Текст книги "Друзья и соседи"

Автор книги: Борис Ласкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Анкета

– Слушай меня внимательно, – сказал Вязов. – Если позвонит мама, сообщи ей, что вопрос с моим перехо– дом практически решён. Понял?

– Понял.

– Смотри только не забудь.

Севка улыбнулся, Как же он может забыть, если это поручение отца, который уже давно оказывает ему безраздельное доверие. Вообще отец хороший человек, поискать таких.

Подумать – всего неделю назад, когда мама с Зойкой уезжали в Саратов, всё, можно сказать, висело на волоске. «Сева, едем с нами к бабушке, а?» – предложила мама, и тут папа заявил: «Нет, нет, он останется со мной. Мне нужен дома помощник и товарищ, с которым я могу в трудную минуту посоветоваться и так далее и тому подобное». И всё. В результате Севка остался с папой, и теперь они, двое мужчин, живут дружно и весело.

– Я вернусь не поздно, – сказал Вязов. – В холодильнике молоко, сыр, масло. Хлеб – знаешь где. Поешь, посмотри телевизор. Но в десять отбой, Договорились?

– Будет сделано, – вздохнул Севка, – но ты возвращайся поскорей, а то мне скучно спать одному.

– Будет сделано,

– Папа, а ты куда идёшь?…

Собственно говоря, он мог и не задавать этого вопроса. Если отец уходит, значит, надо.

Севка хитрил – очень ему хотелось оттянуть неприятный момент, когда за отцом гулко захлопнется дверь и а квартире наступит неуютная и какая-то совершенно бесполезная тишина.

– По делу я иду, – сказал Вязов, – я же тебе говорил – перехожу на другую работу на завод, где Малыгин работает.

– Какой Малыгин?

– Если я отвечу на все твои вопросы, мне уже надо будет не на новую работу переходить, а на пенсию.

Севка засмеялся. Это папа сострил, потому что он, наверно, уже разгадал его хитрость.

– Молоко разогреть? – спросил Севка.

– Можно разогреть. Ты ведь обожаешь тёплое молоко с пенками. Жить без него не можешь,

«Без молока я свободно могу обойтись, тем более без тёплого. А вот без тебя, папа, я жить никак не смогу», – подумал Севка и протянул отцу руку;

– Пока!.. Только ты скажи, папа, насчёт Валдая это точно? В пятницу поедем?

– Да. На плотине будем жить а палатке. И рыбачить будем и бриться не станем – бороды отпустим.

– Как лешие, да?

– Да. Ещё вопросы будут?

Покраснев от натуги, Севка сжал в руке широкую ладонь отца. Лицо Вязова выразило неописуемое страдание.

Это была их давняя, уже привычная игра.

– Что ты со мной сделал? – простонал Вязов. – Я же теперь работать не смогу.

– Ничего, сможешь, – сказал Севка и ободряюще подмигнул отцу. – Я ещё хочу спросить…

– Ну-ну, давай спрашивай скорей, а то я опоздаю. Меня человек ждёт.

– Папа, гладиаторы в цирке за деньги выступали?

– На общественных началах. – Вязов легонько щёлкнул Севку по лбу и вышел.

«Сейчас выскочит на балкон, – подумал Вязов, спускаясь по лестнице, – хорошо с Севкой и совсем не трудно».

Уже неделю они были неразлучны. Гуляли, стряпали, прилежно драили паркет и обстоятельно беседовали на самые разные темы. И в эти дни, словно бы сызнова знакомясь с сыном, Вязов и удивлялся, и радовался тому, что Севка меняется прямо на глазах. Мальчишка всем интересуется, рвётся к самостоятельности и страшно гордится, если отец спрашивает у него совета и ведёт себя с сыном на равных, как мужчина с мужчиной.

Выйдя из подъезда, Вязов поднял голову. Ну конечно, так и есть – Севка стоял на балконе.

Вязов вернулся около одиннадцати.

Самостоятельный Севка, не любивший темноты, уже спал. Он лежал на боку, поджав ноги. Правая рука его была отброшена за спину, как у дискобола. На указательном пальце синело свежее чернильное пятно.

«Моей ручкой писал, – подумал Вязов, – кстати, её давно бы надо привести в порядок, течёт, окаянная».

