Текст книги "Спорим, тебе понравится? (СИ)"

Автор книги: Даша Коэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Вероника

Но стоит мне только выбежать на школьный двор, как я тут же потрясённо охаю, а затем со всех ног несусь туда, где Басов и Аммо агрессивно нападают друг на друга. Ещё чуть-чуть и чиркнет спичка, а там...

– Хэй, вы что творите? – кричу я уже на подлёте, когда Ярослав со всей силы бьёт Рафаэля в грудь и что-то зло шипит ему прямо в лицо.

– О, а вот и наша девочка пожаловала, – хлопает Аммо в ладоши.

– Заткнись!

– Да что с вами такое? – подхожу ближе и встаю между парнями, не давая им вновь наброситься друг на друга.

– Расскажешь ей? – ухмыляется Аммо и, улыбается, выжидательно полируя Басова исподлобья.

– О чём? – тут же перевожу я вопросительный взгляд на Ярослава.

– Ни о чём, Ника! – рубит мой парень, а затем хватает меня и заводит себе за спину.

– Но...

– Вы такие пупсики, – складывает на груди руки Рафаэль и дурашливо умиляется, – прямо Верослав и Яроничка.

– Иди в машину, – жёстко кивает в сторону своего авто Басов.

– Яр...

– Я сказал, иди! – почти рычит он на меня, и я недоумённо перевожу взгляд с одного парня на другого, но ослушаться не осмеливаюсь, а затем всё-таки выхватываю, наполненные предупреждением слова Аммо.

– Если не расскажешь ты, то это сделаю я, Бас... А ты мои методы знаешь...

Несколько минут бездумно смотрю на то, как парни о чём-то нервно говорят за пределами моей слышимости. Басов злой как чёрт. Аммо же, напротив – бодр и вёсел.

Ловит мой взгляд через лобовое. Подмигивает.

– Вот тебе и курлык, – шепчу я.

А затем стремительно падаю в выгребную яму из бесконечных вопросов и сомнений. Неужели до сих пор между нами с Ярославом есть какие-то секреты? Страшные? Непростительные? Покрытые пеплом из прошлых обид и недопониманий?

«Так, стоп!», – мысленно ору я себе, когда дверь со стороны водителя наконец-то открывается и Ярослав садится за руль.

Трогается и едет домой. Музыка на максимум. От него буквально разит раздражением и злостью.

– Яр, – кричу я. – Яр!

– Что? – рубит музыку, резко тормозит на светофоре, разворачивается и глядит на меня так, будто бы я последний человек на свете, кого бы он сейчас хотел видеть.

Но я уже тоже набрала скорость и не собираюсь тормозить. Если уж и разбиваться, то вместе.

– Что ты должен мне рассказать?

– У Аммо вожжа под хвост попала, а ты уже нафантазировала себе очередную катастрофу. Осади, Истома.

– Не ври мне, – дотрагиваюсь я до его плеча, и он тут же накрывает мои холодные пальцы своими горячими.

– Верь только мне – помнишь?

– Да, – киваю я заторможенно.

– Вот и делай это, Истома. Остальное я решу. Ок?

– Ок, – принимаю я его ответ и отворачиваюсь, хотя ни черта не согласна с таким положением дел.

Да и кто бы, да?

Верить ему? Да я бы с радостью, но чему именно? В светлое и незамутнённое будущее, показанное через призму заляпанного грязью окна? Что там за секреты такие, что он даже образно не может мне их обозначить, прося лишь слепо следовать за ним в кромешной темноте.

Я не хочу снова становиться ёжиком в тумане!

Через минут пять Басов сворачивает в карман, а затем и на заправку. Уходит, оставляя меня одну, а я всё-таки не выдерживаю собственных демонов, что уже принялись грызть меня изнутри, и обдумываю план дальнейших действий. За пять минут в моей голове всё упорядочивается, а я выдыхаю своё зашкаливающее напряжение и наконец-то ловлю абсолютный дзен.

– Яр? – привлекаю я к себе внимание парня, который закончил заливать бензин в бак и вернулся в салон.

– М-м?

