Текст книги "Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты"

Автор книги: Дэшилл Хэммет

Соавторы: Раймонд Чэндлер,Эйв Дэвидсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

27

Днем я поехал на встречу с Гилдом и, как только мы пожали друг другу руки, начал вправлять ему мозги:

– Я не брал с собой своего адвоката. Думал, будет лучше, если я буду приходить к вам неофициально.

Гилд наморщил лоб и покачал головой, как будто я причинил ему боль.

– Так оно и было, – терпеливо сказал он.

– Так было до поры до времени.

Гилд вздохнул.

– Никогда бы не подумал, что вы способны ошибаться, как большинство людей, которые думают, что раз мы… Ведь вы понимаете, мистер Чарлз, – мы обязаны проверить все версии.

– Знакомая песня. Ладно, что вы хотели узнать?

– Все, что я хочу узнать – это кто убил Вулф и Нанхейма.

– Попробуйте расспросить Гилберта, – посоветовал я.

Гилд поджал губы.

– А почему именно его?

– Он сказал сестре, что знает убийцу, сказал, что узнал это от Вайнента.

– Вы хотите сказать, он виделся с отцом?

– Дороти говорит, что именно так он ей сказал. Самого его расспросить у меня не было возможности.

Гилд скосил на меня свои водянистые глаза.

– Мистер Чарлз, что же у них там за обстановка?

– В семье Йоргенсенов? Думаю, я знаю не больше вашего.

– Я не про то, – сказал Гилд. – Просто я не способен составить о них какое-нибудь определенное мнение, и это факт. Вот, скажем, миссис Йоргенсен, что она из себя представляет?

– Блондинку.

Гилд уныло кивнул.

– Угу, вот и все, что я о ней знаю. Но слушайте, вы же давно с ними знакомы, а по словам миссис Йоргенсен, вы с ней даже…

– Я и с ее дочерью, – сказал я, – и с Джулией Вулф, и с миссис Астор. Я страшный ловелас.

Гилд махнул рукой.

– Я не говорю, что верю каждому ее слову, и обижаться не надо. Вы, если можно так выразиться, заняли неверную позицию. Вы ведете себя так, будто считаете, что мы хотим загнать вас в угол, а это совершенно неверно, в корне неверно.

– Может быть, но вы уже дважды расспрашивали обо мне только за последнюю…

Гилд посмотрел на меня холодными блеклыми глазами и спокойно сказал:

– Я полицейский, и я делаю свое дело.

– Вполне разумно. Вы велели, чтобы я пришел сегодня. Чем могу служить?

– Я не велел вам приходить, я вас попросил.

– Ладно. Чего вы хотите?

– Зря вы так, – сказал Гилд. – Мне так не нравится. Мы всегда разговаривали как мужчина с мужчиной, и я хочу, чтобы так было и впредь.

– Вы сами все испортили.

– Не думаю, что вы правы. Послушайте, мистер Чарлз, могли бы вы поклясться или хотя бы сказать, положа руку на сердце, что никогда ничего от меня не скрывали?

Говорить «да» было бесполезно, – Гилд мне не поверил бы.

– Практически, – сказал я.

– Практически, – повторил Гилд. – Все рассказывают мне практически всю правду. Чего я хочу, так это чтобы хоть один какой-нибудь непрактичный сорвиголова выложил мне всю подноготную.

Я мог посочувствовать Гилду: я прекрасно понимал, каково у него на душе.

– Может быть, – сказал я, – никто из тех, кого вы расспрашивали, не знал всей правды.

Гилд скорчил недовольную гримасу.

– А что, и такое возможно. Слушайте, мистер Чарлз, я разговаривал со всеми, кого смог разыскать. Если вы сможете кого-нибудь еще найти, я и с ним поговорю. Вы не забыли про Вайнента? Неужели вы не понимаете, что отделение работает день и ночь, чтобы отыскать его?

– Еще есть его сын, – сказал я.

– Есть его сын, – согласился Гилд. Он вызвал Энди и смуглого кривоногого человека по имени Клайн. – Найдите мне этого простофилю младшего Вайнента, я хочу с ним поговорить. – Энди с Клайном вышли. – Вот видите, – сказал Гилд, – вызвал его.

– У вас сегодня, наверное, нервы не в порядке, – сказал я. – Йоргенсена доставили из Бостона?

Гилд пожал широкими плечами.

– Его объяснения меня вполне устраивают. Но абсолютной уверенности все же нет. Хотите, я вам расскажу, а вы выскажете свое мнение?