Возле Севкиной кровати на тумбочке лежала записка: «Папа! Мама звонила, я ей всё сказал. Зойка уже три раза купалась в Волге. Здорово, да?»

Вязов погасил свет и прошёл в столовую.

Разговор со Стрельцовым окончательно убедил его в том, что он принял правильное решение. В КБ завода его ждёт, вне всякого сомнения, интересная и по-настоящему перспективная работа. Одним словом, решено. Догуляет свои дни, порыбачит с Севкой на Валдае и начнёт с пятнадцатого…

Вязов подошёл к столу. Там лежала анкета, которую он взял на заводе в отделе кадров.

Анкета была заполнена Севкиной рукой.

«Ну ты подумай, испортил анкету. Хорошо, я захватил два экземпляра».

Вязов с любопытством взял в руки анкету.

Он читал медленно, качая головой, улыбаясь.

«Фамилия, имя, отчество – Вязов Всеволод Васильевич.

Год, число, месяц и место рождения – 1959, 22 октября, город Москва.

Национальность – русский.

Социальное происхождение – не известно.

Семейное положение – сын, брат и ещё внук.

Партийность – член КПСС с 1917 года, с 7-го ноября.

Состоит ли членом ВЛКСМ? – Пока ещё не состою, но вступлю и буду состоять.

Образование – отличное, школа 152 Ленинградского района.

Какими иностранными языками владеете? – Пока не владею, но буду владеть.

Учёная степень, звание – ученик.

Какие имеете научные труды и изобретения? – У меня были труды на школьном огороде (прополка и поливка из шланга). Сейчас изобретаю автомат для газировки. Это будет такой автомат, что, когда попьёшь, нажмёшь кнопку – и копейка сразу вылетит обратно и можно пить опять сколько хочешь. Только это изобретение секретное.

Место работы (исполняемая работа с начала трудовой деятельности). – Сперва я работал на Братской ГЭС включателем, потом работал на космодроме, потом старшим мастером шоколадного цеха на фабрике «Красный Октябрь» и кинооператором. Сейчас я временно не работаю, потому что ещё учусь.

Бывали ли за границей? – Много раз. Был помощником Рихарда Зорге в Токио. Был в Париже, где участвовал в международном футбольном матче центром нападения (запасным). Был в Лондоне, где жил Оливер Твист. Я бы ещё много написал, где я был, но здесь мало места.

Участие в выборных органах. – Когда меня выбирают, я всегда участвую.

Какие имеете правительственные награды? – Ордена боевого Красного Знамени и Красной Звезды и медаль «За отвагу» и другие награды за успехи в учёбе и спорте (стометровка – 10,2).

Служба в Советской Армии. – Я командовал «катюшами», летал на истребителях под командованием трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина и сбил двадцать фашистских самолётов, а до этого ещё участвовал в штурме рейхстага. И ходил в разведку.

Воинское звание – генерал-лейтенант ракетных войск и духового оркестра на Красной площади.

Отношение к воинской обязанности – хорошее. Я был в тылу врага и возглавлял антифашистскую организацию. После работы взрывал вражеские эшелоны с техникой и боеприпасами.

Домашний адрес – Верхняя Масловка, дом 5, квартира 69».

Прочитав анкету, Вязов аккуратно сложил её вчетверо, достал листок бумаги и написал:

«Люба! У нас всё хорошо. За меня не беспокойся.

Я живу под руководством тов. В. В. Вязова. Это легендарная личность. Пересылаю тебе его анкету. Скажи Зойке, что она может гордиться своим братом. Целую обеих. Привет маме. Василий».

Вязов вложил письмо и анкету в конверт и написал на нём саратовский адрес.

За окном совсем по-летнему тепло. Сейчас он выйдет, опустит письмо и пройдётся перед сном.

Вязов заглянул к Севке.

Утомлённый своей бурной трудовой жизнью и славным боевым прошлым, Вязов-младший спал, тихонько посапывая, отбросив назад обе руки, как человек, готовый к прыжку.

ДРУЗЬЯ-ПРИЯТЕЛИ

Сильная рука

Не знаю, откуда во мне столько робости? Она, и только она, заставляет иной раз выбирать «путь, чтобы протоптанней и легше». В этом стыдно признаться, но если, скажем, до моего свидания с начальством кто– нибудь замолвит обо мне словцо, я обретаю крылья для полёта, вооружаюсь уверенностью в собственных силах.

