Текст книги "Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты"

Автор книги: Дэшилл Хэммет

Соавторы: Раймонд Чэндлер,Эйв Дэвидсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

26

Нора растолкала меня в пятнадцать минут одиннадцатого.

– Телефон, – сказала она. – Это Герберт Маколей, говорит, что по важному делу.

Я прошел в спальню к телефону, – спал я в гостиной, – Дороти крепко спала.

– Алло… – пробормотал я в трубку.

Маколей сказал:

– Сейчас еще рано для ланча, но нам надо срочно встретиться. Могу я сейчас, приехать?

– Конечно, подъезжайте к завтраку.

– Я уже позавтракал. Вы завтракайте, я буду через пятнадцать минут.

– Хорошо.

Дороти чуть-чуть приоткрыла глаза, сонно пробормотала:

– Уже поздно, – перевернулась и опять заснула.

Я умылся холодной водой, почистил зубы, причесался и вернулся в гостиную.

– Маколей едет, – сказал я Норе. – Он позавтракал, но все-таки закажи для него кофе. А я хону куриной печенки.

– Я приглашена в вашу компанию или…

– Конечно. Ты ведь никогда не видела Маколея. Он очень приятный мужчина. Однажды под Во меня на несколько дней прикомандировали к его части, а после войны мы иногда навещали друг друга. Он подбросил мне парочку клиентов, в том числе и Вайнента. Как насчет глоточка для поднятия бодрости духа?

– Почему бы тебе не побыть сегодня трезвым?

– Мы приехали в Нью-Йорк не для того, чтобы ходить трезвыми. Хочешь сегодня вечером сходить на хоккей?

– Хочу. – Нора сделала мне коктейль и пошла заказывать завтрак.

Я просмотрел утренние газеты. В них сообщалось о задержании Йоргенсена полицией Бостона и об убийстве Нанхейма, но гораздо больше места занимали другие материалы: прогноз развития того, что бульварные листки окрестили «Адской кухней гангстерской войны», сообщение об аресте «принца» Майка и интервью с неким «Джефси» по поводу переговоров с похитителями сына Линдберга.

Маколей и коридорный, который привел Асту, появились одновременно. Маколей нравился Асте, потому что он гладил ее всегда с нажимом, а мягкости Аста никогда не любила.

Этим утром на щеках Маколея отсутствовал обычный румянец; вокруг рта собрались складки.

– С чего это полиция изменила линию расследования? – спросил он. – Они что, считают… – адвокат замолчал, потому что вошла Нора.

– Нора, это Герберт Маколей, – представил я. – Моя жена.

Они пожали друг другу руки, и Нора сказала:

– Ник позволил заказать вам только кофе. Может быть…

– Нет, спасибо. Я только что позавтракал.

– Так что там с полицией? – переспросил я.

Маколей заколебался.

– Норе известно практически все, что известно мне, – заверил я. – Если только вы предпочитаете…

– Нет, нет, ничего, – пробормотал адвокат. – Это… словом… ради миссис Чарлз. Я не хочу, чтобы она волновалась.

– Ну, тогда ничего страшного. Если она чего-то не знает, то будет волноваться еще сильнее. Так что там за новая линия расследования?

– Сегодня утром ко мне приходил лейтенант Гилд, – сказал Маколей. – Сначала он показал мне кусок цепочки от часов с прикрепленным к ней ножиком и спросил, знакомы ли мне эти предметы. Они мне знакомы: это вещи Вайнента. Гилду я сказал, что, кажется, я видел их раньше, что они похожи на вещи Вайнента. Тогда он спросил, не знаю ли я, каким образом эти вещи могли попасть к кому-нибудь еще. Походив вокруг да около, я очень быстро понял, что под «кем-нибудь еще» Гилд подразумевает вас или Мими. Я ответил: естественно, эту цепочку Вайнент мог подарить кому-нибудь, ее могли украсть, могли найти на улице или получить от кого-нибудь, кому Вайнент ее подарил. Возможны и другие варианты, сказал я, но Гилд догадался, что я вожу его за нос, поэтому про другие варианты даже слушать не стал.

Щеки Норы пошли пятнами, глаза потемнели.

– Идиот!