– Конечно.

Я сегодня какой-то издерганный, это точно, – сказал Гилд. – Ночью глаз не сомкнул. Жизнь собачья. И зачем только я сунулся в это дело? Кто-то ведь владеет куском земли за проволочной оградой, имеет несколько голов серебристых лисиц… Ладно, в общем, по словам Йоргенсена, в 25-м вы спугнули его, и он смылся в Германию, оставив жену в тяжелом положении, – в каком, он не уточнил, – и сменил фамилию, чтобы его трудней было разыскать. С этой же целью он не стал заниматься своей обычной работой, а называл себя то ли техником, то ли кем-то еще, словом, доходы его уменьшились. Он говорит, что занимался чем придется, но, как я мог понять, по большей части он был жиголо, только вот дамы с тугим кошельком ему не очень-то попадались. И вот примерно в 27-м или в 28-м он был в Милане – это город в Италии – и прочел в парижском «Геральде», что в Париж приехала эта самая Мими, бывшая жена Клайда Миллера Вайнента. Друг с другом они знакомы не были, Йоргенсену было известно только, что она – ослепительная блондинка, из тех, какие нравятся мужчинам, что она весела и не очень умна. Он прикинул, что при разводе Мими должна была получить значительную часть Денег Вайнента, и решил, что сколько бы он от нее ни урвал, это не превысит суммы, которую ему недодал Вайнент, он получит лишь часть тех денег, которые принадлежат ему по праву. Йоргенсен наскреб на билет и рванул в Париж. Пока все нормально?

– Звучит неплохо.

– Мне тоже так кажется. Ну вот, познакомиться в Париже с Мими не составило труда – самому, или через кого-то, кто представил его Мими, или еще как-нибудь – а остальное оказалось совсем просто. Мими уцепилась за него со страшной силой – со страшной, это он сам так сказал – и первым делом, уцепившись за Йоргенсена, она думает о замужестве. Отговаривать ее он, естественно, не собирался. От Вайнента вместо алиментов Мими должна получить кругленькую сумму – двести тысяч, ей-богу! – новый брак этому не помеха, так что Йоргенсен угодил прямо на мешок с деньгами. На том они и порешили. По словам Йоргенсена, брак был фиктивным: заключен он был где-то в горах между Испанией и Францией испанским священником, но на территории, которая на самом деле принадлежит Франции. По словам Йоргенсена, это обстоятельство делает брак недействительным, но мне кажется, что он просто пытается отвести от себя обвинение в двоеженстве. Как бы там ни обстояли дела на самом деле, мне это безразлично. Суть в том, что Йоргенсен накладывает на деньги свою лапу и не убирает ее до тех пор, пока они не кончаются. И понимаете, Йоргенсен уверяет, что все это время Мими не подозревала, что он может быть кем-то другим, а не Кристианом Йоргенсеном, парнем, которого она случайно встретила в Париже. Она ничего не знала до тех пор, пока мы не взяли его в Бостоне. Ну как, пока звучит правдоподобно?

– Пока правдоподобно, – ответил я, – кроме истории с женитьбой, но даже и ее можно принять.

– Угу, тем более, что к делу это отношения не имеет. Ну вот, пришла зима, деньги на исходе, и Йоргенсен собирается сбежать сразу, как только они кончатся. И вот тут-то Мими и говорит, что, может быть, есть смысл вернуться в Америку и еще раз тряхнуть Вайнента. Йоргенсен соглашается, что такой вариант неплох, но вот пройдет ли… Мими считает, что пройдет, и вот они садятся на пароход и…

– В этом месте рассказ дает трещину, – заметил я.

– Почему вы так решили? В Бостоне, где живет его первая жена, Йоргенсен появляться не собирался, на встречу с людьми, которые его знают, включая самого Вайнента, он не рассчитывал, а тут еще он услышал от кого-то, что существует закон о сроке давности, по которому вина снимается через семь лет. Йоргенсен не считал, что подвергается серьезному риску. И оставаться здесь надолго они не собирались.

– И все-таки эта часть рассказа мне не нравится, – повторил я. – Но давайте дальше.

