Текст книги "Спорим, тебе понравится? (СИ)"
Автор книги: Даша Коэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)
Вероника
И я не забыла. Весь учебный день, в любую свободную минуту и на переменах я зубрила строчки, снова и снова, пока они всё-таки не отложились в моей голове. Наконец-то я облегчённо выдохнула и с победной улыбкой смяла ненавистный лист. А затем по пути в столовую швырнула его в урну, чтобы, не дай бог, никто не увидел, чем именно я тут занимаюсь в свободное от учёбы время.
Ещё чего не хватало, чтобы в гимназии разнюхали, что я пою в церковном хоре. Тогда обидная кличка «вешалка» покажется мне ласковым прозвищем.
Прошла в пахнущее сдобными булочками помещение, взяла себя поднос и кое-что перекусить, а затем уселась за свой одинокий столик в самом конце помещения, принимаясь открывать тетрапак с соком, да так и замерла, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Потому что на входе в столовую стоял не кто иной, как Рафаэль Аммо и планомерно вчитывался в строки, смятого мною, листка.
На глаза тут же навернулись слёзы, стоило мне только представить, как парень прямо сейчас примется издевательски зачитывать стихи во всеуслышание, взобравшись на табуретку. А затем все станут смеяться, тыча в меня пальцем и называя чокнутой монашкой.
Грудь от паники заходила ходуном, тело мгновенно покрылось испариной страха, а внутренности скрутило тугим узлом, вызывая у меня резкий приступ тошноты.
Всё!
Сейчас я стану аутом. Посмешищем. Девочкой для словесного битья и всеобщих издевательств.
И единственным человеком, кто ещё мог мне помочь, была я сама. Я тут же вскочила с места и бросилась к Рафаэлю, чтобы, если надо, кинуться ему в ноги и умолять не топить меня. Но уже спустя пару торопливых шагов остановилась и замерла каменным изваянием.
И всё, потому что Аммо медленно сложил лист вчетверо, а затем сунул его во внутренний карман форменного кардигана. И всё это делал, смотря на меня в упор. А затем улыбнулся и глянул исподлобья как тот самый танцующий клоун Пеннивайз, приложив указательный палец к губам и призывая меня к молчанию.
А я?
А я сглотнула напряжение и снова села за свой стол, молясь всем известным мне богам, чтобы Рафаэль Аммо не разболтал всем и вся мой самый страшный секрет. Но спустя несколько уроков решила, что пойду к нему и лично попрошу не делать из меня школьного изгоя.
И сразу же после уроков мне подвернулся такой шанс. Я увидела, как Рафаэль в одиночестве, без привычной свиты из самых популярных парней и девчонок, идёт по коридору в сторону библиотеки.
Я тут же припустила следом. А затем заплетала по бесконечным книжным лабиринтам, пытаясь отыскать, затерявшийся среди высоких стеллажей, статный силуэт. Но тщетно...
Я обессиленно и в полнейшем изнеможении привалилась лбом к полке и полными лёгкими задышала, пытаясь прийти в себя. Но уже спустя секунду вздрогнула, когда поняла, что через зазор книжных корешков на меня смотрят два глаза, цвета спелых каштанов.
– Привет, – пальцы Ярослава Басова неожиданно коснулись моей ладони, которой я со всей силы и до побелевших костяшек стискивала полку.
Я тут же отдёрнула руку и отступила, лопатками упираясь в соседний стеллаж и испуганно хлопая глазами, пока парень, не разрывая со мной зрительного контакта, подходил всё ближе и ближе.
И вот он уже стоит напротив, заложив руки в карманы брюк и с улыбкой смотря на меня.
– Как тебя зовут? – чуть склоняет голову набок, и я физически чувствую, как его взгляд медленно скользит по моему телу снизу вверх.
– Н..., – отрицательно качаю я головой и нервно облизываю губы.
– А дальше? – он неожиданно улыбается мне, и я вижу, как на его левой щеке появляется ямочка.
– Ника.
– Ника, – повторяет он за мной и облизывается, будто бы пробуя каждый звук моего имени на вкус. – А я...
– Я знаю кто ты, – зачем-то выпаливаю я и тут же прижимаю пальцы к губам, коря себя за излишнюю болтливость.