Говорю я об этом с единственной целью убедить вас, что я понимаю свой недостаток – желание на всякий случай подстраховаться, почувствовать где-то возле пояса надёжный тросик лонжи, вроде той, с которой порхают под куполом цирка воздушные акробаты. Чем тоньше лонжа, тем лучше. Восхищённые зрители не замечают её, номер выглядит эффектней,

То, о чём я хочу рассказать, произошло сравнительно недавно. Я не могу ещё разобраться в своих ощущениях, но всё же не считаю, что одержал победу. Правильней будет сказать, что я лишь вкусил её первые горьковатые плоды.

Не стану утомлять вас подробностями. Скажу коротко – мне необходимо было получить согласие начальника перевести меня, в пределах нашего же учреждения, на другую работу, которая бы больше соответствовала и моим знаниям и возможностям. Казалось бы, всё просто? Нет. Нужно отважиться на серьёзный разговор с начальством. Нужно пойти к нему на приём, просить, добиваться, а это, как говорится, выше моих сил.

Есть у меня приятель, мы когда-то вместе учились, дружили. Сегодня он весьма заметный человек, он известен всей стране. Я не буду называть ни профессии» ни имени его, ни фамилии. Впрочем, имя я могу назвать – Константин, Костя. В детские годы его звали Котькой. Живой, коренастенький, весёлый, он слегка заикался, и мне всегда казалось, что это добавляло ему обаяния. Сейчас, как я вам уже сказал, Костя у всех на виду. Он изменился, это понятно. Стал меньше заикаться, маленько полысел, но в чём-то остался прежним Котькой,

В тот вечер я был во Дворце спорта. Армейские хоккеисты играли с воскресенским «Химиком». И вот во время перерыва, когда я стоял в фойе, кто-то, неслышно подкравшись сзади, закрыл мне ладонями глаза. Это были мужские ладони. Я подумал несколько секунд и твёрдо сказал – Котька!

Человек опустил руки, я обернулся и, к собственному удивлению, увидел, что не ошибся, – передо мной стоял Костя.

– Как это ты сразу угадал?

– Интуиция, – сказал я.

Мы поздоровались, обменялись впечатлениями об игре, а потом Костя спросил:

– Ты что завтра делаешь во второй половине дня?

– Догуливаю отпуск.

– Запиши мой домашний адрес.

– Зачем мне записывать? Я его помню.

– Забудь. Мы уже месяц как переехали. Завтра жду тебя в четыре часа, посидим в мужском обществе, выпьем по рюмке коньяку и решим все жизненные проблемы.

– У тебя будут гости? – спросил я.

– Да. Зайдёт один товарищ.

– Кто?

– Ты. Меня жена бросила. На неделю. К маме отбыла в Ригу. Давай, давай, пиши адрес, не теряй времени.

На следующий день перед встречей с Костей я даже и не помышлял говорить с ним о моём деле. Я просто шёл к старому товарищу посидеть часок-другой, потолковать, и, честно признаюсь, мне было любопытно снова поглядеть на него и лишний раз убедиться, что уж для меня-то он наверняка остался прежним Котькой…

Потом у него дома, когда мы полюбовались Москвой с балкона двенадцатого этажа, осмотрели новую, ещё не обжитую квартиру и по-холостяцки расположились на кухне, после второй рюмки я не удержался и рассказал ему, сколько треволнений вызывает у меня предстоящий разговор с начальником.

Костя лично его не знал, что несколько осложняло дело. Не для Кости, разумеется. Для Кости это не имело никакого значения, потому что его-то мой начальник не мог не знать.

– Если ты даже сам решишь проявить инициативу. – сказал я, – и позвонишь ему, он, конечно, сразу смокнет, что ты это сделал по моей просьбе, а я стою рядом и с трепетом жду, что он ответит.

Костя пожал плечами и перевёл разговор на другую тему. Пришёл друг-однокашник и вместо задушевной беседы и воспоминаний о далёкой юности не нашёл ничего лучшего, чем намекнуть, сколь важную роль в его судьбе может сыграть один его, Костин, телефонный звонок…

– Чего ты вдруг замолчал? – спросил Костя,

– Ругаю себя.