– Так, так, – сказал я. – Мне, наверное, надо было предупредить вас: в этом направлении Гилд стал работать сегодняшней ночью. Толчок, вероятно, дала моя старая подружка Мими. Чем он еще интересовался?

– Он хотел узнать о… вот что он спросил: «Как вы предполагаете, Чарлз и девица Вулф оставались все еще в любовной связи? Или между ними все кончилось?»

– Мими приложила руку, это точно, – сказал я. – Что вы ему ответили?

– Я сказал, что не знаю, оставались ли вы «все еще» в любовной связи, потому что мне не известно, чтобы вы в ней вообще когда-нибудь состояли, и напомнил, что вы, между прочим, уже давно не живете в Нью-Йорке.

– Это правда? – спросила меня Нора.

– Не подвергай сомнению искренность Маколея, – сказал я. – Что на это сказал Гилд?

– Ничего. Он спросил: как я считаю, знал ли Йоргенсен о ваших отношениях с Мими? А когда я спросил его, о какого рода ваших отношениях с Мими должен был знать Йоргенсен, Гилд обвинил меня в том, что я работаю под простачка, это его собственные слова. На этом мы и остановились. Еще он поинтересовался, сколько раз я встречался с вами, где, когда – с точностью до дюйма и до секунд.

– Очень мило, – сказал я. – Алиби у меня паршивое.

Официант принес завтрак. Пока он накрывал на стол, мы поболтали о пустяках.

– Вам нечего бояться, – сказал Маколей, когда официант удалился. – Я собираюсь выдать Вайнента полиции. – Голос адвоката звучал неровно и глухо.

– А вы уверены, что он виновен? – спросил я. – Я не уверен.

Маколей ответил просто:

– Я знаю. – Он кашлянул. – Даже будь один такой шанс на тысячу, а его, Чарлз, все равно нет, – Вайнент сумасшедший, и ему не место на свободе.

– Наверное, это правильно, – начал я, – раз вы знаете…

– Знаю, – повторил Маколей. – Я видел его в тот день; это было, наверное, через полчаса после убийства, хотя тогда я еще не знал, что это Вайнент убил Вулф, и вообще даже не знал, что она убита. Я… ладно… теперь я это знаю.

– Вы встретились в конторе Херманна?

– Что?

– Вы утверждали, что в тот день, примерно с трех до четырех, находились в конторе человека по фамилии Херманн, на Пятьдесят седьмой улице. По крайней мере в полиции мне сказали именно так.

– Правильно, – сказал Маколей. – То есть для них версия была именно такая. На самом же деле произошло вот что: после того как я безуспешно пытался разыскать самого Вайнента или хотя бы следы его пребывания в «Плазе», а потом с таким же успехом названивал в свою контору и Джулии, я плюнул на это дело и пошел к Херманну. Он горный инженер, мой клиент; я как раз закончил составлять для него пункты договора, и нужно было внести в них несколько мелких поправок. Когда я дошел до Пятьдесят седьмой улицы, то почувствовал, что за мной следят, – вам должно быть знакомо это чувство. Я ума не мог приложить, зачем это кому-то понадобилось за мной следить; но я адвокат, и такой возможности исключать нельзя. Как бы там ни было, я свернул на восток, на Пятьдесят седьмую, и дошел до Мэдисон-авеню, но в слежке все еще не удостоверился. Был там один маленький бледный человек, которого я, кажется, видел возле «Плазы», но… Я подумал, что легче всего выяснить этот вопрос, взяв такси; я так и сделал и попросил водителя ехать на восток. Движение было интенсивное, и я так и не заметил, взял ли этот маленький человек или кто-нибудь еще такси после меня, поэтому я повернул своего водителя на юг по Третьей авеню, снова на восток по Пятьдесят шестой и опять на юг по Второй авеню. К этому времени я был абсолютно уверен, что за мной следует желтое такси. Сидит ли в нем мой маленький человек, я, конечно, разглядеть не мог, слишком большое расстояние нас разделяло. На следующем перекрестке, когда мы остановились на красный свет, я увидел Вайнента. Он сидел в такси, которое двигалось по Пятьдесят пятой улице на запад. Я, естественно, не очень удивился: мы были всего в двух кварталах от дома Джулии, и я допускал, что она не захотела сказать мне, когда я ей звонил, что Вайнент у нее. Я решил, что сейчас Вайнент едет в «Плазу» на встречу со мной – особой пунктуальностью он никогда не отличался. Поэтому я попросил водителя повернуть на запад, но на Лексингтон-авеню такси Вайнента – мы ехали на полквартала сзади – повернуло на юг. Дорога эта не вела ни к «Плазе», ни к моей конторе, так что я решил, что черт с ним, и стал смотреть назад, на такси, которое следовало за мной, но его уже не было. Всю дорогу до конторы Херманна я поглядывал назад, но никаких признаков слежки не заметил.

