Текст книги "Друзья и соседи"

Автор книги: Борис Ласкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Свадебный пирог

Мы асе любили её – и я, и Сергей, и Димка. Случилось так, что и встретили мы её все вместе. Она вышла с подругами из подъезда института, и все они взялись за руки и пошли по самой середине улицы. Они шли смеясь и что-то распевая, и шофёры объезжали их, стараясь не нарушить этот весёлый строй.

Она шла в центре и была так красива, что об этом можно писать отдельно.

Мы невольно остановились.

– Братцы! – тихо сказал Димка. – Посмотрите!..

– Я никогда в жизни не видел таких девушек! – сказал Сергей.

– Да. Ничего, – сказал я сдержанно. Я боялся открыться сразу, и кроме того, сдержанность уже в те годы казалась мне лучшим украшением мужчины. – Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей! – сказал я, приходя в восторг от собственной хитрости.

На следующий день мы встретили её снова. Она медленно шла по аллее, держа под мышкой портфель и старательно обрывая лепестки ромашки. Первым её опять заметил Димка.

– Братцы, – сказал он, – мы погибли. Она гадает на ромашке: любит, не любит…

– Он вас не любит, – сказал я.

– Кто он?

Она посмотрела на каждого из нас, и мне уже тогда показалось, что Димка удостоился самого долгого взгляда.

– Вы ошибаетесь, – сказала она, – я просто гадала, сдам я завтра зачёт?

– А что у вас завтра? – спросил Димка.

– Органическая ми ми я.

– Я дам вам свои конспекты, – быстро предложил Димка.

– Если у вас подробные конспекты, я с удовольствием воспользуюсь ими, – сказала она Димке. – Будете проходить мимо, занесите.

– Куда? – спросил Димка. Ом уже шёл напролом.

– Студгородок. Второй корпус, второй этаж, комната пять.

– А как вас зовут?

– Елена, – ответила она.

– Понятно. Значит Леночка, – догадался Димка, – до свиданья.

Она улыбнулась нам и ушла,

– Братцы, так начинается личное счастье, – задумчиво сказал Димка.

С этого действительно всё и началось. Сперва Димка отнёс ей конспекты. И она сдала зачёт. Потом мы пришли к ней в гости. Каждый из нас принёс цветы. Потом мы вместе ходили в театр, ездили за город и вместе катались на лодке. И тогда же, я помню, был этот случай, когда, нагибаясь за сорвавшимся веслом, я, как бы невзначай, поцеловал ей руку. Сергей это заметил. Он строго посмотрел на меня и сказал:

– Трое в лодке, не считая собаки!

Итак, мы любили её. Каждый по-своему, но все нежно и бескорыстно.

А потом началась война. И я, и Сергей, и Димка уезжали одновременно. Мы пришли к ней в последний раз. И решили так. Если хотя бы один из нас будет в Москве, он непременно зайдёт к ней и проведёт с ней вечер, а стол будет накрыт для четырёх.

Во время войны мы встречались не все. Но на столе стояли четыре прибора. И тому, кто в редкий вечер был с ней, казалось, что все опять в сборе, что мы никогда не разлучались и что мы обязательно встретимся.

Так было долго. Однажды мы приехали в Москву вместе с Сергеем, мы были оба на Первом Белорусском. Мы пришли к ней, и стол был накрыт для четырёх. Мы вспомнили Димку добрым словом, и тут она прочла нам его письмо. Он писал, что его отзывают с фронта, что он будет военпредом на заводе в ста километрах от Москвы.

Я помню, мы вздохнули с Сергеем, а она улыбнулась и сказала:

– Мальчики, всё остаётся по-старому.

Но в её глазах мы уже видели Димку. У неё были такие глаза, что об этом можно писать отдельно.

Всё произошло в ноябре. Мы с Сергеем приехали в Москву получать награды. Она дала телеграмму Димке, и он тоже приехал на праздники.

Итак, мы опять были в полном сборе. Она хотела пригласить подруг, но мы наотрез отказались. Мы сказали: пусть будет так, как было!..

