говорят, что не видели его с утра. Я заглянул во все комнаты. Похоже, они не врут. Во второй половине дня сюда приходил Веббер и с ним человек из научно-технического отдела, по всей спальне до сих пор разбросан порошок. Наверное, Веббер снимал отпечатки пальцев, чтобы сравнить их с теми, что были обнаружены в доме Лоури. О результатах он мне не сообщал. Где же этот Кингсли может быть?

– Где угодно, – сказал я. – В дороге, в какой-нибудь гостинице, может успокаивать нервы в турецкой бане. Но сначала надо попробовать разыскать его подругу. Зовут ее Фромсетт, а живет она в «Брайсон Тауэр», на площади Сансет. Это где-то в центре.

– А чем она занимается? – спросил Дегармо, усаживаясь за руль.

– Держит оборону его кабинета, а в свободное время держит за руку самого Кингсли. Но она не просто конторская милашка. У нее есть и разум, и вкус.

– В нынешней ситуации ей все это потребуется, – сказал Дегармо.

Через двадцать пять минут мы были у «Брайсон Тауэр», белого оштукатуренного дворца, площадка перед которым была украшена фонарями с лепным орнаментом и высокими финиковыми пальмами.

Мы поднялись по мраморным ступеням, прошли под аркой в виде мавра и по очень голубому ковру вошли в очень большой холл. Везде были понатыканы голубые кувшины для масла в стиле «Али-баба», в каждом из них спокойно можно было уместить по тигру. Тут же был стол, а за столом – ночной дежурный с тонкой щеточкой усов.

Дегармо, не задерживаясь, прошагал мимо стола к открытой двери лифта, рядом с которым на стуле в ожидании клиентов сидел усталый старик. Дежурный, словно терьер, метнулся вслед Дегармо.

– Минуточку, пожалуйста. Кого вы хотели видеть?

Дегармо повернулся на каблуках и удивленно посмотрел на меня.

– Он сказал «кого»?

– Да, только не привязывайся к нему, – сказал я. – Есть такое слово.

Дегармо облизал губы.

– Да неужели? – сказал он. – Послушай, приятель, – обратился он к дежурному. – Нам нужна квартира шестнадцать на седьмом этаже. Возражения будут?

– Конечно, будут, – холодно ответил клерк. – Мы не сообщаем о посетителях в… – он поднял руку и аккуратно повернул ее, чтобы взглянуть на узкие продолговатые часы на своем запястье, – в четыре часа двадцать три минуты утра.

+– Я так и думал, – сказал Дегармо. – Поэтому и не стал тебя беспокоить. Идея ясна? – Он достал из кармана жетон и показал его так, что свет блеснул на голубой с золотом эмали. – Я лейтенант полиции.

– Ну хорошо, – пожал плечами клерк. – Надеюсь, ничего страшного не произошло. В таком случае, я лучше все-таки доложу о вас. Ваши имена?

– Лейтенант Дегармо и мистер Марло.

– Квартира 716. Это к мисс Фромсетт. Одну минуту.

Он зашел за стеклянную перегородку, и мы услышали, как после долгой паузы он заговорил по телефону. Вернулся и кивнул.

– Мисс Фромсетт у себя. Она вас примет.

– Ну вот, у меня прямо гора с плеч, – хмыкнул Дегармо. – Только не вздумай послать кого-нибудь подглядывать в дверной глазок. У меня аллергия на соглядатаев.

Дежурный ответил легкой холодной улыбкой, и мы вошли в лифт.

На седьмом этаже было тихо и прохладно. Коридор вытянулся чуть ли не на милю. Наконец мы подошли к двери, на которой в обрамлении позолоченных листьев красовалась табличка «716». Рядом с дверью была кнопка цвета слоновой кости. Дегармо нажал на нее, внутри зазвенел колокольчик, и дверь открылась.