– Молча?

– Это же приличней, чем вслух., В общем, считай, что я тебе ничего не говорил.

– Пу-пу-пуру-пупу… – негромко пропел Костя.

– Я Лиду Морозову встретил. Знаешь, она за кого замуж вышла?

– За кого? – спросил Костя.

– За советника нашего посольства не то в Объединённой Арабской Республике, не то в Абиссинии, не помню… В общем, где-то в тех краях.

Костя помолчал.

– Ты что же, в самом деле считаешь, что мой звонок может оказать на него влияние? – неожиданно спросил Костя.

Мне показалось, что он немного кокетничает. Он, вероятно, ждал, что я скажу: «Как же твой звонок может не оказать влияния?»

– Поговорим о чем-нибудь другом, – сказал я. – Зимой ходил на лыжах?

– Ходил несколько раз…

Костя колебался, я это видел.

– Мы как-то в Звенигород ездили, – сказал я, и равнина и горки. Дивные места…

– Ладно, – сказал Костя, – ты знаешь номер его телефона?

– Всё-таки хочешь ему позвонить?

– Да-

– А может… не стоит?

– Стоит. Как его зовут?

– Анатолий Андреевич. Вот номер его телефона, но он…

– Что?

– Он догадается, что разговор был при мне.

– Не догадается.

Мы прошли в кабинет. Костя снял трубку и набрал номер. Ему ответила секретарша Зоя Алексеевна.

– Будьте добры, соедините меня, пожалуйста, с Анатолием Андреевичем. Кто просит? Его просит… – Костя назвал свою фамилию и после паузы сказал:

– Здравствуйте, Анатолий Андреевич! Извините, что побеспокоил. Дело в том, что под вашим руководством работает один мой старый-престарый товарищ…

Я стоял у окна и чувствовал, что краснею, а Костя говорил просто и свободно:

– Встретились мы с ним, посидели, расспросил я его о работе, о планах на будущее и узнал, даже не узнал, а, можно сказать, выпытал, что есть у него мечта переключиться на другой участок.

– В нашем же учреждении, – тихо подсказал я.

Костя понимающе кивнул.

– В вашем же учреждении. Да. Человек он способный. Что?… Да, вы правы, есть у него этот недостаток – робок до смешного. Если представляется какая-то реальная возможность ему помочь, очень прошу вас, Анатолий Андреевич, сделайте это во имя нашей с ним старинной дружбы. Спасибо. Спасибо… – Костя посмотрел в мою сторону и подмигнул. – У меня ещё одна просьба. Мне бы не хотелось, чтобы он узнал о нашем разговоре. Человек он самолюбивый, сразу взовьётся, скажет: зачем ты вмешиваешься? кто тебя просил? И так далее и тому подобное… Вы меня поняли?… Ну и прекрасно. Будьте здоровы.

Костя положил трубку.

– Всё. Надо бы тебя сейчас сгонять за коньяком, но поскольку ты у меня в гостях…

– Коньяк за мной, – сказал я. – Как он с тобой говорил?

– Нормально. Ты когда к нему собираешься?

– Завтра. Как говорится, по свежим следам.

– Так ты же ещё в отпуске.

– Какое это имеет значение?

– Прямо от него приезжай ко мне. Расскажешь, как и что.

– Будет сделано! – сказал я.

На следующий день я отправился к начальнику.

Зоя Алексеевна была любезней, чем всегда, и мне не пришлось томиться в приёмной.

Анатолий Андреевич был вежлив, тактичен и не подал виду, что у него состоялся тот разговор. Он пошутил, спросил, что новенького, после чего выслушал меня крайне внимательно, не перебивая, согласно покачивая головой.

– Хочу довести до вашего сведения, – сказал он непроницаемо серьёзно, – что о вас очень хорошо говорят… – он сделал паузу, хоть и короткую, но вполне достаточную, чтобы я снова оценил его тактичность, – о вас очень хорошо говорят в отделе.

– Приятно слышать, – сказал я.