Она надела самое лучшее платье и была прекрасна.

Мы рассказывали каждый о себе и расспрашивали Димку о его заводских делах. И тогда она вдруг сказала:

– Друзья! Я приготовила для вас невиданный пирог. Он скоро будет готов.

И тогда я сказал:

– Леночка! У меня есть предложение…

– Какое?

Тогда я сказал:

– Леночка! Сергей, и Димка, и я – мы очень любим вас…

– Им люблю и вас, и Сергея, и Димку, – сказала она просто, но мне показалось, что она боится обидеть двоих из нас, но кого, я ещё не знал.

– Нет, нет, вы слушайте, – продолжал я, – давайте сделаем так. Возьмите монетку и запрячьте её в пирог. А когда пирог будет совсем готов, один из нас разрежет его на три равных части. Мы возьмём каждый свою часть, и тот, кому попадётся монетка, тот будет признан сегодня самым лучшим, самым главным и самым…

– И самым достойным, – сказал Сергей.

Лена пожала плечами, улыбнулась и сказала:

– Хорошо. Давайте свою монетку…

Она вышла, и мы остались втроём.

– Она прекрасно выглядит, – сказал Сергей.

– Она всегда прекрасно выглядит, – сказал Димка.

– Вот так-то… – начал я и замолчал.

Разговор не клеился. Сергей достал папиросы. Димка сел за пианино и начал что-то играть. Он явно волновался, но старался это скрыть.

– Перестань вертеть тарелку, – сказал мне Сергей, у меня впечатление, что ты нервничаешь…

– Я совершенно спокоен, – сказал я, – кстати, для того чтобы получить полное удовольствие от папиросы, нужно её зажечь. А пока ты зря затягиваешься – дыма не будет.

Сергей усмехнулся и спрятал папиросу. Мы смотрели на дверь.

– Перестань играть, Димка! – сказал Сергей. – Она идёт.

В комнату вошла Лена. Она принесла небольшой пирог и поставила его в центре стола.

– Кто будет резать? – спросила она.

Мы молчали и смотрели друг на друга.

– Знаете что, Леночка, режьте сами! – сказал Сергей.

– Правильно. Это будет в некотором смысле рука судьбы, – сказал я.

– А что думает Дима? – спросила Лена.

– Я присоединяюсь к предыдущим ораторам, – нервно сказал Димка.

Тогда Лена взяла нож, медленно разрезала пирог на три равные части. Она подняла тарелку, и каждый из нас взял по куску пирога.

Мы смотрели друг на друга. Все боялись начать. Тогда Сергей сказал:

– Ну ладно, неврастеники, я начинаю… Только спокойно.

Вслед за Сергеем начал Димка, а потом я.

Мы ели пирог медленно, с тревогой глядя друг на друга.

В комнате было тихо, как в храме.

Лена, улыбаясь, смотрела поочерёдно на каждого из нас. А мы не торопились. Мы откусывали понемножку и жевали так осторожно, словно ежесекундно рисковали взорваться.

– Товарищи! – сказал Сергей.

Мы с Димкой схватились за сердце.

– Товарищи, давайте сделаем перерыв, покурим. А?

– Нет, – сказал я, – питайтесь без перерыва…

И в этот момент встал Димка.

– Братцы! – сказал он. – Вот! – И, как фокусник, достал изо рта монетку достоинством в двадцать копеек.

– Судьба! – сказал Сергей.

Я всегда говорил, что Димка счастливый!..

А Димка, улыбаясь, подошёл к Леночке и торжественно произнёс:

 
Я пред тобою, твой избранник,
Тебе намечен я судьбой!..
 

Мы доели с Сергеем пирог. Сергей отодвинул свою тарелку и многозначительно посмотрел на меня.

– Свадебный пирог, – тихо сказал Сергей, – да?

– Конечно! – сказал я и вздохнул.

Когда мы все уходили, Лена сказала нам на прощанье;

– До новой встречи, друзья!..