На мисс Фромсетт поверх пижамы был надет стеганый халат. На ногах комнатные тапочки с высокими каблучками и помпонами. Темные волосы привлекательно распущены, кольдкрем с лица убран и как раз в меру наложена косметика.

Мы прошли в довольно узкую комнату с несколькими красивыми овальными зеркалами и стильной серой мебелью, обитой голубым демаском. Обстановка не походила на обычную обстановку многоквартирных домов. Мисс Фромсетт села на легкий красивый стул и откинулась на спинку, невозмутимо ожидая, когда кто-то из нас заговорит.

– Это лейтенант Дегармо из полиции Бэй-сити, – представил я. – Мы ищем мистера Кингсли. Дома его нет. Мы подумали, что, может быть, вы сможете подсказать нам, где его можно найти.

Мисс Фромсетт заговорила, обращаясь ко мне, но не глядя на меня.

– Это так срочно?

– Да. Кое-что произошло.

– И что же произошло?

– Нам просто надо узнать, где Кингсли, сестренка, – рубанул Дегармо. – А церемонии разводить у нас нет времени.

Женщина посмотрела на него без всякого выражения на лице. Снова перевела взгляд на меня и сказала:

– Я думаю, мистер Марло, будет лучше, если вы расскажете.

– Я поехал, чтобы отдать деньги, – начал я. – Как и было условлено, встретился с ней. Пошел в квартиру, где она остановилась, чтобы побеседовать с ней. И там меня оглушил какой-то мужчина, притаившийся за занавеской. Я его не рассмотрел. Когда я очнулся, то увидел, что она убита.

– Убита?

– Убита, – повторил я.

Мисс Фромсетт закрыла свои прекрасные глаза и поджала углы хорошенького ротика. Потом рывком поднялась и подошла к столику на паучьих ножках с мраморной столешницей. Достала сигарету из маленькой серебряной шкатулки с чеканным узором и закурила, уставившись пустым взглядом в стол. Спичка в ее руке качалась все медленнее и медленнее, потом замерла, продолжая гореть, и она бросила ее в пепельницу. Повернулась к нам лицом.

– Кажется, я должна вскрикнуть или сделать что-то в этом роде, – сказала она. – Но похоже, что я вообще не испытываю никаких эмоций по этому поводу.

– В данный момент меня не очень интересуют ваши чувства, – заявил Дегармо. – Мы хотим знать, где Кингсли. Вы можете нам сказать, а можете не говорить. Решайте.

– Этот человек из полиции Бэй-сити? – спокойно спросила меня мисс Фромсетт.

Я кивнул. Мисс Фромсетт медленно повернулась к нему с очаровательным выражением пренебрежения и чувства собственного достоинства.

– В таком случае, – произнесла она, – у него не больше прав находиться в моей квартире, чем у любого идиота-горлопана с улицы.

Дегармо мрачно посмотрел на мисс Фромсетт. Усмехнулся, пересек комнату и уселся в глубокое низкое кресло, вытянув длинные ноги.

– Ладно, теперь давай ты с ней поработай. Я мог бы получить все что нужно от ребят из Лос-Анджелеса, да только пока им все растолкуешь, целая неделя пройдет.

– Мисс Фромсетт, – сказал я. – Если вы знаете, где он или куда собирался, пожалуйста, расскажите нам. Вы же понимаете, что его необходимо найти.

– Для чего? – невозмутимо спросила она.

Дегармо закинул голову и расхохотался.

– Очаровательная малышка, – сказал он. – Может быть, она считает, что от Кингсли надо держать в тайне, что его жену пришили?

– Ты плохого о ней мнения, – сказал я Дегармо.

Его лицо посерьезнело, и он укусил себя за большой палец. Нагло оглядел мисс Фромсетт с головы до ног.

– Все это только для того, чтобы поставить его в известность? – спросила она.

Я достал из кармана желто-зеленый шарф и, встряхнув, развернул его перед ней.