– У девочек мозги работают иначе, чем у мальчиков. Мы не умеем жить лишь с одним источником света в тёмной комнате, иначе приходится дорисовывать в голове тех чудовищ, что притаились в углах и выжидают время, чтобы напасть и растерзать нас.

– Нет никаких чудовищ, Истома, – тяжело выдыхает Басов, но в глаза мне не смотрит, только с такой силой насилует оплётку руля собственными пальцами, что она не выдерживает и всё-таки жалобно скрипит.

– Тогда зажги мне свет, чтобы я убедилась в этом.

– Давай обойдёмся без патетики и излишнего драматизма, ладно? – он намеренно уводит меня от темы, и я конкретно сникаю.

Что ещё мне надо? Это всё...

– Отвези меня домой, – поджимаю я губы и прячу в карманах дрожащие ладони. На меня снова на всей скорости несётся товарняк, а я и сдвинуться не могу. Просто смотрю на то, как он приближается ко мне и покорно жду, когда же меня превратят в лепёшку.

– Не понял? – всё-таки поворачивается Ярослав ко мне и смотрит въедливо.

– С матерью сейчас поговорила, – пожимаю плечами, – она меня отпускает.

– Я пойду с тобой, – резко подаётся парень ко мне и за шею дёргает на себя.

Я ловлю шоколад его глаз и снова таю. Кровь знакомо наполняется шипящими пузырьками шампанского, и я пьянею, приоткрывая губы и ожидая сладости его поцелуя. Жарких толчков в низ живота и молний по всему телу от соприкосновения наших языков.

Сглатываю и качаю головой.

– Это моя мать, Яр. Я уже дала ей отпор, теперь пора закрепить результат. Да и не всегда ты будешь рядом, я должна научиться показывать зубы и брать своё.

– Нет, – оскаливается Басов и мы, соприкоснувшись лбами, начинаем дышать одним воздухом на двоих. Раскалённым. Наэлектризованным. Пронизанным нашими чувствами.

– Да, – рублю я.

– А если что-то пойдёт не так?

– Она не посмеет. Да и я больше не ребёнок, за которого некому вступиться.

– И надолго?

– Может, пару часов? – пожимаю я плечами. – Я позвоню тебе, как только всё закончу.

Пристальный карий взгляд препарирует меня не хуже острого скальпеля, но я лишь ровно смотрю в глаза своему любимому человеку, но всё-таки решаюсь идти до конца. Улыбаюсь нежно, очерчивая каждую чёрточку его преступно прекрасного и хищного лица. Ласково касаюсь губами и веду ими по скуле, пока не добираюсь до мочки и чуть не прикусываю её.

– Я ведь не железный, Истома, – хрипло шепчет Басов, – да и мы на парковке. Что б она сгорела к чёртовой матери!

Смеюсь, а потом всё-таки отпускаю его и пристёгиваю ремень, кивая, чтобы он ехал.

Всего несколько минут в тишине. Наши ладони переплетены. Большой палец Ярослава монотонно и успокаивающе потирает мои костяшки. Это всегда успокаивало, но только не сейчас. По мере приближения к моему дому я всё больше раскручиваюсь на весёлых каруселях собственной нескучной действительности.

У-у-и-и!!!

Незадолго до пункта назначения Басову звонит дед и он принимает вызов, но говорит не через громкую связь, а через трубку. Снова разгоняется от нуля до сотки за пару секунд и буквально дымится от злости.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спрашиваю я, когда он нажимает отбой.

– Я родился в семье Басовых – вот, что случилось, Истома, – вздыхает и всё-таки даёт пояснение, – надо смотаться к старику. Говорит, дело жизни и смерти. Ты пока собирайся, после – я сразу за тобой. И пожалуйста, не ведись на уговоры матери остаться, ладно?

Улыбаюсь. Киваю. За рёбрами жалобно скулит сердце.

– Ладно.

Через пару минут я остаюсь стоять в полном одиночестве у собственного подъезда, смотря как Ярослав, пригазовывая, выезжает со двора и скрывается за поворотом. Вздыхаю. Ловлю спазм в груди и на минуту задыхаюсь. Из горла вылетает тихий стон, но я всё это игнорирую и решительно разворачиваюсь, а затем шагаю внутрь дома и на второй этаж.