И новая наша встреча состоялась ровно через полгода. Мы не удивились Димкиному письму, в котором он сообщал нам о том, что они с Леночкой поженились, но свадьбы ещё не праздновали. Они ждали нас на свадьбу. Мы послали им телеграмму и обещали непременно приехать.

В мае, после Дня Победы, мы с Сергеем приехали в Москву. Мы пришли на свадьбу. Мы не могли не прийти. Это была свадьба нашего друга.

Мы с волнением поднимались по знакомой лестнице. Из-за двери слышались голоса и смех.

Нам отворил Димка. Мы расцеловались и поздравили его, а потом Леночку.

– Мальчики! – весело сказала Лена. – Вы пришли на свадьбу. Почему вы без свадебных подарков?

Тогда Сергей, чуть помолчав, сказал:

– Подарок за мной. А пока на, Димка, возьми! – И он достал из кармана потемневшую монетку достоинством в двадцать копеек.

– Я не хочу унижать товарища и давать больше, чем он, – сказал я. – На тебе точно такой же двугривенный!..

– В чём дело, братцы? – спросил Димка, хотя по глазам его мы поняли, что он начинает догадываться.

– Спасибо, – сказала Лена. – Дело в том, Дима, что я тогда положила в пирог три монеты.

– Свою монету я полчаса держал за щекой, – сказал Сергей.

– А я свою чуть не проглотил на нервной почве.

– Братцы! – сказал Димка,

И у него было такое лицо, что об этом можно писать отдельно.

СЕМЕЙНАЯ ХРОНИКА

Брак по-московски

Начну с того, что никогда раньше не доводилось мне бывать в Москве, Все свои тридцать лет я безвыездно прожил в Кишинёве. И тут вдруг такая удача – командировка в столицу. Собрался в два счёта, взял билет на «ТУ-134» и уже в небесах загодя стал прикидывать, куда в Москве пойти, что повидать. Лечу и, честно говоря, волнуюсь, как меня Москва встретит, не растеряюсь ли там с непривычки.

Долетел я отменно. По пути с аэродрома в автобусе прилип к окну, не оторвёшь. Вот она какая Москва – ни конца ей, ни края!

Приехал в гостиницу «Россия», номер достался – лучше не бывает. Окно во всю стену – смотри, любуйся.

Через полчасика привёл себя в порядок, спустился в ресторан. Отведал московской солянки, московского пивка и вернулся в номер с намерением, не теряя ни минуты, отправиться в город.

Надел уже плащ, вдруг звонит телефон. Снимаю трубку.

– Алло!

И в ответ слышу незнакомый женский голос:

– Добрый день! Извините, я забыла ваше имя-отчество.

– Михаил Николаевич. А кто говорит?

– Михаил Николаевич, если не возражаете, я вас буду называть просто Миша. Вы, наверное, заметили, что я значительно старше вас…

Я слушаю и плечами пожимаю – кто такая? У меня ни друзей в Москве, ни знакомых.

– Забыли, значит, Нину Васильевну? Нехорошо.

– Какую Нину Васильевну?

– Помните, вы с Анатолием были у Земцовых?

Я ничего понять не могу – у каких Земцовых? С каким Анатолием?

– Молчите?… В прошлую пятницу вы смотрели по телевизору хоккей?

– Смотрел.

– Ну! Рядом с вами женщина сидела в синем платье с белой отделкой. Вспоминаете?

Я молчу. Не был я у Земцовых ни в прошлую пятницу, ни в позапрошлую. Мне бы ей это сразу сказать, но я не сказал. Не знаю даже, что меня удержало.

А женщина продолжает:

– Была б я помоложе, скорей бы узнали… Я ужасно рада, что вас застала. Анатолий уехал в воскресенье, а вы сказали, что ещё немного задержитесь… Миша, с минуты на минуту ко мне может зайти Лариса, а при ней, как вы понимаете, мне будет говорить неудобно. Она гордая и обидчивая, как все молодые девушки. Если бы я не любила Ларису, я бы не стала вас беспокоить. Вы должны меня понять, она мне не чужая. Вы заметили, как она ко мне тянется. Но это не потому, что я её тётка…

– А почему? – спросил я.