– Вот это было найдено в квартире, в которой ее убили. Мне кажется, вам эта вещь должна быть знакома.

Мисс Фромсетт посмотрела на шарф, посмотрела на меня, все это безо всякого выражения.

– Вы требуете от меня очень большого доверия, мистер Марло, – проговорила она. – Учитывая, что вы оказались не таким уж ловким детективом.

– Да, я рассчитываю на ваше доверие, – сказал я, – и надеюсь его получить. А относительно моей ловкости – так не вам об этом судить.

– Вот это здорово, – вставил Дегармо. – Отличный у вас дуэт. Вот только еще акробатов вслед за вами пустить. А теперь…

Мисс Фромсетт совершенно проигнорировала его слова.

– Как ее убили?

– Задушили, раздели донага и исцарапали.

– Дерри не сделал бы ничего подобного, – тихо проговорила она.

Дегармо причмокнул губами.

– Никогда не угадаешь, кто на что способен, сестренка. Уж кому-кому, а полицейским это лучше всех известно.

Мисс Фромсетт даже не посмотрела на него. Тем же ровным голосом она спросила:

– Вы хотите знать, куда мы пошли после того, как покинули вашу квартиру, и провожал ли он меня? Именно это вас интересует?

– Да.

– Потому что если он меня провожал, то он не успел бы добраться до побережья и убить ее? Так?

– Главным образом из-за этого, – подтвердил я.

– Он не провожал меня, – медленно произнесла мисс Фромсетт. – Не позже чем через пять минут после того, как мы ушли от вас, я взяла такси на бульваре Голливуд. С тех пор я его не видела. Думаю, он поехал домой.

– Обычно приятельницы стараются дать своим друзьям алиби понадежнее, – сказал Дегармо. – Но ведь по-разному бывает, так ведь?

Мисс Фромсетт продолжала, обращаясь ко мне:

– Он хотел отвезти меня домой, но это ведь совсем не по пути к его дому, к тому же мы оба устали. Говорю я вам это только потому, что знаю – все это не имеет абсолютно никакого значения. Если бы я думала иначе, я не стала бы об этом рассказывать.

– Итак, время у него было, – подытожил я.

Она покачала головой.

– Не знаю. Я не знаю, сколько времени потребовалось бы. Не представляю, откуда он мог узнать, куда надо идти. От меня узнать этого он не мог. Мне она об этом не сообщала. – Черные глаза мисс Фромсетт изучающе остановились на мне. – О таком доверии вы просили?

Я сложил шарф и сунул его в карман.

– Нам надо знать, где он находится сейчас.

– Не могу вам помочь, потому что не имею об этом ни малейшего представления. – Она глазами проводила шарф. – Вы сказали, что вас оглушили. Вы имели в виду, что от удара вы потеряли сознание?

– Да. Меня оглушил кто-то, прятавшийся за занавеской. Такое случается. Она наставила на меня оружие, а я был занят тем, что пытался отобрать его. Нет никаких сомнений, что это она застрелила Лоури.

Дегармо внезапно встал.

– Ты, приятель, конечно, все тут хорошо описываешь, – глухо проговорил он, – да только все на одном месте топчешься. Пошли-ка.

– Подожди минутку, – сказал я. – Я еще не закончил. Предположим, мисс Фромсетт, что у него было что-то на уме, что-то бередило ему душу. Сегодня вечером он выглядел именно так. Предположим, ему об этом деле было известно больше, чем мы предполагали, и он понимал, что события приближаются к развязке. Может быть, ему захотелось поехать в какое-нибудь спокойное место и там обдумать, что же делать дальше? Как вы думаете, возможно такое?

Я замолк, ожидая ответа и успокаивающе поглядывая на Дегармо, проявлявшего нетерпение. Через мгновение женщина бесстрастно проговорила:

– Он не стал бы ни убегать, ни прятаться, потому что ни убегать, ни прятаться ему не от чего. Но вполне возможно, что ему потребовалось время на размышление.