Мне было легко. Я чувствовал ободряющее натяжение лонжи. Пока Анатолий Андреевич говорил о своём согласии с моими доводами, я вдруг подумал о том, что без Костиного звонка, без его сильной руки моё моральное удовлетворение от беседы с начальником было бы более полным…

– О чём задумались? – услышал я голос начальника. – Мне кажется, вы рассеянны.

– Что вы, Анатолий Андреевич, я вас внимательно слушаю, – ответил я, и мне стало даже весело от мысли, что в этом кабинете я могу позволить себе быть рассеянным.

Через десять минут всё было решено наилучшим образом.

Спустя полчаса я приехал к Косте с бутылкой армянского коньяка. Мы уселись в кабинете, и Костя потребовал, чтобы я доложил о результате визита к начальнику со всеми подробностями. «Среди человеческих недостатков, – подумал я, – честолюбие занимает не последнее место. Ты хочешь получить удовольствие от сознания того, насколько солиден твой вес и сильна рука. Слушай и радуйся. Это твоё право».

– Значит, мой звонок всё-таки сыграл некоторую роль? – спросил Костя, и я впервые услышал з его голосе почти нескрываемое самодовольство.

Я притворился, что не заметил этого, и ответил:

– Сам понимаешь.

– Ксения уже знает, что у тебя всё в порядке?

– Нет. Я не был дома и даже не позвонил.

– Сейчас же позвони, – строго сказал Костя, спустись, рядом с подъездом есть будка телефона-автомата.

– Я могу и отсюда… – начал я, и меня вдруг пронзило ощущение мгновенного броска куда-то назад, в юность, в компанию наших ребят с Котькой во главе.

– Отсюда ты пока позвонить не сможешь, – сказал Костя. – Уже неделю этот телефонный аппарат выполняет чисто декоративную функцию. Он ещё не работает. Его обещают включить не раньше вторника.

Я молчал. Я долго молчал и смотрел на Костю, как человек, внезапно разбуженный среди ночи.

– Какая же ты неблагодарная личность, – без тени улыбки на лице сказал Костя, – я сделал для тебя такое дело, я поговорил с твоим начальством при помощи неработающего телефона, и ты не бросаешься мне на шею с громким криком– «спасибо!». Давай-ка, брат, выпьем по рюмочке за человеческое достоинство, за скромность, за бодрость духа и за старую дружбу!..

Подарок

Сначала я получил письмо, потом, когда приехал а Москву, мы встретились с Марком, и я сказал ему:

– … Я очень ценю в человеке организованность, умение сосредоточиться и выполнить то, о чём его просили.

Ты достаточно хорошо знаешь мою тётку Веру Леонидовну. Ты знаешь её властный характер. Тебе отлично известно, что она самолюбива до крайности, что она тщательно следит за своей внешностью, любит одеваться по моде и успешно скрывает год своего рождения. Кроме того, ты знаешь, как она относится ко мне. Когда я бываю в Москве и мне сразу не удаётся устроиться в гостинице, Вера Леонидовна всегда приходит на помощь, оказывает гостеприимство и проявляет крайнюю любезность. Более того, я тебе не раз говорил, как высоко ценит эта женщина любые, порой даже самые пустячные знаки внимания.

Ты представитель серьёзной профессии – физик, человек умственного труда. Но это просто парадоксально, что именно ты не дал себе умственного труда сообразить, что в деле, которое я тебе по неосторожности поручил, свободно можно было обойтись и без твоей инициативы.

Я дал тебе свёрток и письмо. Сейчас ты, конечно, можешь предъявить мне претензию по поводу того, что я не сказал, что было в свёртке. Я решил не забивать тебе голову подробностями и ограничился короткой информацией – «подарок тётке».

Но, как известно, рассеянность – свойство гениальных людей, что тебя с некоторым опозданием может сейчас утешить. Ты потерял свёрток. Вообще говоря> эхо – порядочное свинство, но что делать? С кем не случается?…

Как бы в подобных обстоятельствах поступил человек разумный? Он бы зашёл к Вере Леонид овне и сказал: «Уважаемая Вера Леонидовна! В связи с тем, что мои мозги испытывают влияние перегрузки и память иногда срабатывает не на полную мощность, произошёл небольшой казус. Любящий и глубоко уважающий вас племянник Георгий поручил мне передать вам подарок и письмо. С прискорбием сообщаю, что его подарок я где-то посеял, и потому ограничиваюсь тем, что приношу свои искренние извинения, вручаю вам письмо и обязуюсь немедленно исправить свою ошибку. Прошу вас прочитать письмо, и, если в нём сказано, что было в свёртке, который я потерял, я приму срочные меры – расшибусь в лепёшку, а раздобуду то же самое и положу к вашим ногам». Вот так поступил бы человек здравомыслящий и находчивый.