– Потому что я её понимаю, как никто другой. Миша, были бы вы женщиной… Вы мне ответьте, если девушка выросла и получила воспитание в хорошей трудовой семье, ей двадцать один год, она уже на четвёртом курсе, а юноша – студент пятого курса, будущий электронщик, комсомолец, умница, прелестный парень – делает ей предложение, как она, по-вашему, должна на это реагировать?

– Видите ли, – сказал я, – тут надо подумать. Если они друг друга любят…

– Они в разлуке не мыслят дня прожить, как в оперю «Евгений Онегин». Прошу вас, объясните вы Анатолию, он вас уважает, он говорил, что вы прекрасный работник и даже, кажется, депутат…

– Нет. Я не депутат.

– Это не имеет значения. Тогда, как лицо неофициальное, как друг вы должны внушить Анатолию, что его рассуждения старомодны и смешны. Он считает, что Лариса девушка с периферии, а он «столичная штучка» и от него в любой момент можно ждать сюрприза.

Уважаемая Нина Васильевна, – начал я, уже твёрдо решив, как говорится, выйти из игры, но Ларисина тётка не дала мне сказать ни слова. Она продолжала атаковать неизвестного мне Анатолия, который, надо полагать, приходился Ларисе отцом.

Жаль, Мишенька, что вы не знаете Андрея.

– Какого именно?

Я уже увяз в разговоре и потерял надежду выбраться.

– Ларискиного жениха. Отец – полковник инженерной службы, участник Великой Отечественной войны. Мать – педагог, преподаёт физику, а физика в наше время – сами понимаете! И отец и мат – достойные люди, Андрюша единственный сын. Лариса им очень нравится. Хорошо, Анатолий работает далеко от Москвы в Норильске. Вера – его жена там вместе с ним и они, видите ли, считают, что их ненаглядную доченьку в Москве обманут, девочка живёт а общежитии, а они далеко, не дотянешься. Повторяю – это просто смешно?

Нина Васильевна замолчала, а я почувствовал некоторое облегчение.

– Вообще говоря, – сказал я, – не имею привычки вмешиваться в чужую жизнь, Если вы ждёте от меня совета…

– Не жду я от вас совета! Я вас прошу об одном. Когда вы вернётесь к себе в Норильск, популярно объясните вашему другу Анатолию, что у нас сейчас но девятнадцатый век и пусть он и Вера не мешают счастью родной дочери.

– Погодите, Нина Васильевна, я, если я вас правильно понял, я должен передать Анатолию вашу точку зрения?

– Что значит – мою точку зрения? А у вас что, другая точка зрения? Я надеюсь, что вы со мной согласны, вы же депутат…

– Я не депутат.

– Всё равно. Если молодые люди любят друг друга, никто не должен мешать им быть вместе и строить здоровую семью…

– Это вы правы, – сказал я. – Но подскажите, как мне найти Анатолия и его жену Веру?

– Миша! Не надо острить. Вернётесь в свои Норильск и в первый же вечер проведёте с ними воспитательную работу. Одну минуту!.. Хлопнула дверь, это вернусь Лариса. Если она вам сейчас позвонит, ни слова о нашем разговоре. Пока!

Женщина положила трубку, я сделал то же самое и задержался у телефона, железно убеждённый, что Лариса непременно позвонит.

Минуты через три раздался телефонный звонок.

– Здравствуйте, Михаил Николаевич, – послышался в трубке высокий женский голос, – с вами говорит Лариса Невзорова.

«Ага, значит, Анатолий – Невзоров. Фамилию уже знаю. Полдела сделано».

– Здравствуйте, Лариса.

– Михаил Николаевич, хотя мы с вами и не знакомы, у меня к вам большая просьба. Передайте маме и папе, что мы с Андреем уже подали заявление во Дворец бракосочетаний. Пожалуйста, скажите им, что мы с Андреем, несмотря ни на что, очень их любим. И ещё скажите – мы уверены, что обязательно будем счастливы!

– Лично я в этом абсолютно уверен.