– В какой-нибудь незнакомой гостинице, – сказал я, вспоминая рассказ, услышанный в «Гранаде». – Или в каком-нибудь еще более спокойном месте.

Я огляделся, ища глазами телефон.

– Он в спальне, – сказала мисс Фромсетт, сразу поняв, что я ищу.

Я прошел по комнате и вышел в дальнюю дверь. Дегармо пошел следом. Спальня была выдержана в цветах слоновой кости и бледно-розовом. На большой кровати лежала смятая подушка. На встроенном шкафчике поблескивали предметы туалета, над ними висели зеркала. Сквозь открытую дверь были видны шелковичного цвета плитки ванной. Телефон стоял у кровати на ночном столике.

Я сел на край кровати, похлопал по тому месту, где покоилась совсем недавно голова мисс Фромсетт, снял трубку и набрал номер междугородней. Когда телефонистка ответила, я попросил срочно соединить меня с констеблем Джимом Паттоном из Пьюма-Пойнт. Положил трубку и закурил сигарету. Дегармо стоял, широко расставив ноги, упорный и несгибаемый, готовый ко всяким неожиданностям.

– Ну, что там еще? – проворчал он.

– Подожди, увидишь.

– Кто разыгрывает все это представление?

– Раз спрашиваешь ты, то отвечаю я. Если только ты не хочешь, чтобы этим занималась полиция Лос-Анджелеса.

Он чиркнул спичкой о ноготь большого пальца и стал наблюдать, как она горит, стараясь при этом загасить ее глубоким ровным дыханием, от которого пламя лишь изгибалось. Оставив это занятие, он сунул другую спичку в рот и принялся жевать ее. Через минуту зазвонил телефон.

– Ваш заказ на Пьюма-Пойнт.

На линии послышался заспанный голос Паттона.

– Это Марло из Лос-Анджелеса. Помните меня? – сказал я.

– Конечно, помню, сынок. Просто я еще не проснулся.

– Сделайте мне одолжение, – попросил я. – Хотя я и не понимаю, с какой стати вы должны его делать. Съездите на Малое Оленье озеро и посмотрите, там ли Кингсли. Только так, чтобы он не видел вас. И задержите его. Как только выясните, позвоните мне. Я приеду. Сделаете?

– Не вижу причины задерживать его, если он захочет уехать, – сказал Паттон.

– Со мной будет полицейский из Бэй-сити, который хочет его допросить в связи с убийством. Не с тем… С другим.

На линии что-то защелкало. Паттон сказал:

– А ты, случаем, не шутишь, сынок?

– Нет. Позвоните мне по номеру Танбридж 2722.

– Мне потребуется с полчаса времени, – сказал Паттон.

Я повесил трубку. Дегармо усмехнулся.

– Что, эта крошка подала тебе сигнал, который я не смог понять?

Я встал с кровати.

– Нет, просто я пытаюсь понять, что у него на душе. Он не хладнокровный убийца. Тот огонь, что в нем был, теперь потух. Я подумал, что он мог поехать в самое тихое и уединенное место, которое ему известно, просто чтобы прийти в себя. А через несколько часов он наверняка возьмет себя в руки. И будет лучше, если ты доберешься до него прежде, чем это случится.

– Если только он не пустит себе пулю в лоб, – холодно произнес Дегармо. – Такие, как он, к этому расположены.

– Пока не найдешь, повлиять на него ты все равно не сможешь.

– Это точно.

Мы вернулись в гостиную. Мисс Фромсетт выглянула из кухни-ниши, сказала, что готовит кофе, и спросила, не сварить ли и нам. Кофе мы пили с видом людей, пришедших на вокзал проводить друзей на поезд.

Паттон позвонил минут через двадцать пять. В коттедже Кингсли горел свет, рядом стояла машина.