Отпираю дверь своим ключом, разуваюсь, раздеваюсь и прохожу дальше. С удивлением оглядываю многочисленные коробки, стоящие в гостиной. На кухне молча сидит бабка, пьёт чай и делает вид, что не замечает меня.

– Привет, ба, – упираюсь в дверной косяк, складываю руки на груди и всё-таки обозначаю своё присутствие, но ответа не получаю.

Что ж, ожидаемо.

– Что за сборы? – киваю на коробки.

– Старые вещи Ирочки и Анатолия. Мать всё-таки решила избавиться от них.

– М-м, – какое-то время обе молчим, и я понимаю, что полноценного диалога не выйдет, – тогда я тоже пойду свои собирать.

Старая женщина кивает, всё так же не глядя на меня. Я ухожу. Сажусь на свою кровать и прикрываю веки, стараясь найти хоть один повод, чтобы не делать то, что я для себя уже решила.

И не нахожу. Лезу под кровать и выуживаю оттуда свой секретный чемоданчик, вскрываю его и зависаю над тем самым свитком, что мне однажды передал Рафаэль. Рука дрожит, но я всё-таки беру его и разворачиваю, а затем, затаив дыхание, зависаю над совершенным рисунком собственного лица.

Я на нём плачу. Одна крупная слезинка катится по щеке, вторая ещё дрожит на нижнем веке. В глазах тихий океан боли. Губа прикушена, чтобы не кричать от обиды. И в этих чёрно-белых линиях столько честности, что меня всю изнутри скручивает в тугую пружину. А потом резко отпускает.

Человек, кто так много рассмотрел во мне, априори не может солгать.

Я достаю из кармана телефон и открываю переписку с Аммо. И быстро жму на сенсорную клавиатуру дрожащими пальцами, пока не передумала:

«Раф?»

Ответ прилетает почти мгновенно:

«М-м?»

«Я хочу всё знать».

«Хочешь?»

«Да».

«Уверена?»

«Да».

«Вот так вот – за глаза?»

«Да».

«Ну, ок. Я могу приехать к тебе».

«Сегодня?»

«Как скажешь».

«Тогда сегодня».

«Сможешь отвязаться от Баса?»

«Уже».

«Назови место».

Пишу свой адрес.

«Ок. Жди. Уже еду».

Блокирую телефон и убираю его в карман.

Выдыхаю...

А затем встаю и снова иду на улицу. Ждать правды в четырёх стенах невыносимо.

Глава 48 – Рыцари круглого стола

Вероника

Выбегаю на улицу и меня зябко передёргивает. Сегодня довольно прохладно и всё небо затянуло свинцовыми, тяжёлыми тучами, грозящимися пролиться леденящими каплями на продрогшую землю. Ещё и с моря дует порывистый, пробирающийся до самых костей ветер. Но я приветствую эту прохладу, она немного остужает мои растерзанные бесконечными думами, сомнениями и страхами извилины.

А закрываю глаза, поднимая голову к небесам, и медленно выдыхаю внутреннее напряжение, дышу носом, приказываю себе не паниковать раньше времени и не рвать на голове волосы. Возможно, что проблему я себе всего лишь придумала, а на деле она и выеденного яйца не стоит.

Из своеобразного транса меня вырывают звуки тормозов и тихий рокот двигателя автомобиля.

Аммо. Приехал.

Смотрю прямо перед собой и тут же хмурюсь. Что-то слишком кучеряво даже для такого мажора, как Рафаэль. Передо мной стоит явно баснословно дорогой представительский Mercedes, наглухо тонированный и пугающий своим величием. Одна из дверей открывается и из неё выходит настоящий шифоньер, а не человек, габаритами два на полтора, не меньше. В чёрном костюме и солнцезащитных очках. И ему, очевидно, плевать, что последний аксессуар абсолютно излишен, так как на улице пасмурно.

– Вероника Анатольевна? – голосом бесчувственного робота произносит шкафчик. Ко мне ещё никогда не обращались так официально, и я растерянно вжимаю голову в плечи.

– Это я.