– Ладно. На второй день после приезда, когда они пытаются отыскать Вайнента, у Йоргенсена случается неприятность: на улице он сталкивается с подругой своей первой жены, Ольгой Фентон, и она его узнает. Йоргенсен умоляет не рассказывать ничего жене и пару дней ухитряется водить ее за нос, выдумав какую-то историю, ну прямо как в кино – фантазия, конечно, у этого парня! – но долго обманывать ее он не смог. Ольга пошла к своему священнику и спросила, что ей делать; тот посоветовал сообщить обо всем первой жене, что Ольга и сделала, а когда в очередной раз встретилась с Йоргенсеном, то во всем ему призналась. Йоргенсен рванул в Бостон, надеясь уговорить жену не устраивать скандала; там мы его и задержали.

– А как насчет посещения им ломбарда? – спросил я.

– Это был один из эпизодов. Йоргенсен сказал, что до отхода поезда на Бостон оставалось несколько минут, денег при нем не было, а времени, чтобы съездить за ними домой, не хватало; кроме того, он не испытывал большого желания предстать перед лицом второй своей жены, не утихомирив первую. Банки были закрыты, поэтому он заложил часы. Это мы проверили.

– Часы вы видели?

– Да, можно на них посмотреть. А зачем?

– Просто любопытно. Вы не думаете, что они могли быть на другом конце той цепочки, которую отдала вам Мими?

Гилд выпрямился в кресле.

– Господи! – Потом он подозрительно покосился на меня и спросил: – Вы знаете что-нибудь или…

– Нет. Просто поинтересовался. Что говорит Йоргенсен про убийство? Как он считает, кто его совершил?

– Вайнент. Йоргенсен признался, что подумал сначала на Мими, но она, как он говорит, разубедила его. По его словам, Мими не сказала, что у нее есть улика против Вайнента. Возможно, он просто хотел подстраховаться. Мне кажется, они собирались использовать эту вещицу для выколачивания денег из Вайнента.

– В таком случае вам не кажется, что нож и цепочку Мими подделала?

Гилд опустил уголки губ.

– Она могла их подделать, чтобы тряхнуть Вайнента. Что здесь такого?

– Для меня все это чересчур запутанно, – сказал я. – Не выяснили, Фейс Пепплер все еще в тюрьме?

– Угу. На следующей неделе выходит. Выяснено, откуда появилось кольцо с бриллиантом. На свободе у него был приятель, который переслал это кольцо Вулф от Пепплера. Кажется, после его освобождения они собирались пожениться и начать честную жизнь. По крайней мере начальник тюрьмы сказал, что видел их письма, где говорилось о чем-то подобном. Пепплер сказал начальнику, что не знает ничего, что бы могло нам помочь. В письмах, насколько начальник помнит, ничего для нас интересного тоже не было. Конечно, и это уже может свидетельствовать о мотивах. Скажем, Вайнент ревновал, а Вулф носила кольцо от другого малого и собиралась уйти с ним. Будет… – Гилд оборвал фразу, чтобы ответить на телефонный звонок. – Да, – сказал он в трубку. – Да… Что?.. конечно… Только оставьте там кого-нибудь… Правильно. – Гилд оттолкнул телефон в сторону. – Еще одна ложная зацепка по поводу вчерашнего убийства на Западной Двадцать девятой улице.

– А-а, – сказал я, – а мне послышалось имя Вайнента. Вы ведь знаете, как иногда хорошо резонируют голоса в телефонной трубке.

Гилд покраснел и кашлянул.

– Может быть, и прозвучало что-то похожее, почему бы и нет. Ну да, могло похоже прозвучать, почему нет. Я чуть не забыл: мы разыскали для вас этого малого, Воробья.

Что выяснили?

– Похоже, ничего интересного нет. Зовут его Джим Брофи. Дело выглядит таким образом: он ухаживал за этой нанхеймовской девицей, а она рассердилась на вас, а он был уже так пьян, что решил, что сможет добиться ее расположения, врезав вам.

– Очаровательно, – сказал я. – Надеюсь, Стадси вы не стали беспокоить?

– Вашего друга? А вы знаете, что он бывший уголовник со списком преступлений длиной с вашу руку?

– Конечно, однажды я сам его и взял. – Я стал собираться. – У вас дела. Я пойду…

– Нет, нет, – запротестовал Гилд. – Если у вас есть время, подождите. У меня на подходе пара фактов, а кроме того, вы могли бы помочь мне с этим парнишкой, Вайнентом.

Я снова сел.

– Может быть, хотите выпить? – предложил Гилд, открывая ящик стола, но я никогда не встречал у полицейских хороших напитков, поэтому сказал:

– Нет, спасибо.

Снова зазвонил телефон, и Гилд сказал в трубку:

– Да… да… Хорошо. Давайте живо сюда. – На этот раз до меня не донеслось ни единого слова.