– Оу..., – смеётся он, демонстрируя идеально ровные белоснежные зубы с чуть удлинёнными клыками.
– Ну, то есть..., – тушуюсь я, пытаясь скрыть свою оплошность, но получается откровенно дерьмово.
– То есть не знаешь? – делает он шаг ближе и упирается правой рукой в стеллаж, рядом с моей головой. Теперь Басов почти нависает надо мной. Давит. И ещё больше заставляет нервничать.
Принуждает дышать его запахом. В нём столько всего – бергамот, горький апельсин, кедр, мох, дым...а еще ладан – его я точно ни с чем не спутаю. И этот аромат настолько многогранен, что хочется вдыхать его на постоянной основе, гадая, что же еще скрыто в бесконечных теплых и таинственных оттенках.
– Н... нет. Ой...
Боже! Ну что я несу?
– Ладно, малая, остынь, а то пар из ушей повалит. Я – Ярик, – и он протягивает мне ладонь для рукопожатия.
– А я – Ника, – прячу я руки за спину, игнорируя его приглашение соприкоснуться.
– Я уже это понял. Что на выходных делаешь? – спрашивает, но руку не отводит, только упирается ею в стеллаж в районе моего бедра, заключая тем самым меня в своеобразную клетку.
– Ну..., – пожимаю плечами, решительно не понимая, зачем он у меня это спрашивает.
А потом выпадаю в нерастворимый осадок, когда Ярослав задаёт новый вопрос.
– Со мной гуляешь, да?
– Да? – в шоке округляю я глаза, не в силах понять, что он вообще такое говорит.
– Да. В кино пойдём. Последний ряд, все дела, – улыбается парень так легко и непринуждённо, что я на мгновение подвисаю, не понимая до конца розыгрыш это всё или реальность.
– Кино? – бормочу я, как замшелая тупица. – Я не знаю. Меня мама...
– Так стоп. Ты не знаешь – я знаю. Маму в топку и запоминай – в субботу в семь взрываем.
– Но, Ярик..., – начинаю я наконец-то понимать, что парень ни капельки не шутит.
– Не запомнила, что ли?
– Запомнила, но..., – я пытаюсь донести до него, что ничего не выйдет, но Басов прёт как танк и у меня не хватает духу, чтобы остановить его наступление.
– Главное, что запомнила. Со остальным по ходу разберёмся. Я тебе ещё потом напишу.
– Напишешь? Но...
– Никаких «но», малая.
Быстрым, но нежным движением провёл большим пальцем по моему подбородку, развернулся и наконец-то оставил меня одну.
Офигевать!
Глава 7 – Ничего не выйдет
Вероника
Я в загрузе.
Вчера весь вечер ходила с выпученными от шока глазами, не в силах постичь логики произошедшего. Я честно пыталась свести очевидное с невероятным, но раз за разом терпела сокрушительное фиаско. Как такое вообще возможно, что первый парень на деревне, который ранее в упор не видел меня и швырял в лицо полотенцем, вдруг феерично переобувается в воздухе и неожиданно приглашает в кино?
Нет, так просто не бывает, если только в фильмах или в глупых любовных романах, которые в своей прошлой жизни запоем читала мама.
А так?
Это просто какой-то глюк в матрице. Или тупой розыгрыш над девочкой, которую и так уже несколько дней максимально плотно раскатывает потешающаяся толпа безжалостных подростков.
Да, вот это больше похоже на правду.
Или ещё вариант – жестокий, но правдоподобный до безобразия. Ярослав Басов наслушался забавных историй о жалкой Веронике Истоминой и вознамерился за мой счёт потешить своё эго. Видимо, решил, что я влюбилась в него, раз посмела пялиться на его идеальные кубики. И опрометчиво посчитал, что я стану лёгкой добычей.
Козёл!
Да и я сама особым умом и сообразительностью не отличилась. Особенно вчера, в библиотеке, когда этот наглый парень вдруг ни с того, ни с сего сунулся ко мне и давай развешивать на мои уши отборную лапшу.
«Ко-ко-ко, как тебя зовут?»
Да я руку даю на отсечение, что Басов всё знал и шёл «на дело» хорошо подготовленным. А я, идиотка махровая, шарёжки выпучила и два слова в удобоваримое «отвали» сложить не смогла.