– Сколько было времени, когда вы заметили Вайнента? – спросил я.

– Должно быть, пятнадцать или двадцать минут четвертого. В контору Херманна я приехал без двадцати четыре, а Вайнента увидел, я полагаю, минут за двадцать – двадцать пять до этого. Ну вот, секретарша Херманна, Луиза Джекобс – как раз с ней я был, когда встретил вас вчера вечером, – сказала, что он весь день сидит на совещании, но, наверное, скоро освободится. Когда он освободился, мы минут за десять – пятнадцать сделали все маши дела, и я вернулся в свою контору.

– Я так понял, что Вайнента вы видели издалека и не могли заметить, выглядел ли он взволнованным, была ли при нем цепочка от часов? И, конечно, не могли определить, пахло ли от него порохом.

Верно. Единственное, что я видел, – это его профиль, когда такси проезжало мимо. Только не подумайте, что я не уверен в том, что это был именно Вайнент.

– Ладно, продолжайте, – сказал я.

– Он опять не позвонил. Примерно через час после того, как я вернулся, позвонили из полиции – Джулия убита. Теперь вы должны понять, что я ни на минуту не мог подумать, что ее убил Вайнент. Вы можете меня понять, ведь вы до сих пор так не думаете. А когда я приехал в полицию и меня стали спрашивать про Вайнента, то я понял, что его подозревают, и сделал то, что сделали бы для своего клиента девяносто девять адвокатов из ста: ничего не сказал про то, что видел Вайнента недалеко от места происшествия как раз в то время, когда было совершено убийство. Я рассказал им то же, что и вам: что у меня была назначена с Вайнентом встреча, на которую он не пришел; я дал им понять, что к Херманну поехал прямо из «Плазы».

– Все это совершенно понятно, – согласился я. – Не было смысла что-то рассказывать, пока вы не узнали точку зрения Вайнента.

– Вот именно, только все дело в том, что ее-то я так и не узнал. Я ожидал, что Вайнент появится, позвонит в конце концов, но только во вторник я получил от него письмо из Филадельфии, в котором не было ни слова о том, почему он в пятницу не пришел на встречу со мной… впрочем, это письмо вы читали. Какое оно оставило у вас впечатление?

– Вы хотите знать, можно ли рассматривать это письмо как подтверждение его вины?

– Да.

– Не обязательно, – сказал я. – Как раз от Вайнента, если он и не убивал, можно было бы ждать чего-то подобного: никакого особого беспокойства по поводу того, что его подозревают, лишь желание устроить все так, чтобы это никоим образом не мешало его работе. Для нормального человека письмо это не совсем вразумительное, но оно как раз в стиле Вайнента. Я могу представить, что он посылал это письмо без малейшего понятия о том, что сейчас самое лучшее для него – отчитаться о своих действиях в день убийства. Вы уверены, что когда встретили его, Вайнент ехал от Джулии?

– Теперь уверен. Я сразу же об этом подумал. Потом решил, что он мог быть в своей мастерской. Это на Первой авеню, всего в нескольких кварталах от того перекрестка, на котором я его заметил. Хотя с тех пор, как Вайнент уехал, мастерская была закрыта, в прошлом месяце мы продлили арендный договор, и там все было готово к его возвращению; так что в тот день он мог побывать в своей мастерской. Полиция так и не сумела выяснить, был он там или нет.

– Я хотел вас спросить: как-то был разговор о том, что Вайнент собирался отпустить бороду. Он ее…

– Нет, у него все такое же длинное скуластое лицо и такие же обвислые светлые усы.

– И еще одно: был такой малый по фамилии Нанхейм – вчера его убили, – маленького роста…

– Да, да, что-то припоминаю, – сказал Маколей.

– Я подумал о том маленьком пареньке, который, как вы считаете, мог за вами следить.