– Спасибо большое. А сейчас вам два слова хочет сказать Андрей.

– Давайте своего Андрея, – сказал я, чувствуя, что для будущих молодожёнов я не последний человек.

– Михаил Николаевич, – сказал Андрей, – пусть знают Анатолий Алексеевич и Вера Фёдоровна, что им никогда не придётся краснеть за своего зятя.

– Это точно?

– Даю слово!

Мы простились.

Я положил трубку и в очень хорошем настроении отправился на свидание с Москвой.

Вернулся я в гостиницу поздно, уже после того, как в моём присутствии отзвенели полночь Кремлёвские куранты.

Я никогда раньше не писал рассказов. Я постараюсь, чтобы первый мой рассказ напечатали, но лучше не в журнале, а в газете.

Мне хочется, чтобы Анатолий Алексеевич и Вера Фёдоровна Невзоровы непременно прочитали бы этот рассказ и успели бы вовремя прибыть в Москву на свадьбу Ларисы и Андрея.

Как тогда

Расскажу, как это было. Помню я асе до мельчайших деталей, и не потому, что у меня такая необыкновенная память, а потому что…

Мне пока не хочется ничего объяснять. Думаю, что вы всё поймёте сами.

Оглянитесь вокруг. Видите, уже пришла осень – дивное время года. Есть люди, для которых осень – это серое небо, ветер и льёт дождь, с утра до вечера дождь. Конечно, так бывает, и нередко, но я этого не вижу.

Помните у Пушкина: «Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса». Но слушайте, что поэт говорит дальше: «И с каждой осенью я расцветаю вновь». Вот и выходит: для одних осень – пора увяданья, для других – пора расцвета.

Начну с того, что в тот вечер мне очень везло. В парикмахерской, куда я забежал после работы, не было очереди. Когда я подстриженный вышел на улицу, то, во-первых, не состоялся обещанный с утра дождь и, во– вторых, я сразу увидел зелёный огонёк такси,

Я сел в машину и назвал адрес. Водитель виновато улыбнулся.

– Я вас, гражданин, повезу с одним только условием – если вы знаете, как туда ехать.

– Я всё знаю, – сказал я.

– Тогда полный вперёд! – скомандовал себе водитель. – Недавно на такси работаю и пока что слабо ориентируюсь. – Он снова улыбнулся. – Молодой ишшо.

Проехав по набережной, мы свернули на Комсомольский проспект, и тогда я увидел её.

Она была в светлом плаще, туго схваченном а талии. В одной руке – плетёная сумка, в другой – зонтик. Она стояла на остановке, ждала автобус.

То, что её зовут Мариной, я узнал позже.

– Ну-ка, причальте к тротуару, – сказал я водителю.

Мы остановились, и я высунулся в окно.

Кроме Марины автобуса дожидалась какая-то парочка. Им, как видно, было всё равно – придёт автобус или не придёт. Они были целиком и полностью поглощены собой. Рядом возвышался какой-то дяденька. Он тихонько напевал, дышал свежим воздухом и явно никуда не торопился.

А Марина всем своим видом выражала крайнее нетерпение.

Я не отрываясь смотрел на неё и всё-таки дождался– встретил её взгляд. Такой холодный, такой равнодушный взгляд, что дальше некуда. А вообще-то ей нужно было удивиться – чего это вдруг остановилась машина и что за молодой человек таращит на неё глаза. Но она не удивилась и не заинтересовалась. Она стояла и смотрела куда угодно, только не на меня.

Тогда я решил, что пора обратить на себя внимание.

– Сколько раз в газете писали, что на этой автобусной линии слишком большие интервалы, – сказал я.

Влюблённая парочка на моё выступление вообще не отреагировала, высокий дяденька лишь на секунду прервал пение, а Марина иронически усмехнулась. И правильно. В самом деле – сидит какой-то тип а машине и критикует отдельные недостатки.

– Вы, наверно, торопитесь, – сказал я. – Садитесь, пожалуйста, мы вас подвезём.

Она немножко подумала и взглянула на часы.