«Му-хрю, я знаю, кто ты такой».
Позорище!
Хотя, нет! Чего это я? Я ведь действительно знала, кто такой Ярослав Басов. Тот самый парень, который проходил мимо меня целый месяц, будто бы я всего лишь предмет мебели. Тот самый, в которого я врезалась и заслужила только пустой взгляд на пару с сочным эпитетом – Кочка. Тот самый, который швырнул в меня полотенцем, потому что его высокое сиятельство не увидело скромные метр и пятьдесят пять сантиметров моей неказистой персоны.
А теперь, поглядите-ка!
Сразу кино. Да ещё и последний ряд. Ой, мамочки, скажите, куда мне лечь, чтобы максимально быстро умереть от счастья?
И такое во мне бурлило негодование, что я с самого утра ходила сама не своя. И даже брюзжащая мать на пару с бабушкой не смогли отвлечь меня от основного занятия своими нотациями. На каждое их слово я только смиренно кивала и отвечала, как заведённая:
– Да, мама... Нет, мама... Как скажешь, мама...
И даже стихотворение, которое мне наказали выучить, я показательно выдавила из себя на полнейшем автопилоте и без единой запинки.
– Молодец, Вера! Я тобой так горжусь, девочка моя, – и после этой, безусловно, приятной похвалы, привычно потрепала меня по щеке, будто бы была послушной собакой, а не её дочерью.
Но я снова себя одёрнула. Нечего жаловаться, надо уметь радоваться тому, что есть. Потому что раньше у меня и этого не было.
А там уж пора было и в школу бежать, где первым уроком у меня стояла не поддающаяся моему пониманию алгебра. Нет, я её бы никогда не завалила, боясь гнева матери, но приходилось нещадно зубрить этот предмет, чтобы хоть как-то выезжать на баллы выше среднего. Точно так же, как это было с физикой, химией и почти со всей львиной долей точных наук. Да, увы и ах, но я была стопроцентным гуманитарием.
Как итог, контрольная прошла со скрипом, но прошла. А вот потом начался самый настоящий квест с короткими перебежками по школе, в надежде не напороться на парня, который вдруг словил шизу и вздумал пригласить меня в кино.
Шесть уроков я благополучно сливалась со школьными интерьерами, отсиживаясь, то в библиотеке, то в гардеробе, то и вовсе в туалете притаилась, но всё-таки достигла успеха. А затем с восторгом окопалась в учительской, делая вид, что помогаю со стенгазетой, но по факту просто ждала маму.
В пятницу же я вновь совершала подвиги и изо всех изображала невидимку. Продержалась пять уроков, но шестым была физкультура и я вся извелась, представляя, что снова буду разрываться с преподавателем между девочек и мальчиков.
Тех самых мальчиков, которые опять в одних трусах дефилировали бы по бассейну и мощно загребали воду, заплывая на длинные и короткие дистанции.
Но пронесло. Тренер парней вернулся в строй после болезни, и всё стало, как и раньше – тишь, да гладь, божья благодать. А уж по завершении занятий я всеми правдами и неправдами напросилась на внеурочную помощь учителю, принимаясь добровольно убирать инвентарь, раскладывать по полкам мячи и обручи, скручивать коврики и вообще всячески тянуть время.
Когда же абсолютно все дела были сделаны, я поняла, что уже достаточно отсиделась в окопе и можно смело идти домой, не рискуя столкнуться с Ярославом Басовым.
Я попрощалась с учителем и с изрядной долей облегчения отправилась в раздевалку, чтобы забрать там свой рюкзак и сменку. Но зайдя туда, тут же охнула и в шоке уставилась на парня, от которого успешно бегала два дня.
Ну и вот – добегалась, по всей видимости.
Памагити!!!
Хотя, чего это я вдруг? Отставить панику! У этого мажора не получится мне запудрить мозги. Да что там? У него вообще ничего не выйдет!
Никогда!
Глава 7.1
Глава 7.1
Вероника
– Привет, Ника! Вот это встреча. И такая неожиданная, правда? Сколько Лен, сколько Зин? – улыбнулся Басов от уха до уха так заразительно, что в одночасье сбил мне весь боевой настрой. Ему вообще было противопоказано вот так вот обаятельно растягивать губы, потому что он сразу же превращался почти в милашку, на которого злиться совсем уж не хотелось.