Маколей уставился на меня.

– Вы хотите сказать, что это мог быть Нанхейм?

– Я не знаю. Просто интересуюсь.

– И я не знаю, – сказал Маколей. – Я никогда не видел Нанхейма, насколько я…

– Маленький, не выше пяти футов трех дюймов, вес фунтов сто двадцать. На вид тридцать пять – тридцать шесть лет. Бледный, темные волосы, темные, очень близко посаженные глаза, рот большой, нос длинный, обвислый, уши, как крылья у летучей мыши, вид хитрый.

– Это вполне мог быть он, – решил Маколей, – хотя я и не видел его вблизи. Думаю, полиция доставит мне такое удовольствие, – он пожал плечами, – хотя сейчас это уже не столь важно. На чем я остановился? А, ну да, по поводу отсутствия связи с Вайнентом. Я оказался в невыгодном положении, потому что полиция была уверена, что я лгу и связь с Вайнентом поддерживаю. Вы ведь тоже так думали, правда?

– Да, – согласился я.

– И вы так же, как и полиция, подозреваете, вероятно, что я встречался с Вайнентом или в «Плазе» или позднее вечером?

Это представлялось возможным.

– Да. Конечно, отчасти вы были правы. Я все-таки видел его, и видел в таком месте и в такое время, которые давали полиции прекрасные основания для подозрений, поэтому-то я обдуманно пошел на ложь. Херманн весь день провел на совещании и не знал, долго ли я его ожидал. Луиза Джекобс – моя хорошая знакомая. Не вдаваясь в детали, я сказал, что она очень поможет одному моему клиенту, если скажет, что к ним в контору я приехал в три с минутами. Она охотно согласилась. Чтобы избавить ее от лишних хлопот, я сказал, что, если что-нибудь случится, она всегда может сослаться на то, что не помнит точно, во сколько я приехал, но якобы я на следующий день сам как бы невзначай упомянул, что приехал как раз в это время, таким образом, она всегда может свалить все на меня. – Маколей глубоко вздохнул. – Но сейчас все это не важно. Значение имеет лишь известие, которое сегодня утром я получил от Вайнента.

– Еще одно дурацкое письмо? – поинтересовался я.

– Нет, он позвонил. Я назначил встречу – для вас и для меня – на сегодняшний вечер. Я сказал, что вы отказываетесь что-либо предпринимать, пока Сами с ним не увидитесь, поэтому он дал согласие встретиться с нами сегодня вечером. Естественно, я поставлю в известность полицию, Я больше не могу брать на себя его покрывательство. Я смогу добиться, что Вайнента оправдают из-за невменяемости, и тогда я от него отделаюсь. Вот и все, что я могу, и это я сделаю.

– Полицию вы уже предупредили?

– Нет. Вайнент позвонил уже после того, как они ушли. Но все равно мне сначала надо было встретиться с вами. Я хочу сказать, что не забыл, чем обязан вам…

– Пустяки, – сказал я.

– Нет. – Маколей повернулся к Норе. – Он, наверное, никогда вам не рассказывал, что однажды в воронке от снаряда он спас мне жизнь…

– Он просто чокнутый, – объяснил я Норе, – пальнул в одного парня и промахнулся, а я не промахнулся, вот и все. – Я снова повернулся к Маколею. – Может быть, не стоит пока вмешивать полицию? Давайте мы с вами встретимся сегодня вечером с Вайнентом и послушаем, что он нам скажет. В конце концов, если убедимся, что он и есть убийца, мы сами сможем его задержать и тогда уже поднимем тревогу.

Маколей утомленно улыбнулся.

– А вы все еще сомневаетесь? Ладно, я готов сделать так, как вы хотите, хотя это и походит на… Но вы, наверное, измените свое решение, если я расскажу про наш телефонный разговор.

Зевая, в комнату вошла Дороти в халате, надетом на ночную рубашку Норы. И халат, и рубашка были ей длинны.

– Ой! – вскрикнула она, увидев Маколея, но тут же узнала его. – А, привет, мистер Маколей, я и не знала, что вы здесь. Есть что-нибудь от отца?

Маколей посмотрел на меня. Я покачал головой.

– Пока нет, но, может быть, сегодня что-то прояснится, – сказал адвокат.