– Прошу вас, – и он приглашающе открывает для меня дверку заднего сидения автомобиля и ждёт, что я беспрекословно сделаю так, как он велит.

– Что вы от меня хотите? – нервно переступаю с ноги на ногу.

– С вами желают поговорить.

– Ну так раз желают, то пусть выйдут и сделают это здесь. Не мне же надо, – задираю голову максимально высоко и поджимаю губы, принимая предельно решительный вид.

– Не заставляйте меня запихивать вас внутрь силой, – с раздражённым, усталым вздохом произносит он, и я уже было срываюсь с места, как слышу знакомый голос из глубины салона.

– Андрей, ты пугаешь девочку. Изыди. Вероника, прошу тебя, уважь старика.

Я приглядываюсь и наконец-то замечаю того, кто со мной говорит, а затем и узнаю его. Это дед Ярослава. Тут же подбираюсь и согласно киваю, напрочь забывая, что назначила встречу Аммо.

Подождёт.

Усаживаюсь на кожаном сидении поудобнее и вопросительно смотрю на импозантного мужчину уже преклонных лет. Седой. Жилистый. На вид максимально располагающий, но за всем этим респектабельным лощёным фасадом, я чувствую, что скрывается нечто чужеродное мне. Отталкивающее. Неприятное.

Или я просто уже накрутила себя до невозможности и мне везде мерещатся монстры, мечтающие меня сожрать без хлеба и соли? Скорее всего.

– Так вот, ты какая Вероника Истомина, – тепло улыбается мне Тимофей Романович.

– Здравствуйте, – киваю я.

– Ты очень красивая.

– Вы мне льстите, – почти до хруста сжимаю я пальцы в замок.

– Ну что ты, я не умею этого делать, моя милая.

– В таком случае, спасибо вам.

– Не стоит благодарности, – пышет благодушием старик и я немного расслабляюсь.

– У вас ко мне какое-то дело?

– А ты ещё и сообразительная, – хмыкает Басов-старший.

Я же только вздыхаю и смиренно жду, что же последует за всеми этими сомнительными комплиментами. И мужчина вроде как тоже понимает, что я не очаровалась его красноречием, а потом коротко вздыхает и переходит сразу к делу, начиная свой длинный монолог с понятной мне стороны.

– Вероника, мой внук – очень перспективный молодой человек, и я прекрасно понимаю, что именно тебя очаровало в нём. Волевой. Сильный. Умный. Пробивной. Из хорошей семьи. Такими ухажёрами не разбрасываются направо и налево. Но давай посмотрим правде в глаза.

– Какой правде?

– Прагматичной, – улыбается Тимофей Романович одними губами, – возможно, вы проведёте вместе ещё полгода, максимум год. А дальше, когда страсти поутихнут, разбежитесь как в море корабли. И ты, милая моя, останешься у разбитого корыта.

– Спасибо за прогноз, но у нас другие планы.

– Планы существуют, чтобы рушиться под гнётом жизненных обстоятельств, Вероника.

Я пропускаю его слова мимо ушей и отворачиваюсь. Мне противен этот разговор, и я не хотела бы его продолжать. Но что я могу?

– Ты хорошая девушка. Я вижу это. Такая же умная и пробивная, как и мой внук. Ведь так?

Не двигаюсь, просто замираю каменным изваянием и жду, хмуро следя за каплями дождя, что начали срываться из стальной выси и разбиваться о чёрный лак дорогого автомобиля.

– Ты мне нравишься, девочка. И я не хочу, чтобы мой шалопай перекрутил тебя в своей мясорубке и выплюнул. И не злись за честность, но я уже не раз видел, как это бывает. Тебе же я не желаю такой незавидной судьбы, как остальным его временным фавориткам, а потому хотел бы предложить тебе сделку пока не поздно.

– Предлагайте, коль не шутите, – вскидываю я на него глаза, полные возмущения, и не верю в то, что вижу и слышу.