Ещё и ямочка эта, будь она трижды неладна!
– Что с твоим лицом? Ты не рада меня видеть? – состряпал он искренне недоумённый вид.
– Эм... слушай, это вообще-то..., – снова начала мямлить я как замшелая рохля.
– Что? – кривляясь, прикусил он губу, зажевав вместе с ней и половину подбородка.
– Ну... это женская раздевалка, – со скрипом приняла я невозмутимый вид.
А внутри – ураган. И поджилки трясутся. А с другой стороны – ну не монстр же этот парень и не съест меня в самом-то деле. Чего я опять скисла?
– Ой, – прижал он пальцы к губам и театрально выпучил глаза, – правда, что ли?
– Ну..., – нахмурилась я, – это не очень смешно.
– А я и не смеюсь, как видишь, – указал он ладонями сам на себя и подмигнул мне, будто бы мы были старыми добрыми друзьями.
– Уйди, пожалуйста, – приняла я максимально дружелюбный тон, демонстративно придерживая между тем дверь, чтобы Басов понял – ему тут не место, и покинул уже наконец-то узкое, забитое шкафчиками, помещение.
– Не-а, – отрицательно качнул головой Ярослав.
– Ну всё, – развернулась я, намереваясь пойти и позвать управу на этого наглеца, но буквально тут же замерла, поражённая громким окриком.
– Замри!
И да, я послушно сделала так, как было велено, только хмуро и вопросительно глядя на парня.
– Посмотри на меня, Ника, – медленно встал Ярослав с лавки и, крадучись, пошёл в мою сторону, чем почти до икоты напугал меня. – Ты красивая. Я – тоже ничего. Так в чём проблема?
Красивая? П-ф-ф...
– Проблема в том, что ты вломился в женскую раздевалку, – пожала я плечами.
– А кто бегал от меня как горный сайгак два дня? – прищурился парень.
– Откуда мне знать?
– Ок. Принято. Значит, мне просто показалось, – рассмеялся Басов и на его левой щеке снова мелькнула задорная ямочка.
Но после этих его слов между нами воцарилась почти гробовая тишина, нарушаемая только тиканьем часов, что висели прямо над нами. Он смотрит на меня, чуть сузив глаза и прикусив нижнюю губу. Я же только смиренно жду, что будет дальше, молясь про себя о скорейшем завершении этого со всех сторон ненужного и неинтересного мне разговора.
– Ладно, перейдём к повестке дня.
– Уж будь добр, – и я даже руки на груди сложила в умоляющем жесте, но Басов, видя мою реакцию, только рассмеялся и покачал головой.
– Я тут попытался выведать твой номер телефона и, знаешь ли, не преуспел.
– Оу...
Я пожала плечами и положила руку на живот, пытаясь успокоиться и призвать свои внутренности не скручиваться от нервов в болезненные узлы. Но казалось, что моё тело жило какой-то своей жизнью и совершенно меня не слушалось. Вот и ладошки вспотели. И колени чего-то вознамерились превратиться в желе...
– Честно сказать, Ника, это не та реакция, которую я от тебя ожидал, – шагнул он ближе, и я тут же нырнула под его руку, как можно быстрее увеличивая между нами расстояние, но и Басов имел цель сделать диаметрально противоположное, все нагоняя меня и нагоняя, пока мы словно два спарринг-партнёра не принялись кружить вокруг лавки, что стояла посредине раздевалки.
Детский сад «Колокольчик». Ясельная группа «Непоседы».
– А какую ожидал?
– Ну, что-то типа, – и парень тут же перешёл на дурашливый фальцет, изображая, очевидно, восторженные вопли своих многочисленных поклонниц, – ах, Ярик, ну что же ты утруждаешься, надо было бы сразу у меня спросить, и я бы тебе дала.
И рассмеялся. Придурок.
А я даже замерла с открытым ртом, не в силах поверить, что действительно услышала то, что услышала.
– Ты реально сейчас это сказал?