– А вот Дороти кое-что уже знает, – заметил я. – Расскажи Маколею про Гилберта.

– Вы хотите сказать… про отца? – нерешительно промямлила Дороти, уставившись в пол.

– Ну что ты, дорогая, конечно, нет, – сказал я.

Лицо Дороти залилось краской, она бросила на меня укоризненный взгляд, и быстро проговорила:

– Гил виделся вчера с отцом, и он сказал ему, кто убил мисс Вулф.

– Что?

Дороти раза четыре убеждающе кивнула головой.

Маколей озадаченно уставился на меня.

– Этого могло и не быть, – напомнил я. – Это только Гил так говорит.

– Я понимаю. То есть вы думаете, он мог?..

– С тех пор как джинн вылетел из бутылки, вы ведь почти не общались с этим семейством?

– Нет.

– Это – тяжелое испытание. Мне кажется, они все помешаны на сексуальной почве. Они бросаются…

Дороти сказала сердито:

– Вы ужасны. Я все, что могла, сделала, чтобы…

– Чего ты несешь? – спросил я. – Я даю тебе шанс: на этот раз я готов поверить во все, что рассказал тебе Гил. Не требуй от меня большего.

– И кто убил Джулию? – спросил Маколей.

– Не знаю. Гил мне не сказал.

– Твой брат часто виделся с отцом?

– Не знаю, часто или редко. Он сказал только, что видится.

– А он ничего не говорил про человека по имени Нанхейм?

– Нет. Ник меня уже спрашивал. Гил мне вообще больше ничего не говорил.

Я поймал взгляд Норы и подал сигнал. Она встала со словами:

– Пойдем, Дороти, в другую комнату, а мужчины пусть занимаются своими делами.

Дороти неохотно пошла за Норой.

– Здорово она выросла, – заметил Маколей, – уже есть на что посмотреть. – Он кашлянул. – Я надеюсь, ваша супруга не станет…

– Про это забудьте. С Норой все в порядке. Вы начали рассказывать про разговор с Вайнентом.

– Он позвонил сразу после ухода полиции, сказал, что видел объявление в «Таймс» и хочет знать, в чем дело. Я сказал, что вы не испытываете особого желания заниматься его делом, что вообще к нему не притронетесь, пока не переговорите с ним; мы договорились встретиться сегодня вечером. Потом он спросил, виделся ли я с Мими; я сказал, что пару раз встречался с ней после ее возвращения из Европы, виделся и с дочкой. После этого Вайнент произнес такую фразу: «Если моя жена попросит денег, дайте ей любую сумму, но в пределах разумного».

– Будь я проклят, – сказал я.

Маколей кивнул.

– Я испытал то же самое. Я спросил, с какой стати, и Вайнент сказал, что прочел утренние газеты и убедился, что его жена – сентиментальная дура, никакой не сообщник, и есть основания считать, что к нему, Вайненту, она относится хорошо. Тогда я понял, что у Вайнента на уме, и сказал, что Мими уже передала нож и цепочку полиции. Попробуйте догадаться, что он на это ответил?

– Сдаюсь.

– Он замялся, впрочем, ненадолго, обратите на это внимание, а потом так же вкрадчиво спросил: «Вы имеете в виду нож и цепочку от часов, которые я оставил Джулии, чтобы она сдала их в ремонт?»

Я рассмеялся:

– Да что вы говорите?

– Этими словами он поставил меня в тупик. Прежде чем я успел придумать что-нибудь в ответ, он сказал: «В любом случае подробности мы сможем обсудить сегодня вечером». Я спросил, где и когда мы встретимся. Вайнент ответил, что позвонит мне еще раз, потому что не знает, где будет находиться. Он позвонит мне домой в десять. А сейчас он очень спешит, поэтому отвечать на какие-либо вопросы у него нет времени; он повесил трубку, а я позвонил вам. Ну что, вы по-прежнему уверены в его невиновности?

– Теперь уже не очень, – медленно сказал я. – Вы не сомневаетесь, что в десять он позвонит?

Маколей пожал плечами.

– Мне известно не больше, чем вам.

– Тогда на вашем месте я не стал бы беспокоить полицию до тех пор, пока мы сами не сцапаем нашего сумасшедшего. Полицейские не придут в восторг от вашего рассказа, и пусть даже они не посадят вас в кутузку, но если сегодня вечером Вайнент отделается туманными объяснениями, они могут повернуть дело не в лучшую для вас сторону.