Гилд откинулся в кресле и положил ноги на стол.

– Слушайте, а ведь насчет фермы с серебристыми лисицами я серьезно. Я хочу вас спросить, как вы думаете, Калифорния подходящее для этого место?

Я раздумывал, не рассказать ли Гилду про львиные и страусиные фермы в южной части штата, когда дверь отворилась и толстый мужчина ввел Гилберта Вайнента. Один глаз Гилберта совсем заплыл, сквозь дырку в левой штанине просвечивало колено.

28

Я сказал Гилду:

– Когда вы приказываете кого-нибудь привести, то его приводят, не правда ли?

– Погодите, – отмахнулся Гилд. – Здесь совсем другое дело. – Он обратился к рыжему толстяку: – Ну-ка, Флинт, рассказывай.

– Это не парень, а дикий кот какой-то, ей-богу. На вид он и не крепкий вовсе, но он не хотел идти, черт побери, точно вам говорю. И здоров же он бегать!

– Ну ты просто герой, – проворчал Гилд. – Я незамедлительно попрошу комиссариат представить тебя к медали, но сейчас речь не об этом. Выкладывай, в чем дело.

– А я и не говорю, что подвиг совершил, – возразил Флинт. – Я только…

– Мне наплевать, что ты там сделал, – прорычал Гилд. – Я хочу знать, что сделал он.

– Да, сэр, я как раз собирался рассказать. В восемь утра я сменил Моргана, и все, как обычно, шло тихо-гладко, а примерно в десять минут третьего я слышу, как ключ в замке поворачивается. – Флинт поджал губы, давая нам возможность выразить свое изумление.

– Квартира Вулф, – пояснил мне Гилд. – У меня было подозрение.

– И еще какое подозрение! – воскликнул Флинт, пьяный от восторга. – Вот это подозрение, черт возьми! – Гилд сурово посмотрел на него, а Флинт продолжал: – Да, сэр, ключ, а потом дверь открылась и входит вот этот парнишка. – Флинт гордо усмехнулся. – Меня увидел, перепугался до смерти, а когда я на него бросился, выскочил наружу и понесся, как молния, только на первом этаже его и поймал; а он – ни хрена себе – драку затеял. Пришлось вмазать ему в глаз, чтобы утихомирился. На вид-то он несильный…

– Что он делал в квартире? – прервал Гилд.

– Он ничего не успел сделать. Я…

– Ты что, прыгнул, не посмотрев, что он станет делать? – Шея Гилда, видневшаяся поверх воротничка, вздулась, лицо стало красным, как волосы Флинта.

– Я думал, лучше не рисковать.

Гилд покосился на меня рассерженно и подозрительно. Я сделал все возможное, чтобы придать лицу бесстрастное выражение. Гилд сказал сдавленным голосом:

– Приказ, Флинт: подожди снаружи.

Рыжеволосый выглядел озадаченным.

– Есть, сэр, – медленно произнес он. – Вот ключ. – Он положил ключ на стол Гилда и пошел к двери. В дверях он остановился, повернул голову и сказал: – Парень утверждает, что он сын Клайда Вайнента. – Флинт рассмеялся.

Гилд сказал с волнением в голосе:

– Ах, он так утверждает, да?

– Ага. Я его уже где-то видел. Похоже, он из шайки Беременного Коротышки Долана. Сдается мне, уже не раз я его видел…

– Пшел вон! – зарычал Гилд, и Флинт исчез. Гилд издал вздох, исходящий из самых глубин его большого сильного тела. – Достал меня этот парень. Шайка Беременного Коротышки Долана. О господи. – Он безнадежно покачал головой и обратился к Гилберту: – Ну что, сынок?

– Я знаю, что не должен был этого делать, – произнес Гилберт.

– Неплохое начало, – добродушно сказал Гилд. Лицо его уже приняло обычное выражение. – Все мы, бывает, ошибаемся. Возьми кресло и давай подумаем, как помочь тебе выбраться из трудной ситуации. Хочешь, приложим что-нибудь к глазу?

– Нет, благодарю вас, все нормально. – Гилберт пододвинул кресло на два-три дюйма к Гилду и сел.

– Этот осел влепил тебе от нечего делать?

– Нет, нет, это я сам виноват. Я… Я оказал сопротивление.

– Конечно, – сказал Гилд, – думаю, никому не нравится, когда его задерживают. Так как было дело?

Гилберт покосился на меня здоровым глазом.