– Боже! Ну ты же не подумала, что я имел в виду..., – уже форменно хохотал Басов, всё ещё пытаясь прижучить меня, а потом разыграл нешуточное удивление, – что правда подумала? Эх, Ника, Ника...
– Во! – скрутила я дулю и вытянула руку почти под самый его самоуверенный нос. – Видел?
– Что это? – перестал смеяться парень и наконец-то бросил попытки меня преследовать.
– Шиш! – ответила я. – Для тебя особенный. Без масла!
– Вау! Вот это честь. Но, знаешь, шиш мне без надобности. Можешь оставить его себе, а мне просто дай свой номер телефона и на сегодня разойдёмся.
– Нет! – припечатала я и сложила руки на груди, пытаясь принять позу грозной тёти Моти.
На самом деле, то, что Басов у меня попросил, я бы не выдала и под пытками. И на то была даже не одна, а несколько причин. Первая – Ярослав оказался заносчивой задницей. Вторая – я ненавидела заносчивые задницы. И, третья – на моём стареньком кнопочном мобильнике стояла сим-карта с тарифом «Родительский контроль».
И если моя мама узнает, кто именно пытается мне вдруг, ни с того, ни с сего, дозвониться, то мне крышка. И этому самовлюблённому увальню тоже.
– У меня сейчас начались слуховые галлюцинации или ты реально сказала «нет»?
– Сказала, – кивнула я.
– В каком смысле? – улыбнулся Басов и развёл руками, будто бы действительно не понимал, что происходит.
– В прямом, – всё также безапелляционно смотрела я в его карие, бесстыжие глаза.
– Я что-то сейчас ничего не понял, – наклонил парень голову набок и недовольно поджал губы.
– Ну что ж, мои соболезнования, – начала я не на шутку уставать от этого бесперспективного разговора.
– И никнейм в сети тоже мне не скажешь?
– Тоже, – утвердительно кивнула, но воздержалась уточнять, что социальных сетей у меня нет не в принципе. И никогда не было.
На этом, во всех смыслах эпичном, моменте Ярослав Басов долго и пытливо смотрел на меня, а затем как-то даже одобрительно хмыкнул и улыбнулся.
– Что ж, ты меня удивила.
– Не благодари.
– Думаешь, я так просто сдамся?
– Честно признаться, очень на это рассчитывала, – но в ответ на мои слова парень только опять громко рассмеялся, облизнулся и залихватски отдал под козырёк.
– Ладно, недотрога, живи пока. Но знай, я что-нибудь придумаю.
– Мне уже страшно, – принялась я раскачиваться с пятки на носок, гипнотизируя мыски своих туфель и врубая на всю катушку режим ожидания того, когда уже этот неугомонный исчезнет с небосклона моей жизни.
И в тот момент, когда я абсолютно потеряла бдительность, Ярослав всё-таки сделал шаг и почти до минимума сократил расстояние между нами, нависая надо мной словно скала. А затем одним быстрым движением что-то достал из кармана пиджака и вставил мне за ухо.
Секунда и его больше нет в раздевалке.
А я осталась стоять и с открытым ртом смотреть на собственное отражение в зеркале, где пылал ярко-алым огнём в моих волосах цветок олеандра.
Глава 8 – Любовь и голуби
Глава 8 – Любовь и голуби
Вероника
Сижу в своей комнате и прислушиваюсь к тому, что происходит в квартире. Из гостиной по зомбоящику звучит знакомая вступительная мелодия телепередачи, и я облегчённо выдыхаю. Это началось любимое ток-шоу мамы и бабули «Мужское/Женское», а значит, целых пятьдесят минут я могу делать почти всё, что хочу, с редкими перерывами на рекламу.
Звучит вводное слово ведущего и я, не боясь быть пойманной, тянусь за рюкзаком, из которого аккуратно достаю нежный, ярко-красный цветок олеандра, а затем кладу его на стол перед собой и...
Зависаю.
В жизни каждой девушки случается первый букет цветов от мальчика. И это всегда очень значимый и трепетный момент, даже в какой-то степени волшебный. И абсолютно неважно, что мне от букета достался всего лишь один-единственный бутон, уже слегка увядший и понурый. И вдвойне всё равно, что его мне и не подарили вовсе, а насильно всучил мальчишка, который мне ни капельки не нравится.