– Я понимаю, но уж больно хочется поскорее сбросить груз с плеч.

– Несколько часов большого значения не имеют, – сказал я. – Вы не спросили Вайнента, почему он не пришел на встречу в «Плазе»?

– Нет, не успел. Ну что же, раз вы считаете, что надо подождать, подождем, но…

– Давайте подождем до вечера, хотя бы до того, когда он позвонит, если он вообще позвонит, а тогда уже решим, вызывать ли полицию.

– Вы думаете, Вайнент может и не позвонить?

– Я ни в чем не уверен, – сказал я. – Вайнент не пришел на прошлую встречу с вами. Теперь же, когда он узнал, что Мими выдала полиции нож и цепочку, думаю, особого оптимизма проявлять не стоит. Посмотрим, конечно. Может быть, будет лучше, если я подъеду к вам домой часам к девяти, как вы считаете?

– Приезжайте к обеду.

– К обеду не смогу, но приеду сразу, как только освобожусь, – на тот случай, если вдруг Вайнент позвонит раньше. Действовать нам придется быстро. Вы где живете?

Маколей дал свой адрес в Скарсдейле и поднялся.

– Будьте добры, передайте миссис Чарлз мою благодарность… Да, кстати, надеюсь, вчера вечером вы правильно поняли мои слова по поводу Гаррисона Квинна? Я только хотел сказать, что это я потерпел неудачу, воспользовавшись его советом. Я вовсе не собирался намекать ни на что большее.

– Понимаю, – сказал я и позвал Нору.

Они с Маколеем пожали друг другу руки и обменялись учтивыми фразами; адвокат погладил Асту, сказал мне:

– Приезжайте как можно раньше. – И ушел.

– Хоккей отменяется, – сказал я, – если только ты не найдешь себе какого-нибудь другого спутника.

– Я пропустила что-нибудь интересное? – спросила Нора.

– Кое-что. – Я передал ей рассказ Маколея. – Только не спрашивай, что я об этом думаю. Я не знаю. Я знаю, что Вайнент – сумасшедший, но ведет он себя не как псих и не как убийца. Он ведет себя как человек, затеявший какую-то игру. И одному только богу известно, что это за игра.

– Я думаю, – предположила Нора, – что он кого-то покрывает.

– А почему ты не думаешь, что убийца – он сам?

Нора посмотрела на меня с удивлением.

– Потому что ты так не думаешь.

Я заметил, что причина весьма убедительная.

– И кто же этот другой, кого покрывает Вайнент?

– Я еще не знаю. И нечего надо мной насмехаться: я много об этом думала. Вряд ли это Маколей, потому что как раз его Вайнент использует, чтобы покрывать…

– Вряд ли это я, – сказал я, – потому что он и меня хочет использовать.

– Правильно, – сказала Нора, – но ты будешь чувствовать себя идиотом, если за то время, пока ты тут надо мной подсмеиваешься, я раньше тебя догадаюсь, кто убил. Вряд ли это Мими или Йоргенсен, потому что на них Вайнент пытался бросить подозрение. И вряд ли это Нанхейм, потому что его убили, и, скорее всего, тот же человек. И Морелли не подходит, потому что Вайнент ревновал к нему, и Вулф с ним поссорилась. – Нора нахмурилась. – Хорошо бы тебе узнать побольше про того толстяка, которого называли Воробьем, и о той крупной рыжей девице.

– А как же насчет Дороти и Гилберта?

– Я хотела тебя спросить. Как ты думаешь, Вайнент испытывает к ним сильные родительские чувства?

– Не думаю.

– Ты, наверное, хочешь меня сбить с толку, – сказала Нора. – Ладно, зная их, трудно представить, что кто-то из них виновен, но я постараюсь отбросить личные ощущения и придерживаться логики. Вчера ночью, прежде чем уснуть, я составила список всех…

– Нет лучше средства против бессонницы, чем элементарное следование логике. Это как…

– Не будь таким снисходительным. Ты ведешь себя почти как слепой.

– Я не хотел тебя обидеть, – сказал я и поцеловал Нору. – У тебя новое платье?

– Меняешь тему, трус ты этакий!