– Сейчас твое положение полностью зависит от лейтенанта Гилда, – сказал я. – , Помогая ему, ты поможешь себе.

Гилд утвердительно кивнул:

– Это факт. – Он устроился в кресле поудобнее и спросил дружеским тоном: – Где ты взял ключ?

– Отец прислал его мне в своем письме. – Гилберт достал из кармана белый конверт и отдал Гилду.

Я зашел Гилду за спину и заглянул через плечо. Адрес был отпечатан на машинке: «М-ру Гилберту Вайненту, „Кортлэнд“»; почтовой марки на конверте не было.

– Когда ты его получил? – спросил я.

– Вчера ночью; когда часов в десять я вернулся, оно было у портье. Я не спрашивал, давно ли оно лежит, но, наверное, когда мы выходили вместе с вами, письма еще не было, иначе бы мне его отдали.

В конверте были два листа, заполненные неумелой машинописью. Мы с Гилдом прочли:

«Дорогой Гилберт.

Все последние годы прошли безо всякого общения с тобой, но так было потому, что этого не хотела твоя мать; и теперь я прерываю свое молчание просьбой о содействии только потому, что пойти против ее воли меня заставляет крайняя необходимость. Кроме того, теперь ты уже мужчина, и я считаю, что ты сам должен решить: останемся ли мы чужими друг другу или будем действовать в соответствии с нашими кровными узами. Так вот, сейчас я нахожусь в затруднительном положении, связанном с так называемым убийством Джулии Вулф, о котором, я думаю, ты знаешь, и я верю, что у тебя еще остается привязанность ко мне, достаточная для того, чтобы ты по крайней мере надеялся на полную мою непричастность к тому, что произошло на самом деле. Я обращаюсь к тебе за помощью в доказательстве моей невиновности перед полицией и всем миром, с глубокой уверенностью, что, даже если бы я не мог бы надеяться на твою привязанность, я все-таки мог бы рассчитывать на твое естественное желание сделать все, что в твоих силах, чтобы сохранить незапятнанным имя, которое носишь ты и твоя сестра, – имя вашего отца. Я обращаюсь к тебе еще и потому, что, хотя у меня и есть адвокат, способный и уверенный в моей невиновности и который сделает все, чтобы это доказать, и к тому же я надеюсь привлечь мистера Ника Чарлза, чтобы он задержал преступника, все же я не могу просить их сделать то, что в конце концов является противозаконным действием, а никого другого, кроме тебя, кому я рискнул бы довериться, я не знаю. Я хочу, чтобы ты сделал следующее: завтра пойди на квартиру Джулии Вулф, 411, Восточная 54-я ул., открой ее с помощью вложенного сюда ключа и отыщи между страниц книги под названием „Высокий стиль“ один документ или заявление, которое ты должен прочесть и немедленно уничтожить. Ты должен убедиться, что уничтожил эту бумагу полностью, не оставив никаких следов, даже пепла; когда ты ее прочтешь, то поймешь, почему сделать это необходимо и почему эту задачу я доверил именно тебе. В том случае если появится что-то, нарушающее наши планы, то сегодня поздно ночью я свяжусь с тобой по телефону. Если ты не получишь от меня известий, то я позвоню тебе завтра вечером, чтобы узнать, выполнил ли ты мое поручение, и договориться о встрече. Я совершенно уверен, что ты оправдаешь возложенную на тебя ответственность и что я не ошибся в своем выборе.

С любовью.

Твой Отец».

Под словами «Твой Отец» стояла размашистая роспись Вайнента, написанная чернилами.

Гилд ждал, что я что-нибудь скажу. Я ждал, что что-нибудь скажет он. Наконец Гилд спросил Гилберта:

– Он позвонил?

– Нет, сэр.

– Откуда ты знаешь? – спросил я. – Разве ты не попросил телефонистку ни с кем не соединять?

– Я… да, я просил. Я боялся, что если он позвонит при вас, то вы поймете, что это он; но я думаю, если бы он звонил, то передал бы телефонистке что-нибудь для меня, а этого не было.

– Значит, ты с ним не встречался?

– Нет.

– И он не говорил тебе, кто убил Джулию Вулф?

– Нет.

– Ты обманывал Дороти?

Гилберт опустил взгляд в пол и кивнул.