Нахмурилась и прикоснулась пальцами к нежному лепестку и вздохнула, принимая для себя окончательное решение по поводу того, что делать с этим цветком, а затем порывисто встала из-за стола и бросилась к своей кровати. Там, под ней, в старом чемодане отца был мой личный схрон, который я берегла от излишнего внимания матери под кодовым замком.
Именно в нём лежала побитая временем фотография молодой мамы и незнакомого мне мужчины, датированная годом моего рождения. Ещё письмо от тогдашнего моего третьеклассника Паши Пастухова, в котором он клятвенно признавался мне в вечной любви. Я не ответила ему взаимностью, и Паша оттаскал меня по классу за косу – на том и кончились его светлые чувства. Также в чемодане лежало несколько предметов из прошлой жизни – вишнёвый блеск для губ, который теперь был под строжайшим запретом, так же как тушь для ресниц и крохотный флакончик с духами. Здесь же я хранила свой альбом с набросками и большую коробку пастельных мелков. Ну и последнее – моя любимая и уже зачитанная до дыр книга Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».
Именно её я и открыла на трёхсотой странице, а затем аккуратно, расправив лепестки, вложила внутрь книги бутон олеандра. Чтобы сохранить, и чтобы помнить.
А затем поспешно захлопнула томик и убрала его обратно в чемодан, закрывая его и проворачивая цифры на кодовом замке, потому что из гостиной послышались звуки рекламной паузы.
Я пулей бросилась за стол и состряпала вид, что сосредоточенно делаю домашнее задание по геометрии. Мать не заставила себя долго ждать и сунула голову в приоткрытую дверь моей комнаты уже через минуту.
– Учишься?
– Как завещал великий Ленин, – отрапортовала я.
– Похвально, Вера. Я помолюсь за тебя, чтобы знания давались тебе легче, – и удалилась ставить чайник на плиту.
Я же только вздохнула и уныло посмотрела в окно прямо перед собой.
Помолюсь за тебя...
Как часто за последнее время я слышала это словосочетание? Не счесть. Но если бы в жизни всё было так просто, как говорит мама, то наступил бы мир во всём мире. Но, увы. И эти слова, постоянно повторяемые ею, незаметно, но неотступно превратились в её устах в своеобразный шаманизм с заклинаниями.
Но это всё лирика.
Ключевым для меня сейчас было то, чтобы отвадить от себя дарителя злополучного олеандра. Ведь и ежу понятно, что парень к отказам не привык и поставил себе за цель добиться от меня расположения. Зачем? Вопрос десятый и, по сути, не такой уж и важный. Приоритетно было одно – он мне никак и никуда не упирался.
Вывод? Надо было как-то аккуратно объяснить Басову, что все его подкаты – это бесславная потеря времени и душевных сил. А нужные слова я решила найти для этого непростого дела в процессе. А там уж всё само собой образуется и рассосётся. Мальчишки существа ветреные и непостоянные. Сегодня я понравилась. Завтра другая. Послезавтра вообще третья.
Подводя итог, могу сказать, что у меня по факту и проблемы-то не было. Назову это приключением – с подобным подходом мне будет проще смотреть на мир и действовать.
С таким вот приподнятым настроем и воодушевлением я и пошла в школу в субботу, планируя поставить жирную точку между мной и Басовым.
Вот только я не знала, что именно мне уготовит этот день.
Первой урок информатики закончился, а я чуть замешкалась и задержалась после звонка, а затем кое-что уточняла у учителя, а потому вышла из класса самой последней и тут же нос к носу столкнулась с лучшим другом моего внезапного ухажёра.
– Курлык, – улыбнулся мне Рафаэль Аммо, подпирая стену, со сложенными на груди руками.
– Прости? – напряглась я.
– Что, не узнаёшь меня в гриме?
– Э-э-э... нет.
Мой мозг решительно отказывался постигать суть происходящего.
– Голубь я. Почтовый, – чуть поиграл бровями парень и снова мне улыбнулся, а в следующее мгновение достал из кармана брюк, сложенный вчетверо, бумажный лист и протянул его мне.
– Что это? – нахмурилась я.
– Весточка с того света.
– От кого? – форменно ошалела я.