Но ты решил сделать по-другому. Ты, кандидат наук, счёл необходимым проявить творческую инициативу. Ты не стал читать письма (это, конечно, делает тебе честь!), а сразу отправился в магазин и выбрал подарок взамен утерянного.

Если бы твоя «мондра глова», как говорят поляки, или, говоря по-русски, твоя мудрая голова, не была отключена в этот момент на решение более важных и насущных проблем, то ты, выбирая подарок для Веры Леонидовны, задумался бы. Ты мог бы сообразить, что может доставить ей особое удовольствие.

Ты мог бы купить янтарные серьги, косынку, какой– нибудь маникюрный прибор, кулончик на цепочке. К слову говоря, такой кулончик и был в свёртке. Сейчас, когда ты его обнаружил в кармане старого пиджака, можешь убедиться, что это красивая и приятная вещь.

Я до сих пор не могу понять, почему в тебе вдруг пробудился интерес к предметам хозяйственного обихода? Кто подал тебе странную идею подарить Вере Леонидовне кастрюлю? Я понимаю, ты можешь сказать: «Это не простая кастрюля, а созданная с учётом физических законов: каша и картошка варятся в ней в три раза быстрее, потому что процесс варки происходит под давлением, крышка обеспечивает герметичность» и так далее.

Я не спорю, это, наверно, действительно хорошая кастрюля, чудесная, необыкновенная. Допускаю, что Вера Леонидовна была бы довольна. Она приняла бы подарок, сварила бы под твоим научным руководством манную кашу за двадцать пять секунд, и ты бы разделил с ней трапезу.

Всё было бы благополучно, кабы не моё сопроводительное письмо,

Я, как видишь, посылал ей в подарок не кастрюлю, а кулончик чехословацкого производства.

Ты явился к Вере Леонидовне, сообщил, что меня нет в Москве, вручил ей и подарок и моё письмо. Будучи человеком тактичным, она не стала при тебе разворачивать свёрток и читать письмо. Она это сделала после твоего ухода.

Хотя меня при этом не было, все подробности я знаю из её письма. Вот он, этот конверт, и в нём то моё письмо.

Женщина разворачивает свёрток, видит кастрюлю, удивлённо пожимает плечами и читает: «Дорогая тётя Вера! Очень жалею, что не имею возможности лично вас приветствовать: мне неожиданно пришлось переключиться на весьма важную и срочную работу. Это письмо и мой скромный подарок любезно согласился вам передать молодой человек, с которым вы знакомы, – Марк Лазарев. Подарок я выбрал не сразу, так как всегда следую принципу: дарить милым людям то, что мне активно нравится самому. Мне объяснила продавщица, что эту штуку можно носить и на цепочке, и на бархатной ленточке на шее. Продавщица добавила, что некоторые модницы носят это на голове – или спереди, или чуть сбоку. Она сказала, что это красиво, очень оживляет причёску и прекрасно сочетается с вечерним платьем. В вашем возрасте, тётя Вера, нельзя отставать от моды. Носите на здоровье. Кланяюсь. Ваш Георгий».

Ну? Понял, что ты наделал?

Женщина получает в подарок кастрюлю и любезный совет носить её на шее, а ещё лучше – на голове, поскольку это красиво, особенно если кастрюля висит чуть сбоку, не закрывая лица.

А теперь послушай, что она мне пишет:

«Георгий! Если в следующий раз ты надумаешь обрадовать меня подарком и такой неожиданной рекомендацией, как им пользоваться, старайся делать это в трезвом виде. Я прямо скажу: это не лучшая твоя шутка. Будешь в Москве, заходи, я тебе всыплю».

Перестань улыбаться и отправляйся за цветами. Сейчас ты пойдёшь со мной к Вере Леонидовне.

Шляпу можешь не надевать.

Обратно вернёшься в кастрюле.

Тебе она будет очень к лицу.