– Я… это… наверное, на самом деле, из ревности. – Он поднял глаза, лицо у него порозовело. – Понимаете, Дороти все время меня уважала и думала, что я почти обо всем знаю больше всех, ну, вы понимаете. Если она хотела что-то узнать, она всегда приходила ко мне и всегда делала то, что я ей советовал, а потом, когда она встретила вас, все изменилось. Вас она очень зауважала и стала считаться только с вами. Естественно, так и должно быть, то есть я хочу сказать, что она была бы дурой, если бы не уважала вас, потому что тут, конечно, и сравнивать нечего, но я… я, наверное, ревновал и обижался… ну, не то чтобы обижался, я ведь вас тоже уважаю… но мне хотелось сделать что-нибудь, чтобы снова произвести впечатление на Дороти… пустить пыль в глаза, вы, наверное, так бы сказали… и вот когда я получил письмо, то сделал вид, что виделся с отцом, и он сказал мне, кто убийца, чтобы Дороти подумала, что мне известно даже то, чего вы не знаете. – Гилберт остановился, запыхавшись, и вытер лицо носовым платком.

Я подождал, пока не заговорил Тилд:

– Ладно, сынок, думаю, здесь нет большой беды, если только ты не утаиваешь что-нибудь еще, о чем нам полагается знать.

Мальчик покачал головой:

– Нет, сэр, я ничего не утаиваю.

– Не знаешь ли ты чего-нибудь о ноже и цепочке, которые передала нам твоя мать?

– Нет, сэр, впервые я узнал о них, только когда она вам их отдала.

– Как она? – спросил я.

– О, мне кажется, все нормально, хотя она и сказала, что сегодня полежит в постели.

Глаза Гилда сузились.

– А что с ней?

– Истерика, – объяснил я. – Сегодня ночью она поссорилась с дочкой и устроила скандал.

– По какому поводу?

– Бог знает, обычный женский припадок.

– Хм-м, – пробурчал Гилд и поскреб подбородок.

– Флинт не соврал, что у тебя не было возможности поискать ту бумагу? – спросил я мальчика.

– Нет. Я даже не успел дверь прикрыть, как он на меня бросился.

– Да, у меня работают великие сыщики, – проворчал Гилд. – Когда он на тебя прыгнул, он не завопил «У-уу»? Ну ничего. Ладно, сынок, у меня есть два пути, какой из них выбрать – зависит от тебя. Я могу на время задержать тебя, а могу отпустить, если ты мне пообещаешь, что как только твой отец с тобой свяжется, ты тут же сообщишь мне и передашь, что он скажет и где вы договорились встретиться.

Я опередил Гилберта:

– Вы не можете этого требовать, Гилд. Это ведь его отец.

– Не могу? – Гилд сердито посмотрел на меня. – Но ведь если отец невиновен, то ему нечего опасаться.

Я промолчал.

Постепенно лицо Гилда прояснилось.

– Ладно, сынок, тогда давай я возьму с тебя в некотором роде обещание. Пообещай, что, если твой отец или кто-то еще попросит тебя что-нибудь сделать, ты скажешь, что не можешь, потому что дал мне честное слово.

Мальчик посмотрел на меня.

Я кивнул.

– Разумно.

– Да, сэр, – сказал Гилберт, – я даю вам слово.

– Отлично. – Гилд сделал широкий жест рукой. – Ступай.

Гилберт встал со словами:

– Большое спасибо, сэр. – Он повернулся ко мне. – Вы собираетесь?..

– Подожди меня в коридоре, если не торопишься, – сказал я.

– Подожду. До свидания, лейтенант Гилд, спасибо вам. – Гилберт вышел.

Гилд схватил телефонную трубку, приказал найти книгу «Высокий стиль» и доставить ему. После этого закинул руки за голову и откинулся в кресле.

– Ну что?

– Понятия не имею, – сказал я.

– Слушайте, неужели вы до сих пор думаете, что Вайнент невиновен?

– Какая разница, что я думаю? Теперь у вас, вместе с теми уликами, которые предоставила Мими, неплохой материал против Вайнента.

– Разница большая, – заверил Гилд. – Мне бы очень хотелось знать, что думаете вы.

– Моя жена считает, что Вайнент покрывает кого-то еще.

– Да? Хм-м. Я никогда не преуменьшал роль женской интуиции, но тут скажу, если вы позволите, что миссис Чарлз чрезвычайно остроумная женщина. И кто же это, по ее мнению?

– Этого она пока не решила.

Гилд вздохнул.

– Ладно, может быть, что-нибудь прояснит документ, за которым Вайнент послал парнишку.

Но документ ничего не прояснил: люди Гилда не нашли его, потому что книги «Высокий стиль» в квартире убитой не оказалось.