– Ах, эти девы красные..., – закатил глаза парень и прижал тыльной стороной ладонь ко лбу, но всё-таки снизошёл до уточнений, – Басов тут тебе послание царское наваял. От руки! Просил ответить и отправить со мной обратно, так как иной связи с тобой наладить не может.
«Скажи, ты на пару с другом что-то принимаешь?» – именно это я бы спросила Аммо, если бы была чуть смелее. А так, меня хватило только на жалкое:
– Очень остроумно, – забрала я записку и сунула её, не глядя, в карман форменного пиджака.
– Ответить надо сейчас, – ухмыльнулся Аммо и почесал указательным пальцем висок.
– Кому надо? – уточнила я и только когда сказала, поняла, насколько дерзко это прозвучало.
Тут же смутилась и покраснела. Но Рафаэля лишь позабавил мой вопрос.
– Ха-ха, а ты забавная, – а затем зачем-то протянул руку и прикоснулся к моим очкам, – они для зрения или для антуража?
– Зрения, – тут же отшатнулась я, но парень вновь нисколько не смутился. Только выпрямился во весь свой далеко не маленький рост и припечатал мне.
– Я, – кривая улыбка тронула красиво очерченные губы, – жду.
– Что ж, – сглотнула я и приказала себе быть смелой, – а я опаздываю на литературу.
Обошла его по широкой дуге и пошагала на урок к своей матери, получая в спину увесистое предупреждение.
– До встречи на следующей перемене.
И эти его слова заставили меня вздрогнуть, а потом и вовсе ускориться, нервно теребя лямки рюкзака. А следом и испугаться того, что именно я могу прочитать в той самой записке, которая раскалённым железом жгла мне карман. А вдруг я прочту её, и она пополнит ряды моих «сокровищ» в старом отцовском чемодане, вместе с тем злополучным, но моим самым первым олеандром? И что тогда?
Ой, нет!
И я тут же достала из кармана треклятую записку от Басова и на ходу швырнула её в урну.
А затем зачем-то оглянулась и увидела Рафаэля Аммо, который смотрел мне вслед с поднятым кверху большим пальцем. И улыбался, прикусив кончик своего языка и немного склонив голову набок.
И нет, он не подошёл на следующей перемене, хотя я чуть все ногти от нервов не сгрызла, ожидая его появления. И его друг Ярослав ко мне больше не совался. И даже на длинной перемене не смотрел в мою сторону. А я, грешным делом, подумала, что парень оскорбился тем, что я швырнула его послание в урну. Ну и порадовалась, конечно, что этот цирк-шапито свернул свою разноцветную палатку.
Но не тут-то было.
После шестого урока, когда я вышла на школьное крыльцо, намереваясь отправится домой, меня снова выловил Аммо. А за его спиной, на лавке посреди двора и в кружении привычной компании ребят сидел Басов. И смотрел на меня в упор.
– Опять вести с того света? – замялась я и вся покрылась мурашками в ожидании того, что меня ждёт.
– Ну ты губу-то не раскатывай, – ухмыльнулся Аммо и показательно оглянулся на своего друга, – на этот раз с этого.
– Понятно, – выдохнула я и принялась привычно покачиваться с носка на пятку, не в силах побороть внутреннее волнение.
– Раз почтового голубя ты прихлопнула...
– Я? – в шоке подняла я глаза на Рафаэля.
– Ну не я же? – покачал головой. – Бедная птица, такой бесславный конец – в урне.
– Но я...
– Короче, сегодня в шесть вечера. Кинотеатр «Сити-Синема». Вот билет, – и парень протянул мне цветную картонку, а я её на автомате приняла. – Да или нет?
– Что? – непонимающе подняла я глаза на Аммо.
– Ты придёшь? Ему тебя ждать?
– Ну я...
И зависла, не зная, как сформулировать то, что весь этот план изначально был обречён на провал. Вот только Рафаэль моё замешательство расценил по-своему. Ухмыльнулся как-то понимающе, почесал подбородок и выдал.
– Можешь не напрягаться. Я понял.
Развернулся и был таков.
А я от смятения кинулась обратно в гимназию, где припустила в туалет, в котором долго умывалась ледяной водой.
– Ну как я могла? – шептала я сама себе. – Ведь я не собираюсь приходить к нему. И не приду...