– О, я понимаю твои чувства, милая, – качает мужчина седой головой, – но и ты пойми меня правильно. Первое очарование быстро пройдёт, уж я это точно знаю, а потом мой внук расставит приоритеты правильно. В мире больших денег решают не жаркие эмоции и сердечные порывы, а власть и количество материальной выгоды от того или иного союза. Но ты можешь мне не верить, конечно, а потом спустя лучшие годы своей жизни и со слезами на глазах посмотреть на то, как Ярослав поведёт под венец другую девушку – равную себе по статусу.

И снова я молчу. Мне нечего сказать. Мне гадко. От этого человека и от себя самой, потому что я понимаю, что он может быть прав, чёрт возьми. С моей матерью, в конце концов, случилось то же самое. Поматросили и бросили. Она верила своему принцу, а он списал её в утиль при первом же неудобном случае. Сколько таких историй в мире, когда наивная, окрылённая любовью, фиалка поверила на слово и потеряла всю себя?

– Вероника, – берёт он в руки пухлый конверт, который всё это время лежал подле него, – здесь очень крупная сумма. И она будет твоя, если и ты будешь настолько дальновидна, чтобы верно оценить свои возможности. Благодаря этим деньгам, ты сможешь купить себе квартиру, автомобиль и безбедно жить пару лет, не думая о работе.

– Вот как? – улыбнулась я, но Басов-старший, очевидно, неверно растолковал мою реакцию.

– Я просто хочу сэкономить твоё время. А оно, как известно, бесценно.

– Вы так добры, – цежу я, не скрывая иронии, но этому наглому старику всё нипочём. Он за секунду меняется в лице и теперь больше напоминает кровожадного хищника, чем милого дедулю, ком был всего пару секунд назад.

– Бери его.

– Нет, – отшатываюсь я, – я люблю Ярослава.

– Любишь? Тогда не путайся у него под ногами, девочка. Дай ему возможность стать человеком, а не потонуть с тобой.

– Нет, – снова затрясла я отрицательно головой.

– Бери, Вероника, – наклоняется старик ко мне максимально близко и фактически шипит прямо в лицо, – иначе я воспользуюсь другими методами, чтобы вас развести. И будь уверена, они тебе не понравятся, детка. А уж что я сделаю с тобой, если о нашем договоре узнаёт мой внук, м-м-м...

– Вы мне угрожаете? – голос глохнет и срывается в панику.

– Какая же ты умничка, схватываешь на ходу, – кидает конверт рядом со мной, а затем снова усаживается поудобнее и улыбается, словно добрый Дедушка Мороз, – а теперь проваливай отсюда. И чтобы я тебя больше не видел и не слышал.

В это самое время дверь с моей стороны открывается, и я собираюсь позорно сбежать, но амбал не даёт мне этого сделать. Он угрожающе мне цыкает и кивает на злополучный конверт. Я тут же беру его в руки, боясь физической расправы, и обещаю себе, что обязательно выброшу его в первый же попавшийся по пути мусорный бак.

Я так и остаюсь стоять с пачкой денег в руках, когда представительский автомобиль всё-таки плавно трогается и неторопливо уезжает со двора.

Обтекаю.

Ноги не двигаются.

Горло забил ком размером с целую вселенную. Хочется рыдать в голос от страха, что у этого страшного человека всё получится и бежать быстрее к Ярославу, чтобы нажаловаться ему, а потом попросить растереть в порошок всех наших обидчиков. Несколько минут плаваю в киселе из собственных страхов, а потом всё-таки решаюсь на кардинальные меры. Достаю телефон и уже почти нажимаю на дозвон Ярославу, как тут же вздрагиваю, услышав своё имя.

– Ника.

– Раф, – сглатываю и тут же поспешно прячу пакет с деньгами за спину. – Давно ты тут?

– Только подъехал, – прищурившись, полирует он меня пристальным взглядом, а затем указывает на свою тачку, – прыгай.

– Ок, – киваю я, на ходу воровато засовывая конверт за пояс юбки, а затем сажусь в прогретый, пахнущий табаком и специями, салон.

Аммо почти сразу же трогается с места и отъезжает на пару кварталов, а затем паркуется в кармане между двумя фургончиками.

– Кто это был? – разворачивается вполоборота и медленно сканирует меня с ног до головы.

– Где?

– Я видел, как от тебя отъезжал чёрный Майбах, – пожимает плечами Аммо.