– Что ж, пожалуй, – сказала она скучным голосом, без всякого энтузиазма.

Некоторое время мы ехали молча. Я сидел рядом с водителем, а она сзади. Она понравилась мне сразу и продолжала нравиться, хотя по её независимому поведению было видно, что я интересую её как прошлогодний снег.

– Мы сделаем так. Сперва отвезём вас, а затем меня, – предложил я.

– Нет, нет, – возразила она и даже головы не повернула в мою сторону, – сначала доедете вы, а уж потом я.

– Но вы же торопитесь, – сказал я, чувствуя, что сейчас у нас завяжется разговор. – А мне спешить особенно некуда…

Она ничего не ответила. И тогда, чтобы пауза не затянулась, я сказал:

– Удивительный нынче сентябрь, правда?

– Да, – кивнула она. – Золотая осень.

Мы опять помолчали.

– Хорошо. Пойду вам навстречу, – сказал я.

– В каком смысле?

– Сначала доеду я, а потом вы.

– Этот вариант меня больше устроит, – сказала она.

– Я вас понимаю. А то подъедете к дому но такси с неизвестным, а у подъезда ждёт муж. Что он скажет?…

Она улыбнулась, но так, едва-едва, одними глазами,

– Наивная хитрость, – сказала она. – Человек может прямо спросить: вы замужем? Но это как-то неудобно. Лучше спросить: ваш муж случайно не работает в архитектурном управлении?

– Считайте, что я задал этот вопрос. Что же вы ответите?

Она улыбнулась, на сей раз открыто и вполне доброжелательно:

– Я вам отвечу-нет.

– И что же это означает?

– Одно из даух. Или он работает совсем в другом месте…

– Или?

– Или я не замужем.

Мы помолчали. Я покосился на водителя. Он делал своё дело – вёл машину, но по выражению его лица можно было догадаться, что он с интересом слушает наш разговор.

– Сейчас прямо и первый поворот налево, – сказал я водителю, – увидите большой новый дом.

И вот «Волга» остановилась у ворот дома.

– Всё. Мы приехали, – сказал я и расплатился с водителем.

– Не мы приехали, а вы приехали, – уточнила Марина,

Но я уже открыл заднюю дверцу.

– Машина дальше не пойдёт. Прошу вас!..

Она даже не шелохнулась.

– Вы находите это остроумным?

– Машина неожиданно испортилась, – сказал я, – Товарищ водитель, ведь правда, ваша новая машина сломалась?

Водитель улыбнулся. Он посмотрел на меня, на Марину и печально развёл руками.

– Сломалась машина. Хоть списывай.

– Вы слышали?

Водитель ждал. Ему страсть как хотелось знать, чем же это всё кончится.

– Не удивляйтесь, – сказал я, – и не сердитесь, я конечно, понимаю – мы совсем мало знакомы. Скорей всего зам это кажется смешным, но мне ужасно хочется пригласить вас к нам!..

Марина покачала головой.

– Я прошу вас, не отказывайтесь. Дело а том, что в нашей семье сегодня очень радостная дата, и я убеждён, что вам у нас будет интересно!..

Она посмотрела на меня долгим испытующим взглядом и вышла из машины.

– Я могу быть свободен? – спросил водитель.

– Да. Спасибо.

Водитель уезжал, полный весёлого любопытства. Он был молодой ишшо, как и мы.

– Как странно всё получилось, – сказала Марина. Я торопилась домой, мы сегодня ждём гостей, и вдруг такая приятная неожиданность…

Когда мы поднялись на восьмой этаж, она снова посмотрела на меня, теперь уже с нескрываемой симпатией.

– Большое спасибо за приглашение.

Мы вошли в квартиру.

– Всё было, как тогда, – тихо сказала Марина.

– Не совсем. В тот вечер был дождь, – сказал я.

– Да, тогда был дождь. И, что самое главное, тогда мы ещё не были женаты.

Марина улыбнулась, дёрнула меня за ухо и убежала на кухню.

Оставалось мало времени. К девяти мы ждали гостей.