– Ах, это... это был... э-м-м, мамин знакомый, кое-что попросил передать ей, так что..., – пытаюсь сочинить я на ходу удобоваримую ложь и слежу за реакциями парня.

– Ну ясно всё с тобой, Истомина, – как-то неприятно ухмыляется Рафаэль и моя кожа вся покрывается колючими мурашками.

А я не знаю, что говорить ещё! У меня от стресса и страха все мозги перекрутились в гоголь-моголь.

– Ладно, Ника, посмотри на меня, – осторожно дотрагивается до моей ледяной ладони Аммо и проникновенно заглядывает мне глаза.

– Рафаэль, пожалуйста, не томи, – мои внутренности словно перемалываются в блендере, а грудь стягивает раскалённая добела колючая проволока.

Ну, хватит уже!

– Тебе нужна правда, так?

– Да, нужна, – хаотично шарю я глазами везде, кроме лица парня, отмечая про себя чистоту салона, начищенную до педантичного блеска переднюю панель, смартфон, прикреплённый на специальный держатель и смотрящий экраном в мою сторону.

– А что ты с ней будешь делать, Вероника?

– Как это что? – онемевшими губами бормочу я свой вопрос и уже понимаю, что лечу кубарем с бесконечной лестницы, ведущей в ад.

– Сколько раз я тебе намекал на то, чтобы ты не верила в чудеса? В людей, которые нелюди? В сказку, которая на самом деле лишь самый страшный кошмар? Но ты только смотрела на мир широко закрытыми глазами и верила в то, что чудовища умеют любить. Так вот, хорошая моя, не умеют.

– О чём ты? – сглатываю я горечь, разлившуюся во рту серной кислотой.

– М-м-м, Вероничка, давай же, соображай, – Аммо подаётся ближе и ласково, как-то даже трепетно стирает с моей щеки слезинку подушечкой большого пальца, а затем нежно очерчивает костяшками овал лица, – у тебя получится, теперь я в этом полностью уверен.

– Он мне врал? – пропускаю его последние слова мимо ушей.

– Спроси лучше, кто тебе не врал, – улыбается Рафаэль и чуть оттягивает мою нижнюю губу, пока я в полнейшем ступоре таращусь на парня, не понимая, что именно он делает.

– И ты тоже?

– И я тоже.

– Зачем?

– Это было весело. Да и, честно говоря, хотелось растянуть игру. Не всё же Басову брать первые места по щелчку пальцев.

– Значит, – сглатываю я прогорклый ком, забивший горло, – всё было ложью?

– Ну не так, чтобы прямо всё, Вероничка. Думаю, что на жалость Басов всё-таки способен.

– Это он тебе так сказал?

– Ну не из космоса же я почерпнул эту информацию?

– Рафаэль, прошу тебя! – шепчу я растерянно и глухо. Меня всю колошматит от ужаса, в груди кровавое месиво – там всё разворочено его бессердечными откровениями.

Я задыхаюсь, чёрт возьми! Я хочу, чтобы он вывалил на меня уже всё! Я мечтаю, чтобы он заткнулся навсегда!

– Что именно ты просишь, Вероника? Утешения?

Губы Рафаэля скользят по моей щеке. Добираются до рта. Нижнюю губу осторожно прикусывает, проводя по ней языком, пока я в совершеннейшем ступоре таращусь на него во все глаза. И совсем не в состоянии пошевелиться от шока!

– Я могу дать его тебе, девочка. Тебе станет легче. И внутри не будет так гадко, оттого что тебя просто попользовали шутки ради. Да и клин клином вышибают, как известно.

– Не надо, – шепчу я, но получается только беззвучно открывать и закрывать рот.

– Я хороший клин, Вероника. Самый лучший. У меня нет требовательного деда и долга перед семьей. Я никогда не буду с тобой из жалости. Но всегда буду честен, обещаю. Ты мне – я тебе.

Сжимает мои щёки, затем убирает одну руку мне на шею, второй зарывается в волосы и шепчет в миллиметре от моего рта:

– Тебе будет хорошо со мной. Ничем не хуже, чем с ним. Обещаю...